Текст книги "Дикари Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Белый? – попробовал я угадать.

– Правильно. Неплохо.

– Это походит на линию края шляпы, поперёк лба, – пояснил я.

– Хорошо, – похвалил он, – А это? – Немного изогнутыми пальцами обеих рук, он сделал нисходящие движения от верха головы к плечам. Было похоже, как если бы он расчесывал волосы.

– Женщина?

– Хорошо. Отлично. И это?

– Белая женщина? – спросил я.

– Да, – согласился он. Он прочертил линию своим указательным пальцем правой руки через лоб, слева направо, а за тем открыл руку и опустил её, к его плечу, в движении расчесывания.

– Как Ты думаешь, что это означает?

Он тогда сделал движения расчесывание рукой, затем опустил свою голову и посмотрел на левое запястье, которое он крепко сжал в правой руке. Левое более слабое запястье, беспомощно во власти более сильного правого.

– Я не уверен.

– Второй знак указывает на неволю, – намекнул он.

– Рабыня?

– Правильно, – улыбнулся Грант, – но, этот знак в более широком смысле, может означать любую белую женщину, и часто используется именно так.

– Значит тот же самый знак, означает и белую женщину и рабыню?

– Да. Это – наиболее распространенный способ обращения с белой женщиной. Ты же видишь, в Прериях, все белые женщины рассматриваются, как являющиеся рабынями. Наши друзья с равнин делят белых женщин на тех, кто уже, должным образом, был порабощён, и тех, кто, ненадлежащим образом, ещё пока на воле.

Я задумался над природой женщин, и их привлекательностью.

– Это имеет смысл, как мне кажется, – сказал я. – А есть ли какие-нибудь краснокожие женщины, которые являются рабынями?

– Конечно, есть, – подтвердил Грант. – Они обожают захватывать женщин своих врагов, чтобы потом превратить их в собственных рабынь. Конечно, Ты можешь себе представить, насколько приятно для этих парней, быть обслуженным, одной из женщин врага, да ещё и как рабыней.

– Конечно, – не мог не согласиться я.

– Такая женщина может быть обозначена следующим образом, – стал показывать он, – при помощи знака женщины, сопровождаемого знаком для краснокожего, и сопровождаемого знаком неволи. – Он иллюстрировал свои слова знаками.

– Я понял.

– Если контекст ясен и так, то могут использовать только знаки для просто рабыни.

– Понятно.

– Вот ещё один способ обозначить белую женщину или рабыню, – продолжил он.

Он сделал знак для женщины, сопровождаемой нисходящим выразительным жестом, как если бы держал стрекало или плеть.

– Иногда, также, когда контекст понятен, может использоваться один только этот знак. – Он тогда растопырил, средний и указательный пальцы правой руки и положил их на указательный палец его левой руки. – Видишь? Это – лодыжки, привязанные к ножным распоркам.

– Я понял.

– Значения этих знаков понятны, более слабое, удерживаемое более сильным, она, кто подвергается кнуту, или та, ноги которой могут быть разведены для удовольствия её Господина.

– Да.

– А что, по-твоему, это? – загадал Грант следующую загадку. Он держал левую руку ладонью, перед грудью, и поместил указательный и средний палец правой руки верхом на ребре левой ладони.

– Наездник? – Предположил я.

– Кайила, – поправил он. И держа свои руки так, как они есть, он покрутил ими маленькими кругами, как если бы кайила была в движении. – Это будет – скакать верхом.

– Понятно, – сказал я.

– Следующий знак. – Он поместил левый кулак передо ртом и прорезал между ним и лицом краем открытой правой руки.

– Не знаю.

– Это – нож, – объяснил он. – Видишь? Кто-то держит мясо в руке и зажимает его между зубами. Теперь он отрезает кусок от мяса, чтобы съесть, таким образом, это знак для ножа.

– Хорошо, – сказал я. – А что это означает? – Я прочертил воображаемую линию через горло указательным пальцем правой руки. Я видел, что Стебли кукурузы сделал этот знак в его разговоре с Грантом.

