Текст книги "Вознесение (СИ)"

Автор книги: Джон Уинтерборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

В таком случае, есть только один выход.

– Я много раз задавал себе вопрос, сможет ли меня заменить кто-то, если я буду бездействовать… – вдруг заговорил Винтер, будто почувствовав отчаяние Андромеды. – Найдется ли кто-то другой, способный совладать со всем тем, с чем довелось столкнуться мне? Как много времени уйдет? Хватит ли этого самого времени?

Винтер оперся на меч и приподнялся, чем привлек внимание Пандоры, но она, кажется, отнюдь не спешила мешать ему, ибо не видела в путешественнике сейчас никакой угрозы. После всех полученных ран, после всей крови, что тот пролил в пустоту… навряд ли у него оставалось много времени, не говоря о силах.

– Ты, Андромеда, прямо сейчас, дала мне ответ на этот вопрос: люди уникальны, каждый человек… и не найдется другого Винтера, который сможет сделать все то, что могу я. Не найдется другой Андромеды, которая будет катализатором. Никто не сможет повторить то, что можешь ты… потому что ты уникальная. Особенная. Но особенная не в том смысле, как ты себе могла это представлять. Будь ты тысячу раз посредственной… не будет другой тебя.

Пандора совсем потеряла нить разговора, но Андромеда, судя по дрожащей улыбке, прекрасно понимала, о чем говорит Винтер. Впервые за момент этой схватки, Пандора оказалась по-настоящему раздражена, так сильно, что ее внимание переключилось на Винтера, даже зная, что этот избитый человечек не сможет ей ничего противопоставить. Ей захотелось просто добить его… раздавить, как мерзкого, склизкого червяка, что мешался у нее под ногами.

– Как и любой из нас… – услышав слова Винтера, Андромеда, наконец, подтвердила свои догадки, отбросив сомнения прочь. – Каждый человек уникален, в том числе и ты, Пандора…

«…»

– И именно поэтому я не позволю твоим желаниям увидеть жизнь.

Развернув лезвие «Милосердия», Андромеда вонзила меч себе в грудь. Пронзительная боль прошла по ее телу, но совсем скоро, боль заменялась милосердным холодом от покрытия. Магические цепи в ее теле исказились, оставляя за собой непоправимые изменения, как и предполагается клинком. Хоть он и покрыт благородным голубым металлом, внутри «Милосердия» все еще таился ужасный, беспощадный красный металл, изничтожающий магию.

Прямо сейчас, она почувствовала, как теряет свою связь с магическим искусством, – лишает себя всего, над чем она работала в последние года, лишает себя смысла жизни… по крайней мере, так сказала бы себе Андромеда, глядя на происходящее, если бы она находилась в начале своего пути. Но сейчас, после всего, Андромеда понимала, что куда больше ей хочется пожить для себя, проведя свою жизнь с теми, кого она любит, а не в погоне за мечтой.

Любить, и наслаждаться жизнью, несмотря на так называемое «предназначение» – это и была ее настоящая мечта, а не то, что крутилось в ее голове все прошедшие годы. Андромеде не хотелось никого спасать, если при этом она не получит свою порцию счастливой жизни. Она не хотела становиться мессией, если ради этого ей придется отказаться от самой себя.

Эгоистично, зато честно. Правда теперь, она уже не была уверена, что сможет выжить. Зато Пандора точно не получит желаемое, теперь уже никак.

Слишком поздно.

– Что ты наделала… – глядя на нее ошеломленным взглядом, четко без запинки сказала Пандора, несмотря на то что картина перед ее глазами вызвала у нее чистое замешательство.

Потеряв бдительность, Пандора выронила Правосудие, оставив себя совершенно без защиты. Андромеда пожертвовала всем, чтобы этот момент случился, и Винтер поспешил воспользоваться этим. Время остановилось, но в тот же момент возобновило свое течение, позволяя ему нанести удар прямо по предплечью Пандоры, – по одному из уязвимых мест на ее доспехе.

Пандора лишилась руки: ее конечность в прямом смысле отправилась в свободный полет. Это, наконец, вернуло Пандору в реальность из мира недоумения, но так как она оказалась лишена своего «Правосудия», то у нее не было возможности ответить… лишь отступить. Но ей не позволили даже этого.

