Текст книги "Дикари Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

16 Кюр. Встреча с Ваниямпи. Я слушаю Леди Миру

– Очевидно, это произошло здесь, – сказал Грант осматриваясь.

Мы смотрели вниз с пригорка, на расстилавшуюся впереди долину.

– Я думал, что будет хуже, – заметил я, вспоминая ужасное зрелище нападения на отряд Хобартов.

На равнине под нами были разбросаны опрокинутые и разбитые фургоны с обрезками сбруи, некоторые со следами огня. Останки гужевых тарларионов, тут и там, виднелись в траве. Однако, большинство животных, похоже, было отрезано от упряжи и угнано в стойбища победителей.

– Всё может быть хуже, чем Ты думаешь, – угрюмо осадил меня Грант. Большинство трупов скрыты в траве.

– Возможно, – не стал спорить я.

– Вон там, видны несколько падальщиков, – указал он.

Я оглянулся. Рыжеволосая девушка, первая в караване, стояла около нас. Другие девушки, и Хобарты, один за другим подтягивались следом.

Выехав на холм и увидев картину разрушений, мы забыли про наших животных. Теперь уже не было смысла отгонять их назад. А кроме того, всё увиденное оказалось не столь уж тошнотворным, как мы предполагали поначалу.

– По-видимому, они напали не на рассвете, но и не на закате, – предположил Грант.

– Ты так решил на основании расположения фургонов, – догадался я, – они не поставлены круг, а растянуты в колонну, что характерно для марша.

– Да.

– И нападение совершено не в конце дня, – попытался угадать я, – из-за того, что в этом случае могли остаться живые, скрывшиеся под покровом темноты.

– Это так. Я предполагаю, что фургоны как раз выводились и выстраивались в походную колонну.

– Если это верно, то мы должны найти остатки вечерних костров, больших костров для приготовления пищи, окруженных камнями, а не маленьких кострищ характерных для днёвки, – прикинул я.

– Да, – согласился Грант.

Мы тронули своих кайил вниз по склону, по направлению к остаткам фургонов. Мы осмотрели некоторые из них, частью покосившиеся, некоторые опрокинутые, а кое-какие стояли в колеях целыми, с опущенными к земле оглоблями, словно бы ожидая, что люди вернуться, чтобы вновь использовать их по назначению. Большинство же было в разной степени обугленности. Ни на одном не было тентов, они были либо сорваны, либо сожжены. Кривые металлические дуги тентов в большинстве случаев остались на месте. На фоне неба это смотрелось жутко, и было похоже на оголённые ребра скелетов. Неровная линия фургонов растянулась примерно на пасанг. Когда мы подъехали ближе, то смогли увидеть, то тут, то там, а иногда в кузовах фургонов множество разломанных и разорванных предметов. Сундук опрокинутый и раскрытый. Я заметил куклу, валявшуюся в траве и мужской ботинок. Было много рассеянной по траве муки, высыпавшейся из разодранных мешков.

– Вон остатки вечерних костров, – указал я, направляя кайилу мимо камней, сложенных кольцами.

– Да, вижу, – отозвался Грант.

Эти костры, по-видимому, были в пределах круга фургона. Скорее всего, нападение произошло утром, вероятно во время, или вскоре после, запряжки гужевых тарларионов. Обрезанная упряжь предлагала второй вариант. Повсюду среди травы виднелись воткнувшиеся в землю стрелы. Их неподвижность, и почти вертикальное положение, резко контрастировали с колыханием травы на ветру, которая склонялась вокруг и шелестела, задевая за их древки.

Кайила, внезапно, с фырканьем, отскочила вправо. Я еле удержался в седле. Чтобы успокоить животное, пришлось применить силу. Я дернул поводья влево и ударил пятками, в шелковистые бока кайилы.

– Что это? – удивлённо спросил Грант.

Я посмотрел вниз, в траву.

– Чем может быть то, что мы видим в траве? – требовал ответа Грант.

– Смерть, – отозвался я, наконец успокоив кайилу. – Но смерть необычная.

Я бросил поводья Гранту, и спешился. – Оставайтесь сзади, – приказал я девушкам.

Я исследовал то, что осталось от тела мужчины.

