Текст книги "Черная река"

Автор книги: Джон Твелв Хоукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

21

Часом позже они все еще лежали на холодном полу часовни, укрывшись покровом, полуодетые. Майя чувствовала, как теплая кожа Габриеля касается ее грудей. Лежать бы так вечно. Габриель обнимал ее, и впервые Майя ощущала, будто защищают ее, а не она. Сейчас она – женщина и возлежит с любимым. Однако сущность Арлекина никуда не ушла – лишь затаилась, подобно призраку в темном доме.

Резко отодвинувшись, Майя села.

– Открой глаза, Габриель.

– Что случилось?

– Ты должен уйти.

Он сонно улыбнулся.

– Все в порядке, бояться нечего…

– Одевайся и иди в хижину-кладовую. Арлекинам нельзя быть со Странниками.

– Пожалуй, стоит поговорить с матушкой Блэссинг.

– Даже не думай, ей нельзя ничего знать. Веди себя как ни в чем не бывало: не прикасайся ко мне, не смотри в глаза, когда матушка Блэссинг рядом. Поговорим позже, обещаю. А сейчас одевайся и уходи.

– Глупости, Майя. Ты взрослая женщина, матушка Блэссинг тебе не указ.

– Ты не знаешь, как она опасна.

– Я знаю, что она целыми днями бродит по острову да шпыняет монахинь.

– Сделай это ради меня. Прошу.

Вздохнув, Габриель надел рубашку, ботинки и куртку.

– Рано или поздно она нас застукает.

– Этого больше не повторится.

– Но мы же оба хотим, чтобы повторилось. Сама знаешь…

Поцеловав ее в губы, Габриель вышел. Лишь услышав скрип закрываемой двери, Майя расслабилась. Сейчас она выждет несколько минут, пока Габриель вернется в кладовую, затем оденется сама.

Майя закуталась в покров и свернулась калачиком, пытаясь сохранить тепло Габриелева тела, уловить и задержать момент близости, наслаждения. Вспомнилось, как она стояла на Карловом мосту в Праге, загадывая желание: «Хочу любить и быть любимой».

Майя плавно соскальзывала в блаженный сон.

Вдруг отворилась дверь. Майя успела подумать, что это вернулся ее Странник, однако вошедший стремительно подошел, схватил ее за волосы и, вздернув, залепил пощечину. Потом еще раз.

Открыв глаза, Майя увидела над собой матушку Блэссинг в черных штанах и свитере.

– Одевайся, – велела матушка Блэссинг, швыряя Майе подобранную рубашку. Отбросив покров, Майя накинула ее и принялась на ощупь застегивать пуговицы. Обуться не успела – носки и ботинки были разбросаны по полу.

– Вздумаешь лгать – убью тебя тут же, перед алтарем. Поняла?!

– Да.

Застегнувшись наконец на все пуговицы, Майя поднялась на ноги. Ее собственный меч лежал в восьми футах, на скамейке.

– Вы с Габриелем любовники?

– Да.

– Давно?

– С сегодняшнего вечера.

– Я же предупредила: не лги.

– Я правду говорю!

Матушка Блэссинг шагнула к Майе, схватила ее за подбородок одной рукой и пристально посмотрела в лицо, ища малейшие признаки обмана или нерешительности. Затем оттолкнула.

– Может, я и не была во всем согласна с твоим отцом, но его самого уважала. Он был истинным Арлекином, достойным преемником традиций. А ты – ничто. Предательница.

– Неправда. – Майя старалась говорить твердо, уверенно. – Мы с Габриелем встретились в Лос-Анджелесе. Я защищала его от Табулы…

– Разве отец не учил тебя? Или ты его не слушала? Мы охраняем Странников, но к ним не привязываемся. Ты поддалась слабости.

Майя босиком прошла к скамейке, взяла меч и перекинула ремень через плечо, так чтобы оружие оказалось за спиной.

– Я выросла у тебя на глазах, – сказала она. – Ты помогла Торну разрушить мою жизнь. Арлекинам положено держаться правила случайности, но в моем-то детстве не было ничего случайного! Меня били, мною командовали – всякий Арлекин, который оказывался в Лондоне; натаскивали убивать, не сомневаясь, без колебаний. В шестнадцать мне пришлось убить тех людей в Париже.

