Текст книги "Звери Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7. В ЛЮДИУСЕ Я ДОПУСКАЮ НЕОСТОРОЖНОСТЬ И ПОПАДАЮ В ПЛЕН

Дверь вылетела после первого удара. Я заскочил в комнату, сжимая в руке обнаженный меч.

Сидящий за столом человек опешил.

– Где Бертрам из Людиуса? – грозно спросил я.

– Это я, – ответил он, вставая и одергивая меховую куртку. – На убийцу ты не похож. У тебя нет кинжала. Я, кстати, никому ничего не сделал.

– Я ищу другого, – произнес я. – Мне нужен тип, который прикинулся дрессировщиком слинов и взял твое имя.

– Я тебя раньше не видел, – сказал он.

– Я тебя тоже.

Пришлось описывать, как выглядит человек, называвший себя Бертрамом из Людиуса, после чего оказалось, что его никто не знает.

– Ты знаменит своим искусством дрессировать слинов, – сказал я. – Слава о тебе дошла до самого юга. Иначе я бы ни за что не пустил того человека в мой дом.

– Я рад, что ты ищешь не меня, – рассмеялся он. – Не хотел бы я оказаться на его месте.

– Человек, который мне нужен, неплохо владеет ножом. Подозреваю, что он из касты убийц. Дверь, кстати, придется менять. – Я швырнул тарск на стол Бертрама из Людиуса и вышел из дома.

В принципе я и не думал, что человек, который натравил на меня слина, а потом попытался зарезать в палатке торговца диковинками, в самом деле Бертрам из Людиуса. Но я должен был в этом убедиться. Могло оказаться и так, что настоящий Бертрам его знает. Всегда легче выдавать себя за знакомого человека.

Между кастами воинов и убийц существует давняя ненависть. Мечи воинов обнажаются для защиты родного города, кинжалы убийц – для добычи золота.

По кривым и извилистым улочкам Людиуса я добрел до небольшой кузницы, где ранее оставил Констанс.

– Все еще плачешь? – спросил я девушку.

Она сидела на соломе, прикованная к наковальне тяжелой, грубой цепью.

– Клеймо очень болит, господин, – пожаловалась она.

– Это хорошо, – сказал я. – Можешь немного постонать.

Здесь же находился и Рэм. Кузнец с трудом перепилил его толстый железный ошейник. Тина лежала на полу. Рэм решил оставить ей прежнее имя.

– Ну что, нашел Бертрама из Людиуса? – спросил Рэм.

– Нашел.

– Убил?

– Нет. Это оказался совершенно посторонний человек.

– О! – сказал Рэм.

– В общем, я и не ожидал, что это будет он. – Я посмотрел на Тину. – Ну-ка покажи бедро, красавица. Как она перенесла железо?

– Визжала, как самка слина, – сказал Рэм, – но быстро успокоилась.

– Клейма хорошие, – похвалил я.

– Приятно слышать, господин, – зарделась Констанс.

Тина тоже слегка подобралась.

Я бросил кузнецу серебряный тарск.

– Спасибо, воин! – обрадовался трудяга.

Оба клейма действительно удались на славу.

Из ошейника Рэма кузнец выпилил солидный кусок железа. Рэм схватил Тину за волосы и подтащил к наковальне.

– Теперь надень на нее, – приказал он кузнецу.

Кузнец точными, уверенными движениями заклепал укороченный ошейник на шее девушки.

– Подними голову, рабыня! – потребовал Рэм.

В глазах молодой женщины стояли слезы. Тяжелая цепь висела между грудей.

Я попросил кузнеца сбить цепь с ошейника Констанс, после чего швырнул обеим девушкам светлые туники из легкой, простой ткани.

Они с благодарностью натянули на себя одежду. Я улыбнулся. Дурехи еще не поняли, что такая одежда скорее подчеркивает, нежели скрывает женские прелести.

– Хочу заставить ее пройти босой и голой через весь Людиус, – сказал Рэм.

– Хорошая мысль, – согласился я. – Пусть вспомнит, как ездила по этим же самым улицам в паланкине под покрывалами. Никто и не узнает в соблазнительной голой рабыне бывшую госпожу Тину.

– Потом заставлю ее при всех подать мне паги, – мечтательно произнес Рэм.

– Поедем в таверну Сарпедона, – предложил я. – Неплохое местечко. Был там несколько лет назад.

