Текст книги "Танец с драконами"
Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 78 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]
ТИРИОН
Долгое время он не шевелился, лежа неподвижно на куче старых мешков, служивших ему постелью, прислушиваясь к ветру в снастях и плеску реки о корпус судна.
Полная луна плыла над мачтой. Она преследует меня вниз по реке, наблюдая за мной, как огромный глаз. Несмотря на теплоту затхлых кож, которые покрывали его, дрожь прошла через карлика. Мне нужна чаша с вином. Дюжина чаш вина. Но скорее Луна начнёт подмигивать, чем сукин сын Грифф позволит утолить его жажду. Вместо этого он напился воды, и был осужден на бессонные ночи и дни в поту и ознобе.
Карлик сел, cжимая голову руками. Я спал? Все вопоминания об этом исчезли. Ночи никогда не были добры к Тириону Ланнистеру. Он плохо спал даже на мягких перинах. На Робкой Деве, он устроил себе постель на крыше каюты, используя вместо подушки бухту пеньковой веревки. Здесь ему нравилось больше, чем в тесном корабельном трюме. Воздух был свежее, и речные звуки приятнее, чем храп Утки. Но за удовольствия надо платить: палуба была жесткой, и когда он проснулся, тело его ныло и не сгибалось, а ноги затекли и болели.
Они пульсировали, икры стали твердыми как дерево. Он растер их пальцами, пытаясь угомонить боль, но когда он встал боль была все еще ощутимой, заставив его измениться в лице. Мне нужна ванна. Его мальчишеская одежда воняла, как и он сам. Другие купались в реке, но он не присоединялся к ним. Некоторые черепахи, которых он видел на мелководье, выглядели достаточно большими чтобы перекусить его пополам. Костоломы называл их Утка. Кроме того он не хотел чтобы Лемора видела его голым.
Деревянная лестница спускалась вниз с крыши каюты. Тирион натянул свои сапоги и спустился на палубу, где сидел Грифф, укутанный в плащ из шкуры волка, рядом с жаровней. Наемник сам нес ночную вахту, поднимаясь когда его команда ложилась спать и отдыхая после восхода солнца.
Тирион присел напротив него и стал греть свои руки над углями. Над рекой пели соловьи.
– Скоро день, – сказал он Гриффу.
– Не скоро. Мы должны бы двигаться.
В представлении Гриффа, "Робкая дева" должна была спускаться вниз по течению ночью, также как и днем, но Яндри и Исилла отказывались подвергать риску лодку в темноте. Верхний Ройн был полон выступов и коряг на дне, каждый и которых мог порвать "Робкой деве" корпус. Грифф не хотел слышать об этом. Все что он хотел, был Воллантис.
Глаза наемника постоянно двигались, выискивая в ночи….что? Пиратов? Каменных людей? Ловцов рабов? На реке было опасно, карлик знал, но Грифф сам по себе представлялся Тириону более опасным чем любой из них. Он напоминал Тириону Бронна, но тот хотя бы обладал черным юмором наемника, которого Грифф был лишён начисто.
– Я бы убил за чашу вина, – пробормотал Тирион.
Грифф не ответил. Ты умрешь раньше, чем доберешься до вина, казалось, говорили его бледные глаза. Тирион напился до потери сознания в первую ночь на "Робокой деве". На следующий день, ему показалась, что в его голове воюют драконы. Грифф увидел, как его рвало через борт, и сказал: "Ты больше не пьешь".
– Вино помогает заснуть, – возразил Тирион. Вино спасает от снов, было бы точнее.
– Тогда бодрствуй, – ответил неумолимый Грифф.
На востоке бледный свет дня заливал небо над рекой. Воды Ройны медленно становились из черных синими, под цвет волос и бороды наемника. Грифф поднялся на ноги. "Остальные скоро проснутся. Палуба твоя". Соловьи умолкли, запели речные жаворонки. В тростниках и на отмелях виднелись белые цапли. В небе засияли облака: розовые и пурпурные, коричневые и золотые, жемчужные и шафранно-желтые. Одно облако напоминало дракона. Как писал кто-то, если человеку случилось увидеть летящего дракона, он может остаться дома и мирно возделывать свой сад, ведь во всем мире нет большего чуда. Тирион почесал шрам и попытался припомнить автора. Драконы в последнее время часто занимали его мысли.
