Текст книги "Дикари Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Пожалуйста, Господин, не надо.

– Возможно, это должен быть хлыст, – задумался я. – Пожалуй, я использую на тебе хлыст. Буду стегать долго, как упорную самку кайилы.

– Нет, Господин, – взмолилась она. – Пожалуйста, не надо, Господин!

– Ты действительно настолько непокорная?

– Нет, я не непокорная. Я послушная. Я покорная. Я готова доставлять Вам удовольствие, и я желаю доставить его Вам.

– Возможно, я забью тебя до смерти. Но возможно, я возьму тебя.

Она в ужасе смотрела на меня.

– Что бы Ты предпочла, быть забитой или взятой? – наконец спросил я.

– Взятой, Господин, – отчаянно закричала она. – Я прошу взять меня.

– Взять как свободную женщину, – решил уточнить я, – с некоторой долей уважения к её достоинству, гордости и статусу, или взять как рабыню?

– Я – рабыня, Господин. Я молю о том, что положено рабыне.

Я смотрел на девушки колени, крепко сжатые вместе.

– Разведи колени в стороны, и широко.

– Да, Господин.

– Теперь, проси, – приказал я ей.

– Я умоляю, Вас Господин.

В некоторые моменты, мне приходилось затыкать её рот её же волосами, скатанными в клубок, а когда и это не помогало, то я ещё и зажимал ей рот своей рукой. Её глаза были просто бешеными. Она дико пиналась в гибких, черных кожаных путах, снова и снова. Тогда, пожалев, я развязал её конечности, и позволил ей выпрямить её трясущееся тело на моих одеялах. Затем, пальцем я вытянул клубок влажных волос изо рта. Она задыхалась, и дрожала. Я держал рабыню, прижав к себе, ещё несколько минут, чтобы она, тем временем, в тепле и под защитой моих рук, могла бы внести некоторые поправки в то новое измерение, которое она обнаружила в своем существе.

– Что это было? – счастливо прошептала она.

– Это был маленький, – заверил её я.

– Что это было? – шепотом повторила она.

– Это был первый, как мне кажется, из твоих рабских оргазмов, -пояснил рабыне, и, поднявшись, подобрал и бросил ей крошечную рабскую тунику.

– Надень это, – приказал я.

Она с трудом натянула свою влажную одежду, и я осторожно взяв девушку на руки, и отнес к её месту на цепи. Я аккуратно положил девушку на траву. Когда я взял открытый ошейник, чтобы закрыть его на её горле, она взяла руками мои запястья, и стала нежно их целовать. Она смотрела на меня своими глазами прекрасными и кроткими.

– Я даже не представляла, что это могло бы быть так, – тихо сказала она.

– Это был только маленький, – усмехнулся я.

– Неужели может быть больше? – удивилась девушка.

– Ты ещё не начинала изучать, что это такое быть рабыней.

Она испуганно посмотрела на меня.

Тогда я защёлкнул ошейник на её горле.

– Ты знаешь кто, в конечном счете, окажется твоим лучшим тренером?

– Нет, Господин.

– Ты сама, собственной персоной. Девушка, непосредственная, нетерпеливая к удовольствиям, изобретательная и умная, контролирующая свои собственные действия и чувства, стремящаяся всячески улучшить и усовершенствовать их. Ты сама будешь в значительной степени ответственна за превращения себя в превосходную рабыню, которой Ты скоро станешь.

– Господин?

– Ошейник, – сказал я, касаясь стальной полосы на её горле, -одевается снаружи, он лишь окружает рабыню, настоящее рабство приходит изнутри.

– Господин?

– Рабство, – объяснял я ей, – истинное рабство, всплывает изнутри тебя, из глубин твоего собственного Я. И Ты, мое прекрасное, маленькое, рыжеволосое домашнее животное, я уверяю тебя, как свидетель твоего сегодняшнего поведения и твоих действий этой ночью, истинная рабыня. Не борись со своим рабством. Позволь ему свободно, спонтанно, искренно, сладко и беспрепятственно вырваться наружу и заявить о себе. Это – то, что Ты есть!

