Текст книги "Бегство Джейн"

Автор книги: Джой Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

8

По лестнице они поднялись на второй этаж.

Наверху она остановилась и выглянула в огромное слуховое окно. На синем небе все еще ярко сияло солнце. Джейн посмотрела на часы. Было почти восемь вечера. «Скоро стемнеет», – подумала она. Луна, которая пока выглядела как несколько светло-серых точек на синем фоне скоро станет ярко блистающей владычицей ночного неба. Боже, но куда же пропали все прожитые ею годы?

– Ты будешь спать здесь. – Майкл подвел ее к двери в левой стене холла.

– А что в других комнатах? – спросила она, показывая на двери в правой стене.

– Может быть, мы продолжим осмотр утром? – Его голос звучал беззаботно, но в нем был явный подтекст. Он не хотел слишком большим обилием впечатлений перегружать ее и без того хрупкую психику.

– Я бы хотела сделать это сейчас, – настаивала она, – ну пожалуйста.

Его голос стал мягким и ласковым:

– Мы поступим так, как ты хочешь.

Они вошли в уютную, не очень большую спальню для гостей, отделанную в светло-зеленых и желтых тонах. Около изысканного туалетного столика с антикварным зеркалом над ним стояла двуспальная кровать с четырьмя стойками по углам. Джейн потрогала старинного шитья и, очевидно, очень дорогое шотландское одеяло, которым была застелена кровать. Ее пошатнуло. Для опоры она ухватилась за викторианское кресло. Стараясь не смотреть на себя в зеркало, она подошла к витражному окну. На нем был изображен белый единорог, взбрыкивавший копытами в центре красно-зеленого поля. Она рассеянно ощупала пальцами фигурное стекло. «Единорог – это мифический зверь, – думала она, – а нельзя ли ее саму в ее теперешнем положении назвать мифическим зверем? Джейн Уиттекер – мифическое животное. А что – это неплохая метафора», – решила она.

Из задумчивости ее вывели пронзительные крики и смех. Она перевела взгляд с витража на обычное окно и увидела, как из дома Бишопов вырвались два юных существа, которые своим подростковым буйством неожиданно привели ее в хорошее настроение.

– Эндрю и Селина, – пояснил ей Майкл, тоже подойдя к окну и становясь рядом. – Эндрю четырнадцать лет, а Селине, кажется, осенью исполнится шестнадцать. Они, кстати, иногда присматривали за нашей дочкой.

– Часто?

– Сейчас нет. Их становится все труднее призвать к порядку. Ты же понимаешь – это подростки со своими вечными проблемами. Им кажется, что они заслужили право на самостоятельную жизнь, куда они не хотят никого пускать.

Джейн улыбнулась, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, кожей ощущая его прохладу. Сразу же вслед за детьми из двери буквально вывалился старик в поношенной полосатой пижаме в сопровождении большой, гулко лающей собаки. Оба – старик и собака – кинулись в заросли петуний, обрамляющие садовые дорожки. Следом за ними из дома вылетела Кэрол, хватая собаку за ошейник, а старика за полу пижамной куртки. Старый джентльмен тщетно пытался вырваться из ее мертвой хватки. Даже через стекло Джейн слышала возмущение в голосе Кэрол.

– Папа, немедленно возвращайся домой! – кричала она, перекрывая голосом лай собаки. Милые детишки наблюдали за этой сценой с боковой дорожки, надрывая животы от смеха.

– Он выглядит, как узник, который хочет сбежать из тюрьмы. – Джейн вслух посочувствовала старому человеку.

– Совершенно точно, в этом доме он чувствует себя, как узник в заточении, – согласился Майкл. – Но на самом деле это очень грустно. Кэрол так старается, просто выбивается из сил. Почему-то очень часто человек делает все, что может, буквально бьется как рыба об лед, а толку никакого.

Джейн не поняла, говорит ли Майкл о Кэрол или о себе.

