Текст книги "Бегство Джейн"

Автор книги: Джой Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Вы не сможете мне помочь? – обернулась она к женщине.

– Я здесь для этого и нахожусь, – улыбнулась женщина-библиотекарь.

– Мне нужно руководство по психиатрии.

– У нас их много. – Женщина поднялась из-за стола и оказалась маленькой и круглой.

Она провела Джейн мимо стопок книг к задней стене, где на полках стояли ряды книг.

– Вот книги по психиатрии. Да вы и сами это знаете, – добавила она, как будто только сейчас поняла, что секретарь невропатолога должна ориентироваться в библиотеке. Она указала на самую толстую и потрепанную книгу.

– Здесь вы, вероятно, найдете все, что вам нужно.

– Спасибо. – Джейн взяла в руки увесистый том и оглянулась в поисках, куда бы ей присесть.

– Пройдите вон туда. – Женщина указала ей на ряд длинных столов, вдоль которых были расставлены стулья. Женщина помахала ей пальцами в воздухе и направилась к своему столу. Потом вдруг остановилась. – Как, вы сказали, вас зовут?

– Викки Льюис, – Джейн говорила почти шепотом, – секретарь доктора Мелоффа.

– Ну да, ну да. Он же в отпуске. Я понимаю.

– Сплавляется на плоту по горным речкам, – подтвердила Джейн, борясь с тошнотой и головокружением.

– Как это романтично.

– Каждому свое. – Джейн слышала, как она произнесла эти слова, пожимая плечами. Может, все же она былаВикки Льюис.

Джейн с треском уронила фолиант на стол, чем отвлекла от занятий сидящего рядом интерна. Тот поднял голову, улыбнулся и вновь погрузился в чтение. Библиотекарь посмотрела на нее, затем выдвинула ящик стола и достала оттуда какой-то список. «Она что, проверяет, есть ли у доктора Мелоффа секретарша, которую зовут Викки Льюис?» – подумала Джейн. Она склонила голову над руководством по психиатрии, когда библиотекарь вновь посмотрела в ее сторону.

«Принимайся за работу», – сказала себе Джейн, найдя в разделе под буквой А слово Амнезия. По крайней мере, она хоть не забыла, как пользоваться книгами. Джейн с трудом подавила смешок. Украдкой подняла голову и посмотрела на женщину-библиотекаря, но та разговаривала по телефону и не слышала смеха Джейн. «Сосредоточься», – скомандовала себе Джейн, пытаясь выстроить слова в строчках в одну ровную линию.

Амнезия определялась, как полная или частичная неспособность вспоминать прошлые события. Амнезия может явиться результатом органического поражения головного мозга или эмоциональных проблем. Если амнезия возникает на основе чисто эмоциональных расстройств, то она является средством удовлетворения определенных эмоциональных потребностей и проходит, когда эти эмоциональные потребности теряют свою актуальность.

Как говорил ей доктор Мелофф, истерическая амнезия определялась в книге, как потеря памяти на какой-то период времени в прошлом или на определенные события, которые вызвали у пациента сильный страх или неудержимую ярость. Амнезия может стать причиной тяжелой депрессии.Может быть, ее депрессия – это результат ее заболевания, как утверждает Майкл? Что депрессия возникла вовсе не от таблеток, которыми ее пичкают?

Она нашла раздел «Фугитивный истерический статус»и быстро удостоверилась в том, что это диссоциативная реакция, которая следует за тяжелой эмоциональной травмой. «Ну скажите же мне что-нибудь, чего я не знаю», – просила Джейн авторов руководства. Она скользила взглядом по страницам, ощущая ухудшение настроения и нарастающее внутреннее беспокойство. Кажется, она не найдет здесь ничего полезного.

Но тут она увидела это: «Моментальная потеря импульсивного контроля может привести даже к попытке убить любимого человека и может сопровождаться потерей памяти, касающейся идентификационных данных собственной личности».

Неужели она действительно пыталась убить Майкла?