– Да, Господин.

– А кроме того, – усмехнулся я, – это спасет тебя от многих встреч с ударом плети.

– Да, Господин.

Тогда я отвернулся и оставил её на цепи, рядом с остальными спящими рабынями.

– Господин! – окликнула она, но я не обернулся. Она осталась там, на караванной цепи, куда я её приковал. Она была всего лишь рабыней.

Я возвратился к своим одеялам, и ляг снова, чтобы успеть задремать на несколько енов перед тем, как лагерь шевелился.

Не произошло ничего особенного. Я просто сделал одолжение для Гранта, моего друга, вскрыв гибкотелую, рыжеволосую девушку для него, одну из его рабынь.

Безусловно, она была симпатичная, и первая на караване.

14. Хорошая торговля. Прыщи. Я изучаю кое-что из Ваниямпи. Стебли кукурузы. Знак. Грант и я продолжаем двигаться восток.

Рыжеволосая девушка вскрикнула в боли и страха, сбитая с коленей на спину пышной, презрительной, крепконогой свободной краснокожей женщиной из племени Пыльноногих. Рабыня в ужасе смотрела на неё. Рабыни знают, что больше всего на свете им надо бояться именно свободных женщин.

– Wowiyutanye! – прошипела женщина Пыльноногих на испуганную девушку, лежащую в траве перед ней.

– Да, Госпожа, – с полным непониманием ответила рабыня на гореанском.

Мужчины на торговом месте почти не обращали на них своего внимания.

Я сидел поблизости, на расстеленном одеяле, на котором я разложил кое-что из своих товаров принесённых мной в Прерии, главным образом зеркала, краски и бисер.

Женщина Пыльноногих перекатила девушку на правый бок и задрала её тунику на левом бедре. Испуганная рабыня не сопротивлялась.

– Inahan! – завопила женщина Пыльноногих другим стоявшим рядом, указывая на клеймо на бедре девушки. – Guyapi!

– Хо, – одобрительно сказал один из мужчин.

– Inahan, – согласился другой.

– Winyela! – объявила краснокожая женщина.

– Inahan, – поддержали её сразу несколько человек.

– Cesli! – презрительно сказала краснокожая девушке.

– Пожалуйста, не делайте мне больно, Госпожа, – просила рыжеволосая по-гореански.

– Ahtudan! – Закричала женщина сердито, и затем плюнула в неё.

– Да, Госпожа, – плача повторяла рыжеволосая девушка. – Да, Госпожа!

Она тогда лежала в траве, подтянув ноги, и смотрела вниз.

Женщина Пыльноногих отвернулась от неё и пошла туда, где на одеяле сидел я. Она смотрела на меня с сияющей улыбкой. Пыльноногие, в целом, являются приветливыми, чистосердечными и щедрыми людьми. Они склонны быть щедрыми и дружелюбными.

– Хау, – поприветствовала меня женщина, становясь на колени перед одеялом.

– Хау, – ответил я.

Трудно не любить их. Наибольший товарообмен идёт именно с ними. Они также выступают в роли посредников и дипломатов западных Прерий.

Женщина открыла, свисавший с её плеча прямоугольный кожаный парфлеш, украшенный вышивкой. В нём были различные образцы вышивки бисером и несколько маленьких лоскутов шкур. Она разложила кое-что из этих предметов на её краю одеяла.

– Хопа, – сказал я, восхищенно. – Хопа!

Она сверкнула сильными и белыми зубами, сиявшими на широком, красновато-коричневом лице.

Она указала на маленькое зеркало, с красной металлической оправой. И я передал его ей.

Я оглянулся. Позади и в стороне от нас рыжеволосая девушка, робко, испуганно, снова поднялась на колени. Я не думаю, что она лично оскорбила женщину Пыльноногих. Я думаю, что, скорее всего, это женщина Пыльноногих просто не имела большой приязни к белым рабыням. Многие из женщин краснокожих, несмотря на предпочтения их мужчин, не одобряют эти мягкие, соблазнительные, желанные товары, доставляемые в Прерии.