Матушка Блэссинг тихо, издевательски рассмеялась.

– Бедняжечка ты наша, мне тебя… жалко.Ты это хотела услышать? Хотела, чтобы япожалела тебя? Неужели ты думаешь, что мое детство как-то отличалось от твоего? Я убила своего первого наемника Табулы в двенадцать! Застрелила из обреза дробовика. Знаешь, что на мне было? Белое платье для мессы. Мать заставила надеть его, чтобы я могла ближе подобраться к алтарю и спустить курок.

На какое-то время Майе показалось, что она видит в глазах старшего Арлекина боль. Ей представилась двенадцатилетняя девочка в белом платье посреди огромного кафедрального собора, забрызганная чужой кровью. Но момент прошел, и гнев матушки Блэссинг только усилился.

– Я Арлекин, как и ты, – ответила Майя. – Ты не имеешь права мной понукать…

Матушка Блэссинг обеими руками вытащила из-за спины меч и, раскрутив над головой, опустила острием вниз.

– Ты сделаешь, как я скажу: порвешь с Габриелем. Навсегда.

Майя плавно подняла правую руку, давая понять, что не атакует немедленно. Вытащила меч, держа острием вверх, режущей кромкой от себя.

– Вызовешь капитана Фоули, и завтра он заберет нас. Я продолжу защищать Габриеля, а ты можешь оставаться при его отце.

– Никаких обсуждений, компромиссов не будет. Ты подчиняешься мне беспрекословно.

– Нет.

– Ты переспала со Странником, влюбилась в него, а значит, он в опасности. – Матушка Блэссинг подняла меч. – Меня все боятся. Знаешь почему? Потому что я убила страх в себе. На себя мне плевать – и потому-то все мои враги погибают. Именно это пытался втолковать тебе отец, но ты оказалась непослушной. Может, я преуспею в учительстве…

Грациозно, будто в танце, матушка Блэссинг шагнула вперед с левой ноги. Напала, направляя меч движениями запястий и предплечий. Рубила и колола с неистовой силой и яростью. Майе пришлось отступить. Пламя свечей дрогнуло. В тишине со звоном скрестились клинки.

До алтаря оставалось всего несколько футов. Майя рыбкой бросилась на пол, кувыркнулась, разрывая дистанцию. Встала на ноги, поднимая клинок.

Возобновив атаку, матушка Блэссинг потеснила Майю к стене. Отвела ее клинок вправо, в последний миг перехватила у гарды и, раскрутив, отшвырнула Майино оружие – пролетев через всю комнату, меч упал на пол.

– Ты подчинишься, – повторила матушка Блэссинг. – А нет, так ответишь за непослушание.

Майя молчала.

Без предупреждения матушка Блэссинг чиркнула кончиком лезвия по груди Майи, по левому предплечью и по левой ладони. Три раны будто горели огнем. Взглянув в глаза старшему Арлекину, девушка поняла: следующий удар будет смертельным. Она продолжала молчать, но вот в голову пришла мысль – столь яркая, что затмила собой гордость.

– Позволь увидеть Габриеля в последний раз.

– Нет.

– Я подчинюсь тебе, но перед тем должна попрощаться.

22

Научно-исследовательский центр «Вечнозеленые» занимал целое здание на углу Пятьдесят четвертой улицы и Мэдисон-авеню в Манхэттене. Большинство сотрудников полагали, будто работают на некоммерческую организацию, которая занимается распределением грантов и пожертвований. Правду знала лишь небольшая часть работников, занимающих офисы на последних восьми этажах здания. Однако общественности эту правду знать не полагалось.

Пройдя через вращающуюся дверь, Натан Бун оказался в вестибюле-атриуме, украшенном декоративным водопадиком и рощицей искусственных сосен вдоль окон. Изначально архитекторы настояли на живых деревьях, однако те засыхали, оставляя неприглядный ковер из бурых иголок. В конце концов решили украсить вестибюль ненатуральными, но снабженными современной системой кондиционирования – они издавали слабый аромат сосны. Искусственные деревья нравились всем и смотрелись даже естественнее тех, что растут в лесу.