– Только сильный способен лишить себя всего, чтобы другие продолжили, – рядом с Андромедой появилась Константа, что проследовала за ними по пятам в самую пустоту, хоть и немного припозднилась. Она придержала Андромеду, чтобы та не упала, но, помимо этого, она должна была сделать еще кое-что, чтобы закрепить их хлипкую, но все же победу в битве с Пандорой.

Воспользовавшись растерянностью Пандоры, и тем фактом, что у нее осталась всего одна рука, Константа позволила себе вмазать ей по лицу столь размашистую, столь сильную пощечину, что Пандора улетела на много метров назад, позволяя Винтеру проскользнуть мимо нее, даже будучи израненным.

Хвататься за «Правосудие» было слишком поздно для Пандоры, – Винтер сорвал ножны с ее пояса и сам забрал его. Уже скоро, он стоял рядом с Андромедой, поддерживая ее со спины вместе со своим партнером. Андромеда, впрочем, уже успела потерять сознание, и, если ничего не сделать… она умрет.

Не говоря ни слова, Пандора вскочила на ноги, и с предплечья начала нарастать новая, стальная рука, сотканная в виде узоров, под стать ее золотистому доспеху. В ее уцелевший левой руке появился «Еретик», и совсем скоро Пандора будет готова нанести удар.

И судя по ее обезумевшим глазам, которые, кажется, не могли выбрать, кому первому оторвать голову, она не пощадит никого, ведь в этом больше нет необходимости. Ей не нужно сдерживаться, ведь Андромеда более не имеет никакой ценности. Разве что она может просто из вредности забрать ее с собой, и пытать до конца дней.

– Син, если ты слышишь меня, если ты все еще здесь… – обратился к кому-то Винтер, подняв руку вверх. – Забери нас из владений пустоты и верни домой!

Словно из ниоткуда, над их головами появился огромный дракон-циклоп, поглощенный пустотой, и он стремился никуда иначе, как к тем троим, что противостояли Пандоре. Возможно, она и могла бы сделать что-то Сину, если бы смогла предвидеть его появление… но сейчас, после всего, что случилось, Пандора лишь могла смотреть в замешательстве. В ее голове не было плана, как можно было бы раскромсать целого дракона над ее головой.

Крепко вжавшись в Андромеду, Винтер ухватился за пролетевшего над ними дракона и их унесло далеко-далеко, туда, где до них Пандора уже никак не могла достать. Пандора лишь наблюдала за тем, как смертные, оказавшиеся способны не только обвести ее вокруг пальца, но и побить, улетают в никуда, медленно исчезая на фоне целого ничего. Она не могла смириться с этим.

Сорвавшись, глаза Пандоры загорелись оттенками зла, и она, используя силу Еретика, пустила еще один снаряд, что отправился прямиком за драконом. Он был быстрее и мощнее всех тех, что она пускала до этого, и Пандора была готова ударить еще, если бы Константа не повалила ее на пол. Да, она осталась здесь, – все ради того, чтобы Винтер мог безопасно покинуть предел пустоты.

В последний момент, перед тем как снаряд достиг дракона, Винтер успел закрыть Андромеду от удара, погасив своим и без того истощенным телом всю силу удара. Но ему было рано сдаваться: он не мог позволить себе отдохнуть до тех пор, пока их не вытащат из пустоты. Он должен был крепко держаться.

И он держался, до самого конца. До тех пор, пока они не исчезли.

– Ты остаешься здесь, со мной, – пожирая ее своим презренным, холодным взглядом, заявила Константа, глядя на растерянное лицо Пандоры. – До тех пор, пока ты не сгниешь.

Ударив Константу ногами, Пандора отскочила назад, выпрямившись на месте. Ни ее оппонент, ни она сама не решалась продолжить бой. Они просто стояли друг напротив друга, и если Константа смотрела на нее, то Пандора… Пандора и сама не знала, на что смотрит. Ее взгляд был устремлен в пустоту, в место, где она в последний раз видела дракона, что унес Винтера и Андромеду прочь.

