Текст книги "Дикари Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Я не хотел рассматривать эту картинку.

– Мы можем предполагать, что охотник в снегу кричал, – продолжил меж тем Ког. – два других охотника, с пиками за спиной, отбегают в сторону. На расстоянии полёта стрелы они останавливаются, чтобы рассмотреть кайилиаука, темного гостя и охотника. Тёмный гость прыгает назад к туше кайилиаука, его кровь, красная в снегу. Поблизости, в снегу, лежит тот, кто был вторым наездником. Его копье сломано, тело наполовину перекушено. Тёмный гость отбрасывает назад голову, царапает свою грудь, поднимает когтистые лапы, и бросает вызов двум оставшимся охотникам. Кровь второго охотника окрасила в красный цвет о его челюсти и спутанный мех на его груди. Два оставшихся в живых охотника сбегают. Теперь тёмный гость и человек остались одни, с тушей кайилиаука и с тремя кайилами лишившимися наездников. Тёмный гость снова садится позади кайилиаука. Человек убирает свой лук и стрелы. Тёмный гость приглашает его на пир.

– Эта история, не более чем интересный вымысел, – заявил Самос.

– Поверните кожу, – попросил я Кога.

– Тёмный гость уходит, – продолжил Ког. – Два пера отрезает мясо от туши кайилиаука.

Ког снова повернул кожу.

– Охотник возвращается в свой лагерь, – сказал Ког. – Он возвращается с тремя кайилами, на одной из которых, едет сам. Другие два нагружены мясом кайилиаука. Теперь в его лагере не будет голода. Он возвращается, также, со шкурой кайилиаука и тремя скальпами. Он решает сделать щит.

Снова Ког повернул кожу.

– Это – щит, который он собирается сделать, – сказал Ког, указывая на последнюю картину на коже. Эта последняя картина была намного больше, чем все предыдущие. Приблизительно семь или восемь дюймов в диаметре.

– Я вижу, – отозвался я.

На щите, был нарисован хорошо узнаваемый облик темного гостя, волшебного помощника.

– Вы узнаёте? – спросил Ког.

– Да, – ответил я, – это – Зарендаргар – Безухий.

– Ты не можешь быть уверен, – сказал Самос.

– Мы, также, полагаем, что это Зарендаргар, которого некоторые люди называют Безухий, – сказал Ког.

– Значит, он жив, – вздохнул я.

– Похоже, что так, – усмехнулся Ког.

– Зачем Вы показали нам эту кожу? – спросил я.

– Нам нужна Ваша помощь.

– Чтобы спасти его из Прерий?

– Нет, – сказал Ког, – нам надо убить его.

– Это чушь, – воскликнул Самос. – вся эта история – ничто, фантазия дикаря.

– Вы видели, – сказал Ког, – историю, изображённую на этой коже.

– И что? – спросил Самос.

– Это – кожа кайилиаука, – пояснил Ког.

– И что?

– Жизнь краснокожих зависит от этих животных. Это их основной источник еды и всего что нужно для жизни. Он даёт им мясо и шкуру, кости и сухожилия. От него они получают не только еду, но и одежду, убежище, инструменты и оружие.

– Да знаю я, – ответил Самос. – знаю.

– В их сказаниях они боготворят его. Его изображения и статуэтки используются в их ритуалах.

– Мне это известно.

– Далее, они верят, что если они будут не достойны кайилиаука, то те просто уйдут. И они полагают, что когда-то давным-давно, это уже происходило.

– Ну и что? – спросил Самос.

– А то, – пояснил Ког, – что они не лгут на коже кайилиаука. Это было бы последнее место в мире, где они могли бы солгать. На коже кайилиаука можно изобразить только правду.

Самос молчал.

– Кроме того, – продолжил Ког, – обратите внимание, что изображение тёмного гостя появляется на щите.

– Вижу.

– Согласно верованиям дикарей, если они не достойны, лгут, то их щит не будет защищать их, он отвернёт в сторону или не будет отражать стрелы и копья врагов. Многие воины утверждают, что видели, как это происходит. Щиты, также, сделаны из кожи кайилиаука, взятой с задней части шеи, где кожа и мускулатура являются толстыми, чтобы поддержать вес своих рогов и выдержать удары чужих, особенно весной во время гона, когда начинаются бои за обладание самками.

