Текст книги "Когда под ногами бездна (ЛП)"

Автор книги: Джордж Алек Эффинджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Джордж Алек Эффинджер
Когда под ногами бездна

Предисловие переводчика

Первый роман из научно-фантастического цикла (второй, « Fire in the sun», 1990, номинация на «Хьюго», третий – « Exile kiss», 1991; четвертый «Word of night» не закончен, фрагменты вкл. в сб. «Budayeen nights»), объединенного главным героем Маридом Одраном, от лица которого ведется повествование, и местом действия, Будайином, злачным районом города, расположенного в некоем арабо-мусульманском государстве. Считается не только лучшей книгой в трилогии, но и самой популярной и известной из всех больших вещей Эффинджера (хвалебные отзывы обозревателей и таких классиков жанра, как Роберт Сильверберг, Джордж Мартин, Харлан Эллисон и Орсон Скотт Кард, попадание в финальную десятку претендентов на «Хьюго» в 1988 году, ролевая игра и фильм – должен был выйти в 2014, – на ее основе).

Рано умерший американский писатель Джордж Алек Эффинджер( George Alec Effinger, 1947–2002 ) пробовал работать в разных жанрах фантастики, часто экспериментируя; его самый удачный опыт – небольшая повесть «Кошечка Шредингера» (Хьюго и Небьюла за 1988-89 г.). Избранный для нее восточно-мусульманский фон стал главным выигрышным моментом и в трилогии о Мариде Одране. Застывшее время ислама, уклад и традиции, как будто перенесенные из средних веков в мир недалекого будущего, где рухнули и распались на мелкие государства великие державы, а люди пользуются вживленными в мозг разъемами, позволяющими не только мгновенно овладевать любыми навыками и знаниями, но и временно перевоплощаться в реально существовавшую или придуманную личность, эффектно контрастируют со знакомыми нам приметами современного городского дна и мрачным колоритом бетонных джунглей из детективов Хэммета, Чандлера и фильмов «нуар» 30–40 годов прошлого века с их духом всеобщей продажности и цинизма, всесильными боссами гангстеров, роковыми красотками и неподкупными частными детективами. В результате такого причудливого смешения, казалось бы, плохо сочетающихся друг с другом элементов, возникает пестрая, но на редкость цельная картина с персонажами, словно списанными с нынешних обитателей маргинализованных окраин Туниса, Каира, Парижа, Марракеша или Душанбе и убедительно, хоть и утрированно, изображенными реалиями, – деталями быта, образом жизни, привычками, распространенными выражениями, – уникальный для фантастики пример проникновения в традиционалистскую урбанистическую среду, исковерканную последствиями «культурного шока» от ускоренного приобщения к современности.

Киберпанк – условное понятие и существует в самых разных воплощениях, от образцовых сочинений отца-основателя Гибсона и теоретика Стерлинга до конъюнктурных триллеров со стандартным набором «фирменных» штампов. Поскольку в романе Эффинджера есть такие признаки жанра, как герой с приметами антигероя, зловеще-романтическая атмосфера футуристического городского дна, детективный сюжет (с характерной претензией на многозначительность), основанный на возможности вводить в мозг программу, как в живой компьютер, его принято относить к киберпанку, а на необычном «восточном» фоне эти элементы выделяются особенно выгодно, как причудливый узор на ковре, образуя в итоге одно из самых ярких произведений периода всеобщего интереса к невероятно модному в конце восьмидесятых – начале девяностых, но очень быстро выдохшемуся направлению фантастической литературы.

Заново сверенный и восстановленный перевод, избавленный от моря опечаток, искажений и корявой редактуры изд-ва «Центрполиграф».

…В своей среде он не имеет себе равных, да и всюду… будет на высоте… Он одиночка; он гордый человек, а это значит, что с его самолюбием придется считаться, иначе он заставит вас горько пожалеть, что повстречался на вашем пути. Как и у любого мужчины нашего времени, в его речи есть грубоватый юмор, осознание – абсурдных моментов жизни, ненависть к притворству и презрение к мелочности.

Раймонд Чандлер. «Простое искусство убийства»

 
…Затерян в Хуаресе: Пасха
и дождь, как черная мгла,
Когда под ногами бездна
и больше не держит Земля,
Не время строить крутого:
ты забрел на МОРГ-авеню, —
Здесь бабам по вкусу свежее мясо,
Здесь никто не скажет «люблю».
 

