Текст книги "Властелин колец"
Автор книги: Джон Рональд Руэл Толкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 103 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]
– Мы как раз туда и направляемся, – сказал Гэндальф. – Если мы поднимемся на перевал, который называется Ворота Краснорога, то с другой стороны сможем спуститься по Ступеням Димрилла в глубокую гномью долину. Там лежит Зеркалье, там бьют ледяные ключи реки Серебряной.
– Темна вода Келед–зарама, и холодны ключи Кибил–налы, – продекламировал Гимли. – Сердце у меня замирает при мысли, что я могу их скоро увидеть!
– Желаю тебе их увидеть, мой добрый гном! – молвил Гэндальф. – Но прости – задержаться там мы не сможем. Нам придется поспешить вниз по течению Серебряной, в потайные леса, а оттуда – к Великой Реке. Ну, а потом… – Волшебник замолк.
– А потом? – потребовал продолжения Мерри.
– А потом – к цели! – провозгласил Гэндальф. – Далеко мы загадывать не можем. Радуйтесь уже тому, что первая часть пути позади! Думаю, сегодня мы отдохнем не только до вечера, но и ночь прихватим. В Остролистии до сих пор целебный воздух. Большое зло должно прийти в эльфийскую землю, чтобы она забыла прежних хозяев!
– Это правда, – подтвердил Леголас. – Но здешние эльфы для нас, лесных жителей, казались чужими. Деревья и трава их не помнят… Правда, я слышу плач камней: «Из глубины они добыли нас, искусной рукой огранили нас, в дворцах своих высоко вознесли нас – и ушли навек». Они ушли отсюда. Они ушли в Гавань много–много лет назад.
В этот раз Отряд укрылся в глубокой лощине, заросшей остролистом. Разожгли костер, и ужин – или завтрак – получился чуть веселее, чем предыдущие. Никто не спешил укладываться: для сна впереди была еще целая ночь, а в путь собирались тронуться не раньше вечера следующего дня. Только Арагорн молчал и казался озабоченным. Он отошел от костра, взобрался на гребень и долго стоял там в тени дерева, глядя то на юг, то на запад, словно к чему–то прислушиваясь. Наконец он повернулся, подошел к обрыву и посмотрел вниз, на своих спутников, увлеченных веселой беседой.
– Что там такое, Бродяга? – окликнул его Мерри. – Что ты ищешь? Скучаешь по восточному ветру?
– Никоим образом, – ответил тот сверху. – Но кое–чего мне и в самом деле недостает. Я бывал в Остролистии не раз, и зимой, и летом. Здесь давно никто не селится, но живности, особенно птиц, всегда было сколько угодно. А теперь все мертво, все молчит, кроме нас. На много верст вокруг царит тишина. Доносится только эхо ваших голосов, да и то какое–то необычно гулкое. Не могу понять – что произошло?
Гэндальф поднял глаза, неожиданно заинтересовавшись.
– А что ты сам об этом думаешь? – спросил он. – Может, увидев хоббитов, да еще сразу четверых, здешние твари просто не могут прийти в себя от удивления? Обо всех нас уже не говорю – ведь тут почти никто не бывает! Или за этим, по–твоему, кроется что–нибудь еще?
– Хотелось бы думать, что нет, – покачал головой Арагорн. – Но я чувствую во всем настороженность и страх, а такого раньше за этой землей не водилось.
– Что ж, будем осторожнее, – сказал Гэндальф. – Если берешь с собой Следопыта, не вредно к нему иногда прислушиваться, особенно если этот Следопыт – Арагорн. Давайте–ка кончать громкие разговоры. Старайтесь не шуметь. И выставим на всякий случай часового.
Первая стража выпала Сэму. Арагорн к нему присоединился. Все остальные легли.