Помню, что там выступала танцовщица по имени Тана. Тогда я был настолько загружен делами, что даже не смог посмотреть ее выступление.

Спустя четверть часа мы уже сидели в таверне Сарпедона.

Настроение у меня, однако, испортилось. По дороге нам попалось несколько развалов, на которых по дешевке оптом продавали шкуры северного табука.

– Сегодня хочу уехать, – мрачно произнес я. – Многое для меня непонятно. Надо разбираться.

– Я поеду с тобой, – сказал Рэм.

– Не забывай, что я – тарнсмен. Может, тебе лучше остаться?

– Мне приходилось заниматься многими вещами, – сказал Рэм. – В Ханжере я работал с тарнами.

– Умеешь ли ты обращаться с копьем, луком, мечом? – спросил я.

– Я не воин, – пожал плечами Рэм.

– Лучше оставайся, – покачал головой я.

– Господа желают еще чего-нибудь? – поинтересовался толстый слуга в кожаном фартуке…

Рэм и я сидели за низким столиком. Рядом стояли на коленях рабыни.

– Где Сарпедон? – спросил я.

– Поехал в Ар, – ответил слуга. – В его отсутствие старший в таверне я. Меня зовут Сарпелий. – Он посмотрел на рабынь. – Хорошие девочки. Может, продадите? В моих альковах для них найдется много работы.

– Нет, – сказал я, – На улице все продают шкуры табука.

– Из Кассау и с севера, – кивнул он.

– Стадо Танкреда вышло из леса?

– Да, – сказал Сарпелий. – Все только об этом и говорят.

– Оно еще не перешло ледник Акса?

– Не знаю.

– Шкуры продаются на тысячи. Для весны это необычно. Осенью шкуры ценятся гораздо выше.

– Не знаю, – улыбнулся трактирщик. – Я в Людиусе недавно. Что принести господам?

– Нас обслужат наши рабыни, – сказал Рэм. – Мы пришлем их на кухню.

– Как вам угодно, – поклонился Сарпелий и исчез.

– Ни весной, ни осенью столько шкур я не видел, – заметил Рэм.

– Может, это стадо Танкреда?

– Может быть, хотя в этих краях есть и другие стада.

– Верно, – сказал я, но беспокойство мое усилилось. Если стадо Танкреда вышло из лесов, почему оно не перешло ледник Акса? Охотники, сколько бы их ни было, не в состоянии противостоять напору стада, состоящего из двухсот – трехсот тысяч голов. Это одно из самых крупных мигрирующих стад на планете. Причем единственное, которое пересекает ледник Акса и уходит на лето в полярные районы. Изменить направление миграции такого стада сложнее, чем повернуть вспять полноводную реку. Между тем, судя по слухам, копыта табуков еще не взрыхлили ледник Акса.

Я лишний раз порадовался тому, что заставил Самоса направить на север корабль с продовольствием.

Неожиданно до меня дошло, что корабль мог застрять где-нибудь по дороге. Рэм говорил, что пути на север перекрыты.

– Давай отложим все проблемы на завтра, – предложил Рэм. – Сегодня будем радоваться паге и нашим рабыням.

– Извини, – сказал я и положил на стол золотой тарн. – Ты оставайся, а мне надо идти. Творится что-то непонятное. Боюсь, что может случиться самое худшее.

– Не понимаю, – пожал он плечами.

– Прощай, дружище, – сказал я. – Сегодня я вылетаю на север.

– Я полечу с тобой, – сказал он.

– Я не хочу никого втягивать в свои дела, – возразил я. – Слишком они опасны и запутанны.

Я подумал о крае света, где ждет меня Зарендаргар Безухий. С каждым днем я все больше и больше убеждался в том, что кюры ведут большую игру в покрытых снегом бескрайних северных просторах. Вырисовывалась определенная схема. Они перекрыли север и обрекли краснокожих охотников на голодную смерть. Они хотят, чтобы их деяния навсегда остались тайной.

– Извини, друг, – повторил я. – Ты не можешь лететь со мной. – С этими словами я встал из-за стола и направился к выходу.

В дверях я столкнулся с Сарпелием.

– Господин задал мне много вопросов, – заметил он.

