Текст книги "Война Ретифа (сборник)"
Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 49 страниц)
– Вы будете пилотировать боевой самолет?
– Да, конечно же! Он – просто красотища! На нем есть все, кроме отдельного сортира. Вы же знаете, в Военном Кабинете портфель министра обороны у меня. А место руководителя – рядом с его войсками, на фронте. Ну, может, не совсем на фронте, – поправился он. – Но неподалеку – это уж точно.
– А не слишком ли вы рискуете?
– Ничуть, если отчеты о моем G2 верны. Кроме того, я ведь уже сказал вам, что это будет решающее и последнее сражение.
– Но то же самое вы утверждали, когда учились управлять обитым кожей танком, который сконструировали!
– Не отрицаю. Но это сражение будет действительно последним и решающим. А теперь надо бежать, иначе придется самому выбивать подпорки из–под колес своего самолета. Да, кстати, теперь до самой победы вы не сможете связаться со мной – я предписал хранить полное радиомолчание. Чао!
Инопланетянин отключил связь.
– Чертовы разбегающиеся галактики! – Злокусни рухнул в заваленное обломками штукатурки кресло. – Это – катастрофа! Посольство будет уничтожено, а мы погребены под руинами.
В дверь конференц–зала осторожно постучали. Она приоткрылась, и в щель осторожно заглянул младший клерк.
– Э–э… господин посол, тут находится человек, требующий немедленной встречи с вами. Я объяснял ему…
– Прочь с дороги, соплявка! – раздался низкий рык. Дверь распахнулась, и в зал вошел невысокий коренастый мужчина в мятом синем мундире.
– У меня боевое срочное донесение высшей степени секретности, – сообщил он и обвел взглядом присутствующих. – Кто тут старший?
– Я! – рявкнул Злокусни. – А это мои сотрудники, капитан. Что у вас за депеша?
– Не знаю. Я из Торгового Флота. Какая–то военная шишка заловила меня и попросила передать сообщение. Сказали, что это очень важно.
Вновь прибывший вытащил из сумки розовый конверт с экстренной депешей и протянул его Злокусни.
– Капитан, судя по всему, вам неизвестно, что у нас и без того кризис, осложненный двумя чрезвычайными обстоятельствами! – Злокусни возмущенно посмотрел на конверт.
Торговец с интересом лицезрел конференц–зал.
– В самом деле, мистер, – согласился он, – глядя на это, я должен признать, что у вас серьезные проблемы. По пути сюда сам попал под несколько фейерверков. У вас тут что, китайцы справляют Новый год?
– В чем суть новых чрезвычайных обстоятельств? – Мэгнан вытянул шею, пытаясь заглянуть в бумаги в руке Злокусни.
– Джентльмены, это – конец! – глухо сообщил Злокусни, оторвав глаза от депеши. – Они будут здесь утром.
– Ну и ну, в самый разгар боевых действий! – заметил Мэгнан.
– Самодовольный идиот, чему вы радуетесь?! – завопил Злокусни. – Это будет последняя капля! Труппа инспекторов, которая должна оценить эффективность моих миротворческих усилий, получит большое удовольствие, лицезрея кровавую бойню, имеющую место у самого порога!
– Может, нам удастся убедить их, что это просто местный Водный Фестиваль…
– Молчать! – взвизгнул Злокусни. – Наше время подходит к концу! Если мы не примем приемлемого решения, нас с позором вышвырнут из ДКЗ.
– Если вы согласны разделить трюм с грузом икры рыбы–прилипалы с Морского Уха, вы можете отправиться со мной, – под возобновившуюся артиллерийскую канонаду предложил торговец. – Потерпите всего пару месяцев, пока я не сяду на Саманку. Слышал, там организовали небольшую колонию для добычи буры. Вы сможете отработать свой стол и дождаться Весеннего конвоя барж.
– Благодарю вас, – холодно сказал Злокусни, – Не забуду ваше предложение.
– Только не тяните слишком долго. Сразу после разгрузки я улетаю.