Постепенно стало так тихо, что неладное почувствовал и Сэм. Дыхание спящих разносилось небывало отчетливо. Если пони махал хвостом или переступал с ноги на ногу, звук получался неожиданно громким. Прохаживаясь, Сэм слышал, как хрустят его собственные суставы. Мертвая тишина установилась вокруг; чистое синее небо довершало картину. Солнце поднималось все выше. Вдруг далеко на юге голубизну нарушило темное пятнышко; оно двигалось к северу и постепенно росло, напоминая летящий по ветру дымок.
– Что это, а, Бродяга? Сдается мне, таких туч не бывает, – шепнул Сэм на ухо Арагорну.
Тот не ответил: он пристально вглядывался в небо. Но Сэм вскоре и сам понял, что это. По небу, делая широкие круги и зигзаги, с огромной скоростью летели птицы, что–то выискивая на земле. Стая неслась прямо к лагерю.
– Ложись и не двигайся! – шепнул Арагорн, толкая Сэма в тень остролиста.
От птичьей армии вдруг отделился целый полк и, резко снизившись, промчался над самым гребнем. Сэму показалось, что это вороны, только очень большие. Летели они так плотно, что по земле за ними черным пятном неслась тень, а голоса сливались в сплошное хриплое карканье.
Арагорн дождался, пока птицы разделились на две стаи и скрылись на севере и западе, а небо очистилось. Только тогда он вскочил на ноги и поспешил разбудить Гэндальфа.
– Меж горами и Хойрой летают стаи черных ворон, – сказал он ему встревоженно. – Мы видели их – здесь, над Остролистией. Но это не здешние птицы. Это кребаин. Они гнездятся где–то в Фангорне и Тусклоземье. Что им тут понадобилось – я не знаю. Может, конечно, на юге что–то случилось и они спешат покинуть место бедствия, но мне кажется – это соглядатаи. Вдобавок сегодня я видел еще и ястребов… Видимо, отдыхать нам нельзя. Воздух Остролистии перестал быть целебным. За этими краями следят.
– Но тогда и перевал не безопасен, – нахмурился Гэндальф. – Как сделать, чтобы нас не заметили? Понятия не имею… Впрочем, об этом подумаем в свое время. А пока ты прав: уходить надо, и немедленно. Вот только дождемся темноты.
– Наше счастье, что костер не дымил и успел прогореть, когда они налетели, – сказал Арагорн. – Придется его загасить окончательно. С кострами теперь покончено.
– Вот горе, так уж горе! – причитал Пиппин. Новости – отмена костров и новый ночной переход – свалились на него как снег на голову, он даже глаз не успел протереть. – И все из–за десятка ворон! А я–то думал – вечером горяченького дадут! Так надеялся!
– Не теряй надежды, – сказал Гэндальф. – Тебе еще предстоит много нежданных пиршеств. Разочарование постигло не только тебя! Я, например, мечтал спокойно покурить и отогреть ноги… Но на юге будет гораздо теплее. Этого у нас никто не отнимет.
– Знаем мы это «теплее», – проворчал Сэм на ухо Фродо. – Вот что дальше нам жарко придется – это точно. Кстати, не пора ли нам уже увидеть эту Огненную Гору? И где конец дороги? Вы меня понимаете? Я думал про этот самый Краснорог, или как его там, что это уже она и есть, но Гимли сказал, что он называется как–то иначе, не Огненная Гора. Ну и язык у гномов! Челюсть можно свернуть!
Простодушному Сэму карты не говорили ничего, а расстояния в этих чужих землях казались ему такими огромными, что он совершенно запутался.
Отряд оставался в укрытии до захода солнца. Черные птицы не раз еще пролетали над лощиной, но стоило диску солнца налиться багрянцем, как они скрылись за южным горизонтом и больше не появлялись. В сумерках Отряд выступил. Повернув на юго–восток, Девятеро Пеших направились к подножию Карадраса, вершина которого еще отсвечивала тускло–красным в свете исчезнувшего солнца. Небо теряло синеву, одна за другой загорались белые звезды.
