Текст книги "Бегство Джейн"

Автор книги: Джой Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

14

– Все на месте? Отлично! А теперь все приготовили билеты!

Джейн слышала, как пронзительный голос учительницы с трудом прокладывал себе дорогу в ее сознание. Она видела себя в верхнем вестибюле Южной станции, среди большого скопления детей, учительниц и нескольких матерей-активисток. Все очень устали после трудного дня. Школьники провели его на экскурсии в Центральном детском музее Бостона. Джейн быстро пересчитала по головам детей (Эмили тоже была среди них), которых поручили опекать ей. Их было восемь, слава Богу, все на месте.

– Запомните! Правила прохода на станцию одинаковы для всех! Не толкайтесь и не толпитесь! Перестаньте галдеть. Вы готовы?

И в этот самый момент в вестибюль ворвался маленький толстый лысый мужчина. Он стремительно мчался к выходу, прокладывая себе путь в гуще детей. Вот он толкнул маленькую девочку, та упала, повалив подружку, обе заревели в голос. Мальчишка рядом едва не лишился глаза. Мужчина продолжал расчищать себе проход, словно считал его своим жизненным пространством. Он был похож на разгневанного Моисея, ведущего свой народ через Красное море. Дети перепугались. Учителя и родители в бессильной ярости наблюдали за происходящим. Мужчина был уже у самого выхода, когда Джейн опомнилась.

– Эй, ты! – закричала она и бросилась вслед за психопатом, размахивая тяжелой наплечной сумкой. Она догнала мужчину и, изловчившись, изо всех сил опустила сумку на его лысую голову.

В вестибюле наступила мертвая тишина. Джейн окинула взглядом толпу. Учителя и родители в изумлении открыли рты и уставились на нее во все глаза. Дети смотрели на нее почти с благоговением. А может, это был страх? Во всяком случае, самой Джейн стало страшно, когда мужчина резко остановился и повернулся к ней всем корпусом.

«Ведь эта скотина сейчас меня убьет», – подумала Джейн.

Но он ее не убил. Вместо этого пятидесятилетний мускулистый мужчина с безмерным удивлением воскликнул:

– Ты что, совсем спятила? – и выскочил на улицу.

«Может, я и правда сошла с ума, – подумала Джейн. – Почему именно я вечно влипаю в такие истории? Я не видела, чтобы кто-нибудь, кроме меня, бросился защищать детей». Она снова окинула взглядом учителей и родителей. Они смотрели на нее, все так же широко раскрыв глаза, словно боясь каким-нибудь неосторожным словом вновь привести ее в бешенство. Только одна из женщин, положив руки на плечи своей маленькой дочке, глядела на Джейн почти одобрительно. Даже Эмили отпрянула от матери, будто ей стало стыдно за ее несдержанность.

– В чем дело? – За ее спиной прозвучал голос Паулы.

– Что?

Горячая волна схлынула, оставив после себя возбуждение, сухость во рту и горький осадок смутных воспоминаний. Она обернулась. У Паулы был очень встревоженный вид. Такой же вид, как у учителей Арлингтонской частной школы, смотревших на нее в вестибюле Южной станции.

– Вы думаете, что я сошла с ума? – спросила Джейн.

Паула машинально отступила от нее на шаг.

– У вас сейчас очень трудное время.

– Я не об этом спрашиваю.

– На это я могу сказать только то, что сказала. – Обе женщины старались не смотреть друг другу в глаза. – Джейн, пойдемте. Садитесь в машину. Мы едем домой.

– Я не хочу домой. – Алмазная твердость в голосе Джейн удивила их обеих. Паула даже вздрогнула, словно ожидая удара. «Неужели я всегда так себя веду? – подумала Джейн. – Постоянно срываюсь и подвергаю себя опасности? Тогда удивительно, что я до сих пор жива. Удивительно, что мой муж до сих пор не сдал меня в психинтернат. Я, кажется, вполне созрела для этого. Почему в моей памяти сохранились только следы всяких недоразумений?

