Текст книги "Звери Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Как бы то ни было, на Горе корабли считаются живыми существами. Иначе моряки не любили бы их столь сильно.

– Корабль готов отправиться на край света, – настойчиво повторил Самос.

– Тебе не кажется странным, – сказал я, – что послание пришло именно сейчас, едва завершилось строительство?

– Кажется, – кивнул Самос. – Это действительно странно.

– Кюры хотят, чтобы мы отправились на край света.

– Наглое зверье! – Самос стукнул кулаком по низкому столику. – Они бросают нам вызов.

– Похоже, – произнес я.

– Мы долго и безуспешно искали с ними встречи. Мы не знали, где они могут быть. И вот, словно в издевку над нашей несостоятельностью, они сообщают свои координаты. Мы здесь! Давайте, недоумки, попробуйте до нас добраться!

– Верно, – кивнул я.

– Ты не веришь в их сообщение? – нахмурился Самос.

– Не знаю, – ответил я.

– Они нас провоцируют. Для них война – это развлечение.

– Возможно.

– Пора действовать, – решительно произнес Самос. – Ты должен немедленно отправиться на край света. Найти там Безухого и уничтожить его.

– До сих пор ни один человек не вернулся с края света, – заметил я.

– Боишься?

– Почему, – спросил я, – они адресовали свое послание именно мне?

– Кюры тебя знают. И уважают.

Я их тоже уважал. Я был воином. Мне нравилось играть в жестокие, безжалостные игры. Кюры хитры, свирепы и ужасны. Я всегда считал их достойными противниками.

– Неужели тебе не лестно сознавать, что от тебя зависит судьба миров? – спросил Самос.

Я улыбнулся.

– Я тебя знаю, – проворчал Самос. – Ты воин, солдат, наемник и авантюрист. Ты дерешься ради азарта. В этом смысле ты такой же проходимец, как любой кюр.

– Может, и так, – пожал я плечами. – Не знаю. Мне приходилось сражаться с кюрами. Приходилось ставить на колени обнаженных женщин своих врагов. Они умоляли, чтобы я сделал их рабынями.

– Ты – наемник.

– Я предпочитаю драться с расчетом.

– Вообще все это странно, – сказал Самос.

– Что странно?

– Мы защищаем цивилизацию от варварства кюров. Между тем в мире, который мы пытаемся спасти, нам не найдется места.

Я пристально посмотрел на него.

– В цивилизованном мире, капитан, – повторил он, – для таких, как ты, места не найдется.

– Согласен, – кивнул я.

– Разве не парадокс? – прищурился Самос. – Мы защищаем общество, в котором нас будут презирать.

Я промолчал.

– Люди всегда забывают тех, кто помог им одержать победу.

– Согласен.

– Цивилизованные люди, – сказал Самос, – низкорослые, бледные, праведные и образованные тихони и чистоплюи стоят на плечах забытых суровых гигантов.

Я пожал плечами.

– Ты один из суровых гигантов, – произнес он.

– Нет, – усмехнулся я. – Я всего лишь тарнсмен, странник в полном опасностей мире.

– Ты знаешь, – произнес Самос, – иногда мне хочется плакать.

Никогда не видел его в таком настроении.

– Неужели все наши усилия приведут лишь к тому, что восторжествует умеренная посредственность?

– Похоже на то, – кивнул я.

– Неужели наша кровь прольется для того, чтобы возрадовались жалкие трусливые овцы в середине стада?

– У них тоже есть заботы, которые кажутся им важными и нужными.

Самос сердито сплюнул.

– Они будут стимулировать свои дохлые эмоции при помощи целой индустрии развлечений, – добавил я. – Должны же они как-то разгонять скуку.

– Неужели не останется ничего настоящего? – с тоской произнес Самос.

– Не знаю, – сказал я. – В любом случае никто не отнимет у нас нашей славы и воли. Пусть даже восторжествуют слабые и осторожные. Смысл истории не в будущем. История – горная гряда с множеством вершин. Когда перед тобой гора, не видно горизонта. Но каждая вершина сияет под солнцем.

– Мы должны встретиться с кюрами! – прорычал Самос. – А ты – молодец. Тебя радует битва. Ты живешь опасностью. Ты ввязываешься в любую драку и берешь себе любую женщину.