Женщина тщательно исследовала маленькое зеркало. Я смотрел мимо неё, туда, где на расстоянии нескольких ярдов, были привязаны несколько кайил приехавших Пыльноногих.

Там, вместе с четвероногими животными, присутствовало ещё одно -двуногое, и эти две ноги были прекрасны, и несомненно принадлежали они тому же хозяину, что и лапы кайилы. Она носила короткий предмет одежды из колец тёмной кожи, рваный и заляпанный грязью, несомненно, когда-то бывший платьем свободной женщины, но выброшенный ей, и теперь обрезанный до длины подобающей для рабыни. Девушка была мокрой от пота и темной от пыли. Её тёмные волосы были влажными и спутанными. Ноги, сильно поцарапанные и местами покрытые засохшей кровью, были черными от смешавшихся пыли и пота. Тут и там можно было видеть, следы капель пота сбежавших по пыли покрывавшей её ноги толстым слоем. На бедрах, где она обтирала руки, пыль была исчерчена мокрыми мазками. Она прибежала сюда бок обок с кайилой её владельца и было очевидно что делалось это не медленно.

Грант был занят беседой с четырьмя или пятью из мужчин Пыльноногих. Затем он встал, и пошел к своим запасам, чтобы достать и продемонстрировать прекрасный топор.

Рабыня Пыльноногих, вставшая на колени рядом с кайилой, носила украшенный бисером ошейник, приблизительно полтора дюйма шириной. Это был довольно красивый ошейник. Он представлял собой ажурную ленту, плотно прилегающую к её шее и завязанную на горле спереди. Узоры на ошейнике образованные бисером весьма интересны. Они указывают на её владельца. Подобные образцы используются здешними мужчинами, чтобы пометить их стрелы или любое другое личное имущество и оружие. Особенно важно идентифицировать стрелы, поскольку это может иметь значение в разделе мяса. Снять такой ошейник без разрешения, для рабыни – смерти подобно. Кроме того ошейник завязан так называемым узлом подписи, сложным узлом, в пределах данного племенного стиля, вязь которого известна только человеку, который его изобрел. Это служит для очень практических целей, получается, что невозможных удалить и снова надеть такой ошейник без владельца, ведь при проверке узла хозяин всегда может определить, развязывался ли узел. Достаточно сказать, что рабыни дикарей никогда не снимают ошейники. Девушка держала свою голову опущенной вниз. Очевидно, ей не разрешали поднимать глаза на торговом месте. Таким образом, если её владелец желал, она могла бы, прийти и уйти с торга ничего не видя, или ничего не узнав, кроме возможно, травы между её коленями и лапами кайилы её хозяина. Рабыни на Горе, везде, где они могут быть найдены, скажем, в городах или в Прериях, всегда содержатся под железной дисциплиной. Это – гореанское правило.

– Два, – сказала женщина Пыльноногих, по-гореански, держа два пальца. Она указала на зеркало, теперь лежавшее перед нею, и на два украшенных бисером прямоугольника, вытянутых из её парфлеша. Этот тип вышивки бисером популярен в сувенирных магазинах в различных гореанских городах, далеких от границы. Кроме того, подобные поделки используются кожевниками для дальнейшей переработки в различные изделия, такие как кошельки, кисеты, бумажники, художественно оформленные пояса, кожуха и ножны. Интересно, что подобные товары, тем более популярны, чем дальше отъезжаешь от приграничья. Дело не просто в том, что в приграничье подобное не является экзотикой, но, я думаю, что оно ещё и служит напоминанием о реальной близости земель краснокожих. Тогда как эти же самые земли и племена их населяющие, вдалеке от границы, склонны рассматриваться не только как отдаленные, но и как почти мифические народы. Оглушительный крик воина Кайила, например, никогда не пробуждал законопослушного бюргера из Ара от его дремоты.

