Текст книги "Звери Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Снимай, говорю!

Дрожащими от страха руками, Поалу стащила с себя одежду. Краснокожие охотники привыкли ходить обнаженными. Но даже для них было большим удовольствием посмотреть на такую красавицу, как Поалу.

Имнак связал руки девушки и выволок ее из чума. Под одобрительный гул толпы он привязал ее к шесту для просушки мяса, к которому несколько дней назад привязывал Арлин.

– Имнак! – перепуганная девушка заходилась от крика. – Что ты собираешься делать?

Не говоря ни слова, охотник вернулся в чум и вскоре вышел, подбрасывая на ладони тяжелый хлыст для слинов.

– Имнак! – завизжала она.

– Только один человек может быть главным в чуме, – философски заметил краснокожий и с треском огрел девушку плетеным кожаным ремнем.

Собравшиеся вокруг охотники и их жены одобрительно загудели.

– Имнак – самый главный человек в чуме! – выкрикнула Поалу, – прежде чем Имнак стеганул ее еще раз.

– Имнак – первый! – закричала она. – Имнак – самый главный!

Он засунул хлыст за пояс.

– Ты самый главный, Имнак, – всхлипывала Поалу. – Я твоя женщина. Обещаю всегда тебя слушаться. Твоя женщина будет делать только то, что ты ей прикажешь. Нет, Имнак! – завизжала Поалу, увидев в руках у Имнака разноцветные кожаные шнурки.

– Аййи! – выкрикнул кто-то из зрителей.

Охотник повязал шнурки на горло обнаженной девушки.

В толпе началось ликование. Люди топали по грязи, кое-кто затянул песню.

Уверен, что никто из них не ожидал увидеть столь редкое и восхитительное зрелище, как цветные шнурки на шее надменной и неуживчивой Поалу.

Теперь любой свободный человек мог безнаказанно ее ударить и приказать что угодно.

– Да, – покачал головой Кадлук. – Больше ты не придешь в мой чум.

Он ткнулся носом в щеку дочери, отвернулся и зашагал прочь.

– Отец! – закричала она.

– Неужели это ветер так завывает? – не оборачиваясь, произнес Кадлук.

– Отец! – кричала девушка.

– Точно, ветер, – сказал Кадлук и зашагал прочь.

Теперь она и в самом деле не имела права вернуться в отцовский дом. Имнак мог запросто убить ее за такой проступок. На шее девушки болтались цветные кожаные шнурки.

Толпа начала помаленьку расходиться.

– Почему ты так со мной поступил, Имнак? – всхлипывала Поалу.

– Потому, что хотел тобой владеть.

– Я не подозревала, что ты так силен, – сказала Поалу.

– Достаточно силен, – кивнул Имнак.

– Теперь я это вижу, – произнесла она. – По твоим глазам.

Имнак промолчал.

– Значит, теперь я буду принадлежать тебе?

– Да, – сказал он.

– Как это странно – кому-то принадлежать, – мечтательно прикрыла глаза Поалу.

Имнак пожал плечами.

– Я любила тебя с самого детства, Имнак, – всхлипывая, произнесла Поалу. – Я столько лет мечтала стать твоей женой. Но я никогда не думала, что стану твоим животным. – Она подняла глаза на охотника. – Ты в самом деле заставишь меня слушаться?

– Конечно, – сказал он.

– Твое животное очень довольно, – лукаво улыбнулась Поалу.

Имнак ткнулся носом ей в щеку и в горло. Так принято у краснокожих охотников. Весьма деликатная процедура, напоминающая одновременно обнюхивание и ласку.

Затем он крепко обхватил ее за талию.

– Надо зажечь лампу и вскипятить воду, – произнесла девушка. – Тогда я смогу приготовить тебе ужин.

– Ужин подождет, – сказал Имнак и принялся ласкать и гладить свою добычу. Это была сильная, уверенная и требовательная ласка. Так прикасаются только к своей любимой собственности.

Поалу задышала быстрее.

– Имнак, – прошептала она, – ты можешь делать со своим животным все, что захочешь. Оно будет послушно исполнять все твои капризы.

– Для меня это не новость, – заметил охотник.

– О, Имнак! – застонала она. – Пожалуйста, умоляю тебя!