Бун подошел к столу службы безопасности и встал в желтый квадрат, позволяя системе сканировать сетчатку глаз. Компьютер идентифицировал его и выдал сведения на монитор. Взглянув на экран, охранник сказал:

– Добрый день, мистер Бун. Вас просят подняться на восемнадцатый этаж.

– Еще что-нибудь?

– Нет, сэр, это все. Мистер Рэймонд проводит вас к нужному лифту.

Бун проследовал за вторым охранником к последнему в коридоре лифту. Проведя магнитной карточкой по сенсорной панели, провожатый отошел в сторону. Двери лифта открылись, Бун вошел, и когда лифт стал подниматься, система сканировала лицо главы службы безопасности Братства.

Утром Бун получил е-мейл, в котором его просили явиться на встречу с исполнительным комитетом. Странно, ведь обычно глава службы безопасности встречается с его членами, только если сбор организует Нэш. А тот, насколько Бун знал, сейчас на Дарк-айленде.

Двери лифта открылись, и Бун вышел в пустую приемную. За столом секретаря никого не было, но на самом столе стоял небольшой динамик.

– Здравствуйте, мистер Бун, – приветствовал искусно смоделированный компьютерный голос девушки – яркой и знающей свое дело.

– Здравствуйте.

– Пожалуйста, подождите. Вам дадут знать, когда встреча начнется.

Бун сел на замшевый диванчик рядом со стеклянным кофейным столиком. На восемнадцатый этаж он поднялся впервые, поэтому понятия не имел, какие приборы здесь отслеживают реакции посетителей. За сердцебиением Буна сейчас мог следить сверхчувствительный микрофон, а инфракрасная камера – за температурой кожи. Стоит разозлиться, испугаться, и кожа на экране сканера ярко засветится, пульс резко участится. Проанализировав данные, компьютер выдаст процент вероятности негативной реакции.

Послышался слабый щелчок – это в секретарском столе открылся ящик.

– Сканеры, – сообщил голос, – нашли при вас оружие, которое необходимо сдать. Пожалуйста, поместите оружие в этот ящик, по окончании встречи вам его вернут.

Бун посмотрел в пустой ящик. За восемнадцать лет службы оружие сдать не просили ни разу. Что за бессмыслица? Неужели руководство усомнилось в его преданности и послушности?!

– Вам выносится повторное предупреждение, – прозвучал голос. – Если откажетесь сдать оружие, это будет расценено как нарушение условий безопасности.

– За безопасность отвечаю я сам, – сказал Бун, но тут же одернул себя: спорить с машиной? Вот еще!

Демонстративно показывая независимость, он выждал несколько секунд и только затем вытащил пистолет из наплечной кобуры. Едва оружие оказалось в ящике стола, его моментально окружили три полоски света, заключив в правильный треугольник. Ящик закрылся. Бун вернулся на диванчик.

На машину плевать. Раздражало то, что с ним обращаются как с потенциально опасным преступником. Однако программа компьютера, похоже, ни для кого не делала исключений.

Бун принялся рассматривать картину на противоположной стене: изображенное акварелью пятно, по форме напоминающее раздавленного паука. В конце комнаты имелись три двери – все разного цвета. Уйти можно было, только воспользовавшись лифтом, но и тот контролировался Системой.

– Встреча сейчас начнется, – сообщил голос. – Пожалуйста, пройдите в синюю дверь и следуйте до конца коридора.

Бун медленно поднялся и, стараясь не проявлять раздражения, пожелал компьютеру:

– Всего доброго.

Сенсоры определили приближение Буна, и синяя дверь отъехала внутрь стены. В конце коридора Бун остановился перед дверью из нержавеющей стали, без ручек, через которую затем вошел в конференц-зал. Из больших окон открывался вид на город до самого горизонта. За длинным черным столом сидели двое членов исполнительного комитета: доктор Андерс Йенсен и миссис Брюстер, которая занималась в Берлине программой «Тень».

– Добрый день, Натан, – приветствовала его миссис Брюстер, будто какого-нибудь слугу. – Полагаю, вы знакомы с доктором Йенсеном из Дании?

Бун кивнул Йенсену.

– Мы встречались год назад в Европе.

Тут Натан Бун заметил третьего человека – у окна стоял Майкл Корриган. Несколько месяцев назад Бун поймал его в Лос-Анджелесе и доставил на Западное побережье. Тогда Странник был напуган, растерян, а теперь прямо-таки излучал уверенность.