Глаза Гранта, казалось, потемнели.

– Это – знак для Кайила, – ответил он. – Племя головорезов.

– Ох, – только и смог выговорить я.

– Ты, возможно, видел вот этот знак, – продолжил Грант. – Он – интересный. – Он тогда поднял кулаки перед грудью, почти касаясь большими пальцами, и затем выбросил остальные пальцы, горизонтально.

– Понятия не имею, что это означает.

– Это тебе ни о чем не напоминает? – спросил Грант, и повторил знак.

Внезапно волосы у меня на затылке встали дыбом.

– Это похоже на мужчин, выбегающих из колонн, – сказал я, – разбегаясь, чтобы занять позиции для сражения.

– Да, – согласился Грант. – Это – знак для солдат.

Он добавил к нему знак для верховой езды, и тот, что для Кайила.

– Солдаты и кайила, – угадал я. – Кавалерия.

– Да, – сказал мой преподаватель. Он тогда поднял оба кулака близко к груди, с тыльными сторонами рук вниз и полусогнутыми указательными пальцами. Потом он сделал круговое движение вперёд.

– Колеса? – Предположил я, и сразу поправился, – Фургоны.

– Да, – сказал торговец.

Эти последние знаки использовались Стеблями кукурузы. Грант знал, что я это видел.

– Я не хочу показаться любопытным, – обратился я к Гранту.

– Всё в порядке, – заверил меня Грант.

– Возможно, мы не должны продолжать.

– Всё в порядке, – повторил Грант.

Я опустил руки к земле, с пальцами изогнутыми вверх и немного в стороны, качнул свои ладони в маленькой, восходящей кривой.

– Трава.

Я поднял правую руку, ладонью вниз, на уровень плеча, и опустил её, пока до земли не осталось приблизительно восемнадцать дюймов.

– Высота, – объяснил Грант. – Высоко. Высокая трава. Лето.

Летнее солнцестояние произошло несколько дней назад.

Я сложил руки, правая рука, покоящаяся сверху левой, потом поднял обе руки, пока мои пальцы не указали вверх.

– Распространение света. День. Свет.

Я повторил жест ещё дважды.

– Три дня. Три дня назад, мы можем предположить.

Я поднял руки перед собой, с немного изогнутыми пальцами, и сцепил руки, вместе образуя кривой кольцо.

– Много, – сказал Грант. – Очень много.

Я потер тыльную стороны левой руки от запястья до сустава указательным пальцем правой руки.

– Краснокожие, – улыбнулся Грант. – Пересмешники, Кайила, Слины, Желтые Ножи, Кайилиауки.

Я медленно ударил в ладони три раза. Это походило на удары крыльев. Теперь я понял, что это знак для племени Пересмешников. Пересмешник – большая, желтая, длинноклювая, общительная, прожорливая птица Прерий. Её иногда, также называют Птицей Зерна или Птицей Кукурузы. Я прочертил пальцем по горлу. Это обозначало Кайила – головорезов. Знаком для племени Слинов был тот же самый знак, что и для дикого животного, соединение среднего и безымянного пальцев правой руки с большим и вытянутые указательный и мизинец, это изображение острой морды животного и его ушей. Знаком для Желтых Ножей был знак для ножа, сопровождаемого знаком для пересмешника. Позже я узнал, что знак для одного только ножа будет достаточен для этого племени. В составном знаке птица используется из-за своей окраски.

Кстати говоря, прилагательные в знаке обычно, хотя и не всегда, следуют за существительными.

Несомненно, подобная конструкция отражает общую грамматическую особенность разговорных языков дикарей. Слово «mazasapa», например, буквально означает «черный металл». «Maza» переводится как металл, а «Сапа», как – чёрный. Мы перевели бы это выражение, конечно, как «железо». Знак для кайилиаука, как я ожидал, состоял в том, чтобы держать три пальца, предполагая три рога украшающих косматую голову этого большого, несдержанного, громыхающего жвачного животного с маленькими глазами.

