Текст книги "Звери Гора"
Автор книги: Джон Норман
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава 30. МАЛЕНЬКАЯ АРЕНА
Я увидел две круглые платформы. На них стояли одетые в классические белоснежные платья девушки. Ошейников на них не было. Вместо них сверкали дорогие украшения и браслеты. На головах девушек красовались небольшие короны. Я отметил простоту и изящество царственных головных уборов. Девушки походили на убар. Между тем, судя по тому, как ниспадали платья, нижнего белья на них не было. Руки девушек были схвачены тонкими цепочками и прикованы к торчащим из платформ железным столбикам. В ногах у каждой лежал открытый ошейник и полоска шелка.
Одна из них раньше звалась госпожой Тиной из Людиуса. В свое время Рэм сделал ее рабыней. Второй была Арлин.
Между платформами был насыпан мелкий золотистый песок.
Напротив моей клетки стояла клетка с Рэмом. Я не видел его с тех самых пор, когда метель разлучила нас во льдах.
Я очень обрадовался, что Рэм жив. Возможно, его сохранили для этого развлечения.
Клетку с Рэмом открыли, он вышел на песок, и ему тут же вложили в руку короткий меч.
Он несколько раз рассек им воздух и отошел на край арены. На середину засыпанной песком площадки вышел человек в черно-коричневом одеянии.
Рэм посмотрел на меня.
– Желаю удачи, – сказал я.
Он улыбнулся.
Я оглядел небольшой амфитеатр. Зрителей было человек сто. Некоторые заключали между собой пари.
Я знал, что Рэм умеет драться. Правда, я не знал, насколько хорошо.
Позади моей клетки, на высоте двадцати футов, в стену было встроено зеркало. Зачем оно могло понадобиться в таком месте, я не представлял.
Скорее всего, за ним сидели кюры.
Человек в центре арены обратился к двум бойцам. Говорил он недолго.
Правила были предельно просты. Как на войне.
Когда на кону стоит женщина или слиток золота, состязание становится интереснее. Дело, конечно, не в женщинах и не в золоте. Просто мужчинам это нравится.
Бойцы разошлись.
– Каждый ставит правую ногу на деревянную планку, за которой насыпан песок, – скомандовал стоящий в центре арены человек.
Рэм и его противник исполнили приказ. Они стояли и смотрели друг на друга с противоположных краев посыпанной песком арены.
– Бой! – крикнул судья и вышел из круга.
Рэм был действительно великолепен. Другой парень тоже неплохо дрался, но состязания, как такового, не получилось. Через несколько минут Рэм уже вытирал лезвие о тунику лежащего у его ног противника.
Я работал быстрее Рэма, но его скорость удивляла. Такую редко можно встретить даже у воинов. Что бы он про себя ни говорил, уверен, что до ссылки на Телетус он носил алую тунику.
– Отличная работа, воин! – крикнул я.
Рэм приветственно помахал мечом.
Тину отстегнули от железного столба, и она бросилась к нему, но едва не напоролась на выставленный клинок. Рэм не хотел, чтобы она прикасалась к нему в одежде свободной женщины. Он показал мечом на платье, корону и украшения. Тина моментально разделась и опустилась перед ним на колени. Он швырнул ей кусок шелка, лежащий рядом с открытым ошейником. Девушка набросила его на себя, после чего Рэм грубо затянул ошейник на ее шее. Потом он притянул ее к себе, но вокруг уже сгрудились арбалетчики с оружием наготове. Рэм рассмеялся, оттолкнул рабыню и вернулся в клетку. Тину водворили обратно на платформу. Теперь она стояла на коленях, вместо тоненькой цепочки руки заковали в грубые невольничьи кандалы.
Стражник отворил дверь моей клетки и протянул мне короткий меч.
Оружие было хорошо сбалансировано. Такое и стоит немало.
К огромной своей радости, я увидел, что с другой стороны на песок выходит сам Друсус.