– Отойди с дороги, – сказал я. За мной выскочила Констанс в коротенькой белой тунике. На улице я оглянулся и посмотрел на девушку. У нее были стройные, длинные ноги и полная грудь. Я хорошо помнил, где находятся павильоны для торговли живым товаром. Несколько лет назад я купил здесь темноволосую и гибкую, как пантера, девчонку по имени Шиера. Я был ее первый хозяин. Я приучил ее к ошейнику и сделал из нее великолепную любовницу. Потом я имел глупость ее освободить. Это была большая ошибка. Женщины созданы для рабства.

– Господин? – встревожилась Констанс.

– С тобой проблем не будет, – успокоил ее я. – Купят сразу.

– Нет! – взмолилась она. – Только не это! Не продавай меня, господин!

Я рассчитывал получить за нее серебряный тарск. Опыта у нее маловато, но любой работорговец почувствует огромный потенциал.

Я шагал в сторону рынка, а девчонка бежала сзади и канючила:

– Умоляю тебя, господин, не продавай меня!

Меньше чем за тарск я ее не отдам.

Неожиданно Констанс испуганно вскрикнула. Я резко обернулся.

– Лучше не дергайся, приятель, – произнес незнакомец.

За моей спиной стояли четверо лучников. Тетивы были натянуты до предела, пальцы дрожали от напряжения.

Я медленно поднял руки.

На шею девушки набросили широкую полотняную ленту. Она захрипела и опустилась на колени. Пальчики беспомощно пытались ослабить петлю. Стоящий за ее спиной человек затянул ленту еще туже, глаза Констанс вывалились из орбит, и девушка поняла, что сопротивляться бесполезно.

– Между домами проход. В него, быстро! – скомандовал старший группы.

Вне себя от злости я шагнул в узкий и темный проход. Хрипящую рабыню затащили следом.

– Стрелы, – сказал главарь, – пропитаны кандой. Подохнешь от малейшей царапины.

– А ты, я вижу, не из убийц, – усмехнулся я. Профессиональная гордость не позволяет принадлежащим к этой касте пользоваться отравленной сталью. Это специально оговорено в их кодексе чести.

– Ты не из Людиуса, – произнес он в ответ.

– А тебе какое дело? – огрызнулся я. – На представителя мэрии ты не похож.

Меня коробило от злости. Задумавшись о творящихся на севере делах, я настолько расслабился, что не заметил простой ловушки. Для воина это непростительно.

– Его и искать-то никто не будет, – заметил один из лучников.

– Добро пожаловать в Людиус, – поприветствовал меня главарь и протянул металлический кубок.

– Вообще-то сегодня нежарко, – произнес я.

– Пей, – сказал он.

– Пага, – усмехнулся я, понюхав напиток.

– Пей, – повторил главарь.

Я пожал плечами и залпом осушил кубок. В следующее мгновение он выпал у меня из рук.

Лучники опустили свое оружие. Я видел, как на голову Констанс натянули капюшон. Я прислонился к стене. Руки рабыни завернули за спину, щелкнули наручники.

Я опустился на колено, потом ткнулся плечом в неровную, каменную мостовую. Попытался встать, но снова упал.

Голоса и шаги людей слились в неразличимый гул.

Окружающий мир начал стремительно погружаться во тьму. Словно сквозь сон я чувствовал, как с меня сняли пояс с мечом, забрали кошелек и куртку. Потом я потерял сознание.

Глава 8. Я СТАНОВЛЮСЬ ПЛЕННИКОМ СЕВЕРА

– Да им, похоже, конца нет, – произнес чей-то голос. – Валим по нескольку сотен в день, а они все идут и идут.

– Значит, убивайте больше, – раздраженно ответила женщина.

– Люди устали, – сказал тот же голос.

– Удвойте вознаграждение.

– Сделаем. В пасанге к востоку от платформы стена совсем просела, – добавил мужчина, помолчав.

– Укрепите.

– Бревна заканчиваются.

– Используйте камень.

– Сделаем.

Я лежал на грубом деревянном полу. Осторожно открыв глаза, я увидел, что меня раздели по пояс. Оставили свободные меховые штаны и сапоги, руки сковали за спиной.

– Этот, что ли, новенький? – спросила женщина.

– Да.

– Поднимите.

Меня рывком поставили на колени и на всякий случай огрели по спине древком копья.

– Ты – Тэрл Кэбот, – сказала женщина.

