Текст книги "Черная река"

Автор книги: Джон Твелв Хоукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

27

Двое наемников принесли из вертолета портативный электрогенератор, к которому подключили натриевую лампу. Майкл посмотрел на небо – звезды напоминали крохотные осколки льда. Сильно похолодало. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара.

Ни Габриеля, ни отца на острове не оказалось, но Майкл не спешил расстраиваться. Он еще надеялся найти на компьютере какие-нибудь сведения или документы, которые наведут на цель. Миссис Брюстер обязательно доложат, что Майкл задействовал гибридов и настоял на агрессивном обыске монастырских хижин. А людей, умеющих командовать, Братство ценит.

Сев на камень, Майкл стал наблюдать, как Бун раздает приказы. Когда стало ясно, что засевший в кладовой человек нейтрализован, один из наемников взялся за топор. Он прорубил в тяжелой двери отверстие два фута диаметром, после чего Бун велел остановиться. Словно любопытный пес, в дыру просунул морду бабуин – тогда Бун выстрелил. Оставшиеся гибриды завопили – поняли, что им грозит опасность и забились в дальний угол.

Наемник с топором снова взялся за дело и окончательно разнес дверь. В хижину вошли его товарищи с дробовиками. Послышались крики животных, но их тут же заглушили выстрелы.

Один из Буновых наемников затопил печь, вскипятил чайник и заварил для всех чай. Ожидая доклада, Майкл грел замерзшие руки о горячую чашку. Через десять минут из кладовой вышел Бун. Глава службы безопасности Братства двигался легко и уверенно, улыбался. Приняв чашку чая, он направился к Майклу.

– Арлекин мертва? – спросил Майкл.

– Майя? Нет, ее здесь не было. В хижине заперлась девушка из Лос-Анджелеса, Виктори-Фром-Син Фрейзер. – Бун хихикнул. – Всегда считал это имя забавным.

– Она была в доме одна?

– О, там есть подвал, а в подвале спрятался еще кое-кто. – Бун выдержал паузу, забавляясь нетерпением Майкла. – Мы нашли вашего отца. То есть… тело вашего отца.

Выхватив у одного из наемников фонарик, Майкл поспешил за Буном в кладовую. Все было в крови; на полу, укрытые полиэтиленовой пленкой, лежали мертвые гибриды; рядом – Виктория Фрейзер, из-под пленки выглядывали только стертые подошвы ботинок.

По лестнице Майкл с Буном спустились в подвал, прошли в боковую комнату, где на каменной плите лежал отец. Увидев наполовину прикрытое простыней тело, Майкл вдруг вспомнил детство. В памяти всплыли картинки: отец за работой в саду, отец ведет побитый семейный пикап, отец точит нож перед Рождеством, чтобы разделать индейку; припомнился один из зимних дней, когда Мэтью колол дрова: снег в его длинных каштановых волосах, лезвие занесенного топора… Детство ушло безвозвратно, однако воспоминания сохранились. Сохранилась и их власть над Майклом.

Майкла это бесило.

– Он жив, – сказал Бун. – Я прослушал грудную клетку стетоскопом: сердце бьется. Так выглядите вы, Странники, когда переходите в другой мир.

Нагловатая ухмылочка и вкрадчивый тон Буна действовали Майклу на нервы.

– Ладно, – сказал он, – отца мы нашли. Забираем его.

– Чего ради?

– Мне не нужна причина. А вам бы я посоветовал: если дорожите работой, извольте проявлять уважение к представителю исполнительного комитета. Теперь идите наверх. Оставьте меня.

Поджав губы, Бун кивнул и вышел. Наверху наемники двигали ящики.

Подсвечивая себе фонариком, Майкл принялся рассматривать лицо отца. Когда он рос в Южной Дакоте, то только и слышал, Габриель-де пошел в Мэтью. Сейчас старший Корриган был сед, лицо избороздили глубокие морщины, однако сходство сразу бросалось в глаза. Не пустышка ли сведения, собранные компьютером Табулы? Побывал ли здесь Габриель? Видел ли тело?

– Ты слышишь меня? – обратился Майкл к отцу. – Ты… меня… слышишь?

Нет ответа.