Под предводительством Арагорна путники выбрались на вполне сносную дорогу. Фродо догадывался, что здесь в древности пролегал широкий, искусно вымощенный тракт, ведший когда–то на перевал. Луна, теперь уже совсем полная, выплыла из–за гор, бросая на дорогу бледный свет; от камней протянулись черные тени. Многие из этих камней побывали, казалось, в руках мастера–каменотеса, но теперь они были как попало разбросаны по голой, бесплодной земле, разбитые и потерявшие прежний облик.
Был зябкий, студеный час перед рассветом, и луна уже садилась, когда Фродо, взглянув на небо, вдруг увидел – или, скорее, почувствовал, – что звезды над головой на мгновение исчезли – хотя, правда, тут же замерцали вновь. У хоббита по коже пробежал озноб.
– Ты видел что–нибудь? – шепнул он Гэндальфу, шедшему впереди.
– Нет, ничего не видел, но что–то, кажется, почувствовал, – отозвался тот. – Впрочем, может, это было просто облачко.
– Что–то быстро оно летело, это облачко, – пробормотал Арагорн. – И к тому же против ветра.
В ту ночь ничего больше не произошло. Утро встало еще более ослепительное, чем вчера, но воздух был холоден; ветер вернулся и дул, как прежде, на восток. Минули еще две ночи пути; дорога неуклонно шла вверх, огибая холмы, и Отряд продвигался медленно. И все же горы постепенно росли. На третье утро прямо перед путниками встал Карадрас – могучий, посеребренный снегом, с гладкими отвесными стенами, тускло–красными, словно запекшаяся кровь.
Небо хмурилось; солнце пропало. Ветер задул с северо–востока. Гэндальф принюхался к ветру и огляделся.
– За нами идет зима, – сказал он негромко Арагорну. – На северных вершинах сегодня еще больше снега, чем вчера: посмотри туда – у них уже и плечи побелели. Сегодня мы начнем подниматься к Воротам. Тропа узкая, нас могут заметить, и нам придется несладко. Но самый грозный враг – погода. Что ты теперь скажешь о выбранном тобой пути, Арагорн?
Фродо услышал эти слова и понял, что Гэндальф с Арагорном продолжают какой–то спор, начатый явно не сегодня. Он напряг слух, чтобы разобрать ответ Арагорна.
– Наш путь с самого начала ничего хорошего не обещал, – отозвался тот. – Чем дальше, тем больше будет у нас на пути опасностей, в том числе непредсказуемых. Тебе ли этого не знать, Гэндальф? Но мы должны идти вперед, должны перебраться через горы, и нет смысла оттягивать. А на юг, до самой Роханской Щели, перевалов больше не будет. Кроме того, после твоего рассказа о Сарумане я этой дороге больше не доверяю. Как знать, кому сегодня служат Повелители Лошадей?
– И впрямь – как знать? – отозвался Гэндальф. – Но есть еще один путь, не через перевал: тайный, темный путь. Мы с тобой о нем уже вспоминали.
– Вспоминали, но пока больше не будем. Подожди! И прошу тебя: ничего не говори остальным, пока мы сами не убедимся, что другой дороги нет.
– Но если мы не примем решения, как идти дальше? – возразил Гэндальф.
– Будем думать и взвешивать. Пока остальные спят, время еще есть, – ответил Арагорн.
Ранним вечером, пока семеро остальных участников похода заканчивали завтрак, Гэндальф с Арагорном отошли в сторону и остановились, глядя на Карадрас. Скалы потемнели и насупились; вершина скрылась в сером облаке. Фродо наблюдал за Гэндальфом и Арагорном, пытаясь понять, кто из них кого убедил. Когда они вернулись и Гэндальф объявил, что решено вступить в борьбу с непогодой и перевалом, у Фродо отлегло от сердца. Он не знал, что это за тайный, темный путь, о котором говорил Гэндальф, но Арагорн избегал даже упоминать о нем, и Фродо был рад, что идти туда пока не надо.