Доброе утро, Хьюгор. – Септа Лемор появилась на палубе. Ее белое одеяние было перехвачено вокруг талии поясом, сотканом из тканей семи разных цветов. Распущенные волосы свободно опускались по плечам. "Как вам спалось?"
– Урывками, милая леди. Я снова грезил о вас.
Сон наяву. Он не мог заснуть, пока облегчался рукой между своих ног, представляя септу на себе с подпрыгивающими грудьми.
Неприличный сон, не сомневаюсь. Вы порочный человек. Не хотите помолиться со мной и просить искупления грехов?"
Только если молиться мы будем так, как это делают на Летних Островах.
– Нет, но передайте за меня Деве долгий сладкий поцелуй.
Смеясь, септа прошла на нос лодки. Это был ее ритуал – утренннее купание в реке. "Определенно эту посудину назвали не в вашу честь", – крикнул Тирион, когда она скинула одежды.
Мать и Отец создали нас по своему подобию, Хьюгор. Мы должны гордиться своим телом. Потому как оно сотворено богами".
Боги должны быть были пьяны, когда занимались моим телом. Карлик глядел, как септа Лемор скользнула в воду. Эта картина всегда возбуждала его. Удивительно порочной казалась мысль о том, каково было б стянуть с септы ее белые тряпки и раздвинуть ей ноги. Лишить невинности. Хотя Лемор была не так уж невинна, как казалось. Характерные растяжки на ее животе могли появиться лишь после родов.
Яндри и Изилла встали с первыми лучами солнца и уже занимались своими делами. Яндри проверял оснастку и время от времени бросал взгляды в сторону Септы Лемор. Его маленькая смуглая жена Изилла не обращала на это внимания. Она подбросила щепок в жаровню на задней палубе, поворошила угли почерневшим клинком и начала месить тесто для утренних бисквитов.
Когда Лемор вскарабкалась на палубу, Тирион наслаждался зрелищем воды, стекающей между ее грудей, ее гладкой кожи, сверкающей золотом в утренних лучах. Ей было за сорок, скорее статная, чем хорошенькая, но все еще миловидная. Он решил, что пребывать в состоянии сексуального возбуждения почти также хорошо, как и быть пьяным. Это заставляло чувствовать себя живым.
– Ты видел черепаху, Хугор? – спросила септа, выжимая волосы. – Большую рубчатую?
Лучше всего было наблюдать за черепахами рано утром. В середине дня они опускаются на глубину или прячутся в углублениях вдоль берега, но когда солнце только начинает подниматься, они выплывают на поверхность. Некоторые любят плавать вдоль лодки. Тирион успел разглядеть дюжину различных видов: больших и маленьких, плоскоспинных и красноухих, мягкопанцирных и зубчатых, коричневых, зеленых, черных, когтистых и рогатых, черепах, чьи ребристые и узорчатые панцири были покрыты золотыми, яшмовыми и кремовыми разводами. Некоторые были настолько велики, что могли нести на спине человека. Яндри клялся, что Ройнарская принцесса использует их, чтобы переправляться через реку. Он и его жена родились на Зеленой крови, пара дорнийских сирот, вернувшихся к Отцу Ройну.
– Рубчатую я пропустил, – я разглядывал голую женщину.
– Жаль, – Лемор натянула тунику через голову. – Я знаю, что ты встаешь так рано, чтобы понаблюдать за черепахами.
– Мне также нравится наблюдать за восходом солнца, – это как наблюдать восхождение обнаженной девы после купания. Одни из них могут быть симпатичнее других, но все в равной степени полны обещаний. – Я допускаю, что черепахи тоже преисполнены собственного очарования. Ничто не доставляет мне большего удовольствия, чем вид двух красиво очерченых… панцирей.
Септа Лемор рассмеялась. Как у всякого пассажира «Робкой девы», у нее были свои секреты. Она располагала к ним. Он не хотел узнавать ее ближе, он просто хотел ее трахнуть. И она это знала. Повесив кристалл септы на шею и угнездив его в ложбинке между грудей, она поддразнила его улыбкой.