– У тебя превосходная память, – заметил Грант. Я как мог, восстанавливал ту часть беседы, между Стеблями кукурузы и Грантом, которую я видел.

Я поднял руки перед собой, с ладонями, смотрящими друг на друга, с левой рукой немного впереди правой. Я быстро выдвинул правую ладонь, вперёд.

– Быстро, – перевёл Грант. – Быстрый. Спешить.

Я поднял левую руку перед собой, ладонью наружу, со своим разведёнными указательным и средним пальцами, формируя «V». Я прижал свою правую руку к своему правому плечу, с указательным пальцем, поднятым вверх, и быстро опустил этот палец, в пространство между указательным и средним пальцами левой руки.

– Убить, ударить, бороться.

Я дополнил этот знак, знаками «много», «белый», «белая женщина», «солдат», и «кавалерия».

– А теперь скажи, что это за знак? – спросил я. Я придал чашевидную форму правой руке, опустив её почти до земли, с частично закрытыми пальцами, и поднял её на несколько дюймов от земли, с коротким, волнистым движением.

– Это – знак для огня, – пояснил Грант. – Огонь.

– Вот это предшествовало знаку огня, – показал я, и поднёс кулаки близко к груди, с тыльными сторонами вниз, и изогнул указательные пальцы. За тем сделал круговое движение вперёд, показывавшее вращение колёс.

– Этот последний знак, как я помню, показывает фургоны.

– Да, правильно.

Я замолчал. Я не чувствовал необходимости в разговоре. Я слушал потрескивание огня.

– Фургон, или фургоны, конечно, – согласился Грант. – Точное значение зависит от контекста. Это – то же самое, как и со всеми знаками.

– Я понял.

– Три дня назад, или приблизительно три дня назад, – заговорил Грант, – отряд краснокожих, состоящий из Кайила, Желтых Ножей, Слинов, Кайилиауков и Пересмешников внезапно напал на обоз и колонну солдат – пехоту и конницу. Фургоны были сожжены. Была резня.

– Я думаю, что знаю о ком речь, продолжил я за Грантом. – Первый – это покинувший Кайилиаук обоз, они вышли прежде, чем я достиг города. Они были поселенцами. Вторыми, должно быть, были наемники Альфреда, капитана, из Порт-Олни. Он покинул Кайилиаук незадолго до того, как это сделали мы. Альфред, не останавливался для торговли, и двигался стремительно, не сдерживаемый караваном рабынь, похоже, нагнал и вступил в контакт с поселенцами. Несомненно, они приветствовали его присутствие. Я задавался вопросом относительно судьбы поселенцев и солдат, и выжил ли кто-нибудь. Альфред, как мне показалось, мог быть хорошим командующим. Но он не был знаком, с войной в Прериях. Он, возможно, сильно недооценил своих краснокожих противников. Он, не мог знать их возможную численность и навыки. А ещё я думал о квадратных фургонах, которые сопровождали солдат, несомненно, скрывая монстров Сардака и Кога. Было семнадцать таких фургонов. Если эти животные были уничтожены, я мог бы, подумать о возвращении из Прерий. Зарендаргар, в этом случае, был бы в безопасности. По крайней мере, пока против него не послали другую такую силу. Возможно, Царствующие Жрецы, через их агентов, могли бы контролировать города, такие как Форт Хаскинс и Кайилиаук. Вскользь я подумал, о краснокожем парне, Урте, предположительно Пыльноногом, что был с солдатами в положении раба-переводчика. Если бы дикари нашли его в цепях, прикрепленного к фургону белого, то они, возможно, для развлечения, могли оставить его там, умирать. Ещё я думал о высокой, спрятанной под вуалью Леди Мире из Венны. Без сомнения теперь, она больше не носила свои вуали. Я не думал, что дикари могли бы убить её. Есть лучшие вещи, что можно сделать с такими женщинами. Несомненно, сейчас она была раздета, с верёвкой на шее, и осмотрена так же небрежно как домашняя кайила. Если бы захватчики нашли её интересной, то возможно они дали бы ей шанс, хотя и маленький, чтобы спасти свою жизнь, абсолютным и полным подчинением, и удовольствием для новых Господ, как и подобает рабыне. Я не мог не отметить, что несколько, часто взаимно враждебных племён, объединились для нападения, разрушения и убийств. Память, как это называют, и их ненависть к белым, взяла верх, как это обычно происходило, над их кровавыми и почти непрерывными межплеменными сварами. Краснокожие, если бы они пожелали, с их численностью, и их единством, учитывая приблизительный технологический паритет в вооружении, были в состоянии держать Прерии неопределенно долго против вторжения белых.

