Текст книги "Танец с драконами"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 78 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

Почему бы и нет, ухмыльнулся Тирион. При рождении королей всегда происходят чудеса и явления богов.

ДАВОС

«Веселая повитуха» проскользнула в Белую Гавань с вечерней волной, ее залатанный парус колыхался от каждого порыва ветра.

Она была старой рыбацкой лодкой, и даже в молодости никто не назвал ее хорошенькой. Ее носовая фигура изображала смеющеюся женщину, держащую за а одну ногу младенца, но лицо женщины и задница младенца рябили червоточинами. Бесчисленные слои коричневой краски покрывали корпус, паруса были серыми и изодранными. Она не была кораблем, на который бросишь второй взгляд, разве только для того, чтобы удивиться, как он остается на плаву. "Веселая повитуха" была известна в Белой Гавани. Много лет она вела скромную торговлю между ней и Сестрицами.

Отправляясь с Саллой и его флотом, Давос не рассчитывал на такое прибытие. Тогда все казалось проще. Вороны не принесли Королю Станнису покорности Белой Гавани, значит его милость шлет посланника, чтобы снестись с лордом Мандерли лично. Демонстрируя силу, Давос прибудет на галлее «Валирия» с остальным лиссинийским флотом за спиной. Каждый корпус был полосатым: черным и желтым, розовым и синим, зеленым и белым, фиолетовым и золотым. Лиссенийцы любят яркие цвета, а Салладор Саан – самые яркие. Салладор Блестящий, подумал Давос, но шторма положили конец всему.

Вместо этого он тайно проник в город, как может быть сделал бы это двадцать лет назад. Пока он не знал как обстоят здесь дела, было бы благоразумнее предсталяться простым моряком, а не лордом.

Белокаменные стены стены Белой Гавани выросли перед ним на восточном берегу, где Белый Нож впадал в залив. За шесть лет, что Давос здесь не был, многие городские укрепления усилились. Мол, разделявший внутреннюю и внешнюю гавани, был укреплен длинной каменной стеной высотой в тридцать футов и длиной почти в милю, с башнями через каждые сто ярдов.

С Тюленей скалы, где раньше были одни руины, тоже поднимался дым.

Это могло быть хорошо или плохо, в зависимости от того, чью сторону выбрал лорд Виман.

Давос всегда любил этот город, с тех пор как впервые прибыл сюда как юнга на "Булыжниковой кошке". Хоть и маленький по сравнению со Староместом и Королевской гаванью, он был чистым и хорошо организованным, с широкими прямыми мощеными улицами, по которым люди легко можно найти дорогу. Дома были построены из известкового камня, со скатными крышами из темно-серого шифера. Рого Ухорис, своенравный старый владелец "Булыжниковой кошки", имел обыкновение утверждать, что он может отличить один порт от другого, только по манере как они воняют. Города похожи на женщин, настойчиво утверждал он, каждый имел свой собственный уникальный запах. Старомест столь же цветист, как надушенная вдова. Ланниспорт был дояркой, свежей и грубоватой, с запахом древесного дыма в волосах. Королевская Гавань воняла словно какая-то немытая шлюха. Но приятный запах Белой Гавани был острым и соленым и даже немного рыбным. Она пахнет, как должна пахнуть русалка, – говорил Рого. – Она пахнет морем.

"И всё еще пахнет", – подумал Давос, но он также чуял торфяной дым, плывущий с Тюленьей Скалы. Морская глыба господствовала над подходами к внешней гавани, массивный серо-зеленый выступ поднимался над водой на пятьдесят футов. Его вершину венчало кольцо обветренных камней – круглый форт Первых Людей, который сотни лет простоял пустым и заброшенным. Сейчас он не был заброшен. Давос видел скорпионы и огнеметы за стоящими камнями, а между ними выглядывали арбалетчики. Там, должно быть, холодно и сыро. Во все предыдущие заходы он видел тюленей, гревшихся внизу на разбитых камнях. Слепой Бастард заставлял его считать их всякий раз, когда "Булыжная кошка" уходила из Белой Гавани; чем больше тюленей, говорил Роро, тем счастливей будет их плаванье. Сейчас тюленей не было. Дым и солдаты их распугали. Умный человек увидел бы в этом предупреждение. Будь у меня хоть наперсток разума, я бы ушел с Саллой. Он мог бы направиться на юг, к Марие и сыновьям. Я потерял четырех сыновей на службе королю, а пятый служит у него оруженосцем. У меня есть право заботиться о двух мальчиках, которые еще остались. Я так давно их не видел.