– Многое говорит за то, что перевал под наблюдением, – сказал Гэндальф спутникам. – Кроме того, мне не по душе погода. Нас может догнать снег. Идти мы должны быстро, но раньше, чем через две ночи, до перевала нам не добраться. Сегодня стемнеет рано. Как только все будут готовы – сразу выходим.
– Если мне позволят, я добавлю пару слов от себя, – сказал Боромир. – Я родился в тени Белых Гор и кое–что знаю о том, как взбираться на перевалы. Наверху нас ждет сильнейший холод, если не мороз, а пока мы не спустимся на ту сторону, согреться будет негде. Как бы нам не перегнуть палку и не замерзнуть до смерти! Послушайте мое предложение. Вокруг еще попадаются деревья и кусты. Пусть каждый из нас наберет по вязанке хвороста – кто сколько унесет!
– А Билл возьмет самую большую, правда, дружок? – И Сэм потрепал скотинку по морде. Пони посмотрел на него скорбно.
– Отлично, – одобрил Гэндальф. – Но костер будем жечь, только если окажемся перед выбором – огонь или смерть.
Отряд двинулся дальше – сначала быстро, потом все медленнее: дорога становилась круче, петляла, а часто и вовсе пропадала под нагромождениями камней. Ночь выдалась – хоть глаз выколи. Небо обложили плотные тучи. Меж скал свистал ветер. К полуночи путники одолели около четверти подъема. Дорога, превратившаяся в узкую тропу, жалась к отвесным скалам, за которыми угадывалась во тьме мрачная громада Карадраса; справа зияла черная пропасть.
С трудом вскарабкавшись на очередную кручу, путники ненадолго остановились. Вдруг Фродо почувствовал на лице легкое прикосновение. Он поднял руку и увидел у себя на рукаве тускло–белые хлопья.
Отряд двинулся дальше, но вскоре снег повалил так, что Фродо едва различал темные сутулые спины Гэндальфа и Арагорна, шедших всего в нескольких шагах перед ним.
– Не по нраву мне вся эта затея, – ворчал за спиной запыхавшийся Сэм. – Снег хорош утром, особенно когда смотришь на снежинки в окно, из постели. Эх, эти бы тучи – да в Хоббитон! Вот наши бы порадовались!
В Заселье сильные снегопады были редкостью, если не считать возвышенностей Северного Предела; но если снег все же выпадал, это становилось настоящим событием, а кстати, и поводом для веселья. Из теперешних хоббитов никто уже (кроме Бильбо) не помнил Лютой Зимы 1311 года, когда в Заселье через замерзший Брендивин вторглись белые волки.
Гэндальф остановился. Снег целыми сугробами лежал у него на плечах и капюшоне и по щиколотку закрывал сапоги.
– Этого я и боялся, – сказал он. – Что скажешь, Арагорн?
– Скажу, что я тоже этого боялся, но меньше, чем других напастей. В горах бывают снегопады, хотя тут, на юге, такие сильные – редкость, разве что ближе к вершинам. Но нам до вершины еще далеко, и тропы здесь обычно открыты всю зиму.
– Не Вражьи ли это чары? – предположил Боромир. – У нас говорят, что Враг умеет управлять ветрами и рассылает по свету черные бури, что рождаются в Горах Мрака, которые стоят на границе Мордора. У него в подчинении неведомые силы, и у него нет недостатка в союзниках.
– Тогда у него выросли длинные руки, – сказал Гимли. – Иначе он не смог бы перегнать с севера на юг целую снежную тучу только для того, чтобы досадить каким–то путникам за триста лиг от его замка!
– Да, у него выросли длинные руки, – отозвался Гэндальф.
