Текст книги "Лорд зверей (ЛП)"

Автор книги: Джульетта Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Хмурый взгляд зверо-фейри стал ещё тяжелее:

– Ты немая? Или потеряла язык, когда неслась в метель умирать?

Теперь нахмурилась я:

– Я не собиралась умирать.

– А, значит, язык на месте, Волк.

Я невольно посмотрела на величественного пса у его ног. Я слышала, что зверо-фейри ездят верхом на Меер-волках. Этот – колосс. И должен быть таким, чтобы вынести хозяина.

– Никогда не видела? – спросил он, ловя мой взгляд.

– Призрачный-фейри однажды принес в трактир щенка Меер-волка, – ответила я тихо. – Нашёл его брошенным. Он был огромный, голова выше моего пояса – для младенца.

– Меер-волки не бросают щенков, – отрубил он, с оттенком превосходства. – Скорее, мать погибла, отбивая его у хищника.

– Все вырастают до его размеров? – кивнула я на чёрного пса.

Он фыркнул, полуоскалившись – показал длинные клыки:

– Нет. До Волка никто не дотягивает. Он король своего вида.

– Как его зовут? – я стояла на границе света.

– Я уже сказал. Волк.

– То есть ты назвал волка – Волком?

Он подался вперёд, упёр локоть в колено, подбросил в огонь полено – языки лизнули мясо. У меня свело желудок.

– А как ещё его звать?

– Не знаю. Например, Нäкт – в честь бога ночи?

Я подошла ближе и села прямо на землю – ни пня, ни чурбака для второго человека здесь не было. Он живёт в одиночку.

– Или, раз уж он король, – Король.

Волк обошёл костёр и вытянулся у меня сбоку. Я дёрнулась, но он только лизнул тыльную сторону моей ладони и уложил морду на лапы. Я нерешительно провела ладонью по загривку.

– Нежный, как для такого гиганта.

Пёс фыркнул и придвинулся ближе.

Тёмный фейри презрительно хмыкнул:

– Предатель.

Он поднял с земли бурдюк и метнул мне. Я поймала его на коленях.

– Жар ты пережила, но пить нужно. Пей.

С благодарностью отвинтила пробку, пила жадно. Ещё. Холодная вода легла на пересохшее горло, как благодать.

– И как ты так быстро сломила лихорадку? – буркнул он. – Колдовство?

Я приподняла бровь:

– Если ты про магию, то возможно. Мои редко болеют. Вода для скалд-фейри – сама по себе магия.

Это правда: вода лечит скалд-фейри. Особенно тех из нас, у кого связь с водой крепче. Не рухни я без чувств в снег, уходя от мевийцев, я соткала бы из снега целебный кокон в ледяной стуже. Но мне было не до мыслей: беги – или поймают.

– Гм. Колдовство, – проворчал он.

Вдруг зверо-фейри вынул из ножен у пояса чёрный клинок длиной с мою руку. Я дёрнулась, но усидела – он лишь присел ближе к огню.

– Убивать тебя не собираюсь.

Он отрезал пласт от задней ноги и уложил его на ту самую ветошь, которой вытирал руки. Потом отрезал ещё и обошёл костёр, протягивая мне. Я подняла взгляд – и снова поражалась его размерам, – но приняла и положила на колени.

Себе он отрезал огромный кусок, уселся на пенёк и откусил. Я не могла не заметить: клыки у него длиннее любых, что я видела. Впечатляющий зверо-фейри. Впечатляющий – в том, как легко он разорвёт меня одним ударом. Я уставилась на поджаренное мясо в ладонях – и ощутила подступившую тошноту.

– Ешь. Тепло нужно не только снаружи. Пища согреет изнутри – и поможешь телу биться с холодом.

Я моргнула:

– Я… не могу.

– Почему? – он окинул меня тем самым изучающим взглядом, будто я тронутая.

– Я не ем мясо.

Он уставился откровенно озадаченно:

– Что значит – не ешь мясо?

– То и значит. Я его не ем.

– Мясо едят все.

Теперь уже я фыркнула:

– Возможно, по эту сторону мира. Но я – нет. И рыбу – тоже нет. У нас так не принято.

– И как вы живёте? – он был искренне сбит с толку.

Я улыбнулась:

– В мире есть не только мясо. Хлеб, сыр, овощи.

Он скривил губу, обнажив пугающе острые клыки:

– Этим не проживёшь.

