Текст книги "Лорд зверей (ЛП)"
Автор книги: Джульетта Кросс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– Ты и впрямь извалялась в своей зверолюдной жизни, да? – Его взгляд лениво скользнул по моему платью и сапогам; губа презрительно дёрнулась.
Сам он выглядел образцово: шёлк, парча, серебряные пуговицы, тёмные волосы, приглаженные до сатинового блеска. Снаружи – благородный светлый лорд. Внутри – ни капли благородства. Желудок свело.
– Я думал, мне достанется покладистая благородная дочь Мородона, – он повертел бокал, – а твой отец продал мне непослушную шлюху, которой охотнее раздвинуть ноги для демона, чем стать Леди Мевии.
– Да, – сказала я наконец, голос дрожал. – Я женщина лорда Редвира. Для меня честь стоять рядом с ним. Рядом с тобой я не стану никогда.
– Приятно слышать, что голос ты не потеряла. Я уж было опасался, что Селуин переборщил с усыпляющим – передоз убил бы тебя. Но ты крепкая девочка, да? – Его змеиный взгляд вновь облезал меня. – А теперь мы пересмотрим условия нашей помолвки.
– Ты не понял, что я сказала? Никакой свадьбы не будет, – прошипела я.
– О, в этом не сомневайся. Я не стану позориться, выводя тебя к своему народу как Леди Мевии. Ты убила шанс остаться в знати и приличном обществе. Но пользы принести ещё можешь.
– Нет. – Он хотел только моего дара. Всегда хотел. – Не будет.
– Речь пойдёт не о свадьбе, Джессамин, а о связывающем обряде, – его вкрадчивость исчезла, голос стал холодным, как сталь. – И о новом контракте, что привяжет тебя ко мне.
– Я не подпишу.
– Я уже купил тебя у твоего отца. А раз он отрёкся от тебя после побега, ослушницы, я вправе делать с тобой всё, что захочу.
Он поднял лист пергамента и небрежно помахал им.
– Здесь чёрным по белому: ты – моя собственность.
Я и не удивилась, но глаза всё равно защипало. Собственные родители отдали меня на растерзание этому злобному чудовищу.
– А это, – он взял другой лист своей здоровой рукой и помахал им в воздухе, – список тех, кого ты для меня убьёшь.
На том месте, где король Голлайя отсёк ему три пальца, у него был стальной протез-перчатка. Эту историю знали все. Раньше мне было его жаль – за унижение, за увечье, – пока я не увидела его сама и не услышала, что именно он хочет со мной делать. Он мечтал, что наши дети унаследуют мои силы, а я стану его оружием, чтобы вернуть Лумерию светлым.
– Нет, – прошипела я, дрожа от страха и ярости. – Я не буду убивать для тебя.
– Знаешь, я думал отдать тебя на потеху стражам – по очереди, пока не утихнет твоя спесь, – он провёл по мне голодным взглядом, – но они к тебе даже прикоснуться не захотели. Пришлось доплатить Селуину мешок монет, чтобы он сам тебя выследил и притащил. Все боятся, что ты прибьёшь их своей магией.
Я молчала, глядя на него с ненавистью, от которой жгло душу.
– Терпение моё кончилось, – он откинулся, ледяные глаза сузились. – Вместо того чтобы тратить время на пытки, я – как честный лорд – предложу тебе выбор. Первый вариант: ты живёшь во дворце в довольстве и роскоши – в обмен на беспрекословное послушание любой моей команде. – Он подался вперёд, улыбка стала угрожающей. – Или ты сгоришь на костре.
– Я не стану убивать по твоему приказу, – повторила я ровно, хоть голос и дрогнул.
– Тогда умрёшь. Мне ни к чему ядовитая ведьма, которая не служит. Тем более перепачканная тёмным. – Он фыркнул. – Ещё и «зверо-фейри».
Он резко поднялся; я дёрнулась – решила, ударит. Он рассмеялся моему страху.
– По всему городу твоё имя проклинают. «Светлая шлюха», что предпочла врага собственному лорду.
Я сглотнула.
– Да-да. Уже на каждом углу шепчутся, как принцесса Джессамин Гленмир бежала в Пограничье вместо брака по воле отца, как поселилась среди кланов зверо-фейри и трахается с их королём – как последняя потаскуха. – Он пригладил серебряную вышивку на тунике. – Даже сбежав из дворца, ты далеко не уйдёшь: горожане забросают камнями за предательство своих.
– Я никого не предавала. Кроме тебя.