– Я согласен, что этот художник был искренним, что он верил себе, что говорит правду.

– Это более чем бесспорно.

– Но все это, может быть всего лишь зарисованным рассказом о видении или странном сне.

– Часть кожи, подходящей для сна или видения, – продолжал Ког, – отличается от той части кожи, на которой подразумевается изображать реальные события. Далее, мы находим немного причин, чтобы считать, что художник, возможно, ошибался в природе тех событий что видел, по крайней мере, в их общих очертаниях.

– Тёмный гость, возможно, не Зарендаргар, – отбивался Самос. – Это может быть лишь совпадением.

– Мы не считаем, что это возможно, – сказал Ког. – Расстояния и время, датировка этой кожи, представленные детали, указывают на то, что это – Зарендаргар. Обычно существа нашей расы, или их местные потомки, скатившиеся дикость, редко забираются в Прерии. Слишком мало укрытий, и слишком жарко летом.

– История на коже происходит зимой, – напомнил Самос.

– Это верно, – сказал, что Ког, – но дичь, зимой в Прериях, слишком редка. Земля слишком открыта, и следы трудно скрыть. Наши потомки предпочитают зимовать в лесистой или гористой местности.

– Они обычно ищут такие области, – заметил я.

– Да.

– По-вашему мнению, Зарендаргар в бегах.

– Да, он скрылся в маловероятных и опасных землях Прерий.

– Он знает, что Вы будет его разыскивать? – уточнил я.

– Да, – подтвердил Ког. – Он знает, что потерпел неудачу и знает, что его ждёт.

Я вспомнил разрушение обширного комплекса в арктической части Гора.

– Я знаком с Зарендаргаром, мне не кажется, что он бы стал скрываться.

– Как тогда Вы объясните его присутствие в Прериях?

– Никак, я не знаю.

– Мы искали его в течение двух лет, – пояснил Ког. – За это время, это наша первая зацепка.

– Как у вас оказалась эта кожа? – поинтересовался я.

– Она привлекла внимание одного из наших агентов, и он купил её. Отсюда кожа была доставлена на стальные миры.

– Эта кожа не похожа на вещь, с которой художник охотно расстался бы, – заметил я.

– Вполне возможно, – не стал спорить Ког.

Я вздрогнул. Художник, несомненно, был убит, а его тело оставлено раздетым и искалеченным, как это принято у дикарей. Картина, после этого, через торговые каналы, попала, в один из высоких городов, возможно Тентис, самый близкий из больших городов к Прериям.

– Мы ищем Зарендаргара, – пояснил Ког. – Мы назначены его палачами.

Все же было что-то, непонятное мне во всём этом. Я не мог полностью понять, что же происходит. С одной стороны, я сомневался, что Зарендаргар в бегах. Но, иначе, я не мог объяснить его присутствие в Прериях. Кроме того, я не был до конца уверен, что художник мертв. Он произвел на меня впечатление опытного и находчивого воина. С другой стороны, кожа была продана. Я был взволнован этими загадками. Я не понимал их.

– Его преступлением была неудача? – спросил я.

– Это не допускается на стальных мирах, – ответил Ког, – ни для одного из тех, кто выше колец.

– Несомненно, его судили по закону, – сказал я.

– Приговор был объявлен в соответствии с уставами стальных миров, – подтвердил Ког, – высоким советом, составленным из семидесяти двух участников, избранных из числа представителей тысячи утесов.

– Тот же самый совет был и судьей и присяжными?

– Да, как это имеет место во многих из Ваших собственных городов.

– И Зарендаргар не присутствовал на этом суде, – заметил я.

– Если бы присутствие преступника требовалось, – сказал Ког, – то это могло бы лишить возможности, провести суд.

– Это верно.

– Ограничение на судопроизводство такого вида было бы неверно.

– Я понял.

– Были ли представлены доказательства в поддержку Зарендаргара?

– В этом случае доказательства против суда недопустимы.

– Я понял. Кто, тогда, говорил от имени Зарендаргара? – спросил я.

