Текст книги "Звери Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Куда мы идем? – испуганно спросила она.

Я дернул за ремень на ее горле и потуже затянул петлю.

– О! – сдавленно простонала она и затихла.

Выйдя из помещения, я посмотрел в небо. Все было чисто.

Сидни Андерсон огляделась. Вокруг горели строения. Людей не было видно. Стена лежала в развалинах. Платформу тоже сожгли. Вокруг простиралось огромное пепелище.

Осталась только платформа с козлами для порки. По моей просьбе их оставили целыми. Я толкнул ее на ступеньки.

– Что ты собираешься делать? – выдохнула Сидни.

– Скоро прилетят тарнсмены, не так ли? – спросил я.

– Да, – сердито ответила девушка. – Только я не понимаю…

Я тычками заставил ее подняться по лестнице.

– Послужишь немного Царствующим Жрецам, крошка, – сказал я и пропустил конец стягивающей горло веревки через висящее над козлами кольцо.

– О! – застонала Сидни, когда я вздернул ее за связанные запястья. Затем я привязал ее ноги к нижнему кольцу. После этого сорвал с нее всю одежду и удовлетворенно оглядел свое произведение.

– Как я буду служить Царствующим Жрецам?

– В качестве живой приманки, – ответил я.

– Нет! – завизжала Сидни.

– А почему нет? – удивился я. – Ты же у нас красавица. Потянешь даже на рабыню.

– Нет! – задергалась в веревках Сидни.

– Те, кто прислал тебя на Гор, безусловно, предусматривали такой поворот в твоей судьбе, – сказал я. – Иначе вместо тебя взяли бы какую-нибудь дурнушку. Даже удивительно, что ты столько времени проходила свободной.

– Нет! – кричала она.

– Полагаю, что тебя планировали отдать Друсусу.

– Отдать? – опешила она.

– Ну да. В качестве вознаграждения.

– Не может быть! – заплакала девушка.

– Ты действительно дура, – пожал я плечами. – Неужели ты допускала, что такая красотка не попадет на Горе в ошейник?

От ужаса глаза девушки едва не вылезли из орбит.

Я засунул ей в рот кляп, чтобы зря не орала.

* * *

Тарнсмены вели себя осторожно. Они кружили над пепелищем, высматривая возможную опасность. Подвешенную на кольцах красотку они разглядели уже давно. Найти в таких широтах белую женщину – большая редкость. Тем более огненно-рыжую.

Я знал, что рано или поздно они спустятся. Хотя бы один. Тогда у меня будет тарн. Я стиснул в руках лук с тяжелой стрелой из тутового дерева. Тарнсмен стремительно опускался к платформе.

– Осторожно! – вдруг завопила Сидни. Очевидно, ей удалось выплюнуть кляп. – Это ловушка!

Судя по всему, он не разобрал слов, ибо едва тарн коснулся земли, всадник выпрыгнул из седла и побежал к лестнице.

Это был мой шанс. Отбросив лук в сторону, я в несколько прыжков добрался до тарна и оседлал крылатое чудовище. Зверь издал оглушительный рык и, затрещав огромными крыльями, взмыл в воздух. Сверху прямо мне на голову стремительно падал другой тарн. Я рванул за уздечку и едва не перевернул своего тарна спиной вниз. Сам я при этом чуть не вывалился из седла, зато смертоносные когти прошли рядом с головой. Вереща и хлопая крыльями, гигантские птицы сцепились между собой. Мимо моего лица просвистело тяжелое копье. Еще один тарн завис слева. Я выдернул из креплений щит и прикрылся от возможной атаки. Четвертый тарн зашел снизу. Резким ударом копья всадник поранил мне ногу. Я изо всех сил потянул за уздечку, и тарны расцепились. Развернув своего тарна, я повел его по дуге вниз. Это позволило набрать скорость, после чего я вывел его против солнца и начал резко набирать высоту. Четверка противников отстала.

Теперь они кружили позади меня. Ни у кого не возникло охоты гнаться за мной против солнца. Наконец-то у меня появилась возможность осмотреться. Щит был основательно подран когтями, но в остальном цел, справа к седлу было приторочено копье. На всякий случай я слегка распустил стягивающие его ремни. Сзади висел лук со стрелами, а внизу оставалась рыжеволосая девушка. Неплохо. Я подожду их в облаках.