Майкл коснулся шеи отца, надавил, нащупал пульс. Может, отбросить фонарик, освободить левую руку, и… обеими руками взять Мэтью за горло, сдавить? Да, сдавить. Никто не помешает – никто в этом мире не встанет на пути у Майкла. Никто не осудит. А миссис Брюстер только получит лишнее подтверждение его верности.

Отложив фонарик на выступ в стене, Майкл наклонился к телу отца. Выдохнул, а вдохнуть забыл – никогда еще настоящий момент так его не захватывал. «Ну давай, – прошептал внутренний голос. – Пятнадцать лет назад он ушел от тебя. Пусть теперь уйдет навсегда».

Майкл приподнял отцовское веко – на него смотрел безжизненный зрачок голубого глаза, будто Мэтью в самом деле умер. Так не пойдет, ведь сын мечтал встретить отца в одном из миров – не важно в каком – и выбить признание, что он бросил семью, предал их. Убив Мэтью сейчас, уничтожив пустую оболочку, удовлетворения не получить.

Майкл вдруг вспомнил, как однажды, еще в Южной Дакоте, подрался на школьном дворе. Ударил противника, повалил наземь, и тот, скорчившись, закрыл лицо руками. Только этого было мало. Майкл хотел другого – он жаждал полной победы: чтобы враг сдался, чтобы боялся.

Взяв фонарик, Майкл вернулся в забрызганную кровью кухню, где ждали Бун и двое наемников.

– Грузите тело в вертолет, – велел Майкл. – Забираем его.

28

Дождавшись, пока Габриель спустится обратно на крышу, волки схватили его, заломив руки за спину, скрутили запястья проволокой, а глаза завязали драной тряпкой. Как только Странник стал совсем беззащитен, один из волков ударил его в горло. Габриель упал на крытую рубероидом крышу и попытался собраться в «поплавок». Но его начали пинать в грудь и живот, а он, слепой, только отчаянно хватал ртом воздух.

В основание спины ударили дубинкой, и каждая частичка тела отозвалась болью. Потом кто-то сказал: «В школу его». Странника рывком поставили на ноги, повели назад в дом, затем вниз по мраморной лестнице и – на улицу. Габриель шел, спотыкаясь об осколки мостовой и раскрошенную кладку. По пути пытался запомнить дорогу: поворот налево, направо, остановились… Боль мешала думать.

Наконец его привели к другой лестнице, поднялись. Втолкнули в комнату с гладким плиточным полом, надели на шею цепь. Габриель оказался прикован к полу.

Все болело. Руки и лицо покрывала запекшаяся кровь. В голове крутились образы разрушенного моста, черной реки и газового пламени меж руин. Наконец Габриель провалился в тяжелый сон. Он проснулся, услышав, как открылась дверь. Повязку сдернули с глаз – перед Странником стояли двое: блондин с косичками и чернокожий в халате.

– Ты отсюда не выйдешь, – пообещал блондин. – И жизни тебе не будет, пока мы не дадим.

Волки стали снимать с него кандалы.

Габриель тем временем огляделся и увидел учительский стол под старинной классной доской. На стене висели картонные карточки с буквами алфавита (некоторые из них болтались вверх ногами на одной-единственной булавке).

– Пойдешь с нами, – сказал темнокожий. – Тебя хочет видеть комиссар.

Взяв Габриеля под руки, двое волков вывели его в коридор. Здание было трехэтажное, с кирпичными стенами и окнами, закрытыми ставнями. На каком-то этапе войны волки превратили школу в крепость, где жили, прятали припасы и пытали пленников. Но кто такой этот комиссар? Наверное, он крупнее, сильнее и злее тех людей, что расхаживают по коридору с дубинками и ножами на поясе.

Свернув за угол, они миновали несколько дверей, потом вошли в бывший актовый зал, где сохранились сцена и сиденья амфитеатром. Через сцену проходила изогнутая на конце металлическая труба-факел. У дальней стены на двух скамьях, будто просители, пришедшие к королю, сидели волки.