Пандора зашагала вперед, пройдя мимо Константы. Она подобрала с пола меч, что был в руках Андромеды мгновениями ранее, – «Милосердие». Этот меч все еще был омыт в ее крови, он все еще… пульсировал. Пульсировал от ненависти, что таилась внутри красного металла, что жаждал разрывать все магическое. Она сжала его в своих руках, так сильно, что тот покрылся трещинами… так просто, что могло показаться, будто он сделан из стекла, а не из металла.

– Я проиграла? – спросила она у пустоты. – Я… и впрямь проиграла?..

Пандора медленно развернулась, взглянув на Константу абсолютно безумным, потерянным взглядом. Это уже была не та Пандора, с которой они бились.

– Тебе не следовало оставаться со мной, создание пустоты.

Глава 44

Поражение. Слово, значение которого так хорошо знакомо Девятой, но, в то же самое время, от которого она так далека. Уже давно она никогда не проигрывала по-настоящему… не было ничего, перед чем бы она могла потерпеть это горькое чувство. Но то, что произошло сейчас, в руинах небесного города, иначе назвать было нельзя. Настоящее поражение.

Луна и Войд мертвы, Камелот неизвестно где, а Винтера и Андромеду похитила Пандора. Остался лишь подавленный Фауст, который, хоть и не подает виду, но явно не может найти себе места из-за того, что Андромеда исчезла. Никто из них не знал, что им следует делать дальше. Даже император, что ушел на поиски, до сих пор не вернулся.

Девятая и Фауст сидели вместе посреди руин храма: доспех Фауста уже успел покрыться инеем, а на лице Девятой, вероятно, скоро появится ледяная корка. В ее распоряжении была сама пустота, благодаря жертве Войда, но она не имела ни малейшего понятия, как можно ей распорядится. Сказать по правде, сейчас эта сила делала только хуже: ее тело было истощено, и, по-хорошему, ей сейчас требовался отдых, который она получить не могла, пока не доберется до безопасного места.

– Сколько времени уже прошло? – вдруг спросил Фауст, не двинувшись с места. – Час? Больше? Я… до сих пор не чувствую ничего. А должен.

– Что ты имеешь ввиду? – неуверенно спросила Девятая, не до конца понимая, о чем говорит Фауст.

– Мы связаны с Андромедой, без метафор. Наш магических потенциал разделен, и как бы далеко мы ни были, я всегда чувствую ее примерное местоположение… без этого, я бы в жизни не нашел ее в Тернии.

– Ясно, – ответила она, сделав паузу. – Время-пространство во владениях пустоты искажено, нет ничего удивительного в том, что ты… перестал чувствовать присутствие Андромеды. Я уверена, что скоро она вернется.

– Откуда ты вообще можешь знать, что она в пустоте?! – все же сорвался Фауст, подскочив на ноги. – Если это так, то отправь нас туда!

– Не ори на меня, Фауст… – спокойно ответила Девятая, все же повернув голову в его сторону. – В отличие от меня, у тебя еще есть надежда. Люди, которые мне были дороги… их уже точно не вернуть.

Да, даже в таком состоянии Фауст осознает, что Девятая потеряла намного больше, чем он, и все же она остается спокойной, несломленной. И хоть ничего хорошего на горизонте нет, он не должен поддаваться панике. Те эмоции, что Фауст хотел выплеснуть на Девятую, не помогут здесь никому. Ему уж точно.

– Если бы я могла, я бы давно отправилась за ними. Я почувствовала, что Винтер забрал их в пустоту, но… на этом все. Я ничего не понимаю в такой магии, и тот факт, что Войд отдал все мне… ну, это просто смешно.

– Прости, это было глупо… – вздохнув, согласился Фауст, сев обратно. – Ты была бы первой, кто отправился бы за Винтером, если бы была такая возможность. Я… я просто не знаю, что могу сделать прямо сейчас…

– Ничего, – честно ответила Девятая. – Мы… ничего не можем сделать.