Он подошёл и сжал мой подбородок в стальных пальцах, задрав голову до боли.
– И за это ты станешь моей ведьмой – чтобы повиноваться. Или умрёшь.
Ухмылка стала шире, взгляд потемнел. На миг я почти ожидала увидеть чёрные полосы в его глазах – как у того дриада или у Селестоса. Но нет: зло в нём было только его собственное.
– Ты выставила меня посмешищем, сука. – Он сдавил сильнее. – Радуйся, что вообще даю выбор.
– Как и король Голлайя тебя выставил, да? Потому ты так мечтаешь его убить?
Он ударил тыльной стороной протеза. Щёку обожгло, дыхание сбилось.
– У тебя час на раздумья, – процедил он. – Миледи.
У двери он остановился рядом с Селуином и вторым стражем:
– С поста не сходить ни под каким предлогом. Дверь держать на замке, никого не впускать. И учтите: если дадите ей задействовать магию – станете трупами раньше, чем вас найдут.
– Так точно, милорд, – отозвался Селуин. Я узнала голос: он шептал мне в ухо в тундре перед тем, как я отключилась.
Они вышли; щёлкнул тяжёлый замок.
Мысли тут же рванули к Редвиру и нашим – в тундре. Он, должно быть, сходит с ума. Лишь бы не подумал, будто я ушла сама – что сбежала после ужина из-за тех слов за столом. Он должен знать, что значит для меня. Я бы его не оставила.
Я дёргалась, пробуя путы – тщетно: мне обмотали запястья по нескольку раз и привязали к ножкам. Не освободиться. То же – на щиколотках. Я уронила голову, уставилась на красные цветы по вырезу платья – того самого, что Сорка шила специально для меня. Первая слеза скатилась сама.
Понимая, что впереди у меня только смерть, я молила, чтобы с Мишкой было всё в порядке. И чтобы Редвир знал: я не ушла бы, не сказав ему. Я не ушла бы вовсе. Впервые я молилась тёмному богу – Виксу, которого зверо-фейри чтут превыше прочих. Вдруг Викс услышит – и отведёт меня от ведьминого костра.
***
Меня везут в овощной телеге, босую, в платье, что сшила для меня Сорка. Полагаю, Гаэл специально велел не переодевать – чтобы город видел на мне одежду тёмных фейри, среди которых я жила, и счёл меня предательницей. А мне было легче: со мной оставалась частица единственного дома, что у меня когда-либо был, – подарок от единственной семьи, которую я знала.
Две ломовые лошади тащат телегу с холма, от дворца лорда Гаэла, к городской площади. Сам он едет верхом на своём пелласийском жеребце; его стража – впереди и сзади. Рыжеволосого я узнаю: тот самый, что зачитывал обвинение в Хелламире. Видимо, сегодня говорить будет он же – обо мне.
Замечаю: вся стража – лунные фейри, крылья разного окраса, по родовым линиям, а вот толпа, что орёт по обочинам, в основном древесные фейри. Несколько лунных аристократов смотрят из экипажей и с коней, позади бешеной черни.
– Предательница! – орёт мужчина.
– Шлюха! – визжит другой.
– Сжечь ведьму!
Кто-то бросает в меня гнилой овощ – попадает в грудь. Я вздрагиваю, когда следующий бьёт в висок, ещё один шлёпается в шею и сползает. Куски мерзкой гнили липнут к коже и волосам; толпа швыряет ещё и ещё.
Я держу взгляд прямо, хотя он плывёт от непролитых слёз. Я моргаю – не дам им увидеть мою боль. Впереди вырастает каменный помост в центре площади. Слишком похож на тот, что в Хелламире, где мы спасли лунную провидицу Аэлвин.
Колёса стучат: с грязи – на булыжник площади. Мевия – зажиточный город: лавки, пекарни, мясные – ряд за рядом, все на засове. Меж цивилизованными фасадами и визжащей толпой, требующей моей смерти, – тошнотворный контраст.
Когда мы приближаемся к помосту, на котором уже готов для меня костёр, на меня накатывает волна покоя. Будто это случается не со мной, а с кем-то другим. Тело расслаблено, ум тих – Селуин мягко снимает меня с телеги и, словно во сне, ведёт по ступеням.
Я не рвусь и не дерусь. Иду на свою участь с поднятой головой. На последней ступени отстраняюсь от Селуина и сама вступаю на костёр, разворачиваюсь к вопящей толпе. Обхватываю спиной столб, прежде чем Селуин привязывает к нему мои и без того связанные руки. Он замирает, нахмурившись, – и я говорю:
– Я прощаю тебя, Селуин. Ты лишь исполняешь приказ.