Если только эти недоразумения, прорывающиеся в мои сны, не пытаются мне что-то сказать. Если только что-то очень важное, застрявшее в моем подсознании, не хочет таким образом дать о себе знать. Может, эти воспоминания не что иное, как холодные закуски, предшествующие основному блюду – финальному акту трагедии или последовательности недоразумений, приведшей к десяти тысячам долларов, окровавленному платью и пустой голове. Неужели я и правда такая сумасшедшая, как подсказывает мне мое подсознание? Почему меня преследуют именно эти воспоминания, а не какие-нибудь другие?»

– Я хочу видеть Майкла.

– Вы увидите доктора Уиттекера за обедом.

– Нет, сейчас.

Все это время Паула пыталась подвести Джейн к открытой двери автомобиля.

– Доктор Уиттекер – очень занятой человек. Вы же не хотите помешать ему принимать больных?

– Именно это я и хочу сделать.

– Думаю, что это неразумно.

– Отвезите меня к моему мужу, – скомандовала Джейн. – Сейчас.

Она села в машину и захлопнула дверцу.

– Вас не урезонить, – заметила Паула. Она села за руль и начала возиться с зажиганием.

Джейн была безжалостна.

– Я вожу машину намного лучше вас.

– Боюсь, он сейчас не сможет вас принять. О, Джейн! Это вы? Боже мой, я вас не узнала.

Сестра в приемной внимательно рассматривала Джейн сквозь стекла некрасивых старомодных очков. Но даже очки не смогли скрыть тревогу, появившуюся в ее обычно маловыразительных глазах. «Неужели я так ужасно выгляжу?» – подумала Джейн, пытаясь увидеть свое отражение в стекле, покрывавшем репродукцию, которая висела на стене позади стола медсестры. Кажется, это Ренуар. На картине были изображены две маленькие девочки, обнявшись, они сидели за пианино.

– Рози, – обратилась Джейн к сестре (она прочитала ее имя на визитке, приколотой к кармашку халата), – мне действительно необходимо увидеть мужа.

– Вы не могли бы подождать несколько минут? Доктор Уиттекер сейчас осматривает ребенка. Он ждет вас? – По выражению лица медсестры было ясно, что ответ известен ей заранее.

– Я же говорила вам, Джейн, – прозвучал рядом знакомый голос. «Господи, эта вездесущая Паула все еще здесь. Интересно, у нее бывают перерывы на обед?»

– Нет, он меня не ждет, но он сразу впустит меня в кабинет, как только узнает, что я здесь и очень хочу его видеть.

Медицинская сестра, которую, судя по визитке, полностью звали Рози Фицгиббонс, негромко постучала в кабинет доктора Уиттекера и заглянула внутрь. Она сделала это так ловко, что снаружи никто не смог бы увидеть, что происходит в кабинете.

– Нам не надо было приходить. Доктор Уиттекер очень огорчится.

– Вы бы лучше пошли прогуляться, – еле сдерживаясь, прорычала Джейн. Она вдруг заметила, что туман, который окутывал ее голову все прошедшие дни, несколько рассеялся.

Сильный кашель привлек ее внимание к рядам стульев, стоящих напротив стола медсестры. На одном из них расположилась женщина с совершенно несчастным лицом. На коленях у нее сидела бледненькая и худенькая девочка. Девочка отказывалась играть в игрушки, валявшиеся у ее ног, как разбросанные по полу тряпки. Между приступами кашля девочка принималась хныкать. Женщина посмотрела на часы. Джейн подумала, что это было сделано не для того, чтобы узнать, который час, а чтобы уклониться от ее изучающего взгляда. На стене рядом с дверью висели большие часы, сделанные в виде Микки Мауса. Прямо под часами сидел мужчина средних лет с маленьким мальчиком с хорошо заметной заячьей губой. Мальчик был сыном, или, быть может, внуком мужчины. (В наше время очень легко ошибиться в таких вопросах.) Мальчик был поглощен игрой с моделями самолетов, используя ногу своего отца (или деда?), как взлетно-посадочную полосу. Не одним ли из этих самолетов Майклу разбили голову?

– Простите, – Джейн присела на корточки рядом с мальчиком, – можно я на минутку возьму у тебя этот самолет?

В ответ малыш недоверчиво посмотрел на нее и крепко прижал самолет к груди.

– Честное слово, я только подержу его и сразу отдам.

– Пусть леди возьмет самолет, Стюарт. – Мужской авторитет возымел действие. Стюарт сразу же протянул ей модель.