В Восточном Дозоре черные братья говорили ему, что между Мандерли из Белой Гавани и Болтонами из Дредфорта не было никакой любви. Железный Трон вознес Русе Болтона в Хранители Севера, так что у Вимана Мандерли были причины признать Станниса. Белая Гавань не могла оставаться в одиночестве. Городу нужен союзник, защитник. Лорд Виман нуждался в Станнисе, как и Станнис нуждался в нем. Или так казалось из Восточного Дозора.

Систертон разрушил эти надежды. Если Лорд Боррелл говорил правду, если Мандерли собирались объединить свои силы с Болтонами и Фрейями… нет, он не будет думать об этом. Он скоро узнает правду. Он молился, что не пришел слишком поздно.

Стена дамбы скрывает внутреннюю гавань, он это понял, когда "Веселая повитуха" спустила парус. Внешняя гавань была больше, но внутренняя располагала лучшей стоянкой, закрытой городской стеной с одной стороны и высившейся громадой Волчьего Логова с другой, а теперь еще и стеной дамбы. В Восточном Дозоре у Моря Коттер Пайк говорил Давосу, что лорд Виман строит боевые галеры. За этими стенами могло быть два десятка кораблей, ждущих лишь команды выйти в море.

За толстыми белыми стенами гордо и неясно возвышался Новый Замок на холмах. Давос мог видеть куполообразную крышу Храма Снегов, окруженную высокими статуями Семерых Богов. Мандерли принесли с собой веру на север когда прибыли из Предела. В Белой Гавани была и богороща, нагромождение корней, ветвей и камней, скрытых за осыпающимися черными стенами Волчьего Логова, старинной крепости, которую использовали теперь как тюрьму. Ноглавным образом септоны служили в ней (роще).

Знак водяного – символа дома Мендерли был повсюду, развеваясь на башнях Нового Замка, над Воротами Печали, и вдоль городских стен. В Восточном Дозоре северяне утверждали что Белая гавань нкиогда не откажется от лояльности Винтерфеллу, но Давос не видел никаких признаков присутствия лютоволка Старков. Не было и львов. Лорд Виман еще не примкнул к Томмену иначе ему пришлось бы поднять королевский штандарт.

Пристани со стороны доков были переполнены. Множество маленьких суденышек были пришвартованы вдоль рыбного базара, разгружая свой улов. Он видел три речные лодки с угловатыми бортами, построенные чтобы преодолевать пороги и каменистые излучины Белого Ножа. Там были мореходные суда, которые заинтересовали его больше всего: галеры подобные "Веселой Повитухе" – торговая галера "Танец Шторма", и более мелкие Бравый Магистр и Рог Изобилия из Бравооса, выделяющиеся своими пурпурными корпусами и парусами… …и был еще военный корабль.

Его вид пронзил его надежды. Его корпус был черно-золотым с фигурой льва, поднявшего лапу, на носу. "Звезда Льва", гласила надпись на его корме, стояла под развивающимся знаменем с отличительными знаками мальчика-короля на Железном Троне. Год назад он не был способен прочитать надпись, но Мейстер Пилос научил его грамоте на Драконьем Камне. На этот раз чтение доставило ему мало удовольствия. Давос молился чтобы это судно пропало в тех же штормах что и уничтоженный флот Саллы, но Боги не были настолько благосклонны. Фреи были здесь и ему предстояло встретиться с ними.