В центре сцены стоял стол, заваленный конвертами из желтой бумаги и черными гроссбухами. За столом сидел мужчина в синем деловом костюме, белой сорочке и красном галстуке-бабочке. Он был худ, лыс, а лицо его излучало самодовольство. Уже издалека Габриель увидел, почувствовал, что этот человек знает назубок все законы и правила, которые готов любым путем укрепить; ни о каких переговорах или уступках речи быть не могло – для него все виновны и должны быть наказаны.

Дойдя до середины прохода между рядами сидений, волки с Габриелем остановились. Комиссар разговаривал с крупным мужчиной, принесшим запачканную кровью сумку из джута. Один из помощников комиссара, покопавшись в сумке, пересчитал предметы и шепотом сообщил о результатах начальнику.

– Очень хорошо, – важно ответил тот сильным голосом. – Паек ты заработал.

Комиссар сделал запись в гроссбухе. Тем временем волки нагло, игнорируя остальных посетителей, подвели Габриеля к сцене, заставили подняться на нее и там усадили на деревянный стул. Комиссар, закрыв книгу, изволил взглянуть, что за новая беда свалилась на его голову.

– Та-ак, это тот самый пришелец? Мне сообщили, что тебя зовут Габриелем. Это верно?

Габриель молчал. Блондин ткнул его в спину дубинкой.

– Да, верно. А вы кто?

– Мои предшественники любили пышные и бессмысленные титулы вроде верховного главнокомандующего или главы города. Один даже назначил себя пожизненным президентом. Но жизнь его, как ни странно, длилась после этого пять дней. Поразмыслив, я выбрал титул поскромнее – комиссар патрулей этого сектора данного города.

Габриель кивнул, но ничего не ответил. За спиной шипел газовый факел.

– Гости извне появлялись и раньше, однако ты – первый, с кем я познакомился. Ну, рассказывай, кто ты и как проник сюда?

– Как и все здесь, – просто ответил Габриель. – Проснулся, открыл глаза и… я возле реки на берегу.

– Не верю. – Комиссар патрулей встал из-за стола – за поясом у него Габриель увидел револьвер. Стоило начальнику щелкнуть пальцами, как помощник принес второй стул, поставив его рядом с Габриелем. Сев ближе к Страннику, комиссар наклонился и прошептал: – Говорят, что в конце концов останется группа избранных, которых спасет божественная сила. В моих интересах эти слухи поддерживать. Но я верю, что мы будем убивать друг друга снова и снова, снова и снова – до конца дней. А это значит, что я здесь – навсегда. Или пока не найду способ отсюда выбраться.

– Есть еще города кроме этого?

– Разумеется, нет. Пока небо не потемнело, вниз по реке были видны другие острова, но, думаю, там свой ад для людей из других культур и исторических эпох. Однако в одном острова едины: они суть места, где люди обречены страдать вечно.

– Позвольте обследовать остров, и я поищу выход.

– О, ты поищешь, я знаю. – Встав со стула, комиссар снова щелкнул пальцами. – Особое кресло сюда, будьте добры.

Один из помощников выбежал и вернулся, катя перед собой старинное кресло-каталку из гнутого дерева; сиденье было из ивовых прутьев, а колеса имели резиновые покрышки. Сняв с Габриеля наручники, волки усадили его в кресло, привязав за запястья и лодыжки к раме нейлоновым шнурком и проводами. Комиссар наблюдал за этим, время от времени говоря, чтобы добавили узлов.

– Вы же здесь главный, – сказал Габриель. – Почему не остановите убийства?

– Я не могу избавить людей от гнева и ненависти. Могу только направлять эти чувства в нужное русло. Я уцелел, потому что умею определять врагов – дегенерирующие формы жизни, которые должны быть истреблены. Сейчас, например, мы охотимся на тараканов, которые прячутся в темноте.

Комиссар спустился со сцены. За ним, толкая кресло-каталку с Габриелем, шел блондин. Снова они прошли по школьному коридору на первом этаже. Волки, завидев комиссара, опускали головы. Если комиссару случалось увидеть малейший намек на неповиновение, объект недовольства немедленно становился врагом.

В конце коридора, у задней двери комиссар достал из кармана ключ и отпер замок.