Яндри поднял якорь, стянул один из длинных шестов с крыши каюты и оттолкнулся. Две цапли, подняв головы, наблюдали как «Робкая дева» заскользила от берега, выходя на середину потока. Лодка медленно поплыла вниз по течению. Яндри перешел к румпелю. Изилла переворачивала бисквиты. Она поставила железную сковороду на жаровню и выложила на нее бекон. В одни из дней она готовила бисквиты и бекон, в другие – бекон и бисквиты. Раз в две недели была рыба, но не сегодня.
Пока Изилла отвернулась, Тирион стащил из жаровни бисквит, метнувшись прочь как раз вовремя, чтобы избежать встречи с ее грозной деревянной ложкой. Лучше всего было есть бисквиты горячими, обмакивая в масло и мед. Запах жарящегося бекона вскоре выманил из трюма Утку. Он обнюхал жаровню, схлопотал ложкой от Изиллы и пошел назад пустить утреннюю струю с кормы.
Тирион проковылял вслед за ним.
– Вот на что стоит посмотреть, – съязвил он, пока они опорожняли свои мочевые пузыри, – карлик и утка, преумножающие силу могучего Ройна.
Яндри захрюкал от смеха:
– Отцу Ройну не нужна твоя жидкость, Йолло. Он и так величайшая река в мире.
Тирион стряхнул последние капли.
– Достаточно великая, чтобы утопить карлика, гарантирую. Хотя Мандер также широк. Да и Трезубец у устья. А Черноводная глубже.
– Ты не знаешь реку. Подожди и увидишь.
Бекон покрылся хрустящей корочкой и бисквиты подрумянились в золотисто коричневый цвет. Юный Грифф вышел на палубу, зевая.
– Доброе утро всем.
Парень был меньше ростом чем Утка, но его долговязое сложение говорило, что он еще вытянется. Этот безбородый юнец мог бы заполучить любую девку в Семи Королевствах, с синими волосами или без них.
Они бы таяли под его взглядом. У Юного Гриффа были синие глаза, как и у отца, но если у того они были почти бесцветными, то у мальчишки – тёмными. При свете лампы они становились чёрными, а при свете заката – фиолетовыми. Ресницы были длинны, как у девушки.
– Я чую запах бекона, – объявил юноша, натягивая свои ботинки.
– Хороший бекон, – сказала Йсилла. – Садись.
Она кормила их на передней палубе, не ограничивая Юного Гриффа в сладком печенье, и лупя по рукам Утки своей ложкой, когда тот хотел загрести больше бекона. Тирион взял два крекера, положил между ними кусок бекона отнес Яндри у румпеля. Потом помог Утке установить большой треугольный парус "Робкой Девы". Яндри вел их по середине реки, где течение было сильнее. "Робкая дева" была прекрасным судном. Её посадка была неглубокой, поэтому она могла продолжать свой путь даже по самым маленьким речным притокам, преодолевать песчаные отмели, на которые сели бы суда большего размера. С поднятыми парусами и достаточным течением под ней, лодка могла развить хорошую скорость. Это был вопрос жизни и смерти в верхнем течении Ройна, уверял Яндри. "Вверх по течению от Печалей нет законов уже тысячи лет.
И людей как я посмотрю.
Он видел какие-то развалины на берегах реки, груды каменной кладки, заросшие лозой, мхом и цветами, и никаких других признаков человеческого существования.
– Ты не знаешь реки, Йолло. Пиратские лодки могут скрываться в любой излучине, а беглые рабы часто прячутся среди руин. Ловцы рабов редко заходят так далеко на север.
"Ловцы рабов были бы хорошей удачей для черепах"
Не будучи беглым рабом, Тирион не боялся быть пойманным. И ни один пират не захотел бы захватывать лодку, движущуюся вниз по течению. Ценные товары наоборот поднимались вверх по течению из Воллантиса.
Когда с беконом было покончено, Утка толкнул Юного Гриффа в плечо:
– Пора набить синяки. Мечи сегодня, я полагаю.
– Мечи? – ухмыльнулся Юный Грифф. – С мечами будет здорово.