– Это я просил устроить встречу, – признался Майкл. – Спасибо, что так быстро ответили на вызов.

– Майкл участвует в проекте, – пояснила миссис Брюстер. – Он полностью разделяет наши взгляды и новые цели.

«Тем не менее это Странник, – подумал Бун. – Мы тысячи лет убиваем подобных ему. – Взять бы сейчас эту миссис Брюстер да встряхнуть хорошенько. Привела сюда Странника… Все равно что подожгла Бунов дом. – Как она не видит: Странник опасен!»

– И каковы ваши новые цели? – вслух спросил Бун. – Братство сделало все возможное, чтобы установить паноптикум. Неужели за последние несколько недель что-то изменилось?

– Цель та же самая, однако сейчас она – достижима, – ответил Майкл. – Если «Тень» заработает в Берлине, мы сможем распространить ее по всей Европе, а затем – и по всей Северной Америке.

– Этим занимается компьютерный центр, – заметил глава службы безопасности. – Моя работа – защищать Братство от нападения врагов.

– Однако здесь вы не очень-то преуспели, – возразил доктор Йенсен. – Наш научно-исследовательский центр в Уэстчестере подвергся нападению и был практически полностью разрушен. Квантовый компьютер до сих пор не функционирует полноценно. Вдобавок прошлой ночью Холлис Уилсон напал на нескольких ваших людей в одном из манхэттенских ночных клубов.

– Расход контрактной рабочей силы вполне предсказуем, – сказала миссис Брюстер. – По-настоящему беспокоит то, что Холлис Уилсон сбежал.

– Мне нужно больше людей.

– Габриель с его друзьями – задача второстепенной важности, – сказал Майкл. – Сосредоточьтесь на поисках моего отца.

Некоторое время Бун не знал, что сказать. Потом, тщательно выбирая слова, произнес:

– В последнее время… я получаю… различные указания из различных источников.

– Мой брат не способен никого организовать. Когда ваши люди нашли его в Лос-Анджелесе, он работал мотокурьером. А наш отец всю жизнь был Странником, успел организовать несколько обществ альтернативного мировоззрения. Он опасен, поэтому и является задачей первостепенной важности. Найти его – вот вам приказ, мистер Бун!

Миссис Брюстер только кивнула в знак одобрения. И от этого одно из окон будто бы взорвалось – в комнату словно бы полетели осколки. Странник, заклятый враг Братства, раздает здесь приказы!

– Если вы желаете… – только и сказал глава службы безопасности.

Майкл быстро подошел к нему, заглянул в лицо – так, словно бы слышал каждую мысль, в которой Бун предает Братство.

– Да, мистер Бун. Я руковожу поисками моего отца и это – то, чего я хочу.

23

Услышав, как внизу распахнулась дверь и как по лестнице затопали башмаки на плотной подошве, Габриель открыл глаза. Кутаясь в толстый плед, перевернулся на спину. Сестра Фаустина, полька, принесла завтрак. Опустив поднос на пол, она уперла руки в боки и спросила:

– Спишь?

– Уже нет.

– Твои друзья встали. После завтрака будь добр прийти в часовню.

– Благодарю, сестра Фаустина. Приду.

Крупная женщина наблюдала за Габриелем, будто он – некое экзотическое млекопитающее, приплывшее к берегам острова.

– Мы разговаривали с твоим отцом. Он достойный человек. – Пристально глядя на Габриеля, сестра Фаустина шумно втянула носом воздух. Похоже, Габриелем она была разочарована. – Мы молимся за него каждый день. Возможно, он в темном месте, не знает, как вернуться…

– Благодарю, сестра.

Кивнув, монахиня спустилась вниз. В хижине-кладовой было холодно, поэтому Габриель оделся очень быстро. Монахиня принесла чайник с чаем, булку серого хлеба, масло, абрикосовый джем и толстый ломоть чеддера. Габриель набросился на еду, прерываясь только затем, чтобы налить себе еще чаю.