Джейн ощутила на ладони ее вес. Точнее сказать, невесомость. Неужели такая вот фитюлька могла нанести рану, на которую пришлось наложить около сорока швов? Джейн прикрыла глаза, чтобы представить себе, с какой скоростью должен был лететь этот самолет, чтобы оставить рваную рану на черепе взрослого мужчины. И с какой же силой должен был маленький ребенок швырнуть эту вещицу, чтобы она причинила столь тяжелую травму?

– Джейн? – рядом возник Майкл и помог ей подняться. Маленький Стюарт тотчас же выхватил самолет из рук у Джейн.

– Я прошу прощения, доктор Уиттекер. Ваша жена очень настаивала, чтобы мы пришли.

– Все в порядке, Паула. Вы поступили совершенно правильно. Джейн, как ты себя чувствуешь?

– Мне надо поговорить с тобой, Майкл, – услышала она свой голос.

– Значит, мы поговорим, – легко согласился он. – Пойдем в кабинет.

Он заботливо подвел ее к двери, из которой выходили молодая женщина и ее маленький сын.

– Большое вам спасибо, доктор Уиттекер, за все, что вы для нас сделали, – тихо сказала женщина, благодарно пожимая Майклу руку.

– Я очень рад. Хорошенько ухаживайте за вашим парнишкой и при случае черкните пару строк, как пойдут дела.

– Вы больше не хотите нас наблюдать? – В голосе женщины послышалось разочарование.

– Нет, если, конечно, не случится ничего непредвиденного. Конечно, вы всегда можете мне звонить, если что-нибудь покажется вам неладным.

Женщина улыбнулась и на прощание еще раз пожала руку Майклу.

– Паула, почему бы вам пока не выпить чашку кофе и не отдохнуть? – предложил Майкл, и Джейн захотелось тут же на глазах у всех прижаться к нему в благодарность за понимание.

Она прошла в его кабинет. Это был почти такой же кабинет, как дома. Та же зеленая кожаная мебель, большой дубовый стол, вдоль стен полки, уставленные книгами. Она сразу увидела на столе свою фотографию. Рядом фотография их маленькой дочки, которая улыбалась, излучая счастье, своим милым щербатым ротиком.

– Я хочу видеть Эмили, – сказала она, закрывая дверь.

– И ты ее увидишь.

– Я хочу сделать это как можно скорее. Прямо сейчас.

– Скоро. Но не сейчас. – Майкл продолжил, прежде чем она успела возразить. – Мы ведь договорились, что она побудет с моими родителями до тех пор, пока к тебе полностью не вернется память.

– Но она уже возвращается. – Джейн быстрой скороговоркой пересказала ему свою последнюю грезу.

– Джейн, – мягко проговорил он, тщательно взвешивая каждое слово, – пойми меня правильно. Просто прекрасно, что ты начинаешь кое-что вспоминать. Но это только начало. Тебе еще предстоит пройти долгий и трудный путь. Пока же тебе приснилось несколько снов, где ты вспомнила пару драматических эпизодов. Но ведь ты совершенно не осознаешь ни себя, ни сути своей жизни. Поэтому я думаю, что будет нецелесообразно, а может быть, даже вредно и для тебя и для Эмили, увидеться именно сейчас.

– Но мне кажется, что как только я ее увижу, так…

– Ты сразу все вспомнишь. Ты это хотела сказать?

Джейн вяло кивнула. Неужели она и вправду рассчитывала на такое чудо?

– Вряд ли это произойдет, – убеждал ее Майкл. – Если бы твоя память могла восстановиться в один миг, это бы уже случилось. Но, судя по твоим снам, восстанавливаться она будет медленно, шаг за шагом. Я не хочу утверждать, что память к тебе не вернется, но пройдет еще немало времени, пока все ее разрозненные кусни соединятся в связное целое.

– А если на это потребуются месяцы? – Она даже мысли не могла допустить, что это протянется дольше.

– Мы будем ждать, сколько потребуется.

– А что будет с Эмили?

– Джейн, неужели ты думаешь, что для нее большее благо видеть тебя в таком состоянии?

Джейн опустилась на маленький кожаный диванчик напротив стола Майкла. Ей очень хотелось узнать, что значила его последняя фраза. Но она сдержала свое любопытство.