Джейн немедленно вспомнила ту растерянность, которая охватила ее в «Леннокс-отеле», лихорадочно пытаясь понять, что же с ней могло произойти. Она вспомнила тот ужас, который испытала, когда поняла, что могла убить кого-то, в глубине души чувствуя, что это было возможно.Все, что она узнала о себе за последний месяц, говорило о том, что у нее был отвратительный характер и вспышки ярости проявлялись по самым ничтожным поводам. Вполне возможно, что она пыталась убить своего великодушного мужа, с которым прожила одиннадцать лет. Но по какой причине? Из-за того, что он узнал о ее романе с Дэниэлом Бишопом? Может, он хочет превратить ее в растение в отместку за ее предательство?

Дальше в тексте говорилось, что этот тип потери памяти хорошо поддается лечению гипнозом или сильным внушением, в особенности когда оно проводится в обстановке, позволяющей больному отстраниться от психотравмирующей ситуации. Возможно, то, что она находится дома, в месте, где совершила преступление, мешает ее выздоровлению.

Она невовремя уснула, и это предотвратило ее первую встречу с психиатром. Следующая консультация была перенесена на шесть недель. Разговоры о гипнозе тоже предназначены для того, чтобы усыпить ее бдительность. Джейн покачала головой, на мгновение коснувшись холодной страницы книги. Очень даже возможно, что она никогда не узнает правду.

Может, ей попросить в полиции, чтобы ее загипнотизировали, подумала она, подняла голову и увидела знакомую хмурую физиономию доктора Клингера, который направлялся прямо к ней.

– Миссис Уиттекер… – узнал он ее. Вытащил из-под стола стул и уселся напротив нее.

– Доктор Клингер. – Ей стало интересно, не видит ли он через ее розовый свитер, как у нее забилось сердце.

– Вы меня помните? Я польщен.

– Даже страдающие истерической амнезией иногда что-то помнят. – Ей почему-то придала уверенности его неспособность улыбаться. – Но вы не сказали мне, что только персонал госпиталя может пользоваться библиотекой. Я это знаю, но предпочла проигнорировать.

– Очевидно, для вас было очень важно восполнить какой-то пробел в ваших знаниях.

– Да, мне хотелось узнать про себя несколько вещей.

– О вашем заболевании? – Он перевернул и посмотрел название книги.

– Нет, о систематическом каталоге библиотеки конгресса.

На минуту ей показалось, что доктор Клингер всерьез воспринял ее ответ.

– О, да, я понимаю, – отметил он, – это маленький сарказм.

– Страдающие амнезией больные весьма склонны к сарказму. Это написано здесь на странице тридцать три.

– Что еще удалось вам узнать?

Она пожала плечами, пародируя беззаботную манеру Викки Льюис.

– Кто вам сказал, что я здесь?

– Миссис Пейп позвонила в кабинет доктора Мелоффа, чтобы узнать у Викки Льюис, что, собственно, происходит. – Доктор Клингер кивнул в сторону библиотекаря. – Она выяснила, с кем разговаривала Викки, и та сразу поняла, кто решил предстать здесь в ее образе. Так что они сочли необходимым вызвать меня.

– Ну и что же конкретно она вам сказала?

– Что вы вошли и спросили, где вам найти доктора Мелоффа, что вы выглядели расстроенной, рассеянной…

– Слишком тепло одетой?

– Она сказала, что впечатление такое, словно вы спали в одежде.

– Мисс Льюис оказалась более наблюдательной, чем я могла бы о ней подумать. Скажите мне, доктор Клингер, вы любопытны?

– В каком смысле?

– Вы не хотели бы спросить меня, почемуя сплю в одежде.

– А вы хотите мне это сказать?

Джейн глубоко вздохнула. «Какого черта!» – подумала она.

– Вчера у меня были гости, и мой муж что-то подсыпал мне в питье, после чего я, естественно, отключилась и ему пришлось прямо в одежде положить меня в кровать. Он не мог доставить себе такое беспокойство, чтобы раздеть меня на ночь, так что утром мне не пришлось утруждать себя переодеванием, перед тем как затолкать нашу прислугу в ванну и блокировать дверь. Почему двери всегда открываются внутрь, доктор Клингер? Определенно, это затрудняет жизнь, когда тебе надо сбежать. – Она ожидала реакции доктора Клингера, но не дождалась.

– Почему вы пытались бежать?