Он дёргается, гримаса смягчается – то ли стыд, то ли раскаяние. Потом отворачивается и шагает к краю помоста, где толпа всё ещё изрыгает ругань. Гаэл спешивается и поднимается. Чернь расступается. Он вскидывает руку – здоровую – и шум стихает. Но говорит не он, а рыжеволосый стражник.
– Благие жители Мевии! Наконец-то схвачена принцесса Мородона, и мы привели её сюда – предать правосудию! – Толпа ревёт. Он ждёт и ведёт дальше: – Она обещала руку нашему достойному лорду Мевии. Получив её выкуп, сбежала на северные пустоши, присвоив золото, добытое предательством.
Крики вновь. Он лжёт, конечно: выкуп получил мой отец, не я. Я бежала спасать жизнь, когда поняла, кому меня отдают, – и когда собственная мать отвернулась от моих просьб.
– Потом она совершила худшее! – он делает драматическую паузу. – Сошлась с одним из демонов-фейри.
Гул отвращения, «блудница», «шлюха». Я держу взгляд над толпой, дальше дороги, за серебристую ленту Блюевала, блеснувшего на солнце, к холмам за ним – к Пограничью.
– И мало того – сошлась с низшим из них. С лордом зверо-фейри!
Проклятия летят злее. Я прикусываю дрожащую губу, слёзы, которых я не дала себе, всё же катятся. Не из-за их слов – из-за того, что я больше не увижу моего Редвира. Я умру, так и не сказав ему, что люблю, что хочу быть его женой и спутницей до конца наших дней.
– Видите, как она рыдает, – давит рыжий. – Раскаивается в злодеяниях.
Вперёд выходит лорд Гаэл, лицом к толпе, но бросает взгляд на меня через плечо.
– Даже теперь, после всего, что ты натворила, – говорит он приторно-тяжёлым голосом лжестрадания, – даже после кражи моего золота, после твоего блудодеяния с врагом, – я прощу тебя… если ты при всех, на коленях, поклянешься мне в верности. Будешь использовать свою магию, чтобы защищать нас. Чтобы избавить нас от гнёта короля Голлайи и королевы Уны.
На деле он требует одного: чтобы я стала его убийцей – марионеткой, что убивает по его слову. Он облекает это в формулировки так, чтоб моя отказная фраза для толпы звучала как отказ защищать город. Он их оплёл ложью. Кто знает, сколько баек он наплёл, чтобы стравить их с королём Голлаей и его королевой.
Я держу его взгляд.
– Нет. Я не стану убийцей для тебя.
Оправдываться бессмысленно. Он их заговорил.
– Так тому и быть, – кивает он Селуину.
Мой палач подходит к краю помоста, снимает факел с держателя и возвращается. Его взгляд на миг встречается с моим, он медлит – и поджигает хворост у основания костра. Отшатывается. Толпа взрывается.
– Сжечь!
Порыв ветра раздувает пламя; жар цепляется за босые ступни. Я насильно отгоняю мысль о боли.
Отсекая ненависть, что фонтанирует снизу, я снова смотрю за реку, к холмам. Движение по эту сторону воды цепляет глаз. По дороге несутся фейри. Зверо-фейри. И волки.
А впереди, всё быстрее и быстрее, – лорд-зверь. Сердце подпрыгивает. На нём кожаная юбка, грудь обнажена, руны черны на бронзовой коже. Длинные ноги режут землю, в обеих руках – чёрностальные клинки, золотые глаза горят. Он – сама кара. И свирепая любовь.
Я улыбаюсь, слёзы текут, чёрный дым застилает взгляд, но я не отвожу глаз от того, кто держит моё сердце и душу.
– Редвир.
Глава 34. РЕДВИР
Мне разорвало душу, когда я увидел её на эшафоте – дым лижет вверх от факела у подножия костра. Ярость взвыла во мне выше самого пламени, что пыталось пожрать мою деву.
Слава богам, я успел. Еле-еле – но успел.
Когда толпа наконец сообразила, что мы несёмся по главной улице к площади, и завизжала, бросившись врассыпную, было поздно. Мы уже были у них на спинах.
Я велел своим: резать только тех горожан, кто встанет нам на пути, остальных – пропустить. Но лунных стражников Мевии – всех до одного – в землю. А Гаэл умрёт от моей руки.