– Знаешь, я сегодня лучше себя чувствую. Я сегодня не пила таблеток и думаю, что…

– Ты не принимала таблетки? Почему? Паула забыла дать их тебе?

– Нет, она ничего не забыла. Она дала, но я не стала их принимать. Я их спрятала, когда она вышла из спальни.

– Ты их спрятала? И это говорит человек, который утверждает, что хочет выздороветь.

– От этих пилюль я чувствую себя хуже!

Майкл с разочарованным видом мерил шагами кабинет.

– Нет, Майкл, в самом деле! Я так погано себя чувствую в последнее время. И вот я решила, что у меня либо инсульт…

– Инсульт? – Теперь он смотрел на нее так, будто она лишилась последних остатков разума.

– …либо я ужасно себя чувствую, потому что принимаю это лекарство. Может быть, у меня к нему аллергия, я не знаю. Я только знаю, что сегодня я их не принимала и чувствую себя значительно лучше. Сегодня у меня нет ощущения, что моя голова замурована в цемент. У меня нет ощущения, что говорю с тобой со дна глубокой бочки. Пожалуйста, не сердись на меня.

Он тяжело опустился в кресло рядом с ней.

– Джейн, Джейн, – повторял он, беря ее руки в свои. – Разве я могу на тебя сердиться? Я вовсе не сержусь на тебя. Я просто огорчен и расстроен точно так же, как ты. Единственное, чего я хочу – это чтобы тебе стало лучше. Я хочу, чтобы ко мне наконец вернулась моя жена. Я хочу, чтобы у меня снова была семья. Ты думаешь, я не скучаю по нашей дочке? Ты думаешь, я не отдал бы все на свете, лишь бы мы снова были вместе?

– Того же хочу и я – чтобы мы опять были все вместе.

– Тогда тебе надо выполнять рекомендации доктора Мелоффа. Ты должна принимать предписанные тебе таблетки.

– Может, мне стоит попробовать какое-то время обходиться без них? Если в течение нескольких дней мне не станет лучше, то я снова начну их принимать, я обещаю.

– Это значит потерять еще несколько дней.

Она не смогла ничего ему ответить. Какое, в конце концов, значение имеют несколько потерянных дней?

– Прости меня, – говорил он ей в это время, – я не хочу создавать тебе трудности. Если ты думаешь, что все дело в лекарствах, то я поговорю с доктором Мелоффом. Может быть, он выпишет тебе что-нибудь другое. Мне, например, кажется, что сейчас самое время прибегнуть к гипнозу. Я постараюсь это устроить.

В дверь осторожно постучали.

– Да? – ответил Майкл.

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова все той же Рози Фицгиббонс.

– Мистер Битти просил меня передать вам, что ему через двадцать минут надо быть на работе, и если вы сейчас не сможете принять Стюарта, то, может быть, стоит перенести консультацию?

– В этом нет необходимости. – Майкл поднялся, поправляя на себе белый халат. – Я сейчас же приму его. Ты не возражаешь, Джейн?

Джейн быстро вскочила с диванчика.

– Мне надо уйти?

– Конечно, нет. Слушай, почему бы мне не приехать домой к ленчу? Вот за ленчем мы бы и поговорили.

Он вывел ее обратно в приемную. Паула все еще где-то пила кофе.

– Рози, позаботьтесь о моей жене, пока не вернется мисс Маринелли.

– С удовольствием, доктор Уиттекер.

– До скорого, – прошептал Майкл, целуя Джейн в щеку. Затем он исчез в своем кабинете вместе с мистером Битти и его сыном (внуком?) Стюартом.

– Вы не хотите чашечку кофе?

– Нет, благодарю вас.

Джейн смотрела, как Рози Фицгиббонс усаживается на свое рабочее место.

– Садитесь, что же вы стоите? Устраивайтесь поудобнее.

– Мне просто неловко, что вы обращаете на меня так много внимания. Вы так заняты…

– Да, я всегда занята. Такая уж работа! Нам очень вас недостает. Когда вы вернетесь?

«Как много знает обо мне эта женщина?» – подумала Джейн.

– Точно не могу сказать.

– Майкл говорил, что у вас какое-то необычное вирусное заболевание.

– Врачи сами не знают наверняка, что это такое.