– Пять, – предложил я краснокожей женщине. Я помнил, что Грант, два дня назад, на другом торге, получил пять таких прямоугольников за подобное зеркало. Я улыбнулся, когда я сделал это предложение женщине Пыльноногих. В такой торговле это – хорошая идея, с обеих сторон, много улыбаться. Это делает обмен, если он имеет место, намного более приятным для обеих сторон. Мало того, что напряженные отношения могут быть ослаблены, но и тщеславие не будет вовлеченным в торговлю. Уступки, таким образом, для обеих сторон, меньше походят на поражения и больше на пользу, даруемую друзьям. В конечном счете, это увеличивает процент взаимно удовлетворительных сделок, и человек, который счёл контакт с Вами удовлетворительным, наиболее вероятно, будет иметь дело с Вами снова. Он становится, в действительности, постоянным клиентом. Лучше получить меньше прибыли от клиента сейчас и сделать так, чтобы он возвратился, чем получить более высокую прибыль один раз и не увидеть его снова. Дикари, похоже, прониклись добрыми чувствами к Гранту, который казался популярным среди Пыльноногих, и, насколько я могу судить, ориентируясь в основном на звуки голосов.

Я снова бросил взгляд на белую рабыню Пыльноногих, стоящую на коленях, опустив глаза вниз, в её украшенном бисером ошейнике. Я думал, если её вымыть и расчесать, стала бы она привлекательной. Легко было понять, почему мужчины Пыльноногих находили такие товары интересными. Приятно иметь такое прекрасное животное подле себя, чтобы оно готовило мясо, содержало вигвам, а также, ублажало тебя на мехах, покорно и старательно. Я мог также понять, почему женщины Пыльноногих рассматривали такой товар с отвращением и презрением. Как могут они, свободные, начать, конкурировать с рабыней? Как они могли даже начать думать об этом, пока, также не стали рабынями?

– Два, – повторила женщина.

– Пять, – стоял я на своём. Мой интерес к Прериям, конечно, был не в торговле. Исходя из моей заинтересованности, я мог бы просто отдать этой женщине зеркало. Но с другой стороны, я знал, и Грант хорошо прояснил мне это, что нельзя оскорблять дикарей, и вести дела с ними нереалистично, особенно в свете других торговцев, которые могли бы следовать за мной. Если бы я отдал товары, или обменял их слишком дёшево, то это заставило бы краснокожих предположить, что я поставил дешёвые или низкокачественные товары, вывод, который будет не в моих интересах. Также, они могут подумать, если товар качественный, что они платили слишком много за них в прошлом, и будут ожидать, чтобы следующие торговцы ставили бы точно такие же цены, чего они, вероятно, сделать не смогут, будучи просто не в состоянии, и торговля может заглохнуть.

Один из мужчин Пыльноногих с большим тщанием исследовал топор, который Грант показал ему. Грант извинился и поднялся на ноги. Не стоит торопить дикарей в их рассматривании товаров.

Грант тем временем снова пошел к его вьюкам и показал некоторые пакеты, обернутые в вощеную бумагу.

– Canhanpisasa, – сказал Грант. – Canhanpitasaka. Canhanpitiktica.

Он тогда начал, обходить и одаривать мужчин и женщин Пыльноногих, леденцами, кусками сахара и хлопьями высушенной патоки. Женщина, с которой я имел дело, также, получила полную горсть хлопьев патоки. Она растянула губы. Грант и она при этом обменялись фразами, на мой взгляд, соответствующими любезностям и поздравлениям.

Она указала на Гранта.

– Wopeton, – сказала она. – Akihoka, Zontaheca.

Я посмотрел на Гранта. Я знал, что одним из его имен, среди краснокожих было Wopeton, что означает Торговец или Коммерсант.

– Она говорит, что я – квалифицированный и честный товарищ, – перевёл он.

– Хопа! Wihopawin! – сказал он ей.

Пухлая женщина сложилась пополам от смеха. «Хопа», я уже знал, подразумевается – симпатичный или привлекательный.

– Я сказал ей, что она симпатичная женщиной, – объяснил Грант, – и теперь она дразнит меня. Она говорит, что я – шутник, тот, кто заставляет других смеяться.

– Два, – сказала женщина мне.

– Пять, – не уступал я.