Тирион помог ему одеться для боя в толстые штаны, подбитый дублет и помятые латы из старой стали. Сир Ролли надел свою кольчугу поверх кожаной куртки. Оба надели шлемы на головы и взяли тупые мечи из сундука для оружия. Они расположились на корме, бросая друг на друга нетерпеливые взгляды, пока остальные наблюдали.
Когда они бились на деревянных или тупых топорах, больший вес и сила Сира Ролли давали ему большее преимущество; с мечами шансы были более равными. Никто из них сегодня не взял щит, поэтому это была игра в нападение и защиту, вперед и назад по палубе. Юный Грифф наносил больше ударов, хотя удары Утки были мощнее. В конце-концов старший стал уставать. Его удары стали медленнее и медленнее. Юный Грифф отразил их все и предпринял яростную атаку, заставившую сира Ролли отступить. Когда они достигли бортика, парень сцепил их клинки и толкнул Утку плечом так, что здоровяк полетел и реку.
Он вынырнул фыркая и бранясь, вопя чтобы кто-то вытащил его обратно, пока рыбы не съели его причиндалы. Тирион бросил ему веревку.
– Утке следует плавать получше, – сказал он пока они вместе с Яндри затаскивали рыцаря на зад на борт "Робкой Девы"
Сир Ролли сгреб Тириона за воротник.
– Давай посмотрим как карлики плавают, – сказал он, толкая его головой вниз в Ройн.
Карлику было не смешно; он сносно умел грести и греб… пока его ноги не начало сводить судорогой. Юный Гриф протянул ему шест.
– Ты не первый, кто пытается утопить меня, – сказал он Утке, выливая речную воду из сапога. – Отец бросил меня в колодец в день, когда я родился, но я был так уродлив, что водяная ведьма, жившая в глубине, выплюнула меня обратно.
Он стянул другой сапог и прошелся колесом по палубе, обрызгав всех.
Юный Грифф засмеялся.
– Где ты этому научился?
– Лицедеи научили меня, – солгал он. – Мать любила меня больше остальных детей, из-за того, что я был таким маленьким. Она кормила меня грудью, пока мне не исполнилось семь. Братья ревновали, поэтому они засунули меня в мешок и продали бродячей труппе. Когда я попытался сбежать, хозяин труппы отрезал мне половину носа, так что у меня не осталось другого выбора, кроме как пойти с ними и учиться быть забавным.
Правда была несколько иной. Дядя немного научил его кувыркаться, когда ему было шесть или семь лет. Тирион отдавался этому занятию с усердием. Полгода он кульбитами прокладывал веселый путь по Кастерли Рок, вызывая улыбки на лицах септонов, оруженосцев и слуг. Даже Серсея раз или два засмеялась, увидев его.
Все это внезапно закончилось в день, когда отец вернулся из Королевской Гавани. В тот вечер за ужином Тирион удивил своего родителя, пройдясь на руках по всей длине стола. Лорд Тайвин не был доволен.
– Боги создали тебя карликом. Неужели нужно быть еще и шутом? Ты был рожден львом, а не обезьяной.
А ты труп, Отец, так что я буду скакать, как мне нравится.
– У тебя дар вызывать у людей улыбку, – сказала Тириону Септа Лемор, пока он сушил пальцы на ногах. – Ты должен быть благодарен Небесному Отцу. Он одаривает всех своих детей.
– Одаривает, – любезно согласился он.
«А когда я умру, пожалуйста, пусть меня похоронят с арбалетом, чтобы я мог отблагодарить Небесного Отца за его дары так же, как я отблагодарил отца земного.»
С его одежды все еще капала вода после непреднамеренного купания, и она неприятно липла к рукам и ногам. Пока Молодой Грифф удалился с Септой Лемор, постигать таинства Веры, Тирион сбросил мокрую одежду и надел сухую. Утка расхохотался, когда он снова появился на палубе. И Тирион не мог его за это винить. В этой одежде он являл миру забавное зрелище. Его дублет был разделен пополам: левая часть – из пурпурного бархата с бронзовыми заклепками, правая – из желтой шерсти вышита зеленым цветочным узором. Его бриджи были разделены таким же образом: правая штанина была зеленой, левая – в красную и белую полоску. Один из сундуков Иллирио был набит детской одеждой, старой, но добротной. Септа Лемор распорола ее и сшила заново, смешав между собой части от разных костюмов и превратив их в нелепую пестроту.