Поднявшись на ноги, Девятая медленно подошла к Фаусту, и, положив руки на его голову, без спроса сняла шлем, отбросив его в сторону. Фауст поднял взгляд и посмотрел на нее такими пустыми глазами, что она тут же вспомнила взгляд ослепшей Луны. Ни единой эмоции в отражении его глаз: Фауст был чуть ли не полностью разбит. Этот взгляд… напоминал ее собственный много лет назад.

– Но это не значит, что мы не сможем ничего сделать вечно, – двинувшись вперед, Девятая надела шлем обратно и приобняла Фауста, прислонив его к себе. – Собравшись с силами, я уверена, ты сможешь найти Андромеду… точно так же, как я смогу найти Винтера, если позволю себе перевести дыхание.

– Думаешь, что попала в своеобразную временную петлю, да? – вдруг спросил у нее Фауст, проговорив это чуть ли не шепотом. – Все, кто тебе был дорог… погибли. Без причины, без результата… так было и до.

– Да… – признала Девятая, нервно усмехнувшись и замерев на месте, осознавая, что Фауст понимает ее даже лучше, чем она могла представить. – Все мертвы, опять… и я, несмотря ни на что… все еще жива.

Гул ветра заглох, снег прекратил идти. Фауст и Девятая остались в полупустом, белом пространстве, в котором лишь руины напоминали о том, что они находятся в реальности, а не в искусственном измерении.

Стоило бы порадоваться, что погода, наконец, дала заднюю, но оставалось неприятное, даже противное ощущение того, что что-то не так. Что-то во всем этом было… ненастоящее, неправильное… и это беспокоило их даже больше, чем тот факт, что кроме них никого не осталось.

По крайней мере, до этого момента.

Они услышали приглушенные шаги, а также лязг доспехов, что так хорошо дополнял их. С каждой секундой, звук становился все ближе, до тех пор, пока, наконец, источник звука не оказался достаточно близко.

Всего в десятке метров от них стояла никто иной, как Пандора… с отсеченной до самого предплечья правой рукой, из которой торчал странный, золотистый металл, – то, что некогда было протезом, но было уничтожено многочисленными ударами. В оставшейся руке она удерживала ранее невиданный ими меч из черного металла, что был насквозь пропитан кровавыми жилами. Меч в ее руках… он казался живым организмом. А рваная ткань, что свисала с его лезвия, словно была когда-то его одеждой. Защитой.

Ее доспех был от и до залит кровью, что застыла то ли от холода, то ли от чего-то еще. На фоне снега, ее золотистые волосы словно увяли, потеряли свой яркий оттенок, напоминая своим видом больше серебро, нежели золото… даже ее лицо не выглядело таким живым, каким оно было ранее.

Лишь ее глаза горели так же ярко, и даже больше. Но огонь этот был отнюдь не золотистым.

– Я не чувствую боли… – вдруг сказала она, пересекаясь взглядом как с Девятой, так и с Фаустом. – А кровь в жилах застыла, если она там вообще осталась.

На месте отсеченной руки, перекрытой разрушенным протезом, появилась новая, полая конечность, сотканная из металла доспеха в виде хаотичного линейного узора. Как им и показалось с первого раза, та часть, что была разрушена… это и был так называемый своеобразный протез, сотканный из магии. Несмотря на свой внешний вид, она явно не оставалась бессильной.

– Или же… вы так и не смогли сделать из меня смертную, Фауст.

Собравшись с последними силами, Девятая оставила Фауста позади и зашагала вперед, навстречу к Пандоре, чтобы покончить с ней раз и навсегда. Та, в свою очередь, не растерялась, указав мечом прямо на нее.

Вопреки своей смелости, Девятая остановилась, потому что узнавала меч. Ей приходилось видеть его в действии, ведь, в отличие от «Правосудия», это был тот самый меч, которым и орудовала та Пандора, которую она знала. И то, что она видела своими глазами ранее… вызывало опасения.

– Один шаг вперед, и я позабочусь о том, чтобы ты оценила все прелести смертного бытия, Девятка.

В одно мгновение, Пандора, по своей манере речи, перестала быть похожей на саму себя. В ее голосе исчез привкус лжи, избавившись от ложной снисходительности, которая так и пестрила из нее ранее. Осталась лишь раздраженность, даже не ненависть, которую она, в самом деле, должна была испытывать, после всех случившихся неудач.