Боб Дилан. Just like Tom Thumb’s blues

1

Ночной клуб Чириги расположен в самом центре Будайина: восемь кварталов от Южных ворот и столько же от кладбища. Можно сказать, оно прямо под рукой, что очень кстати. Наша часть города – опасное место, это знают все. Приезжих обязательно предупреждают держаться подальше отсюда, но туристы набегают каждый день. Как же – они столько слышали о Будайине, а теперь должны уехать, не увидев такую достопримечательность собственными глазами? Да никогда! В основном искатели приключений внедряются к нам с юга и начинают поход по Главной улице, с боязливым любопытством оглядывая окрестности; одолев три-четыре квартала, после приступа легкой паники, они обычно устраивают привал в одном из заведений, где можно выпить или закусить пилюльками. Затем поспешно отступают тем же путем и, добравшись живыми до гостиницы, радуются своей удаче. Невезучие остаются с нами навеки, удостоив личным присутствием кладбище. Как я уже сказал, оно на редкость удобно расположено – большая экономия времени и сил.

Я зашел к Чириге, довольный возможностью вырваться из душной, липкой жары ночи. За столиком возле самой двери сидели две пожилые женщины: туристки, обремененные сумками, туго набитыми сувенирами для родных и знакомых. Одна держала камеру и щелкала 3-D снимки собравшихся в клубе. Здешние завсегдатаи обычно не спускают такое безнаказанно, но на них не обратили никакого внимания. Мужчине никогда бы не позволили снимать у Чириги, не заставив заплатить – тем или иным способом. Все демонстративно игнорировали туристок, кроме высокого, очень тощего субъекта в темном европейском костюме и галстуке. Странный наряд для наших мест, но сегодня я видел и более нелепые одеяния. На чем специализируется этот тип, что он собирается предложить вниманию дам? Во мне проснулось любопытство, я остановился у стойки бара и стал подслушивать.

– Меня зовут Бонд, – объявил он, – ДжеймсБонд. – Как будто и так не видно.

Женщины выглядели испуганными. – О господи, – прошептала одна из них.

Мой выход. Я подошел сзади к носителю модуля (уменьшительно-ласкательное – модик) и схватил за запястье. Загнув большой палец внутрь ладони, резко нажал на ноготь. Парень вскрикнул от боли.

– Да ладно тебе, идем отсюда, ноль-ноль-семь, старина, – шепнул я ему на ухо. – Давай поиграем в твои игры в другом месте. – Потом проводил до двери и с чувством выполненного долга вытолкнул в пахнущую болотной сыростью темноту.

Женщины смотрели на меня так, словно перед ними стоял сам Пророк, держа в каждой руке по конверту с персональным пропуском в райские кущи. – Благодарю вас, – произнесла владелица камеры по-французски. – Не могу найти слов, чтобы выразить нашу признательность…

– Пустяки, – ответил я. – Не выношу, когда любители втыкать себе в мозг личностные модули пристают к тем, кто не входит в их компанию.

Вторая никак не могла взять в толк, о чем я говорю. – Модули, молодой человек? – Как будто в их краях такого не водится.

– Ну да. Парень носит маленькую пластиковую штучку с индивидуальностью Джеймса Бонда. Вообразил, что он агент 007 и будет исполнять свой номер всю ночь, пока кто-нибудь не стукнет его хорошенько и не выдернет эту пакость из головы. В любом случае, ничего другого такой псих и не заслуживает. Одному Аллаху известно, какие он нацепил училки в придачу к модику. – Я снова заметил недоумение на их лицах и объяснил:

– Что-то вроде обучающей программы. На время подключения дает знание нужного предмета. Вставляешь, скажем, училку шведского, и, пока не вытащишь, он для тебя как родной язык. Незаменимы для владельцев магазинов, законников – всех, кто входит в их воровскую шайку.

Женщины растерянно моргали, не понимая, можно ли верить своим ушам. – Вводить электронные устройства прямо в мозг? – произнесла вторая. – Ужасно, просто ужасно!

– Откуда вы приехали? – спросил я.

Они переглянулись. – Из Народной Республики Лоррейн, – ответила та, что с камерой.

Теперь понятно: им наверняка еще не приходилось сталкиваться с идиотами, слепо следовавшими прихотям избранного модика.

– Дорогие дамы, – сказал я, – хотите добрый совет? По-моему, вы оказались в неподходящей для вас части города. И уж точно зашли в неподходящий бар.