– Вот именно так он и сказал.

– Должно быть, я ужасно выгляжу.

– Ну, признаюсь, когда я вас видела в последний раз, вы выглядели лучше, просто я не хотела вам этого говорить.

Зазвонил телефон. Рози подняла трубку.

– Приемная доктора Уиттекера. Нет, простите, но это невозможно. Он в данный момент занят с больным. Я запишу вашу фамилию и номер телефона. Доктор перезвонит вам позже. Пожалуйста, помедленнее. Т-р-е-т-е-в-и?Третеви. Ваш телефон? Записано. Доктор позвонит вам, как только освободится. Спасибо.

Она повесила трубку и повернулась к Джейн. Но в это время телефон снова зазвонил.

– И вот так всегда.

– Я помню, – солгала Джейн. То есть нет, она не лгала, она сочиняла.

– Приемная доктора Уиттекера. Нет, я очень сожалею, но он сейчас занят с больным. О, да! Здравствуйте, миссис Соммервилль. Какие проблемы?

Джейн перестала вникать в телефонные переговоры близорукой медсестры и обратила внимание на маленькую девочку, которая продолжала хныкать на коленях у матери.

– Все будет хорошо, Лайза. – Мать изо всех сил уговаривала ребенка. – Доктор Уиттекер просто осмотрит тебя и убедится, что все хорошо. Он не будет делать тебе больно.

– Я не хочу! – Голос ребенка сорвался на крик.

– Мы войдем и через пять минут выйдем. Я тебе обещаю, никаких уколов не будет. Кстати, почему ты не играешь в кубики?

Женщина потянулась к ящику с игрушками и достала оттуда деревянные блоки строительного конструктора. Кубики выпали из ее руки и рассыпались по полу. Девочка вскрикнула и, соскочив с колен матери, кинулась собирать кубики.

Женщина уловила внимательный взгляд Джейн.

– Не любит она ходить к врачам. На днях муж сказал, что хочет ее сфотографировать, так она устроила истерику. Мы долго не могли понять, в чем дело, и только потом догадались: она думала, что ей хотят сделать рентген. Мы же всегда говорим «сфотографироваться», когда собираемся пойти на рентген. Вот она и перепутала! Когда мы ей все объяснили, она тут же успокоилась и с удовольствием позировала перед объективом. Мне кажется, что она метит на место Синди Кроуфорд.

СИНДИ КРОУФОРД.

Джейн посмотрела на свои руки и вспомнила, как с обложки журнала ей ослепительно улыбнулась Синди, а мгновение спустя она обнаружила, что ее платье залито кровью.

Тяжелое воспоминание заставило Джейн встать. Она пошла к двери, совершенно не задумываясь, куда и зачем она направляется. Она остановилась, почувствовав внезапную боль в лодыжке. Посмотрев вниз, она увидела, что игрушечный самолет уперся ей в ногу своим крылом. Он ужалил Джейн, как притаившаяся в траве змея. Джейн наклонилась, чтобы поднять игрушку, и тут до нее дошли голоса окружающих.

– Джейн, что с вами? Куда вы собрались?

– Простите, я ничем вас не расстроила?

– Я уверена, что мисс Маринелли вернется с минуты на минуту.

– Мамочка, я хочу домой.

Джейн посмотрела на игрушечный самолет в своих руках, на плачущую девочку на полу, на ее мать, примостившуюся на самом краешке стула, на Рози Фицгиббонс, все еще державшую в руке телефонную трубку.

– Может, вам стоит избавиться от этих вещей? – сказала Джейн, показывая на модель самолета и думая о том, что случилось с Майклом. – Это очень опасные игрушки.

– Да, когда здесь ходишь, надо внимательно смотреть под ноги, – согласилась с ней Рози, кладя на рычаг телефонную трубку и усаживаясь на свое место.

Взгляд Джейн блуждал по хорошо вычищенному ковру.

– Однако вам пришлось изрядно потрудиться, чтобы так хорошо отмыть кровь.

– Кровь?

– Мамочка! – Лайза, услышав слово «кровь», немедленно забралась на колени к матери.

– Ну, когда тот мальчишка швырнул Майклу в голову такой же самолет. Должно быть, здесь пролилось немало крови, если ему пришлось наложить так много швов на рану.