Как только он отвязал ее от шеста, Поалу рухнула на колени и прижалась губами к сапогу краснокожего. В этой позе она застыла, ожидая дальнейших команд.

Он жестом показал, что ей следует ползти в чум. Девушка повиновалась. Имнак шел следом, поигрывая тяжелым хлыстом. Войдя в чум, он сунул хлыст ей в зубы. Девушка преданно смотрела на своего хозяина, крепко закусив рукоятку. Подобные приспособления используются для того, чтобы рабыня не очень шумела при экстазе. Теперь Поалу могла лишь стонать и повизгивать.

Судя по всему, потом он сжалился и вытащил хлыст, ибо до моих ушей долетел сладостный крик отдающейся своему господину девушки.

Тимбл и Тистл переглянулись. По глазам было видно, что каждая с удовольствием поменялась бы сейчас местами с новенькой.

Арлин робко прикоснулась к моей руке.

– Господин? – прошептала она.

– Ты меня просишь?

– Умоляю, господин.

– Ну ладно, – усмехнулся я и привлек к себе рабыню.

До чего же сладостное ощущение!

Тимбл отвернулась. Я заметил, как Тистл, в прошлом состоятельная девушка по имени Одри Брюстер, облизнула губы. Я едва заметно улыбнулся. По-моему, именно Тистл, или Одри, как я иногда по привычке ее называл, первой придет к полному рабству. На это указывало множество мелких деталей, которые, однако, не ускользали от моего внимания. Она раньше всех остальных станет настоящей рабыней, или, как говорят на Горе, первой оближет свои цепи.

– Господин, – прошептала Арлин.

Я начал целовать ее в лицо, плечи и горло.

Она впилась в меня маленькими крепкими пальчиками.

Умная, красивая, страстная девочка.

Моя собственность.

Боюсь, что те, кому никогда не приходилось владеть женщиной, меня не поймут.

– О! Господин! Господин! – застонала она.

– Потише, – приказал я.

– Слушаюсь, господин, – прошептала девушка.

Глава 15. ОДРИ

Приятно все-таки стискивать в объятиях обнаженную девушку с цветными шнурками на горле.

– Я так давно ждала, когда ты ко мне прикоснешься, господин, – прошептала Тистл, некогда состоятельная девушка по имени Одри Брюстер.

Я погладил ее по щеке. Она преданно смотрела мне в глаза. Хорошая рабыня.

Я выиграл ее в кости. Теперь я мог пользоваться ей в свое удовольствие до тех пор, пока не выйду из чума.

Охота удалась на славу. Мы с Имнаком притащили домой четырех табуков. Поалу, которую Имнак с моего согласия назначил старшей рабыней, руководила остальными девушками, показывая им, как надо разделывать тушу и просушивать мясо на камнях.

Кроме нас с Тистл все уснули.

– Тебя раньше звали Одри Брюстер, – сказал я.

– Да, господин.

– Поскольку я тебя выиграл и имею право делать с тобой все, что хочу, я буду называть тебя Одри.

– Спасибо, господин, – пролепетала девушка.

– Только теперь это уже не имя свободной женщины, а имя рабыни, которое я тебе даю на срок моей власти.

– О! – воскликнула она.

– Тебя что-то не устраивает? – спросил я.

– Нет, господин, – испуганно замотала она головой. – Я Одри, твоя послушная рабыня. Почему ты заставил меня так долго ждать?

– Мне так хотелось, – пожал я плечами.

Я действительно хотел, чтобы она немного дозрела.

Две ночевки назад мне пришлось при помощи хлыста разнимать Арлин и Одри.

– Не смей к нему приставать! – кричала Арлин.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – пожимала плечами Одри.

– Думаешь, я не вижу, как ты все время стараешься попасться ему на глаза? Заигрываешь, пытаешься погладить по руке?

– Дура! – крикнула в ответ Одри, после чего рабыни вцепились друг другу в волосы.

Я с удовольствием наблюдал за схваткой. Девушки катались по земле, пытаясь нанести решающий удар кулаком сверху. При этом они отчаянно визжали и обзывали друг друга рабынями. Наконец я взял хлыст и хорошенько огрел обеих. Затем я приказал им раздеться и поднять руки над головой. Я привязал не в меру разбушевавшихся красоток к шесту для просушки мяса.