– Тогда мне казалось, что это единственное, что можно придумать, и самое лучшее. – Джейн громко рассмеялась. – Кажется, бегство – это моя излюбленная реакция на стрессовые обстоятельства, не правда ли? – Она ткнула рукой в обложку книги, лежавшей на столе. – В конечном итоге, бегство является типичным симптомом непсихотического синдрома.

– Вы, несомненно, очень умная женщина, миссис Уиттекер. Вы не производите впечатления человека, который бежит от трудностей.

Это наблюдение и мягкость его тона заставили Джейн взглянуть на доктора Клингера несколько другими глазами. Неужели он более отзывчив, нежели она подумала о нем вначале? Можно ли ему доверять? Можно ли использовать его как защитника, попытаться добиться от него помощи?

– Вы поверите мне, если я скажу вам, что мой муж хочет причинить мне вред, что он травил меня лекарствами, что он держал меня, как пленницу, в моем собственном доме?

Выражение его лица сказало ей все.

– Я верю в то, что вы действительно так думаете.

Джейн посмотрела на потолок, затем вновь на доктора Клингера.

– В таком случае не могли бы вы одолжить мне несколько сот долларов?

– Прошу прощения, что вы сказали?

– Мне надо ровно столько денег, чтобы где-нибудь переждать, пока из отпуска вернется доктор Мелофф.

– Вы шутите, не правда ли?

– Это значит, что вы не хотите одолжить мне денег? – Джейн выпрямилась и постаралась встать со стула. Это удалось ей со второй попытки.

– Подождите минутку. – Доктор Клингер тоже вскочил на ноги.

– Зачем? Вы, я вижу, никуда не торопитесь. Ну, а мне вообще нечего здесь делать, поскольку я не состою в штате госпиталя.

– Может быть, я все-таки смогувам помочь, – запинаясь, проговорил доктор Клингер.

– Вы одолжите мне немного денег?

– У меня их не так много. – Он достал бумажник и медленно вытащил оттуда деньги. – Давайте посмотрим, сколько тут.

– Почему вы хотите мне помочь, если считаете, что я сумасшедшая?

– Я никогда не говорил, что вы сумасшедшая.

– Вам просто не надо было этого говорить.

– Ну, скажем, я не хочу, чтобы вы снова возвращались на улицу. Доктор Мелофф мне этого никогда не простит. – Он начал пересчитывать мелочь, которую достал из бумажника. – Давайте считать – двадцать, тридцать, тридцать пять, сорок пять, сорок семь… Сорок семь долларов и двадцать два цента. Немного.

– Это просто великолепно, – сказала она ему, – вы сделали для меня доброе дело. Она потянулась за деньгами и увидела, как они падают из его рук на пол.

– Господи, как это глупо. – Он опустился на колени, собирая деньги.

«Он не мог бы делать это побыстрее?» – подумала Джейн, осознав в этот момент, что Майкла уже оповестили обо всем и что доктор Клингер просто пытается задержать ее до приезда Майкла.

– Не нужны мне ваши деньги, – заявила Джейн, пытаясь пройти мимо него. Он упрямо загораживал ей дорогу своим крупным телом.

Она ощутила, как он схватил ее руками, пытаясь что-то сказать, как вдруг он опустил руки по швам, расслабился и расплылся в широкой улыбке. В этот момент, еще не видя входящего в библиотеку Майкла, она поняла, что все кончено и она погибла.

21

– Не подходи но мне. – Джейн схватила со стола тяжелый психиатрический фолиант и взмахнула им, как палицей.

– Я пришел сюда не для того, чтобы причинить тебе вред. – Голос Майкла дрожал и был едва слышен.

– Конечно, нет. Ты пришел сюда дать мне свои проклятые таблетки. Да, Майкл?

– Я пришел, чтобы отвезти тебя домой.

– Можешь выбросить из головы эту идею, – рассмеялась Джейн, ее взгляд настороженно метался между ее мужем и доктором Клингером. – Стойте, где стоите! – крикнула она, хотя ни один из них и без того не сдвинулся с места.

Она еще раз, словно дубиной, взмахнула книгой, сознавая, насколько смешно она выглядит. ПОТЕРЯВШАЯ ПАМЯТЬ СУМАСШЕДШАЯ ВЗЯЛА В ЗАЛОЖНИКИ ПЕРСОНАЛ БОСТОНСКОГО ГОРОДСКОГО ГОСПИТАЛЯ! Она представила себе этот набранный аршинными буквами заголовок в завтрашней «Бостон глоб».