Было заметно, что Рози Фицгиббонс совершенно сбита с толку.

– Кажется, я не совсем хорошо вас понимаю…

Дверь кабинета Майкла отворилась, и оттуда вышли Стюарт и его отец (дед?). Почти одновременно с ними в приемную вошла Паула. Из своего кабинета вслед за пациентами появился Майкл.

– Как только я освобожусь, сразу же приеду домой, – прошептал он и, подмигнув, добавил: – У нас будет прекрасный ленч.

Джейн улыбнулась, посмотрела на его лоб, представила себе ряд швов, скрытых волосами, убеждаясь в том, что, кроме памяти, она, пожалуй, потеряла и рассудок.

15

«Конечно, – убеждала себя Джейн, – несчастный случай мог произойти не обязательно в приемной». Размышляя, она едва успевала следить взглядом за проносящимся мимо пейзажем. Паула гнала автомобиль с максимально возможной скоростью. Она хотела как можно быстрее, пока с машиной ничего не случилось, добраться до дома. Джейн не терпелось выбраться из старой колымаги. Треск двигателя нервировал ее, сердце колотилось в такт бешеному стуку мотора. Она предпочла бы выйти из машины и пройти пешком остаток пути, но понимала, что Паула ни за что на это не согласится, хотя до дома им оставалось ехать несколько миль. Может быть, когда они приедут, Паула разрешит ей прогуляться перед ленчем по кварталу. Сил у нее с утра явно прибавилось. Наверное, ноги смогут несколько раз пронести ее вокруг дома.

Чем больше Джейн думала об этом, тем больше убеждалась, что свежий воздух пойдет ей на пользу. В мозгу у нее прояснилось, из головы исчезла вязкая паутина. Ей надо было подумать. Она поняла, что ее голове, как и ногам, было просто необходимо размяться. Как раз сейчас в ее сознании толпились миллионы самых невероятных мыслей, они вторгались в мозг с разных сторон, сталкивались, рассыпались и вновь упрямо лезли в голову. Ей надо было пошире открыть ворота, чтобы мысли, пусть самые сумасшедшие и несуразные, вырвались на простор, отдохнули, улеглись и пришли в некоторый порядок, после чего с ними можно было бы иметь дело. Всем ее мыслям и теориям надо было дать высказаться, после чего их можно будет спокойно изгнать из сознания.

Что же это были за мысли и теории? То, что ее муж солгал, сказав Пауле, будто получил травму, когда какой-то хулиганистый мальчишка швырнул в него игрушечный самолет? То, что Паула сама сочинила всю эту историю, чтобы выгородить Майкла? То, что это была хитроумная, хорошо продуманная конспирация? Но, может быть, Майкл сказал истинную правду и его действительно ударили игрушечным самолетом, но произошло это не в приемной – он ведь и не говорил этого, – а в каком-то другом месте. Но где же еще это могло случиться? Ведь именно в приемной Майкл держал ящик с игрушками. Может быть, конечно, какой-нибудь ребенок проскочил во врачебный кабинет Майкла, прихватив с собой самолет. Но не хватало сущей мелочи для подтверждения этой гипотезы: на ковре, покрывавшем пол кабинета ее мужа, не было следов крови. Она бы их заметила. Ведь заметила же она все остальное. Увидела и хорошо запомнила: мебель, книги, фотографии. Разумеется, в тот момент она не думала о ране на его голове, но она не могла не заметить такой приметной вещи, как пятна крови. Уж в следах-то крови она научилась разбираться.

Но, может быть, никакого несчастного случая не было вовсе?

Во всяком случае, Рози Фицгиббонс о нем ничего не известно. Ее глаза стали больше, чем ее очки, когда Джейн заговорила о крови. «Я не совсем понимаю вас», – сказала ей Рози. Очевидно, что она ничего не знала об инциденте. Если, конечно, в тот момент, когда все случилось, она куда-нибудь не отошла. Может быть, в этот день ее вообще не было на работе? Такую возможность никогда не надо сбрасывать со счетов. Однако один только Бог знает, сколько тут еще может быть всяких возможностей.

А самая худшая из всех возможностей – это то, что она и в самом деле сошла с ума. Она склонна неверно и предвзято толковать все на свете: швы Майкла, объяснения Паулы, ответ Рози. В ее жизни все потеряло смысл. А он вообще был когда-нибудь?