Веселая Повитуха пришвартовалась в конце продуваемого деревянного пирса во внешней гавани, достаточно далеко от Звезды Льва. Когда команда закрепила её и перебросила трат, капитан вышел навстречу Давосу. Кассо Могат был полукровкой из-за Узкого моря, рожденным шлюхой из Систертона и китоловом из Иббенина. Тоько пяти футов роста и очень волосатый, он красил свои волосы и бороду в темно зеленый цвет. Это делало его похожим на зеленый обрубок в желтых сапогах. Несмотря на свой вид, он оказался хорошим моряком, хотя и жестким капитаном для своей команды.

– Как долго вас не будет?

– По крайней мере день. Или дольше.

Давос открыл, что лорды любят заставлять себя ждать. Они делали это, чтобы вызвать у вас беспокойство и продемонстрировать свою власть.

– «Повитуха» задержится здесь на три дня. Не дольше. Меня будут искать в Систертоне.

– Если все пойдет хорошо, я могу вернуться и завтра.

– А если пойдет плохо?

Тогда могу не вернуться вообще.

– Не надо меня ждать.

Двое таможенников поднимались на борт, пока он спускался по трапу, но даже не взглянули на него. Они были здесь чтобы видеть капитана и проинспектировать груз; обычные моряки не интересовали их, а ни один не выглядел так обычно как Давос. Он был среднего роста, его коренастое крестьянское лицо обветрилось и загорело, его седеющая борода и коричневые волосы были пропитаны солью. Его одежда тоже была простой: старые сапоги, коричневые бриджи и синяя туника, шерстяная неокрашенная мантия на деревянных застежках. Он носил пару пропитанных солью кожанных перчаток, чтобы скрыть обрубки пальцев на руке, которые укоротил Станнис так много лет назад.

Простота была к лучшему, пока он не разузнал как тут обстоят дела.

Его путь лежал по пристани через рыбный рынок. "Бравый Магистр" загружался медовухой. Бочки в четыре высоты стояли на причале. Позади одного штабеля он заметил матросов бросающих кости. Дальше по пути торговка зазывала на утренний улов, мальчик бил в барабан пока жалкий старый медведь танцевал на арене для речной публики. Два стражника с копьями сторожили Тюленьи Ворота. На их груди была эмблема Дома Мандерли. Но они были слишком заняты флиртованием с докерными шлюхами чтобы обратить внимание на Давоса. Ворота были открыты, решетка поднята. Он влился в поток, проходящий через них.

Внутри была мощенная площадь с фонтаном в центре. Каменный водяной высился из воды, двадцати футов в высоту от хвоста д короны. Его кудрявая борода была зелено-белой от лишайника, а один из зубцов трезубца был сломан еще до рождения Давоса, хотя почему-то всё-еще производил впечатление. "Старый Удильщик" называли его местные. Площадь же была названа в честь какого-то умершего лорда, но никто никогда не называл её иначе как Площадь Удильщика.

Площадь кишела после полудня. Женщина стирала её белье в фонтане Удильщика и развешивала его на трезубец чтобы просушить. Под сводами коллонады торговцев разместились гравировщики и менялы развернули свой бизнес, наряду со знахарем, женщиной, продававшей лечебные травы и очень плохим фокусником. Человек продавал яблоки с тачки, а женщина предлагала селедку, приправленную луком. Куры и дети были везде под ногами. Огромные двери из дуба и железа Старого Монетного Двора были всегда закрыты, когда Давос был на площади раньше, но сегодня они стояли открытыми. Внутри он увидел сотни женщин, детей и стариков, ютившихся на полу на грудах шкур. Некоторые развели небольшие костры, чтобы готовить пищу.

Давос остановился под колоннадой и купил яблоко за полпенни.

– Люди живут в Старом Монетном Дворе? – спросил он продавца яблок.

– Им негде больше жить. Большинство с верховьев Белого Ножа. И люди Хорнвуда тоже. С этим бастардом Болтона на свободе все они хотят спрятаться за стенами. Не знаю, что его светлость собирается делать с ними со всеми. У многих нет ничего, кроме лохмотьев.