– Давно я хотел с тобой повстречаться, – сказал он.
Я пытался оценить его силу, манеру передвигаться, движение глаз. С виду он казался медлительным, но я хорошо знал, что нерешительный или заторможенный человек не сделает карьеру в его касте. Убийц готовят тщательно и жестоко. Черную мантию надо еще заслужить. Отбор кандидатов суров. По слухам, только один человек из десяти выдерживает предъявляемые мэтрами касты требования. Предполагается, что неудачливых курсантов убивают, дабы полученные в ходе обучения знания не становились достоянием кого попало. Выйти из касты невозможно. Обучение проходит в парах, которые постоянно состязаются между собой. Дружба поощряется. На заключительном этапе подготовки напарники сражаются между собой. До победы. Считается, что убивший друга человек начинает лучше разбираться в оттенках черного цвета. Убивший друга не станет жалеть врага. У человека не остается ничего, кроме золота и стали.
Я посмотрел на Друсуса.
В убийцы принимают ловких, сильных и хитрых парней. Думаю, предпочтение отдается эгоистичным и жадным. Затем из этого сырья делают гордых, целеустремленных, безжалостных мужчин, практиков черного дела, верных принципам, о которых большинство людей и не догадывается.
Друсус смотрел на меня.
Я помнил, что он учился на убийцу и остался жив.
Мы стояли в середине арены, слушая, что говорил нам судья.
Неожиданно клинок Друсуса полетел прямо мне в сердце. Я отбил удар. Я был к нему готов.
Судья растерялся. Рэм издал возмущенный вопль. Девушки завизжали. Зрители оцепенели. Два или три человека с галерки одобрительно загудели.
– У тебя хорошо получается, – сказал я Друсусу.
– У тебя тоже, – ответил он.
Судья пожал плечами, вышел из круга и произнес:
– Пусть каждый поставит правую ногу на деревянную планку, за которой насыпан песок.
Мы исполнили его требование.
– Ты уже договорился с сообщником, чтобы он ударил меня в спину? – спросил я.
Лицо Друсуса не отразило никаких эмоций.
– А лезвие ты не догадался натереть ядом?
– Моя каста не пользуется ядами, – проворчал он.
Похоже, вывести его из равновесия не удастся. А жаль. Мне очень хотелось его разозлить и спровоцировать на неподготовленную атаку.
– Бой! – срывающимся голосом крикнул судья.
Мы сошлись в центре арены. Клинки соприкоснулись.
– Я учился фехтованию в Ко-ро-ба, – сказал я.
Мечи лязгнули еще раз.
– Ты сам-то откуда?
– Неужели ты думаешь, что я стану с тобой говорить? – прошипел он. – Нашел дурака.
– У убийц, насколько я помню, родины не бывает. Это большая потеря.
Я отразил его выпад.
– А ты быстрее, чем я думал, – сказал я.
Наши клинки снова скрестились, после чего мы оба вернулись в обороняющуюся позицию.
– Некоторые полагают, что каста убийц выполняет определенную общественную функцию, – произнес я. – Люди думают, что вы стоите на службе правосудия. По-моему, это нелепость. Вы готовы служить кому угодно. – Я смотрел в лицо Друсуса. – У вас вообще есть хоть какие-нибудь принципы?
Он бросился вперед, но в последний момент замешкался. Я не воспользовался его ошибкой.
– Похоже, ты действительно устал от жизни, – заметил я.
Он испуганно отступил назад.
– Открываешься, приятель, – усмехнулся я.
Он в самом деле открылся и понял, что я это увидел. Сомневаюсь, чтобы зрители уловили такие нюансы. Их можно заметить только под определенным углом.
Теперь пришла моя очередь атаковать. Друсус ушел в глухую защиту. Трудно достать человека, который умеет обороняться. Я заметил, что на лбу у него выступили капельки пота.
– А правда, – спросил я, – что ради черной мантии вы должны убить лучшего друга?