– Ладно, джентльмены, – угрожающе сказал посол, когда торговец отправился на поиски чашечки кофе. – Я приказываю всему персоналу посольства на период кризиса удалиться в погреб. Разумеется, никто из вас не смеет покидать здание посольства. Мы должны соблюдать комендантский час, введенный Блевняком. Этой ночью будем пахать как трактора, и, если к рассвету не изобретем выдающийся способ прекратить эту дурацкую войну, вам придется, скорее всего, подать прошения об отставке. Разумеется, это касается только тех, кто переживет нынешнюю ночь!
II
В коридоре Ретиф столкнулся со своим туземным секретарем, который только что напялил плоский берет, в знак политических симпатий окрашенный в оранжевый цвет.
– Привет, мистер Ретиф, – хмуро поздоровался он. – Я ухожу. Думаю, вы уже знаете, что блурты вернулись в город.
– Похоже на то, Дил Снуп. Как насчет посошка на дорогу?
– Согласен. Они не успеют так скоро деблокировать улицы.
Дил Снуп поставил пузатый портфель на пол в кабинете Ретифа и из стакана, наполненного на три пальца, аккуратно, стараясь не пролить ни капли, перелил темное бренди в карман, весьма похожий на сумку кенгуру.
И испустил тяжкий вздох.
– Послушайте, мистер Ретиф, когда появится этот синяк дилетант, скажите ему, чтобы не устраивал беспорядка в архиве. Прошлый раз там был такой кавардак, что я только–только успел привести все в порядок.
– Я учту твое пожелание, – сказал Ретиф – Знаешь, Снуп, я никак не пойму, почему вы, глои, не можете мирно, без пушек и танков, уладить разногласия с блуртами. Вашей перестрелке–перепалке много лет, а толку от нее – шиш с маслом.
– Да, ей сотни лет, – признал Снуп. – Но как можно миром разрешить спор с бандой вероломных, не признающих никаких законов, бессмертных, бессовестных, бесчестных, крадущих чужие планеты мошенников?! Я имею в виду, разумеется, блуртов. – Дил Снуп изобразил удивление, быстро сплетая и расплетая щупальца вокруг глаз.
– Они мне кажутся достаточно безобидными, – заметил Ретиф, – Чем они заслужили такие сочные эпитеты?
– Чем они заслужили их? – Дил Снуп обвел комнату щупальцем. – Да вы только посмотрите на этот кабинет! В здании иностранного Посольства, между прочим, дыры от пуль, все стены изрешечены шрапнелью…
– Следы от шрапнели оставили нам на память твои приятели в оранжевых беретах, когда они в прошлый раз захватывали столицу, – напомнил ему Ретиф.
– Э–э… ну… ну, этот маленький инцидент произошел, когда мы в очередной раз предотвращали попытку блуртов захватить и ограбить взрастивший нас мир. И позвольте напомнить вам, сэр, что до этого они вторглись на священную землю Плюшника I, украли у нас целую планету, и нам, чтобы спастись, пришлось закопаться в этом вшивом мире.
– А мне он кажется весьма неплохим, – заметил Ретиф. – Да к тому же у меня сложилось впечатление, что он – ваша родина.
– Нет, черт его возьми! Это место? Тьфу! Там, – он указал щупальцем на диск соседней планеты, видневшейся в окне, – милая сердцу земля, по которой ступали мои предки.
– Ты когда–нибудь был там?
– Во время летних каникул несколько раз участвовал во вторжениях. И, честно говоря, – он понизил голос, – мне там показалось слишком уж холодно и сыро. Но это должно остаться между нами.
– А как блуртам удалось его украсть?
– Из–за нашей беспечности, – признался Снуп. – Войска были здесь, задавая блуртам трепку, но те вероломно проскользнули за спиной и захватили нашу планету.
– А что сталось с женами и малышами?
– Ну, в конце концов мы произвели обмен заложниками. Ведь эти подлые блурты своих мерзких отпрысков и сварливых самок оставили здесь, на Плюшнике II.
– А из–за чего началась ваша старинная вражда?
– Не знаю. Думаю, причина сокрыта пеленой времени или чем–то вроде этого. – Он поставил стакан и встал. – Мне пора идти, мистер Ретиф. Объявлен призыв резервистов, и через полчаса я должен явиться в свою часть.
– Ну что ж, Дил Снуп, будь осторожен. Думаю, мы скоро встретимся.
– Не могу поручиться за это. Старина Либ Глип принял командование на себя и сжигает солдат, как китайские курительные палочки.