Давос почувствовал угрызения совести. Они пришли сюда за спасением, в город, не тронутый битвами, и вот появляюсь я, чтобы снова втянуть их в войну. Он откусил яблоко и опять почувствовал себя виноватым.

– Как они добывают еду?

Продавец яблок пожал плечами.

– Некоторые попрошайничают. Некоторые воруют. Многие девушки занимаются тем ремеслом, каким всегда занимаются девушки, которым больше нечего продать. Любой мальчик, доросший до 5 футов, может найти место в казармах его светлости, если умеет держать копье.

Значит, он собирает людей. Это может быть хорошим знаком… или плохим, как посмотреть. Яблоко было сухим и рыхлым, но Давос заставил себя еще раз откусить его.

– Лорд Виман собирается присоединиться к Бастарду?

– Ну, – ответил продавец яблок. – В следующий раз, когда его светлость спустится сюда за яблоком, я обязательно спрошу его.

– Я слышал, его дочь выдают за одного из Фрейев.

– Его внучку. Я тоже слышал, но его светлость забыла пригласить меня на свадьбу. Эй, ты собираешься доедать? Я забираю остатки обратно. Семечки хорошие.

Давос бросил ему огрызок. Плохое яблоко, но половина пенса стоила того, что он узнал: Мандерли набирает людей. Он обошел вокруг Старого Удильщика, мимо места где молодая девушка продавала свежее козье молоко. Он лучше вспомнил город теперь, когда был здесь. Внизу, куда указывал трезубец Старого Удильщика был переулок, где продали пожаренную треску, хрустящую золотисто-коричневую снаружи и рыхлую белую внутри. Там был бордель, чище большинства других, где моряк мог насладиться женщиной без страха быть ограбленным или убитым. В другую сторону, в одном из тех зданий, которые цеплялись за стены Логова Волка как моллюски к днищу старого корпуса, кажется была пивоварня, где делали черное пиво, настолько густое и вкусное, что бочка его могла стоить столько же сколько борское золотое в Браавосе и Порту Ибен, если бы местные оставляли пивовару что-нибудь на продажу.

Ему, однако, хотелось вина – хотя оно было кисловатое, темное, и тяжелое. Он прошелся через площадь и вниз по лестнице, к кабаку, называвшемуся "Ленивый Угорь" под складом овчин. В его контрабандистском прошлом Угорь был известен как место где предлагали самых старых шлюх и самое мерзкое вино в Белой Гавани, наряду с мясными пирогами, из сала и хрящей, которые были несъедобны в лучшем случае и ядовиты в худшем. Большинство местных жителей избегало этого места, оставляя его для моряков, которые не знали ничего лучшего. У Ленивого Угря никогда не видели городского стражника или таможенника.

Некоторые вещи никогда не меняются. В Угре остановилось время. Сводчатый потолок был почти черным от копоти, полом служила утрамбованная земля, в воздухе стоял запах дыма, испорченного мяса и старой блевоты. Толстые сальные свечи на столах давали больше дыма чем света, и вино, которое заказал Давос, во мраке казалось коричневым, а не красным. Четыре шлюхи сидели возле двери и пили. Одна из них одарила его ободряющей улыбкой, когда он вошел. Давос покачал головой и женщина сказала что-то, что заставило ее компаньонок засмеяться. После этого никто из них не обращал на него внимания.

За исключением шлюх и хозяина, «Угорь» был в полном распоряжении Давоса. Погреб был большим, полным закоулков и затененных альковов, где мужчина мог побыть в одиночестве. Он взял свое вино в один из них и сел спиной к стене, ожидая.