– Оставь меня в покое.

– Я не могу сделать этого.

– Почему нет? Чего ты боишься?

– Я не боюсь. Я просто должен позаботиться о тебе.

– Что же составляет предмет твоих забот?

– Ты.

– Дерьмо! – Краем глаза Джейн уловила движение в углу и резко повернула туда голову. Она увидела, что молодой интерн незаметно подбирается к ней.

– Стой, где стоишь!

– Джейн, это становится смешным.

Джейн бросила умоляющий взгляд на юного интерна, потом посмотрела на библиотекаршу.

– Вы себе представить не можете, что этот человек делает со мной, – начала было она, но осеклась, видя, как доктор Клингер подзывает к себе интерна и библиотекаря.

– Это Джейн Уиттекер, – сказал он, и Джейн с трудом поборола в себе желание сказать: «Я рада познакомиться с вами». – Она страдает одной из форм истерической амнезии. Ее муж, доктор Майкл Уиттекер – хирург-педиатр из Детского госпиталя, – продолжил он, кивнув в сторону Майкла, – лечил ее мягким седативным препаратом, который назначил ей доктор Мелофф.

– Ну нет, этого он мне не назначал! – закричала Джейн. – Доктор Мелофф назначил мне ативан. Майкл давал мне халдол. Он пичкал меня лекарствами и держал взаперти; он не позволял мне встречаться с нашими друзьями; он даже не позволил мне встретиться с моей дочерью.

– Джейн, я прошу тебя…

– Нет! Я знаю, что ты всех водишь за нос. Я понимаю, что они считают тебя богом, потому что ты детский хирург, ты просто воплощенное чудо. А кто такая я по сравнению с тобой – сумасшедшая баба, которая сама не помнит, кто она такая, но не так все просто. Может быть, я действительно не помню, кто я, но я точно знаю, что я не сошла с ума, по крайней мере, я не была сумасшедшей, когда началось это светопреставление. И тогда я не была больна, во всяком случае, так, как сейчас. Вопрос заключается в следующем: как я дошла до такого состояния? Кто довел меня до него? Что делает со мной этот прекрасный человек, что я стала такой больной? Что он давал мне? – Джейн резко замолчала, вынув из кармана брюк две маленькие белые таблетки, которые она сегодня показывала аптекарю. Теперь она показывала их доктору Клингеру и молодому интерну. – Скажите мне, это ативан?

– Где ты их взяла? – спросил Майкл, удивление искренне звучало в каждом его слове. – Ты вытащила их из моего саквояжа?

От изумления Джейн почти лишилась дара речи.

– Я их вытащила?.. Ты хочешь сказать, что представления не имеешь, откуда я их взяла, и что это не ты пичкал меня этой дрянью?

– Джейн, может, мы поедем домой и спокойно во всем разберемся?

– Ты не ответил на мой вопрос. Ты утверждаешь, что не кормил меня этими пилюлями?

– Конечно, нет.

– Ты лжешь. – Она обвела взглядом остальных свидетелей этой сцены. – Пожалуйста, верьте мне. Он лжет.

– Зачем ему лгать, миссис Уиттекер? – задал логичный вопрос доктор Клингер.

– Потому что случилось нечто такое, о чем я не должна вспомнить, – это было бы для него слишком опасно. Поэтому самый главный его интерес – держать меня в состоянии растения, которое ничего не помнит и не понимает. Потому что он хочет, чтобы все поверили, будто я сошла с ума, а после этого он запрет меня в лечебницу для умалишенных и тогда я уже никогда ничего не вспомню, а если и вспомню, то мне все равно никто не поверит.

– Джейн, я тебя умоляю, – просительно произнес Майкл, – неужели ты не понимаешь, что все это похоже на бред?

– А что мне остается делать? – спросила она у интерна. – Как мне убедить вас, что я говорю вам правду и что я не сумасшедшая?

– Ты шокируешь его, – мягко сказал ей Майкл, и по ярко-розовому румянцу, окрасившему щеки интерна, Джейн поняла, что на этот раз Майкл говорит чистую правду. – Неужели мы не можем подождать с решением этого вопроса, который касается только нас двоих, до возвращения доктора Мелоффа?