– Это неправильно говорить от имени преступника.

– Понятно.

– Как Вы можете видеть, надлежащая правовая процедура, строго соблюдалась, – заявил Ког.

– Спасибо, моя совесть теперь удовлетворена относительно этого вопроса.

Губы Кога обнажили клыки.

– И всё же, – спросил я, – действительно ли голосование по этому вопросу было единодушным?

– Единодушие представляет препятствие для проведения быстрого и эффективного правосудия, – сказал Ког.

– Действительно ли голосование было единодушным? – повторил я свой вопрос.

– Нет.

– Но насколько оно было близко к единодушию?

– Почему Вы спрашиваете?

– Мне любопытно.

– Да, – сказал Ког, – это было интересно.

– Спасибо, – поблагодарил я. Я знал, что среди этих существ были свои фракции. Я узнал это, когда был в Тахари. А также, я подозревал, что часть совета, даже если бы они не поддерживали сторону Зарендаргара, должны были признавать его ценность для стальных миров. Он был, несомненно, одним из самых способных из их генералов.

– И нет никакого разделения, между политическим и судебным.

– Все законы существуют, чтобы отвечать интересам власти доминантов, – объяснил Ког. – Наши институты обеспечивают такое устройство, облегчают его и, что весьма важно, подтверждают его. Наши учреждения, таким образом, честнее и менее лицемерны, чем группы, пытающиеся отрицать фундаментальный характер общественного устройства. Закон, который не является оружием и защитой, является безумием.

– Как мы поняли, Вы действительно назначены исполнить приговор совета?

– Вы сомневаетесь относительно слова тех, кто правит Народами? – возмутился Ког.

– Не совсем, мне было бы весьма любопытно взглянуть на Ваши верительные грамоты.

– Вы не смогли бы прочитать их, даже если бы мы их предъявили.

– Это верно, – согласился я. Я был поражен терпением, которое проявили бестии. Я знал, что они были крайне несдержанны, даже в общении с их собственным видом. И все же мы с Самосом подверглись нападению. Им что-то отчаянно нужно от нас.

– Я клянусь Вам на кольцах Сардака, – торжественно произнёс Ког, помещая свою лапу на два кольца из красноватого сплава на левом запястье Сардака.

– Этого достаточно для меня, – сказал я, великодушно. Я, конечно, не представлял, значения этого жеста со стороны Кога, но я предположил, что при этих обстоятельствах, что его смысл должен быть довольно весомым. Я уверен в том, что Сардак был, Кровью Кога, или его лидером. Если бы Ког поклялся ложно, то тогда Сардак, был обязан убить его. Кровь, однако, не двигался.

– Вы, несомненно, тот, кто говорит, то в чём уверен, – признал я.

– Даже если это не так, – сказал Ког, – что нам мешает заняться общим делом.

– Каким делом? – не понял я.

– Конечно, – пояснил Ког. – Ведь мы встретились здесь ради нашей взаимной пользы.

– Не понимаю.

– Зарендаргар – это самый опасный враг для людей. Он – известный противник Царствующих Жрецов. Он – Ваш враг. Как удачно, что мы можем объединить наши усилия в этом вопросе. Какое редкое, желанное и удачное совпадение сделало возможной эту нашу встречу. Это, прежде всего в Ваших интереса убить Зарендаргара, и это – теперь наше общее дело. Таким образом, позвольте предложить Вам объединить наши усилия в этом общем предприятии.

– Зачем Вам наша помощь в этом вопросе? – спросил я.

– Зарендаргар находится в Прериях, а это – огромная и опасная территория. Там полно дикарей. Чтобы пойти туда и найти его, нам кажется разумным завербовать людей в помощь, существ, которых краснокожие дикари поймут, потому, что они существа их собственного вида, существ, с которыми они могли бы сотрудничать. Они – превосходные следопыты, у Вас получится понять, чем можно простимулировать поиски. А кроме того, они могут захотеть избавить свою страну от кого-то столь опасного как Зарендаргар.

– Думаете, они смогут выследить его как животное, и убить его?

– Думаю, и люди, могут быть полезны, если иметь с ними дело.