– Если она мне нравится.

– Ты поступаешь так, как тебе хочется.

– Естественно, – сказал я, – А как еще я могу поступить?

– Воин! – произнес Самос. – Глаза нарисуют. Корабль спустят на воду на рассвете.

– Давай не будем торопиться, – сказал я, поднимаясь на ноги, Самос встревоженно посмотрел мне в глаза.

– Надо погрузить продовольствие, – пояснил я. – Набрать команду. Кроме того, неплохо сделать пробный рейс, проверить корабль и его ходовые качества.

– Нельзя терять ни минуты! – проворчал Самос. – Команду и продовольствие я беру на себя.

– Я должен знать людей, с которыми отправляюсь в плавание, – сказал я твердо. – И набирать их должен только я.

– Безухий ждет на краю света! – закричал Самос.

– Подождет.

Самос раздраженно покачал головой.

– Если он действительно ждет, – сказал я, – то можно особо не торопиться. В любом случае до края света мы доберемся не раньше, чем через несколько месяцев. Если туда вообще можно добраться.

– Это верно, – проворчал Самос.

– Кроме того, – добавил я, – начинается ярмарка в Эн-Каре.

– Ну и что?

– На турнире каиссы сойдутся сильнейшие бойцы. Сентий из Коса будет защищать свой титул против Скорма из Ара.

– Как ты можешь думать о такой чепухе?

– Это не чепуха. О турнире говорит весь Гор.

– Из-за этого ты хочешь задержать отплытие? Вообще-то тебя следовало высечь плетьми и приковать к веслу, – сердито сказал Самос.

– Меня не раз секли и не раз приковывали к веслам, – усмехнулся я.

– Похоже, впрок тебе это не пошло.

– Я не поддаюсь воспитанию.

– Каисса, – проворчал Самос и сплюнул.

– Вся планета ждет результатов турнира, – сказал я.

– А я вот не жду.

Турнир неоднократно откладывался по причине военных действий между Аром и Косом. Наконец обоих бойцов под охраной доставили в Сардар. На время турнира заключили перемирие, которое подписали Убар Коса Лурий из Джада и правитель Ара Марленус, которого иногда называли Убаром всех Убаров.

Равнодушие Самоса к турниру меня неприятно задело. Не понимаю людей, не следящих за каиссой.

– Каждому свое, – заметил я.

– Это точно, – согласился Самос. – Только твоя каисса – это болезнь.

– Вот как?

Если каисса – болезнь, то ей поражено все мужское население Гора. Я собирался выложить золотой диск тарна за стоячее место в амфитеатре. За такие деньги можно купить тренированного боевого тарна или несколько женщин.

– Интересно, – проворчал Самос, – если бы от твоего поступка зависела судьба двух миров, а в это время шел турнир каиссы, что бы ты сделал?

– Трудно сказать, – улыбнулся я, – Смотря кто выступает.

– Пойдем взглянем на карту, – устало сказал Самос и поднялся.

За Косом и Тиром мозаичная карта обрывалась. Никто не знал, что находится к западу от этих мест.

– По-моему, тебе есть о чем подумать, капитан, кроме турнира каиссы. – Самос похлопал меня по плечу.

Некоторое время мы молча смотрели на карту.

– По-моему, – предположил я, – карте просто не хватает масштаба. Край света должен находиться на противоположной стене.

– Может быть, – рассмеялся Самос. – Это интересная мысль.

Он взглянул на дальний конец карты. Я заметил, как дрогнули его ресницы и напряглись плечи.

– Что? – спросил я.

– Так, пустяки, – отмахнулся Самос.

– Нет, – настойчиво повторил я, – скажи, о чем ты подумал?

– Видишь ли, – задумчиво произнес Самос, – в этот дом стекаются все данные разведки. Как правило, нам сообщают всякую чепуху, но мы стараемся держаться в курсе событий.

– Правильно, – кивнул я. – Никогда не знаешь, что может оказаться важным, а что нет.

– Два сообщения показались нам любопытными. На первый взгляд, они не имеют друг к другу никакого отношения.