– Жди здесь, – велел он блондину, а сам покатил кресло с Габриелем дальше – в большую комнату, где рядами были выстроены зеленые металлические шкафы для документов. Часть ящиков отсутствовала, а их содержимое валялось на полу. Глянув на бумаги, Габриель понял, что это – контрольные работы, тесты с оценками и учительскими пометками. Некоторые из бумаг темнели от крови.

– В этих шкафах – школьные документы. На острове детей нет, но в первое утро здесь была самая настоящая школа. Мы нашли мел, бумагу, карандаши, ручки и консервы в столовой – мелкие детали, чтобы повысить уровень жестокости. Мы разрушили не какой-то там воображаемый город, нет. Мы разрушили реальное место со всеми мелочами вроде светофоров, кафе…

– Вы за этим привезли меня сюда?

Комиссар толкал кресло дальше мимо шкафов. Из стены торчали две трубы-факела, но света не хватало, в комнате было темно.

– Я не случайно выбрал своей штаб-квартирой школу. Все истории о пришельцах связаны с этой комнатой. Есть в ней что-то особенное. Пока не знаю, что именно, но есть.

Они достигли центральной рабочей области, куда были свалены столы, подносы и металлические стулья. Пошевелиться Габриель не мог, но головой вертеть получалось. Он оглядывался по сторонам, ища кусочек бесконечной темноты – выход, через который можно будет вернуться в Четвертое измерение.

– Если пришельцы как-то проникают сюда, должен быть и выход. Где он, Габриель? Скажи, ты обязан.

– Не знаю.

– Ответ не принимается. Послушай внимательно: на данном этапе ты – либо моя единственная возможность выбраться отсюда, либо угроза моей жизни. И, знаешь, так получается, что у меня нет ни времени, ни желания гадать, который из вариантов приемлем. – Достав из-за пояса револьвер, комиссар приставил дуло к голове Габриеля. – В барабане три патрона. Наверное, последние три патрона на всем этом проклятом острове. Не хотелось бы потратить один на то, чтобы тебя застрелить.

29

Купленный в Нью-Йорке револьвер Майя не выбросила, все таскала с собой, а потому нечего было и думать возвращаться в Лондон самолетом. Арлекин добиралась из Ирландии сначала на сельском автобусе, потом на пароме и наконец – поездом. Посреди ночи она прибыла на вокзал Виктория, толком не зная, куда идти. Габриель обмолвился, будто собирается найти Свободных бегунов. Значит, Винный дом. Хоть бы Джаггер и его друзья подсказали, где искать Странника.

Она перешла по мосту через Темзу и направилась вверх по Лэнгли-лейн к Боннингтон-сквер. В этот поздний час на улицах было пусто. Только в окнах, в темноте комнат, виднелось мерцание телеэкранов. Майя прошла мимо обновленных домов с террасами, мимо краснокирпичной школы, построенной в викторианскую эпоху и позднее переделанной в многоквартирный дом для состоятельных. В таком соседстве Винный дом смотрелся, словно старик в окружении богато одетых банкиров и адвокатов.

У шестифутовой каменной стены, окружающей сад Винного дома, Майя ощутила резкий запах, будто жгли мусор. Арлекин выглянула из-за угла дома. Никого – ни на тротуаре, ни в парке на скамейках. Однако на окраине квартала стоял припаркованный фургон для доставки цветов. В машине сидел человек. Вряд ли кто-то здесь заказал доставку дюжины алых роз.

Не найдя входа в сад с Лэнгли-лейн, Майя подпрыгнула, ухватилась за край стены и перемахнула через нее. Сильнее запахло гарью, но самого огня видно не было. Свет давали только уличный фонарь да молодая луна на западе ночного неба. Как можно тише и быстрее Майя пробралась по дорожке к задней двери дома и вскрыла отмычкой замок.

Наружу вырвался дым, окутав Майю, словно поток зловонной серой воды. Кашляя и размахивая руками, Арлекин отшатнулась. В огне балки и половые доски Винного дома, построенного в восемнадцатом веке, издавали такой запах, будто загорелась угольная шахта.

Но где же сами бегуны? Скрылись? Лежат мертвые в доме?

Майя по-пластунски заползла в коридор. Дверь налево вела в пустую кухню, дверь направо – в спальню, где во тьме светилась единственная лампочка.