Пока они стояли, ветер утих, а снег почти прекратился. Путники побрели дальше, но не одолели и полуверсты, когда метель забушевала с новой яростью. Дико завыл ветер, снег полетел прямо в глаза. Вскоре даже Боромиру стало трудно передвигать ноги. Хоббиты шли, согнувшись в три погибели; они еще худо–бедно поспевали за людьми, но было ясно, что далеко они не уйдут. Ноги у Фродо налились свинцом. Пиппин начал отставать. Даже Гимли, крепкий, как все гномы, что–то ворчал на ходу.
Отряд остановился внезапно и не сговариваясь, словно по команде. Тьма вокруг исступленно завывала. Ветер? Но в ушах звучал не ветер, а пронзительные вопли и взрывы дикого заунывного хохота. Со склона посыпались камни; одни проносились над головой, другие грохались на тропу в двух шагах от идущих. То и дело с невидимой высоты доносился глухой рокот, словно сверху катилась оторвавшаяся от скалы огромная глыба.
– Пора останавливаться, – сказал Боромир. – Пусть, кто хочет, называет это ветром, но я слышу голоса, а камни целят не куда–нибудь, а в нас.
– Я все–таки считаю, что это ветер, – сказал Арагорн. – Но и ты можешь оказаться прав. В мире много злых и далеко не дружелюбных сил, которые не больно–то жалуют двуногих, хотя эти силы не обязательно в союзе с Сауроном. У них свои цели. Многие из них поселились в Средьземелье задолго до него.
– О Карадрасе всегда шла дурная слава, – вспомнил Гимли. – Он слыл свирепым еще в те времена, когда в этих землях о Сауроне и не слыхивали.
– Не все ли нам равно, с кем мы сражаемся, если враг нас одолевает? – вздохнул Гэндальф.
– Что же делать? – жалобно пискнул Пиппин. Он стоял, держась за Мерри и Фродо, и весь дрожал.
– Остаться, где стоим, или вернуться, – сказал Гэндальф. – Идти вперед нельзя. Чуть выше, если я верно помню, тропа отойдет от утеса, и мы окажемся в широком распадке, а там начнется долгий и трудный подъем. Там не укрыться ни от снега, ни от камней, ни от чего–нибудь похуже.
– Возвращаться в такую бурю тоже непросто, – добавил Арагорн. – К тому же лучшего укрытия, чем этот утес над нами, по пути не попадалось.
– Хорошенькое укрытие! – пробурчал Сэм себе под нос. – Если стена без крыши – уже дом, то это, конечно, отличное укрытие, что и говорить!
Все сгрудились, прижимаясь к утесу. Скала смотрела на юг и чуть–чуть наклонялась вперед, особенно внизу, у дороги; худо–бедно, а какую–то защиту от северного ветра и камней это давало. Но вихрь налетал со всех сторон сразу, и снежные смерчи закручивались все гуще. Путники придвинулись друг к другу как можно ближе, стараясь согреться. Пони Билл терпеливо, но с крайне подавленным видом стоял перед хоббитами, отчасти заслоняя их от ветра; снег доходил ему уже до колен и поднимался все выше. Не будь с ними таких великанов, как Боромир и Арагорн, хоббиты уже давно оказались бы погребены под снегом.
На Фродо напала страшная сонливость. Он почувствовал, что его обволакивает теплая туманная дрема. Он грел ноги у камина – и вдруг из темного угла зазвучал голос Бильбо. «Не ахти у тебя дневник, прямо скажем! «Двенадцатое января – снегопад». И ты вернулся только для того, чтобы рассказать об этом? Ну, знаешь, игра не стоила свеч!»
– Я хотел отдохнуть и немного поспать, Бильбо, – с усилием ответил Фродо, но вдруг почувствовал, что его трясут, и очнулся. Переход к яви был мучительным. Оказалось, он прикорнул в сугробе, как в снежном гнездышке, и задремал – но Боромир вовремя заметил это.