Снуп натянул берет и вышел. Мгновение спустя в двери показалось узкое лицо Мэгнана.
– Пошли, Ретиф. Посол хочет сказать несколько слов сотрудникам. Через пять минут все должны собраться на складе.
– Я и так знаю его мнение – считает, что темнота и одиночество благоприятствуют творческому мышлению.
– Вы зря недооцениваете эффективность техники «глубокого погружения». У меня уже появилось целых шесть предложений, как нам поступить в сложившейся ситуация.
– И хоть от одного из них будет толк? Мэгнан хмуро посмотрел на него.
– Нет, но на комиссию они смогут произвести хорошее впечатление.
– Серьезный аргумент, мистер Мэгнан. Ну что ж, приберегите для меня местечко в темном уголке. Как только я разберусь с парой неясных вопросов, сразу же приду.
Следующие четверть часа Ретиф провел, копаясь в архивных папках с секретными документами. Когда он закончил, в дверь просунулся пучок визуальных и прочих органов восприятия блурта, наряженного в бесформенный синий мундир и каску.
– Здравствуйте, мистер Ретиф, – без всякого выражения прогнусавил блурт. – Я вернулся.
– И тебе того же, Карк, – приветствовал Ретиф юношу. – А ты рано. Я ждал тебя завтра после ленча.
– Я пролез на первый транспортник, а как только мы приземлились, ускользнул, чтобы предупредить вас. Сегодня ночью здесь будет очень жарко.
– Я слышал об этом, Карк. – Снаружи раздался оглушающий взрыв, зеленый всполох залил кабинет. – Карк, у тебя новая медаль?
– Ага. – Юноша коснулся бирюзовой ленты, прикрепленной к его третьему ребру, – Я получил ее за проявленный героизм, выходящий за рамки больших и малых нужд.
Он подошел к одному из столов и выдвинул ящик.
– Как я и ожидал. Этот глоянский вор не оставил ни капельки сливок для кофе. Я всегда оставляю ему хороший запас, но разве он может оценить подобную любезность? Что ему Гекуба, он всего лишь обычный оранжбяка!
– Карк, что ты знаешь о причинах этой войны?
– А? – Карк перестал молоть кофе. – Ну, это что то, связанное с отцами–основателями. Хотите кофе? Черный, разумеется.
– Спасибо, нет, Карк. Что значит для тебя опять вернуться на старый добрый Плюшник II?
– Старый добрый? А, понял. Ну, это хорошо. Хотя здесь жарковато и слишком сухо.
Здание Посольства мелко задрожало. По улице прокатился рев моторов тяжелой бронетехники.
– Ну ладно, сэр. Мне, пожалуй, пора заняться работой. Наверное, для начала я займусь отчетами о разрушениях. Мы и так отстаем на три вторжения.
– Карк, лучше пока оставь бумаги в покое. Попытайся собрать хоть часть технического персонала Посольства. Нужно срочно убрать осколки стекла и навести в Посольстве какой–нибудь порядок. К рассвету мы ожидаем прибытия нескольких Очень Важных Персон, и если не убрать, то они решат, что мы каждый день закатываем тут дикие попойки.
– Надеюсь, сэр, вы не собираетесь выходить на улицу? – встревожился Карк. – Не стоит делать этого. Там сейчас воздух полон беспризорных металлических осколков. А со временем их станет еще больше!
– Наверное, я прогуляюсь к Храму Высшего Знания.
– Но… но это же запретная территория для всех неплюшников… – Карк очень обеспокоился, о чем свидетельствовало ритмическое покачивание его глаз.
Ретиф кивнул.
– Храм, наверное, надежно охраняется?
– Только не во время сражения. Глои призвали под ружье всех, кроме увечных калек. Они готовятся к очередному, плохо подготовленному контрвторжению. Но, мистер Ретиф, если вы думаете, что я думаю, что вы думаете, что я не думаю…
– Карк, я не буду думать об этом. – Ретиф приветливо махнул ему рукой и вышел в безлюдный коридор.