Несколько лунных уже выдёргивали клинки, загораживая дорогу. Что ж, бой они получат. Но сперва – Джессамин.
Вскочив по каменным ступеням, я перепрыгнул через линию стражи и рухнул прямо в огненное кольцо вокруг неё. Не колеблясь, шагнул в пламя и заслонил её собой.
– Редвир, – сорвалось у неё, голос треснул.
Одним движением перерезав путы, я подхватил её на руки – и спрыгнул за сцену. Звать не пришлось. Волк уже нёсся к нам, фыркая в её волосы. Хотелось держать её, убедиться, что цела, – но пока нет. Ещё нет. Но после сегодняшнего я, мать его, сделаю так, чтобы она была в безопасности всегда.
Лишь мазнул щекой по её щеке – и забросил её на спину Волку.
– Беги! Туда, куда я велел!
Волк сорвался в галоп к реке; она вцепилась в шерсть, оглядываясь на меня.
Звон скрещённых клинков позвал по имени. Я снова вскочил на помост – десять лунных сомкнули круг вокруг одного, в дорогих тряпках. Это он.
– Гаэл! – рявкнул я.
Он дёрнул головой, встретился со мной глазами – и в них мелькнул страх. Правильно. Я пошёл на него. Один из его стражников прыгнул вперёд и полоснул мне по груди.
Я перехватил его запястье и заломил назад до хруста.
– Аа! – взвыл он, выронив меч.
Мой клинок вошёл ему в горло, алый фонтан плеснул – он рухнул. А я уже вновь смотрел на Гаэла.
Тот поджал губы, вскинулся – и рванул в небо: крылья отчаянно били.
– Трусливый ублюдок, – буркнул я, вынимая длинный метательный клинок с бедра.
Прицелился – и пустил. Сталь прошила крыло, продырявив перепонку. Его закрутило, и он рухнул.
Прорываясь сквозь свалку, я спрыгнул с помоста и помчал туда, где он упал за домами. Влетев в переулок, увидел, как он заворачивает за угол. Я – за ним. Но за поворотом пусто.
Летать он больше не мог, значит, я дал волю звериной чуйке. От него смердело сладким парфюмом и мыльной флорой – след вёл прямо через чёрный ход в пивную.
Склад с бочками и мешками ячменя. Запах тянул в зал. Догадываться не пришлось – он прятался за стойкой.
– Вылезай, Гаэл. Или вытащу за шиворот.
Он вдруг вскочил, метнул в меня кинжал – и сорвался к двери. Я отбил лезвие и прыгнул, сбив его на пол.
– Так ты и хочешь сдохнуть, мой лорд? – я прижал его одной рукой за горло. – Бегством и прятками? Ишь, распускаешь хвост, как большой кот, а сам – мышонок.
Он бился, лягался, пытался сорвать мою ладонь – тщетно.
– Забирай её, – прохрипел он.
Я ослабил хватку.
– Что ты сказал?
Он, видно, не уловил предупреждения в голосе – продолжил блеять:
– Забирай. Джессамин. Для меня она ничего не значит. Хочешь наделать от неё щенков – пожалуйста. Крепкая, для выведения годится. Я ещё и денег отсыплю. Только отпусти.
– Ничего не значит? – у меня пальцы зудели вонзить когти ему в кадык.
– Ровным счётом.
Я навис, оскалив клыки. Он вытаращил глаза. Я зарычал гортанно, зверино:
– А для меня она – всё. – Хватка сжалась; глаза у него полезли. – Она тебе не кобыла для случки, сукин ты сын. Она – моя пара данная богами. Моё сердце. Моя душа.
Едва слышный шаг за спиной – и я катнулся в сторону. Клинок рыжего стража вонзился в пол, едва не задев Гаэла, который тут же пополз к двери, мотая перебитым крылом.
Я подхватил стол и метнул в рыжего. Тот вскрикнул, грохнулся, стол привалил его боком. Я навалился всем весом, прижал. Хвостом подтянул к руке его меч – и вогнал ему в брюхо, насквозь, до досок.
Не мешкая, помчался за Гаэлом. Он уже, прихрамывая, ковылял назад, к схватке.
– Стража! – завопил он. – Сюда!
Я шёл за ним неторопливо. Он вывалился из переулка, захлёбываясь:
– Стра… жа… – сделал ещё пару шагов – и остолбенел.