– Это – было ужасающе, – пробормотал Грант, почти оцепенело.

– Да, – согласился я. – А что означает это? – Я поместил правую руку против сердца, с большим и остальными пальцами, указывающими вниз, и немного придал чашевидную форму.

– Сердце, – перевёл Грант.

Тогда я опустил руку к земле. Я видел, что Стебли кукурузы сделал это, после его отчёта о сражении, если это сражение было.

– Сердце лежит на земле, – объяснил Грант, и добавил. – Моё сердце, лежит на земле. Мне жаль.

Я кивнул.

– Моё сердце, также, находится на земле. Мне, тоже жаль, – прошептал Грант.

– Ты думаешь, что могли быть оставшиеся в живых? – спросил я.

– В действиях такого рода, наши друзья равнин редко склонны оставлять кого-то в живых. Но возможно они и сделали так, скажем, сохранили некоторых детей, чтобы отправить их пастись в загоны Ваниямпи. Чтобы выросли с ценностями Ваниямпи, подходящими для рабов, или, возможно, некоторых женщин, обнажённые тела которых у их ног они, сочли приемлемым. Кто знает? Они – победители. Всё зависело от их прихоти.

– Что могло стать с краснокожим рабом белых?

– Мужчина или женщина? – спросил Грант.

– Мужчина, – сообщил я.

– Я не думаю, что у него было много шансов, – не оставил надежд Грант.

– И я сомневаюсь, – согласился я с его мнением.

– Возможно, нам стоит возвратиться, – размышлял Грант. – Сейчас будет опасно идти на восток. Кровь у молодёжи бушует. Жажда убийств всё ещё может быть с ними.

– Они выполнили поставленную цель. Они провели в жизнь свои законы, и против виновных и против невинных. Надеюсь, теперь они возвращаются в земли их племен, – предположил я.

– В такое время, малые отряды могут быть более опасными, чем крупные, – начал объяснять Грант, – более многочисленные группы, сделав свою работу, возвращается по домам, скорее всего под командой Блотанхунка – военного вождя, обычно человека опытного со зрелыми суждениями. Он осуществляет контроль, он командует, он сдерживает. Малая группа может состоять из молодёжи, недостаточно дисциплинированной, которая подстёгивает друг друга ещё к одной опасности, ещё к одному подвигу, которая не желает, чтобы их забавы заканчивались, которая стремится совершить ещё одно убийство, которая хочет получить ещё один трофей.

– Ты боишься, что такие отряды могли бы задержаться в здесь? – понял я.

– Иногда их даже специально оставляют позади, – пояснял Грант, – чтобы выследить оставшихся в живых, которые, возможно, скрылись в траве.

– Но мы не были частью подвергшихся нападению групп, – возразил я.

– Конечно, можно было бы надеяться, – сказал Грант, – что они будут чувствительны к таким различиям.

– Мы не нарушали законы, – напомнил я.

– Но мы белые.

– Я должен двигаться на восток, – предупредил я.

Для меня было важно определить судьбу Кюров, которые были с наемниками.

– Грант, – позвал я.

– Да.