* * *

Горианские луны стояли высоко, когда я опустился на платформу.

Охота была долгой. Они совершили ошибку и попытались достать меня на высоте. Двое, правда, ушли. Я догнал их только к вечеру. Они дрались отчаянно и хорошо.

– Как тебе удалось скрыться? – изумленно спросила Сидни. – Их же было четверо!

Мой тарн истекал кровью и задыхался. Наверное, сдохнет. Под конец они перенесли атаки на птицу. Тогда я решил, что охота затянулась.

– Лучше уходи, пока они не вернулись, – сказала Сидни.

– Думаешь, за тобой прилетят? – спросил я.

– Конечно.

Я устало похлопал ее по плечу. Раньше я никогда не прикасался к ее телу.

– Не смей меня трогать! – взвизгнула Сидни.

– Ты в самом деле ждешь, что они тебя вызволят? – спросил я.

– Я в этом не сомневаюсь! – крикнула она.

Я настолько устал, что не стал ничего говорить, молча вывалил из корзины четыре головы и пошел спать.

– Варвар! Варвар! – визжала девушка.

Я знал, что буду спать хорошо.

* * *

Утром я проснулся свежим и отдохнувшим.

Солнце стояло уже высоко. Я хорошо поел, уложил рюкзак и поднялся на платформу.

Сидни была без сознания. Несколькими пощечинами я привел ее в чувство.

– Очнись, я уезжаю.

Она тупо уставилась на меня. Я отвернулся. Вокруг простиралась безжизненная тундра, догорали обломки стены и построек. Платформу я решил сжечь перед самым отъездом. За ночь пепелище успел припорошить снежок. Несколько табуков пересекли линию, где раньше была стена, и устремились вдогонку за стадом. Они даже не поняли, что когда-то здесь стояла непреодолимая преграда. Один табук на секунду задержался, ткнулся мордой в снег, фыркнул и поскакал дальше, пережевывая клок моха.

– Ты хочешь меня оставить? – Сидни с трудом шевелила окоченевшими губами.

Я перерезал ремни, и тело девушки упало на сверкающие кристалликами льда доски. Она инстинктивно потянулась за лежащей на полу меховой накидкой. Вчера я с нее сорвал буквально все.

Я легко сбежал по ступенькам лестницы и поджег последнее оставшееся строение. Затем обернулся и посмотрел на платформу. Она стояла на коленях, маленькая и несчастная, прижимая к телу изодранную одежду.

Она была моим врагом.

Я посмотрел на север. Мне предстояло идти за стадом Танкреда.

Больше я не оборачивался.

* * *

Ближе к полудню я сделал привал и поел сушеного мяса. Сзади брела жалкая, испуганная фигурка. Приблизившись на расстояние трех ярдов, Сидни опустилась на колени.

– Пожалуйста, – жалобно простонала она.

Я швырнул на снег несколько кусков, и она с жадностью накинулась на еду. Люблю, смотреть, как женщина ест.

– Можно еще?

– Ползи на животе по снегу, – сказал я.

– Никогда, – ответила Сидни.

Я пожал плечами и продолжал есть.

Потом я покрутил перед ней куском мяса. Сидни подползла ко мне на животе и жадно вытянула шею.

– Пожалуйста, – взмолилась она.

Я швырнул ей еще один кусок.

– Ты заставил меня ползти на животе, – произнесла она наконец.

Я поднялся на ноги и забросил рюкзак за спину.

– Никогда не встречала таких сильных мужчин, – сказала она.

Ее пробирала крупная дрожь. Мне показалось, что это от холода.

– А где тарн?

– Я его отпустил, – ответил я. – Он слишком ослаб.

– Ты идешь на север?

– У меня там дела.

– Пешком?

– Да.

– У тебя мало шансов уцелеть, – заметила Сидни.

– Проживу за счет стада. Главное – не замерзнуть.

Нередко случалось, что от холода погибали целые селения краснокожих охотников.

– Дальше за мной не иди, – сказал я.

– Одна я пропаду. – Сидни посмотрела мне прямо в глаза. – Мне не добраться до юга.

Похоже, она верно оценила ситуацию. Я взглянул на застывшую на коленях стройную, подтянутую девушку с хорошей фигурой, изящным овалом лица, умоляющими голубыми глазами и рассыпанной по голым плечам огненно-рыжей гривой.