– Большое спасибо, молодой человек, – отозвалась вторая женщина. Они пошептались друг с другом, засуетились, зашуршали сумками и пакетами и выпорхнули на улицу, оставив на столике недопитые стаканы. Надеюсь, им удастся выбраться из Будайина живыми и невредимыми.

Этой ночью Чирига (уменьшительно-ласкательное – Чири) стояла за стойкой одна. Мне нравится Чири; мы давние друзья. Она высокая, грозная, прямо чернокожая амазонка, лицо сплошь покрыто выпуклыми шрамами наподобие тех, какими щеголяли ее далекие предки. Когда Чири улыбалась, – а такое случалось не очень-то часто, – ее зубы грозно сверкали ослепительной белизной. Грозно, потому что она подпилила клыки, чтобы были острыми, как у вампира. Общеизвестный обычай каннибалов. Если в клуб заходил чужак, ее глаза становились пронзительными, пустыми и черными, как дырки от пуль в стене. Но мне она продемонстрировала традиционную приветственную ухмылку.

– Джамбо! – вскричала Чири. Я перегнулся через узкую стойку и быстро чмокнул ее в мозаичную щеку.

– Что у тебя делается? – спросил я. – Нджема, – ответила она на суахили, просто из вежливости. Потом потрясла головой. – Ничего, ни-че-го, все та же осточертевшая работа, и так каждый день.

Я кивнул. Никаких особых изменений на нашей улице, только новые лица. В клубе двенадцать клиентов и шесть девочек. Четырех чиригиных красоток я знал, две – свежее мясо. Они могут застрять здесь надолго, как хозяйка заведения, или сразу удариться в бега.

– Кто она? – спросил я и кивнул в сторону сцены, где работала новенькая.

– Пуалани. Просит, чтобы ее так называли. Говорит, это значит «райский цветок». Нравится? Не знаю, откуда она родом. Фема, настоящая девочка.

Я задрал брови.

– Значит, тебе наконец-то будет с кем поговорить.

Чири изобразила крайнюю степень сомнения.

– Да? Сам попробуй. Увидишь.

– Такой тяжелый случай?

– Увидишь. Все равно никуда не денешься. Ну ладно, ты пришел сюда отнимать у меня время или купишь выпивку?

Я бросил взгляд на часы за баром.

– Примерно через полчаса у меня состоится свидание с одним господином.

Теперь уже подняла брови она.

– Надо же, бизнес! Мы снова в деле, да?

– Черт, Чири, это уже вторая работа за месяц.

– Тогда закажи что-нибудь.

Перед важной встречей я стараюсь воздерживаться от наркотиков, поэтому попросил свою обычную смесь: джин, бингара со льдом и немного сока лайма. Несмотря на то, что скоро придет клиент, я продолжал стоять у бара: как только сяду за столик, новенькие попытаются со мной поработать. Даже если Чири велит им отстать, они обязательно привяжутся. Еще успею занять место, когда покажется пресловутый господин Богатырев.

Я потягивал напиток и разглядывал девочку на сцене. Очень привлекательна, но они ведь все как на подбор: профессиональный признак. Безупречное тело – маленькое, гибкое и такое женственное, что чувствуешь почти непреодолимый соблазн прикоснуться, пробежать пальцами по этой прекрасной коже, сейчас покрытой сверкающими росинками пота. Смотришь, изнываешь от желания – здесь и заключается суть игры. Вот зачем тут торчат девочки, и ты, и Чири со своей кассой. Ты покупаешь милашкам выпивку, любуешься их идеальными формами и притворяешься, будто веришь, что и вправду нравишься им. Они тоже делают вид, что ты им нравишься. Как только перестаешь сорить деньгами, девочки встают и делают вид, что им нравится клиент за соседним столиком.

Не могу вспомнить, как зовут эту красотку. Она хорошо поработала над собой: скулы подняты с помощью вставок, выпрямлен и уменьшен нос, некогда квадратную челюсть строгали до тех пор, пока она не приобрела симпатичную округлость. На диво крупные силиконовые сиськи; задик аппетитно выпячивается благодаря тому же волшебному средству… Подобные вещи оставляют следы. Никто из клиентов их не заметит, но мне за последние десять лет довелось наблюдать множество разных женщин, танцующих в самых разных местах. Все они выглядят примерно одинаково.

Чири, обслужив гостей на другом конце стойки, вернулась ко мне. Мы посмотрели друг на друга.