– Когда доктор Мелофф вернется, будет уже поздно! – Джейн в отчаянии поворачивалась на пятках и разные стороны. – Слушай, почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое?

– Я не могу этого сделать. Я люблю тебя.

Несмотря на все свои подозрения, Джейн поняла, что в эту минуту он говорил правду.

– Тогда зачем ты все это делаешь? – спросила она его умоляющим тоном.

– Я стараюсь помочь тебе.

– Ты стараешься уничтожить меня!

– Джейн…

– Что между нами произошло, Майкл? Из-за чего мы подрались в тот день, когда я исчезла?

Выражение, промелькнувшее в глазах Майкла, убедило ее в том, что ее слова попали в цель: что-то действительнопроизошло, и они действительноподрались.

– Пожалуйста, давай поговорим об этом дома.

Джейн положила на стол тяжелый психиатрический гроссбух.

– В этой книге сказано, что истерический фугитивный статус может развиться в результате моментального… моментальной… потери… – она старалась точно вспомнить, что там было написано, – …моментальной потери импульсивного контроля, что иногда может даже привести к убийству любимого человека. Видишь? Так что с моей памятью все в порядке. Майкл, скажи мне правду, – потребовала она, видя, что теперь все присутствующие начали проявлять признаки любопытства. – Из-за чего мы подрались?

– Мы не дрались, – ответил он ей.

– Лжец!

– Джейн…

– Если никакой драни не было, то откуда же у тебя на голове шрам?

– Это несчастный случай. Мальчишка бросил мне в голову игрушечный самолет…

– Врешь, скотина!

– Доктор Уиттекер, – подала голос библиотекарша, – может, надо вызвать охрану?

– Нет! – крикнула Джейн.

– Нет, – поддержал ее Майкл. – Пока нет. Я думаю, что Джейн прислушается к голосу разума.

– Я же сумасшедшая, – отпарировала Джейн. – Почему ты думаешь, что я прислушаюсь к разумным доводам?

– Потому что знаю тебя. Потому что люблю тебя.

– Тогда почему я пыталась тебя убить?

– Ты не пыталась это сделать.

– Разве мы не ругались? Разве ты не схватил меня? Разве я не ухватила что-то острое, что первое попало мне под руку? И разве это не я ударила тебя этим предметом по голове?

Майкл был слишком ошарашен, чтобы отвечать.

– И еще скажи мне вот что… – Джейн поколебалась, затем решила идти до конца. – Почему мое платье было залито кровью?

– Кровью? – выдохнула библиотекарша. – Мой Бог!

– Это ведь была твоя кровь, правда, Майкл?

Майкл молчал.

– А что ты скажешь о деньгах, Майкл? Почти десять тысяч долларов было рассовано по моим карманам. Как они туда попали? Откуда? Скажи мне, Майкл. По твоим глазам я вижу, что ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

Возникла длинная пауза, во время которой, казалось, никто не дышал.

– Почему раньше ты ничего об этом не говорила? – спокойно, как ни в чем не бывало, спросил он.

Джейн пожала плечами, чувствуя, как с них упал тяжелый груз. Ну что ж, она сделала это. Она больше не будет носить в себе этот секрет, который мучил и изводил ее, как мертвый плод в утробе матери. Она открыто сказала это, и все слышали. Что теперь будет делать Майкл?

– Вы не могли бы оставить нас одних на несколько минут? – спросил Майкл, обращаясь к присутствующим. – Мне действительно надо наедине поговорить с моей женой.

– Почему ты не хочешь говорить при них? – спросила Джейн, интуитивно почувствовав, что ей не понравится то, что он собирается ей сказать.

– Я бы мог это сделать, – согласился Майкл, – просто я думаю, что то, что я собираюсь сказать, должно остаться между нами. По крайней мере, сейчас. Если ты сочтешь нужным со мной не согласиться, когда услышишь то, что я тебе скажу, то ты сможешь рассказать это всем здесь присутствующим. Ты сможешь рассказать это всем, кому ты захочешь, даже в полиции, если ты посчитаешь нужным это сделать. Возможно, я совершил ошибку, решив защитить и оградить тебя. Очевидно, я затянул это дело слишком надолго.