– Что за сообщения? – спросил я.

Самос махнул стражнику, и тот поднес нам лампу. Свет факелов не доставал до дальнего угла зала.

– Смотри. – Самос присел на корточки. – Вот Кассау и Скерри.

– Вижу.

– Севернее Торвальдсленд и ледник Акса.

– Да.

– Слышал ли ты о стаде Танкреда?

– Нет.

– Это стадо северного табука, – сказал Самос. – Гигантское стадо, таких всего несколько. Оно зимует у границы северных лесов к югу и востоку от Торвальдсленда. Весной изголодавшиеся табуки выходят из лесов и мигрируют на север. Вот сюда, – он показал на карту. – Они пересекают Торвальдсленд на востоке, затем поворачивают на запад и выходят к берегу Тассы вот здесь, у самого ледника Акса. Отсюда продолжают двигаться на север, пока не сворачивают на восток, в тундру, где и пасутся все лето. К зиме, обросшие шерстью и разжиревшие, они возвращаются тем же путем обратно. Миграция повторяется каждый год.

– Ну и что? – спросил я.

– В этом году ее не было.

Я недоуменно посмотрел на Самоса.

– Краснокожие охотники доложили, что стадо не появилось.

– Непонятно, – пробормотал я.

– Дело обстоит гораздо серьезнее, – сказал он. – Жителям полярных районов грозит голод. Летом они питаются исключительно мясом табука.

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил я.

– А что тут сделаешь? Какое-то время они продержатся на зимних запасах. Потом придется перебираться в другие места. Некоторые, конечно, попробуют рыбачить. Главное – дотянуть до осени, когда возвращаются черные морские слины.

Краснокожие охотники вели кочевой образ жизни и зависели от миграции различных животных. Иногда им удавалось поймать северную акулу, иногда клыкастого кита ханжера. Как и все примитивные малые народы, они жили изолированно от остального человечества и могли так же незаметно вымереть и исчезнуть.

– Направьте на север корабль с провиантом, – предложил я.

– Севернее ледника Акса морские пути очень суровы, – сказал Самос.

– Все равно направьте.

– Хорошо, – сказал он.

– Что еще? – спросил я.

– Так, пустяки.

– Скажи.

– Вот здесь. – Самос показал на глубоко вдающийся в берег залив Тассы. Я знал, что большую часть года залив находится подо льдом. Иногда жестокие ветры взламывают толстую корку, и ледяные горы громоздятся причудливыми замками.

– Здесь, – Самос поставил лампу на пол. – Где-то здесь.

– Что? – спросил я. Судя по карте, в этих местах ничего не было.

– Неподвижная ледяная гора.

– Горы почти все неподвижны, – улыбнулся я.

– Ледяные горы полярного океана дрейфуют на восток.

– Теперь понятно, – сказал я.

Самос, конечно, имел в виду айсберг. Среди них встречаются настоящие гиганты, несколько пасангов в ширину и несколько сотен футов в высоту. В горианском языке для них нет специального слова. Одно и то же слово означает гору и айсберг. Иногда для ясности добавляют прилагательное «ледяная».

– Так вот, – продолжал Самос, – здесь находится ледяная гора, которая не дрейфует вместе с остальными ледяными горами. Между тем в этих местах проходит очень сильное парситовое течение.

Течение получило свое название от парсита – маленькой, узкой рыбки, которая то появляется, то исчезает в холодных северных водах. Любопытно, что морские слины подстраивают свои миграции под миграции парсита – их главной добычи. В полярных морях обитают четыре основных типа морских слинов: черные, бурые, клыкастые и плосконосые. Все они питаются парситом. Зимой морские слины предпочитают сидеть подо льдом, всплывая каждую четверть ана к проруби, чтобы вдохнуть воздух. Проруби слины либо находят, либо специально прогрызают.

– Ты говоришь о ледяной горе, которая не движется вместе с течением, не движется вместе с другими ледяными горами?

– Да, – сказал Самос.

– Ты просто устал. Подобное невозможно.

– Знаю, – проворчал Самос.

– Кто рассказал про эту гору?

– Человек, который приехал в Сардар продавать шкуры.

– Он сам ее видел?

– Нет.