– Согласно моим сведениям, собранным вдоль границы, Ты необычный торговец. Ты проник в дальше всех в Прерии, и знаешь их лучше всех среди белых.

– Возможно, – не стал спорить Грант, – Мне трудно судить о таких вещах.

– Именно по этой причине, я искал тебя.

Он, молча, пристально посмотрел на меня.

– У меня есть кое-что среди моих товаров, что я хотел показать бы тебе, – решился я, наконец. – Я подозреваю, что эта вещь тебе может быть знакома, или точнее Ты видел подобные вещи и знаком с их происхождением.

– Я буду рад посмотреть на это, – заинтересовался Грант.

Я возвратился к огню через некоторое время, и на земле, при свете костра, развернул кожу, которую мы с Самосом получили в заброшенном тарновом комплексе, приблизительно в четырёх пасангах от северо-восточных ворот Порт-Кара.

– Это – кожа истории, – догадался Грант.

– Ты сможешь прочитать это?

– Да, смогу.

– Но Ты не читаешь, – отметил я то, что он не сделал, ни глазом, ни пальцем, попытки проследить прорисованную историю, на светлой мягкой коже.

– Я уже читал, – сказал он. – Где Ты взял это?

– Около Порт-Кара, – приоткрыл я часть правды.

– Интересно, – протянул он.

– Почему?

– Это слишком далеко отсюда. Порт-Кар находится в дельте Воска.

– Я так понял, что эта кожа прошла через твои руки.

– Прошлой осенью, – сказал он. – Я получил это от Пыльноногих. У них, в свою очередь, она оказалась от Кайил.

– Ты знаешь, от какого клана Кайил?

– Нет.

– Кому Ты продал кожу?

– Раму Сэйбару, в Кайилиауке.

– Значит, всё совпадает! – воскликнул я.

– Ты не торговец, – сообразил Грант. – Зачем Ты пришёл в Прерии?

Я указал на рисунок двух перьев вначале рассказа.

– Имя автора, – сказал я, – кажется, Два Пера. – Я вспомнил, что Ког предположил это, в его интерпретации истории.

Мой товарищ пожал плечами.

– Это – не обязательно должно быть так, – объяснил он, – Эти два пера могут быть талисманом, или оберегом. Они могут указать на местность. Они могли даже указать, что у автора истории есть два удачных купа, каждый из которых отмечен одним пером.

– Я понял, – задумался я. Это было действительно нежеланной новостью. Внезапно моя задача, как и Прерии, оказались намного огромней.

– Бывает легче истолковать знак, который иногда может оказаться трудным для понимания, чем интерпретировать кожу истории. Условное обозначения на коже, и их значения, часто являются более уникальными, более личными.

– Ты часто имел дело с кожами истории? – спросил я.

– Нет, – ответил Грант. – Найти одну из них среди товаров обмена довольно необычно.

– Рам Сэйбар, хорошо заплатил за неё, не так ли?

– Он заплатил двойной золотой тарн.

– Он казался стремящимся получить это?

– Он даже не торговался, – вспомнил Грант. – Пожалуй, да.

Я кивнул. За такую монету можно было бы без труда купить много рабынь.

– Так зачем Ты пришёл в Прерии? – повторил свой вопрос Грант.

– Ты видишь этого зверя? – Указал я на изображение на проекте щита, который нарисован в конце истории. Это был рисунок Кюра, с наполовину оторванным левым ухом.

– Ну вижу, и что?

– Я ищу его, – раскрыл я свою цель.

Он уставился на меня.

– Нет, я не безумен, – успокоил я Гранта.

– Это – животное из видения, – объяснил Грант. – Это не настоящее животное.

– Он реален. И я не уверен, произошло ли это в видении.

– Я никогда не видел подобных существ, – стоял Грант на своём.

– Они не являются аборигенами Прерий.

– Ты думаешь, что сейчас это находится в Прериях.

– Я уверен в этом. И я думаю, что могут быть ещё несколько других таких же.