– Что верно, то верно, – задумчиво произнес я, продолжая рассматривать ее беззащитное женственное тело. Оно предназначено для властных рук хозяина. По выразительному личику будет легко читать все ее чувства. Из таких глазок слезы могут побежать от одного слова. Я прикидывал, не лучше ли будет все-таки хорошенько поучить ее в ошейнике.

– Я землянка, – сказала Сидни.

Я кивнул. Последнее означало, что у нее нет шансов остаться в живых. Она была одинока в этом суровом мире.

– Ты – мой враг, – сказал я.

– Не оставляй меня. – Сидни с трудом сглотнула. – Одна я умру.

Я вспомнил, что она ответила, когда я предупредил, что, если табуки не пройдут на север, краснокожие охотники вымрут. «Меня это не касается», – сказала она.

– Умоляю тебя, – всхлипнула Сидни и преданно посмотрела мне в глаза.

– Меня это не касается, – произнес я.

– Пожалуйста! Я тебя умоляю! – зарыдала девушка.

– Не вздумай за мной идти, – сказал я. – Иначе я свяжу тебя по рукам и ногам и брошу в снег.

– Я же красивая, – взмолилась она. – Я знаю, что я красивая. Неужели мужчина позволит мне пропасть?

– Ты даже не соображаешь, что мелешь, – презрительно бросил я. – Ты всего-навсего глупая, невежественная землянка.

– Вот и научи меня. – Она попыталась улыбнуться и выгнула грудь.

– Мерзкая шлюха, – произнес я.

Из глаз несчастной ручьем потекли слезы.

Я пытался представить, как она будет выглядеть в стальном ошейнике и шелковой тунике рабыни. Должно получиться неплохо.

– Ну-ка покрутись, – приказал я. – Постарайся меня заинтересовать.

Со стоном отчаяния Сидни стала принимать различные позы, пытаясь вызвать мой интерес. Получалось весьма неуклюже, но то, что я хотел увидеть, я увидел. Передо мной была прирожденная рабыня. В принципе я почувствовал это при первой встрече. Надо отдать должное прозорливости, вкусу и профессионализму работающих на кюров агентов по вербовке.

– Хватит, – сказал я.

Она в страхе припала к моим ногам.

– Что ты чувствуешь? – спросил я лежащую в снегу девушку.

– Очень странное чувство, – ответила она, – Никогда раньше я его не испытывала.

– Так чувствует себя настоящая женщина, – сказал я.

Она прижалась к моим ногам.

– Возьми меня с собой! Пожалуйста!

Я наклонился и связал ее ноги.

– Нет! – завопила Сидни.

– Мне не нужны лишние проблемы на севере, – проворчал я и скрутил ей руки за спиной. – Не хватало мне здесь свободной женщины.

– Я не хочу быть свободной! – крикнула она.

– Вот как?

– Да!

– Ты сознаешь последствия своих слов?

– Сознаю, – всхлипнула она.

– Значит, ты решила стать рабыней?

– Да, – прошептала она.

«Ну и дела, – подумал я. – Неужели она еще не поняла, что такое быть рабыней на Горе? Ладно, научим». Я выпрямился.

– Я прошу тебя взять меня в рабство, – пролепетала Сидни. – С таким, как ты, я могу быть только рабыней.

– С любым горианским мужчиной, – поправил я и поставил ее на колени.

Затем я разрезал ремни на ногах, связал ей руки перед грудью, заставил опуститься на пятки, широко развести ноги и выгнуть грудь.

– Знакома ли ты с ритуалом принятия в рабство? – спросил я.

– Я, Сидни Андерсон, землянка, передаю себя в собственность Тэрла Кэбота, жителя Гора, и отдаюсь ему на милость.

По крайней мере теоретически она подготовилась. Уже хорошо.

У моих ног лежало испуганное, изящное животное – рабыня.

Я намотал ей на шею кусок ремня с жесткими узлами. Это будет ее временный ошейник. К слову сказать, по узлам опытные люди всегда определят, что она принадлежит воину.

– Целуй ноги, – сказал я.

Она прильнула к моим меховым сапогам, после чего робко подняла голову.

Я положил руки на ее волосы.

– Тебя зовут Арлин, – объявил я. – Подними руки!