Я сделал несколько откровенных выпадов, и Друсус легко отбил мою атаку.
– Как его звали? – спросил я.
– Курнок! – заревел Друсус и бросился на меня.
Я швырнул Друсуса на песок и упер клинок в его затылок.
– Вставай! – сказал я. – Теперь мы будем драться всерьез.
Он прыжком поднялся в стойку. Тогда я продемонстрировал ему и всем собравшимся технику фехтования на горианских мечах.
Публика замерла.
Окровавленный Друсус шатался. Перебитая рука безвольно болталась, хотя пальцы еще сжимали рукоятку оружия.
Я посмотрел в зеркало на стене. Теперь я не сомневался, что это прозрачное в одном направлении стекло, за которым сидят кюры. Я поднял меч и поприветствовал невидимых зрителей. Затем повернулся к Друсусу.
– Убей меня, – произнес он. – Я дважды опозорил свою касту.
– Все будет быстро, – пообещал я и поднял меч – Считай, что ты заплатил долг старому другу Курноку!
– Это был первый раз, когда я предал свою касту, – произнес Друсус.
Я посмотрел ему в глаза.
– Бей! – сказал он.
– Я тебя не понял, – нахмурился я.
– Я не убивал Курнока, – тихо сказал Друсус. – Он плохо дрался, и я не смог себя заставить.
Я отдал меч судье.
– Убей меня! – заорал Друсус.
– По-твоему, воин неспособен на милосердие? Не думай, что это привилегия убийц.
– Убей меня! – хрипло произнес он и рухнул на песок. Он и так долго простоял с такими ранами.
– Для убийцы этот тип слишком слаб, – проворчал я. – Уберите его.
Друсуса утащили. Арлин отстегнули от железного столба.
Она гордо спустилась с платформы и подошла ко мне. Потом, не говоря ни слова, девушка сбросила с себя платье, драгоценности и корону, сбегала к платформе за ошейником и шелковой повязкой, после чего вернулась и опустилась передо мной на колени.
Я потуже затянул ошейник и привязал к нему шелковую полоску.
– Это мой господин! – гордо произнесла Арлин, поворачиваясь к аудитории.
К нам уже спешили арбалетчики.
– Ступай в клетку, – проворчал судья.
– Смотрите! – крикнул, кто-то из зрителей.
Под зеркалом загорелась и погасла красная лампа.
– Отлично! – воскликнул судья.
Стражники снова открыли клетку Рэма. Ему вручили меч. Мне тоже вернули мое оружие.
Рэм бросил меч в песок.
– Это мой друг, – сказал он. – Я не буду с ним биться.
– Подними меч, – произнес я, глядя на зрителей.
– Я не собираюсь с тобой сражаться! – повторил он. – Пусть лучше меня убьют!
– Не сомневаюсь, что так они и поступят, – сказал я, – Подними меч!
Рэм перехватил мой взгляд.
– Им хочется увидеть море крови, – проворчал он.
– Не будем их разочаровывать, – сказал я.
Рэм посмотрел на меня, после чего, к вящему восторгу публики, поднял оружие.
– Ты не должен с ним сражаться, господин! – крикнула вдруг Арлин.
– Не смей с ним драться! – завопила Тина.
Стражники схватили Арлин и оттащили ее к железному столбу. Там ее заковали в невольничьи кандалы. Она, как и Тина, опустилась на колени.
Рабыни горько заплакали.
– Успокойся, – сказал Рэм Тине.
– Успокойся! – крикнул я Арлин.
– Пусть каждый поставит правую ногу на деревянную планку! – загнусавил судья.
Я посмотрел на скамьи. У шестерых стражников были арбалеты, остальные были вооружены такими же, как у нас, короткими мечами.
Мы с Рэмом подняли мечи и поприветствовали друг друга.
– Бой! – скомандовал судья.
Я ринулся на скамьи, круша мечом направо и налево. Главное – достать стражников с арбалетами. На противоположном конце амфитеатра рубился Рэм.