– Ни Пересмешники, ни Желтые Ножи не могли сделать этого, – заверил меня Грант.

– Я знаю.

Голова располосована, но раны поверхностные. Однако, глотка была перекушена. Левой ноги не было.

– Это, должно быть, кто-то из оставшихся в живых, – предположил Грант, – труп в одежде. Наверное, он решил вернуться к фургонам, может быть поискать съестного.

– Мне тоже так кажется, – согласился я.

– Вот тогда дикий слин, его и подкараулил, – допустил Грант.

– Слин, прежде всего ночной хищник, – не согласился я со своим товарищем. Я-то видел такие раны прежде, и не сомневался, что они оставлены на теле вовсе не слином.

– И так? – нетерпеливо ждал моего заключения Грант.

– Вот, смотри, – показал я. Между моим большим пальцем и указательным пальцем там была темная, вязкая масса.

Я вытер пальцы о траву.

– Я вижу, – кивнул Грант. – А ещё заметь перепаханную землю. И она всё ещё черная.

Трава, вырванная с корнями, вокруг трупа, ещё не пожухла, и оставалась зеленой.

– Заряди свой арбалет, – посоветовал я. Можно было не сомневаться, что нападение произошло не позднее одного ана.

Грант закрепил петлей поводья моей кайилы к луке своего седла. Я встал, и заозирался вокруг. Было слышно, как Грант взводил своё оружие, вставив ногу в стремя арбалета, и натягивая тугую тетиву.

Я подпрыгнул, и оказался верхом на кайиле, и забрал поводья у Гранта. Я был рад снова оказаться в седле. Подвижность важна в Прериях.

А кроме того, с высоты седла, обзор значительно увеличивается.

– Оно всё ещё здесь, где-то рядом, – убеждённо сказал я, взглянув на арбалет Гранта. Ну, что ж, один выстрел у нас есть.

– Что это могло быть? Те звери, одного из которых Ты ищешь? – не выдержал торговец.

– Мне так кажется, – кивнув, ответил я. – А также, я думаю, что этот зверь, как и тот товарищ, что сейчас лежит здесь без ноги, один из выживших в сражении. То, что зверь задержался около фургонов, намекает мне, что он, также, был ранен.

– В таком случае находится здесь чрезвычайно опасно, – заметил Грант.

– Согласен.

Конечно, боль, голод и отчаяние навряд ли сделали бы подобное животное менее опасным, скорее наоборот.

В нескольких шагах влево от наших кайил валялся разбитый ящик с сахаром. Дорожка сахара, около четырёх дюймов шириной, трёх или четырёх ярдов длиной, просыпанного через расколотую крышку, тянулась за ящиком. Вероятно, его кто-то нёс под мышкой. Эта находка была объектом терпеливой работы тысяч муравьев, возможно, собравшихся с сотни окрестных холмов. Это был их приз, в маленьких и никем невидимых войнах.

Мы с Грантом направили кайил вперёд. Позади я услышал, что рыжеволосую девушку вырвало в траву. Она подошла слишком близко к телу.

– Смотри! – закричал Грант. – Там, впереди!

– Я вижу, – крикнул я в ответ.

– Они что, не собираются защищаться? – спросил он в изумлении.

– Поторопись, – приказал я, посылая кайилу вскачь.

Мы помчались вперед. Мы отъехали где-то полпасанга от линии разбитых обугленных фургонов, и теперь приблизились к другим фургонам, но эти были не вытянуты в колонну, а разбросаны по степи. Это были те самые квадратные фургоны, что я ранее безрезультатно искал, те самые, что следовали с колонной наёмников. Они, также, оказались переломанными. Два из них были опрокинуты. Некоторые были сожжены до основания, другие стояли без крыши или без крыши и стен. Ни у одного из них не осталось тарларионов. Учитывая их расстояние от первой линии фургонов и их размещение на местности, я решил, что часть наёмников покинула общую колонну, и, ускорившись и оторвавшись от неё, попыталась сформировать оборонительный круг, но у них не хватило для этого времени, или присутствия духа.