– Невеличкам тут смерть, Гэндальф, – сказал Боромир. – Что толку сидеть и ждать, пока снег завалит нас с головой? Надо что–то делать, иначе нам отсюда не выбраться.
– Дай им по глотку вот этого, – откликнулся Гэндальф. Он порылся у себя в мешке и достал кожаную флягу. – Это очень ценный напиток – мирувор, укрепляющий эликсир из Имладриса. Его подарил мне при расставании Элронд. Пусти по кругу!
Хлебнув теплого, ароматного бальзама, Фродо почувствовал в себе новые силы. Дрема, ватная и тяжелая, исчезла бесследно. Остальные тоже приободрились; вернулись надежда и сила. Но снег от этого не прекратился. Метель бесновалась еще пуще, и рев ветра усилился.
– Как насчет костра? – вдруг предложил Боромир. – Вопрос, кажется, именно так и стоит, как ты говорил, Гэндальф: огонь – или смерть. Конечно, под сугробами враги нас навряд ли заметят, но нам–то это уже не поможет!
– Что ж, разжигай, если сумеешь, – согласился Гэндальф. – Если есть у Врага соглядатаи, способные выдержать такую бурю, они нас видят и безо всякого костра!
Но хотя, как советовал Боромир, они взяли с собой дрова и растопку, ни эльфу, ни даже гному не удавалось сохранить выкресанную искру: вихрь тут же задувал ее, да и дерево отсырело. Наконец Гэндальф, с большой, правда, неохотой, взялся за дело сам. Подняв одну из вязанок, он подержал ее на весу и с возгласом «Наур ан эдраит аммэн!» вонзил в нее посох. Из вязанки вырвалось голубое и зеленое пламя. Хворост вспыхнул и затрещал.
– Если кто–нибудь за нами наблюдает, для него больше не секрет, что я тоже участвую в походе, – вздохнул волшебник. – Это было все равно что начертать в облаках огненными буквами: «Здесь был Гэндальф». От Ривенделла до устья Андуина эти буквы прочтет любой невежда.
Но Отряду было не до соглядатаев. Все радовались огню. Дрова горели весело; метель завывала по–прежнему, под ногами путников образовалась лужа, но они, не обращая внимания, сгрудились вокруг костра и с наслаждением грели руки над маленькими пляшущими язычками. На усталых, озабоченных лицах играло красное пламя; за спинами черной стеной сомкнулась ночь.
Но дрова прогорали быстро, а снег все падал и падал.
Пламя едва перебегало по золе. Догорала последняя ветка.
– Ночь на исходе, – сказал Арагорн. – До рассвета недолго.
– Если только рассвет пробьется сквозь эти тучи, – возразил Гимли.
Боромир шагнул в сторону от костра и вгляделся в черноту.
– Метель успокаивается, – сказал он. – И ветер уже не тот.
Фродо устало глядел на снежинки: они все летели и летели в круг света, на миг вспыхивая над умирающим костром и пропадая. Непохоже было, чтобы что–то менялось… И вдруг, стряхнув сонное оцепенение, хоббит понял, что ветер прекратился, а хлопья стали крупнее и падают гораздо реже. Медленно, очень медленно среди камней разливался тусклый свет утра. Наконец снегопад прекратился.
Ночь отступила, и глазам предстал молчаливый, укутанный в снега мир. Внизу, над бесформенными провалами, бугрились белые холмы и купола. Тропа исчезла. Вершины скрылись в тучах, которые по–прежнему таили угрозу.
Гимли взглянул вверх и покачал головой.
– Карадрас не простил нас, – сказал он. – У него еще много снега в закромах. Если мы пойдем дальше, он за этим добром не постоит. Чем скорее мы вернемся вниз, тем лучше.