Поднялся невообразимый шум. Я всадил клинок в чью-то грудь. Второй арбалет с треском упал на каменные ступени. Какой-то стражник вскинул оружие, и я изо всех сил рубанул его по шее. Два человека повисли у меня на руках. Кто-то толкнул меня в спину, и я полетел на скамьи. Со всех сторон слышался лязг оружия. Отчаянно визжали девушки.
Мимо моей головы с отвратительным шипением пролетело что-то дымящееся. Снаряд ушел в песок, спустя мгновение раздался взрыв. Песок и щепки полетели во все стороны. Я высвободил одну руку и тут же проткнул мечом пытавшегося скрутить меня человека. Кажется, Рэму приходилось туго. Я бросился назад, на арену. Двое стражников с мечами попытались меня остановить. Одного я достал, второй отскочил в сторону. На Рэма наседали сразу четверо. Я подоспел вовремя. Четыре удара, и Рэм смог перевести дух.
Мимо пролетел еще один снаряд. Я видел, как он ударился в стену и взорвался. В месте попадания осталась приличная дыра. Еще одна стрела вонзилась в скамью. Спустя мгновение прогремел взрыв, и от скамьи остались одни щепки. Передо мной мелькнуло лицо растерявшегося судьи. Я полоснул по нему мечом. Из потолка повалил белесый газ. Я рубанул стоящего у дверей стражника и попытался вырваться из зала. Стальная дверь была прочно заперта. Я кашлял и задыхался. Арлин и Тина хрипели от удушья. Рэм бешено крутился на месте, разя всех, кто оказывался поблизости. Дым заволакивал все помещение.
– Выпустите нас! – кричали зрители, барабаня кулаками и рукоятками мечей в запертую дверь.
Тина и Арлин потеряли сознание и повисли на прикованных к столбикам цепях. Какой-то человек зашатался и рухнул в проход между рядами. Я увидел, что стражник целится в меня из арбалета, бросился на песок, откатился в сторону и огляделся. Рядом лежал арбалет. Я схватил оружие и попытался направить его на тускло поблескивающее в белесом дыму зеркало. Странно: дым был белый, а перед глазами плавали черные круги.
Арбалет вываливался из ослабевших рук.
Потом я потерял сознание и упал в песок.
Глава 31. БЕЗУХИЙ
– Сюда, – проворчал человек в черно-коричневом одеянии прислужников кюров и указал на железную дверь.
Меня ввели в выложенный стальными плитами зал. Я отметил, что стражники были без оружия.
Убить-то я их смогу, прикинул я. А что дальше?
Один из стражников отворил железную дверь и жестом показал, что я должен в нее войти.
Я переступил порог, и дверь захлопнулась. Лязгнули тяжелые запоры.
Я оглядел куполообразную комнату. У стен с полками стояли несколько столов и шкаф. Стульев не было. Под ногами лежал толстый, плотный ковер. Достаточно плотный, чтобы выдержать лапу с когтями. В комнате царил полумрак. Тем не менее я разглядел мелкий бассейн в дальнем углу комнаты. Окна комнаты больше напоминали бойницы. Сомневаюсь, чтобы они выходили на улицу. Как я ни старался, я не мог разглядеть за ними ни тускло блестящего под лунами льда, ни звездного неба. Подняв голову, я увидел причудливое переплетение деревянных и стальных конструкций. Несколько бойниц размещались на высоте двадцати футов. Выглянуть из них, стоя на полу, было невозможно. Зато одна из стен была обита тяжелым, плотным материалом. Имея когти, по ней можно было легко вскарабкаться до самого потолка.
На одном из столов лежал темный, похожий на ящик предмет высотой в шесть дюймов. В середине комнаты возвышалась широкая, полукруглая платформа.
Скрестив ноги, я сел рядом с платформой и принялся Ждать.
На платформе лежало что-то огромное, мешкообразное и живое.
Я не сразу сообразил, насколько огромен этот зверь.