Грифф даже настоял, чтобы Тирион помогал с распарыванием и шитьем. Не было сомнений, что это делалось с целью его унизить, но Тирион наслаждался процессом. Компания Лемор была приятной, несмотря на ее склонность ругать его каждый раз, когда он грубо отзывался о богах. Если Грифф хочет сделать из меня дурака, я поддержу игру. Мысль о том, что Тайвин Ланнистер, где бы он сейчас не находился, бесится от ярости, смягчала обиду.
Вторая его обязанность была совсем не дурацкой. У Утки был меч, у него – перо и пергамент. Грифф приказал ему записать все, что он знал из драконологии. Задача была трудновыполнимой, но карлик корпел над ней ежедневно, выцарапывая аккуратно насколько мог, сидя со скрещенными ногами на крыше каюты.
За прошедшие годы Тирион многое узнал о драконах. Большая часть была почерпнута из бесполезных сказок, и на нее нельзя было полагаться, а книги, которые предоставил им Иллирио, были не из тех, о которых стоило мечтать. Чего ему действительно не доставало, так это полного текста «Пожаров Свободных Земель» – истории Валирии Галендро. В Вестеросе не было ни одной полной копии, даже двадцать семь свитков Цитадели были неполными. Копия определенно могла быть в библиотеке Старого Волантиса. Я смогу найти более полную версию там, если мне удастся найти путь за Черные Стены в сердце города.
Меньше надежд он питал в отношении книги Септона Барта «Драконы, Змии, Виверны и их чудовищная история». Барт был сыном кузнеца, доросшим до звания Королевской Десницы в период правления Джейехериса Миротворца. Враги всегда обвиняли его в том, что он был больше колдуном, чем септоном. Бэйлор Благословенный, взойдя на Железный Трон, приказал уничтожить все рукописи Барта. Десять лет назад Тириону удалось прочесть отрывок из Чудовищной истории, ускользнувший от Благословенного Бэйлора, но он сомневался, что какой-то из книг удалось пересечь Узкое море. И, конечно, меньше всего надежды было найти неполный, анонимный, пропитанный кровью том, иногда называемый «Кровь и огонь», иногда – «Смерть драконов», единственная сохранившаяся копия которого была вероятнее всего спрятана в запертых подвалах Цитадели.
Когда Полумейстер, зевая, вышел на палубу, карлик записывал то, что мог вспомнить об особенностях размножения драконов – мнения Барта, Мункуна и Томакса по этому вопросу заметно расходились. Халдон направился на корму, чтобы помочиться на солнце, мерцающее в воде и распадающееся на части при каждом дуновении ветра.
– Мы доберемся до слияния с Нойном к вечеру, Йолло, – крикнул Полумейстер.
Тирион оторвал взляд от письма. "Мое имя – Хьюгор. Йолло прячется в моих штанах. "Мне выпустить его поиграть?"
– Лучше не надо. Ты можешь испугать черепах.
Улыбка Халдона была колкой, как острие кинжала.
– Как, ты сказал, называлась та улица в Ланниспорте, на которой ты родился, Йолло?
– Это был переулок. И у него не было названия.
Тирион получал пьянящее удовольствие, придумывая детали из красочной жизни Хугора Хилла, также известного как Йолло, бастард Ланниспоста. Лучшая ложь приправлена щепоткой правды. Карлик знал, что его акцент был из западных земель и выдавал его знатное происхождение, поэтому Хугору следовало быть незаконнорожденным сыном лорда. Родом из Ланниспорта, потому что он знал этот город лучше чем Старомест или Королевскую Гавань, города где большинство карликов заканчивали свои дни, даже те, кто был произведен на свет добропорядочными крестьянками в захолустьях….В деревнях не было шоу уродцев или цирковых трупп…но зато там было достаточно колодцев, чтобы поглотить нежелательных котят, трехголовых телят или детей подобных ему.
– Я смотрю, ты опять извел хороший пергамент, Йолло.
Халдон зашнуровал штаны.
– Не всем из нас дано быть полумейстером.
Руку Тириона сводило судорогами. Он отложил перо и размял короткие пальцы.