III
Половину вечернего неба Плюшника II занимал огромный диск Плюшника I, висящий всего в тысяче миль от своего брата, словно цветная рельефная карта. В лучах солнца сверкал лишь узкий серп Плюшника I, остальная часть планеты, погруженная в глубокую тень, сияла огнями городов. От больших военных баз блуртов сквозь не совсем безвоздушное пространство между планетами к Плюшнику II тянулась неровная изогнутая цепочка из крошечных мерцающих звеньев – корабли армии вторжения. Пока Ретиф смотрел на небо, громадный диск Плюшника I заметно приблизился к горизонту, завершая двухчасовой путь по орбите вокруг общего центра системы.
В четверти мили от Ретифа на другой стороне парка возносился к небу высокий персиковый купол университетской библиотеки. Над куполом с проворством и ловкостью голодных комаров по кругу гонялись истребители. В дальнем конце улицы пронеслась колонна ярко наряженных броневиков глоев, преследуя по пятам дивизион легких танков с реющим над ним знаменем блуртов. Небо на западе и севере постоянно озарялось вспышками – артиллерийская дуэль синих и оранжевых не прекращалась ни на секунду. С пронзительным свистом в полуквартале от Ретифа, разворотив тротуар, упал шальной снаряд. Ретиф подождал, пока в воздухе перестанут носиться обломки асфальта и осядут клубы пыли, и через парк направился к библиотеке.
За густым барьером из акульих деревьев с острыми зубами–колючками поднимались высокие мозаичные стены Центра Знаний. С помощью карманного излучателя Ретиф прорезал для себя узкий проход меж деревьев, и перед ним открылась ухоженная зеленая лужайка. Он пересек ее и обогнул аккуратно подстриженную розовую клумбу, на которой лежало пыльное чучело совы, уставив в ночь взгляд стеклянных красных глаз. Наверху в глухой стене священного здания зияла неровная дыра, со всех сторон оплетенная густыми побегами винограда.
За пару минут Ретиф с легкостью добрался до дыры, сквозь которую были видны разбитые стеклянные стенды и кусок коридора. Бросив последний взгляд на исчерченное зенитными прожекторами небо, Ретиф пролез в отверстие. Вдали горел тусклый свет. Ретиф, крадучись, прошел по коридору и, открыв дверь, оказался в обширном помещении, заставленном длинными стеллажами с веерообразными книгами, одинаково любимыми и глоями, и блуртами. Едва он вступил в книгохранилище, как луч света скользнул по его груди и замер, нацеленный в среднюю пуговицу на темно–зеленом блейзере.
– Ни шагу дальше! – раздался Дрожащий пронзительный голосок. – Я навел этот свет прямо на ваш глаз и нацелил ударный пистолет туда, где, по моим предположениям, находятся ваши жизненно важные органы!
– О, вы ослепили меня, – сказал Ретиф. – Боюсь, теперь я ваш пленник.
Сквозь слабое мерцание фонарика Ретиф разглядел хрупкую фигуру дряхлого глоя, задрапированного в полосатую, как у зебры, профессорскую мантию.
– Судя по всему, вы тайком пробрались сюда, чтобы украсть исторические сокровища Плюшника, – обвиняюще заявил старик.
– Если честно, я просто высматривал темный уголок, чтобы зарядить свою «лейку».
– А–а, так вы еще плюете на запреты и грубо нарушаете авторские права плюшников, беззастенчиво фотографируя их культурное достояние, да? Пока вы заслужили две смертные казни. Еще один неверный шаг – их станет три, и вам конец.
– Вы слишком строги ко мне, профессор, – заметил Ретиф.
– Я просто выполняю свою работу. – Старик выключил фонарик. – Думаю, мы можем обойтись без него. От этого света у меня флурги просто раскалываются. А теперь нам лучше укрыться в бомбоубежище. Подлые блурты бомбят даже земли Храма, а я не хочу, чтобы вы легко отделались, погибнув до казни.
– Ну, ясное дело. Кстати, раз уж мне суждено погибнуть в самом расцвете лет за кражу информации, не будет ли позволено задать несколько вопросов до казни?
– Гм… Пожалуй, это будет справедливо. Что бы вы хотели узнать?
– Многое. А для начала – что послужило поводом к этой войне?
Хранитель библиотеки понизил голос.
– А вы никому не расскажете?