Я улыбнулся:

– Ну и что он про нее рассказывал?

– Ему дали монету, чтобы он поведал о чем-нибудь необычном.

– Он отработал свои деньги.

– Коварный слин, – рассмеялся Самос.

– На севере тоже попадаются смышленые ребята, – заметил я.

– Меня нечасто удается перехитрить, – покачал он головой.

Мы вернулись к низкому столику.

– Значит, ты готов отправиться на край света? – произнес Самос.

– Готов, – ответил я, собираясь уходить.

– Капитан, – остановил он меня. – Как ты думаешь, если нам удастся отворить ворота к звездам, запомнят ли люди имя Тэрла Кэбота?

– Нет, – ответил я.

– Я желаю тебе успеха.

– Я тоже желаю тебе успеха, Самос, первый капитан Порт-Кара.

– Кстати, кто, по-твоему, победит на турнире каиссы?

– Скорм из Ара, – сказал я. – Ему сегодня нет равных. Сентий из Коса великолепный боец, но его слава уже склоняется к закату. Он не устоит перед Скормом.

Я видел Скорма несколько лет назад в доме Серна из Ара. Это был неправдоподобно красивый юноша, молодой, умный, надменный до наглости и хромой. Жил он один. Поговаривали, что Скорм до сих пор не прикоснулся ни к одной женщине. Играл он смело, молниеносно, решительно и беспощадно. Каисса была его оружием. С ее помощью он уничтожал своих врагов.

Сентий из Коса, напротив, был человеком влетах. Никто не знал его точного возраста. Это был худощавый седой мужчина, весьма непохожий характером на Скорма. Сентий был скромен, выдержан и говорил тихо. Он обожал Каиссу и часами мог просиживать за доской в поиске самой лучшей комбинации. «Ускользает», – было его любимым словом. Однажды на турнире Тарны, проиграв некоему Сабо из Турий, Сентий кинулся обнимать соперника и благодарить его за прекрасную партию.

– Поражение и победа не играют никакой роли, – сказал он тогда. – Важна только игра и ее очарование. Пусть меня лучше запомнят как проигравшего в одной прекрасной и бессмертной партии, чем как победителя тысячи незапоминающихся турниров.

Вся его жизнь проходила в поиске совершенной стратегии. До сих пор он ее не нашел. Художник видит прекрасное там, где простой смертный ничего не заметит. Ремесленник находит его в узелке кожаного ремня, музыкант слышит его в переливах мелодии. Игроки в каиссу ищут красоту в комбинациях маленьких деревянных фишек на раскрашенной в красные и желтые квадратики доске. Сентий из Коса всю свою жизнь посвятил поиску совершенной игры. И не нашел ее.

– Когда вернешься? – спросил Самос.

– После турнира, – ответил я. – Там, кстати, будет на что посмотреть. Филимон из Телетуса будет играть против Стенгария из Ти, а Хобарт из Тарны сразится с Борисом из Турий.

– Я за этим не слежу, – устало произнес Самос.

Я пожал плечами. Он безнадежен.

Самос проводил меня до первых ворот своего дома, где я накинул на плечи адмиральский плащ.

Спустя несколько минут я уже стоял на носу длинной лодки, плывущей в сторону моего дома. В нескольких футах от лодки я заметил шелковистую морду урта. Это был крупный урт, не меньше сорока фунтов веса. Эти твари питаются помоями, которые сливают в каналы, а также не угодившими своим хозяевам рабынями.

Я оглянулся и посмотрел на дом Самоса. Стройную белокурую девушку уже, наверное, заклеймили. Мы не слышали ее криков, ибо после клеймения женщин держат в глубоких подвалах, где они могут выть, сколько им заблагорассудится.

Я вспомнил текст послания:

«Приветствую тебя, Тэрл Кэбот

Жду на краю света.

Зарендаргар.

Народный генерал».

Я улыбнулся.

Нос корабля Терсита смотрел строго на край света.

Ни один человек не вернулся оттуда живым.