– Добилась своего? – едко поинтересовалась Одри. – Теперь нас обеих выпорют.

– Помолчи, рабыня, – огрызнулась Арлин.

Я подозвал Тимбл и вручил ей хлыст.

– Поучи их немного, – сказал я. – Двадцать ударов каждой.

– Слушаюсь, господин, – поклонилась Тимбл.

Обнаженная Одри лежала в моих объятиях.

– Я так долго ждала возможности послужить тебе, господин, – прошептала она.

– Хорошо, – улыбнулся я.

Она нежно прижалась губами к моей руке. Арлин уже не могла помешать ей. Одри готовилась послужить мне страстно и самозабвенно.

– Ты ведь уже выигрывал в кости. Почему ты сразу меня не выбрал, господин? Разве я тебе не нравлюсь?

– Нравишься, – успокоил ее я.

– Я буду очень стараться, – искренне пообещала девушка.

Мне действительно приходилось выигрывать у Имнака в кости. Прошлый раз я заказал себе Тимбл, которую, повинуясь минутной прихоти, окрестил на время своего владения Барбарой.

– Я хотел, чтобы угощение по имени Одри получше настоялось, – объяснил я.

– Как ты жесток, господин! – простонала красавица.

С тех пор как в чуме Имнака поселилась Поалу, он почти не обращал внимания на своих белокожих животных. У него просто не оставалось на них времени. Мнение рабынь его, естественно, не волновало, поскольку они были всего лишь красивыми зверьками.

Во время игры девушки замирали на коленях рядом с циновкой и с волнением ожидали результата. Если выигрывал Имнак, он мог взять себе Арлин или мою порцию мяса. Частенько, к моему великому удивлению и обиде Арлин, краснокожий предпочитал лишний раз перекусить. Я, как мог, объяснял девушке, что дело не в ней, а в том, что Имнак не хочет отрываться от Поалу. Охотник действительно только о том и думал, как бы лишний раз уложить свое сокровище на шкуры. Поалу приходилось из кожи вон лезть, чтобы загладить причиненные ею за столько лет свободы обиды. Любопытно, что краснокожая красавица нисколько против этого не возражала.

Барбара и Одри замерли на коленях, ожидая окончания игры.

С появлением Поалу для них наступили тяжелые времена. Мало того, что она оказалась весьма требовательной и беспощадной начальницей, Имнак совсем их забросил.

Как на грех перед самым ее приходом девушки прошли вторую стадию рабства. Первая заключалась в беспрекословном послушании, начиная со второй у рабынь вырабатывается потребность в мужской ласке.

Имнак же совершенно их забросил.

Свободная женщина может вполне обходиться и без мужчины. Рабыня не может жить без его прикосновений. Сексуальность свободной женщины пребывает в дремлющем состоянии, сексуальность рабыни разжигается специальными приемами и способами. Интересы девушек при этом, естественно, не учитываются. Мужчины не задумываются над последствием своего воспитания. Между тем разбуженная чувственность уже никогда не может притупиться, каким бы унижениям и обидам ни подвергалась невольница. Из нее делают страстную и ненасытную самку. При этом она окончательно утрачивает свою свободу. Сексуальность – гордость и слава рабыни, отличающая ее от свободной женщины. Вместе с тем это страшное и безвыходное состояние, ставящее ее в абсолютную зависимость от мужчины. Разбуженная сексуальность рабыни является, вне всякого сомнения, самой прочной цепью, не позволяющей ей вырваться из вечной несвободы. Нередко случается, что рабыня бросается под ноги свободному мужчине, умоляя удостоить ее хоть одного прикосновения.

Свободные женщины не способны осознать всю глубину этого состояния, точно так же, как слепой человек не может понять всей прелести цветовой гаммы, а глухой – оценить мелодию.

Я посмотрел на стоящих на коленях девушек. Их сексуальность уже начала пробуждаться. Искорки упали на сухую солому. Они уже нуждались в мужской ласке, хотя, конечно, еще не успели постичь грозящую им опасность.

Они еще не понимали, как может женщина бросаться на прутья клетки и в кровь разбивать лицо и тело, лишь бы дотянуться до стражника.

– Ты выиграл, – добродушно прогудел Имнак.