Звона почти не было. Я знал – почему. Вышел на площадь – и увидел пустоту: ни горожан, ни «храброй» мевийской стражи. Те лежали все – мёртвые. А наши – зверо-фейри Ванглосы, и Бервейн с Валгаром и их дружинами – стояли над ними: в крови врагов, целые и злые. Ни один из наших не пал.
Тяжело дыша, с чёрностальными клинками в руках, они смотрели на Гаэла. Безалиэль, Лейфкин, Дейн, Бром, Хаслек – каждый, кто шёл со мной. Волки – полукольцом. Последний недобиток остался один.
– Видишь, лорд Гаэл, что бывает, – сказал я, – когда берёшь у зверо-фейри то, что не твоё.
Он медленно повернулся ко мне, побелев.
– Не буди зверя, что живёт в нас, – я повысил голос, чтобы слышали из-за дверей и ставен. – Сделаете нас врагом – сдохнете.
Сказать больше было нечего. Два широких шага – и, выдернув меч из ножен на груди, я одним рубящим ударом снес ему голову. Сталь чиркнула о плиту. Безалиэль вышел мне навстречу, держа в руке мешок из-под зерна. Я опустил в мешок ещё дымящуюся голову лунного «лорда» Мевии.
– Тела им спалить? – спросил он.
– Нет. Это их грязь, не меньше, чем его. Они шли за ним – пусть разгребают сами. Может, дойдёт.
– Дойдёт – что? – Бервейн с Валгаром подошли ближе.
Бервейн оглядывал фасады – он ещё ни разу не бывал в люмерийском городе, не знал, чего ждать от здешнего люда.
– Что, следуя за злым, становишься соучастником, – кивнул я на валяющихся мевийцев. – Это их общая кровь. – Показал на мешок у Безалиэля в кулаке.
– Вряд ли они скоро рискнут перечить зверо-лорду, – хмыкнул Бервейн.
Я перевёл взгляд по всем нашим, стоявшим звеном по площади.
– Спасибо вам всем за…
Голос предал меня. Сердце сбилось, стоило в полную силу подумать о Джессамин – насколько близко я был к тому, чтобы её потерять.
– Мы рады, что были рядом, – сказал Валгар и положил ладонь мне на плечо. – Надо известить короля Голлайю.
Я кивнул.
– Я пошлю к нему спрайта, – добавил Валгар. – А ты ступай за своей парой.
– Благодарю.
– Встретимся у Йол Тундры, – сказал Безалиэль. – Я с Бромом, Лейфкином и Дейном займусь… доставкой. – Он сжал мешок.
– Я вернусь не скоро. Пара дней – точно.
Безалиэль усмехнулся. Бервейн тоже, буркнув:
– Иного мы от тебя и не ждали.
Я развернулся и лёгкой рысью пошёл по главной дороге из Мевии – к Пограничью. Мне было что сказать – и что сделать с Джессамин. То, что я должен был сделать давным-давно.
Глава 35. ДЖЕССАМИН
– Рад снова тебя видеть, – сказал Халдек, стоя в моей старой комнатке, что примыкает к конюшне за таверной. – Я за тебя переживал в тот день, когда ты сбежала.
– Знаю. Прости, что так и не объяснила про свою семью.
– Пустяки. Я и так понял – ты от кого-то уходишь. Просто не догадывался, что у меня на кухне жарит лепёшки принцесса.
Он хохотнул, и я засмеялась вместе с ним. Быть здесь, видеть Халдека – оказалось удивительно тёплым чувством. Слишком долго это место было моим убежищем.
– Спасибо тебе за это, – я приподняла сложенные в руках ночную рубашку, шерстяное платье и чулки. – И за сапоги.
Разумеется, всё из его «сундука находок». Над таверной у Халдека две комнатки рядом с его собственной; он сдаёт их путешественникам. За годы кое-кто оставлял вещи. Он никогда ничего не выбрасывал – поговаривал, что «когда-нибудь кому-нибудь пригодится». И был прав.
Я даже помнила это платье: его забыли в одной из комнат пара призрачных-фейри, прожившая у нас неделю. Они не вернулись, платье выстирали и отправили в сундук.
– Сапоги, может, великоваты, но других не нашлось.
– Я очень благодарна. Пусть даже великоваты.
– Ладно, – Халдек провёл шрамистой – от ножей и печей – ладонью по толстой шее. – Поешь непременно. К утру сварю тебе добрую кашу.
– Не знаю, как тебя благодарить, Халдек.
Он заморгал, смущённо глянув на Волка, растянувшегося у чугунной печки, которая как раз жарко натапливала комнату.