У излучины канала я еще раз оглянулся на дом Самоса. Высокая, мрачная крепость нависала над блестящими волнами. Глубоко в подвале томилась стройная белокурая землянка. Ее узилище, скорее всего, зарешечено. Я представил, как она прижимается лицом к железным прутьям, вглядывается в темноту и пытается осмыслить, что же с ней произошло. Не следует лезть в дела двух миров, если не хочешь оказаться рабыней.

А может, она лежит голая на каменном полу и жалобно воет, обхватив голову руками. На внешней стороне левого бедра свежее клеймо. На внутренней – запекшаяся кровь. Не следует лезть в дела двух миров. Для нее это закончилось плохо. Скоро ее продадут.

Интересно, быстро она научится угождать своему господину?

Еще один урт вынырнул из воды совсем рядом с лодкой.

Полагаю, что быстро.

Ставить, конечно, надо на Скорма из Ара.

Глава 3. ЯРМАРКА В ЭН-КАРЕ

– С дороги! С дороги! – кричал смуглый молодой парень. Он нес на плече связанную обнаженную девушку. Она досталась ему в качестве приза в соревновании «догони девчонку», традиционно проводившемся между двумя небольшими городишками Вен и Рарн. В состязании участвовали по сто молодых мужчин и женщин от каждого города. Цель игры заключалась в захвате женщин противника. Оружие запрещалось. Игры проводились за городом, на специально отведенной и огороженной низким заборчиком площадке. Зрители располагались на высоких скамьях по периметру. Вытолкнутый за заборчик мужчина выбывал из соревнования. Попытка незаконно проникнуть на игровую площадку каралась смертной казнью. В противоположных концах поля размещались круглые девичьи ямы глубиной в два фута, куда скидывали отловленных и связанных женщин противника. На дно ям насыпали песок. За каждую пойманную женщину команде начислялось очко. Смысл игры заключался в том, чтобы вытолкнуть с поля как можно больше игроков противника и переловить всех его женщин. Девушки, естественно, стремились избежать поимки.

– С дороги! – кричал парень.

Я посторонился вместе со всеми.

Участвующие в игре девушки надевают короткие туники, что позволяет игрокам и зрителям оценить их красоту и грацию. В состязании участвуют только свободные женщины, поэтому некоторые предпочитают надевать маски. Юноши также одеты в туники, на левой руке каждого крепится моток веревки для связывания женщин. По окончании игры попавшие в плен женщины победившей команды с почетом возвращаются домой, девушек из проигравшей тут же раздевают догола и обращают в рабынь.

Подобный спорт может показаться жестоким, а между тем он гораздо менее травматичен, чем война. Поэтому, когда не затронута честь, города предпочитают выяснять отношения на игровом поле. Гориане, кстати, весьма щепетильны в вопросах чести. Землянам этого не понять. На Земле воюют из-за золота и богатств. Как ни странно, девушки охотно принимают участие в состязании, ибо нисколько не сомневаются в победе своей команды.

Парень гордо прошествовал мимо. Волосы его пленницы были до сих пор перехвачены лентой, но на шею уже набили тонкое стальное кольцо. Он прикрутил к нему проволокой жетон со своим именем, чтобы все знали, кому досталась добыча. Судя по виду, девчонка принадлежала к знатному рарнскому роду. Маловероятно, чтобы она осталась рабыней в заштатном речном порту Вене. Парень, судя по всему, себе на уме. За такую красотку можно выручить неплохие деньги.

Я посмотрел ему вслед. Он шагал в сторону высокой ритуальной платформы, с которой открывался хороший вид на белые вершины Сардара. Там он развяжет девушке волосы, поднимет ее высоко над головой и возблагодарит Царствующих Жрецов за щедрый подарок.

– Где делают ставки на каиссу? – спросил я белокурого молодого мужчину в свободной куртке.

– Не знаю, – промычал он, не отрываясь от куска жареного мяса. – Эта игра популярна на севере.

– Спасибо, приятель, – кивнул я.

В определенном смысле он был прав. Каисса, в которую играют на севере, весьма отличается от своего южного варианта. Большинство горианских городов приняли правила, утвержденные верховным советом касты игроков. В ряде случаев отличия не выходили за рамки терминологии. Так, например, фигура, которую в Аре называли «город», получила Официальное наименование «домашний камень». В стандартной каиссе больше нет «рабов-копьеносцев».