– Она потратилась и на то, чтобы подправить башку? – спросил я.

– По-моему, пока принимает только училки, и все.

– Девочка столько извела денег на мордашку и выпуклости, что могла бы оборудовать себя полностью.

– Она гораздо моложе, чем выглядит, мой сладкий. Приходи сюда через полгода, и у нее уже появится розетка для модика. Дай только время; она будет переключаться на любой тип, какой только пожелаешь, от похабной шлюхи до нежной загубленной голубки, плюс любые промежуточные варианты.

Чири права. Просто непривычно, что кто-то в таком заведении полагается только на свой девственный мозг. Интересно, хватит у этой новенькой выдержки, чтобы продолжать в том же духе, или она бесславно вернется туда, откуда приехала, приобретя идеально модифицированное тело и частично модифицированную голову? Ночной клуб любителей личностных модулей и училок – нелегкое место для работы. Пусть у тебя самые роскошные формы на свете, но если все клиенты подключены и сами ублажают собственные серые клеточки, ты с таким же успехом можешь отправиться домой и тоже воткнуть в себя что-нибудь электронное…

– Вы Марид Одран? – негромко произнес чей-то невозмутимо ровный голос.

Я медленно повернулся и взглянул на говорившего. Очевидно, его я и ждал. Небольшого роста, уже лысеющий человек со слуховым аппаратом; никаких признаков преобразований мозга. Видимых признаков, конечно. Не удивлюсь, если он от уха до уха вооружен модиком с приставками-училками, не заметными для меня. Мне приходилось сталкиваться с такими пару раз. Опасный тип людей.

– Да, – сказал я. – Господин Богатырев?

– Рад нашему знакомству.

– Взаимно, – отозвался я. – Вам придется заказать какой-нибудь напиток, иначе хозяйка заведения сейчас разожжет свой огромный страшный чугунный котел.

Чири окинула нас фирменным плотоядным взглядом.

– Мне очень жаль, но я не употребляю алкоголь.

– Все в порядке, – объявил я, повернувшись к Чири. – Налей ему то же самое. – Я поднял стакан.

– Но… – протестующе начал Богатырев.

– Все в порядке, – повторил я. – За мой счет, я плачу. Так будет честно: я ведь и выпью ее зелье.

Богатырев кивнул; совершенно никакого выражения на лице. Полная невозмутимость. Считается, что абсолютной монополией на этот счет обладают азиаты, но у молодцев из Возрожденной России тоже неплохо получается. Они работают над собой. Чири сделала мою смесь, я заплатил ей. Потом провел маленького Богатырева к одному из угловых столиков. Мой клиент ни разу не посмотрел по сторонам, ни на секунду не задержал взгляд на почти обнаженных женщинах вокруг. С такими мне тоже приходилось сталкиваться.

Чири любит, чтобы в ее клубе царил полумрак. В темноте девочки выглядят презентабельнее: не такие хищные и алчные, как на самом деле. Колышущиеся тени смягчают их облик, придавая влекущую таинственность. По крайней мере, так обычно кажется туристам. Чири просто не хочет выставлять на всеобщее обозрение разные торговые сделки, происходящие за столиками и в кабинках. Яркий свет, бьющий со сцены, едва рассеивал черноту, озаряя только лица людей, погруженных в созерцание, мечты или галлюцинации. Остальное тонуло во мгле. Это мне нравилось.

Я опустошил первый стакан и отодвинул его в сторону; потянулся за вторым.

– Чем могу быть полезен, господин Богатырев?

– Почему вы предложили встретиться именно здесь?

Я пожал плечами.

– В нынешнем месяце у меня нет офиса. Люди вокруг – мои друзья. Я помогаю им, они мне. Закон взаимовыручки.

– Полагаете, вам потребуется их защита? – Я видел, что не убедил его в своей надежности. Пока не убедил. Он все еще оценивал меня. Но делал это очень тактично. Как я уже говорил, они работают над собой.

– Нет, защита тут ни при чем.

– У вас ведь имеется оружие?

Я улыбнулся:

– Как правило, я не таскаю такие опасные штуки, господин Богатырев. Ни разу не попадал в ситуацию, когда они могли бы выручить. Одно из двух: или у парня пушка, и я делаю то, что он скажет, или приказываю я.

– Однако предварительная демонстрация силы позволит избежать ненужных проблем, не так ли?