– Да, – улыбнулся я и взглянул на рабынь. Они тут же подобрались и замерли в ожидании. Теперь они мало чем напоминали прибывших с Земли простушек. Я с удовольствием переводил взгляд с одной на другую.

– Пожалуйста, выбери меня, господин, – произнесла Одри.

– Я гораздо красивее, господин, – сверкнула глазами Барбара.

– Пожалуйста, господин, – умоляла Одри.

Раньше я всегда выбирал Барбару. Вот и сейчас она готовилась радостно вскочить на ноги. Когда-то эта блондиночка любила дразнить чахлых землян откровенными одеждами, хотя сама при этом дрожала от страха перед собственными чувствами.

Я долго смотрел на Барбару, после чего ткнул пальцем в Одри:

– Вот эту!

– Господин! – завизжала от радости Одри.

Барбара отвернулась в угол.

Имнак не стал терять времени, ухватил Поалу за руку и повалил ее на шкуры.

Я разделся и улегся на свое место. Одри по-прежнему стояла на коленях, ожидая дальнейших команд. Я жестом приказал ей лечь рядом. Она тут же повиновалась.

– На спину! – приказал я.

Рабыня послушно вытянулась рядом со мной.

– А ты хорошенькая, – произнес я.

– Спасибо, господин, – пролепетала она.

* * *

Есть все-таки что-то прекрасное в том, чтобы стискивать в объятиях обнаженную девушку с цветными шнурками на горле.

– Я так давно ждала, когда ты ко мне прикоснешься, господин, – прошептала Тистл, некогда состоятельная девушка по имени Одри Брюстер. Я погладил ее по щеке. Она преданно смотрела мне в глаза. Хорошая рабыня.

– Я так рада, что ты меня выиграл, – прошептала она.

– Ты уже чему-то научилась?

– Я буду очень стараться для своего господина! – страстно пообещала девушка и тут же спросила: – А ты меня взял надолго?

– На несколько часов, – ответил я. – За это время мы успеем и поспать и побыть вместе.

– А вдруг мы не проснемся одновременно? – наивно спросила она. До чего же глупая рабыня.

– Ты проснешься оттого, что я тобой овладею, ущипну или хорошенько шлепну, – сказал я.

– О! – произнесла Одри.

– Хватит болтать, – сказал я. – Можешь начинать. Постарайся мне понравиться и не заставляй меня браться за хлыст.

– Обещаю, – воскликнула девушка и принялась неловко и неуклюже меня ласкать. Я невольно рассмеялся.

– Почему ты смеешься? – спросила она со слезами на глазах.

– Если бы я купил тебя за деньги и отдал своим людям в Сардаре, тебя бы уже убили.

– Научи меня быть рабыней, – взмолилась она.

– Кое-что я тебе покажу, – сказал я. – Хотя обычно девушки учатся у других девушек или у специальных инструкторов. Иногда инструкторов приглашают на дом, но это обходится дороже. Так что, если хочешь остаться в живых, схватывай быстро.

– Хорошо, – пролепетала она.

– Давай, – сказал я, – прижмись губами к моему бедру. Вот так. Выше.

– Слушаюсь, господин, – прошептала рабыня. – Как странно, – сказала она, подняв голову. – Я так ждала твоего прикосновения, а теперь мне приходится самой тебя трогать.

– Не бойся, крошка, – усмехнулся я. – Дойдет дело и до тебя.

Глаза рабыни снова наполнились слезами. Она нежно поцеловала меня в живот.

– Спасибо тебе, господин, – прошептала она.

* * *

– Каково быть рабыней на юге? – спросила меня Одри.

– Так же, как и здесь, – пожал я плечами. – Будешь находиться в абсолютной власти мужчины.

– Я не об этом, господин, – сказала она. – Что я буду носить? Что делать?

– Носить и делать ты будешь то, что тебе прикажут, – ответил я.

– Понимаю, – вздохнула девушка. – Меня заклеймят?

– Обязательно, – кивнул я. – Так за вами легче присматривать.

– А это больно? – спросила она.

– Вначале. Потом быстро проходит.

– А где ставят клеймо?

– На бедре, – сказал я. – Иногда в низу живота слева.

– Я так боюсь клеймения, – поежилась Одри.