Я развязал веревки и бросил их в рюкзак.

– У меня никогда не было женского имени, – сказала она.

– Теперь ты женщина.

– Да, – прошептала она.

– Что «да»?

– Да… господин.

Я повалил ее на снег и начал давать первые уроки.

Глава 12. Я ОСТАНАВЛИВАЮСЬ В ЧУМЕ ИМНАКА И ПРОДОЛЖАЮ УЧИТЬ АРЛИН

– Можешь надеть, рабыня, – грубо сказала Тимбл и швырнула Арлин короткие штаны, которые носят женщины севера.

– Слушаюсь, госпожа, – покорно ответила Арлин. На левой штанине вымоченным в красной краске сухожилием был вышит рисунок – витая петля, означающая, что их владелица относится к категории домашних животных. Штаны Арлин сшила сама под руководством Тимбл и Тистл.

Имнак и я сидели напротив друг друга, скрестив ноги. Он протянул руку и уронил на лежащую между нами циновку маленькую кость, выточенную в форме табука. Наступила моя очередь. Все кости имели форму какого-либо северного животного: арктического ганта, северного боска, ларта, табука или слина. Победившей считается кость, которая воткнулась в циновку. Если обе кости падают, значит, никто не победил, и игра продолжается дальше. Если обе втыкаются, значит, тоже ничья. Когда одна кость втыкается, а другая нет, выигравший забирает кость противника. Игра идет до выигрыша всех зверушек.

– Надевай чулки, – велела Тимбл.

Чулки делались из меха ларта, на каждом повторялся тот же рисунок, что и на штанах.

– Теперь – сапоги, – сказала Тимбл.

В холодную погоду в сапоги кладут слой травы, которую ежедневно меняют. Сейчас, конечно, об этом не могло быть и речи. Лучшей, кстати, считается трава, растущая у скал с птичьими базарами.

Арлин натянула высокие сапоги. Они доставали ей до самого паха. Горячая все-таки попалась девочка. Все рабыни были по пояс обнажены. Свободные женщины краснокожих охотников тоже ходят обнаженными, когда нет мороза. Они, разумеется, не носят шнурков на горле. В принципе я не видел в них никакой необходимости. Достаточно было посмотреть на белую кожу девушек, чтобы понять, что они здесь рабыни.

Выпущенный Имнаком крошечный табук воткнулся в циновку.

Я с трудом оторвал взгляд от Арлин. Хорошая рабыня!

Я не торопился пройти с ней весь курс подчинения. Спешить было некуда. Пусть пока сохранит остатки гордости и достоинства. Всегда успею их у нее отнять. А то и сама попросит избавить ее от лишних комплексов.

– Примерь рубашку, рабыня, – сказала Тимбл.

Арлин натянула на себя рубашку из шкуры табука. На левом плече была вышита витая петля. Перехватив мой взгляд, рабыня инстинктивно выпрямилась, но потом отвернулась, словно давая понять, что мое мнение ей безразлично. Рубашка красиво ниспадала с упругих, торчащих грудей. На редкость хорошая фигура. На Земле бы она так не выгибалась. Я улыбнулся. В девочке на глазах просыпалась сексуальность.

Она искоса взглянула на меня и снова отвернулась. Временами в ее глазах проскальзывала непокорность, временами – страх и смирение. Как-то раз она не выдержала и сердито спросила:

– Я для тебя как игрушка, да, господин?

– Возможно, – усмехнулся я. – Возможно, рабыня.

Мой табук тоже воткнулся в циновку.

Арлин недовольно засопела. Судя по всему, ей не понравилось, что я вернулся к игре.

Она еще не поняла, что рабыня должна заслужить взгляд свободного человека.

– Надень первую парку, – сказала Тимбл.

Арлин натянула через голову легкую парку.

– Капюшон, – напомнила Тимбл.

Арлин набросила на голову капюшон.

– Я тебе нравлюсь, господин? – спросила она. Ей хотелось, чтобы я обратил на нее внимание.

– Неплохо, – сказал я, не отрываясь от игры.

– Спасибо, господин, – холодно произнесла она.

– Вторую парку и капюшон, – приказала Тимбл. Арлин повиновалась. На обеих парках была вышита витая петля рабыни.

– Теперь сними все, кроме шнурков на шее, – сказала Тимбл.