– Папа, иди домой, – громко просила Кэрол. – Пойдем, ты поломаешь и вытопчешь все цветы, ты устраиваешь безобразную сцену. Неужели это должны видеть все соседи?

Как будто догадавшись, что из окна второго этажа за ней наблюдают, Кэрол, как дротик, метнула свой взгляд в окно, у которого стояла Джейн. Та немедленно отодвинулась в глубь комнаты, наступив Майклу на ногу и ударившись спиной о его мощную грудь.

– Извини меня, – попросила она прощения, почувствовав, как бьется его сердце. Ее охватило сильнейшее желание прижаться к его сильному телу и никогда от него не отрываться.

– Какие тут могут быть извинения?

Джейн вернулась к двери, тщательно стараясь не смотреть в антикварное зеркало, чтобы случайно не увидеть свое отражение.

– Тебе не следует бояться зеркал, – немедленно отреагировал оказавшийся рядом Майкл. – Ты существуешьреально, и никакой ты не вампир.

Она пересекла холл и вошла в другую комнату, воображая, как вонзает свои острые зубы в шею неведомой ей жертвы, и представляя себе, как невинная кровь брызжет ей на платье.

– Это твой кабинет? – спросила она, стараясь сосредоточить внимание на тяжелом дубовом письменном столе у окна, зеленом кожаном диване у стены, на книжных полках, набитых медицинской литературой.

– Это мой домашний кабинет. В больнице есть еще один.

Джейн провела рукой по гладкой полированной поверхности стола. На нем гордо красовался новейший компьютер, глядя на нее пустым экраном. Экран напоминал абрис лица, которое предстояло заполнить живыми чертами; на клавиатуре были разбросаны листы бумаги. Еще на столе лежала толстая книга, заложенная серебряной шариковой ручкой.

– Над чем ты работаешь?

– Готовлю тезисы к медицинской конференции. Но это будет осенью. Вот, пытаюсь до этого времени привести в порядок свои мысли.

– А я помогу тебе тем, что не буду докучать своим присутствием.

– Как раз своим присутствием ты мне и поможешь.

Она постаралась поймать взглядом его отражение в экране компьютера.

– Ты всегда так мил?

Его отражение исчезло с экрана. Она почувствовала, как он взял ее за руку, повернулась к нему и увидела, что он стоит рядом с ней и… смотрит на лужайку перед домом Бишопов.

– Ой, посмотри! Она ухитрилась загнать его домой.

Джейн повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кэрол заталкивает в дверь старика и собаку и захлопывает за ними дверь. Ее великовозрастные дети, стоя на дорожке, просто умирали со смеху.

– Я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос.

– На какой вопрос?

– Ты всегда так мил? – повторила она и стала ждать ответа.

– Бывают моменты. – Его лицо расплылось в улыбке.

– Такое впечатление, что подобные моменты бывают довольно часто.

– С тобой мне нетрудно быть милым.

– Надеюсь, что это правда.

– Почему ты сомневаешься?

Она притворилась, что внимательно следит, как Эндрю и Селина, оправившись от смеха, убегают со двора на улицу.

– Где комната Эмили? – спросила она, когда соседские дети исчезли за углом.

– Рядом с нашей.

Она последовала за ним через холл, мимо весело разукрашенной в желтые и белые цвета ванной к двум комнатам, расположенным слева от лестницы.

– Мы нанимали декоратора? – спросила она, пораженная тем тонким вкусом, с каким был отделан дом и подобраны краски и детали интерьера.

– У нас работал великий декоратор, – подтвердил он. – Его имя – Джейн Уиттекер.

Джейн улыбнулась от гордости за хорошо сделанную работу, хотя и не помнила, как она ее делала.

– Вот комната Эмили, – сказал он, пропустил ее вперед, а сам остался в холле.

– Прекрасная комната для маленькой девочки. Должно быть, она очень любит свое гнездышко.