Все согласились с этим, но отступление обещало новые трудности. Вполне могло оказаться, что дорога вниз закрыта. Уже в двух шагах от кострища высились нетронутые сугробы в несколько локтей вышиной, такие, что хоббиты провалились бы в них с головой. Кое–где вздымались целые горы свеженанесенного снега.
– Пусть Гэндальф пойдет впереди с огнем и расчистит для вас тропу, – предложил Леголас. Он один сохранял спокойствие: что буря, что снег – эльфам стихии нипочем.
– Пусть лучше эльфы слетают за горы и подбросят нам солнышка, – откликнулся Гэндальф. – Я могу поджечь хворост, но снег – извините!
– Ничего страшного, – вмешался Боромир. – Когда ум сдается, очередь за телом – так говорят в Гондоре. Пусть самые сильные идут впереди и прокладывают дорогу. Смотрите: сейчас все под снегом, но я помню, что дорога ведет вон туда, к тому утесу, а там поворачивает. Снег усилился до того, как мы повернули. Может, там, за утесом, сугробы не такие высокие? Если прикинуть, до поворота всего с полверсты, не больше.
– Ну что ж, попробуем пойти вместе, ты и я, – молвил Арагорн.
Арагорн был в Отряде самым высоким, но Боромир казался крепче и шире в плечах. Он пошел впереди, Арагорн – за ним. Это была тяжелая, изнурительная работа. Местами снег доходил до груди, и Боромиру приходилось разгребать его руками; казалось, что он не то плывет по белым волнам, не то роет туннель.
Леголас смотрел на них с улыбкой на губах и наконец обернулся к товарищам:
– Значит, дело за тем, кто сильнее? А я скажу так: оставьте пашню – пахарю, воду – выдре, а листья, траву и снег – эльфу!
И он легко, не проваливаясь, побежал вперед. Фродо словно впервые заметил – хотя знал об этом и раньше, – что на ногах у эльфа не сапоги, а туфли на тонкой подошве, почти не оставляющие следов на снегу.
– Счастливо! – прокричал Леголас Гэндальфу. – Я пошел за солнышком!
Эльф помчался вперед, словно под ногами у него был не снег, а утоптанный песок. Он быстро перегнал Боромира с Арагорном, с великим трудом разгребавших сугробы, помахал им рукой и вскоре пропал за поворотом.
Остальные глядели вслед Боромиру с Арагорном, пока их головы не превратились в две черные точки на снегу. Вскоре и точки пропали из виду. Время шло. Тучи снова опустились, к ногам порхнуло несколько снежинок.
Прошло около часа (хотя хоббитам этот час показался вечностью), прежде чем вдали замаячил силуэт Леголаса. Следом за эльфом из–за утеса показались Боромир с Арагорном, с трудом бредущие вслед.
– Вот и я! – воскликнул, подбегая, эльф. – Увы! Солнышка я не раздобыл. Оно пасется на голубых пажитях Юга, и снежный венчик, которым вздумала себя украсить гора по прозванию Краснорог, его совершенно не волнует. Но есть надежда и для тех, кто обречен ходить по земле! За поворотом наносы самые высокие. Там наши силачи едва не утонули. У них уже опустились руки, но тут вернулся я и сказал им, что главный сугроб не толще стенки. Там, по другую сторону, снега почему–то меньше, а ниже по тропе и говорить не о чем – так, белый коврик, чтобы остудить нашим хоббитам пятки, и больше ничего.
– Что я говорил?! – торжествовал Гимли. – Это был не просто буран! Карадрас желает нам зла. Он не жалует гномов и эльфов, и сугроб этот он навалил для того, чтобы отрезать нам путь назад!
– Твой Карадрас, на наше счастье, забыл, что, кроме гномов и эльфов, в Отряде есть люди, – усмехнулся Боромир, который был уже так близко, что смог расслышать последние слова гнома. – И не слабого десятка, если мне позволено будет сказать так о нас с Арагорном – хотя пара обычных людей с лопатами была бы тут гораздо полезней! И все же дорогу сквозь наносы мы проторили. Кто не умеет бегать по снегу, как Леголас, – пусть благодарит нас!