– Я пошлю кого-нибудь из охраны. Пусть постоят около двери, – предложил доктор Клингер. Ни Джейн, ни Майкл не стали возражать.

– Я прошу прощения, что так бесцеремонно занимаю ваше место, – извинился Майкл перед библиотекаршей.

– Ничего, ничего, как раз пора пойти выпить кофе.

– Спасибо.

– Я буду вам очень признателен, если вы захотите потом со мной встретиться, – сказал доктор Клингер, пожимая Майклу руку.

Джейн смотрела, как суровый резидент неохотно покидает помещение, как следом за ним выходят интерн и средних лет женщина-библиотекарь.

– Не подходи близко ко мне, – предостерегла она Майкла, когда дверь закрылась и Майкл шагнул к ней.

– Что, ты думаешь, я собираюсь делать?

– Не знаю. Ты очень скользкий человек. Я поняла это вчера вечером.

– Вчера вечером? А-а, понимаю, ты решила, что я что-то нахимичил с твоим питьем.

– А разве нет?

– Нет.

– И у меня ни с того, ни с сего вдруг появилась сонливость, меня затошнило, после чего бесчувственное тело пришлось отнести в спальню и положить на кровать, не раздевая.

– Это случается уже не первый раз.

– Вот как?

– Да, так. Ты очень больна, моя девочка. Не проходит и дня, чтобы не случилось чего-нибудь из ряда вон выходящего. То ты кидаешься с ножом на прислугу; то ты приглашаешь на обед парочку, о которой ты ровно ничего не помнишь; тебя пришлось одевать, причесывать и накладывать густой макияж. Весь вечер ты врала – тебе пришлось это делать. Ты не думаешь, что это потребовало от тебя больших усилий? Тебе не кажется, что твой организм совершенно выбит из колеи и что напряжение, которого потребовали от него события вчерашнего дня, дали себя знать?

Джейн отрицательно покачала головой. Нет, она не может в это поверить. Или она уже поверила?

– Ты говоришь чертовски убедительно, – сказала она.

– Убедительно, потому что это правда. Я ничего не подложил в твое питье, Джейн, клянусь тебе в этом. Я не делал этого.

Джейн с такой силой закусила нижнюю губу, что кожа лопнула и она ощутила вкус крови.

– Расскажи, что случилось в тот день, когда я исчезла. Расскажи мне о деньгах. Расскажи мне о крови.

– Может быть, ты сядешь?

– Я не хочу сидеть. – Она поняла, что лжет, не успев произнести эти слова. Она отчаянно хотела сесть. Она не знала, долго ли еще продержится стоя.

– Разреши, я помогу тебе. – Майкл шагнул к ней, и Джейн, отступая, чтобы избежать его прикосновения, ударилась задней поверхностью бедра о край стула. Ноги ее подкосились, и она упала на колени. Майкл тут же оказался рядом, он взял ее руки в свои и постарался посадить ее.

– Не прикасайся ко мне!

– Бога ради, Джейн. Ты что думаешь, что у меня в рукаве шприц?

– Это бы случилось не в первый раз. – Она пародировала его слова.

Он встал и быстро вывернул все карманы.

– Вот. Смотри, ничего. Видишь?

Он снял пиджак, бросил его на ближайший стул, оказавшись в рубашке с короткими рукавами.

– Видишь, в рукавах тоже ничего нет. Что дальше? Может, мне раздеться, тогда ты мне поверишь.

– Я только хочу, чтобы ты сказал мне правду.

Последовало долгое молчание, которым Джейн воспользовалась, чтобы сесть на стоявший рядом стул.

– Джейн, я прошу поверить мне. Единственной причиной, почему я не был вполне честен с тобой, является то, что я считал, что действую в твоих интересах. Если бы я предполагал, что ты знаешь о крови и деньгах, то я повел бы себя по-другому. О Боже, – прошептал он, горестно качая головой. – Нет ничего удивительного, что ты была так напугана и пребывала в таком смятении. Теперь все встало на свои места, и я понимаю, почему ты с таким подозрением относишься ко мне.

Он с рассеянным видом провел пальцами по шраму.

– Ты признаешь, что лгал мне?

Майкл выдвинул из-под стола стул и сел напротив Джейн, не отводя взгляда от ее лица.