– Может быть, – проворчал я.

– Я сделала то, чего не смогли сделать мужчины, – усмехнулась она. – Я захватила тебя в плен.

– По-моему, это сделали мужчины, – возразил я.

– Это мои люди, – отрезала она. – Так что тебя взяла в плен я.

– Хорошо, – вздохнул я. – Что дальше?

– Мы давно за тобой наблюдаем. Нас предупредили, что у тебя может хватить глупости двинуть на север.

Я промолчал.

– Говорят, ты силен и опасен, как зверь, – сказала она. – Шутят, наверное?

Я не видел причин ей отвечать.

– За твое пленение меня должны хорошо наградить, – сказала она.

– Кто же за меня раскошелится? – поинтересовался я.

– Во всяком случае, не Царствующие Жрецы, – улыбнулась она и подошла к столу, на котором были разложены мои вещи.

– Я сразу поняла, что ты не простой путешественник, – произнесла женщина, перебирая золотые монеты. Затем она вытащила из ножен мой меч. – Мне сказали, что это сталь особой закалки. Клинок заточен и сбалансирован редким способом.

– Может быть, – пожал я плечами.

– Это что? – спросила женщина, развернув сверток с голубым камнем в форме головы зверя.

– Сама не видишь?

– Голова зверя, – сказала она.

– Правильно.

Она положила сверток на место. Похоже, до нее не дошло, насколько он важен. Кюры, как, кстати, и Царствующие Жрецы, часто скрывают свое обличье от тех, кто им служит. Самос, например, понятия не имеет, как выглядят Царствующие Жрецы.

– Глупая баба, – проворчал я себе под нос, а вслух сказал: – Ты – женщина. На ней были штаны и куртка из меха морского слина. Капюшон был оторочен мехом ларта. В талии куртку перехватывал тонкий, блестящий черный ремешок, на котором висел кинжал в ножнах. Рукоятку украшали желтые и красные завитушки. Еще один ремень был переброшен через плечо. На нем висел кошелек и скрученный в кольцо хлыст.

– А ты наблюдателен, – усмехнулась она.

– И наверное, красивая, – добавил я. Последнее было правдой. Тонкие и мягкие черты ее лица чем-то напоминали Констанс, из-под капюшона выбивались густые каштановые волосы, а глаза отливали приятным голубым светом.

– Что значит «наверное»?

– Одежда мешает тебя рассмотреть, – сказал я, – Ну-ка скинь это барахло!

Женщина подскочила и ударила меня кулаком в губы.

Удар получился слабенький, силенок в ней было маловато. Не думаю, чтобы она тянула больше чем на сто двадцать земных фунтов.

Я рассмеялся:

– В хороший базарный день тебя бы продали за серебряный тарск.

Она ударила меня еще несколько раз.

– Ты пожалеешь о своей наглости! – выкрикнула она под конец.

– Умеешь танцевать танец горианской рабыни? – спросил я.

– Скотина! – завизжала она.

– Ты ведь с Земли, так? – прищурился я. – Произношение у тебя явно не горианское. Американка?

– Догадался, – прошипела она по-английски.

– Теперь понятно, почему ты не знаешь танца рабыни, – сказал я.

Женщина побледнела от бешенства.

– Не отчаивайся, я тебя научу.

Она схватила хлыст и принялась истерично меня хлестать. Приятного мало, но на меня такие побои не действуют. Мне доводилось переносить настоящую порку. Наконец она окончательно обессилела.

– Ты слишком слаба, чтобы причинить мне боль, – усмехнулся я.

– Я позову своих людей, и ты пожалеешь о своих словах, – огрызнулась женщина.

Я пожал плечами.

– Как тебя зовут?

– Сидни.

– А фамилия?

– Сидни Андерсон, – неохотно произнесла женщина.

– Всегда думал, что Сидни – это мужское имя.

– Ничего подобного, – возразила она. – Меня же так назвали.

– Наверное, твои родители хотели мальчика, – сказал я, – А вообще это глупо.

– Почему? – спросила она.

– Потому, что каждый пол прекрасен по-своему. Женщины роскошны, утонченны и темпераментны.

– Мне казалось, что ты не уважаешь женщин, – сказала она.

– Конечно нет! – воскликнул я.

– Объясни.

– Мужчины, которые уважают женщин, не знают, что с ними делать.