Грант осмотрелся, держа конфеты в руке. Он увидел молодого краснокожего сидящего рядом с группой взрослых мужчин. Паренёк носил рубашку, узкие брюки и бричклаут. Торговец поманил его жестом, приглашая подойти ближе.

Грант предложил ему некоторые из конфет. Молодой человек покачал головой, отрицательно. Он не отрывал глаз от рыжеволосой девушки.

– А-а-а! – протянул Грант, и, повернувшись к рыжеволосой, резко приказал. – Раздевайся!

Стремительно и без колебаний, испуганная рабыня, сделала то, что ей было приказано.

– Покажись ему, – приказал он ей. – Наш молодой посетитель находит тебя более интересной, чем леденцы и патока. – Затем он поставил свой ботинок ей на спину и толкнул её вперёд на живот, в сторону молодого парня. – Будь любезна к нему, – потребовал Грант.

– Господин? – непонимающе спросила она.

– Встань на колени перед ним, – объяснил он. – Зубами сними с него бричклаут. Попытайся заинтересовать его собой.

– Да, Господин, – всхлипнула она. Это был уже не первый раз, когда она нравилась кому-то из клиентов торговца, и ей приходилось их ублажать.

Грант убедился, что девушка поднялась на колени, и принялся убирать конфеты, обертывая их, и тщательно пряча в своём мешочке.

Девочка испуганно смотрела на молодого краснокожего.

– Четыре, – снизил я цену для женщины Пыльноногих. Я поздно сообразил, что должен был установить свою начальную цену несколько выше. Уже я получал меньше за маленькое зеркальце, чем Грант сторговал подобном рынке позавчера.

– Winyela, – проворчала женщина, с отвращением, глядя мимо меня на рыжеволосую девушку.

Я оглянулся. Испуганная, кроткая и изящная она явно приглянулась подростку. У меня не было сомнений в том, что он ею заинтересуется.

– Winyela, – повторила женщин Пыльноногих, и плюнула в траву. На расстоянии нескольких ярдов, около кайилы, белая рабыня Пыльноногих стояла на коленях, низко опустив голову, и не смея её поднять.

Грант уже вернулся к каравану, где большинство его, скованных цепью за шеи девушек толпились вместе. Там он отстегнул от каравана Джинджер, и двух шведок – Уллу с Ленну. Всех девушек в лагере, за исключением рыжеволосой, теперь назвали. В каждом случае им присвоили их бывшее земное имя, но теперь, как кличку, решением их владельца, как рабское имя. Двумя американками, рядом с рыжеволосой, были Лоис и Инес, француженку назвали Коринн, две англичанки – Присцилла и Маргарет.

То, что рыжеволосую пока ещё никак не назвали, не было следствием факта, что Грант или я сам видели неудобство с Миллисент, как с рабским именем. Имя прежней дебютантки казалось нам довольно подходящим для имени рабыни. Скорее дело было в том, что он ещё не хотел, чтобы она была названа. Она должна была пожить, в течение некоторого времени, как безымянная рабыня. Целью этого было понизить её статус в лагере, что должно помочь в её обучении. В предоставлении её услуг в качестве жеста гостеприимства нескольким из его гостей, также была подобная цель. Грант теперь шёл впереди, держа Уллу и Ленну за волосы, и ведя их следом, низко склонив их головы. Джинджер следовала за ними в шаге или двух позади. Пять его рабынь были теперь отстёгнуты от караванной цепи, четыре из них – это рыжеволосая, Джинджер, Улла и Ленна. Другой была англичанка Маргарет, которую он положил голой на траву, под шкуру кайилиаука, причём её ступни торчали из-под шкуры.

Грант бросил обеих девушек на колени около сидящих мужчин, и сдёрнул с них туники.

– Сдвиньте волосы на груди, – приказал он. – Прикройте себя ими, как можно лучше.

Джинджер быстро и умело перевела его команды. Эти две девушки немедленно подчинились. Они покрыли себя, как смогли своими волосами. А ещё они скрестили руки, прикрывая ими грудь, сжали колени вместе, и опусти головы.