– Я не хотел причинять тебе еще большее горе. Я лелеял надежду, что к тому моменту, когда твоя память восстановится сама, ты уже будешь готова взглянуть в лицо реальности. Я не хотел оказаться тем человеком, который напомнит тебе обо всем происшедшем. Поверь мне, Джейн, я ничего не хотел добавить к той боли, которую ты и без того испытывала.

– Расскажи мне.

– Я не знаю, с чего мне начать.

– Неужели это так сложно?

– Более чем. – Он кивнул.

– Расскажи мне все, – настаивала она, в ее голосе смешались нетерпение и страх.

– Мне кажется, надо начать с событий почти годичной давности, – начал он, затем остановился. – С того несчастного случая, когда погибла твоя мать.

Джейн почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

– Ты и твоя мать, – начал он снова, – были очень близки. Ты не смогла примириться с происшедшим и постоянно испытывала гнев и горечь. Ты всегда отличалась неуемным темпераментом, сама обо этом знаешь, но после аварии стала еще более предрасположена к вспышкам ярости. Ничего серьезного. – Он поспешил ее успокоить. – Ты ломала вещи, била посуду, расшвыривала по комнате щетки для волос и все в таком роде. Я пытался убедить тебя пойти к психотерапевту, но ты не проявила к этому никакого интереса. Ты настаивала на том, что сама сумеешь справиться со своим горем. Я решил проявить терпение, и вот что из этого получилось, видишь? Тем более что некоторое время спустя ты почувствовала себя лучше. Мы опять зажили прежней нормальной жизнью. Мы начали общаться с людьми, ходить к друзьям. Через шесть месяцев мне показалось, что все окончательно пришло в норму.

– А что случилось потом?

Майкл нервно сглотнул, потер пальцами переносицу, прикрыл руками рот, исказившийся в гримасе страдания.

– Приближалась первая годовщина аварии, и ты стала приходить во все большее возбуждение. Ты была просто одержима происшествием, вновь и вновь вспоминала все детали и подробности этого несчастья, доводила себя этими разговорами до умоисступления. Ты вела себя так, словно авария произошла только накануне. Ты не могла говорить ни о чем другом, перестала спать. Когда ты забывалась сном, тебе мерещились кошмары. Ты не могла ни на чем сосредоточиться. Ты испытывала огромное чувство вины. Кажется, в книгах это называют виной выжившего.

Он мученическим взглядом обвел стены комнаты, словно раздумывая, как продолжить и что сказать дальше.

– Что ты хочешь сказать словами: вина выжившего?

– Ты решила пойти на кладбище, – продолжил он, не отвечая на ее вопрос, его глаза теперь смотрели прямо на Джейн. – Я пытался тебя отговорить. Был не по сезону холодный день, и мне казалось, что это неразумная затея, особенно если принять во внимание настроение, в котором ты находилась. В ту ночь ты не сомкнула глаз; ты не ела несколько дней; ты была близка к нервному срыву. – Он пальцами изобразил расстояние в четверть дюйма. – Я просил тебя повременить хотя бы до субботы, чтобы я мог пойти вместе с тобой, не оставлять тебя одну. Но ты была очень настойчива, говорила, что тебе надо побыть одной, что ты не хочешь ждать до субботы, что это годовщина смерти твоей матери и ты должна пойти на кладбище именно в этот день. Никакие обсуждения не допускались. «К дьяволу, оставь меня одну» – так ты все это мне и изложила. Я предложил тебе свою компанию, сказал, что отменю прием и мы пойдем вместе, но это только привело тебя в неописуемую ярость. «Я сама могу это сделать, – кричала ты. – Я уже не маленькая девочка, которую надо водить за руку». Ну что я мог поделать? Я отправился на работу. Я не хотел этого, но понимал, что иного выбора нет. Я поехал в госпиталь, а ты пошла на кладбище. Я несколько раз звонил домой, чтобы узнать, не вернулась ли ты, но тебя не было и не было. Я начал беспокоиться, но тут позвонила Кэрол.

– Кэрол Бишоп?