По поводу рабов, к слову сказать, периодически вспыхивали большие споры. Существовало мнение, что они также имеют право садиться за доску. Между тем в большинстве горианских городов считалось уголовным преступлением обратить в рабство человека из касты игроков. Подобная привилегия распространялась и на касту музыкантов.

Человек из Торвальдсленда откусил здоровенный кусок мяса и поинтересовался:

– Скажи лучше, где находится невольничий рынок?

– Здесь их много, – откликнулся я.

Купить раба или рабыню на ярмарке действительно не проблема. На ярмарках запрещено драться, воевать и обращать людей в рабство. Ярмарки предназначены для купли и продажи всевозможных товаров, а следовательно, и рабов тоже. Ярмарки выполняют и другие функции. На них встречаются и обмениваются мнениями представители различных цехов и профессий. На них же принимают и утверждают новые торговые положения и законы. Поэты читают свои стихи, музыканты исполняют песни, толкаются фокусники и шарлатаны. На ярмарках можно встретить мелких лавочников и крупных коммерсантов. На ярмарке можно купить любую мелочь, здесь же продаются обширные земельные угодья. Благодаря ярмаркам происходит стандартизация горианского языка. Ярмарки – время мира. Здесь без страха встречаются воины и торговцы из враждующих городов.

– Ближайший, – сказал я парню из Торвальдсленда, – вон там, в четверти пасанга, сразу за лавкой торговца коврами. А самый крупный находится в противоположной стороне. До него пасанга два. Надо пройти через квартал кузнецов и цепочников.

– Для южанина ты говоришь весьма понятно, – ответил он и швырнул мне свой ломоть мяса.

С самого утра я ничего не ел. Оторвав зубами огромный кусок, я пробормотал:

– Спасибо.

– Меня зовут Олег, – представился он.

– На севере меня знают как Ярла Рыжего, – сказал я.

– Ярл! – воскликнул он. – Извини, не признал.

– Отличное мясо, – сказал я.

Я ему не соврал. На севере, с легкой руки Севина Синезубого, я стал Ярлом Рыжим.

– Мы дрались с тобой в лагере зверей, – произнес он. – Потом я видел тебя возле шатров Торгарда из Скагнара.

– Это был хороший бой, – заметил я.

– Хороший, – кивнул парень из Торвальдсленда и облизнул губы.

– Спокойно у вас на севере? – спросил я. – Кюры не беспокоят?

– Как всегда, – пожал он плечами.

– Хорошо, – сказал я.

В Торвальдсленде кюры натолкнулись на сопротивление могучих и суровых жителей и были вынуждены покинуть эту каменистую и неприветливую землю.

– Удачной охоты на невольничьем рынке! – сказал я и вернул кусок.

– Спасибо, Ярл! – Олег забрал мясо и зашагал в указанном мной направлении. Спустя несколько мгновений он отшвырнул обглоданную кость и вытер руки о полы куртки. Через его плечо был переброшен огромный топор.

* * *

Ночью прошел дождь, на ярмарке было грязно.

Все ярмарки Сардара организовываются кастой торговцев.

Рядом с дорогой визжала женщина. Ее приковали к низкому столбику и стегали плетьми. Запрет на насилие на время проведения ярмарок, разумеется, не распространялся на рабынь. Здесь, как и везде, их можно было подвергнуть пытке и даже убить за то, что они не смогли угодить своему хозяину. На то они и рабыни.

Я свернул на грязную улочку, с обеих сторон которой лепились лавчонки горшечников. Скорее всего, заключить пари можно там, где располагаются монетчики.

– Где улица монетчиков? – спросил я у человека, который, судя по одежде, занимался разведением тарнов.

– Какого города? – уточнил он.

– Все равно, – сказал я и пошел дальше.

– Покупайте серебро Тарны! – выкрикивал человек на углу. – Покупайте лучшее серебро Гора!

Он стоял за невысоким прилавком. Позади его палатки валялась в грязи обнаженная рабыня в ошейнике. С пояса торговца серебром свисали два золотых шнурка длиной около восемнадцати дюймов каждый. Так принято в Тарне.