Вскоре, он обнаружил себя, пристально смотрящим в очаг. Красная женщина могла видеть будущее в огне, но все что неизменно видел Давос Сиворт, было тенями прошлого: пылающие корабли, огненная цепь, зеленые тени, вспыхивающие в чреве облаков, и нависающий над всем этим Красный Замок. Давос был простым человеком, случайно вознесенным войной и Станнисом. Он не понимал, почему боги взяли четырех юношей, таких молодых и сильных, как его сыновья, однако берегут их усталого отца. Несколько ночей он думал, что его оставили для спасения Эдрика Шторма… но сейчас мальчик-бастард короля Роберта уже в безопасности на Ступенях, а Давос все еще жив. У богов есть какая-то другая миссия для меня? Если так, возможно, Белая Гавань может быть частью этой миссии. Он попробовал вино, затем вылил половину кубка на пол рядом со своей ногой.

Когда на улице начало темнеть, скамьи в Угре стали заполняться моряками. Давос заказал у хозяина еще одну кружку. Когда тот принес ее, то принес также и свечу.

– Хотите еды? – спросил он. – У нас есть пироги с мясом.

– Что за мясо?

– Обычное. Хорошее.

Шлюхи засмеялись.

– Это значит, серое, – сказала одна из них.

– Закрой свою чертову пасть. Ты же ешь их.

– Я ем много всякого дерьма. Но это не значит, что оно мне нравится.

Давос задул свечу, как только хозяин отошел, и расслабился в полумраке. Моряки были наихудшими сплетниками в мире, когда вино текло рекой, даже вино, такое дешевое как это. Все, что ему нужно делать – это слушать.

Больщую часть того, что он слышал, он узнал в Систертоне от лорда Годрика или жителей Утробы Кита. Тайвин Ланнистер мёртв, безжалостно убитый сыном-карликом; его труп вонял так скверно, что впоследствии несколько дней никто не мог войти в Великую Септу Бейлора; Леди Орлиного Гнезда была убита певцом; Мизинец сейчас правит Долиной, но Бронзовый Йон Ройс поклялся свергнуть его; Бейлон Грейджой тоже умер, и его братья дерутся за Морской Трон; Сандор Клиган стал человеком вне закона, грабит и убивает в землях вдоль Трезубца; Мир, Лис и Тирош втянулись в еще одну войну; восстание рабов бушевало на востоке.

Другие новости были более интересными. Роберт Гловер был в городе, и с небольшим успехом попытался поднять людей. Лорд Мандерли остался глух к его оправданиям. Белая Гавань устала от войны, обобщил он сказанное. Это было плохо. Рисвеллы и Дустины были захвачены врасплох железными людьми в Заливе Пылающей Воды и предали свои ладьи огню. Это было хуже. И сейчас бастард Болтона скакал на юг вместе с Хозером Амбером присоединиться к ним для нападения на Ров Кейлин.

– Проклятье шлюхи собственной персоной, – заявлял речник, который только что доставил груз кож и лесоматериала вниз по Белому Ножу, – с тремя сотнями копьеносцев и сотней лучников. Немало людей Хорнвудов присоединилось к ним, и Сервинов тоже.

Вот это было хуже всего.

– Лорду Виману лучше бы послать людей сражаться, если он понимает, что для него лучше, – сказал старик в конце стола. – Лорд Рус, он ведь теперь Хранитель. Честь Белой Гавани обязывает ответить на его призыв.

– Что любой из Болтонов когда-либо знал о чести? – сказал хозяин Угря, наполняя кубки коричневатым вином.

– Лорд Виман никуда не пойдет. Он чертовски толст.

– Я слышал, что он был болен. Говорят, что он только и делает, что спит и ноет. Он слишком слаб, чтобы покинуть постель большую часть времени.

– Слишком толст, ты имеешь в виду.

– Толстый или тонкий, это не имеет значения, – сказал хозяин Угря. – У львов его сын.

Никто не говорил о Короле Станнисе. Похоже, никто даже не знал, что Его Светлость пошел на север, чтобы помочь защитить Стену. Об одичалых, мертвяках и великанах постоянно говорили в Восточном Дозоре, но здесь никто о них и не думал.

Давос склонился к огню очага.

– Я думал, Фреи убили его сына. Так говорят в Систертоне.