Я не знал того, что стало с кюрами, которые были с капитаном наёмников Альфредом из Порт-Олни. Возможно, конечно, что они были уничтожены во время нападения на колонну и обоз.

– Ты – охотник? – спросил Грант.

– Если потребуется, – усмехнулся я.

– Прерии огромны, – предупредил Грант.

– Как Ты думаешь, автором кожи мог бы быть Кайила? – спросил я.

– Я получил кожу у Пыльноногих, которые получили её от Кайил, – размышлял Грант. – Но являлись ли Кайила первыми владельцами, я не знаю.

– Я должен рискнуть, и пробраться в земли Кайила, – заявил я.

– Чтобы это сделать, Ты должен будешь пересечь земли Пересмешников, я потом и земли Слинов и Жёлтых Ножей, – напомнил он.

– Насколько я знаю, я не нарушил их законов.

– Но ты белый, – не сдавался Грант. – Ты можешь подвергнуться их нападению просто потому, что они так захотели, и неважно нарушил ли Ты их законы, или нет.

– Я понимаю это.

– Ты собираешься выходить утром?

– Да.

– Ты понимаешь, какие опасности тебя ждут впереди?

– Думаю, да.

– Я пойду с тобой, – решил он.

– Тебе не надо этого делать, – отказался я.

– Уже – лето. А я ещё не забрался настолько далеко, чтобы не успеть возвратиться.

– Ты, собираешься пойти в восточном направлении?

– Да.

– Твоё намерение – пойти в земли Кайила?

– Да. У меня есть дела там. И я был там прошлым летом.

– У тебя есть договорённости о торговли там?

– Да, и важно, чтобы я выполнил эти договорённости. Мне важно, поддержать свою репутацию среди этих людей, с которыми я говорю, на одном языке.

– Когда Ты должен быть там?

– В Кантасави, луна, когда сливы краснеют. – Это была луна, следующая после луны, которая известна по-разному, как Такиюхави – луна Гона Табука, или Канпасапави, луна Созревшей Черемухи.

– Ты успеешь возвратиться в Кайилиаук? – спросил я, понимая, что иначе он будет вынужден зазимовать в Прериях. Иногда и сами-то краснокожие считали трудным пережить долгие и суровые зимы, особенно если охота была неудачна.

– Две луны будут достаточны, чтобы возвратиться в Кайилиаук, – объяснил Грант. – Если Ты не останавливаешься для торговли.

Насколько я позже выяснил, этими двумя лунами, которые он имел в виду, были Канвапегиви – луна, во время которой листья становятся коричневыми, и луна, известная по-разному как Ваюксапиви – Полнолуние перед осенним равноденствием зерна, или Канвапекаснави – луна, когда ветер избавляется от листьев. Осеннее равноденствие происходит в Канвапегиви.

– Почему это так важно, относительно Кантасави? – заинтересовался я

– Это – луна, во время которой стадо Бенто входит в страну Кайила. Это – время сбора Кайила, время больших охот и праздников.

– Я не отказался бы от твоей компании, – сказал я, более не расспрашивая о его бизнесе среди племени Кайила.

– Тогда решено, – воскликнул Грант. – Мы выступаем утром, вместе.

– Хорошо.

Девушки, в их шейных кандалах, конечно, не знали о ни нашем решении, ни о том, чем это могло бы закончиться, и для них в том числе. И это было правильно, поскольку они были всего лишь рабынями.

– По дороге в земли племени Кайила я хотел бы осмотреть место резни.

Грант озадаченно посмотрел на меня.

– У меня есть причины сделать это, – объяснил я, не вдаваясь в подробности

– Это недалеко отсюда, – сказал Грант.

– Я не знал.

– И это не будет приятно, – добавил он.

Я кивнул. Все же я должен был определить, были ли кюры среди павших, и, если да, то сколько.

– Сегодня вечером, Ты можешь попользоваться Присциллой, если желаешь, – предложил Грант поднимаясь.

– Нет, – отказался я, – не сегодня.