– Я понял.

– И так, каков Ваш ответ? – спросил Ког.

– Нет, – сказал я.

– Это Ваше окончательное решение? – спросил Ког.

– Да, – был мой ответ.

Ког и Сардак внезапно взвыли. Стол, что был между нами, взлетел вверх. Нас с Самосом отбросило назад. Фонарь, разбрызгивая пылающее масло, ударился в стену в другой стороне комнаты.

– Берегись, Самос! – крикнул я. Я уже был готов к бою, с мечом в руке и в защитной стойке. Ког бесновался, разрывая доски своими когтистыми лапами.

– Охрана! – прокричал Самос. – Охрана!

Горящее масло стекало со стены, справа от нас. Я видел глаза этих двух монстров, блестящих как раскалённые медные пластины. Сардак присел и схватил огромное копье, которое, Ког ранее положил на пол.

– Берегись, Самос! – кричал я.

Охранники с арбалетами ворвались в комнату позади нас. С гневным криком Сардак метнул своё копье. Оно пролетело мимо Самоса и на половину вошло в стену приблизительно в сорока футах сзади. Ког швырнул в нас щит, который подобно большой, неглубокой, вогнутой тарелке, проскользнул в воздухе между нами, и, проломив доски рядом с крышей, вылетел, натужу.

– Стреляйте! – крикнул Самос своим людям. – Стреляйте!

С колоссальным взмахом крыльев два тарна, с монстрами на их спинах, взлетели над руинами комплекса. Меня оттолкнуло назад ветром, поднятым их крыльями. Я прикрыл глаза, спасаясь от пыли и песка, которые полетели мне в лицо. Огонь от горящего масла на стене справа от меня, потоком воздуха разорвало и наклонило почти горизонтально. Через мгновение масло разгорелось снова. Я смотрел вслед удаляющимся в сторону болот существам, сидящим на спинах тарнов, чьи контуры чётко выделялись на фоне одной из трех лун Гора.

– Они сбежали, – сказал Самос

– Да. Они сдерживали себя, столько сколько смогли.

Какое же колоссальное усилие потребовалось им, существам столь свирепым и диким, чтобы самостоятельно держать контроль над своими инстинктами. Они сдерживались, не смотря на многочисленные провокации, которым я подверг вполне сознательно, чтобы проверить глубину необходимости их миссии, и глубину их потребности в человеческой помощи.

– Посмотрите на это, – воскликнул один из мужчин Самоса, освобождая огромное копье от стены.

– И на это, – поддержал его другой, поднимая огромный щит.

Наёмники Самоса внимательно рассматривали копье и щит.

– Забудьте всё, что Вы видели здесь этой ночью, – приказал Самос.

– Кто это был? – спросил один из людей Самоса, стоящих около меня.

– Мы называем их Кюры, Бестии, Монстры, Звери, – ответил я.

2. Я пойду в Прерии

– Это была уловка, – ворчал Самос, – чтобы заманить Тебя в Прерии, где они, возможно, смогут убить тебя безнаказанно.

Самос и я ехали в своей крытой барже, в которой мы ранее прибыли на заброшенную тарновую ферму на болотах. Уже рассвело. Мы пробирались через каналы Порта-Кара. Тут и там, по набережным и мосткам перемещались люди. Большинство загружало или подготавливало маленькие лодки, или же разворачивало сети. Я смотрел, сквозь лацпорт прикрытый заслонкой, как рабыня, с помощью ведра с привязанной верёвкой набирает воду из канала.

– Вот только, зачем нужна столь сложная комбинация, если бы наше уничтожение было их единственной целью? – Поинтересовался я. – Они, могли напасть на нас там же в тарновом комплексе, и легко бы скрылись.

– Верно, – не стал спорить Самос.

Маловероятно, что мы смогли бы выстоять в случае внезапного нападения двух таких противников со столь короткой дистанции.

Я видел человека снаружи в нескольких ярдах от нас, прохаживающегося по причалу, расправляя сеть. Яйцевидные, разрисованные поплавки лежали около него. На моих коленях, лежал свёрток, та самая кожа, которую показывали нам Ког и Сардак сегодня перед рассветом. Мы спасли её из горящего здания. А кроме того, в ногах лежал, смятый, но все еще рабочий переводчик, мы эго проверили.