– Они убили сира Вендела, – сказал хозяин. – Его кости покоятся в Снежной Септе, окруженные свечами, если хотите взглянуть. А сир Вилис все еще пленник.

Все хуже и хуже. Он знал, что у лорда Вимана было два сына, но он думал, что оба погибли. Если у Железного Трона есть заложник… У Давоса было семеро сыновей, но четверо из них он потерял на Черноводной. И он был готовы делать все, что могли потребовать от него боги или люди, чтобы защитить оставшихся троих. Стеффон и Станнис были в тысячах лиг от войны, в безопасности. Но Деван в Черном Замке, служит оруженосцем у короля. Короля, судьба которого зависела от Белой Гавани.

Его собутыльники завели речь о драконах.

– Да ты с ума сошел, – говорил гребец с "Штормовой танцовщицы". – Король-попрошайка помер несколько лет назад. Какой-то дотракийский всадник отрубил ему голову.

"Это они так говорят", сказал старик. "Может быть они врут все. Он умер на другом конце света, если он вообще умер. Кто сказал? Если бы король хотел, чтобы я умер, может быть я бы уважил его и прикинулся трупом. Никто из нас никогда не видел его тело.»

– Я не видела трупа Джоффри, как и Роберта, – проворчал хозяин «Угря». – Может быть, они тоже живы. Может быть, Бэйелор Благословенный просто прилег отдохнуть и проспал все эти годы.

Старик скорчил гримасу.

– Принц Визерис не был единственным драконом, не так ли? Мы точно знаем, что они убили сына принца Рейегара? Он был младенцем.

– Но ведь были и принцессы? – спросила шлюха. Та самая, отговорившая от "серого мяса".

– Было две принцессы, – сказал пожилой. – Одна была дочерью Рейегара, другая сестрой.

– Дэйена, – сказал речник. “Эта была сестрой. Дэйена с Драконьего Камня. Или это была Дэйера?

– Дэйена – это жена старого короля Бэйлора, – сказал гребец. – Я греб на корабле, названном в ее честь. Принцесса Дэйена.

– Если она жена короля, то должна быть королевой.

– У Бэйелора не было королевы. Он был святой.

– Это не значит, что он не женился на сестре, – сказала шлюха. – Он просто не спал с ней, вот и все. Когда он стал королем, то запер ее в башне. И других сестер тоже. Их было трое.

– Дэйенела, – громко сказал хозяин. – Вот так ее звали. Дочку Безумного Короля, не чертову жену Бэйелора.

– Дэйенерис, – сказал Давос. – Ее назвали в честь Дэйенерис, которая вышла замуж за Принца Дорна во время правления Дэйерона Второго. Я не знаю, что с ней стало.

"Я знаю," произнес человек, который начал весь разговор о драконах, Браавосийскийгребец в темной шерстяной безрукавке. "Когда мы шли в Пентос, мы пришвартовались рядом с торговым кораблем "Тёрноглазая Дева" и я пропустил стаканчик с помощником капитана. Он рассказал мне прелестную историю о худенькой девочке, появившуюся на борту в Карте, пытавшуюся нанять корабль в Вестерос для себя и трех драконов. У нее были серебряные волосы и пурпурные глаза. "Я сам отвел ее к капитану" поклялся мне помощник, "но он не взял их с собой. Гораздо больше выгоды в гвоздике и шафране, сказал он мне, и специи не подожгут мне паруса"

Погреб наполнился хохотом. Давос не присоединился. Он знал, что случилось с "Черноглазой Девой". Боги были жестоки, позволяя человеку проплыть полмира, а потом отправляя его охотиться за ложным светом, когда он почти добрался до дома. Тот капитан был более храбрым, чем я, думал он, пробираясь к двери. Одно плавание на восток, и человек мог жить в богатстве, достойном лорда, до конца своих дней. Когда он был моложе, Давос и сам мечтал совершить такое плавание, но годы проходили, кружась, как мотыльки вокруг пламени, и момент все время был неподходящим. Когда-нибудь, говорил он себе. Когда-нибудь, когда война закончится, король Станнис сядет на Железный Трон и ему больше не будет нужен луковый рыцарь. Я возьму с собой Девана. Стеффа и Станни тоже, если они будут достаточно взрослыми. Мы увидим этих драконов и все чудеса мира.