– Ты не испугаешь меня своей зубочисткой, – нахмурившись, сказала Девятая.

Завидев, что Фауст так же собирается подключиться, Девятая отгородила себя рукой, намекая, чтобы тот не подходил к ней ни на метр ближе.

– Я стою над пропастью, но тебе незачем это делать, – обращаясь к Фаусту, предупредила Девятая. – Я видела, на что способен этот меч, и желаю, чтобы тебе самому никогда не пришлось увидеть его в действии.

Фауст остановился, и Пандора, завидев это, ухмыльнулась.

– Мудрое решение, Эмбер. Но тебе незачем бояться моего меча, в отличие от Девятой.

– И что это должно значит? – вернувшись к Пандоре, раздраженно спросила Девятая.

– Развернись и уходи, да живи спокойно то, что тебе отведено… наслаждайся прелестями жизни смертного существа. Твое присутствие больше не может ни на что повлиять, а значит, ты мне больше не нужна.

– Что, устала лгать, и решилась говорить все напрямую в лоб?

– Да, – честно ответила Пандора. – Больше нет времени на ложь.

Подбросив меч, Пандора сменила положение, перехватив его новообразованной рукой. Пандора разрезала воздух одним резким взмахом, и хоть изначально казалось, что ничего не произошло, совсем скоро на одежде Девятой появился длинный разрез, из которого хлынула кровь. Девятая нашла в себе сил остаться на ногах, и даже более того, – она нашла сил пойти вперед.

Ее уверенность, впрочем, резко поубавилась, когда по всему ее телу появилась целая дюжина порезов, зашедшая достаточно глубоко, чтобы она остановилась.

Рухнув на колено, Девятая наблюдала, как с ее тела, словно с облака, дождем капает кровь, и прекращаться она не собиралась. По крайней мере, мороз был к ней достаточно милосердным, чтобы хоть немного замедлить ее кровообращение в столь ужасающий ситуации.

Пандора оказалась абсолютно беспощадной. Видимо, у нее и впрямь больше нет времени на разговоры и манипуляции другими людьми.

– Хватит, – закрыв собой Девятую, попросил Фауст. – Просто скажи нам, где Андромеда и Винтер, и уходи с миром. Не нужно никого убивать.

– Используй новоприобретенную возможность манипулировать пустотой и спаси себя, – проигнорировав слова Фауста, попросила ее Пандора. – Сделай это, и я клянусь, что не трону Фауста. Сохраню ему жизнь.

– Да за кого ты меня принимаешь?.. – из последних сил встав на ноги, спросила Девятая. – Я никуда не…

– Сделай, как она просит, – сдав назад, попросил ее Фауст, положив той руку на плечо. – Ты сейчас не боец. Подлатай себя и возвращайся.

Давно она не чувствовала такой нежности к своей персоне, позабыв о том, что сейчас она, вообще-то, вполне себе может умереть.

– Она убьет тебя, – без доли сомнений констатировала Девятая, с примесью животного ужаса в голосе.

– Убью вас обоих, если ты останешься, – поправила ее Пандора. – Я здесь ради Фауста, и лишь от тебя зависит, каким образом я достигну цели.

Выбор у Девятой был невелик, особенно учитывая, что сейчас она и впрямь не боец. Впервые за долгое время она пожалела, что она более не прикована к проклятью бессмертия, ведь сейчас оно пришлось бы очень кстати. Теперь, помимо сломленного духа, у нее еще и сломлено тело.

Но она не могла позволить себе отступить. Отступив сейчас, она выживет, но ее честь будет задета так сильно, что не будет никакого смысла жить.

Такой она человек.

Выйдя вперед, несмотря на боль, Девятая сняла многозарядный пистолет с пояса и разрядила всю обойму в сторону Пандоры. Не все пули попали в цель, но часть из них точно, о чем свидетельствовали свежие отверстия в доспехе Пандоры.

– Я уже говорила это, хоть и не тебе, но… – Пандора невозмутима взмахнула мечом, разрезав воздух перед собой. – Надо было заряжать магические пули. Магические пули… приносят мне значительную боль.