Сидящие мужчины захохотали. Их развлекло видеть рабынь в таких положениях. Они что? Думали, что были свободными женщинами, перед их похитителями? Все же, я думаю, что там было немного тех, кто не был бы пробужден, видя женщин в таком положении. А такое положение, в его умилительной притворной скромности, просит быть грубо законченным, ибо оно насмехается над владельцем, и вынуждает его приступить к последующему бескомпромиссному осмотру рабыни. Такое положение, если продлится больше, чем несколько мгновений, может стать неприятным и неудобным хозяину. Таким образом, оно редко допускается надолго. Его основная ценность, в том и состоит, что разрешая рабыне принимать это, Господин должен принудить её верить и надеяться, что она может получить некоторую крошечную частицу достоинства или уважения – иллюзия, которая вскоре, к её позору и унижению, будет полностью разрушена владельцем.

Потом Грант, пяткой своего ботинка начертил на земле круг, приблизительно десять футов в диаметре.

За тем он обратился к Пыльноногим. Один из мужчин встал и указал на Уллу.

Грант приказал ей, встать в круг, что и было переведено Джинджер. Напуганная, сжавшаяся шведка, вошла в круг.

Я видел, что краснокожий парень уже опрокинул рыжеволосую на спину.

– Сопротивляйся изо всех своих сил, – скомандовал Грант Улле через Джинджер, и шведка испуганно кивнула головой, услышав перевод.

Один из Пыльноногих с ремнём, сделанным из сыромятной кожи, ступил в кольцо, очерченное в траве.

Улла попыталась сопротивляться ему так, как она могла, но краснокожий не собирался с ней миндальничать, и через мгновение, сбитая и задыхающаяся, она уже валялась на животе в траве, в руках дергавших и связывающих её. За тем мужчина перевернул её на спину, и вытащил из круга за ноги, которые он держал каждую отдельно.

– Eca! Eca! – одобрительно сказали другие мужчины.

– Eca! – согласился торговец.

– Теперь Ты, моя дорогая Ленна, – приказал Грант. – В круг! Борись!

Джинджер перевела его команду, но мне кажется, что Ленна не нуждалась в переводе. Ясно, что она не хотела быть избитой, подобно Улле. Но с другой стороны она знала и то, что должна повиноваться, и приложив при этом все свои силы.

Другой краснокожий воин впрыгнул в круг, зажав в зубах кусок ремня сделанного из сыромятной кожи и свободно свисающего изо рта. Ленна отчаянно попыталась его ударить, но он захватил её запястье, вывернул руку за спину и поднял высоко вверх, заставив девушку в мучениях сложиться пополам и закричать.

Я даже испугался, что он сломает ей руку. Затем он подсёк её ноги, и она оказалась на животе. Он схватил волосы девушки обеими руками, и, вздёрнув на колени, выгнул назад, пока её голова не коснулась травы, демонстрируя красоту изгиба схваченного тела своим товарищам. Потом он резко бросил её вперёд, снова на живот, и через мгновение, встав на колени через её тело, плотно стянул ей запястья. После чего, как и его товарищ, перевернул её на спину, потащил из круга так, чтобы она опиралась на локти, оказавшиеся под ней, и держа за её расставленные ноги. Улла и Ленна, теперь вместе лежали около круга, на спинах с заломленными назад руками и с широко разведёнными ногами. Второй краснокожий справился с Ленной ещё быстрее, первого своего товарища обработавшего Уллу. Обе девушки были быстро побеждены, и обе теперь, беспомощные, лежали в траве в ногах их завоевателей.

– Eca! – хором воскликнули мужчины.

– Eca! – добавил Грант. – Eca!

– Помните, – сказал торговец, обращаясь к беспомощным Улле и Ленне, -Ваши владельцы должны быть полностью удовлетворены вами. Вы никогда, если только вам не скомандуют, не будете сопротивляться или противоречить им. За это Вам отрежут руки, или Вы можете быть замучены и убиты.

– Да, Господин, – с жутью в их голосах ответили девушки на гореанском, после перевода Джинджер.