– Навряд ли мне представится такая возможность…
– Да, действительно. Ну что ж, кажется, в хранилище было что–то…
IV
– …и с тех пор они все время хранились здесь, – закончил рассказ старый глой, – Думаю, теперь вы убедились, что в сложившихся обстоятельствах просто немыслимо положить конец вражде.
– Вы замечательно осветили этот вопрос, – согласился Ретиф. – Кстати, пока читали лекцию, мне пришло в голову, что требуется срочно разрешить пару небольших проблем. Нельзя ли перенести казнь на завтра?
– Ну, не знаю… это несколько необычно. Но, с другой стороны, на улицах идет перестрелка, и я не представляю, как в таких условиях мы сможем провести соответствующую церемонию. Полагаю, могу поверить на слово. Для чужака вы выглядите порядочным парнем. Но не забудьте вернуться к полудню. Ненавижу готовить виселицу в последний момент. – Его рука неожиданно поднялась, раздалось резкое «зуп!», и горящая лампочка в дальнем конце комнаты взорвалась и погасла.
– И все же хорошо, что вы задали мне этот вопрос, – сказал старик, подул в дуло пистолета и спрятал оружие.
– Обязательно вернусь, – заверил его Ретиф. – А теперь, как только вы покажете мне ближайший выход, я сразу же займусь делом.
Старик проковылял по узкому коридору и открыл деревянную дверь, ведущую в задний садик.
– Прекрасная ночь, – пробормотал он, глядя на небо, где среди созвездий таяли белые петли инверсионных следов истребителей. – Трудно придумать лучшую для… Скажите, а что это за проблемы, которые вы кинулись разрешать?
– Проблемы культурного достояния. – Ретиф приложил палец к губам, и вышел в ночь.
Путь до гаража Посольства, где стоял небольшой служебный флот – мощные машины ДКЗ, занял у него минут десять. Ретиф выбрал скоростной одноместный курьерский флайер, мгновение спустя лифт поднял машину на крышу. Ретиф выверил приборы, потратил минуту, настраивая узколучевой искатель на личный код главы глоянского государства, и взлетел.
V
С высоты полутора тысяч футов Ретифу открылся замечательный вид. На плацдарме, занятом блуртами к северу от города, широким полумесяцем вытянулись бронетанковые подразделения, готовые на рассвете пойти в атаку и стереть столицу с лица земли. К западу от города собрались для контрудара колонны глоев. А на стыке двух противоборствующих армий жалко и заброшенно светились огни посольства Земли.
Продолжая быстро набирать высоту, Ретиф сверился с дрожащим лучом искателя на экране и подкорректировал курс на полтора градуса. Впереди, примерно в миле, показались зеленые и красные навигационные огни биплана, который, рыская, летел под углом к курсу флайера. Ретиф пришпорил свою маленькую машину, чтобы уравнять высоту, и повис на хвосте самолета. Теперь, приблизившись, Ретиф смог разглядеть задрапированные яркой тканью крылья, туго натянутые проволочные растяжки, яркий оранжевый герб глоев на фюзеляже, а над ним – витиеватую личную эмблему маршала Либ Глипа. Ретиф рассмотрел даже очки и черты «лица» воинственного премьер–министра, слегка блестящие в зеленоватом свете приборов, и его шарф цвета японского фарфора, залихватски развевавшийся за спиной.
Ретиф маневрировал до тех пор, пока не оказался прямо над самолетом ничего не подозревающего Либ Глипа, потом сделал полубочку и отвалил влево, пролетев достаточно близко от легкого самолета, чтобы тот затрясся, попав в зону разрежения. Сделав крутой вираж, Ретиф развернулся, пронесся над бипланом, когда тот накренился вправо, ушел влево, чтобы пролететь под самолетом Либ Глипа, и, когда глоянский ас повернул ему навстречу и попал во флайер из пулеметов, дипломат увидел ряд звездочек, появившихся на пластмассовом фонаре флайера рядом со своей головой.
Ретиф опустил нос флайера, спикировал, уклоняясь от потока свинца, выровнял машину и, круто взмыв вверх, опять пристроился в хвост биплану. Либ Глип – прекрасный пилот, проделал серию вертикальных восьмерок, бочек, иммельманов и мертвых петель, но все без толку. Флайер настолько плотно сидел у него на хвосте, что Ретиф почти мог коснуться рукой дико вихляющих хвостовых рулей.