– Разумеется, можно жить и на этом, – я показала на себя; шкура с плеча сползла к талии. – Как видишь, живая.

Его взгляд скользнул ниже. Я знала: фигура у меня пышная, на таких мужчины засматриваются. Сёстры – тонкие, строгие, а я сложена иначе. Часть моего скальдовского обаяния – дар богов, который притягивает не тех, кого надо. Как сейчас.

– На тебя глянешь – скажешь, мясо ешь, – произнёс он.

– Не будь вульгарным, – закатила глаза я и, не давая страху поднять голову, пододвинула ломоть оленины Волку. Тот мгновенно умял мою порцию. Я поднялась, подтянула на себя шкуру и плотнее закуталась. – Так я у тебя пленница?

Он нахмурился:

– И что мне с тобой делать? – И доел свой огромный кусок. Когда он слизывал сок с губ, я заметила раздвоенный язык. Чудовище – больше любого, с кем я сталкивалась за годы дороги и пряток в Пограничье.

– Свободна, – он кивнул в сторону леса.

Значит, злого умысла нет. Хорошо. Я глянула в тёмную ночь – не сказать, чтобы я горела желанием уйти от этого огня, пусть и в компании сварливого зверо-фейри.

Облегчение мигом улетучилось, когда он спросил:

– От чего ты бежала? – он спрыгнул с пня, опёрся коленом у огня, срезал ещё мяса, скользнул на меня золотым взглядом: – Или сказать точнее – от кого?

Притворяться смысла не было. Он может выглядеть зверем, но разумным.

– От тех, кто не должен меня найти, – ответила я.

Он хмыкнул:

– До этого, женщина, я и сам додумался.

Волк доел остатки, поднялся и встал у меня сбоку, лицом к хозяину. Зверо-фейри не сводил с меня глаз.

– Украла что-то?

– Нет, – отрезала я.

– Убила кого-то?

– Нет! – выкрикнула громче.

– Тогда?

– Я сбежала из дома. Вот и всё.

Он приподнял бровь, сел обратно, жуя:

– Хочешь сказать, что скалд-фейри гнались за тобой через весь Мородон, Пограничье и в сам Мирланд – в глушь тёмных? – покачал он головой, не веря.

– Они не из Мородона. Из… других мест, – я не пожелала говорить больше. А вдруг он наёмник – сдаст за выкуп?

– Чем ты так важна? – низкий голос зазвучал мягче, опасно приятно – он уговаривал признаться.

– Это не твоё дело.

– Нет. Но ты одна, посреди Мирланда. Стоит тебе сунуться в лес, прежде чем тебя догонят твои – тебя найдут здешние чудища. – Он покачал головой. – Поверь, этих встречать не стоит.

Я сглотнула: он прав. Я редко выходила из-под крыла Халдека, но слухов о хищниках Мирланда и предгорий Солгавийских гор слышала предостаточно. А мой сиренскин дар на чудищ не действует. На таких – нет.

Я вернулась к огню и снова села:

– Может… если ты не против, останусь тут до утра. А потом ты укажешь мне ближайшую деревню. Кроме Пограничья.

– Ближайшая деревня – моя. И она одна на многие лиги. Два дня пути.

– О, – я удивилась. – Ты не здесь живёшь? – я кивнула на шатёр.

Он снова сдвинул брови, подался вперёд, упершись локтями в колени:

– С чего бы мне жить посреди ничего?

Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть «по виду – живёшь». Он всё ещё наполовину в крови от оленьей туши и полураздет – дикарь дикарём. Место ему, кажется, впору.

– Ты бы смог провести меня в свою деревню? Я задержусь ненадолго, пока…

Он изучил меня глазами цвета пламени:

– Пока те, кто тебя преследует, не устанут и не уйдут по домам.

Я кивнула.

Он пробурчал что-то себе под нос – не расслышала.

– Я могу работать в харчевне или в постоялом дворе. Я хорошая работница.

– В моей деревне нет ни трактиров, ни постоялых дворов. Мы – клан зверо-фейри.

Ему явно не по нутру моя просьба, но у меня вариантов мало.

– Какая деревня ближе вашей?

– Белладум. Неделя как минимум. И то – будь у тебя верховой зверь. А его нет. Разве что вернёшься в Пограничье.

– Нет. Я туда не могу.

Их люди поджидают меня у Халдека. Скорее всего, засели во всех трактирах вдоль всей полосы.