– Как насчет еще одной партии в кайвассу?
Полумейстер всегда побеждал его, но это был способ скоротать время.
– Сегодня вечером. Присоединишься к нам на занятии Юного Грифа?
– Почему нет? Кто-то же должен исправлять твои ошибки.
На "Робкой деве" было четыре каюты. Яндри и Изилла занимали одну.
Грифф и Молодой Грифф – другую. Септа Лемор имела собственную каюту, как и Халдон. Каюта Полумейстера была самой большой из всех. Вдоль одной из стен стен располагались книжные полки и стеллажи, заполненные старыми свитками и пергаментом; у другой – стойки с мазями, травами и зельями. Желтое рифленое стекло круглого окна преломляло солнечный свет. Обстановка включала в себя койку, письменный стол, стул, табурет и игральный столик для кайвассы, на котором были разбросаны деревянные резные фигурки.
Урок начался с изучения языков. Молодой Гриф свободно владел общим языком и бегло разговаривал на высоком валирийском, диалектах Пентоса, Тироша, Мира и Лисса, а также морском жаргоне. Волантийский диалект был ему незнаком, как и Тириону, и поэтому они каждый день заучивали по несколько слов, а Халдон исправлял их ошибки. С мееринским было тяжелее; хотя корни и были валирийскими, сам язык тесно переплетался с грубым, безобразным говором Старого Гиса. "Надо засунуть пчелу в нос, чтобы нормально разговаривать на гисском," пожаловался Тирион. Молодой Гриф засмеялся, но Полумейстер лишь произнес: «Снова». Мальчик послушался, хотя теперь он закатывал глаза при каждом «зззз». "У него слух лучше," вынужден был признать Тирион: "но, держу пари, мой язык подвижнее."
За языками последовала геометрия. В ней мальчик был менее искусен, но Халдон был терпеливым учителем, и Тирион тоже смог найти себе применение. Он узнал тайны квадратов, окружностей и треугольников от мейстера своего отца в Кастерли Рок, и воспоминания вернулись к нему быстрее, чем он мог бы предположить.
Когда они дошли до истории, Юный Гриф начал терять терпение.
– Мы обсуждали историю Волантиса, – сказал ему Халдон. – Можешь рассказать Йолло, в чем разница между тигром и слоном?
– Волантис – старейший из Девяти Вольных Городов, первая дочь Валирии, – ответил юноша скучающим тоном. – После Гибели волантийцам было приятно думать о себе, как о полноправных наследниках земли и законных правителях мира, но они не сошлись во взглядах на то, как лучше достичь господства. Древняя Кровь склонялась к мечу, а купцы и ростовщики поддерживали торговлю. По мере того, как они боролись за власть над городом, соперников стали называть тиграми и слонами соответственно.
– Тигры продержались у власти еще век после Рока Валирии. В то время им сопутствовал успех. Волантийский флот взял Лис, волантийская армия захватила Мир, и целых два поколения все три города управлялись из-за Черных Стен. Все рухнуло, когда тигры попробовали захватить Тирош. На его сторону встали Пентос и Штормовой Король из Вестероса. Браавос предоставил линесийским изгнанникам сотню боевых кораблей, Эйегон Таргариен вылетел с Драконьего Камня на Черном ужасе, и Мир с Лисом подняли восстание. После войны остались Спорные острова, а также освобожденные от гнета Мир и Лис. Тигры терпели и другие поражения. Флот, который они послали, чтобы вернуть Валирию, исчез в Дымящемся море. Квохор и Норвос разбили их войска на Ройне, когда огненные галеи бились на Кинжальном озере. С востока приходили дотракийцы, прогоняя малые народы из их шалашей и богачей с их владений, пока только трава и руины не остались на всем пространстве от лесов Квохора до истоков Селхору. После века войны, Волантис остался разбитым, обанкротившимся и обескровленным. Тогда-то и пришли к власти слоны. Они держат власть по сей день. Иногда из числа тигров выбирают триархов, иногда нет, но никогда не больше одного, так что слоны правят городом вот уже три сотни лет.
– Все правильно, – отметил Халдон. – Кто нынешние триархи?