Через пятнадцать минут, испробовав все маневры уклонения, Либ Глип пустился в бегство. Ретиф, бездельничая, летел рядом, заставляя доведенного до отчаяния Либ Глипа следовать нужным курсом. Когда глоянский ас посмотрел на него, Ретиф махнул рукой вниз, указывая на землю. А потом поднялся чуть выше, завис прямо над ярко окрашенным бипланом и немного опустился.
Под собой он видел Либ Глипа, напряженно смотрящего вверх. Ретиф еще на фут опустил флайер. Либ Глип сразу же повел биплан на снижение. Ретиф не отставал, заставляя его опускаться все ниже и ниже, пока тот не понесся над самыми верхушками деревьев, похожих на сельдерей–переросток. Впереди показался расчищенный участок. Ретиф опустился еще ниже, и киль его флайера завис в опасной близости от топливного бака, установленного на верхнем крыле биплана. Смирившись с неизбежным, глоянский премьер сбросил газ. Его самолет коснулся неровной земли, тяжело подпрыгивая, прокатился по кочкам и едва не врезался в деревянную изгородь. Ретиф тоже приземлился и затормозил рядом с бипланом.
Когда Ретиф открыл люк флайера, разъяренный премьер–министр уже вылез из кабины и стоял на земле, размахивая большим ручным пулеметом.
– Что это все значит? – завопил Либ Глип, – Кто вы такой?! Как… Эй, вы случайно не мистер Как Бишь Вас Там из Земного Посольства?
– Совершенно верно, – подтвердил Ретиф. – Это я. Поздравляю, Ваше Превосходительство, у вас замечательная память.
– Чего вы хотели добиться этой совершенно беспрецедентной, наглой выходкой? – пролаял премьер. – Вы разве не знаете, что идет война? Я руководил победоносным воздушным налетом на этих синебрюхих блуртских…
– В самом деле? А мне показалось, что ваши эскадрильи находились в нескольких милях к северу и вели неравный бой с громадной армадой бомбардировщиков. А заодно и с самолетами, которые, на мой непросвещенный взгляд, были весьма активными истребителями прикрытия.
– Ну, я был вынужден удалиться на разумное расстояние, чтобы видеть всю картину боя, – объяснил Либ Глип. – Но до сих пор не понимаю, почему Земной дипломат набрался наглости и, нимало не скрываясь, вмешался в мои действия. Мне очень хочется наделать дырок в вашем бренном теле, а министр пропаганды пускай потом объясняется с вашим послом!
– Не стоит, – посоветовал Ретиф. – Маленькая штучка в моей руке – это бластер. Но в дружеских компаниях оружию нет места.
– Дипломатия с позиции силы? – поперхнулся Либ Глип. – Просто неслыханно!
– Забыл предупредить, я сейчас не на службе, – сказал Ретиф. – У меня личное дело. И хотел бы попросить вас о небольшой любезности.
– Лю…. любезности? Какой любезности? – › Нужно прокатиться на вашем самолете.
– И вы силой принудили меня приземлиться только для того, чтобы… чтобы…
– Совершенно верно. И поскольку у нас мало времени, то пора отправляться на прогулку.
– Я встречал разных фанатиков воздухоплавания, но вы – нечто потрясающее! Ну ладно, раз уж вы здесь, я воспользуюсь случаем и расскажу об устройстве моего самолета. У него шестнадцатицилиндровый V–образный движок, вращающий пропеллер из двадцатичетырехслойной фанеры, синхронизированные девятимиллиметровые скорострелки, двойные фары, шины низкого давления, сиденья из вспененной резины, настоящие навигационные приборы – без этих дурацких лампочек. Да к тому же его десять раз вручную покрывали лаком. Крутая машина, а? Когда же вы увидите встроенный бар, то просто закачаетесь!
– Великолепный самолет, Ваше Превосходительство, – согласился Ретиф, – Я займу заднее сиденье и скажу, куда лететь.
– Скажете мне, куда?..
– Не забывайте: у меня бластер.
Либ Глип фыркнул и забрался в кабину. Ретиф сел на заднее сиденье. Премьер–министр завел мотор, вырулил к дальнему концу поля, дал газ и после небольшого разбега поднялся в испещренное трассирующими пулями небо.