Джейн буквально на лету впитывала в себя детали убранства: белые обои в голубой и зеленый цветочек; медную кровать, застеленную белым покрывалом; корзинку для грязного белья в виде кенгуру – белье складывали в сумку на животе игрушки. Везде мягкие игрушки и куклы; маленькие столики и стульчики у окна. На полу лежал такой же, как и в других помещениях дома, светло-зеленый пушистый палас. На противоположной от кровати стене между зелеными и голубыми цветами висели репродукции великих импрессионистов – Моне, Ренуара, Дега.

– А это наша комната. – Майкл так ненавязчиво вел ее по дому, что она даже не заметила, когда они успели перейти в их спальню.

Джейн робко вошла в комнату, стараясь держаться подальше от мужчины, с которым она в течение последних одиннадцати лет делила постель. Комната была выдержана в спокойных лиловых и зеленых тонах. В центре спальни стояла прямо-таки королевская кровать под балдахином. Одна стена представляла собой сплошное окно, противоположная состояла из стенных шкафов с зеркальными дверцами. В зеркалах отражался их двор. Впечатление было такое, что он является продолжением спальни. Создавалась иллюзия ничем не ограниченного пространства, беспредельного простора.

Джейн поняла, что находиться в этой комнате и не видеть своего отражения в зеркалах просто невозможно. Она старалась сосредоточить внимание на литографии Шагала, которая висела напротив кровати, но ее взгляд помимо воли возвращался к зеркалам.

– Что ты там увидела? – заволновался Майкл. От его голоса Джейн вздрогнула.

– Маленькую испуганную девчонку, – ответила Джейн, пытаясь осмыслить свое отражение. Поняв тщетность своих усилий, она сдалась и пооткрывала дверцы стенных шкафов, одним махом раз и навсегда избавившись от вида многочисленных зеркал и своего отражения в них.

Зато теперь она увидела свою одежду, которую носила в прошлой жизни. Она столь тщательно рассматривала содержимое стенного шкафа, словно там были некие раритеты – драгоценные свидетели давно прошедшей эпохи. Она вертела в руках изделия, пытаясь прочитать на этикетках какие-нибудь, пусть мимолетные, сведения о своей истории. Там находилось примерно полдюжины платьев, около дюжины блузок и бесчисленное количество юбок и слаксов. Некоторые вещи были очень стильными, другие больше подошли бы девушке-подростку, чем женщине за тридцать. Кажется, для покупок она не всегда выбирала удачные дни.

Встроенные в стенку ящики отделяли ее шкафчик от шкафа мужа. Она по очереди открыла все ящики, внимательно разглядывая атласное и шелковое белье, восхищаясь замысловатым кружевом лифчиков и трусиков. Поймав на себе пристальный взгляд Майкла, Джейн, чтобы он не догадался, что она делает, бессознательно спрятала черные ажурные пояса и чулки в дальний угол ящика. «Неужели она когда-то носила эти вещи?» – думала она, чувствуя, что краснеет. Когда она обнаружила себя бредущей по улицам Бостона, на ней были колготки. Может быть, пояс и чулки она предпочитала в интимной обстановке спальни? А может, это Майкл их предпочитал?

Она опустила глаза к полу, насчитала там двенадцать пар туфель и только после этого рискнула встретиться взглядом с мужем.

– Оказывается, у меня много красивых вещей, – сказала она.

– Да, естественно, – согласился он, – но я не узнаю вещей, которые надеты на тебе сейчас.

Джейн посмотрела на одежду, купленную в то утро.

– Я тоже их не узнаю, – проговорила она, и он рассмеялся.

– Ты устала?

Она кивнула. Ей отчаянно хотелось забраться в постель, правда, она не разобралась, нужно ли ей было, чтобы Майкл разделил с ней ложе.

– Не беспокойся, Джейн. – Он снова проник в ее душу и прочитал смятенные мысли. – Я буду спать в комнате для гостей, пока ты сама не позовешь меня.