Посреди комнаты лежал человек – торсом на матраце, ногами на полу, – будто устал так, что не осилил путь до кровати. Майя взвалила его на себя, вынесла в коридор, оттуда – в сад. Ее душил кашель, глаза слезились. Уложив спасенного – это был Джаггер – на землю, Майя сильно ударила его по лицу. Распахнув глаза, бегун закашлялся.

– Слушай сюда! – велела Майя. – В доме кто-нибудь еще есть?

– Роланд, Себастьян… – Джаггер снова закашлялся.

– Что с ними? Убиты?

– Приехал фургон, в нем – двое… с пистолетами. Положили нас на пол, вкололи чего-то…

Подбежав к дому, Майя набрала в легкие воздуха, нырнула в задымленный коридор и доползла до узкой лестницы. Легкие горели, но разум оставался ясен: Табула не решилась убить Свободных бегунов при помощи ножей или пистолетов – это привлекло бы внимание. Накачав бегунов чем-то, наемники подожгли дом. Теперь наблюдают из фургона за входной дверью и входом в сад, следя, чтобы никто не сбежал. Утром пожарные найдут пепелище и то, что осталось от трупов. Муниципальный совет продаст землю перекупщику, а лондонские газеты поместят на последних страницах коротенькую заметку, вроде: «Трое сквоттеров погибли при пожаре».

Себастьян отыскался в спальне наверху. Арлекин и его вынесла в сад.

Когда она вернулась к дому в третий раз, в гостиной уже горели доски пола. Пламя лизало стулья, стены, подбиралось к перилам. На самом верху лестницы клубился черный дым. Добравшись до чердака и найдя Роланда, Майя почти ослепла. Она тянула Свободного бегуна, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться. Так и выбиралась – тянула и останавливалась, тянула и останавливалась…

В полной темноте и тишине Арлекин превратилась в крохотный кусочек сознания, который ищет путь сквозь удушающий дым.

Вывалившись на улицу через заднюю дверь, Майя сбросила с себя Роланда и упала на сырую землю. Несколько минут она кашляла, хватая ртом воздух, потом, сев, принялась тереть глаза. Джаггер сидел рядом. Он был в сознании и бормотал о чем-то невнятно.

Майя убедилась, что Роланд и Себастьян дышат, значит, живы.

Воспользоваться пистолетом Майя опасалась. Холлис говорил, что в Лос-Анджелесе оружия столько, что, когда под Новый год из него начинают палить, кажется, будто город превратился в зону активных боевых действий. Однако в Лондоне и одиночный выстрел прозвучит слишком непривычно – грохот услышит половина жителей района и немедленно вызовет полицию.

Дом все горел. В окнах Джаггеровой спальни полыхнуло оранжевое пламя – это занялись шторы. Восстановив наконец дыхание, Майя подошла к задней двери, откуда волнами вырывался жар. Майя раз подслушала, как отец с матушкой Блэссинг говорили о глушителях. В Европе пистолетные глушители противозаконны, их трудно найти, а носить – непрактично. Проще смастерить кустарную замену.

Оглядевшись, Майя заметила у стены переполненные мусорные контейнеры. В одном из них она отыскала двухлитровую пластиковую бутылку из-под воды и комки розовой резинообразной материи вроде набивки для коврика. Затолкав набивку в бутылку, Майя просунула в горлышко ствол пистолета. На ступеньках у задней двери нашелся моток старой изоленты – он пошел на то, чтобы скрепить ствол с горлышком пластиковой бутылки.

Глядя на девушку, Джаггер спросил:

– За… зачем тебе это?

– Буди друзей. Уходим.

Снова перебравшись через изгородь, Майя прокралась между домами к фургону сзади. Водитель курил, приспустив окно со своей стороны. Слышно было, как в кабине переговариваются двое:

– Сколько еще ждать? – спросил водитель. – Есть охота.

– Ну, – рассмеялся напарник, – топай в дом – там как раз мясцо жарится…

Майя зашла справа, прицелилась и выстрелила. Пистолет издал звук, похожий на хлопок ладоней. Пуля прошла сквозь дно пластиковой бутылки, затем – через окно машины.

Два быстрых выстрела – и тишина.