– С ним-то рядом ты уж точно будешь в безопасности.
– Буду, – заверила я.
Он кивнул напоследок, протиснулся в низкую дверь – его рога едва не задели притолоку, – и прикрыл за собой. Я повернула засов. Волк приоткрыл сонные глаза, проверил, всё ли со мной в порядке, и снова их сомкнул.
Я оглядела комнатку, когда-то бывшую моим убежищем. Халдек прибрался: металлическая купель прислонена у дальней стены, постель аккуратно застелена – а я ушла, не притронувшись к простыням.
Постель я заправляла лишь в выходные дни. Обычно с рассветом мы уже чистили овощи и ставили хлеб – у Халдека так. Кроме этого, он ничего не тронул.
Положив вещи на кровать, я подошла к столу – там лежала тетрадь с моими каракулями рецептов. Я пролистала страницы и улыбнулась: снова в руках. Хотелось поскорее показать её Шеаре. Помимо рагу и овощных пирогов, у меня были записи хлебов со специями и травами.
Я распахнула узкий шкаф у кровати – запасное платье и зимний плащ были на месте. Погладила пальцами плотный шерстяной отворот.
– Эх, будь ты на мне в тот день…
Меня передёрнуло от воспоминания, как я бросилась в лес и почти замёрзла насмерть. Пока меня не нашёл Волк. А потом – Редвир.
Вздохнув, я стащила купель к печке. Вместе с одеждой Халдек принёс два ведра тёплой воды. Для полной ванны мало, но более чем достаточно, чтобы хорошенько отмыться.
– О, мой лавандовый, – сказала я вслух, распахивая ящик стола.
Да, мыло и масла были там. Масла я сама варила прошлым летом, мыло купила у древесной-фейри, что ездила по Пограничью с товаром. Взяв ароматное брусок и флакончики, я стянула с себя сшитое Соркой платье.
Воды в купели было неглубоко, но блаженство – настоящее. Я успела вымыться и промыть волосы до того, как вода остыла. Насухо вытершись, надела простую белую ночную рубашку – пахло халдековским щёлоком. Всё вокруг говорило о безопасности и принадлежности. Я скучала по этому месту сильнее, чем думала.
Но по Редвиру и клану – ещё сильнее. Расчёсывая волосы, села у печки, чтобы они подсохли. Гладя Волка по голове, вспомнила сегодняшний день – ту самую минуту, когда я решила, что умру, прежде чем увидела, как Редвир несётся к Мевии с поля между городом и рекой.
– Он ведь придёт за мной, правда? – спросила я Волка.
Он даже глаз не открыл, лишь глубже дышал, пока я проводила ладонью от его лба по спине.
Халдек не знал, что я появлюсь. Я коротко объяснила, что случилось, и что Волк привёл меня прямо сюда. Он только сказал: «Меер-волки – не обычные звери. Они куда сообразительней, чем тебе кажется. Хозяин велел – он и привёл».
А потом начал рыться для меня в одежде и еде.
О, еда.
Поднявшись, я села на кровать и взяла поднос с тумбы. Улыбнулась тому, что он мне положил: два пирожка с мясом и сухофруктами – мои любимые. Он часто печёт их зимой – на сахаре и специях, с сушеными ягодами лета. Ещё три ломтика жёлтого сыра и щедрая ложка варенья из красных ягод. Маленький чайник и чашка.
Я уселась и наелась досыта, отметив, что непременно сделаю такие же пироги для клана. Халдек научил меня хитрости: вытаскивать из печи чуть раньше, смазывать верх маслом, посыпать щепоткой сахара – и допекать. Получается сытно и чудесно в зимний вечер. Я глянула в окно – и снова подумала, где же Редвир.
Волк вдруг фыркнул и поднял голову. Я вздрогнула – чашка звякнула о блюдце, – вскочила и подошла к окну. Волк заскулил у двери. И в ту же секунду я увидела в лунном свете ту самую фигуру, идущую к сараю.
Оттеснив Волка бедром, я распахнула. Миг – и Редвир подхватил меня на руки, приподнял над полом. Он пнул дверь, захлопнул её и, разворачивая нас, прижал меня спиной к створке, ртом уткнулся в шею.
– Богами клянусь, как же ты пахнешь… до чёрта сладко.
– Ты не ранен? – я обвила его за плечи, подняв ногу, чтобы сцепиться у него на талии.
– Только сердцем, любовь. – Он провёл ртом по горлу, цапнул зубами по линии челюсти.