– Малакво – тигр, Ниессос и Донифос – слоны.
– И какой урок мы можем извлечь из истории Волантиса?
– Если хочешь завоевать мир, стоит обзавестись драконами.
Тирион не смог удержаться от смеха.
Позже, когда Юный Гриф поднялся на палубу, чтобы помочь Яндри с парусами и мачтами, Халдон подготовил столик для партии в кайвассу. Тирион взглянул разноцветными глазами и заметил:
– У парня есть способности. Вы хорошо обращаетесь с ним. К сожалению, половина лордов в Вестеросе не так хорошо образована. Языки, история, песни, арифметика… Гремучая смесь для сына какого-то наемника.
– В хороших руках книга может стать так же опасна как и меч, – сказал Халдон. – В этот раз, Йолло, постарайся биться лучше. В кайвасу ты играешь также плохо, как и кувыркаешься.
– Я пытаюсь внушить тебе обманчивое чувство уверенности, – сказал Тирион, когда они расставили фигуры по обеим сторонам резной деревянной доски. – Ты думаешь, что научил меня играть, но вещи – не всегда то, чем кажутся. Может быть, я научился игре у торговца сыром, ты не думал о такой возможности?
– Иллирио не играет в кайвассу.
Нет, подумал карлик, он играет в игру престолов, а ты и Гриф, и Утка – всего лишь пешки, которые он передвигает, куда хочет, и которыми при необходимости пожертвует, как он пожертвовал Визерисом.
– Тогда вина на тебе. Если я играю плохо, это дело твоих рук.
Полумейстер усмехнулся.
– Йолло, мне будет не хватать тебя, когда пираты перережут тебе глотку.
– Где эти знаменитые пираты? Я начинаю думать, что ты и Иллирио придумали их всех.
– Их больше всего на участке реки между Ар Нойем и Печалями. Вверх от руин Ар Нойя рекой заправляет Квохорик, а ниже Сорроса галеры Воллантиса контролируют реку, однако ни один город не претендует на воды между ними, поэтому пираты сделали их своими. Кинжальное озеро полно островов где они прячутся в пещерах и тайных укреплениях.
– Ты готов?
С тобой? Без сомнения. С пиратами? Ну уж нет.
Халдон убрал ширму. Каждый их них изучал расстановку фигур у другого.
– Ты учишься, – сказал Полумейстер.
Тирион уже почти схватил своего дракона, но передумал. В прошлой игре он вывел его слишком рано, и тот пал от требушета.
– Если мы встретим этих легендарных пиратов, может быть, я присоединюсь к ним. Я скажу им, что меня зовут Хугор Полумейстер.
Он передвинул своего рысака к горам Халдона.
Халдон ответил слоном.
– Имя Хугор Полоумный подошло бы тебе больше.
– Мне нужна только половина моего ума, чтобы быть с тобой на равных.
Тирион передвинул тяжеловоза, чтобы защитить рысака.
– Может быть, ты не прочь сделать ставку на результат?
Полумейстер поднял бровь.
– Сколько?
– У меня нет денег. Мы будем играть на секреты.
– Грифф мне язык отрежет.
– Боишься, да? Я бы на твоем месте боялся.
– В день, когда ты обыграешь меня в кайвассу, у меня черепахи выползут из задницы.
Полумейстер подвинул свои копья.
– Считай, что мы заключили пари, карлик.
Тирион протянул руку к дракону.
Через три часа карлик вылез на палубу чтобы опорожнить свой мочевой пузырь. Утка помогал Яндри справиться с парусом, пока Исилла держала штурвал. Солнце висело низко над тростником на западном берегу, и поднялся порывистый ветер. Мне нужен тот мех с вином, подумал карлик. Его ноги сводило судорогой от сидения на том табурете, он чувствовал что его водит и боялся как бы не упасть в реку.
– Йолло, – окликнул Утка. – Где Халдон?
– Его уложили в постель с некоторым недомоганием. У него черепахи выползают из задницы.
Он предоставил рыцарю самому разобраться с этим и вскарабкался по лестнице на крышу каюты. Далеко на востоке мгла собиралась за скалистым островом.
Там его нашла Септа Лемор.