– Такие, как ты, способны надеть на женщину ошейник! – гневно произнесла она.

– И на тебя надену, дай только срок, – проворчал я.

– Тебя будут бить долго и сильно! – выкрикнула женщина и нервно забегала по комнате.

Я огляделся. В дальнем углу стояло полукруглое кресло, в которое наконец уселась разгневанная землянка. Перед ним лежала шкура слина, еще одна валялась возле камина, в котором пылали дрова.

– Хорошо платят? – спросил ее я.

– Хватает, – огрызнулась она.

– Ты хоть знаешь, ради чего работаешь? – спросил я.

– Конечно, – сказала женщина. – Ради Сидни Андерсон.

– Да ты настоящая наемница, – усмехнулся я.

– Да, – гордо ответила она. – Наемница. По-твоему, это тоже не женское дело?

– Ну почему, – пожал я плечами. – Я этого не говорил.

Сидни подошла и уперла хлыст мне под подбородок.

– Я отправлю тебя ремонтировать стену.

– Какую стену?

– Увидишь.

– Ты еще девственница?

Она хлестнула меня по лицу.

– Да.

– Я буду у тебя первым.

– Замолчи! – завизжала Сидни и ударила меня еще раз.

– Представляю, как тебе не терпится проверить свою сексуальность, – сказал я.

– Не смей употреблять это слово!

– Посмотри на свой поясок! – произнес я. – Ты его затянула, чтобы подчеркнуть достоинства фигуры.

– Нет! – выкрикнула она.

– Вспомни рабынь, – сказал я. – Голых, бесстыжих, готовых отдаться по первому требованию господина. Не сомневаюсь, тебе любопытно испытать это на себе.

– Нет! Нет!

Для женщины, действительно безразличной к вопросам секса, Сидни отнекивалась слишком энергично.

– В тебе сидит рабыня, – сказал я. – Скоро я надену на нее ошейник.

Я зажмурился, чтобы она ненароком не выбила мне глаз ударом хлыста.

Наконец она успокоилась, заткнула хлыст за пояс и гордо провозгласила:

– Сидни Андерсон никогда, не станет рабыней мужчины!

– Когда ты станешь моей собственностью, – произнес я, – получишь девичье имя. Земное.

– И как меня будут звать? – не выдержала она.

– Арлин.

– Это обыкновенное девичье имя, – сказала она.

– А ты и есть обыкновенная девушка.

– Понятно, – задумчиво произнесла она. – А ты неглуп. Пытаешься меня разозлить.

– Нет, – усмехнулся я. – Просто сообщил тебе твое будущее имя. Кстати, по твоей же просьбе.

– Ты – мой пленник.

– Временно.

– Я научу тебя бояться меня.

– Это ты будешь меня бояться, когда я стану твоим хозяином, – сказал я.

Она откинула голову и захохотала.

Как и госпожа Тина из Людиуса, она слишком плохо знала мужчин. Скорее всего, ей приходилось сталкиваться с одними землянами, а здесь, на Горе, с теми, кто подчинялся ей по приказу кюров.

Теперь я понял, зачем кюры привлекают на службу таких дур. У них нет горианских принципов. Нет родного дома. Они чужие в этом мире.

Сидни смерила меня ненавидящим взором. Вместе с тем в ее взгляде проскальзывало и любопытство. Ей хотелось узнать, что значит быть чьей-то собственностью. Скоро она это хорошо прочувствует.

– Могучий Тэрл Кэбот, – насмешливо произнесла она, – стоит передо мной на коленях со скованными за спиной руками. Мужчины его задержать не смогли. Тогда это сделала я.

Из таких истеричек, как ни странно, получаются неплохие агенты. К тому же они умеют сохранять дистанцию с подчиненными.

Она сняла с пояса веревку из сыромятной кожи и намотала конец на мою шею.

– Ну вот, – довольно произнесла она. – Грозный Тэрл Кэбот сидит на привязи, как дворовая собака.

Непонятно другое – почему кюры отбирают для своих целей откровенно женственных и даже очаровательных исполнительниц. На Земле можно найти немало грубых, мужеподобных баб.

Сидни уверенно дернула за веревку.

– Идет крупная межпланетная игра, – торжественно объявила девушка. – Женщины Земли даже не ведают, какие силы схлестнулись между собой. А я участвую в этой схватке на стороне победителей.