Я сидел и смотрел, как он дышит.
Наконец чудовище зашевелилось и с неожиданной для такой туши легкостью село на платформу. Зрачки животного напоминали черные луны. Монстр заморгал, потом потянулся и зевнул. Я увидел двойной ряд загнутых внутрь клыков. В такой пасти сколько ни дергайся, будешь продвигаться в сторону глотки. Зверь еще раз моргнул и принялся вылизывать лапы. Потом прошелся длинным, черным языком по меху вокруг пасти. Проделав эти процедуры, он побрел в угол и облегчился. Когтистая лапа нажала на рычаг, и струя воды смыла нечистоты. Животное дважды царапнуло лапой по стальным плитам. Очевидно, инстинкт требовал за собой замести. Потом зверь подбежал к бассейну, плеснул себе в морду пригоршню воды и потряс головой. Потом напился, черпая воду сложенными в ковш ладонями. Повернувшись ко мне, он махнул лапой, показывая, что я тоже могу попить. Присев на корточки, я сделал пару глотков. Мы смотрели друг на друга с разных краев мелкого бассейна.
Потом странное существо отбежало к стене, выпустило когти и принялось, словно кошка, царапать обитую толстым ковром стену. Наконец зверь последний раз вытянулся, поднялся на задние лапы и посмотрел на меня. Ростом он был не менее восьми футов, а весил, судя по всему, фунтов девятьсот. Опустившись на четыре лапы, чудовище побежало к столу, на котором лежала темная коробка.
Затем оно щелкнуло переключателем и издало несколько непередаваемых звуков. Описать их не представляется возможным. Они отдаленно напоминали рык льва или бенгальского тигра с той лишь разницей, что в них звучала осмысленная, цивилизованная интонация. При мысли о том, что это – речь, меня охватил ужас. Очевидно, эволюция человека не предусматривала контакты с разумными существами подобного вида.
Зверь замолчал.
– Ты голоден? – услышал вдруг я.
Отчетливо выговоренная фраза донеслась из лежащей на столе темной плоской коробки. Значит, они пользуются механическими переводчиками.
– Не очень, – ответил я.
Спустя мгновение из коробки раздался короткий рык.
Я улыбнулся.
Зверь пожал плечами, пошел в угол комнаты и там нажал какой-то переключатель.
Металлическая стенка клетки скользнула вверх. Раздался визг, и маленький пушистый ларт прыгнул на пол. Огромная шестипалая лапа молниеносно накрыла грызуна. Зверь поднес его к пасти, прокусил шею и выплюнул позвонок. Затем он разорвал когтем брюхо и аккуратно выковырял все внутренние органы. Разложив на полу потроха ларта, животное принялось пожирать самые лакомые куски, время от времени деликатно посматривая в мою сторону.
– Вы не готовите пищу? – спросил я.
Переводчик включился, переработал человеческие фонемы и спустя мгновение передал мой вопрос на языке кюров.
– Иногда готовим, – сказал он. – Сырое мясо полезно для челюстей. От вареного они становятся слабее.
– Вареное мясо позволяет иметь меньшие по размеру челюсти, зубы и челюстные мышцы. Это, в свою очередь, способствует увеличению черепной коробки.
– У нас итак черепные коробки больше, чем у людей, – отозвался зверь.
– Кюры общественные животные?
– Общественные, – ответил кюр. – Но не в той степени, что люди. В этом наше преимущество. Кюр может жить один. Ему не нужно стадо себе подобных.
– Уверен, что раньше вы жили стадом.
– Очень давно, – сказал зверь. – Наш цивилизация насчитывает сто тысяч лет. На заре истории мы действительно жили большими группами.
– Как вы пришли к цивилизации?
– Через дисциплину.
– Наверное, тяжело такой тоненькой ниточкой связывать титанические, свирепые инстинкты?
Кюр протянул мне ножку ларта.
– Правильно. Вижу, ты хорошо понимаешь наши проблемы.