Позади меня зазвенели колокольчики, и я посторонился, пропуская процессию посвященных. Возглавлял шествие бритый наголо человек с хоругвью, на которой был изображен золотой круг, вещь без начала и конца, символ вечности и Царствующих Жрецов.

Одетые в белые одежды посвященные распевали гимны и возжигали благовония. Это одна из самых состоятельных каст на Горе.

Я взглянул на рабыню торговца серебром из Тарны. Она не осмеливалась поднять голову, поскольку на это требовалось разрешение хозяина. В Тарне мало свободных женщин. Говорят, там самые суровые условия для рабынь.

– Где можно сделать ставку на турнир каиссы? – спросил я.

– Не знаю, – проворчал торговец.

– Спасибо, – ответил я и пошел дальше.

– Где можно сделать ставку на турнир каиссы? – повторил я свой вопрос, увидев невысокого человека в одежде кожевника. На его шапке красовался герб Табора.

– Я и сам хотел об этом спросить, – ответил он.

– Хочешь поставить на Скорма из Ара?

– А на кого же еще?

Я кивнул. Расспрашивать всех подряд не имело смысла. Надо найти кого-нибудь из устроителей ярмарки.

В проходе между шатрами ювелиров показались четверо в свободных одеждах Тахар и. Первый вел за собой статного песчаного кайила, на спине которого был установлен обитый шелком курдах. Все четверо держались за рукоятки ятаганов. «Интересно, – подумал я, – кто там у них в курдахе, свободная женщина или украшенная драгоценностями рабыня?»

Мимо спокойно прошли двое в одеждах людей фургонов и молодой парень, явно из Турий. На ярмарках перемирие соблюдается очень строго.

Я обратил внимание на шестерых молодых людей в белых одеждах. Они направлялись к ритуальной платформе, чтобы воздать почести таинственным обитателям Сардара, загадочным и могущественным Царствующим Жрецам. Каждый житель Гора обязан до достижения двадцати пяти лет совершить паломничество в Сардар и поклониться Царствующим Жрецам. Караваны паломников тянутся через всю планету. Большинство добирается до места без проблем, некоторые становятся добычей бандитов и охотников за рабынями. Нередко бывает так, что девушки, с восторгом взирающие с ритуальных платформ на заснеженные вершины Сардара, спустя несколько дней гремят цепями на невольничьих помостах.

Пронзительно кричали какие-то разноцветные птицы. Их привезли темнокожие торговцы из Шенди.

В Шенди, к слову сказать, находится центр чернокожей работорговли. На каждой ярмарке есть несколько платформ, отведенных специально под этот вид товара.

Я задержался на несколько минут и посмотрел кукольное представление. Раскрашенные фигурки ссорились между собой и лупили друг друга дубинками.

Мимо прошли крестьяне в грубых туниках до колен. За ними брели рабы с мешками зерна и два молочных верра.

Я снова посмотрел на кукол. Теперь они изображали убара и крестьянина. Обоим надоела их настоящая жизнь, и они решили поменяться местами. Разумеется, из этой затеи ничего не вышло. Убар обнаружил, что не умеет даже подоить верра, а крестьянин безуспешно пытался вырастить урожай на каменных улицах города. В конце концов убар с радостью вернулся на свой трон, а крестьянин с облегчением поспешил в поле. Пшеница запела торжественную песню, все возликовали. Гориане обожают такие истории. Здесь весьма уважительно относятся к кастовой принадлежности.

Какая-то рабыня взглянула на меня из толпы.

Рядом со мной прошел коренастый, почти квадратный человек, приземистый и, судя по всему, очень сильный. Несмотря на раннюю весну, он был обнажен по пояс. На нем были меховые штаны и сапоги до колен. Темная кожа отливала густым медным загаром, иссиня-черные волосы, казалось, некогда не ведали гребня, веки имели эпикантус. С плеча свисала веревка, сплетенная из кожи слина, к поясу был приторочен колчан со стрелами и часто можно встретить таких людей. Их родина – бескрайние ледяные просторы.

Стадо Танкреда не появилось на севере. Интересно, знает ли он про это?

Я попросил Самоса направить туда корабль с продовольствием.

Вскоре краснокожий растворился в толпе.