Улла смотрела на мужчину, который победил и связал её. Ленна разглядывала краснокожего, который точно так же поступил с ней. Ни одна из них, я думаю, не ожидала, что окажется настолько беспомощной так быстро, и с такой силой. Девушки обменялись взглядами, и затем отвели глаза друг от друга, покраснев и пристыжено. Они были крепко связаны, как женщины, и как рабыни. Не сомневаюсь, они задавались вопросом, каково это будет – принадлежать таким мужчинам.

Грант сел и начал разговор с другими сидящими мужчинами. Двое победителей всё ещё стояли рядом со своими призами. Грант делал вид, как будто ничего не произошло, как если бы это было только спортом с двумя порабощёнными шлюхами, только представлением для развлечения его гостей.

Один из стоявших мужчин указал на Уллу, и сказал что-то. Другой, повторил фразу, указывая на Ленну.

– О? – откликнулся Грант, невинно.

Я улыбнулся сам себе. Тяжеловато для мужчины подчинить и связать голую женщину, и не захотеть её. Я подумал, что Грант сможет получить превосходную цену за этих двух красоток.

Рыжеволосая девушка, всхлипывая, всё ещё лежала под молодым дикарём, сжатая в его руках. Она испуганно посмотрела на меня, а краснокожий, тем временем, уже снова, нетерпеливо, входил в её тело.

Она здорово преуспела в пробуждении его интереса, было хорошо видно, как он её желал. Он грубо повернул её, с любопытством, то рассматривая со всех сторон, то время от времени, лаская, и ощупываю, и, вынуждая доставлять ему удовольствие. В углу её рта выступило немного крови, раз или два парень хлестал её по щёкам. Я видел её руки, казалось, они наполовину желают схватить и прижать его, а наполовину оттолкнуть назад. Он говорил с нею на языке Пыльноногих медленно и разборчиво.

– Да, Господин, – скулила рабыня по-гореански. – Да, Господин.

Меня развлекло, что юноша, как и очень многие люди, которым только один язык и знаком, настолько знаком, что кажется, что все люди должны, так или иначе, быть сведущими в нём, казалось, думал, что девушка должна, понять его, если только он будет говорить бы достаточно медленно и достаточно отчетливо. Грант, возможно, помог бы ей, но он был занят бизнесом. А у меня, хотя я и заучил несколько слов из языка Пыльноногих, было немногим больше понимания, относительно того, что говорит краснокожий, чем у девушки. Тон его голоса позволял предположить, что он не рекомендовал ей при её красоте, заигрывать с владельцами, ибо они не склонны тратить время впустую на своих белых рабынь, я предпочитают приказать, чтобы она сделала что-то.

– Расслабься, – подсказал я девушке. – Выпусти саму себя. Чувствуй. Отдавайся.

Она смотрела на меня с испугом.

– Ты – рабыня, – напомнил я ей. – Отдавайся, и отдавайся полностью -как положено рабыне.

Тогда она, благодарно сжала юношу, и восторженно рыдая и дрожа, закинула свою голову на землю.

Я тогда видел, что мое присутствие, имело для неё запрещающее влияние. Она была на грани того чтобы отдаться целиком, но боролась со своими чувствами и самой собой, очевидно пристыженная тем, что готова отдаться как рабыня другому мужчине в моем присутствии.

Она вскрикнула с удовольствием, прижимаясь к краснокожему парню.

Рабыни должны отдаваться полностью, любому мужчине. Весь набор их ментальных качеств, если можно так выразиться, на мехах ориентируется на обеспечение владельца изумительными удовольствиями, и в их собственном случае, позволяет чувствовать это так богато и глубоко, насколько это возможно. И в конце, в бескомпромиссной и восхитительной капитуляции, подчиняясь полностью своему владельцу, получить судороги страсти от того, что она просто побежденная женщина, ноль, находящаяся в собственности и ничтожная рабыня.