Рядом с тремя из этих фургонов, стоявших небольшой группой, мы видели фигуры мужчин, приблизительно пятнадцать или двадцать человек, стоявших неплотной толпой. Один из них стоял чуть в стороне от основной массы. Именно ему, и угрожала коричневая, чётко очерченная фигура, очевидно появившаяся из травы около них. Я не знал, потревожили ли они монстра, или просто двигались в его сторону, до тех пор, пока у того не осталось выбора, кроме как нападать.

Мужчина держал лопату, но он даже не поднял её, чтобы защититься. Его положение показалось мне не храбрым, а скорее флегматичным. Может он не понимал всей опасности?

– Быстрее! – Подгонял я свою кайилу.

Лапы животного Гранта топали рядом.

– Он безумен! – прокричал мой товарищ.

Даже сам зверь казался озадаченным, и не понимающим действий мужчины.

Похоже, что он никогда прежде не встречал такой странной реакции на своё появление. Мужчины были одеты в странные серые рубахи, открытые снизу, заканчивающиеся, где-то между коленями и щиколотками. Зверь внезапно повернул голову, мордой к нам. Меньше чем через несколько ударов сердца я натянул поводья, вздыбив завизжавшую кайилу, между монстром и человеком. Монстр зарычал и шагнул назад. Я рассмотрел, что это был не Ког, и не Сардак.

– Отойдите! – предупредил я мужчин.

Покорно, они все, включая того который был передовым, отступили назад.

Я не отрывал глаз от зверя. Он поднял тёмную грязную лапу. Волосы между пальцами были спутаны и склеены. Я предположил, что это было результатом убийства совершённого приблизительно в одном пасанге отсюда.

Я принудил кайилу сделать пару шагов от монстра.

– Отойдите, – приказал я мужчинам.

Они повиновались.

Мех кюра был свалян и местами покрыт запёкшейся кровью. Я думаю, несколько раз его всё же поразили копьями. Возможно, он потерял сознание от потери крови, и пролежал в траве, принятый за мертвого. Он не был тем, кого могли бы искалечить краснокожие. Им подобный зверь был неизвестен, вот и посчитали его чем-то вроде урта или слина, а не мужчиной.

Зверь, зарычав, шагнул вперёд.

– Он собирается напасть, – предупредил Грант. – Я могу убить это, – добавил он, подняв арбалет.

– Не стреляй, – попросил я.

Грант не стрелял, но оружие держал наготове.

– Но не спускай с него глаз, – предупредил я.

Монстр посмотрел на Гранта, потом на меня, и его губы раздвинулись, обнажая двойной рад белых клыков.

– Так он показывает своё презрение к нам, – пояснил я.

– Презрение? – Грант был озадачен.

– Да. Ты видишь, что он не вооружен.

– Это – животное, – убеждённо сказал Грант. Но оружие он опустил.

– Это – Кюр.

Монстр рыкнул, и отступил от нас. Сделав несколько шагов, он повернулся и упал на все четыре лапы, и побежал сквозь траву, даже не оборачиваясь на нас.

Я двинул кайилу на несколько шагов вперед, туда, где зверь первоначально стоял в траве. Я хотел изучить следы на земле. Потом я возвратился туда, где ждали Грант, и другие.

– Ты должен был позволить мне убить его, – с укоризной сказал Грант.

– Возможно.

– Тогда, почему Ты не дал мне выстрелить?

– Это связано с кодексом, – объяснил я.

– Слушай, Ты – кто, скажи честно? – не выдержал Грант.

– Один из тех, кому кодекс когда-то был преподан, и один их тех, кто о нём полностью никогда не забывал.

Я развернул свою кайилу, и встал перед мужчиной, которому, наиболее угрожал зверь.

– Я боялся, что могло произойти насилие, – сказал он.

– Я исследовал траву на том месте, откуда появилось животное. Оно приближалось к вам, оставаясь невидимым. Оно вас преследовало, – сообщил я мужчине.

– Я – Тыква, – представился он. – Мир, свет, спокойствие, совершенство и удовлетворенность да пребудут с Вами.

– Оно преследовало вас, – повторил я, в то время как моя кайила тревожно вздрагивала подо мной.

– Сладость к Вам, – продолжал меж тем мужчина.