Ему почти не верилось, что вчера они с Майей занимались любовью. Здесь в кладовой, при слабом свете, льющемся из маленьких круглых оконец, те мгновения казались далекими, похожими на сон. Странник помнил долгий поцелуй, помнил, как затрепетало пламя свечей, когда их с Майей тела соединились. Впервые он увидел Майю без защиты, абсолютно открытой. А увидев, окончательно понял: девушка его любит. Тогда в ответ он отдал ей все свои чувства. Оба – Странник и Арлекин – не принадлежали обычному миру, и вот они сошлись, как два кусочка паззла.

Надев куртку, Габриель спустился и вышел. Небо было ясное, но сам день выдался какой-то холодный и серый. Дул северо-западный ветер, пуская волны по зарослям ложечницы и чертополоха. Из трубы над кухней поднимался дымок, но Странник, позабыв об уюте, сразу направился к часовне.

Майя сидела на скамье. Меч покоился у нее на коленях. Матушка Блэссинг, в свитере с высоким воротником и черных шерстяных штанах, расхаживала взад-вперед перед алтарем. Она что-то втолковывала Майе, но замолчала при появлении Габриеля.

– Сестра Фаустина передала, что я должен прийти сюда.

– Так и есть, – ответила матушка Блэссинг. – Майя хочет тебе кое-что сказать.

Майя взглянула на Габриеля, и сердце ему будто пронзили ножом. Куда-то пропала свирепая уверенность юного Арлекина. Видя жалкую и сломленную Майю, Странник понял: матушка Блэссинг как-то узнала о прошлой ночи.

– Двум Странникам находиться в одном месте опасно, – глухим, бесцветным голосом произнесла девушка. – Мы связались с капитаном Фоули: он заберет тебя и матушку Блэссинг. В Ирландии тебе подыщут убежище. А я остаюсь охранять твоего отца.

– Если я уеду, то ты поедешь со мной.

– Решение принято, – возразила матушка Блэссинг. – Выбора у тебя нет. Я охраняла твоего отца полгода, теперь возлагаю эту обязанность на Майю.

– Но Майя может охранять и меня.

– Мы лучше знаем, что нужно для твоей безопасности.

Габриель посмотрел на Майю – та вцепилась в ножны, будто меч спасет от разговора; на лице застыло отчаяние, немая мольба. Арлекин опустила взгляд.

– Сейчас это самое разумное решение, Габриель, – сказала она. – А долг Арлекина – принимать спокойные, рассудительные решения, необходимые для безопасности Странников. У матушки Блэссинг опыта больше, есть доступ к оружию и верным наемникам.

– Не забывай о Вики Фрейзер и маленькой девочке, – добавила ирландка. – Здесь на острове они в безопасности. А с ребенком передвигаться – себе дороже.

– До сих пор Элис не мешала.

– Вам везло, – возразила матушка Блэссинг. Отойдя за алтарь, она через оконце взглянула на море.

Поспорить бы с ней, но куда там! От этой женщины с манерами средневекового рубаки прямо веяло угрозой. Габриель много раз видел, как начинаются драки на улицах или в барах: двое пьянчужек оскорбляют друг друга, пока агрессия не вырвется наружу. Матушка Блэссинг эту черту пересекла давным-давно; бросишь вызов – атакует немедленно, беспощадно.

– Когда мы снова встретимся? – спросил Габриель Майю.

– Через год, может, и раньше, – ответила матушка Блэссинг. – Смотря когда вернется твой отец.

– Год?! Но это безумие!

– Лодка прибудет через двадцать минут, Габриель. Собирай вещи.

Разговор был окончен.

Сам не свой, Габриель вышел из часовни и увидел, что Вики с Элис забрались на вершину гребня. Странник поднялся на следующий уступ, обошел водосборы, садик и дальше по тропинке взошел на самую верхушку острова.

Вики сидела на песчаном валуне, оглядывая темно-синие просторы океана. Отсюда казалось, что остров – центр мира, и кроме него, ничего больше нет. Элис бегала по камням, вооруженная палкой, и время от времени рубила высокую траву.

Заметив Габриеля, Вики улыбнулась.

– Кажется, играет в Арлекинов, – указала она на девочку.

– Не самая лучшая игра, – ответил Габриель, присаживаясь подле Вики.

Над головами у них витали олуши и буревестники. Ловя невидимые воздушные потоки, птицы взмывали в небеса и снова скользили вниз.