Как оказалась, разрезала она не только воздух, но и Девятую перед собой: ее конечности остались на месте, но вдоль тела, от бока до самого плеча появился глубокий порез, который вынудил ее сдать назад. Но несмотря ни на что, Девятая оставалась стоять на ногах, и даже потянулась к поясу, чтобы зарядить новую обойму в оружие и нанести удар.

К счастью или сожалению, тело Девятой отказало быстрее, чем она смогла это сделать: она выронила пистолет и рухнула на землю, не имея более контроля над собственными конечностями.

Фауст поспешил к Девятой на помощь, но с помощью очередного взмаха меча Пандора отделила Фауста и Девятую магической волной, прямо намекая ему, что она не позволит ему подойти к ней до тех пор, пока они не закончат.

– В тебе нет ни капли человечности?.. – спросил Фауст, презренно глядя на нее.

– Есть, но она не для вас. По крайней мере, точно не для такой, как она. Посмотри на нее… дышит, как подстреленный олень. Забавно.

Слова Пандоры были жестоки, но правдивы: Девятая дышала так прерывисто, так громко, что не оставалось никаких сомнений в том, что она сейчас умрет.

Пространство вокруг умирающей Девятой исказилось, и спустя мгновения ее тело исчезло, оставляя за собой лишь небольшую лужу крови. На последнем издыхании, Девятая все же позволила себе сбежать.

– Представляешь, как сильно она будет корить себя за этот поступок? – усмехнулась Пандора, глядя на место, где лежала Девятая. – Сбежала в очередной раз… в самый важный момент. Бросила друга одного.

– Друга? – Фауст рассмеялся Пандоре в лицо. – Ты ничего не знаешь, если называешь меня ее другом.

– Это ты ничего не знаешь, Фауст Эмбер, а я знаю все, даже то, что более недоступно взорву судьбы: то, что уже никогда не произойдет. Она потеряла работу, гарнизон, Лулу, Луну, Винтера… а теперь еще и тебя. Быть может, она предпочтет прикончить себя, когда поймет, что она…

– Достаточно! – разозлился Фауст, топнув ногой перед собой. – Меня сейчас вырвет от твоих сладких речей. Ты ничего не знаешь о будущем, зато прекрасно знаешь кое-что другое: где Винтер? Где Андромеда?!

– Ты и сам уже знаешь ответ на этот вопрос, не правда ли? – спокойно ответила Пандора, опустив меч. – Знаешь, потому что я стою перед тобой.

Нахмурившись, Фауст, наконец, кинулся на Пандору, атаковав ее «Разрубателем». Пилы на лезвие меча пришли в действие, и, наконец, их клинки столкнулись: он надеялся если не уничтожить ее меч, то хотя бы повредить его.

Но, совсем скоро, случилось нечто, что Фауст не только не предвидел, но в принципе не мог вообразить в своей голове как возможный исход: его меч треснул, и тут же сломался пополам, как какая-то дешевка. Меч Пандоры просто уничтожил его, продемонстрировав, насколько велика разница между ними.

– Жалко, – сказала Пандора, глядя на останки меча. – Это был хороший меч, и использовал ты его на благое дело. Но я не чудовище, а значит, и сразить «Разрубателем» ты меня не мог. И что же теперь, Фауст Эмбер?

Этот меч служил Фаусту верой и правдой, да и не только Фаусту, на протяжении многих лет, и уж чего он не ожидал, так это его уничтожения. Такой исход и впрямь застал его врасплох, но он не мог прямо сейчас позволить себе пребывать в состоянии шока ни минуты. Горевать о мече можно и позже.

– Думаешь, у меня больше ничего нет? Думаешь, не смогу дать отпор?

Пандора еле заметно ухмыльнулась, сделав шаг вперед.

– Сможешь, ведь у тебя все еще есть сила Астрала. Используй ее.

Пандора поставила это как факт: Фауст должен использовать силу Астрала, и все, что он в итоге сделает, пойдет ей лишь на пользу, позволив достигнуть цели. И ведь и вправду… Пандора желает исполнения своего желания чрез астральное пространство, и Фауст, так или иначе, может помочь ей с этим, но в голове Фауста оставался вопрос, который не давал ему покоя с самого начала их боя.