– Вы что, не понимали опасности, в которой Вы находились? Вас же могли убить!

– К счастью, Вы вмешались, – пожал плечами он.

– Вы что, настолько храбры, что столкнувшись с таким зверем, оставались настолько спокойными? – удивился я

– Что есть жизнь? Что есть смерть? – спросил он, и сам ответил. – Обе незначительны.

Я озадаченно смотрел на человека. Потом обвёл взглядом остальных стоящих за ним. Теперь, я разглядел, что они носили серые платья, вероятно, это были их единственные предметы одежды. Подолы этих платьев обрывались посередине между их коленями и щиколотками. Мужчины казались мне неловкими и глупыми в подобной одежде. Их плечи были опущены, а глаза безжизненны и пусты. Их стопы были обмотаны тряпками. Однако, я увидел, к моему интересу, что двое из них держали в руках украшенные перьями копьями.

Я снова посмотрел того, кому больше всего угрожал кюр.

– Сладость к Вам, – сказал он, улыбаясь.

Теперь я разглядел, что он не был храбр. Ему просто было не для чего жить. Я задался вопросом, готов ли он был к смерти. Он же даже не поднял свою лопату, чтобы защититься.

– Кто Вы?

– Мы – счастливые удобрения, – ответил один из толпы, – обогащаем и украшаем землю.

– Мы, искры на воде, делающие её потоки прекрасными, – добавил другой.

– Мы – цветы, растущие на полях, – сказал третий.

– Мы добро, мы добро, – заговорили они разом.

Я ещё раз внимательно посмотрел на того, кто казался старшим среди них, и кто назвал себя Тыквой.

– Вы – здесь старший? – спросил я у Тыквы.

– Нет, нет! – ответил он, поспешно. – Мы все одинаковые. Мы – то же самое! Мы все не неодинаковые! – В этот момент он всё же показал одну эмоцию – страх. Он попятился, вливаясь в толпу других.

Я пристально посмотрел на них.

– Мы все равны. Мы все одинаковые, – заладил он снова.

– Откуда Вы это знаете? – поинтересовался я.

– Мы должны быть равными, – объяснил он. – Это – Учение.

– А верно ли ваше Учение?

– Да, – уверенно сказал Тыква.

– Откуда Вы это знаете?

– Это – проверка истины, – заявил он.

– Откуда Вы это знаете? – повторил я свой вопрос.

– Мы в Учении.

– Значит ваше Учение, это круг, висящий в воздухе, и ничем не поддерживаемый.

– Учение не нуждается в поддержке, – уверенно сказал Тыква. – Оно находится внутри нас: Это – золотой круг, самоподдерживающийся и вечный.

– Откуда Вы это знаете?

– Мы в Учении.

– В чём ваши мотивы? Какая вам польза от него?

– Наш мотив драгоценен, – проговорил человек торжественно. – Должным образом понятый и используемый он полностью совместим с Учением, и, в его наивысшем смысле, существует, чтобы служить Учению.

– Тогда в чём же, подтверждение ваших чувств?

– Чувства ненадежны, это общеизвестно, – ответил один из толпы.

– Чувства, которые кажутся, подтверждающими Учение могут быть сохранены, – заговорил ещё один из них. – Те чувства, что кажутся противоречащими Учению, должно игнорировать.

– А какие аргументы, или свидетельства, если они могли бы иметь место, Вы могли бы принять в качестве указания на ошибочность Учения?

– Ничему нельзя разрешать указывать на ошибочность Учения, – заявил Тыква.

– Это в Учении, – объяснил ещё один.

– Но ведь Учение, которое не может быть опровергнуто, также, не может быть, и подтверждено, – сказал я. – Учение, которое не может, даже в теории, быть опровергнуто, не только не верно, но и пусто. Если мир не может говорить с ним, то и оно не говорит о мире. Оно ни о чем не говорит. Это – лепет, пустая болтовня столь же бесполезная, сколь и тщетная и глупая.

– Это – глубокие вопросы, – сказал мужчина, которого я принял, за старшего среди них. – Но поскольку они не находятся в Учении, мы не должны интересоваться ими.