Когда мы покидали горящий комплекс на болотах, дым от пожара поднимался в серое утреннее небо. Огромный щит и копье мы утопили в болоте. Чем меньше свидетельств существования этих зверей, тем лучше для людей, по крайней мере, так нам кажется.

– Ты думаешь, что мы должны были пойти с ними? – спросил Самос.

– Нет, – отозвался я.

– Это могло, конечно, – размышлял Самос, – быть частью их плана, совместно уничтожить Зарендаргара, а затем они убили бы и Тебя.

– Да, – усмехнулся я, – или я их.

– А вот это вряд ли. Только не с такими существами, – не поддержал моего оптимизма Самос.

– Всё может быть.

– Ты же не думаешь, что надо было пойти с ними.

– Нет.

– Что по твоему мнению, они теперь будут делать?

– Пойдут в Прерии.

– Они будут охотиться на Зарендаргара? – поинтересовался моим мнением Самос.

– Конечно.

– Как думаешь, они попытаются завербовать людей себе в помощь?

– Несомненно, одним им не справиться, – ответил я.

– Для меня легко понять, почему мы были на первом месте в их списке.

– Конечно, – согласился я. – Наша помощь была бы им неоценимой. А ещё, они ожидали, что мы будем столь же нетерпеливы, столь же рьяны, в охоте на Зарендаргара как и они сами. Это предприятие, в наших общих интересах, и в случае успеха прибыль могла быть взаимной.

– Также, для них было бы проще договориться с нами, чем другими людьми, – добавил Самос, – благодаря нашей длительной войне ними, их природа и образ мышления хорошо изучены.

– Это верно.

– Им будет трудновато, найти людей способных оказать эффективную помощь. Лишь немногим белым позволено посещать Прерии, да и то, обычно это разрешается сделать только в целях торговли.

– Я думаю, справедливо будет предположить, – сказал я, – что у них нет агентов в Прериях. Если бы у них был такой агент, то маловероятно, что они обратились бы к нам, это, во-первых. А во-вторых, та местность казалась для них малоприятной, пустынной и бесполезной, и не было никакого смысла держать там своего агента.

– Они должны набрать наёмников, – задумался Самос.

– Это кажется разумным, – согласился я.

– А ещё у нас остался их переводчик, – напомнил мой друг.

– Это малозначительно для нас, – сказал я. – Несомненно, у них есть ещё.

– Что на счёт краснокожих? – спросил Самос.

– Очень немногие из них живут за пределами Прерий, – ответил я, – и скорее всего они уже столь же незнакомы с жизнью там, как и мы. В данных обстоятельствах пользы от них не будет.

– А что дикари Прерий?

– Попытка связаться с ними сопряжена с неоправданным риском, – сказал я. Судя по рисункам на коже, охотники готовились напасть на Зарендаргара, пока они не были ошеломлены нападением человека сзади.

– Но переводчик, – напомнил Самос.

– В Прериях огромное множество изумительных по сложности племенных языков, – сказал я. – Большинство из них не знакомы носителям другого языка. Я сомневаюсь, что их переводчики запрограммированы, чтобы иметь дело с любым из тех языков, разве только для нескольких из них.

– Так может, Зарендаргар теперь безопасен, – предположил Самос.

– Ничуть, – не согласился я. – Кюры стойки. Можно быть уверенным, что с или без человеческой помощи, они не успокоятся, пока не выполнят свою задачу.

– В таком случае, Зарендаргар обречен.

– Возможно.

Я снова обратил внимание на то, что происходит вне баржи, через, теперь уже приоткрытый лацпорт.

На слегка наклонной цементной набережной, у воды на коленях стояла рабыня и стирала бельё. На ней был стальной ошейник. Туника высоко задралась и оголила её бедра. Считается желательным поручать рабыням, побольше низкой, черной работы. Я улыбнулся своим мыслям. Приятно владеть женщиной, абсолютно, по-гореански.

– Значит, Ты уверен, – сказал Самос, – что кожа подлинная.