30

За час до того, как самолет приземлился в Хитроу, Холлис вышел в туалет и в тесной кабинке переоделся. Возвращаясь на место, он боялся, что кто-нибудь заметит резкую перемену в одежде, но измотанные ночным перелетом пассажиры не обратили внимания на то, что из туалета Холлис вернулся в темно-синих штанах и рубашке. Старую одежду он засунул в сумку, которую оставил в салоне. А все необходимое, чтобы пройти проверку в аэропорту, Холлис держал под рукой – в большом желтом пакете.

Получив от Линдена е-мейл, что работа закончена и можно ехать в Англию, боец собрался и через несколько дней вылетел. Табула наверняка ввела в компьютеры биометрические данные Холлиса, а те поступили в систему таможенных постов по всему миру. По прибытии в Хитроу его могли засечь и арестовать. Корабль найти не удалось, и тогда Линден сообщил, как можно обойти охрану аэропорта. Однако для этого требовался определенный навык.

Самолет приземлился в английском аэропорту точно по расписанию. Пассажиры принялись включать сотовые телефоны. Потом все спустились по трапу на бетонную площадку, где за прибывшими тщательно наблюдала служба охраны. Затем автобусы отвезли их к терминалу номер четыре для пересадки на другой рейс.

Но Холлис никуда дальше не летел. Нужно было пробираться через толчею к другому автобусу, который идет к терминалу номер один на паспортный контроль. Холлис зашел в туалет, выждал несколько минут и, выйдя, смешался с теми, кто прибыл другими рейсами. Поразительно, как все просто и в то же время технично: Холлис затерялся среди людей, которые понятия не имели, что боец прилетел из Нью-Йорка; все устали и хотели одного – скорее покинуть терминал.

Сев в нужный автобус, Холлис дождался, пока салон заполнится. Достал из пакета желтую жилетку – вместе с синими брюками и рубашкой она сделала Холлиса похожим на технического работника аэропорта. На шею боец повесил фальшивый бэйджик с удостоверением, в котором, по правде, и не нуждался, ведь устройства в аэропорту смотрят на внешность – ищут типичные приметы из определенной раз и навсегда категории.

Автобус прибыл. Выбравшись наружу, люди поспешили ко входу в терминал номер один. Холлис встал на тротуаре у погрузочной площадки, притворяясь, будто разговаривает по сотовому телефону. Кивнул скучающему работнику службы безопасности за стойкой, развернулся и пошел дальше.

Сейчас, думал Холлис, взвоет сигнализация и отовсюду набежит полиция с оружием наготове… Но ничего не произошло. Высокотехнологичную охранную систему аэропорта обманула какая-то велосипедная жилетка за восемь долларов, купленная в бруклинском магазине спорттоваров!

Двадцатью минутам позже Холлис ехал в фургоне доставки. Водитель – полный юноша нигериец, Уинстон Абоса – разговаривал мягко, успокаивающе. В свое время Холлис успел поколесить по Мексике и вообще по Латинской Америке, но в Европе оказался впервые. Всюду – кольцевые дороги, пешеходные переходы-«зебры»… и камеры, нацеленные на номерные знаки автомобилей.

Наблюдая непривычный пейзаж, Холлис вспомнил отрызок из книги Спарроу: изучив город, который станет полем битвы, воин получает огромное преимущество. Оказаться на незнакомой территории – все равно что уснуть в одной комнате, а проснуться в другой.

– Вы, случайно, не встречали Вики Фрейзер? – спросил Холлис.

– Встречал. – Уинстон вел машину аккуратно, обеими руками держа руль. – Я знаю не только ее, но и всех ваших друзей.

– Они сейчас в Англии? Я что-то не получаю ответы на е-мейлы.

– Мисс Фрейзер, мисс Майя и та маленькая девочка – в Ирландии. А мистер Габриель… – Уинстон замялся. – Мистер Габриель – в Лондоне.

– А что случилось? Почему они не вместе?

– Я только выполняю заказы, сэр. Мистер Линден и мадам хорошо платят, чтобы я не задавал лишних вопросов.

– О чем вы говорите? Что еще за «мадам»?

Уинстон напрягся.