– Ну, хорошо, вы прорыли себе тропинку через сугробы, но мы–то как сквозь них проберемся? – спросил Пиппин, выразив тайные опасения всех хоббитов.
– Проберетесь! – успокоил Боромир. – Я устал, но силы у меня еще есть, и у Арагорна тоже. Тех, кто поменьше, мы отнесем. Остальные пойдут следом – тропа уже будет достаточно утоптана. А ну–ка, достойный Перегрин, пожалуйте сюда! Начнем с вас.
Он взял хоббита на закорки.
– Держись покрепче! Руки мне понадобятся, – велел он и зашагал вперед. Арагорн, посадив на плечи Мерри, последовал за ним. Пиппин поразился мощи гондорца, видя, какую тропу Боромир проложил в снегу, – а ведь, кроме собственных рук, у него не было никакого, даже самого завалящего орудия! Даже теперь, с грузом на плечах, Боромир продолжал походя расчищать дорогу для тех, кто шел позади, утаптывая и разгребая снег.
Наконец перед ними вырос исполинский сугроб. Это была настоящая стена, отвесная и грозная. Обращенная к путникам сторона сугроба, гладкая, словно ее срезали ножом, была чуть ли не вдвое выше Боромира, но посреди снежного бастиона уже был сделан проход. Сначала вверх, потом вниз, как по мостику, – и Пиппин с Мерри очутились по ту сторону.
Там их опустили на землю, и они, в компании с Леголасом, остались поджидать остальных.
Через некоторое время Боромир вернулся, неся на плечах Сэма. За ним по узкой, но уже основательно утоптанной тропе следовал Гэндальф, ведя за собой Билла, на спине которого среди вьюков и кулей умостился Гимли. Последним спустился Арагорн, на плечах у него сидел Фродо; они благополучно миновали мостик, но не успел Фродо коснуться ногой тропы, как сверху с оглушительным гулом покатились камни вперемешку со снегом. Полуослепших путников откинуло к скале. Когда снежная пыль осела, все увидели, что проход исчез.
– Хватит, хватит! – закричал Гимли. – Мы уходим! Мы не можем быстрее!
Но с этим последним ударом гора, похоже, исчерпала свою злобу; Карадрас, казалось, удовлетворился тем, что пришельцы побеждены и обратно сунуться не посмеют. Тучи, угрожавшие новым снегопадом, слегка поднялись; стало светлее.
Как и говорил Леголас, слой снега постепенно сошел на нет; теперь даже хоббиты шагали без помех. Вскоре Отряд уже стоял на той самой площадке над крутизной, где прошлым вечером они почувствовали на лицах первые снежинки.
Начинался день. Путешественники смотрели вниз, на запад: с площадки открывался хороший обзор. Там, за каменными нагромождениями, скрывавшими подножия горы, лежала долина, откуда вчера они начали свое восхождение.
Ноги у Фродо ныли от усталости. Он промерз до костей и проголодался, при одной мысли о предстоящем трудном спуске у него кружилась голова. Перед глазами плыли черные точки. Он протер один глаз, другой… Точки не исчезали. Внизу, в пропасти, но все же довольно высоко над землей, в воздухе кружились какие–то темные крапинки.
– Опять птицы! – молвил Арагорн, показывая вниз.
– Теперь делу уже не поможешь, – отозвался Гэндальф. – Враги нам эти птицы, или они нам друзья, или им нет до нас никакого дела – нам нужно поскорее спуститься, вот и все. Что бы там ни было, следующую ночь мы должны встретить подальше от Карадраса.
Холодный ветер толкнул их в спину. Отвернувшись от перевала, путники устало побрели вниз. В этой битве Карадрас вышел победителем.