– Насколько Вы счастливы? – спросил я. Я знал, что словесные формулы, даже пустые, такие как музыка или магия, могли бы иметь эмпирические эффекты.

– О, да, – поспешно ответил Тыква. – Мы поразительно счастливы.

– Да, – отозвались несколько других.

– Сладость к Вам, – сказал другой.

– А мне Вы не кажетесь счастливыми, – брезгливо заявил я. – Я редко видел более нудный, потрепанный и бесхребетный набор организмов.

– Мы счастливы, – настаивал один из них.

– Истинное счастье, – сказал другой, – держаться Учения.

Я внезапно вытащил свой меч и сделал им движение, как если бы хотел ударить Тыкву. Он поднял свою голову и повернув шею ко мне.

– Мир, свет, спокойствие, удовлетворенность и совершенство да пребудут с Вами, – продекламировал он.

– Интересно, – пробормотал я, вталкивая клинок обратно в ножны.

– Смерть представляет немного ужаса для тех, кто никогда не умел жизнь, – объяснил Грант.

– Что есть жизнь? Что есть смерть? – спросил Тыква, и сам же ответил. – И то, и другое незначительно.

– Если Вы не знаете, каковы они, возможно, Вы не должны осуждать проблему важности воровства.

Я просмотрел на двух мужчин, державших копья.

– Где Вы нашли эти копья?

– В траве, – ответил один из них. – Их потеряли во время сражения.

– Было ли у вас намерение использовать их, чтобы защититься от зверя? – задал я вопрос мужчинам.

– Нет, конечно, нет.

– Вы что, предпочли бы быть съеденными? – моему возмущению не было предела.

– Сопротивление не разрешено, – объяснил один из них.

– Это борьба против Учения, – поддержал первого тот, что держал второе копьё.

– Мы ненавидим насилие.

– Но Вы, же взяли копья. Что в таком случае Вы собирались с ними делать?

– Мы подумали, что Вы могли бы захотеть бороться с животным, – сказал тот. – В этом случае, мы предложили бы копьё вам.

– А для кого, тогда, было второе копье? – опешил я.

– Для животного, – сказал мужчина с первым копьем.

– Мы не хотели бы, злить его, – пояснил мужчина со вторым копьем.

– Вы позволили бы другим вести Вашу борьбу за Вас, – спросил я в полном непонимании, – и Вы подчинились бы последствиям?

– Да, – ответил тот, что с первым копьем. – Не все мы столь же благородны и храбры как Тыква.

– Кто эти люди? – спросил я Гранта.

– Они – Ваниямпи, – ответил Грант с усмешкой. – Их ценности, это ценности трусов, идиотов и растений.

К этому времени, караван добрался до нас. Я заметил, что ни один из Ваниямпи не поднял глаз, чтобы оценить слегка прикрытое очарование скованных цепью товаров Гранта.

Я снова посмотрел на Тыкву, кто казался, несмотря на его опровержение, лидером среди них.

– Кому Вы принадлежите? – прямо спроси я.

– Мы принадлежим племени Кайила, – ответил Тыква.

– Далековато Вы от дома, – заметил я.

– Да, – согласился Тыква.

– Что Вы делаете здесь?

– Мы были приведены сюда, чтобы очистить территорию, – ответил он. – Мы должны похоронить мертвых, а также разобрать и сжечь фургоны.

– Значит, вас привели сюда незадолго до сражения, – догадался я.

– Да.

– Вы видели сражение?

– Нет, – отказался Тыква. – Нам приказали лечь на живот, закрыть глаза, и держать ноги и руки как если бы они были связанны. За нами следил мальчик.

– Он охранял Вас?

– Нет, он защищал нас от животных.

– На западе, среди других фургонов, есть тело мужчины.

– Мы найдем его, – пообещал Тыква.

– Местность в основном очищена, – заметил Грант. – Должно быть, были другие группы Ваниямпи.

– Это так, – подтвердил Тыква.

– Они все ещё поблизости? – нервно спросил Грант.

– Я не знаю.

Потенциальный объект беспокойства Гранта, в настоящее время меня не волновал.

– Сколько всего было больших фургонов, таких как те, что на западе? Спросил я Тыкву.

– Более чем сто, – подумав, ответил Тыква.