Он выпрямился и тяжело выдохнул – пар белым облаком:

– Ладно, – резко бросил он. – Видимо, вести тебя придётся мне, – пробормотал что-то про клятву. – Спи в шатре. Я останусь здесь, раз уж меня вынудили.

– Нет, это твой шатёр. Я и здесь…

– Что – околеешь, когда костёр погаснет? И что я скажу?

– Кому – «скажу»?

– Моему клану, – резко отрезал он и уже приказным тоном: – Ступай внутрь и спи. Думаешь, оправилась – а сама бледная, как луна. Тебе нужен отдых. Уходим на рассвете.

Он швырнул свой кусок Волку – и, злой, ушёл в лес. Зачем – не знала. Было ясно лишь, что возиться со мной ему не улыбается.

У меня не было выбора, кроме как терпеть его. Я не рискну одна в этой глуши и тем более не протяну в пути до Белладума. К тому же это – земли тёмных. Если в Пограничье светлые и тёмные ещё перемешиваются, то в северных городах и селениях так бывает далеко не всегда.

Пусть король Голл женился на принцессе лунных фейри, но вражда между светлыми и тёмными никуда не делась. Скорее – усилилась. Именно поэтому я и бежала от лунного принца, за которого меня собирались выдать: он хотел войны со всем Тёмным народом. А я не желала иметь к его мятежу никакого отношения.

Вздохнув, я вернулась в шатёр; Волк увязался следом. Снова свернулась клубком в шкурах, огромный пёс – у ног. Уставилась в стенку – оленьи шкуры, сшитые в полотнище – и подумала, во что я ввязалась.

Но вскоре тело и голова сдались. Я уснула под ровное, тяжёлое дыхание пса.

Глава 4. РЕДВИР

– Меня зовут Джессамин, – сказала женщина, ехавшая верхом на моём Волке, пока я шёл впереди.

Силы у Волка хватило бы унести нас обоих, но за её спиной были ещё привязаны свёртки шкур – мой шатёр и постель.

Да и приближаться к ней я не хотел. Ведьма. Днём она выглядит как обычная, но я не забыл, как прошлой ночью она ужалила меня своей магией. Да, была без сознания – неважно. За милым лицом прячется злоба – я в этом уверен. В конце концов, она от кого-то бежит. Будь невиновной – сказала бы, от кого и за что. Девушки бывают хитры, а к этой мне не стоит приближаться – она ещё и не из моего народа.

– Ты меня слышишь? – уточнила она.

– Слышу. Тебя зовут Джессамин. Запомнил.

– Кто-то у нас ужасно ворчливый. Ещё хуже, чем вчера.

– Я не спал. Дежурил. Вдруг те, от кого ты бежишь, взяли след и вышли на мой лагерь? Хоть ты и отказываешься говорить, кто они. Так что да, у меня скверное настроение.

– О, – просто сказала она. – Прости.

Почему-то её извинение раздражило ещё больше.

– А тебя как зовут? – наконец спросила она, когда мы выбрались на утоптанную тропу у ручья.

По краям лёд, а между камней вода всё же журчала. Эта тропа вела к пещере, где я часто останавливался во время охот.

– Редвир, – ответил я.

– Редвир, – повторила она. – Звучит… по-королевски.

Объяснять, что так оно и есть, я не стал. Это имя из рода правителей зверо-фейри. Моего рода.

– Расскажи о зверо-фейри.

Я помедлил, решая, сколько правды ей дать.

– А что ты о нас знаешь?

– Знаю, что вы – потомки одного из сыновей Викса, великого бога тёмных фейри. И что вы самые… – она запнулась, и я глянул на её лицо.

Щёки розовые. С чего это она смущается?

– Самые какие?

– Инстинктивные, – наконец выдала. – Среди тёмных фейри.

– Ищешь слово «животные». Не промахнулась бы.

– Ты о звериных чувствах?

– И о них. И о силе – неестественной.

– Это и есть ваша магия? – искренне спросила она.

Она и правда мало знает о нас. Магия есть у всех фейри. Кроме зверо-фейри.

– Говорят, раньше магия была и у нас. Дар – разговаривать с лесом, с деревьями и травами. Дриады берегли наш народ. Ещё у нас был дар – укрощать самых диких тварей чащ.

– Таких, как Волк? Похоже, этот дар у тебя остался.

– Нет. Монстров – вроде баргасов, найтвирм, солгавийских больших кошек. Драконов.

– Ух ты. И что случилось? Потеряли дар?