– В гостевой комнате могу спать я, – быстро предложила она.

– Нет, – веско возразил он. – Это твоя комната.

– Наша комната, – поправила она его.

– Так будет. Я в это верю.

Он достал с вешалки длинную белую хлопчатобумажную ночную рубашку и осторожно бросил ее на кровать.

– Это твоя любимая ночная рубашка. Почему бы тебе не переодеться? Ванная комната прямо за дверью. – Он указал за изломанную линию открытых стенных шкафов. – Пока ты будешь переодеваться, я спущусь вниз и приготовлю нам чай.

Он вышел, прежде чем она успела ответить. Как это мило с его стороны.

Джейн не спеша улеглась на кровать, одной рукой взялась за стойку в ногах постели, другую руку положила на белую ночную рубашку, лежащую рядом с ней. Она стала внимательно ее рассматривать. Ей было очень интересно, как можно, одеваясь в эротичные черные пояса и ажурные чулки, покупать такие стерильные вещи для девственниц, вроде вот этакого монстра. Ее любимая рубашка, надо же такое придумать!

– Ну и ладно, – вслух произнесла она. – Во всяком случае, это лучше, чем спать одетой.

Через минуту она сбросила одежду и оказалась в достающем до пола балахоне из хлопчатобумажной ткани. Она сняла новые босоножки и, убедившись, что ключ от камеры хранения надежно спрятан под стелькой, почувствовала облегчение. Она быстро повесила свои новые брюки на вешалку, аккуратно сложила новый свитер в стопку с другими и поставила туфли в самый дальний угол шкафа. Потом поспешила в ванную умыться и почистить зубы.

Нетрудно было догадаться, какая зубная щетка ее, – не будет же Майкл пользоваться бело-розовой щеткой. Она энергично почистила зубы, потом растерла кожу лица так, чтобы она стала такой же розовой, как зубная щетка. Взяв с туалетного столика, расположенного между двумя раковинами, щетку для волос, она посмотрела на двойной душ и биде. Тут есть все мыслимые удобства, подумала она, подивившись тому, что жила в таких роскошных условиях и все это принадлежало ей по праву.

Джейн вернулась в спальню, села на краешек кровати, испытывая необыкновенное желание залезть под пуховое одеяло. Вдруг она поняла, что не знает, куда девать руки – они беспрестанно двигались. Она то ощупывала полотно ночной рубашки, то дотрагивалась до ночного столика у кровати, то переставляла с места на место будильник, без нужды проверяя, который час, то двигала по столу стилизованный под старину, белый с золотом, телефон, то терла фарфоровую китайскую подставку маленького ночника, словно надеясь, что оттуда, как из лампы Аладдина, выскочит джинн.

Ей показалось, что Майкл поднимается по лестнице, но когда она посмотрела на дверь, то никого не увидела. Джейн встала, затем снова села, занявшись ночным столиком. Она хотела поставить будильник на какой-нибудь час, включить и выключить лампу, попользоваться телефоном, но вместо всего этого бесцельно вдвигала и выдвигала ящики столика, просто не зная, куда девать руки.

Она заметила ее сразу, даже не задумавшись, что это такое. Все телефонно-адресные книги выглядят одинаково, но эта была небольших размеров в тисненой шелковой обложке. Джейн опасливо дотронулась до книжки, словно была в этой спальне любопытной гостьей, сующей свой нос куда не надо. Она положила книжку к себе на колени и несколько секунд набиралась мужества, чтобы заглянуть туда. «Смотри же, – нетерпеливо говорила она себе. – Это же твое. Открой ее. Что с тобой? Чего ты боишься? Бога ради, ведь это всего-навсего алфавит. Просто последовательность букв, список имен. Имен, которые ничего для тебя не значат», – напомнила она себе, открыв алфавит на букву А. Лоррен Апплби, прочитала она, вспомнив, что Майкл говорил о ней как о старой подруге. Ниже было написано: Арлингтонская частная школа. Арлингтонская частная школа? Ну конечно, это же школа, которую посещает Эмили. «Смотри на вещи проще», – сказала она себе, и стала смелее переворачивать страницы, добравшись до буквы Б. Она нашла там Дайану Брустер и поняла, что это еще одна ее подруга, про которую Майкл в машине сказал: «Дайана Как-бишь-ее-там». Она быстро просмотрела другие имена, которые когда-то сама записала в книжку: Дэвид и Сьюзен Карни, Джанет и Ян Харты, Ева и Росс Макдермотты, Говард и Пегги Роузы, Сара и Питер Таненбаумы. Все это черным по белому и в алфавитном порядке.