VI
– Это он, – показал Ретиф на одинокий танк, взгромоздившийся на вершину холма, у подножия которого гремела оживленная перестрелка. Все поле боя купалось в голубоватом свете восходящего Плюшника I, нижним концом серпа зацепившегося за горизонт, а верхним нацелившегося в зенит.
– Это слишком опасно! – сквозь завывания проволочных растяжек крикнул Либ Глип, когда самолет по широкой спирали заскользил вниз. – Его танк просто набит орудиями, и… – Он прервался и резко накренил самолет. Внизу неуверенно засверкали яркие голубые вспышки. В призрачном свете Плюшника I блеснули орудия броневика, нацеленные на спускавшийся самолет.
– Дайте короткую очередь по его передку! – крикнул Ретиф. – Но только осторожно, без больших повреждений.
– Но это же личный броневик Блевняка! – воскликнул Либ Глип. – Ни я не могу стрелять в Блевняка, ни он… у нас нечто вроде джентльменского соглашения…
– Лучше стреляйте, – сказал Ретиф, наблюдая, как трассирующие снаряды все ближе и ближе пролетают от биплана. – Блевняк явно считает, что здесь ваши соглашения теряют силу.
Министр направил нос самолета на броневик и нажал на гашетку спаренной скорострельной установки. Биплан на бреющем полете пронесся над броневиком, и на земле рядом с гусеницами появилась цепочка оспин.
– Это отучит его стрелять не глядя, – заметил Либ Глип.
– Возвращайтесь назад и садитесь! – крикнул Ретиф. Премьер недовольно буркнул, но повиновался. Самолет прокатился по земле и остановился в ста футах от броневика, который развернулся и пришпилил его лучами фар. Либ Глип встал, поднял руки над головой и спрыгнул вниз.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – со злобой сказал он. – Вы принудили меня отдаться в руки этого варвара и тем самым грубейшим, возмутительнейшим образом вмешались во внутренние дела плюшников! Ну да ладно… Послушайте, если этот синебрюхий мерзавец был настолько подл, что посмел предложить вам взятку, то я, как государственный деятель, официально заявляю: я подлее его. Сколько бы он вам ни предложил, я дам больше…
– Спокойно, Ваше Превосходительство, спокойно. Это всего лишь дружеское неофициальное совещание. Давайте–ка пойдем к нему и удовлетворим любопытство генерала, пока он не решил опять покашлять из своих пушек.
Когда Ретиф и премьер–министр приблизились к броневику, тяжелый люк на его башне распахнулся и из отверстия осторожно высунулся глазной стебелёк генералиссимуса блуртов. Три глаза осмотрели окрестности, и только потом показалась увешан-, ная наградами грудь Блевняка.
– Эй, к чему вся эта стрельба? – раздраженно поинтересовался блурт… Это ты, Глип? Явился согласовать условия капитуляции, да? Неужели ты повредился…
– Сам сдавайся моей двоюродной бабушке Прошме по материнской линии! – завопил Либ Глип. – Меня похитили и, угрожая пистолетом, заставили прилететь сюда!
– Что? – Блевняк с удивлением воззрился на Ретифа. – А я думал, ты захватил Ретифа как беспристрастного свидетеля тех чрезвычайно либеральных условий капитуляции, Которые я собирался тебе предложить…
– Джентльмены, если вы хоть ненадолго забудете о вражде, – вмешался Ретиф, – я смогу объяснить цель этой встречи. Я признаю, что приглашения вы получили довольно необычным, даже сказал бы, несколько неофициальным образом. Но уверен, услышав новости, вы признаете, что овчинка стоила выделки.
– Какие новости? – хором переспросили противники. Ретиф вытащил из внутреннего кармана толстый веерообразный листок бумаги.
– Военные новости, – твердо сказал он. – Мне тут случилось рыться в некоторых старых документах, и я наткнулся на полный отчет о предыстории вашего конфликта. Собираюсь отдать этот отчет газетчикам, но, думаю, вы захотите первыми взглянуть на него, чтобы пересмотреть свои военные цели.
– Пересмотреть? – осторожно переспросил Блевняк.
– Предыстория? – засомневался Либ Глип.