От него тянуло прохладной водой, волосы влажные.
– Ты упал в реку?
– Я прыгнул. – Он накрыл мой рот и вошёл языком глубоко, припечатал меня всем телом к двери, насаживая на себя.
Я застонала ему в губы, тёрлась влагалищем о его твёрдый член, упёршийся между моих ног.
– Зачем ты так? – выдохнула я в его рот. – Замёрзнешь.
– Милая, я горю. – Что-то щёлкнуло – и его кожаная юбка пропала.
Я застонала громче, вжимаясь в него, когда он просунул руку между нами и разорвал моё платье по шву. Я накинула вторую ногу на его бёдро.
– Да, – прошептала я, опуская руку и хватая его толстый член.
Он втянул воздух сквозь зубы, сжал кулак в моих волосах, оттянул голову назад, а я провела головкой по распахнутому входу – она уже текла для него.
Одним глубоким толчком он вошёл в меня до упора. Я всхлипнула, рот распахнулся, веки полузакрылись. Его глаза горели золотом и звериной яростью.
Его член распух ещё сильнее, крепко запирая нас, а я извивалась под ним.
– Я молилась Виксу, чтобы он спас меня, – призналась я.
– Тебя спас не Викс, – его голос катился низко, опасно. – Я спас тебя. – Он вытащился наполовину и снова врезался в меня. – Ты моя, Джессамин. – Затем он открыл рот и вонзил клыки в плечо у основания моей шеи.
Я взорвалась оргазмом мгновенно; конвульсии пробежали по телу, он вцепился мне в зад и когтями щипнул кожу, поднимая меня выше, чтобы вбить глубже и сильнее. Он зарычал, грудь его дрожала у моей кожи, когда он яростно трахал меня.
– Да, любовь моя, – кричала я и стонала. – Трахай меня так. Так, будто никогда не отдашь.
Он застонал, заревел ещё громче, в последний раз мощно вбил, член запульсировал и излил семя, пока он сосал кровавую ранку от укуса.
Его узел оформился быстро, скрепив нас вместе, и он продолжал кончать внутри меня. Мозг мой поплыл от интенсивного слияния и раскрутившего сознание оргазма. Я завалила голову назад к дверному полотнищу, а он лизал отметину, низко урча в горле. Через мгновение он поднял меня, всё ещё находясь во мне, и сел на кровать. Мои ноги всё ещё были обвиты вокруг его пояса, я оперла их о матрас и отодвинулась, чтобы посмотреть на него.
Лицо его всё ещё горело страстью, но уже было насыщено. Разорванное платье висело на мне как мантия, моё обнажённое тело прижималось к его.
Он ещё на мгновение уставился мне в глаза, тяжело дыша, затем спросил:
– Ты в порядке?
Я рассмеялась, моя пизда сжала его член; он дернулся и крепче сжал мои бёдра, где держал меня.
– Перестань! – рявкнул он.
– Я в порядке? – переспросила я, всё ещё смеясь. – Ты только что оттрахал меня до полусмерти. Я в полном порядке.
Его рот скривился в той сладкой улыбке, от которой хотелось поцеловать его. – Я хотел спросить, не поранилась ли ты раньше… но не смог сдержаться.
– И ты не спросил меня, хочу ли я твою метку, – добавила я.
Его брови нахмурились от беспокойства.
– Я в полном порядке, – прошептала я, прикоснувшись губами к его и проведя языком по одному из его клыков. – И я хотела твою метку давно. – Я целовала его, задыхаясь от стояка, даже несмотря на то, что узел удерживал нас, лишая свободы движения. – На самом деле я собиралась потребовать её у тебя прошлой ночью, когда ты вернёшься с пира.
Он наклонился вперёд, лоб ко лбу. – Кровь Викса, Джессамин. Когда я нашёл Мишку раненой, а тебя не было в нашем шатре…
– Она в порядке? – быстро спросила я.
– В порядке. Она цела.
– Маленькая милость, – прошептала я, медленно крутя тазом, желая повторить. – Полагаю, никакой пощады для Гаэла и его людей не было.
– Никакой, – отрезал он, переворачивая меня на кровать и опираясь на предплечья. – Надеюсь, ты не хотела пощады для них.
– Не хотела. Мне жаль только мевийцев. Он их вел – и они сбились с пути.
– Мы известим Голла, ему придётся убирать этот бардак. Он же король. – Он поднялся во мне, узел постепенно смягчался.
– А лорд Редвир из Ванглосы? Он всё ещё хочет жениться на своей скалд-фейри под священным деревом? – спросила я.