– И сбережет бесценное время. Но я никуда не тороплюсь, господин Богатырев, и рискую собственной задницей. Каждый волен поддерживать интерес к жизни по-своему. Кроме всего прочего, здесь, в Будайине, мы придерживаемся определенного кодекса чести. У меня нет оружия – у них нет оружия, и обе стороны знают это. Каждый, кто нарушит правило, испытает последствия на собственной шкуре. Мы – одна большая дружная семья.

Не знаю, купился Богатырев или нет, но я такого и не добивался. Просто давил на него слегка, пытался понять, что русский из себя представляет.

Сквозь маску невозмутимости чуть-чуть проглянуло разочарование. Наверняка сейчас он решает, не переиграть ли все. В поисковой системе легко найти координаты целой армии наемных громил. Накачанных, тренированных, готовых продемонстрировать целый смертоубийственный арсенал для услады сердца такого клиента, как Богатырев. Там числятся агенты с блестящими новенькими парализаторами под пиджаком, принимающие посетителей в просторных, удобных офисах в респектабельном квартале города, с секретаршами и компьютерами, имеющими доступ к базам данных в любой части света, с фотографиями в красивых рамках, где они обмениваются рукопожатием с особами, которых узнаешь по газетным снимкам… Извините, это не про меня. Да, мне тоже очень жаль, причем гораздо больше, чем вам.

Я знал, о чем хотел бы спросить Богатырев, и решил ему помочь. – Вы не понимаете, почему лейтенант Оккинг рекомендовал меня, а не какую-нибудь организацию из центра?

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Да.

– Лейтенант – часть нашей дружной семьи. Время от времени он подкидывает что-нибудь полезное мне, а я – ему. Слушайте, если вы пойдете к одному из тамошних лощеных агентов, он, конечно, справится, но возьмет в пять раз больше, чем я, и провозится дольше; даю гарантию. И еще: такие птички высокого полета имеют привычку громыхать повсюду дорогим оборудованием и оружием, и привлекать всеобщее внимание. Я работаю без лишнего шума. Меньше риска, что объект вашего интереса, кто бы он ни был, получит украшение в виде ожогов от лазерной пушки.

– Ясно. Раз уж вы сами затронули вопрос оплаты, могу я узнать, во сколько вы оцениваете свои услуги?

– Зависит от того, что требуется сделать. Есть дела, за которые я вообще не берусь. Считайте это заскоком. Но если я откажусь, то порекомендую надежного парня, который наверняка согласится. Не желаете рассказать все с самого начала?

– Я хочу, чтобы вы нашли моего сына.

Я молчал, ожидая продолжения, но Богатырев, кажется, уже высказался.

– О'кей, – произнес я.

– Вам понадобится его фотография. – Он не спрашивал, просто констатировал факт.

– Конечно. И максимум информации: как давно он пропал, когда его видели в последний раз, что он говорил; сбежал мальчик по собственной воле или вы думаете, что его сманили. Это большой город, Богатырев; при желании здесь легко найти укромный уголок и затаиться. Я должен знать, откуда начать поиски.

– Сколько вы берете?

– Хотите поторговаться?

Он начинал действовать мне на нервы. С трудом нахожу общий язык с новыми русскими. Я родился в 1550 году хиджры (2172 по времяисчислению христиан). За тридцать-сорок лет до моего появления на свет коммунизм и демократия исчерпали ресурсы, и, после волн эпидемий и нищеты, как бы впали в кому и скончались, не приходя в сознание. [1]1
  Роман опубликован в 1987, за четыре года до распада СССР, и, увы, в чем-то устарел, хотя очень многое угадано на удивление верно.
  Хиджра(букв. «бегство, переезд») – год бегства из Мекки и прибытия в Медину пророка и основателя ислама Мухаммада, 622 г. по юлианскому календарю. Отсюда ведется мусульманское летоисчисление (как в европейской традиции – «от рождества Христова»).


[Закрыть]Бывший Советский Союз и Соединенные Штаты раздробились на множество монархий и диктаторских режимов. Вскоре за ними последовали другие страны. Скажем, появились независимая Моравия, Тоскана, Содружество Западной Территории – все отгорожены от соседей и боятся друг друга. Понятия не имею, из какого именно государства Возрожденной России прибыл сюда Богатырев. На самом деле, особой разницы нет.

Он не отрывал от меня глаз; наконец я сообразил, что русский и рта не раскроет, пока я не объявлю свою цену.