– Я ничего не знаю, сэр. Спросите лучше у мистера Линдена. Он ответит.

Уинстон остановил машину у Риджентс-канал и дальше пошел пешком, ведя Холлиса закоулками через людные аркады и внутренние дворы Камден-маркета. Избегая камер, они передвигались зигзагами, пока не достигли спуска в катакомбы. Старуха англичанка с розовато-белыми волосами предложила погадать им на картах Таро. Уинстон бросил ей на складной столик десятифунтовую купюру. Гадалка потянулась за деньгами, и тут Холлис заметил у нее в правой руке маленькую рацию. Получается, старуха – первая линия обороны от незваных гостей.

Дальше Уинстон повел Холлиса подземным тоннелем, а там – в лавку, заставленную африканскими барабанами и статуэтками. На одной из стен висел плакат, за которым скрывалась стальная дверь в потайные комнаты.

– Скажите мистеру Линдену, что я буду здесь, в магазине, – попросил Уинстон. – Если что-то будет угодно – только дайте знать.

Из коридора в разные комнаты вели четыре двери. Первая комната оказалась пуста, во второй, на кухне, читая газету, попивал кофе Линден. Холлис быстренько оценил комплекцию француза: крупный, весит фунтов двести пятьдесят. Драться Холлису доводилось и с людьми покрупнее, с настоящими быками, которые давят противника именно весом, однако Линден был явно не из таких – в манере держаться и в поведении не чувствовалось ничего вызывающего. Холлис видел перед собой хладнокровного человека с цепким взглядом.

– Доброе утро, мсье Вильсон. Полагаю, в аэропорту все прошло гладко?

Холлис пожал плечами.

– Пришлось побегать, чтобы найти служебный выход, но дальше все прошло как по маслу. Уинстон ждал меня в фургоне в конце улицы.

– Кофе? Или, может, чаю?

– Я хотел бы видеть Вики. Уинстон сказал, она в Ирландии.

– Вам лучше присесть. – Линден жестом указал на стул напротив. – За последние десять дней произошло немало событий.

Отложив в сторону пакет с «камуфляжем», Холлис присел. Линден, в свою очередь, встал, включил электрический чайник и отмерил кофе, следя все это время за Холлисом, подобно боксеру в противоположном углу ринга.

– Вы, наверное, устали с дороги, мсье Вильсон?

– Да нет, ничего. Просто другая страна – это как «проснуться в другой комнате». Мне надо лишь приспособиться к переменам.

– Вы читали книгу Спарроу? – удивился француз.

– Ну да. А что, я нарушил какое-то из Арлекинских правил?

– Нет-нет. Для меня книгу перевели на французский и напечатали в небольшой парижской типографии. Майин отец виделся со Спарроу в Токио. А еще до того, как самого Спарроу убили наемники Табулы, я познакомился с его сыном.

– То, что он убит, я знаю, но об этом давайте позже. Я хотел бы повидать Вики, Майю, Габриеля. Устроите? В письме вы обещали ответить на все вопросы.

– Вики и Майя – на острове к западу от Ирландии. Майя охраняет Мэтью Корригана.

Рассмеявшись, Холлис покачал головой.

– Поразительно, что и говорить! Но где отец Габриеля прятался до того?

– Габриель нашел только пустую оболочку, тело. Мэтью отправился в странствия, достиг Первого измерения, но что-то пошло не так, и он не смог вернуться.

– Если б я еще разбирался в этом… Что за Первое измерение?

–  L 'enfer, —ответил Линден и тут же спохватился: Холлис не говорил по-французски. – Преисподняя. Ад.

– Но с Вики-то все в порядке?

– Полагаю, да. Матушка Блэссинг оставила Майе спутниковый телефон. Правда, последние несколько дней мы не можем до нее дозвониться. Мадам это пришлось сильно не по душе, и она отправилась обратно на остров.

– Однако Майя говорила, будто матушка Блэссинт погибла.

Линден налил кипяток в кофейник.

– Смею заверить вас, что мадам очень даже жива.

– Ладно, а как Габриель? Могу я его увидеть? Уинстон сказал, он в Лондоне.

– Матушка Блэссинг действительно привезла Габриеля в город, а потом мы его потеряли.