Рабыня осторожно прикоснулась к моему рукаву и робко подняла голову. Во взгляде темных глаз сквозила мольба.

Рабыни не могут жить без мужской ласки.

– Я шла за тобой, – произнесла она.

– Знаю, – сказал я.

Я всегда отмечаю такие вещи. Я из касты воинов.

– Ты очень красив, господин, – прошептала она и взяла меня за руку. В разрезе туники колыхались соблазнительные белые груди. – Пожалуйста, господин, – прошептала она.

– Тебя, наверное, послали куда-нибудь с поручением? – спросил я.

– Нет, господин. До ужина меня не хватятся.

Я отвернулся.

– Пожалуйста, господин, – повторила она, стискивая мою руку нежными, но цепкими пальчиками. В глазах девушки стояли слезы. – Пожалей меня, господин.

– Ты принадлежишь другому, – усмехнулся я. – Мордашка у тебя приятная, но я не твой хозяин.

– Ну, пожалуйста!

– Твой хозяин, если ему захочется, удовлетворит твое желание. Если нет, то нет.

Откуда мне знать, вдруг она наказана воздержанием? Я не собирался вмешиваться в воспитательный процесс. Я не знал, кто ее господин, и не хотел подводить незнакомца.

– Твой хозяин знает, что ты пристаешь к мужчинам на улице? – спросил я.

– Нет, – испуганно ответила девушка.

– Может, – сказал я, – связать тебе руки и написать ему на твоем теле записку?

– Только не это! – воскликнула рабыня.

– Она к тебе пристает? – спросил меня какой-то торговец. На голове его красовалась чалма устроителя ярмарки. Сзади стояли два стражника с плетками.

– Нет, – сказал я и спросил: – Где можно сделать ставку на турнир каиссы?

– Вокруг амфитеатра стоят несколько шатров, – ответил торговец. – Больше нигде.

– Спасибо, – кивнул я.

– Там большая очередь, – предупредил он.

– Всего доброго, – произнес я, и они удалились.

– Спасибо тебе, господин, – пролепетала девушка.

Одно мое слово – и с нее спустили бы шкуру.

– Встань на колени и поцелуй мои ноги! – приказал я.

Она немедленно повиновалась.

– Теперь беги к своему господину. Ползи к нему на животе и умоляй о ласке.

– Слушаюсь, господин! – крикнула рабыня и мгновенно исчезла за поворотом.

Я рассмеялся. До чего же глупая, хорошенькая и беспомощная в своем вожделении девочка!

Еще одна рабыня улыбнулась мне из толпы. Я подмигнул ей и отвернулся.

Приятно жить на планете, где есть рабыни. Ни за что не захотел бы оказаться в другом мире.

Если удастся найти хорошую невольницу, перевезти ее в Порт-Кар будет несложно. Перевозка и доставка рабынь почти ничего не стоит.

Переходя улицу, я снова увидел краснокожего полярного охотника в меховых штанах. Он торговался с каким-то толстым и рыхлым мужчиной. Мне показалось, что краснокожий плохо говорит по-гориански. Он вытаскивал из вместительного мехового мешка выточенные из кости фигурки морского слина, кита и различных северных птиц. Я отметил, насколько добросовестно и красиво были сработаны эти вещицы.

Спустя несколько минут я вышел к амфитеатру. Вот и столы для заключения сделок на турнир каиссы. Очереди действительно были большие.

Ночевать сегодня придется в общественном шатре. За пять медных тарсков тебе дадут меховое одеяло и подстилку. Дорого, конечно, но, с другой стороны, в Эн-Каре все дорого, тем более во время ярмарки. В таких шатрах нередко можно увидеть, как крестьяне укладываются бок о бок с капитанами и торговцами. На ярмарке люди забывают о кастовых различиях.

А вот еды в шатре не достанешь. Хотя, если разобраться, за такие деньги человека должны кормить всю ночь. Зато вокруг масса всевозможных закусочных и палаток.

Я встал в конец очереди, показавшейся мне самой короткой.

Отсутствие еды в шатрах компенсируется пагой и вином. Их разносят рабыни, услуги и ласки которых входят в стоимость ночлега.