Нашла она и своего брата: Томми Лоуренс, Сан-Диего, Монтгомери-стрит. Ее руки задрожали, когда она дошла до буквы Р.

С первого раза она не увидела этого,почему же она надеялась, что увидит то, что она хотела увидеть, при втором чтении? Но все же она внимательно просмотрела всю страницу сверху донизу, пропустила фамилию Роуз, так как знала, что они сейчас отдыхают на юге Франции, прочитала еще с полдюжины имен, которые ничего ей не сказали, потом посмотрела на П и С, думая, что могла записать имя не на той странице. Но нет. Там не было никакого Пэта Рутерфорда. Кто бы ни был или была этот или эта Пэт Рутерфорд – это какое-то случайное знакомство, не заслужившее места в ее записной книжке.

Она продолжала ее перелистывать, когда вошел Майкл.

– Нашла что-нибудь интересное? – спросил он, ставя на столик у окна маленький поднос с двумя чашками чая и печеньем.

Джейн положила книжку в ящик и присоединилась к нему, сев в одно из двух глубоких круглых кресел у окна, которые она сразу не заметила.

– Может быть, мне стоит позвонить брату? – спросила она, осторожно отпивая из чашки горячий чай. – Ведь он, наверное, волнуется.

– Я уже позвонил ему и сказал, что все в порядке и под контролем. Почему бы тебе не подождать и не позвонить ему утром? – предложил он, и она была благодарна, потому что не чувствовала себя готовой говорить с кем бы то ни было. Что могла сказать она брату, которого не знала и который жил на другом конце Штатов? «Как бы я хотела, чтобы ты сейчас был здесь!» Но ведь гораздо честнее было бы сказать: «Как бы я хотела знать, кто ты»Пожалуй, такой звонок заставит его волноваться еще больше. А он, конечно, и без этого переживает. Нет, она подождет со звонком до тех пор, пока не вспомнит брата сама. А если не вспомнит, то должна будет набраться сил, чтобы притвориться, что она его вспомнила. Она будет сочинять.

– Чай очень хорош, – сказала она и, увидев, как он улыбнулся, подумала, что не много же надо, чтобы сделать его счастливым.

– Чай – это коронный номер нашего дома. Ну-ка, возьми и прими. – Он протянул ей пару маленьких белых таблеток.

– Что это?

– Легкое успокаивающее средство.

– Успокаивающее? Но зачем? У меня нет никаких проблем со сном.

– Это не снотворное. Это просто успокоит тебя.

– Доктор Мелофф ни разу не говорил ни о каких успокаивающих средствах, – проговорила она, взвешивая на ладони две крошечные таблетки.

– Как раз доктор Мелофф их и прописал, – ответил он без намека на нетерпение. – Они просто помогут тебе расслабиться. Это очень легкие таблетки, Джейн, поверь мне. Ты не почувствуешь никаких последствий.

– Я нервничаю уже от одного вида этих таблеток, – призналась она.

Его улыбка стала необыкновенно широкой.

– Таблетки тебя всегда нервировали, но смотри, вот ты уже и успокаиваешься. Значит, они все-таки работают.

– Мне кажется, что я просто боюсь потерять над собой контроль. – Она пыталась найти разумное объяснение своему поведению.