Снаружи рвался ветер, заставляя трепетать пламя масляных ламп, освещавших двор. Солнце зашло, стало холоднее, но Давос помнил Восточный Дозор и то, как ветер свистел на Стене по ночам, прорезая, как ножом, самый теплый плащ и замораживая кровь прямо в венах. Белая Гавань по сравнению с этим была теплой купальней.

Были и другие места, где он мог погреть уши: трактир, знаменитый своими пирогами с миногой, паб, где выпивали посредники по продаже шерсти и таможенники, зал лицедеев, где за несколько пенни можно было найти пахабные развлечения. Но Давос чувствовал, что он услышал достаточно. Я пришел слишком поздно. Старая привычка заставила его потянуться к груди, где он когда-то хранил костяшки пальцев в маленьком мешочке на кожаном ремешке. Там ничего не было. Он потерял свою удачу в пожарах на Черноводной, когда потерял свой корабль и своих сыновей.

Что я должен теперь сделать? Он поплотнее затянул накидку. Забраться на холм и предстать перед воротами Нового Замка с тщетным призывом? Вернуться в Систертон? Отправиться обратно к Марии и мальчикам? Купить лошадь и поехать по королевской дороге, чтобы рассказать Станнису, что у того нет ни друзей в Белой Гавани, ни надежды?

Королева Селис устроила пир для Саллы и его капитанов вечером накануне отплытия флота. Коттер Пайк присоединился к ним и еще четверо командующих Ночного Дозора. Принцессе Ширин тоже позволили участвовать. Когда подали лосося, сир Аксель Флорент развлек стол рассказом о принце Таргариене, у которого была ручная мартышка. Принцу нравилось одевать зверюшку в одежду своего умершего сына и притворяться, что это ребенок, утверждал сир Аксель, и время от времени он предлагал устроить тому брак. Удостоившиеся чести лорды отказывались всегда вежливо, но, разумеется, отказывались.

– Даже одетая в шелк и бархат, обезьяна остается обезьяной, – сказал сир Аксель. – Более мудрый принц понял бы, что нельзя поручать обезьяне делать работу человека.

Люди королевы рассмеялись, и некоторые ухмыльнулись, поглядев на Давоса.

Я не обезьяна, думал он. Я такой же лорд, как и вы, и более хороший человек. Но воспоминания все еще причиняли боль.

Тюленьи Ворота были закрыты на ночь. Давос не мог вернуться на "Весёлую Повитуху" до рассвета. Придётся заночевать здесь.

Он уставился вверх на Старого Удильщика со сломанным трезубцем. Я прошёл через дожди, и кораблекрушение, и бурю. И я не вернусь, не сделав того, зачем пришёл, каким бы безнадёжным это не казалось.

Возможно, вместе со своими пальцами он потерял и свою удачу, но он не обезьяна в бархате.

Он Десница Короля.

Замковая лестница была широкой улицей со ступенями из белого камня, которая вела от Волчьего Логова вдоль берега в Новый замок на холме. Путь Давосу освещали мраморные русалки, бережно держащие в своих руках чаши с горящим китовым жиром. Дойдя до вершины, он обернулся, чтобы посмотреть назад. Отсюда он мог видеть гавани внизу. Обе гавани. За причальной стеной внутренняя гавань была переполнена военными галерами. Давос насчитал двадцать три. Лорд Виман был толстяком, но отнюдь не бездельником, как оказалось.

Ворота Нового Замка были закрыты, но когда он крикнул, открылась боковая дверь и появился стражник, чтобы узнать, в чем дело. Давос показал ему черно-золотую ленту, скрепленную королевскими печатями.

– Мне немедленно нужно увидеть Лорда Мандерли, – сказал он. – У меня дело к нему и только к нему.