Я посмотрел на неё через плечо. Насмешки в лице не было.

– Никогда не слышала про проклятие зверо-фейри?

Она покачала головой. Ярко-красная коса лежала на плече, ветер тянул выбившуюся прядь, касаясь её щеки. Я старался не залипать на том, как этот волосок подрагивает. Выходило плохо.

Я повернулся вперёд и повёл тропой от ручья под природной аркой из ветвей и лиан. Весной здесь – сплошная зелень, сочная и густая; над головой звенят спрайты, в ветвях поют птицы. Но зима пришла рано и укутала лес снегом. Похоже, клан будет недоволен, что я так задержался в охоте. Придётся снимать лагерь и уходить из Ванглосы, как только вернусь.

– Расскажешь о проклятии? – оборвала мои мысли Джессамин.

История была нелёгкая, но почему-то я всё равно заговорил:

– Легенда гласит: давным-давно наш предок по имени Каладин был вождём своего клана – и величайшим из звериных лордов. «Величайшим» – то есть его клан был крупнейшим и самым богатым. У него было несколько жён и десятки детей, но и этого было мало.

– У зверо-фейри у всех по нескольку жён? – перебила она.

– Нет. Это древний обычай, ушедший. – Я сбавил шаг на каменистом уступе, откуда открывалась расселина и змейка ручья внизу.

– Ого…

Волк остановился рядом, и мы оглядели долину.

– Красиво… – прошептала она.

Если ей это кажется красивым – зимний стан бы её потряс. Не то чтобы она его увидит. Но мне понравился этот взгляд – удивление и восторг на её бледном лице.

– Тебе лучше, чем вчера? – спросил я, все-таки думая: не к бледности ли у неё склонность от слабости.

Она подняла на меня зелёные, как лист, глаза:

– Всё в порядке, – пожала плечами. – Разве что немного голодна.

Я поморщился: значит, голодать ей ещё сутки – ночевать нам снова в пути.

– Ела бы мясо – не голодала, – отрезал я.

Она усмехнулась:

– Верно. Только я его тут же вырву.

Я закатил глаза:

– Ягод зимой нет. Потерпишь до моей деревни.

– Потерплю. Так что там с вождём Каладином?

Мы двинулись дальше по тропе в лёгкий подъём, и я продолжил:

– У Каладина было много жён, но ни одна не была ему парой.

– Что значит – не парой? Ты же говоришь, у него дети. Значит, он с ними… – она смутилась, но смысл был ясен.

Светлые не спариваются, как мы.

– У зверо-фейри каждому предназначена совершенная пара.

– Откуда вы знаете, кто она?

Правда напугала бы её, поэтому я дал мягкую версию:

– Боги ведут и показывают. Каладин возомнил себя выше всех. Решил, что ему положена особая, отмеченная богами, пара. А неподалёку жила царица дриад.

– Чую, концовка будет плохая, – пробормотала она.

– Точно, – буркнул я и продолжил: – Царица его отвергла. Тогда он взял её силой. Это преступление – и тяжкий грех перед богами: дриады рождены ими. Он не знал, что эта царица – дочь Эльски, Богини Леса. Когда Эльска узнала, что сделали с её дочерью, она явилась в сердце его селения. Каладин пал на колени, молил о пощаде, но Эльска не вняла. Коснулась его головы – и он стал более подобным зверю. – Я глянул назад: она слушала, не отрываясь. Я взмахнул хвостом. – Тогда хвостов у нас не было. И лица были иными. «Зверо-фейри» нас звали за родство с дикими животными и власть соединяться с ними.

Среди тёмных именно мы теперь выглядим чудовищнее всех. Но это – после проклятия Каладина.

– С нынешнего мгновения, – объявила Элска, – магия отнимается у тебя и у всех твоих. Останется лишь звериная часть вашей природы. И в тебя, вождь, я поселяю свой гнев. Он будет жить в тебе всегда – и в твоём роде после тебя, – чтобы помнил ты о мире, что отнял у моей дочери. Пусть моя ярость терзает тебя вечно и напоминает о том, что ты похитил.

Джессамин молчала позади, пока мы приближались к месту ночёвки.

– Это правда? – наконец спросила она.

– Так передают, – ответил я. Не добавил лишь, что уверен в этом по собственному недугу: когда во мне вскипает ярость, остаётся только уходить в чащу и бродить, пока не отпустит.

– Грустно, – сказала она.

– Почему? Потому что на меня неприятно смотреть? – я ухмыльнулся через плечо.