– Да. То, что я знаю о дикарях, подтверждает это. А ещё, я узнал того Зверя, чей портрет изображен там.

– Это невозможно!

– Я думаю, что это более чем вероятно.

– Мне даже жаль Зарендаргара, – пошутил Самос.

– Он не оценил бы этого чувства, – усмехнулся я в ответ.

Я заёрзал на низкой деревянной скамье, одной из нескольких установленных перпендикулярно к внутренней переборке левого борта нашей закрытой баржи. Подобный же ряд скамей, был установлен и вдоль правого борта.

– Как же неудобны эти скамьи, – пожаловался я Самосу. У меня уже ноги затекли.

– Конечно, ведь они здесь установлены для женщин, – отозвался Самос.

Вообще-то мы находились в трюме для перевозки рабынь, по пять женщин на каждой скамье. Пяткой я пнул назад под лавку лёгкие рабские цепи. Такие цепи слишком слабы для мужчин, но они полностью подходят для женщин. Впрочем, основным способом крепления рабыни к скамье являются не цепи. Каждое место на скамье оснащено колодками для лодыжек и запястий, а каждая скамья оборудована колодкой для шей – доской состоящей из двух половин, одна из которых открывается горизонтально, и каждая половина содержит пять парных, полукруглых выточек. Когда половинки доски соединены, скреплены и прикованы цепью к месту, получаются пять крепких, деревянных ячеек для маленьких и прекрасных женских шеек. Доска сделана довольно толстой так, что подбородки рабынь задираются вверх. Доска кроме того усилена между каждой девушкой чуть изогнутой железной полосой, открытые концы которой просверлены, они плотно вдвигаются в пазы и стопорятся на месте четырехдюймовыми металлическими штифтами. Таким образом, каждая рабыня надёжно удерживается на своём месте, не только колодками для рук и ног, которые держат её лодыжки и запястья перед ней, но в основном деревянной доской-ошейником.

– Мы проходим мимо рынка, – заметил Самос. – Ты бы лучше прикрыл заслонку.

Я бросил взгляд наружу. Запах фруктов, овощей, и молока верра, был столь силен, что долетал даже в трюм.

Я также услышал болтовню женщин. Десятки женщин расстилали свои циновки и расставляли свои товары, на цементе набережной. В Порту-Каре много таких рынков. Мужчины и женщины приплывают к ним на маленьких лодках. Кроме того, иногда продавцы, просто связывают свои лодки у края канала, и торгуют прямо с них, особенно когда всё пространство на берегу будет переполнено. Рынки, таким образом, имеют тенденцию простираться непосредственно в канал. Единственный полностью плавающий рынок, разрешенный Советом Капитанов, расположен в подобной озеру зоне рядом с арсеналом. Это называют Местом Двадцать пятого Се-Кар, из-за памятника, возвышающегося прямо из воды. Двадцать пятого Се-Кара 1012-го года со дня основания Ара, считается Днём Суверенитета Совета Капитанов, в тот год произошло морское сражение, в котором флот Порта-Кара одержал победу над объединённым флотом островов Коса и Тироса. Памятник, конечно, увековечил эту победу. Рынок формируется вокруг памятника. Тот год, кстати, также вспоминается как значительный в истории Порт-Кара, потому, что это было в том году, как говорится на Горе, Домашний Камень согласился проживать в городе.

– Пожалуйста, – поторопил меня Самос.

Я посмотрел на скамьи. Большинство из них было гладким, и, на многих, темный лак был почти стёрт. Рабыни обычно транспортируются обнажёнными.

– Пожалуйста, – уже стал проявлять нетерпение Самос.

– Извини, – вышел я из задумчивости. Я закрыл заслонку лацпорта, передвинув одну из планок. Заслонки наиболее легко могут быть закрыты снаружи, надо просто повернуть центральный деревянный рычаг, вот только этот рычаг, как и должно ожидаться на невольничьей барже, находится не в трюме.