– Больно только в самом начале, – повторил я. – А так это всего лишь отметина, по которой за тобой легче следить. По правде говоря, клеймо рабыню украшает. Иногда оно оказывает и психологический эффект.

– Могу себе представить, – пробормотала Одри.

Я погладил ее по бедру.

– Здесь? – спросила она.

– Очень может быть, – кивнул я.

Неожиданно она вцепилась мне в плечи.

– О! – застонала девушка. – Я только подумала о клейме! – страстно зашептала она. – На меня это так подействовало… Пожалуйста, прикоснись ко мне, господин! – Бедра ее были плотно сжаты, между тем девушка извивалась и корчилась от вожделения. – Как мне хорошо, господин! – простонала она, хотя я ничего с ней не делал. – Прости меня, это от одной только мысли о клейме.

– Значит, рабыня, ты жаждешь отведать железа? – спросил я.

– Да, господин, – зарыдала она. – Да! Да!

– На юге я бы тебя быстро заклеймил, – сказал я.

– Ой, господин! – закатила глаза девчонка.

– Теперь поработай! – приказал я.

– Да, господин! Да!

* * *

– Послужи мне еще, – приказал я.

– Слушаюсь, господин, – откликнулась Одри. – Я всегда готова тебе служить.

– И тебе это нравится?

– Очень.

– А почему?

– Потому, что я – рабыня.

– Верно, – усмехнулся я.

Девушка захныкала от наслаждения.

– На юге, – сказал я, – много разных городов. Некоторые состоят из огромных каменных блоков, соединенных между собой мостиками и переходами.

– Наверное, это очень красиво, – мечтательно произнесла рабыня.

– Очень, – кивнул я.

– Там много рабынь? – спросила она.

– Ты даже не представляешь сколько.

– Расскажи мне о них.

– Обычно рабыни ходят босиком. Одежда представляет собой коротенькую тунику. Волосы распущены, а на шею набит ошейник с именем хозяина.

– С ними хорошо обращаются?

– Смотря к кому попадешь.

– Понятно.

– Большинство девушек на свою судьбу не жалуются. Разумеется, для этого надо хорошо угождать хозяину.

Одри промолчала.

– Ты считаешь, что это неправильно? – прищурился я.

– Нет, что ты, господин, – поспешно произнесла она. – Просто на Горе с женщинами обходятся так бесцеремонно и безжалостно…

– Именно так, – кивнул я. – Бесцеремонно и безжалостно. Мужчины Гора не походи на землян. Они всегда добиваются от женщины того, чего хотят.

– В глубине души я всегда мечтала о таком мужчине. Но я не думала, что они действительно существуют. И, только оказавшись на платформе работорговца в Сардаре, я поняла, что мои мечты становятся страшной реальностью.

– И вот ты, землянка, стала рабыней и лежишь обнаженная на планете Гор.

– Да, – прошептала Одри.

– Тебе страшно?

– Очень. – Рабыня крепко вцепилась мне в руку. – Почему на Земле никто не знает о Горе?

– Потому, что вам действительно лучше об этом не знать.

– Сколько девушек с Земли доставят сегодня ночью на эту планету? – спросила она.

– Понятия не имею, – ответил я. – Может, и ни одной. Я не знаю расписания невольничьих рейсов.

– Это так ужасно и сладостно…

– Сладостно?

– Еще как! – зажмурилась рабыня. – Мне так часто снился один и тот же сон. Про моего мужчину, как он стоит надо мной, как я прижимаюсь губами к его ногам, а он делает со мной все, что захочет. Иногда он разрешает мне немного покапризничать и посопротивляться, но от этого мое подчинение становится еще пленительнее…

Я вдруг подумал, как нелегко живется рабыням в обществе, где нет настоящих хозяев. Наверное, на Земле таким, как она, непросто найти себе подходящего человека.

– И что говорил господин, который тебе снился? – спросил я.

– Ничего. Он брал меня за руку, после чего я уже не могла пошевелиться, а потом… – Одри засмеялась, – он использовал меня для наслаждений.

– И был при этом безжалостен?

– Я бы сказала, любовно безжалостен, – улыбнулась девушка.

– Он обращался с тобой как с рабыней?

– Да.

– Правильно делал, – кивнул я.