Щёки у неё вспыхнули.

– Нет. Я не об этом.

Я рассмеялся:

– Ведьма, мне не нужно льстить. Я знаю, что я зверь. И хоть Каладин и навлёк на нас проклятие, мы – народ мирный. Как бы ни согрешили предки, теперь у нас достойная жизнь, пусть нас и мало.

– Почему вас мало?

Это было больнее. Признаваться я не хотел. Во времена Каладина зверо-фейри были многочисленны. Теперь кланов – единицы. Наши женщины редко беременеют. Потому я и не упрекал своего сотника Безалиэля, когда он привёл в деревню светлую фейри Тессу: помимо того, что она – его пара, она быстро зачала и родила ему здорового сына.

– Нас меньше, чем было, – только и сказал я. – Каждую новую жизнь в клане мы бережём как драгоценность.

Мы вышли к повороту, где устье пещеры смотрит на просторную долину внизу. Я любил этот стан ещё и за то, что оттуда видно далеко, а спина прикрыта скалой. Сейчас, когда на мне висит женщина с тайными врагами – врагами, которых она так и не назвала, – мне нужна была именно такая крепость.

Волк, зная распорядок, сам остановился у пещеры.

– Здесь и заночуем, – сказал я, развязывая тюк шкур у него за спиной.

Слышал, как она спрыгнула с Волка, пока я разворачивал свёрток у круглого входа.

– Ты уверен, что там не живёт баргас? – спросила она дрожащим голосом, заглядывая в полутьму.

Ухмыляясь, я вытянул серую шкуру и расстелил рядом с прочими.

– Жил. – Кивнул на серую шкуру. – Но я с ним разобрался. Не вернётся.

Она распахнула глаза и подошла ближе, уставившись на шкуру, что грела её прошлой ночью.

– Это… баргас?

– Шёпотом не нужно. Он не услышит, – фыркнул я.

Она судорожно сглотнула, прижала к груди тонкую перепончатую ладонь:

– Я не знала, что ты охотишься на… гигантских медведей.

– Считаешь, я на такое не способен? – приподнял я бровь.

Её взгляд скользнул по мне снизу вверх; горло снова дёрнулось – сглотнула. Я невольно выпрямился, задрал подбородок; кровь пошла горячей волной от её тихого, вовсе не насмешливого разглядывания.

– Ни секунды не сомневаюсь, – сказала она откровенно и, моргнув, покраснела, отвела глаза.

Проворчав, я прошёл мимо – не нравилось, как сильно меня задело её признание:

– Соберу трут. Нужен огонь. Синего угля нет.

Для обычной охоты я взял бы достаточно, но в этот раз задержался дольше. Сам тогда не понимал – почему. Снова тот беспокойный зуд, а может, и что-то ещё.

– Я помогу, – её лёгкие шаги последовали за мной наружу.

– Держись ближе, – распорядился я. – Здесь тихо и будто спокойно, но в этих лесах водятся вещи, которых не увидишь и не услышишь, пока не поздно.

– Понимаю, – отозвалась она и шла следом, пока мы искали хоть что-то сухое для костра.

Для светлой фейри голова у неё на месте. Про их породу говорят – глупы и невежественны, особенно в лесах. Она – не такая. Она меня удивляла.

И я снова подумал: что же она такого сотворила, что бросилась из родных мест в бегство? Меня из Ванглосы ничто бы не выгнало – ни грехи, ни проклятие моего отца. Наоборот, это сделало меня крепче: я перешагнул через его дурную славу и стал ещё упрямее – стать лучшим лордом, какого видел наш клан.

Что же натворила эта женщина, если бежала так далеко, что очутилась в чужих краях, под натиском нортгалльской зимы – и в руках… моих?

Глава 5. ДЖЕССАМИН

Я не могла заснуть. Волк улизнул в ночь после того, как мы наскребли сухого трута и дров, чтобы кормить огонь. Редвир сказал, что он часто так делает. В прошлый раз вернулся со мной на спине, как с добычей.

Редвир добавил:

– Надеюсь, больше беспомощных девок в лагерь не притащит. Одной хватит.

Меня не задело его «беспомощная». За короткое знакомство я поняла: ворчливость – его обычное состояние. Да и прав он. Я действительно была беспомощна. Одна тут не выживу. Он мне нужен.