– Я уезжаю, – сообщил Габриель и пересказал разговор в часовне. Только сейчас, будто город, внезапно выступивший из тумана, открылась ему суть решения матушки Блэссинг. Ветер вдруг задул сильнее, птицы пронзительно закричали. Стало чудовищно одиноко.

– Не бойся за отца, Габриель. Мы с Майей о нем позаботимся.

– Что, если он вернется в наш мир, а меня не окажется рядом?

Вики крепко сжала его руку.

– Тогда мы скажем, что у него вырос достойный сын, который преодолел множество испытаний и наконец нашел своего отца.

Вернувшись в кладовую, Габриель зажег свечу и спустился в погреб. Отец по-прежнему лежал под простыней. Габриель отдернул ее. Волосы у отца были длинные, седые; лоб избороздили глубокие морщины, точно такие тянулись от уголков рта. Прежде Габриель только и слышал, будто он – копия отца. Сейчас убедился в этом лично, словно взглянул на себя в старости – на себя, изнуренного жизнью и беспрестанными поисками чего-то в сердцах людей.

Встав на колени, Габриель приложил ухо к отцовской груди. Прошло несколько минут, и наконец раздался удар сердца. Габриелю стало не по себе. Отец будто стоял где-то рядом и звал.

Младший Корриган встал и, поцеловав отца в лоб, поднялся по лестнице. Он уже закрывал люк, когда в кладовую вошла Майя.

– Как отец?

– Все так же. – Он обнял ее, запустив пальцы ей в волосы. Майя ответила тем же. Сказала:

– Капитан Фоули прибыл, матушка Блэссинг спускается к пирсу. Тебе надо идти, сейчас же.

– Она знает о вчерашней ночи?

– Ну разумеется. – Ветер ворвался в хижину через неплотно прикрытую дверь. Майя отошла и закрыла ее. – Мы совершили ошибку. Я не выполнила своих обязательств.

– Прекрати говорить как Арлекин.

– Но я и есть Арлекин. Только не смогу защищать тебя, Габриель, пока не стану как матушка Блэссинг – холодной и рассудительной.

– Не верю.

– Я Арлекин, а ты Странник. Время принять свои роли.

– О чем ты?

– Твой отец в ином мире и может не вернуться. Твой брат стал частью Табулы. Теперь надежда на тебя одного. У тебя есть сила, воспользуйся ею.

– Я того не желал.

– И я не желала себе такой жизни, но она мне дана. Прошлой ночью мы пытались уйти от своей судьбы. Матушка Блэссинг права: любовь ослабляет нас, делает глупыми.

Габриель попытался снова ее обнять.

– Майя…

– Я приняла себя тем, кто я есть. Время и тебе принять свою ответственность.

– Что же мне делать? Возглавить Свободных бегунов?

– Поговори с ними. Начало положено, они тобой восхищаются, Габриель. Когда я вошла в Винный дом, то видела в их глазах обожание.

– Ладно, поговорю с ними. Но и ты мне нужна.

Майя отвернулась, чтобы Габриель не видел ее лица.

– Береги себя, – произнесла она натянутым голосом. Потом вышла из хижины и стала подниматься на вершину склона, а ветер трепал ее черные волосы.

Схватив свой рюкзак, Габриель покинул хижину и спустился по каменной лестнице к пирсу. Капитан Фоули в лодке колдовал над двигателем. Матушка Блэссинг расхаживала взад-вперед по бетонной площадке.

– Майя дала мне ключи от вашей машины, – сказала ирландка. – Поедем на север, в графстве Каван есть убежише. Нужно кое с кем созвониться…

– Делать можете что угодно, а я возвращаюсь в Лондон.

Убедившись, что капитан Фоули все еще в лодке и не слышит, о чем они разговаривают, матушка Блэссинг сказала:

– Ты встал под мою защиту, Габриель. Решения принимать мне.

– У меня в городе есть друзья – Свободные бегуны. Нужно с ними поговорить.

– А если я не согласна?

– Табулы испугались, матушка Блэссинг?

Коснувшись черного металлического футляра с мечом, ирландка-Арлекин нахмурилась, будто языческая царица, оскорбленная простолюдином.

– Это они меня боятся.

– Славно, потому что я возвращаюсь в Лондон. Хотите защищать меня, поедете со мной.