Его глаза сжались от стона, он вытащил член до головки, раздвинув мои ноги шире своими толстыми бёдрами, и вошёл обратно. У меня перехватило дыхание.
– В первую полную луну весны, – прошептал он губами у моих. – А сейчас я буду трахать тебя медленно и нежно, а не так грубо, как только что.
– Мне нравится, когда ты груб, – призналась я. – Мне нравится зверь. Я люблю его, на самом деле.
Его взгляд согрелся от ласки. – Я зверь, но могу быть мягким. – Он ещё раз коснулся губами моих. – Дай мне показать.
– Покажи, мой лорд, – поддразнила я.
Он положил ладонь на заьылок, лицо его стало серьёзным, тяжёлым. – Я люблю тебя, Джессамин.
А потом он показал.
Эпилог. РЕДВИР
– Вон там, – Безалиэль указал на перелесок, где на ветках только-только проклёвывалась свежая зелень.
В тени стояли принц Торвин и его жрец Валлон, а с ними – миниатюрная светловолосая древесная фейри. Я узнал её: уже бывала у сестры.
– Это она, – возбуждённо сказала Джессамин, рядом – Тесса.
– Да! – Тесса сорвалась с места, Саралин за спиной в переноске.
Саралин росла не по дням; девочка уже тяжеловата для плеч Тессы, но та упрямилась, и вовсе не мешало это ей мчаться навстречу сестре.
Марга что-то бросила Валлону и выскочила из-под ветвей. Я заметил, как Валлон смотрит в небо, когда его пара шагнула на свет. Над нами было пусто – стало быть, жрец нервничал: ждал удара сверху. Гримлоков.
– Какая же она большая! – выдохнула Марга, подхватывая извивающуюся Саралин из переноски.
– Правда? – сияла Тесса. – Марга, это Джессамин, наша Леди Ванглосы.
Я не удержал улыбки: титул моей пары и жены звучал теперь свободно. Мы с Безалиэлем двинулись рядом с женщинами к двум теневым фейри, всё ещё стоявшим под деревьями.
– Рада снова тебя видеть, – сказала Марга, вспомнив, как Джессамин подавала Валлону и его спутнице в таверне Халдека несколько месяцев назад. – Счастлива, что у моей сестры в клане появилась подруга.
– И я рада, – ответила Джессамин. – Мне повезло. Тесса так деликатно помогает мне вжиться в клан.
– Моё сердце этому радуется, – сказала Марга, и мы подошли к навесу ветвей, под которым ждали принц и жрец.
– Ты должен мне извинение, – пробормотал Безалиэль вполголоса.
– За что ещё?
– Клялся, что «никогда такого не будет». А я, между прочим, пару дней назад представлял вас клану как лорда и леди Ванглосы. Самое время извиниться.
Я вздохнул:
– Прости, что ты самодовольный всезнайка, и оказался прав насчёт Джессамин.
– Сойдёт, – фыркнул он, и мы, наконец, вышли под полог деревьев.
– Долго же вы, – бросил я принцу, остановившись перед ними.
– Мы были заняты, – ответил за него Валлон, красные глаза настороженно бегали по краю неба. – Ваше послание получили поздно. А вы рано снялись с зимовки. Путь затянулся.
Его быстрый взгляд на Маргу объяснял остальное: на встречу взяли и её. Любопытно.
– Мы нашли ваших гримлоков, – мрачно сказал Безалиэль; вся лёгкость из голоса ушла. – Они похитили мою дочь. И ещё одну из нашего клана.
Марга, державшая Саралин, побледнела:
– Боги… – Она метнулась глазами к Тессе. – Она не ранена?
– Нам повезло, – ответил я. – И Джессамин выманила их своей магией.
Принц Торвин, до того холодный, насупился и впервые заговорил сам:
– Как ей это удалось?
Я взглянул на Джессамин – решать ей, что говорить.
– Я скалд-фейри с особым даром, – начала она и коротко пересказала без кровавых деталей, что случилось, но упомянула: Фарла, жена Талока, погибла, защищая детей.
– Какая беда… – Марга обняла сестру за талию.
– Дети Талока всё ещё у вас? – спросил Валлон.
– Да, – я кивнул в сторону нашего стана: в правом поле они играли с клановой малышнёй, волки на стороже. Сын и дочь Талока выделялись маленькими крыльями, сложенными за спиной. – Они могут остаться у нас, если им не место в Гадлизеле.