Забавно, я не помнила, как взобралась на дикого Меер-волка вчера. Я рухнула в снег без чувств – и на меня смотрели серебряные глаза. То ли он сам меня подхватил, то ли я на инстинктах вцепилась и забралась. Как бы то ни было, волк спас мне жизнь. Как и Редвир.

Сейчас он спал по ту сторону огня, на своём ложе из шкур. Во сне лицо у него смягчалось: высокий лоб – ровный, без хмурой складки, губы – не в усмешке, не в издёвке. Он не казался таким свирепым, как днём.

Полный мочевой пузырь настойчиво напоминал о себе. Еды не было – я напивалась водой, забивая пустоту. Редвир обещал, что в его деревне завтра меня накормят досыта.

Когда я спросила, можно ли задержаться в его деревне, он не ответил. Просто отвернулся и ушёл. Если нельзя – куда мне дальше? Мевийский лорд, который ищет сбежавшую невесту, уже знает, что я в землях Нортгалла. Будет ли он гнаться дальше?

«Твоя магия – ровно то, что мне нужно, принцесса». Он больно стиснул мне руку и наклонился ближе. Кроме его скребущего голоса в нашем цветущем саду слышно было только жужжание пчёл. «И ты будешь делать всё, что велит тебе твой господин и муж».

Я прогнала воспоминания – не хотела возвращаться к тому дню, когда я покинула единственный дом, который знала. Дом, где были кров и пища, но не было ни любви, ни нежности. Главное – не было защиты и заботы. По крайней мере, после смерти Дрэйдина.

Мочевой пузырь снова напомнил о себе. Тихо выбралась из шкур и взяв одинокую тонкую ветвь, поднесла к огню – разожгла кончик, как факел.

Раньше, когда Редвир скомандовал «Найдём трут», я была уверена – безнадёжно: снег укрыл лес до последнего пальца. Я не учла: Редвир – невероятно сильный мужчина-фейри, сильнее, чем я думала. Он нашёл поваленное дерево, под снежным одеялом, легко поддел и перевернул. Снизу и на изнанке – полно сухих веток, кое-что отломали и от ствола. Я видела, как он с хрустом ломает сук толщиной с моё бедро – и только таращилась, пока он не спросил, планирую ли я помогать или так и буду глазеть, как он работает один.

Какой же он упрямый зверь, подумала я, на цыпочках выходя к устью пещеры и выглядывая наружу. Лес был тих, но я верила его словам: вон там, в темноте, живут невидимые чудища. Да, будет неловко – его тонкий нюх поймёт, что я справила нужду прямо у входа. Зато я не стану дурой, чтобы уходить дальше.

Отступив левее от входа, прислонила самодельный факел к наружной стене скалы. Схватилась за тонкую ветку вяза, росшего у пещеры, – для равновесия, второй рукой приподняла юбку.

Не успела опуститься – что-то обвило запястье. Я ахнула, схватила факел и ткнула им в то, что держало меня. Существо перехватило и вторую руку и потянуло вверх – ноги оторвались от земли.

С факелом, зажатым в кулаке, я во все глаза смотрела на чудовище. Это был дриад-олень, да ещё какой. Рога, не меньше шестнадцати отростков, торчали из лиственной головы; лицо и тело – пепельно-зелёные. Глаза – сплошь чёрные, только в самой глубине – крохотные красные искры.

То, что я приняла за вяз, оказалось этим громадным дриадом: он был наполовину сросшийся с наружной стеной пещеры.

– Скалд-фейри красота, – скрипуче проговорил он, челюсть – чёрная прорезь. – Далеко от вод родины.

– Пожалуйста, – взмолилась я, призывая магию. – Отпусти.

Кожа вспыхнула силой; по рукам пробежали яркие световые узоры. Существо наблюдало с любопытством – чёрные глаза пусты и неправильно пугающие.

– Великий олень, – сказала я голосом с магией, певучим, с отголоском. – Ты должен поставить меня на землю. Ты должен отпустить.

Он словно зачаровывался моим голосом и эфирным сиянием кожи – но не слышал. Магия не брала его. Синие когти выдвинулись из пальцев. Клыки заострились. Он подтянул меня ближе, чтобы заглянуть в лицо, и я едва-едва чиркнула когтем по его коре на плече.

Он хмыкнул, но яда не заметил – мой яд его почти не берёт. Это был не просто фейри. Отмеченный богами, древний. Размер и корона рогов говорили сами за себя. Руки были стянуты – не дотянуться до кожи, чтобы вколоть яд глубже. И с ним явно было что-то не так.