– Слушаюсь, госпожа.

Арлин снова разделась. Все три девушки в чуме Имнака ходили голыми. Они считались домашними животными своих хозяев.

Настал мой ход. Я бросил крошечного табука, и кость плашмя упала на циновку.

– Я выиграл! – воскликнул Имнак.

– На что вы играете? – поинтересовалась Арлин, складывая одежду.

– Отложи все, встань на четвереньки и ползи сюда, – сказал я. Когда девушка приблизилась, я ухватил ее за волосы и швырнул на ноги Имнака.

– Господин! – закричала она.

– Я тебя проиграл, – сказал я. – Будешь услаждать Имнака, пока ему не надоест. Слушайся его, как своего хозяина!

– Да, господин! – сквозь слезы произнесла девушка.

Охотник потащил ее на свою половину чума.

* * *

Больше всего меня огорчало отсутствие деревьев.

Спустя пять дней после того, как я обратил в рабство Арлин, я добрался до ледника Акса. Там я и обнаружил становище Имнака.

– А я тебя ждал, – сказал краснокожий охотник. – Знал, что придешь.

– Откуда? – улыбнулся я.

– Видел, как ты отложил меха и продовольствие. У тебя дела на севере.

– Верно, – сказал я.

Он не стал уточнять, какие у меня здесь дела. Охотники никогда не задают лишних вопросов. Он знал, что если я захочу, то скажу ему сам. Я решил поговорить с ним позже. В моей сумке лежала выточенная из синего камня голова кюра с оторванным ухом.

– А я надеялся, что ты меня подождешь, – сказал я. – Без тебя мне было бы трудно перейти ледник Акса.

Имнак улыбнулся.

– Ты освободил табуков. – Затем он повернулся к рабыням и скомандовал: – Собирать лагерь! Пора домой!

С помощью Имнака я планировал перейти ледник Акса и найти иннуитов. В переводе с северного наречия это слово означает «люди». Среди них нет «военных генералов». Война в истинном значении этого слова им незнакома и непонятна. Иннуиты живут разбросанными, редкими поселениями. Трудно придумать причину, по которой бы эти люди стали воевать друг с другом. На севере человеку нужны друзья, а не враги. В хорошие годы здесь всем хватает табуков и слинов. Поселения находятся в одинаковых условиях. Грабить друг у друга тоже нечего. Все, что необходимо человеку, он может добыть самостоятельно. Среди малочисленных групп людей воровство тоже не приживается. Украденное некуда спрятать и некому продать. Тайное тут же становится явным. Кроме того, если человек в чем-то сильно нуждается, те, у кого это есть, скорее всего, просто с ним поделятся, ожидая, естественно, ответной благодарности. Среди краснокожих охотников принято занимать и одалживать друг у друга. Меха, инструменты и женщины являются общими.

Я посмотрел на раскинувшуюся передо мной ледяную равнину.

Север – суровый край. Здесь борются за выживание и не думают о славе.

Тимбл и Тистл разобрали чум и уложили шесты и шкуры в сани.

Между тем насилие и жестокость в этих краях тоже встречаются.

Бич Имнака с треском опустился на голую спину Тимбл, блондинки, которую раньше называли Барбара Бенсон.

– Я и так тороплюсь, господин! – обиженно воскликнула она. Темноволосая Тистл, некогда состоятельная девушка по имени Одри Брюстер, зашевелилась быстрее.

Добрые к людям краснокожие охотники весьма строго обращаются со зверями.

– Я смотрю, у тебя тоже появилось животное, – заметил Имнак, взглянув на Арлин.

Она испуганно попятилась. На ней была меховая безрукавка до колен, меховые штаны, а на ногах – обмотки из шкур. Наряд я придумал сам. Глупая девка даже не догадалась опуститься на колени.

– На севере эта одежда не подойдет, – прищурился Имнак.

– Посоветуй что-нибудь, – попросил я.

– Мои девочки ее научат, – сказал Имнак.

Учить женщину шить одежду считается постыдным для мужчины занятием. Имнак уже прошел через это с Тимбл и Тистл и не хотел повторять унизительную процедуру. Теперь пусть сами обучают друг друга. Вскоре все было готово. У Имнака нашлась еще одна упряжь. Бич охотника оглушительно щелкнул над головами девушек, они поднатужились, и тяжелые сани сдвинулись с места. Покрывающий ледник Акса снег был истоптан тысячами копыт. За стадом тянулся след шириной не менее ста пятидесяти ярдов. По этому следу мы и пойдем на север.