– Не забывай, что ты выступаешь против Царствующих Жрецрв, – напомнил я.

– Это слабые и ничтожные создания, способные только к защите.

– Иногда приходится защищаться, – миролюбиво кивнул я.

Между тем Царствующие Жрецы действительно не были агрессивны. В глубине души я и сам опасался, что рано или поздно более напористые и свирепые виды вытеснят их из Солнечной системы.

– Я воюю на стороне победителей! – гордо повторила она.

– Ты говоришь, как типичный наемник, – заметил я.

– Да.

Я посмотрел на стоящую передо мной девушку. У нее были каштановые волосы, голубые глаза и гибкая, стройная фигурка.

– Ты в самом деле уверена, что кюры победят и твоя роль будет высоко оценена?

– Конечно! – уверенно произнесла она.

Я улыбнулся. Теперь понятно, зачем на Гор привозят именно таких женщин. После того как они исполнят свое предназначение, из них делают рабынь.

Сидни резко дернула за веревку:

– Поднимайся, скотина!

Я медленно выпрямился и посмотрел на голубоглазую красавицу. Ее привезли на Гор, чтобы она отведала рабского ошейника.

Причем с моими инициалами.

– Пошел, зверюга! – прикрикнула она на меня и дернула за веревку. – Я покажу тебе, что мы сделали на севере. Тебе тоже найдется работа. Ты слишком долго боролся против нас. Пришло время потаскать бревна и камни.

Глава 9. Я ВИЖУ СТЕНУ, ПОСЛЕ ЧЕГО МЕНЯ БЬЮТ ХЛЫСТОМ

– Ну что, впечатляет? – спросила она.

Мы стояли на высокой платформе, с которой открывался хороший вид на уходящую за горизонт гигантскую стену.

– Длина превышает семьдесят пасангов, – гордо объявила она, – Над этим сооружением в течение двух лет трудились около трехсот тысяч человек.

К югу от стены на несколько пасангов растянулось огромное стадо табуков. Гигантская преграда отсекала им путь на север. С противоположной стороны размещался военный лагерь, бункер командующего, казармы охранников и охотников, а также деревянные загоны для рабов. Здесь же находилась кухня, кузница, прачечная и прочие вспомогательные службы.

– Что находится на складах? – спросил я.

– Шкуры. Скопилось уже несколько тысяч. Не успеваем отправлять на юг. Охотники бьют их у крайних точек стены. Заодно отучаем табуков обходить преграду.

– Много прорывается? – спросил я.

– Нет. Стена изогнута таким образом, что на концах возникает давка, там день и ночь идет настоящая бойня.

– Неужели вы можете обработать такое количество?

– Нет, конечно. Снимаем только первосортные шкуры. Остальные оставляем лартам, слинам и джардам.

Я уже слышал, что стая маленьких и хищных джардов может мгновенно оставить от табука один скелет.

– Джарды обжираются мясом и дохнут, – проворчал кто-то из охраны.

– Хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала Сидни и кивнула на высокого хмурого человека.

– Снова встретились, – проворчал он.

– Может быть, теперь, когда я связан, тебе удастся поразить меня кинжалом? – насмешливо спросил я.

– Развяжи его! – заорал он, обращаясь к Сидни. – Я хочу сразиться с ним на равных!

– Глупая гордость мужчин всегда меня удивляла, – произнесла девушка.

– Развяжи! – повторил он.

– Нет, – сказала Сидни. – Он мой пленник. Убивать его я не хочу.

– Похоже, – проворчал он, буравя меня злобным взглядом, – что ты проживешь на один ан дольше.

– А мне кажется, что повезло тебе.

Он отвернулся и облокотился на перила. Внизу колыхалось бескрайнее живое море.

– Ты в самом деле способен на убийство или всегда ждешь, когда на помощь придет женщина? – спросил я, вспомнив Веллу. Бестолковая рабыня отдала ему мою одежду, а он подсунул ее слину. Подлая предательница! Я знал, что в былые времена она служила кюрам. Тогда я еще не понимал, что маленькая дрянь до сих пор лижет их когти. Больше такой возможности ей не представится. Вернусь в Порт-Кар и покажу ей такое рабство, что у нее глаза на лоб вылезут!

Он раздраженно смотрел на животных и не отвечал.