– Тысяча киамов в день плюс расходы. Три штуки сейчас в качестве аванса. Когда выполню работу, иншалла, представлю список вынужденных трат.

Названная сумма в десять раз превышала мою обычную плату; я ждал, что он начнет торговаться и немного снизит ее.

– Вполне удовлетворительно. – Богатырев открыл литой пластиковый кейс и вынул небольшой пакет. – Здесь объемные изображения и полное досье на моего сына: увлечения, причуды, таланты, особенности психологии. Все, что вам потребуется.

Я уставился на него. Странный набор. 3-D записи – ладно, тут нет ничего необычного; меня насторожило остальное, например «особенности психологии». Непонятно, зачем клиент приготовил для меня такое – разве что страдает маниакальной педантичностью или острой формой паранойи. Наконец меня осенило.

– Как давно пропал ваш сын?

– Три года назад.

Я растерянно моргнул. Спрашивать, почему папаша так поздно взялся за поиски, нетактично. Очевидно, он уже побывал у здешних «авторитетов», и они ничем не смогли помочь.

Я взял пакет.

– За три года следы заносит песок, господин Богатырев.

– Буду весьма признателен, если вы уделите моему делу максимум внимания. Я сознаю, что существуют определенные трудности, но готов платить до тех пор, пока вы не добьетесь успеха или не убедитесь, что всякая надежда потеряна.

Я улыбнулся:

– Надежда остается всегда, господин Богатырев.

– Иногда нет. Приведу вашу арабскую пословицу: «Один час судьба за тебя, десять – против». – Он вытащил из кармана толстую пачку, отделил от нее несколько бумажек. Быстро убрав банкноты, чтобы хищные глаза чиригиных акул не успели заметить поживу, протянул три тысячные купюры мне. – Ваш аванс.

Раздался чей-то вопль.

Взяв деньги, я повернулся, чтобы посмотреть, что происходит. Две девочки старательно прижимались к полу; я начал вставать. Я увидел Джеймса Бонда со старинным оружием в руке. Готов поспорить, парень держал подлинную коллекционную «Беретту» или «Вальтер-ППК». Он выстрелил всего один раз; в маленьком помещении ночного клуба словно разорвался снаряд. Я метнулся через островок между столиками и баром, но сразу сообразил, что мне его не достать. Бонд уже повернулся и проложил себе путь к двери. Позади него девочки и клиенты визжали, отталкивали и пихали друг друга, стараясь выбраться из опасной зоны. Мне не пройти сквозь охваченную ужасом толпу. Проклятый модик сегодня ночью полностью вжился в роль, исполнил самое заветное желание в своей ничтожной игре: пальнул из настоящего пистолета в месте, где собралась масса народа. Теперь, наверное, станет проигрывать эту сцену в памяти до конца жизни. Придется поганцу довольствоваться таким развлечением, ведь если его физиономию заметят у нас на Улице еще раз, парня так оттрахают, что у него останется только одно заветное желание – чтобы когда-нибудь люди смогли узнавать в нем собрата по расе.

Возбуждение понемногу спадало. Будет о чем поговорить нынешней ночью. Девочкам потребуется немало добавочных порций выпивки, и, конечно, сильное мужское плечо, чтобы успокоить расстроенные нервы. Они похныкают, уткнувшись в плечо намеченных жертв, а бедные жертвы обогатят хозяйку заведения.

Я поймал взгляд Чири.

– Бвана Марид, – негромко сказала она мне, – положи деньги в карман и возвращайся к своему столику.

Я осознал, что размахиваю купюрами, как маленькими флажками. Засунул бумажки в джинсы и подошел к Богатыреву. Пока вокруг царила паника, он ни разу не шевельнулся. Какой-то дурак с заряженным пистолетом – недостаточный повод для того, чтобы заставить подобных типов со стальными нервами выйти из себя.

Я опустился на стул:

– Извините, что вынужден был прервать наш разговор.

Подвинул к себе стакан с выпивкой и взглянул на Богатырева. Он молчал. На груди, на белой шелковой ткани традиционной крестьянской рубахи медленно расползалось темное пятно. Целую вечность я сидел и просто смотрел на него, машинально потягивая напиток, сознавая, что следующие несколько дней станут кошмаром. Наконец поднялся и повернулся к бару. Но Чири уже стояла рядом с телефоном в руке. Не говоря ни слова, я взял его и пробормотал код лейтенанта Оккинга.