– Джентльмены, в своих действиях я исхожу из того, что вы знаете историю, – Ретиф, помахивая документом, сделал многозначительную паузу.
– Ну… э–э… на самом деле… – промямлил Блевняк. – Боюсь, что в подробностях я… гм–гм… – прохмыкал премьер.
– Но нам, блуртам, и не требуется копаться в прошлом, чтобы найти причину для нынешнего крестового похода против этих… этих глоев и за восстановление поруганной чести нации! – заявил Блевняк.
– Глоям достаточно и новейшей истории, чтобы поддержать их стремление изгнать захватчиков со священной земли своей родины, – презрительно фыркнул Либ Глип.
– Не отрицаю. Но мои известия вдохновят войска, – заметил Ретиф. – Представьте себе, джентльмены, как подскочит дисциплина и моральный дух солдат, господин премьер, – обратился он к Либ Глипу, – когда станет известно, что предки блуртов были группой правительственных служащих со Старого Плюшника, посланных сюда, на Плюшник I и Плюшник II, для основания новых колоний.
– Правительственные служащие, да? – нахмурился Блевняк. – Полагаю, они были гражданскими чиновниками высокого ранга или нечто в этом роде?
– Нет, – обломал его Ретиф. – Если честно, они были тюремными охранниками, и их ранг был Англ–19.
– Тюремными охранниками? Англ–19? – прорычал негодующе Блевняк, – Да это же был самый низкий ранг в табели правительственных служащих Старого Плюшника!
– Разумеется, теперь отпадают все обвинения в снобизме, – тепло поздравил его Ретиф.
Из органа речи Либ Глина вырвалось с трудом сдерживаемое хихиканье.
– Простите мне мое веселье, – с трудом выдавил премьер–министр, – после всей той ахинеи… ха–ха–ха… которую они несли про славное прошлое блуртов…
– И это возвращает нас к глоям, – влез Ретиф. – Они, что очевидно, во время бунта – или мне стоило бы выразиться точнее – побега? – путешествовали на том же самом корабле, что и блурты.
– На том же самом корабле? Ретиф утвердительно кивнул.
– В конце концов, тюремные охранники должны же были кого–то стеречь?
– Вы хотите сказать…
– Именно так, – любезно сообщил Ретиф. – Отцы–основатели Глои были группой преступников, приговоренных к пожизненной ссылке.
Генерал Блевняк хрипло взвизгнул от удовольствия и хлопнул себя по бедру.
– Не понимаю, почему я раньше интуитивно не додумался до этого! – фыркнул он. – Ретиф, вы поступили совершенно правильно, раскопав такие замечательные, такие очаровательные подробности!
– Эй, вы! – завизжал Либ Глип, – Вы не посмеете опубликовать подобную дезинформацию! Я подам в суд…
– И вся галактика будет заливаться смехом, читая утренние газеты, – поддержал его Ретиф. – Отличная идея, мой дорогой Глип, ничего не скажешь!
– И все равно я вам не верю! Это паутина лжи! Сплошная брехня! Грязная, подлая фальшивка, мерзкая газетная утка!
– Убедитесь сами,
Ретиф протянул ему документы. Либ Глип повертел плотный пергамент, с недоумением взглянул на сложные иероглифы.
– Похоже, он написан на староплюшникском, – проворчал премьер. – Боюсь, я никогда не увлекался мертвыми языками.
– А вы, генерал?
Ретиф протянул бумаги Блевняку. Тот, продолжая хихикать, взглянул на них и вернул Ретифу.
– Увы, нет. Придется поверить вам на слово – и я поверю!
– Прекрасно, – сказал .Ретиф. – Однако есть еще одна небольшая загвоздочка. Джентльмены, больше двух столетий ваши народы занимались вторжениями и контрвторжениями. И это, что вполне естественно, не могло не отразиться на архивных записях. Все, что касается периода войн, там изложено весьма сумбурно, и узнать правду почти невозможно. Однако, джентльмены, надеюсь, не станете отрицать, что противоборствующие народы в ходе конфликта поменялись планетами. Вы, блурты, – кивок в сторону Блевняка, – оккупировали родную планету глоев, а вы, глои, – быстрый взгляд на Либ Глипа, – захватили территорию блуртов!