Это очень отличается от поведения, свободной женщиной на мехах, конечно, с сопутствующими вредными последствиями для самой свободной женщины, поскольку любую женщину можно было назвать свободной, кто не отдан и не принадлежит. Свободная женщина, извращает свой характер в мехах, стараясь вести себя как культурное подобие мужчины, а не так, как она по своей природе должна поступать, как прислуга и рабыня её Господина. Так что -неудивительно, что свободная женщина, обеспокоенная своей предполагаемой идентичностью, своим статусом, имиджем, достоинством и гордостью, часто бывает зажатой и сексуально инертной в мехах. Гореане говорят, что, если у Вас никогда не было рабыни, у Вас не было женщины. Так же есть тайное высказывание, среди гореанских мужчин, что любая женщина не женщина, пока её не сделали рабыней. Свободная женщина, часто, просто боится чувствовать. Рабыня, с другой стороны, просто боится не чувствовать, поскольку тогда она может быть наказана. То же самое безразличие, которое может считаться достоинством среди свободных женщин, фигурируя в их соревнованиях тщеславия как, то, насколько хорошо они могут сопротивляться мужчинам, обычно является для рабынь поводом для наложения серьезного наказания.

Оно может даже рассматриваться как преступление, караемое смертной казнью. Для униженной рабыни существует небольшой выбор, между отдаться и отдаться хорошо. Интересный вопрос возникает относительно того, разрешено ли женщине, её собственное желание в этом вопросе, поскольку рабыня, даже если не хочет, всё равно будет вынуждена отдаться. На этот вопрос есть два ответа, и различие между ними – прежде всего функция требуемого времени. В пределах некоторого промежутка времени, скажем, половины ана, некоторые женщины могут сопротивляться мужчинам. С другой стороны, всегда есть некоторые мужчины, которым женщины не могут сопротивляться, и кому, несмотря на их желание в вопросе, они отдадутся неудержимо. При наличии некоторого более длительного времени, однако, любая женщина может быть заставлена уступить перед натиском мужчины, желает ли она того или нет, причём под натиском любого мужчины. Иногда, после такой уступки, она оказывается в ошейнике. «Сопротивление теперь больше не разрешено», -говорит он ей. «Да, Господин», – отвечает она. Она теперь знает что, как рабыня, должна открыть себя для чувства, и даже страстно искать его, даже зная, что оно ведёт, к признанию мужчины как хозяина, и её как его рабыню.

Позади меня рыжеволосая девочка стонала от удовольствия в руках краснокожего парня.

– Winyela, – высокомерно фыркнула женщина Пыльноногих.

– Четыре, – сказал я, обращая её внимание к нашей торговле.

– Два, – она сказала, посматривая на зеркало.

– Четыре, – не уступал я.

– Три, – подняла цену она, внезапно сверкнув прекрасными сильными зубами, яркими на её красновато-коричневом лице.

– Три, – решил я согласиться. Я видел, что она очень хотела это зеркало.

Я отдал ей зеркало, а она передала мне три украшенных бисером кожаных прямоугольника. За тем она поднялась, очень довольная собой покинула торг. Я свернул одеяло вместе с товарами и сегодняшней выручкой. Я, конечно, не провернул выгодную сделку. Грант два дня назад, получил пять подобных предметов за такое же зеркало. Пожалуй, стоило бы установить свою начальную цену повыше.

Я посмотрел направо, и увидел, что два краснокожих воина завязывают украшенные бисером ошейники на шеях Уллы и Ленны. Одежда из кожи кайилиаука лежала радом на траве. Сегодня Грант изготовил волокуши для своей вьючной кайилы. Такое устройство представляет собой длинные жерди, закреплённые вдоль тела кайилы, они конечно уменьшают скорость животного, но позволяет при этом транспортировать более тяжелый груз. Волокуши широко распространены среди краснокожих, особенно при смене места лагеря. Я подозревал, что эти волокуши будут в тяжело загружены к тому моменту, когда Грант будет готов к возвращению в Кайилиаук.

Я бросил взгляд туда, где стояли кайилы Пыльноногих. Темноволосая девушка в украшенном бисером ошейнике, все также стояла на коленях, в том же месте, где она была оставлена, у лап кайилы её хозяина. Её голова по-прежнему была опущена. Она не оглядывалась.

Похоже, она была превосходно выдрессирована.