Холлис повернулся на стуле, чтобы видеть Линдена.

– О чем вы говорите?

– Наш Странник отправился в Первое измерение искать отца. Он жив, но до сих пор не вернулся.

– А тело – где?

– Выпейте сначала кофе.

– К черту ваш кофе! Где Габриель? Где мой друг?!

Линден пожал могучими плечами.

– Ступайте дальше по коридору…

Холлис быстро отыскал маленькую обшарпанную комнатку. Габриель лежал на кровати; вялое тело ни на что не реагировало, словно бы юноша пребывал в глубочайшем сне. Присев с краю на кровати, боец коснулся руки друга. Знал, что Странник его не услышит, но хотелось поговорить.

– Здорово, Гейб. Это я, Холлис, твой друг. Не бойся, я здесь, буду защитить тебя.

– Вот и замечательно, – услышал Холлис и, обернувшись, увидел в дверном проеме Линдена. – Именно этого мы и хотим от вас. Будем платить пятьсот фунтов в неделю.

– Я не наемник и не позволю так с собой обращаться. Охранять Габриеля буду потому, что он мой друг. Но сначала я хочу убедиться, что с Вики все в порядке. Понимаете?

Столь агрессивно Холлис отвечал всегда, когда им начинали командовать. Однако на этот раз что-то было не так. Линден, наклонившись, достал из кобуры на лодыжке полуавтоматический пистолет калибра девять миллиметров. Все, конец, решил Холлис, видя хладнокровное выражение на лице Арлекина. «Эта сволочь убьет меня», – подумал боец.

Но Линден протянул оружие рукояткой Холлису.

– Знаете, как этим пользоваться, мсье Вильсон?

– Само собой. – Приняв у Линдена пистолет, Холлис спрятал его под рубашкой.

– Завтра матушка Блэссинг доберется до острова. Переговорит с мадемуазель Фрейзер, спросит, не хочет ли та вернуться в Лондон. Уверен, через несколько дней вы увидитесь с юной леди.

– Спасибо.

– Не благодарите Арлекина. Я делаю это не потому, что вы мне нравитесь. Нам нужен еще один боец, и вы прибыли как раз вовремя.

Холлис с Уинстоном шли по Чок-Фарм-роуд. В магазинчиках торговали различной атрибутикой протеста: кожаными байкерскими штанами, готичными вампирскими нарядами, футболками с непристойными надписями. Тут и там кучковались панки с ирокезами цвета лайма и пирсингом в бровях, наслаждались тем, что своим видом привлекают внимание.

Купив сыр, хлеб, молоко и кофе, Уинстон отвел Холлиса к немаркированной двери между тату-салоном и лавкой, в которой продавали крылышки фей. На втором этаже оказалась комната с кроватью и телевизором; дальше по коридору – ванная и кухня.

– Тут вы будете жить, – сказал Уинстон. – Возникнут вопросы – обращайтесь. Я весь день у себя в барабанном магазине.

Уинстон ушел, и Холлис, присев на кровать, съел немного хлеба с сыром. Где-то в доме пахло карри. На улице гудели клаксонами автомобили. Будь Холлис сейчас в Нью-Йорке, он бы запросто нашел выход, но тут Большой Механизм окружил его со всех сторон. Скорей бы увидеться с Вики – обнять, услышать ее голос. Любовь Вики придавала Холлису сил, помогая ощутить в себе Свет.

Холлис вышел из комнаты – ему нужно было принять душ. Закрывая за собой дверь в комнату, он приклеил к порогу жвачку. В душевой вокруг сливного отверстия наросла плесень, вода оказалась чуть теплой. Помывшись, Холлис оделся, поднялся на второй этаж и обнаружил, что «печать» сорвана.

Он положил мыло с полотенцем на пол и достал из-под рубашки пистолет. Прежде ему убивать не случалось, но сейчас боец чувствовал, что сделать это придется. В комнате наверняка наемники Табулы, ждут, когда Холлис войдет – и сразу убьют его.

С пистолетом в правой руке, левой, как можно тише, он вставил ключ в замочную скважину. Раз… два… На счет «три» боец распахнул дверь и ворвался в комнату.

У окна стояла Майя.