Я оторвал зубами кусок теплого, пропитанного свежей кровью мяса.
– Нравится? – спросил кюр.
– Да.
– Вот видишь, – оживился он. – Между нами не такая большая разница.
– Я и не говорил, что она большая, – улыбнулся я.
– Я плохо знаю людей, – признался кюр, – но у меня сложилось впечатление, что в большинстве своем это лжецы и лицемеры. К тебе это не относится.
Я кивнул.
– Они думают о себе как о цивилизованных животных, в то время как они – животные с цивилизацией. Согласись, что это большая разница.
– Согласен.
– Самые ничтожные из людей – земляне. Они возвели в культ собственные слабости и пороки. Они поставили во главу угла экономику. Они построили мир, основанный на еде.
– А что главное для вас? – спросил я.
– Слава, – сказал зверь и посмотрел на меня. – Ты можешь это понять?
– Могу.
– Мы с тобой солдаты, – произнес кюр. – И ты, и я.
– Объясни, как может ощущать славу животное, лишенное сильных социальных инстинктов? – спросил я.
– Благодаря убийствам.
– Убийствам? – опешил я.
– Задолго до начала стадной жизни мы собирались, чтобы убивать. Зрители заполняли целые долины.
– Вы дрались из-за пар?
– Мы дрались, чтобы вкусить радость убийства, – Ответил он. – Победитель, разумеется, имел право выбора. – Кюр отломил косточку и принялся выковыривать застрявшие между клыками кусочки мяса. – У людей, насколько я знаю, всего два пола. Этого достаточно для продолжения рода.
– Да, – сказал я. – Именно так все и обстоит.
– У нас три, а точнее, четыре пола, – сказал кюр. – Есть доминантный пол. Он соответствует вашему понятию о мужчинах. Инстинкты заставляют его оплодотворять самку и убивать. Существует также форма кюров, весьма близкая к доминантной, но неубивающая и неразмножающаяся. Иногда ее выделяют в отдельный пол, иногда нет. Еще есть носители яиц. Их оплодотворяют. Эти кюры меньше доминантных.
– Те, кого оплодотворяют, самки? – уточнил я.
– Если тебе так удобнее, да. Но через месяц после оплодотворения самки откладывают яйца в третью форму кюров. Эти кюры неподвижны. Они присасываются к твердой поверхности наподобие огромных черных пиявок. Яйцо развивается внутри их тела. А когда приходит время, разрывает его и выходит наружу.
– Значит, у вас нет матерей?
– В земном смысле этого слова – нет. Между тем выбравшись из кормильца, маленький кюр тут же привязывается к первому попавшемуся взрослому кюру, лишь бы это не был доминант.
– А если доминант?
– Тогда он попытается обойти его стороной, что вполне оправданно, ибо доминант может и убить.
– А если новорожденный тоже доминант?
– Доминант, конечно, никого стороной обходить не станет. Он выпустит когти и обнажит клыки.
– И?
– Взрослый кюр не станет его убивать. Малышам дают подрасти.
– Ты тоже доминант? – спросил я.
– Конечно, – рявкнул зверь и добавил: – Я не стану убивать тебя за этот вопрос.
– Я не хотел тебя обидеть.
Губы кюра растянулись.
– Большинство кюров доминанты?
– Большинство ими рождается. Многих потом убивают.
– Странно, что вас так много.
– Ничего странного. За то время, которое требуется женщине, чтобы выносить одного ребенка, самка кюра успевает отложить семь или восемь яиц.
– Малыши рождаются с клыками?
– А как же! Покинув носителя, они уже могут убивать мелких животных.
– Обладают ли носители интеллектом?
– Мы так не думаем.
– Но они могут чувствовать?
– Конечно. Носители реагируют на раздражение. Если их поджечь или ударить, они могут съежиться.
– Но на Горе есть и коренные кюры, – сказал я. – Те, которые родились на этой планете.