– Какой контроль? – спросил он.

Она рассмеялась. Действительно, о каком контроле может идти речь, если она не знает, кто она такая.

Она положила таблетки в рот и проглотила их с остатками чая.

– Попробуй печенье. Очень вкусно. Паула пекла его в пятницу.

– Паула?

– Паула Маринелли. Она приходит к нам несколько раз в неделю. Убирает дом, стирает, иногда печет и готовит. Я попросил ее приходить каждый день до тех пор, пока ты не почувствуешь себя лучше.

– Ты хочешь сказать, пока я не почувствую, что я – это я?

– Пока ты не почувствуешь, что ты – это ты. – Он засмеялся.

Она откусила большой кусок шоколадного печенья. На ковер посыпались крошки.

– О Боже, я всегда такая неряха? – Она наклонилась, чтобы собрать крошки, и почувствовала, что ее голова пошла кругом, а комната начала вращаться. – О-о-о-х!

Майкл сразу оказался рядом, помог ей удержаться на ногах и дойти до постели.

– Должно быть, ты действительно очень устала, – услышала она, пока он ловко укладывал ее на пуховый матрац и укрывал одеялом. – Не может быть, чтобы таблетки подействовали так быстро, – добавил он.

– Я и в самом деле устала, – согласилась Джейн, закрывая глаза. Она слишком долго сопротивлялась усталости, и теперь та коварно выбила ее из седла, казалось ей.

– Отдохни немного. – Он нежно поцеловал ее в лоб, как ребенка. – Хочешь, я посижу с тобой, пока ты будешь засыпать?

Она улыбнулась, почувствовав себя маленькой избалованной девочкой.

– Со мной все в порядке. Иди. Тебе надо работать.

– Нет ничего такого, что не могло бы подождать.

– Иди, иди. Я прекрасно себя чувствую. – Ее голос звучал тихо, она говорила с видимым трудом.

Джейн почувствовала, что Майкл поднялся.

– Помни, если тебе что-нибудь понадобится, я буду рядом. Только позови, я прибегу в ту же секунду.

«Я знаю, что ты прибежишь», – хотела сказать она, но была слишком утомлена, чтобы произнести это вслух. Она попыталась улыбнуться, надеясь, что лицо повинуется ей и губы сложатся в улыбку; потом отдалась забытью, которое постепенно, как студень, обволакивало ее сознание. Она ощутила, как Майкл поправил одеяло, а затем пропал. Ее веки, задрожав, на мгновение приоткрылись, а затем снова смежились. В следующую секунду она уже спала.

Ей снилось, что она стоит посреди чистого поля. Позади низкое здание, по виду мотель. Окна его освещены, из них доносится музыка. Вдруг рядом оказался Майкл. Он прикоснулся к ее обнаженной руке.

– Не хочешь прогуляться? – спросил он.

Она кивнула и оперлась на его руку.

– О, нет, нет! – раздался позади них чей-то голос. – Вы не можете идти гулять.

– Да нет же, мы прекрасно можем погулять, – возражала она упрямо, тщетно силясь понять, кому принадлежит голос.

– Нет.

– Но почему? – спросила она в отчаянии. – Почему мы не можем гулять?

В ответ ни звука. Потом тот же голос сказал:

– В поле полно кобр.

Она резко обернулась.

Майкл исчез. У ее босых ног, свернувшись кольцами и готовая броситься, лежала огромная змея. Джейн отступила на шаг и упала в клубок змей, кишащих в поле. Она ощутила, как их длинные тела, извиваясь, поднялись между желтыми остроконечными листьями степной травы и начали угрожающе приближаться. Они дотрагивались до ее голых ступней своими раздвоенными ядовитыми язычками. Она увидела, как гигантская кобра, поднявшись во весь свой исполинский рост, зашипела и кинулась на нее. Джейн дико закричала.

Она заходилась в крике.