– Сколько там было почти квадратных меньшего размера фургонов, таких как этот? – спросил я, указывая на остатки самого близкого фургона, одного из тех, которые были с колонной наёмников.

– Семнадцать.

Эта информация мне пришлась по вкусу. В колонне виденной мной тоже было семнадцать таких фургонов. Таким образом, всё совпадало. Монстры, которые сидели в них, полагаю один на фургон, учитывая территориальность и раздражительность кюров, теперь двигаются пешком. Возможно, кое-кто был убит в сражении.

– Сколько могил выкопали Вы, и другие Ваниямпи? – поинтересовался я.

– Более чем одну тысячу.

Я присвистнул. Потери были действительно огромны.

– И Ты должен понять, – сказал Грант. – Дикари уже очистили местность от своих собственных погибших.

На мгновение я был ошеломлен.

– Это было паническое бегство и резня, – напомнил Грант. – Насколько мы узнали от Стеблей кукурузы.

– Сколько могил, Вы выкопали для поселенцев, тех, кто был около больших фургонов?

– Чуть более чем четыреста, – посчитал Тыква. Он оглянулся назад к другим, ища подтверждения.

– Да, – подтвердили из толпы.

– Похоже, они уничтожили почти всех мужчин поселенцев, – отметил Грант.

Я кивнул. По-видимому, первое нападение имело место именно там, на той части колонны. Кроме того, у поселенцев было меньше возможностей к сопротивлению, чем у солдат.

– Около шестисот солдат тогда были убито, – прикинул Грант.

– Да, – подтвердил Тыква.

– Да, – согласился кто-то из толпы Ваниямпи.

– Это чрезвычайно интересно, – сказал я, обращаясь к Гранту. – Получается, что приблизительно четыреста солдат сбежали.

– То, что они не лежат здесь, не означает, что они не убиты, – не поддержал моего оптимизма Грант. – Их, скорее всего, преследовали и убивали на протяжении нескольких пасангов по степи.

– Фургоны, однозначно, подверглись разграблению, – отозвался я. – Наши друзья, возможно, сделали паузу для грабежа. К тому же, я не знаю, насколько их стиль войны хорошо приспособлен, к нападению на обороняющуюся колонну, хорошо подготовленную и сплоченную, находящуюся под охраной.

– И я не знаю, – сказал Грант, пожав плечами.

– А животные, – я вновь обратился к Тыкве, – такие как то, что угрожало Вам, скольких из них Вы похоронили, если таковые вообще были?

– Девять. Но мы не хоронили их, поскольку они не были людьми.

В расстройстве я ударил себя по бедру.

– Где эти тела?

Я хотел определить, были ли Ког и Сардак среди павших.

– Мы не знаем, – ответил Тыква. – Пересмешники на веревках вытащили их из этой местности.

– Я думаю, что они просто не знали, что с ними делать, – присоединился к разговору один из Ваниямпи.

Я был в ярости. Только что, я знал об одном выжившем кюре, а теперь их оказалось целых восемь, кто, возможно, избежал истребления дикарями. В действительности, многие дикари, по причинам их верований, возможно, просто отказались бы нападать на них, поскольку они не были существами, с которыми они знакомы. Что, если они были из мира магии? В таком случае, конечно, они не должны были бы подвергаться нападению, их скорее уважали бы и задабривали. Если Сардак выжил, то у меня не было сомнений, что он продолжит неуклонно следовать своей миссии.

– Вы хотите знать судьбу оставшихся в живых? – поинтересовался Тыква. – Вы кажетесь заинтересованными.

– Да, – согласился я.

– Кроме солдат, и животных, и тех, кто, возможно, убежал?

– Да.

– Некоторые дети были оставлены в живых, маленькие дети, – рассказал Тыква. – Они были разбиты на небольшие группы и связаны за шеи. Было четыре таких группы. Пересмешники взяли одну группу, состоящую из шести детей. Другие три группы, состояли из пяти детей каждая, и были поделены между Слинами, Жёлтыми ножами и Кайилиауками.

– А что же Кайила? – удивился я.

– Они не взяли ни одного из детей, – сказала Тыква.