* * *

– Хар-та! – прикрикнул Имнак на девушек. На горианском это означает «быстрее». Свободно владеющий двумя языками охотник общался с рабынями как на родном наречии, так и на официальном языке планеты. К слову сказать, многие краснокожие охотники горианского не знают совсем.

Временами нам с Имнаком тоже приходилось налегать на сани, выталкивая их из ям и низин. Охотник был заинтересован в том, чтобы девушки быстрее освоили язык. Умеющую объясниться рабыню всегда легче сбыть с рук.

Невольницы вытащили сани на вершину небольшого холма. Внизу ослепительно блестел ледник Акса, напоминающий отсюда широкое изогнутое лезвие боевого топора Торвальдсленда.

– Хар-та! – крикнул Имнак и щелкнул бичом.

Спустя четыре дня после того, как мы пересекли ледник Акса, следы табуков уперлись в хребет Хримгара. За ним на тысячи пасангов простиралась безбрежная тундра. Дальний ее край терялся за горизонтом. Где-то там находился южный берег северного, или, как его еще называют, полярного океана.

Мне показалось, что для Имнака наступил особый момент. Он долго стоял на скале, вглядываясь в застывшие просторы.

– Вот я и дома, – произнес он наконец, и сани покатились вниз.

* * *

Наверное, я еще не научился ориентироваться в этих краях. В спину мне ударился кожаный мячик. В следующую секунду на меня обрушился целый град ударов маленьких, но крепких кулачков юной краснокожей охотницы. Избиение сопровождалось яростной бранью. Я порадовался, что слова не так опасны, как стрелы и кинжалы, иначе от меня вообще бы ничего не осталось.

Наконец девчушка устала и злобно засопела. Судя по насмешливым репликам случайных свидетелей, она постаралась на славу.

На девушке были меховые штаны и сапожки. Поскольку, с точки зрения краснокожих, день выдался теплый, она была обнажена по пояс. Я отметил, что мех на штанах и сапожках давно вылез и залоснился. На шее красавицы болталось несколько ожерелий. Внешне девчонка была очень даже привлекательна, хотя по характеру напоминала самку слина. Резкость выражений, равно как и все поведение, указывали на то, что красотка знает себе цену. Позже мне рассказали, что незамужних дочерей богатых и знатных охотников специально одевают похуже, дабы они не теряли времени и присматривали себе женихов, которые, если им того захочется, и приоденут своих избранниц. Судя по всему, в отношении моей новой знакомой план не срабатывал. Честно говоря, я с трудом мог представить человека, который решился бы связать свою жизнь с такой фурией.

Девушка надменно вскинула подбородок и отошла. Волосы ее были закручены в тугой узел, как принято у женщин краснокожих охотников. Любопытно, что они распускают волосы лишь на период менструального цикла. Поскольку местные культурные обычаи предполагают частый обмен супругами, подобная мера является не более чем обычной вежливостью. Посмотрев на прическу соседской женщины, мужчина решает, стоит ли ему заходить в гости, или есть смысл немного подождать. Подобные культурологические сигналы не распространяются на рабынь, ибо им, как и животным, не положено следить за прической. Иногда Имнак требовал, чтобы Тимбл и Тистл перехватывали волосы красным шнурком. Как правило, это случалось, когда они выходили на люди. В отношении прически я предоставлял Арлин полную свободу.

– Ты помешал ей забить мяч, – объяснил мне причину гнева один из охотников.

Оказывается, девушка играла с подругами в своеобразный футбол на снегу. Я слишком поздно сообразил, что шагаю по игровой площадке.

– Я не хотел, – миролюбиво произнес я.

– У нее острый язычок, – заметил охотник.

– Что да, то да, – кивнул я. – Кто она?

– Поалу, – сказал, он. – Дочь Кадлука.