– Конечно! – воскликнула она. – Я ведь и была его рабыней. Как-то раз мне приснилось, что я спросила его, хорошо ли ему со мной. Вместо ответа он пролил немного жидкости из бутылки на платок, а потом прижал платок к моему рту и носу.

– Ты хорошая рабыня, – сказал он. – За тебя можно выручить неплохие деньги.

Я поняла, что он собирается меня где-то продать. Я попыталась вырваться, но потеряла сознание.

– Любопытный сон, – заметил я.

– А потом, в один прекрасный день, я очнулась на Горе.

Одри прижалась ко мне губами.

– Скажи, господин, девушки на юге счастливы?

– Большинство – да, – ответил я. – Хотя иногда мне самому это кажется странным. Они ходят в ошейнике, их наказывают плетьми, но они просто изнывают от счастья.

– А мне это понятно, – задумчиво произнесла девушка. – Можно я что-то скажу?

– Говори.

– Я хочу рассказать, каким я вижу настоящего господина.

– Любой, кто тебя купит, и будет твоим настоящим господином, – заметил я.

– Да, я знаю, – засмеялась она. – Только я хочу рассказать про человека моей мечты. Настоящего господина, для которого я бы стала настоящей рабыней. Другие девушки тоже мечтают об этом.

– Ну-ну! – усмехнулся я.

– А разве мужчины не мечтают о совершенной рабыне?

– Некоторые девушки красивее других, – сказал я, – но это не значит, что они всегда оказываются самыми желанными. Порой, как ни странно, какая-нибудь простушка вызывает мучительное вожделение.

– Наверное, этому нет простого ответа, – произнесла она.

– Наверное, нет, – согласился я.

– А правда, что все мужчины мечтают о женщине, которая приносила бы им в зубах тапочки?

– Только не тапочки, – поправил я ее, – сандалии.

– Ну да, – рассмеялась Одри, – сандалии.

– Правда, – кивнул я. – О такой женщине мечтает каждый мужчина.

– И все мужчины хотят, чтобы девушка задыхалась в их объятиях?

– Любая женщина будет задыхаться в объятиях мужчины, – заметил я. – Так что ты хотела мне рассказать про совершенного господина?

– Я хотела сказать, что узнала бы своего настоящего господина с первого взгляда.

– Сомневаюсь, – проворчал я.

– Во всяком случае, с большой вероятностью, – поправилась рабыня.

– Может быть, – великодушно кивнул я.

– Ты ведь тоже можешь безошибочно выбрать самую хорошую рабыню из связки?

– Конечно, – улыбнулся я.

– Так вот я хотела сказать, если мне будет позволено продолжить, что хозяин и рабыня должны почувствовать взаимную совместимость.

– Любопытно, – усмехнулся я.

– Вот, например, в моем случае… мне же придется поменять много хозяев, так?

– Скорее всего, – кивнул я, – Красивая девушка успеет побывать в нескольких руках.

– Но ведь и хозяева вынуждены время от времени менять своих рабынь?

– Конечно, – сказал я.

Как правило, мужчины на Горе не могут позволить себе более одной рабыни. Разумеется, ее всегда можно продать и вернуть потраченные деньги. В этом смысле достаточно сделать первое большое вложение, а потом тратить значительно меньше.

– Мужчины имеют право выбора, – продолжала рабыня, – но и девушки иногда могут повлиять на исход торга. Невольница постарается предстать желанной и соблазнительной перед человеком, который ей понравился, и попытается скрыть свои достоинства перед тем, кто ей неприятен.

– Если работорговец заметит подобные уловки, он тут же отходит ее плетью, – заметил я. – На крупных аукционах эти штучки не проходят.

Женское рабство является естественным институтом в обществе, где люди не утратили прирожденных инстинктов. Горианский закон в этом отношении достаточно запутан и противоречив. С одной стороны, многие женщины сохраняют свободу, и рабство не является пожизненным. Бывает, что девушки заслуживают освобождения благодаря любви и привязанности, иногда их освобождают для родов и воспитания детей от господина.