– Да. Она была очень расстроена. Рассказала мне, что увидела, как ты вышла в проулок, и решила у тебя что-то попросить. Она подошла к тебе и заметила, что ты была в каком-то лихорадочном возбуждении. Ты не стала с ней разговаривать, больше того, ей показалось, что ты не можешьговорить, потому что была не в себе. Она попыталась тебя успокоить, но ты оттолкнула ее и вбежала в дом. Естественно, такое твое поведение ее очень обеспокоило и она решила позвонить мне в госпиталь. Я немедленно рванул домой. Когда я приехал, а я гнал как черт и дорога заняла у меня не больше пятнадцати минут, то застал тебя в нашей спальне. Ты швыряла свои платья в чемодан. Ты даже не сняла плащ. Ты выглядела как одержимая, глаза дико блестели. Я пытался поговорить с тобой, узнать, что случилось утром, но ты не хотела со мной разговаривать. Ты вела себя, как истеричка, кричала, а потом бросилась на меня. Я схватил тебя за плечи, чтобы удержать от безрассудных действий; я, кажется, даже встряхнул тебя, точно не помню, помню только, что хотел добиться от тебя ответа – что произошло? Но ты как будто совершенно потеряла разум. Ты дико кричала, утверждала, что тебе надо уехать, что ты делаешь это для моего же блага, что ты как удавка у меня на шее, что ты потянешь меня на дно вслед за собой, что ты уничтожишь меня, как и все, что ты когда-то любила. – Майкл покачал головой с таким видом, словно до него даже сейчас не доходил смысл слов.

– Но почему я говорила все эти вещи?

Майкл, не отвечая, смотрел в пол.

– Майкл…

– Мы можем остановиться на том, чтопроизошло, а почемуоставим на потом, – мягко предложил он.

– Почему я сказала, что в конце концов уничтожу тебя, как и все, что я когда-то любила? – настаивала на своем Джейн.

У Майкла словно свело челюсти. Его слова, которые он все-таки смог произнести, прозвучали рублено и хрипло.

– После несчастного случая ты очень долго не могла справиться со своим горем. Ты была просто парализована. Ты начала делать вещи, которые были совершенно не в твоем характере. Я имею в виду не разбрасывание предметов мебели и битье посуды, – добавил он, потом замолчал.

– Что ты хочешь этимсказать?

Он помолчал. Его руки, лежавшие на столе, машинально сжались в кулаки.

– По утрам ты несколько раз в неделю бегала с Дэниэлом Бишопом.

Еще одна пауза.

– И вдруг вы начали бегать каждое утро. Сначала я подумал, что это просто прекрасно, это, думал я, поможет тебе избавиться от твоих фрустрации и гнева, это было как раз то, что тебе было нужно. Но постепенно я понял, вы решили, что вам мало совместного бега. Ты и Дэниэл…

– У нас была любовная связь, – признала Джейн, закончив за него фразу. – Как ты об этом узнал?

Майкл издал неопределенный звук – нечто среднее между смехом и стоном.

– Ты сама мне об этом сказала. Однажды ночью, когда мы лежали в постели. – Он снова покачал головой. – Я в самом деле не хочу сейчас об этом вспоминать.

– И что ты сделал?

– Я не помню. – Он усмехнулся. – Видишь, не ты одна забываешь то, что не хочешь помнить.

– Очевидно, я причинила тебе боль.

– Да, но ты действительно была не в себе. Я это понял. Во всяком случае, я так сказал себе. Как раз тогда я предложил тебе проконсультироваться у психотерапевта, но ты даже слышать об этом не хотела. Тогда я решил предоставить все естественному ходу событий. Что еще я мог сделать? Я любил тебя и не хотел тебя потерять.

– Так, значит, ты остановился на том, что я паковала чемоданы, когда ты вошел…

– Я пытался урезонить тебя, убедить подождать хотя бы столько, сколько мне понадобится, чтобы понять смысл твоих действий. Но ты была глуха к доводам, они проходили сквозь тебя, не задерживаясь. Ты бегом спустилась в солярий. Я последовал за тобой. Ты бегала по комнате кругами, все круша вокруг. Ты стала меня бить, повторяя, что я дурак, если пытаюсь удержать тебя, что я хуже, чем дурак, если думаю, что Дэниэл Бишоп твой единственный мужчина, что были и другие после Дэниэла и что ты только что выбралась из постели одного из них.