Краснокожие охотники не любят называть собственные имена. На имена других людей эта привычка не распространяется. В этом есть своеобразная логика. Чужое имя не может ускользнуть при его произнесении. Зато в отношении собственного они предельно осторожны. Бывает, что, не желая назвать себя, краснокожий говорит, как зовут его друга, у кого, в свою очередь, можно выяснить, как зовут его самого. Имена краснокожих обязательно что-то означают, хотя мне проще воспринимать их просто как имена. Имнак, к примеру, переводится на горианский как «Крутая Гора», Поалу означает «Рукавица», а Кадлук – это «Гром». Я поинтересовался, что означают имена Тимбл и Тистл, но оказалось, что это сокращенные формы от «Пуджорток» и «Какидларнек». По правде говоря, мне было проще пользоваться сокращенной формой, и я не стал вдаваться в детали.

– Хороша, а? – заулыбался охотник.

– Хороша, – кивнул я. – Хочешь подарить ей новую одежду?

– Я еще не спятил, – покачал головой мой собеседник. – Кадлук ее не отдаст.

Мне показалось, что он достаточно верно оценивает ситуацию.

– Есть ли у тебя друг, который может назвать твое имя? – спросил я.

Охотник тут же позвал стоящего неподалеку человека.

– Эй, тут кое-кто хочет узнать, как кого зовут!

– Это Акко, – откликнулся второй охотник и побрел прочь.

– Я пришел с юга, – сказал я. – Поэтому я могу назвать тебе свое имя. Наши имена не пропадают, если произнести их вслух.

– Откуда ты знаешь? – спросил Акко.

– Вот смотри, – сказал я. – Меня зовут Тэрл. Теперь слушай. – Я выдержал паузу и повторил: – Тэрл. Видишь?

– Интересно, – хмыкнул Акко.

– Мое имя никуда не ушло.

– А может, ушло и быстро вернулось? – предположил он.

– Может быть.

– На севере, – сказал он, – лучше зря не рисковать.

– Это верно, – кивнул я.

– Удачной охоты, – произнес он.

– Удачной охоты, – ответил я.

Краснокожий ушел. Акко, или Короткий Хвост, оказался приятным человеком.

Пахло жареным табуком.

Большая охота шла хорошо. Я не знал, стояло ли утро, день или вечер. Низкое солнце не сходило с горизонта.

Шесть дней назад Имнак, я и наши девушки спустились с плоскогорья. Большая охота уже началась. Сотни детей и женщин краснокожих охотников растянулись на несколько пасангов и что есть сил колотили палками по сковородкам, загоняя табуков в узкое каменистое ущелье. Там их подстерегали охотники. Большая охота удалась на славу.

До сих пор мне не удалось переговорить с Имнаком по поводу вырезанной из синего камня головы кюра с оторванным ухом.

Хребет Хримгар терялся в голубой дымке на юге. Севернее раскинулась бескрайняя тундра.

Многие не понимают природы полярного севера. Характерной его особенностью является сухость. Здесь выпадает гораздо меньше осадков, чем в южных широтах. Другое дело, что выпавший здесь снег не тает. Тундра представляет собой плоскую равнину с редкими холмами. Из растительности преобладает мох, карликовый кустарник и лишайники. Зимой, весной и осенью тундра выглядит безрадостно и хмуро. Краснокожие охотники перебираются поближе к морю.

Я отступил в сторону и дал пройти молодой девушке с двумя корзинами яиц арктического ганта. Эта мигрирующая птица гнездится на отвесных скалах Хримгара. Гнездовья иногда называют птичьими базарами. В замерзшем виде яйца ганта едят, как яблоки.

Из чума вышла женщина и дала вылизать сковородку домашнему снежному слину.

Поздней весной тундра бросает вызов собственной серости и бесцветности. Местами вспыхивают россыпи ярких цветов, на карликовых деревьях распускаются почки. В радиусе пятисот пасангов от северного полюса произрастает около двухсот сорока различных растений. Любопытно, что среди них нет ни одного ядовитого или колючего. Летом цветы распускаются всюду, за исключением ледников.

Бывает, что появляются даже насекомые. Как правило, это черные длиннокрылые мухи, тучами облепляющие чумы и лица людей.

Мимо пронеслась стайка визжащих ребятишек.

Я посмотрел на север. Там ждал меня Зарендаргар.

– Приветствую тебя, господин, – произнесла Тимбл.

– А, привет, – отозвался я. Девушка была одета, как и положено в северном селении, в высокие сапоги и меховые штаны. Тистл между тем была обнажена полностью. Она тащила на плечах огромное коромысло с тяжелыми мешками на концах.