Теперь, когда лицо было совсем близко, я заметила чёрную прожилку сеткой под бледно-зелёной кожей. От существа исходила вибрация тёмной силы.

– Могучий древний, – мой голос, дар моей Богини Немии, раскатился эхом – и дрогнул от страха. – Ты не причинишь мне вреда. Ты отпустишь меня.

На миг он действительно будто плавал в моём наитии; чёрные глаза распахнулись в благоговении, когда под платьем засветилась кожа.

– Ты больше, чем один глоток, – прохрипел он и оскалился, обнажив ряды острых, чёрных зубов, склоняя рогатую голову. – Такая яркая. Такая сладкая.

Он собирался съесть меня?

Паника сжала грудь. Я забилась ногами, колотя его в корпус сапогами. Он хрипло отреагировал – но держал крепко.

И вдруг раздался яростный рёв – и нас снесло в сторону. Дриад разжал хватку, я рухнула на землю. Щелчки, рычание, ломкий треск ветвей – вот и всё, что я слышала. Я едва различала в полумраке мускулистую фигуру Редвира, сцепившегося с длиннолапым дриадом.

Они покатились к устью пещеры, в ореол огня. Редвир зарычал и вцепился зубами в горло дриада. Пронзительный визг рассёк ночь – и стих: зверо-фейри оторвал голову дриада от тела собственными зубами.

Он поднялся, поднял отсечённую голову за рога. С раскатистым рёвом швырнул её в расселину далеко внизу. Послышался глухой удар – и тишина. Редвир наклонился, выламывая конечности из тела и бросая их вслед, в темноту.

Он был в исступлении, в ярости, разламывал и рвал дриада на части.

– Редвир, – позвала я и шагнула ближе.

Он не слышал – всё ещё ломал тело, будто тот мог ожить и снова броситься.

– Редвир! – крикнула я громче.

Он резко метнул на меня взгляд и зарычал – страшно, яростно; зубы испачканы зелёной кровью.

– Его нет, – сказала я, подняв ладони безоружным жестом.

Редвир продолжал рычать, сгорбившись над останками, в глазах – дикость, жаркая, как солнце. Мышцы вздулись – готов к броску.

– Тише, – заговорила я мягко: знала, что из такого исступления не сразу выходят. – Ты убил его. Опасности нет.

Он приподнял губу, открывая длинные, заострённые клыки. Он действительно был свирепым чудовищем. Но я знала: меня он не тронет. Что-то в груди подсказывало: надо успокоить его ярость. Он в неё сорвался, чтобы спасти меня. В который раз – спас.

– Всё хорошо, – сказала я тише, подойдя так близко, что почувствовала его дикий, тёплый запах.

Хвост хлестал воздух, уши прижаты – поза угрозы. Умнее было бы забиться в пещеру и укрыться под шкурой баргаса. Но я не могла. Ему нужна была я.

– Я в безопасности, – уверила я. – Мы оба в безопасности. – Я протянула руку к его плечу; пальцы дрожали: – Ты убил его.

Сидя на земле, он всё равно был мне почти до груди. Кончики моих пальцев коснулись тугих мышц плеча – он снова рыкнул, но не двинулся. Мой собственный яд и клыки уже спрятались, но слабое свечение кожи ещё держалось – и он пристально смотрел на него.

– Спасибо, что спас меня, – прошептала я, гладя его плечо.

Он тяжело выдохнул; его рычание сменилось на глухое урчание – скорее мурлыканье, чем грозное предупреждение мгновение назад.

– Со мной всё хорошо. Его больше нет, – повторила я.

Редвир опустил голову между плечами, всё ещё сидя на корточках над телом, и мурчал глубоко, пока моя ладонь скользила от плеча к основанию шеи и обратно.

– Видишь? Всё в порядке.

Он хватал ртом воздух, пока дыхание не выровнялось. И вот он уже не рычал и не урчал – не издавал ни звука. Поднял голову – и звериная маска смягчилась; возвратился тот зверо-фейри, с которым я прошла весь день. Он выпрямился во весь рост, и моя рука соскользнула.

Он повернул лицо в темноту; гнев в чертах остался, но уже не тот, дикий.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Внутрь, – коротко бросил он.

Я дёрнулась.

– Мне надо… ну…

Сейчас тело буквально ныло от нужды. Пережитая смерть только усугубила мучение.

– Сейчас. И не выходя из моего поля зрения, – его голос был тёмным и холодным.