Зачем Майклу лгать? Какой в этом для него смысл? Ее мысли бешеным галопом мчались по кругу в попытке найти ответ. Существовало только одно возможное объяснение: Майкл лгал, чтобы защитить ее, Джейн. Он знал, что именно случилось, знал, что она натворила нечто ужасное, что-то такое, чего нельзя простить. Он скрыл это от нее, чтобы сохранить ее разум. Присутствовал ли он сам при этом происшествии? Пытался ли он ее остановить? Не она ли сама нанесла ему ужасную рану, на которую пришлось наложить больше сорока швов? Кровь, которой было забрызгано ее платье, не была ли кровью Майкла?

Она вздохнула и ссутулилась.

– Что с вами? Вас не тошнит?

От звуков голоса Паулы неприятные видения исчезли.

– Что? О, нет, нет.

Джейн откинулась на спинку сиденья, уселась поудобнее и посмотрела в окно. Машина свернула на Лесную улицу.

– Я просто потянулась, чтобы размяться. – Нет, это не было ложью, она опять сочиняла. – Может быть, нам стоит немного прогуляться пешком?

– На сегодня с вас, пожалуй, довольно.

– Ну, совсем немножко.

Паула выехала на подъездную дорожку.

– У нас и правда нет времени. Мне надо приготовить на ленч что-нибудь повкуснее. Вдруг действительно приедет доктор Уиттекер.

– Но нам же необязательно идти вместе. Я могу прогуляться и сама.

– Не далее как сегодня утром вы еле сумели выбраться из постели без посторонней помощи.

– Но сейчас я чувствую себя намного лучше. Да и потом я всего-навсего пройдусь по кварталу.

– И, конечно, вы не успеете вернуться к приходу мужа, который специально приедет к ленчу, чтобы побыть с вами.

– Всего на несколько минут, – начала было Джейн, но вдруг замолчала, отнесясь к упущенной возможности так же легко, как к появлению крови на своем платье.

Она открыла дверцу и вышла из машины.

Джейн уже подходила к входной двери, когда ее вдруг окликнул сильный мужской голос.

– Джейн!

Она обернулась, ожидая увидеть Майкла. Ей захотелось броситься к нему, обнять и попросить рассказать всю правду. Все эти домыслы сводили ее с ума, она устала от них. Она сделает то, что должна была сделать с самого начала. Она расскажет ему про кровь и про деньги. Она поведает ему всю правду и потребует от него того же. «Мне не нужна такая защита, – скажет она ему. – Мне нужно знать, что произошло на самом деле». Но вместо Майкла она увидела красивого незнакомца с темно-каштановыми волосами и легкой приятной улыбкой, который приветливо махал ей рукой с лужайки у дома Кэрол. Интересно, кто это и насколько близко знала она его раньше?

Прежде чем Паула успела ее остановить, Джейн сорвалась с места и побежала через дорогу, оставив Паулу беспомощно взирать ей вслед.

– Привет! – крикнула Джейн, видя, что незнакомец поздоровался с ней, подняв руку и улыбнувшись, и идет ей навстречу.

– Как я рад вас видеть, – сказал он, подойдя ближе. Его улыбка застыла на лице, как гримаса, голос стал глуше, словно потемнел. – Как вы себя чувствуете? Вы не слишком хорошо выглядите.

Джейн мысленно поблагодарила его за недомолвку, кто бы он там ни был.

– Я сильно болела, но теперь мне лучше.

– Надеюсь, ничего серьезного. – По его лицу было видно, что в этом он сильно сомневается и очень боится за нее.

– Какой-то загадочный вирус, – сообщила ему Джейн, вспомнив, что́ по этому поводу говорил Майкл своей медсестре. – Но сейчас я уже пошла на поправку. – Интересно, с кем это она говорит? Что это за мужчина и почему его так интересует ее здоровье?

– Думаю, что после моего отъезда вы не слишком усердно занимались бегом?

– Бегом? Нет, я не очень-то увлекалась бегом в последнее время – (вот бегство,пожалуй, да), но вслух она этого не сказала, – я сегодня впервые вышла на улицу за время болезни.