– Твое имя не Бертран из Людиуса, – сказал я. – Кто ты?

– С рабами не разговариваю, – презрительно бросил он.

Кулаки мои сжались.

– Ты в самом деле прибег к помощи рабыни? – спросила его Сидни.

– Я не собираюсь перед ним отчитываться.

– Отвечай! – резко сказала она.

Я перехватил взгляд, который он бросил на землянку. Готов поклясться, что по завершении работы он собирается надеть на нее свой ошейник.

– Я жду, – произнесла она.

– Хорошо, – нахмурился он. – Я действительно прибег к помощи проживающей в его доме рабыни, чтобы добыть одежду, которую дал понюхать слину.

– Она шпионка? – спросила Сидни.

– Нет, я выманил одежду хитростью. Она ничего не поняла. Сделать это было несложно, ибо она всего лишь женщина.

Глаза Сидни сверкнули.

– Всего лишь рабыня, – поправился он.

– Так-то лучше, – произнесла она. – Рабыни ужасно глупы.

– Вот уж точно, – проворчал он.

«Интересно, – подумал я, – переменит ли она свое мнение об умственных способностях рабынь, когда сама попадет в ошейник». К слову сказать, горианские работорговцы придают большое значение интеллекту невольниц. Этим, кстати, и объясняется их интерес к землянкам. Дурная рабыня никому не нужна. Помимо всего прочего, умная и образованная женщина острее сознает свое рабство, что делает власть над ней еще слаще. Интеллект позволяет женщинам осознать собственную биологическую предрасположенность к рабству, хотя с умными тоже проблем хватает.

– Назови ему свое имя, – сказала Сидни.

– Я не говорю с рабами, – угрюмо повторил он.

– Я приказываю!

Он отвернулся и медленно спустился с платформы.

– Его зовут Друсус, – сказала она. – Он жестянщик.

– Он не жестянщик, – ответил я. – Он из касты убийц.

– Нет.

– Я видел, как он работает ножом, – сказал я. – Он тебе не подчинился.

Она смерила меня гневным взглядом.

– Тебе недолго осталось здесь командовать, – заметил я.

– Я здесь самая главная! – гордо заявила она.

– Ну-ну! – усмехнулся я и посмотрел на кишащих под платформой животных. Это были северные табуки – крупные, бурые звери, достигающие десяти ладоней в холке. Они совсем не похожи на мелких, антилопообразных, желтых табуков юга. Общим остался только прямой, спиралевидный рог, достигающий у основания двух дюймов в диаметре. Как правило, его длина не превышает одного ярда. Табук – быстрое и стремительное животное, способное насмерть поразить противника ударом прямого острого рога. Убивают их с расстояния, часто из-за щитов. Охотники предпочитают использовать лук или арбалет.

Мои мысли вернулись к Велле, бывшей Элизабет Кардуэл. Судя по всему, она действительно не знала, что Друсус использует ее в своей игре. Может, и не стоит наказывать ее слишком строго. Прикажу хорошенько выпороть, да и все.

Я выбросил ее из головы, ибо она была всего-навсего рабыней.

– Со сваями будут проблемы, – сказал я. – Здесь вечная мерзлота.

– Ты испытаешь эти трудности на своей шкуре, – огрызнулась Сидни. Она все еще злилась из-за того, что ее авторитет оказался подорван в моем присутствии.

В этих широтах земля прогревается в лучшем случае на два фута. Ниже она остается твердой как камень. Когда в нее бьют киркой или ломом, стоит звон.

Строительство стены являло собой своеобразный инженерный подвиг. Одно то, что ее построили люди, причем с помощью самых примитивных инструментов, говорило о решимости кюров и жестокости надсмотрщиков.

– Пойдем, – сказала она и резко дернула за веревку, – я покажу тебе, кто здесь главный.

По крутым деревянным ступенькам мы спустились с платформы.

– Стража! – крикнула она, и к нам тут же подбежали четверо вооруженных охранников.

– Друсуса ко мне! Хоть в кандалах!

Спустя несколько минут Друсус стоял перед нами.

– На колени, – произнесла Сидни и властно вытянула палец.

С перекошенным от ненависти лицом Друсус опустился на колени.

– Теперь представься этому человеку, – сказала она, показывая на меня.

– Мое имя Друсус, – сквозь зубы выдавил он.