Я не возражала. Подошла к самому краю пещеры, следя, чтобы он не смотрел. Он не смотрел – держал взгляд на расселине.

Справившись, я вскочила, проскочила мимо него и юркнула на своё ложе. Устроилась под шкурами – моё маленькое тепло и безопасность. Обернулась к выходу.

Редвир сел спиной к стене, перегородив собой вход.

– Тебе дать шкуру? – спросила я.

– Спи, ведьма, – ответил он так же холодно.

– С тем дриадом было что-то не так, – сказала я. – Дриады не нападают на других фейри и не едят их. Или у вас в Нортгалле это норма?

Он не ответил, но повернулся ко мне лицом. В умирающих углях я увидела: ярость ушла, хотя глаза всё ещё светились нездешним блеском.

– Спи, – сказал он мягче и снова отвернулся, сторожа тьму.

Я не понимала, отчего он так зол. Может, для зверо-фейри нормально впадать в безумие в бою. Моё тело всё ещё дрожало – от всего пережитого, – но на каком-то глубинном уровне я не боялась его.

Слипаясь глазами, я уснула, глядя на моего стража. Он – туда, в темноту, где скрывались опасности, которых я не видела.

Глава 6. ДЖЕССАМИН

Когда мы вошли в его деревню – рядом, Волк позади, – я поняла, что представляла её неправильно. Услышав, что у них нет ни трактиров, ни постоялых дворов, я вообразила частную общину из одних жилищ. Здесь вообще не было домов. По крайней мере, не таких, как в моём Мородоне, где белый камень теснит море, и не таких, как в Пограничье, где трактир Халдека сложен из брёвен и камня.

Деревня тянулась рядами шатров – похожих на тот, в котором ночевал Редвир, только многие крупнее и добротнее. Зверо-фейри выходили к тропе, по которой мы шли, – приветствовали Редвира и, не стесняясь, разглядывали меня. Взгляды – от любопытных до неприветливых.

К нам прямо по тропе вышел особенно грозный зверо-фейри; жёсткое лицо треснуло улыбкой для Редвира. Он остановил нас и протянул руку – Редвир сцепил с ним предплечья, выровняв хват.

– Рад твоему возвращению, лорд Редвир, – сказал новоприбывший.

Я вздрогнула и подняла взгляд на Редвира. Я знала: у зверо-фейри титул «лорд» – для их властителей. Значит, он – король этого клана?

– И я рад, Безалиэль.

К нам широким шагом подошли ещё трое воинов, окружили и поздоровались. На всех – схожая одежда: безрукавки и штаны или юбки из выделки. У одного коса спускалась по спине. По непринуждённости было видно: близкие к звериному лорду.

– Похоже, охота удалась, – Безалиэль скосил на меня лукавую улыбку.

Он был почти Редвиру ровня по росту и ширине, хотя и не дотягивал. На груди под рыже-коричневой жилой – голая кожа; руны, как водовороты, ложились на мышцы; четыре чёрных рога расходились от головы величавой дугой. Впечатляющий зверо-фейри.

– Волк затащил её в мой лагерь позавчера, полузамёрзшую.

– Вот как? – Безалиэль и вправду улыбнулся гигантскому волку за нашими спинами.

– У неё просьба. Её нужно вынести на совет, – сказал Редвир.

– Не представишь? – спросил более жилистый зверо-фейри с красивым лицом.

– Лейфкин, – назвал его Редвир, а затем, кивая на двух других: – Дейн и Бром – это Джессамин.

Трое слегка склонили головы:

– Рад знакомству.

Безалиэль посерьёзнел и кивнул:

– Соберу совет у келла’мира. А пока её бы неплохо привести в порядок.

Редвир повернулся ко мне, нахмурился:

– На неё напал дриад прошлой ночью.

– Дриад? – переспросил Безалиэль.

– У него было чёрное безумие, – тихо добавил Редвир.

– Но у дриада? – Безалиэль не скрывал удивления.

– Обсудим позже. Дичи в этом году мало, но на Волке – самец красного оленя.

– Я распоряжусь.

– Привет, – вмешалась я и протянула Безалиэлю руку: раз уж Редвир толком не представил. – Я Джессамин.

Безалиэль пожал мои пальцы своей большой, шершавой ладонью:

– Рад, Джессамин. Я Безалиэль, главный воин Редвира из клана Ванглосы. Похоже, у тебя выдалось приключение.