С другой стороны, свобода бывшей рабыни – понятие весьма относительное. На ее бедре по-прежнему красуется клеймо. Рано или поздно она снова попадает в рабство. Мужчинам слишком трудно оставить на свободе женщину, из которой может получиться хорошая рабыня. Бывшие рабыни живут в постоянном страхе, что в любую ночь их могут связать и отвезти на отдаленный невольничий рынок. Институт рабовладения предполагает также наличие рабов мужчин. Здесь все держится на экономической целесообразности. Рабский труд дешев и выгоден. Рабы практически незаменимы на строительстве дорог, городских укреплений, на гребных галерах и сельскохозяйственных фермах. В рабство попадают, как правило, должники или преступники, реже военнопленные и те, кому не повезло прогневать влиятельных людей. Бывает; что работорговцы вступают в сговор с главарями преступных группировок, которые похищают мужчин под определенные заказы.

Благодаря частой смене хозяев у девушек действительно появляется шанс найти человека, который бы полностью отвечал их представлениям о настоящем господине. Наступает восхитительный момент, когда женщина безумно влюбляется в своего хозяина, который, в свою очередь, тоже понимает что нашел то, что искал.

Самое главное, чтобы мужчина не проявил слабости. Настоящая любовь предполагает силу. Любящая своего господина рабыня служит ему с небывалым усердием, чем вызывает удивление со стороны других невольниц. При этом за самый незначительный промах, простительный любой другой девушке, любимую рабыню подвергают безжалостной порке. Последнее, кстати, вполне оправданно, ибо влюбленная женщина должна черпать силу и мужество из своего чувства.

При первых же признаках ослабления страсти невольницу заковывают в кандалы и продают на ближайшем аукционе.

– Ладно, хватит болтать, – произнес я. – Давай-ка лучше займемся твоим телом.

– Займись моим телом, господин, – замирая от счастья, прошептала девушка.

* * *

– А ты очень смышленая рабыня, Одри, – сказал я.

– Спасибо, господин, – расплылась в улыбке невольница.

– Ты даже меня кое-чему научила, – улыбнулся я. – Это приятно.

– На Земле, – сказала она, – мужчины не любят слушать женщин.

– Естественно, – усмехнулся я. – Они считают их подобными себе. Женщины Земли стараются всеми силами походить на мужчин. В этом их огромное несчастье.

– На Земле женщины без устали твердят о своей свободе, – сказала Одри. – А вот я не хочу, чтобы меня освободили.

– Не волнуйся, – успокоил ее я. – Тебе это не грозит.

Рабыня нежно прижалась ко мне губами.

– Ты слишком красива, чтобы быть свободной.

– Значит, меня никогда не отпустят?

– Никогда. Мужчинам ты нужна в ошейнике.

– А если мне вдруг захочется на свободу?

– Твои желания никого не интересуют.

Одри посмотрела мне в глаза:

– Мне это нравится, господин.

– Ты – рабыня.

– Я – женщина.

– И рабыня, – добавил я.

– Знаешь, почему мне это нравится? – Глаза Одри наполнились слезами.

– Почему?

– Потому, что я – рабыня.

– Никогда об этом не забывай, – назидательно произнес я.

– Что ты, господин!

– Пожалуй, не помешало бы тебя лишний раз выпороть.

– Лучше позволь мне тебя еще раз ублажить, – испуганно пролепетала девушка.

– Давай, – согласился я.

Нельзя позволять невольницам слишком умиляться своему рабству. Они всего лишь рабыни и не должны об этом забывать.

– Как я счастлива, господин, – прошептала Одри, лежа в моих объятиях.

– Пора спать, – проворчал я.

– Хорошо, господин, – прошептала она. – Я так счастлива, что ты меня выиграл! Так счастлива!

– Спи, – сказал я.

– Хорошо, господин.

* * *

– Господин, – прошептала рабыня так тихо, что если бы я спал, то ни за что бы не проснулся.

– Чего тебе? – проворчал я.

– Как ты думаешь, Имнак всегда будет мной владеть?

– Думаю, нет.

– Меня убьют?

– С чего ты взяла? Старайся угождать, и никто тебя не убьет.

– Я буду очень стараться, – искренне пообещала рабыня. – Как ты думаешь, что со мной будет?

– У Имнака появилась Поалу, – сказал я. – Ни ты, ни Тимбл ему больше не нужны, хотя с вашим появлением в чуме стало почище.

– Что он с нами сделает? – взволнованно спросила рабыня.

– Скорее всего, тебя и Тимбл обменяют следующей весной на чай и сахар.

– Обменяют на сахар? – опешила девушка.