– Детям очень повезло, – заговорили Ваниямпи. – Да. Они будут взяты в загоны Ваниямпи, и поднимутся как Ваниямпи. Какое благословение для них! Всегда лучше, когда Учение может быть дано детям. Это – самый верный способ гарантировать, что они всегда будут Ваниямпи.

Я задавался вопросом, могли ли ужасы и преступления, совершенные друг другу взрослыми, когда-либо соответствовать жестокости, причиненной детям. Мне это казалось маловероятным.

– Были ли ещё оставленные в живых?

– Некоторые достаточно молодые и привлекательные женщины, – сказал Тыква, – но мы не смотрели на них. Они были голые. Им верёвками связали руки, и за шеи привязали к сёдлам. Они должны были сопровождать своих владельцев, на привязи, идя рядом с кайилами.

– И какова по-вашему будет их судьба? – спросил я.

– Мы не смеем размышлять об этом, – ответил Тыква, перепугано и встревожено смотря под ноги, густо краснея при этом.

– Их сделают рабынями, – безжалостно объясни я, – ползая на животе и стоя на коленях перед мужчинами, они будут служить им покорно, полностью и всеми способами.

Тыква задрожал.

– Это верно, не так ли? – спросил я.

– Возможно, – пробормотал Тыква. Он не поднимал глаз, и я видел, что он боялся своей мужественности, и своего пола.

– Разве Ты не хотел бы иметь их служащими тебе подобным образом?

– Нет, нет! – закричал он, не поднимая глаз. – Нет, Нет, нет!

Страсть прозвучавшая в его ответе заинтересовала меня. Я посмотрел на других Ваниямпи, они отводили глаза, смотрясь смотреть в землю.

– Были ли другие оставшиеся в живых?

Он посмотрел на меня, с благодарностью и сказал: – Да, но, кажется, один из них очень ненадолго.

– Не понимаю, – удивился я.

– Мальчик, Пыльноногий, как мне кажется, – пояснил Тыква. – Он был рабом у солдат. Его оставили привязанным к столбу, там, на том холме. Нам приказали поддерживать его, пока мы не покинем это место, а затем оставить его здесь умирать.

– Он говорит о том парне, которого держали рабом в колонне наёмников, они называли его Уртом, – растолковал я Гранту.

Грант пожал плечами. Он не знал об этом, так как прежде мы не разговаривали на эту тему.

– Был кто-то ещё выживший?

– Взрослая женщина, – сказал Тыква, – та, что была с солдатами.

– Превосходно! – воскликнул я. – Это блондинка и прекрасной фигурой?

– Да она блондинка, но нам не разрешено смотреть, на её тело.

– Это была Леди Мира из Венны, – пояснил я Гранту. – Превосходно! Отлично!

– Ты знаешь её? – удивился Грант.

– Мы повстречались однажды, на дороге. Но теперь наша встреча, будет сильно отличаться от того раза, – засмеялся я.

– Что-то не так? – осведомился мой товарищ.

– Ничего, – на этот раз, я не стал объяснять.

Я был доволен, во-первых, что Леди Мира жива. Приятно, что такие женщины живут, особенно когда они закованы в цепи и ошейники. Во-вторых, меня развлекло, что деятельность очередного привлекательного агента Кюров внезапно и окончательно завершилась, причём столь неожиданным и прелестным способом. В-третьих, теперь её можно допросить, и так или иначе, получить рассказ очевидца сражения, по крайней мере, в той части, что касалась её лично.

– Где она? – потребовал я ответа у Тыквы.

– Там, позади того фургона, – указал он. – Мы держим её там, так, чтобы не смотреть на неё.

Я вгляделся в Ваниямпи. Я не мог понять, почему они были такими.

– Задерите свою одежду, – приказал я им, – до талии, быстро.

Они пристыжено повиновались.

– Нет. Их не кастрировали физически. Просто это сделали психологически, через обучение, посредством Учения.

– Коварно, – пробормотал я.

– Да, – согласился Грант.

– Можете опустить свои платья, – разрешил я Ваниямпи. Они поспешно сделали это, разглаживая их, и краснея. Я понукнул свою кайилу к фургону, на который указал Тыква.