– Некоторые корабли были специально экипированы для колонизации других миров, – ответил кюр. – На борт брали все разновидности, кроме недоминантных. Туда, где, по нашим сведениям, сохранились поселения кюров, доставлялись яйценосы и носители.
– Вы пытались использовать местных зверей?
– Конечно, хотя проку от них зачастую было мало. Они слишком быстро дичали. – Кюр сгреб в кучку остатки ларта и швырнул ее в угол комнаты. Затем он вытащил из ящика стола кусок мягкой белой ткани и протер когти.
– Цивилизованность – понятие очень хрупкое.
– Существует ли иерархия полов?
– Естественно, – сказал кюр. – Она продиктована самой природой.
Первыми идут доминанты, потом яйценосы, потом недоминанты и, если считать этих существ тоже кнэрами, носители.
– Выходит, что яйценосы, то есть самки, главнее недоминантов?
– Конечно, – согласился кюр.
– Расскажи подробнее, – попросил я.
– Убив соперника, доминант отбирает понравившихся ему самок, связывает их и уводит в свою пещеру. Там он их оплодотворяет.
– Пытаются ли они убежать?
– Никогда. За это доминант может их убить.
– Что в это время делают недоминанты?
– Недоминант околачивается возле пещеры, стараясь не попадаться доминанту на глаза. Когда доминант уходит, недоминант начинает ухаживать за самкой, делать ей подарки и помогать по хозяйству. Со временем доминант позволяет недоминанту жить в его пещере на правах домочадца. Самки командуют недоминантами. На недоминантах лежит большая часть домашних обязанностей, в том числе и уход за малышами.
– Не хотел бы я родиться недоминантом, – пробормотал я.
– О, это повсеместно презираемая форма, – согласился со мной кюр. – Между тем бывают случаи, когда недоминант становится доминантом. Такое происходит, когда доминант слишком долго отсутствовал, когда недоминанта перегрузили работой и подвергли чрезмерным унижениям, а иногда и без всякой видимой причины. Благодаря последнему обстоятельству наши биологи расходятся во мнении, сколько же на самом деле полов у кюров: три или четыре.
– Похоже, недоминант – это дремлющий доминант, – предположил я.
– Может быть, – сказал кюр. – Никто не знает.
– Подобная система должна была неизбежно привести к появлению чрезвычайно агрессивных и свирепых животных, – сказал я.
– Или очень умных, – заметил кюр и выдвинул ящик стола.
Я кивнул.
– Мы – цивилизованная раса, – сказал он, – Не надо судить о нас по нашему кровавому прошлому.
– Когда вы переселились на стальные корабли и вывели свои миры на орбиту, убийства, конечно, прекратились?
– Я этого не говорил, – сказал зверь и задвинул ящик.
– Вы продолжали убивать друг друга и в космосе? – изумился я.
– А как же? – удивился в ответ кюр.
– Значит, прошлое осталось с вами?
– От него не уйти. Разве вы расстались со своим прошлым?
– Наверное, нет, – сказал я.
– Вот и мы – нет, – вздохнул кюр и поставил на стол бутылку и два бокала.
– Пага из Ара? – воскликнул я.
– Я знал, что ты это оценишь, – растянул губы кюр. – Видишь, даже печать на пробке: «Разливал Темус».
– Вот уж не ожидал, – улыбнулся я. – Ты обо всем подумал.
– Берег для тебя, – сказал он.
– Для меня?
– Конечно. Я знал, что ты до меня доберешься.
– Приятно слышать, – пробормотал я.
– Я ведь уже давно хотел с тобой поговорить. – Кюр разлил вино и заткнул бутылку. Мы подняли бокалы.
– За нашу войну, – сказал он.
– За нашу войну.
Мы выпили.
– Я даже не могу произнести твое имя, – сказал я.
– Можешь называть меня Зарендаргар, – ответил кюр. – Люди умеют выговаривать это слово. Если хочешь, зови еще проще – Безухий.