– Джейн! – Она услышала его голос, но ей было страшно открыть глаза. – Джейн! С тобой все в порядке? Джейн, проснись! Это только сон. Это всего лишь ночной кошмар. Проснись, Джейн!

Она заставила себя открыть глаза. Как только он попытался прикоснуться к ней, она начала дико размахивать руками.

– Да это же я – Майкл! Я здесь. Все в порядке.

Ей понадобилась еще минута, чтобы расставить все по своим местам, чтобы понять – кобры принадлежат к подземному миру злых демонов, а она находится дома, в собственной кровати, в безопасности, цела и невредима…

– Мне приснился очень страшный сон. – Она плакала. – Кругом были змеи.

– Теперь все в порядке. – Он обнял ее. – Они ушли. Я их прогнал.

Она прильнула к нему.

– Это было как наяву. Я в таком страхе!

Джейн почувствовала, что с головы до ног купается в поту, и вырвалась из его объятий.

– Я мокрая и противная, как мышь.

– Пойду принесу полотенце. Я сейчас вернусь.

Она сидела на постели, то дрожа мелкой дрожью, то сотрясаясь всем телом, пока Майкл не вернулся. Постепенно детали сновидения стали терять свою яркость и отдаляться, оставляя ее в покое. Она не делала попыток осмыслить свой сон, задержав его в памяти, наоборот, стремилась как можно быстрее избавиться от страшного кошмара. Но она помнила ощущение непередаваемого ужаса, охватившего ее, тот страх, который она испытала, когда упала на клубок ядовитых змей. Она содрогнулась, тело свела судорога, к горлу подступила тошнота.

– Делай глубокие вдохи, – говорил Майкл, прикладывая к ее лбу холодное полотенце. – Ну вот, теперь все в порядке. Дыши глубже. Постарайся расслабиться. Ну, вот и все.

– Это было так страшно.

– Я знаю. – Он старался разговаривать с ней как можно ласковее, словно она была одной из его маленьких пациенток. – Но теперь все в порядке. Все прошло и исчезло.

Джейн увидела, что на нем только джинсы, в которые он, наверное, наспех прыгнул, как только услышал ее крик. Интересно, какие сны онвызовет у нее? – спросила она себя, откинувшись на подушку. Она чувствовала на лбу успокаивающий холод компресса.

Внезапно где-то около локтя она почувствовала боль от укола. Ей почудилось, что в постель к ней проникла кобра и ужалила ее. Она судорожно вздохнула и вскочила, чтобы успеть увидеть, как ползучая гадина выбирается из ее кровати.

– Это просто укол, от которого ты будешь спокойно, без сновидений спать, – объяснил ей Майкл, извлекая из ее вены иглу и вновь обнимая ее. – Тебе надо поспать, Джейн. – Он губами убрал волосы с ее влажного лба. – Для тебя это сейчас самое важное.

Она кивнула, чувствуя, как он опускает ее на подушку. В темноте она вблизи рассмотрела его лицо, увидела, что оно выражает страх и одиночество, которые он изо всех сил пытается скрыть. Ей захотелось обнять его, тесно прижаться к нему: пусть он пронесет ее через эту страшную ночь. Но вместо этого она почувствовала, что ее глаза неотвратимо слипаются. Джейн знала, что он не покинет ее, пока она не уснет, и поэтому старалась сопротивляться наступающему сну. Сквозь полуприкрытые глаза она увидела, как он поднял руку и откинул со лба волосы. И тут она ясно увидела, что на темени у него длинный свежий рубец, схваченный множеством хирургических швов. Этот рубец обычно был прикрыт волосами.

«Что это», – попыталась спросить она, но во рту у нее пересохло и она не смогла произнести ни слова. «Что случилось с твоей головой?» – хотелось ей спросить. Но, прежде чем ей удалось сложить губы в нужную форму, она провалилась в бездонную яму сна без видений. Майкл сдержал свое обещание.