Заслонка сконструирована так, чтобы её можно было открывать и закрывать с палубы. Также, она может быть заперта снаружи на замок, что обычно и делается, когда в трюме груз женщин. Как я уже объяснял ранее, рабыня обычно перевозится в полной неосведомлённости о месте назначения. Поддержание в неведении девушки, считается полезным для её контроля и подчинения. Также, это помогает ей ясно понимать помнить, что она – рабыня. Любопытство не подобает кейджере, это общеизвестная гореанская мудрость. Девушка быстро узнаёт, что не стоит ей, вмешаться в дела хозяина, её дело быть красивой и служить ему, смиренно и полностью.

– Не хочу, чтобы слишком многие знали о нашей утренней поездке, – пояснил Самос.

Я кивнул. Мы были известны в Порт-Каре. Мало смысла в том, чтобы побуждать горожан досужим сплетням.

– Мы проходим следующий рынок, – прокомментировал я.

– Молоко верра, Господа! – услышал я призыв. – Молоко верра, Господа!

Я приоткрыл заслонку, и выглянул в крошечную щель. Я хотел посмотреть, была ли девушка-торговка симпатична. Да, была, в кроткой тунике и стальном ошейнике, стоящая на коленях на белой циновке, расстеленной на мостовой. В руках она держала латунный кувшин наполненным молоком верра, около неё стоял рад тонких латунных чашек. Она была рыжеволосой и чрезвычайно светлокожей.

– Молоко верра, Господа, – зазывала она. Рабы могут купить и продать что-либо только от имени своих владельцев, но они не могут, купить или продать для себя, потому что они – всего лишь животные. Это скорее их судьба, быть купленной и проданной, по желанию их владельцам.

– Ты сообщишь о произошедшим этим утром в Сардар? – спросил я.

– Как обычно. Сообщение обо всех таких контактах, должно быть послано, – ответил Самос.

– Как по-твоему, Сардар примет меры?

– Нет.

– Это и моё мнение тоже, – вздохнул я.

Это – их обычай в большинстве таких вопросов, чтобы позволить делам идти своим чередом.

– Ты заинтересовался этим делом? – спросил Самос.

– Мне было бы любопытно услышать твоё мнение, – сказал я. – Интересно, насколько оно совпадает с моим.

– Зачем Тебе это?

– Мне любопытно.

– Ох, – простонал Самос.

Мы проехали какое-то время молча, двигаясь в направлении моего торгового дома.

– Я встретил Зарендаргара, на севере, – сказал я.

– Это мне известно, – отозвался Самос.

– Он произвел на меня впечатление, как прекрасный командир, и хороший солдат.

– Он – ужасный и опасный враг, – напомнил Самос. – Люди и Царствующие Жрецы только выиграют, избавившись от него. Давай надеяться, что твари, которых мы встретили этим утром, преуспеют в его поисках.

Я снова наблюдал через крошечную щель. Было уже около шестого ана.

Маленькие лодки двигались на канале рядом с нами. Большинство продвигалось посредством качания рулевого весла. Некоторые лодки побольше и легкие галеры, которые уже могли выходить в Залив Тамбер, и на просторы Тассы, приводились в движение гребцами с банок.

Эти суда были оснащены одним или двумя рулевыми вёслами. При движении по каналам их длинные, скошенные лопасти убираются полностью или частично внутрь корабля, в любом случае, держась параллельно килю. Это делается в соответствии с правилами Порт-Кара.

– Совет Капитанов должен собраться через два дня, – сказал Самос. – Предлагаю, что причал для Са-Тарны в южной гавани будет расширен. То, какое сообщество возьмёт на себя расходы, пока остаётся спорным. Если такая лицензия будет выдана, то будет создан полезный прецедент. Уже ведутся переговоры среди торговцев шёлком, древесиной и камнем.