– Мы идем собирать мох и траву, – сказала она. – Мох используют в качестве фитилей для лампад. Траву сушат и укладывают в обувь как утепляющую прокладку.

– Это хорошо, – похвалил я. – Почему коромысло у Тистл?

– Потому, что мне так захотелось, – ехидно ответила Тимбл. Очевидно, рабыни люто ненавидели друг друга.

– Она что, провинилась? – поинтересовался я.

– Она мне нагрубила, – сказала Тимбл.

– И ты ее выпорола?

– Естественно.

– Это правильно, – похвалил я. – В чуме должна быть дисциплина.

Я взглянул на Тистл. Девушка перехватила мой взгляд и тут же потупилась. Она была очень привлекательна. Я до сих пор так и не попробовал ни одну из них.

– Ну что, понравилась Имнаку новая девушка? – спросил я, имея в виду Арлин.

– Трудно сказать, – улыбнулась Тимбл. – Во всяком случае, он привязал ее к шесту за чумом.

– Это еще зачем? – удивился я.

– Наверное, не угодила, – пожала плечами Тимбл.

– Ладно, не буду вас отрывать от работы, – сказал я.

Неожиданно Тистл опустилась передо мной на колени и прижалась губами к моему сапогу. В глазах ее застыли слезы.

– Господин! – пролепетала она.

– А ну пошли, рабыня! – прикрикнула на нее Тимбл и рванула за привязанный к ошейнику Тистл ремень. Девушка повалилась на землю, потом поспешно вскочила, подняла коромысло и засеменила за своей мучительницей. На мгновение она задержалась и бросила на меня полный отчаяния взгляд. Я улыбнулся. Как я и ожидал, Тистл довелось первой познать все унижения рабства.

– Эй, Тэрл, давай к нам! – крикнул Акко.

– Здоровый парень, – одобрительно крякнул кто-то.

Я последовал за Акко и его друзьями. Они разделились на две команды и готовились перетягивать скрученный из шкуры слина канат.

Меня поставили в самый конец. Вскоре прозвучала команда, и под возбужденные крики болельщиков мы приступили к соревнованию. Все четыре раза победа оказалась на нашей стороне. Меня поздравляли и хлопали по плечу. Таким образом, к чуму Имнака я вернулся в весьма приподнятом настроении.

– Привет, дружище! – крикнул я.

Связанная Арлин свисала с горизонтального шеста для просушки мяса.

– Хорошо провел день? – вежливо поинтересовался Имнак.

– Да.

– Я за тебя рад, – сказал он.

– А ты? – спросил я после небольшой паузы.

– Не все люди провели этот день так, как бы им хотелось, – ответил охотник.

– Мне очень жаль это слышать, – сказал я.

– Бывает, что тот, кто выигрывает в кости, не получает должного вознаграждения.

– Вот как? – удивился я.

– Иногда лучше было бы проиграть, – мрачно добавил он…

– Я сейчас, – сказал я и направился к Арлин.

– Нам надо поговорить, – тут же заявила она. – Я не собираюсь терпеть подобное обращение. Ты не имеешь права отдавать меня первому попавшемуся!

– Я не слышал слова «господин», – сказал я.

– Господин, – произнесла Арлин и тут же добавила: – Так вот, ты не смеешь отдавать меня другим! – Глаза девушки гневно сверкали.

– Мне показалось, что Имнак остался тобой недоволен, – прищурился я.

– Имнак! – презрительно бросила рабыня.

– Да, Имнак, – сказал я, перерезал веревки и крепко ухватил ее за волосы.

– Прекрати! – завизжала девчонка.

Я развернул ее лицом к себе и сильно дернул за ошейник.

– Что это такое, по-твоему?

– Ошейник, – прохрипела она.

– Ты, кажется, у нас рабыня? – спросил я грозно.

– Да, господин, – цепенея от ужаса, прошептала девушка.

Я швырнул ее на землю и сказал:

– Сейчас ты поползешь к Имнаку и попросишь у него прощение. Если он снова останется недоволен, я скормлю тебя слинам.

– Умоляю, только не это! – зарыдала она.

– Все зависит от тебя, рабыня, – пожал я плечами.

– Я не смогу, – прошептала она.