– Можешь вернуться к своим обязанностям, – милостиво разрешила Сидни.

Он медленно выпрямился и ушел. Теперь я понял, что ей действительно предоставили брльшие полномочия. Сидни надменно вскинула голову.

– Это Друсус тебя выдал, – сказала она.

– Понятно, – кивнул я.

– Задержаны трое пленников, – доложил подошедший охранник.

– Приведите, – распорядилась она.

Стражники притащили троих со связанными за спиной руками. Среди них был один мужчина и две девушки рабыни. Мужчину я сразу узнал. Это был краснокожий охотник с ярмарки. Теперь при нем не было ни лука, ни стрел. Девушек он приобрел на подмостках Эн-Кара. На охотнике были меховые штаны и обшитые мехом сапоги. Рабынь он успел переодеть. Теперь на них были коротенькие меховые туники и тапочки из меха. Волосы девушек были перехвачены красными лентами. На горле у каждой красовался сложный узел из четырех цветных полосок кожи. Подобным образом краснокожие охотники метят своих животных. По узлу, кстати, можно определить и владельца.

– На колени! – рявкнул стражник.

Девушки тут же повиновались – очевидно, они уже усвоили, что приказание мужчины лучше исполнять немедленно.

Сидни смерила их презрительным взглядом.

Краснокожий охотник продолжал стоять. Может быть, он недостаточно хорошо говорил по-гориански, чтобы понять смысл команды. На Горе существует несколько примитивных языков, на которых общаются между собой жители отдаленных районов. Встречаются также весьма запутанные и сложные диалекты. При этом горианский считается официальным языком, на котором говорят практически все жители планеты. Особую роль в сохранении языковых норм играют крупные ярмарки, на которых писцы – арбитры в лингвистических спорах определяют, какие грамматические формы являются правильными, а какие нет. Благодаря их усилиям язык не распадается на отдельные диалекты.

– Не встану! – неожиданно ответил краснокожий охотник. Оказывается, он все понял. Стражники немедленно повалили его на землю древками копий.

– Отдайте наших табуков! – крикнул охотник.

– Уведите и поставьте на самый трудный участок, – распорядилась Сидни.

Несчастного охотника утащили.

– Ну а это у нас кто? – произнесла Сидни, разглядывая пленных девушек.

– Полярные рабыни, Животные краснокожего охотника, – проворчал стражник.

– Посмотрите на меня, – потребовала Сидни.

Девушки послушно подняли головы.

– Вы похожи на землянок, – сказала она по-английски.

Рабыни действительно отличались от горианок. Что-то неуловимое выдавало их земное происхождение. После того как их обломают в неволе, эти различия пропадут; во всяком случае, никто не сможет отличить их от родившихся на Горе женщин. У некоторых, правда, на всю жизнь сохраняется акцент. Иногда землянку можно определить по запломбированным зубам. На Горе больные зубы – редкость, поскольку люди здесь едят простую и здоровую пищу.

– Землянки или нет? – нетерпеливо спросила голубоглазая Сидни Андерсон.

– Да! Да! – воскликнула вдруг блондинка. – Конечно, землянки!

Похоже, что до Сидни никто на Горе с ними по-английски не говорил.

– Кто вы?

– Мы – рабыни, госпожа, – ответила блондинка.

– Как зовут?

– Барбара Бенсон, – представилась блондинка.

– Одри Брюстер, – пролепетала темноволосая девушка.

– Не думаю, что эти имена вы получили от индейца, – презрительно заметила Сидни.

Меня удивило, что она назвала краснокожего охотника индейцем, хотя, скорее всего, доля истины в этом была. Живущих в полярных районах людей на Горе принято называть краснокожими охотниками. По культуре и образу жизни они значительно отличаются от краснокожих дикарей, наездников на тарнах, обитающих к востоку и северу от гор Тентис. Я бы скорее назвал индейцами последних. Любопытно, что дети краснокожих охотников рождаются с голубым пятнышком в низу спины. Вообще расовые различия не играют на Горе особрй роли, вся планета представляет собой пеструю смесь культур и народов. Гораздо важнее кастовые и цеховые признаки.

– Меня зовут Тимбл, – пролепетала блондинка.

– Я – Тиртл, – сказала темноволосая девушка.

– Не стыдно вам быть рабынями? – спросила их Сидни Андерсон.