Почему он, если есть Андромеда? Пандора забрала и Винтера, и Андромеду, ту самую Андромеду, ради которой она и строила все эти планы… ту самую, ради воплощения силы которой погибло так много людей. Так почему Пандора сейчас стоит перед Фаустом? Быть может, Андромеде и Винтеру удалось улизнуть, а Пандора пошла по легкому пути? Или… произошло нечто более ужасное? То, что Фауст знает заранее, но просто отказывается принимать как факт в своем сознании?

– Почему ты считаешь, что я знаю ответ на свой же вопрос? – вдруг спросил Фауст.

Но Фауст лишь оттягивал неизбежное. Он и впрямь знал ответ, просто ему хотелось услышать подтверждение. Подтверждение, в которое он не сможет поверить. Ведь если он поверит, то его разорвет изнутри, и то, что остается, уже не сможет называть себя Фаустом.

Какое-либо подобие ухмылки ушло с лица Пандоры, и она остановилась. Ее взгляд резко помрачнел, да и, сказать по правде, даже такая как она не смогла смотреть Фаусту в глаза. То, что она собиралась сказать… изменит все.

И даже больше.

– Винтер мертв, – холодно сказала Пандора. – Так же, как мертва Андромеда.

Фауст почувствовал мощный выброс адреналина, стоило ему только услышать эти слова. Время для него не остановилось, но сильно замедлилось, и за этим… он почувствовал жар. Он громко рассмеялся в лицо Пандоры, так, как не смеялся никогда в своей жизни. Пандора не рассказывала никакой шутки, но реакция его была такова, будто он и впрямь не слышал ничего смешнее в своей жизни. Пандоре же… было не так смешно. Ей в принципе не было смешно.

Если присмотреться к ней, то на ее лице, в ее глазах, можно было заметить явное… сожаление. Жалость, которая не нужна сейчас никому, даже ей самой, и все же она была.

– Я в жизни не поверю, что ты убила Андромеду! – продолжая смеяться ей в лицо, ответил Фауст. – Ты бы не позволила себе сделать это, даже если бы она сама стала угрозой для твоей жизни. Она – твоя цель.

– Я убила Винтера, но не Андромеду… – опустив голову, спокойно ответила Пандора. – Андромеда, она… убила себя сама. Своей рукой.

– Она бы никогда так не поступила, – глаза Фауста запылали от злости, от того, какую наглую, по его мнению, ложь пыталась сказать Пандора прямо в его лицо. – Андромеда никогда бы не оставила меня. Не оставила всех тех, кто ждут ее дома.

– Она посчитала, что ее жизнь – малая плата за то, что мир будет спасен от моих амбиций. Даже зная, что ты и все ее близкие… будут сломлены.

– Докажи это, или я размажу тебя на месте. Не пощажу.

Запустив руку на пояс за спиной, Пандора вытащила… «Милосердие». Маленький меч Андромеды, залитый кровью. Пандора метнула его на землю, и Фауст, сделав несколько шагов вперед, подобрал его с земли, внимательно осматривая.

– Это ничего не значит, – отмахнулся он. – Это может быть чья угодно кровь.

– Чья же, Фауст?.. – тихо спросила Пандора, сама, в каком-то смысле, не желая это продолжать. – Думаешь, она ударила Винтера? Под голубым покровом скрывается красный металл, чудовищное нечто, что отнимает у людей возможность творить магию… и я, как видишь, все еще творю.

Фауст замер, уставившись взглядом в меч в его руках. Да, это был точно меч Андромеды, он мог узнать его из тысячи, ведь так часто ухаживал за ним. Каждая царапинка на нем, каждый скол… он помнил почти их все. И кровь, что все еще была на холодном лезвии меча… не принадлежала чудовищу.

Ее запах, ее вид… эта кровь была знакома ему. И, что самое ужасное, глядя на нее… он чувствовал связь. Ту самую связь, которую он чувствует к Андромеде. Магический ритуал, коалесценцию, что некогда связала их жизни и магический потенциал.