– Ну да, – кивнул я.

– Одри Брюстер обменяют на сахар… – потрясен но повторила она.

– Рабыню Тистл, – поправил ее я.

– Но ведь это же я… – Глаза невольницы наполнились слезами.

– Скажи спасибо, что пантеры не обменяли тебя на наконечники для стрел и горсть печенья.

– Какие пантеры?

– Охотницы. Могучие и сильные женщины, промышляющие в северных лесах. Они обожают вылавливать таких неженок, как ты. Хотела бы попасть в рабство к женщине?

– Ни за что, – содрогнулась от отвращения Одри. – Я – рабыня мужчины.

– Правильно, – похвалил я.

– Пантеры действительно такие сильные? – спросила она.

– Нет, – усмехнулся я. – Их ловят, обламывают, клеймят и швыряют к ногам мужчины, всех прочих женщин. Из пантер, кстати, получаются отменные рабыни. За них можно выручить неплохие деньги на рынке. Покоренная пантера считается особым деликатесом.

– А как я попаду на юг? – спросила Одри.

– Побежишь за санями с веревкой на шее, – сказал я.

– Мне бы не хотелось всю жизнь оставаться рабыней краснокожего, – призналась она. – Скорей бы уже на юг.

– Твои желания никого не интересуют, – напомнил я.

– Я знаю, – вздохнула девушка. – А если я попаду на юг, меня продадут?

– Разумеется.

– Открыто?

– Скорее всего, да.

– Обнаженную?

– Не волнуйся. Цепи на тебе оставят.

– Только дурак покупает одетую женщину, – произнесла она.

– Ты уже знаешь горианские пословицы? – удивился я.

– Имнак научил, – рассмеялась рабыня.

– Ты согласна?

– Конечно, – кивнула Одри. – Если бы я была мужчиной, я бы ни за что не купила одетую женщину. Надо видеть, что берешь.

– Правильно, – усмехнулся я.

– Не мешало бы перед покупкой испытать рабыню в деле, – нахально произнесла невольница.

– На некоторых аукционах это практикуют, – сказал я. – Как правило, такие торги проходят во дворах рабовладельцев. Их называют «пурпурные распродажи», поскольку испытания проходят в специальных помещениях на красных простынях.

– Если бы мне попался симпатичный покупатель, я бы из кожи вылезла, чтобы ему понравиться.

– Ты должна лезть из кожи, чтобы понравиться любому, – поправил ее я. – Иначе твой хозяин будет тобой недоволен.

– Понятна, – произнесла она.

Недовольство хозяина чаще всего проявляется в порке нерадивых девок плетью.

– И часто проводятся такие торги? – спросила она.

– Нет, – ответил я. – Даже на приватных распродажах покупателю редко позволяют до конца испытать девушку. Ему разрешают ее потрогать. Для понимающего клиента этого вполне достаточно. Какая у женщины рука выше локтя? Как она реагирует, когда ее берут за плечи и разворачивают спиной? Гладкие ли у нее бедра? Нежна ли кожа под коленями? Хороша ли форма икры? Надо, чтобы рабыня обязательно подняла ногу. Умный человек непременно посмотрит на подъем стопы. Девушки с высоким подъемом часто оказываются неплохими танцовщицами. Очень важны глаза. По ним можно судить об интеллекте рабыни. Надо легонько покусать ее за соски, поводить губами по губам и посмотреть, как она реагирует.

– Значит, покупатели не могут делать с рабынями все, что им захочется?

– Бесплатно – нет. Покупатель может взять рабыню напрокат. Если она ему понравится и он ее купит, внесенные деньги вычитаются из общей суммы.

– Разумно, – сказала Одри.

– Конечно, – кивнул я. – Чего ради работорговцы должны отдавать свой товар бесплатно?

– А «пурпурные распродажи»? – напомнила рабыня.

– Они устраиваются только для постоянных и надежных клиентов, – сказал я. – При этом продавец знает, что, если покупателю не подойдет одна девушка, он купит другую.

– А продажи в павильонах? – не отставала рабыня.

– Они тоже очень популярны, – сказал я.

– Популярны? – вытаращила глаза девушка.

– Еще как. Помнишь огромный желто-голубой павильон на ярмарке?

– Да.

– Там продавали рабынь.