Теперь мы проплывали мимо открытого рабского рынка. Торговец приковывал своих девушек цепью на широких, расположенных ярусами, цементных смотровых полках. Одна рабыня лежала на животе, опираясь на локти, лицом вниз, в тяжёлом железном ошейнике, видимом из-под волос. Короткая, тяжелая цепь из толстых темных звеньев пристёгивала кольцо ошейника, к широкому и, крепкому кольцу, забитому глубоко в цемент, почти сразу под её подбородком. Цепь была не больше шести дюймов длиной, и я заключил, что она наказана. Другая девушка, блондинка, сидела на своей полке на коленях, с широко расставленными бёдрами, опираясь на скрещенные лодыжки, её руки лежали на коленях. Я видел, что цепь спускалась с ошейника, исчезала позади её правой ноги, а затем снова появлялась из-за правого бедра, отсюда идя к кольцу, к которому она и была пристёгнута. Ещё одна невольница, длинноволосая брюнетка, стоящая на четвереньках, столкнулась со мной своим тусклым взглядом, по-видимому, она была озадачена относительно крытой баржи, проходящей мимо. Она была только что прикована цепью, это весьма распространено поставить женщину на четвереньки в позу она-слин для пристёгивания цепи к ошейнику. Работорговец отступил от неё. Кстати, это обычное дело для женщин на невольничьем рынке, пристёгивание цепи к ошейнику.

Ещё несколько девушек, стояли и ждали своей очереди быть прикованными к кольцам на выставочных полках. Я мог видеть маленькие, яркие клейма высоко на их левых бедрах, чуть ниже таза. Они стояли в караване лодыжек. Их левые лодыжки, были скованны одной цепью. Они щурились от яркого утреннего солнца. Это будет долгий день для большинства из них, прикованных цепью на солнцепёке, на твердых, грубых поверхностях горячих цементных полок.

– Эти дела, – рассуждал о своём Самос, – являются тонкими и сложными.

Женщины, скованные цепями, конечно, были раздеты донага. Это обычный способ, которым девушки-рабыни выставляются для продажи. Особенно это касается низких рынков. Но и на частных торгах в пурпурных палатках, во внутренних дворах богатых работорговцев, обязательно придёт время, когда рабыня, даже изящная и дорогая рабыня, должна отложить свои шелка в сторону и быть грубо исследованной, как если бы она была обычной девчонкой с открытого рынка.

Гореанский мужчина – опытный и осторожный покупатель. Он хочет видеть всё полностью и ясно, и выбирать, предпочтительно, не торопясь, рассматривая, на что будут потрачены его с таким трудом заработанные деньги.

– Я думаю, что одобрил бы выдачу лицензии, – продолжал меж тем Самос, – но я также буду настаивать на ограничении субсидирования такого количества желающих из каждой торговой подкасты Порт-Кара из общественной казны. Это кажется мне разумным. Как мне кажется, различные подкасты города, должны больше полагаться на свои собственные ресурсы. Работорговцы, например, никогда не просили прямой муниципальной поддержки.

Я рассуждал о Прериях. В действительности они, не столь уж и бесплодны, как можно подумать. Они бесплодны только по сравнению с северными лесами или пышной землей в долинах рек, с крестьянскими областях или лугами южного дождливого пояса. Фактически, это обширные, степные и лесостепные просторы, лежащие на восток от Гор Тентис. Я подозреваю, что о них говорят как о пустошах, не в попытке оценить их свойства с географической точностью, а чтобы воспрепятствовать проникновению туда, их исследованию и освоению. В данном конкретном случае, лучше всего расценивать название не как научную спецификацию, а скорее как что-то ещё, возможно как предупреждение. Кроме того, называя область, Прерией или пустошью, дают людям хорошее оправдание, того что они не должны желать попасть туда. Безусловно, выражение «Пустоши» является, в целом, неправильным, правильней назвать эти места Прерией. Они в целом, намного меньше приспособлены для пашни, чем большая часть другой земли исследованного Гора. Их климат находится под значительным влиянием отсутствия больших масс воды и Гор Тентис. В северном полушарии Гора преобладают северные и западные ветры. Но существенный процент тёплого и влажного воздуха, который переносят западные ветры, задерживается в Горах Тентис, а более прохладные, сухие и менее нагретые атмосферные слои стекают с восточных склонов гор на территорию Прерий. Также, отсутствие собственных крупных водоёмов уменьшает количество выпадающих осадков, которые могли быть связаны с испарением и последующим осаждением этой влаги на земную поверхность. Кроме того солнечный свет поднимает температуру почвы или скал значительно выше, чем он поднял бы температуру водной поверхности.