– Перестань отрицать очевидное, и взгляни правде в глаза, Фауст.

Громкий, нарастающий шум застыл в ушах Фауста. Он пошатнулся на месте, мир в его глазах замерцал… прекрасный голубой медленно перерос в тоскливый серый, давая ясно ему понять, что он перестал видеть цвета.

Потерянные цвета тут же вернулись, но в виде ужасной ряби, которая напоминала ему моменты, когда он ударялся головой. Шум и рябь бесконечно долго усиливались, и совсем скоро его дыхание сбилось: в легкие перестал поступать воздух, а в сердце появилась продолжительная, колкая боль, несравнимая с тем, что он ощутил минутой ранее.

Пандора сама спровоцировала это, но даже ей было не по себе наблюдать за тем, как Фауст рассыпается на ее глазах. Он еще раз пошатнулся назад, выронив меч на землю; погребая его под снегом руин небесного города.

Скинув шлем, Фауст схватился за голову. Наконец, из его глаз полились слезы: он даже не понимал этого, но из него полилось столько слез, сколько не лилось из него за всю жизнь. Он не мог сдержаться, ведь прямо сейчас, в его сознании просто не было такого механизма. Он не знал, что ему делать. Еще немного, и…

Вдруг, все прекратилось.

Он обрел ясность ума.

– Ты пришла, чтобы использовать меня вместо Андромеды, не так ли?

Его голос был подозрительно спокойным для человека, который был в шаге от того, чтобы потерять рассудок.

Пандора ничего не ответила. Даже не встретилась с ним взглядом.

Фауст сделал шаг вперед, подойдя к месту, где он бросил шлем. Нагнувшись, он подобрал его, выставив перед собой. Шлем выглядел достаточно потрепанным, но учитывая, через что им пришлось пройти, это не было удивительным. Сказать по правде, его сейчас волновал лишь подтекст: этот шлем подарил ему отец Андромеды, как и остальной доспех. Подобно уничтоженному «Разрубателю», он – его дорогой подарок. Но сейчас, как бы грустно это ни было, он не имел значения. Меньше всего в жизни, ему бы теперь хотелось встретиться с отцом Андромеды. Он не сможет сказать ему.

– Андромеда подарила мне смысл жизни своим присутствием. Лишь благодаря ей, я смог испытать настоящее счастье, и теперь, когда ее нет, мир для меня теряет какой-либо смысл. Я не хочу искать что-то новое.

– Получив силу Астрала, я смогу все исправить, Фауст, – заверила его Пандора. – Я знаю, это больно, но все это ради лучшего будущего.

– Нет, ты не знаешь, – спокойно ответил Фауст, выбросив свой шлем в сторону. – Никто из вас не знает, что я чувствую. И никто никогда не знал.

Руки Фауста изменились: сталь его доспеха неестественно выгнулась, как живой организм. И без того острые перчатки Фауста превратились в настоящие когти, подобные тем, что находятся на лапах у хищных существ.

– Но ты узнаешь. Скоро.

Закрыв свое лицо руками, Фауст медленно провел ладонями вниз, буквально сдирая со своего лица кожу когтями перчаток. Боль, которую он ощущал, была весомой и чрезвычайно реальной, но в данный момент она казалась ему абсолютно незначительной.

Вопреки всему, за кожей не было человеческой плоти, а лишь густая, беспросветно темная дымка. Концентрация магической энергии, заменяющая собой его естество как человеческой особи: то, во что он превращался, определенно не подходило под значение человека.

– Не будет никакого лучшего будущего. Я не позволю ему случиться.

Глаза Фауста вновь стали целыми, но у него не было ни радужки, ни зрачков: лишь сплошная чернота, на фоне все так же горящего красного.

Пандора испугалась его взгляда. Если ей и доводилось видеть что-то подобное, то она забыла это очень давно. Даже взгляды самых зловещих демонов были не такими ужасающими, каким был взгляд Фауста сейчас.

Пандора схватилась за меч двумя руками и вжалась ногами в землю. Она была готова принять удар, какой бы он ни был. По крайней мере, она так считала.