– Ну тогда я вдвойне счастлив, что именно сегодня оказался здесь. Если сказать правду, я и сам-то сейчас почти не бегаю, – признался он, явно желая продлить разговор. – Но я собираюсь снова начать. – Он посмотрел на свои ноги. – Всегда трудно что-то начинать заново.

Наконец он сказал ключевые слова. Теперь она точно знала, кто он.

Это Дэниэл, ее бывший партнер по бегу, экс-супруг Кэрол. Она посмотрела на него другими глазами. Теперь она видела в нем не просто очаровательного незнакомца, интересующегося ее здоровьем, а человека, который, ради того чтобы без помех бегать по старой Фридом-Трэйл, бросил жену и детей-подростков, не говоря уж о тесте и собаке. Человека, который нашел в себе мужество выиграть ту игру, которую проиграла она; он нашел в себе смелость начать совершенно новую жизнь.

– И как проходят ваши тренировки… Дэниэл?

– Вы что, действительно собираетесь так вот официально меня называть? – В его голосе прозвучало неподдельное огорчение.

– Что?

– Да, я знаю, что Кэрол предпочитает называть меня Дэниэл,а вы в последнее время, вероятно, много с ней общаетесь, но это вовсе не значит, что вам тоже надо называть меня так. Зовите меня, как всегда, Дэнни.

Джейн осознала свою ошибку.

– Дэнни, – повторила она.

– Ну, так-то лучше. Когда я услышал из ваших уст имя Дэниэл,то испугался, что вы стали меня ненавидеть.

– Наоборот, я всегда хорошо к вам относилась. – Было ли это правдой? Джейн почему-то была уверена, что да.

– Да, скажу я вам, развод сразу показывает, чего на самом деле стоят ваши друзья. Я не могу сказать вам точно, сколько наших так называемых друзей отвернулись от нас после того, как треснули наши семейные отношения. И это люди, на которых, как я думал, я мог рассчитывать, люди, в жизни которых, как я полагал, должно было найтись место для меня и Кэрол… Но я хотел слишком многого.

– Это тяжело.

Она что, и вправду так думает?

– Я считал себя очень виноватым перед вами, – проговорил он, и Джейн вдруг захотелось спрятаться в его матово-голубых глазах. – По крайней мере, я должен был позвонить вам, чтобы попрощаться.

Джейн ничего не ответила, боясь, что ее полное невежество, касающееся их отношений, выявится при первой же ее реплике. Видно, Кэрол ничего не сказала ему о ее болезни. Да, собственно, зачем бы она стала это делать?

– Я пытался дозвониться до вас по меньшей мере полдюжины раз, – продолжал он без подсказки с ее стороны. Ее молчание он расценил, как приглашение продолжать. – Я полагал, что мы и так с вами уже простились. Мы прощались, когда я каждое утро изливал вам свою душу. Когда вы выслушивали мои жалобы на жизнь. Вы же знаете, что́ мне пришлось вытерпеть. – Он немного помолчал. – К тому же вы хорошо знаете, как я всегда к вам относился.

Опять последовало недолгое молчание.

– Что тут можно было еще добавить? – Он засунул руки в карманы брюк, потом вытащил их оттуда, протянул вперед, коснулся рук Джейн и погладил их нежными движениям сверху вниз. – Я никогда не говорил вам, как много вы для меня значили. Как помогли мне. Я знаю, вы не одобрили мой поступок, но и не стали меня за него судить. И я это оценил. И ценю до сих пор. – Он сделал паузу, словно решая, что еще надо сказать. – Мне вас очень не хватает, – начал он. – Я много думаю о вас. Я часто думал, как вы тут бегаете без меня по утрам. – Он посмотрел на нее в упор. В его лице появилась озабоченность. – Я в самом деле очень расстроился, когда узнал, что вы заболели.

– Ну, на самом деле, это нечто большее, чем просто болезнь…

– Что вы имеете в виду?

Джейн пожала плечами, раздумывая, с чего начать, как вдруг углом глаза она заметила, что открывается парадная дверь дома Кэрол и на пороге появляется сын Дэниэла Эндрю. Одной рукой он обнимал свернутый спальный мешок, а другая оттягивалась под тяжестью брезентового рюкзака. Джейн покачала головой, решив, что сейчас неподходящее время для откровенных признаний и исповедей.