– Ты чувствуешь шторм в воздухе, Хугор Хилл? Перед нами Кинжальное Озеро, где рыщут пираты. А за ним – Печали.
Не мои. Куда бы я ни шел, всюду меня сопровождают мои собственные сожаления. Он задумался о Тише и о том, куда отправляются все шлюхи. Почему не в Волантис? Может быть, я найду ее там. Человеку нужно на что-то надеяться. Он подумал о том, что бы ей сказал. Мне жаль, что я позволил им тебя изнасиловать, любимая. Я думал, ты была шлюхой. Могла бы ты простить меня? Я хочу вернуться в наш домик, когда мы были мужем и женой.
Остров остался позади. Тирион видел развалины, возвышающиеся вдоль восточного берега: кривые стены и рухнувшие башни, разрушенные своды и ряды сгнивших деревянных колонн, улицы, задохнувшиеся в грязи и заросшие багровым мхом. Еще один мертвый город, в десять раз больше, чем Гойан Дрое. Теперь здесь жили черепахи, огромные костоломы. Карлик видел, как они греются на солнце – коричневые и черные бугры с неровными гребнями, расходящимися от центра панцирей. Некоторые заметили "Робкую Деву" и скользнули в воду, оставляя за собой рябь. Не очень подходящее место для купания.
Потом, сквозь скрюченные полузатопленные деревья и широкие мокрые улицы, он заметил серебристый блеск солнца на воде. Еще одна река, сразу же понял он, спешит к Ройну. Руины становились выше, а суша – все уже, пока город не закончился на мысе, где видны были развалины грандиозного дворца из розового и зеленого мрамора, очертания его обвалившихся сводов и сломанных шпилей возвышались над рядом крытых арок. Тирион увидел еще больше черепах, спавших на стапелях там, где когда-то могли стоять в доках полсотни кораблей. Теперь он знал, где находится. Это был дворец Нимерии и все, что осталось от Ни Сара, ее города.
– Йолло, – крикнул Яндри, когда корабль прошел мимо, – расскажи ка мне опять о Вестеросских реках, которые так же велики, как Мать Ройн.
– Я не знал, – отозвался он. – Ни одна река в Семи Королевствах не достигает и половины ширины этой.
Новый приток был столь же широк как и река по которой они плыли, и каждая из них почти не уступала Мандеру или Трезубцу.
– Это Ни Сар, где Отец встречает свою Буйную Дочь – Нойн, – сказал Яндри, – но своей самой широкой точки он достигнет, когда встретится с остальными дочерями. У Кинжального озера присоединится Койн, Мрачная Дочка, полная золота и янтаря с Секиры и сосновых шишек из лесов Квохора. Южнее этих трех Отец встретит Лорулу, Улыбчивую Дочку с Золотых Полей. Там где они сливаются, когда-то стоял Кроян, праздничный город, где улицы были из воды, а дома из золота. Затем снова на юг и восток на долгие лиги, пока, в конце концов, не подползет Селору – Застенчивая Дочь, что прячет свои воды в тростниках и заводях. Там Отец Ройн разливается так широко, что если выплыть на середину реки – не видно берегов. Вот увидишь, мой маленький друг.
Увижу, думал карлик, когда он заметил рябь на воде впереди в менее чем шести ярдах от лодки. Он уже собирался сообщить об этом Лемор, когда поверхность забурлила и "Робкая Дева" закачалась на волнах.
Это была черепаха, рогатая черепаха огромных размеров с темно-зеленым панцирем, испещренным коричневыми крапинками, покрытым водяным мхом и застарелыми черными речными моллюсками. Черепаха подняла голову и издала низкий монотонный рев, громче любого военного горна, который Тириону когда-либо доводилось слышать. "Мы благословлены", – в голос зарыдала Ясилла, из ее глаз рекой текли слезы. – "Мы благословлены, благословлены!"
Утка и Молодой Грифф улюлюкали. Чтобы узнать о причине всеобщего волнения, на палубу поднялся Халдон… но слишком поздно. Гигантская черепаха исчезла под толщей воды. "Из-за чего весь этот шум?" – спросил он.
– Черепаха, – сказал Тирион. – Черепаха больше, чем наш корабль.
– Это был он, – воскликнул Яндри. – Речной Старик.