Текст книги "Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР"

Автор книги: Джон Кёлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 44 страниц)

Мильке и организация Освобождения Палестины

Желание Мильке укрепить связи своего министерства с арабскими террористами значительно усилилось, когда он 12 августа 1979 года принял главу разведки ООП Абу Ийяба (это был военный псевдоним Салаха Халафа). На встрече также присутствовали генерал-майор Герхард Найбер, только что вернувшийся из Эфиопии, где он возглавлял группу сотрудников МГБ ГДР, курировавшую работу тайной полиции тамошнего диктатора Мен гисту Хайле Мариам а. Третьим представителем Штази был полковник Харри Даль, руководитель 22-го управления. Чтобы произвести впечатление на своего арабского гостя, Мильке устроил встречу в своем служебном кабинете на третьем этаже здания министерства госбезопасности ГДР. Прежде чем приступить к делам, Мильке провел палестинца по всем роскошно обставленным помещениям своего кабинета, каждое из которых было отделано различными сортами древесины – красного дерева, дуба, березы. Особую гордость министра госбезопасности составляла «трофейная» комната, где находились сотни подарков от «дружественных» секретных служб и его коллекция бюстов Карла Маркса и Ленина.

Глава Штази начал совещание с того, что попросил Ийяба передать благодарность Ясеру Арафату за то, что тот воздержался от «осуществления каких-либо действий против президента США во время советско-американских встреч в Вене». Мильке сказал, что он доволен тем, что это важное международное событие прошло без каких-либо проблем. Мильке также сделал акцент на то, что правительство ГДР полностью симпатизирует политическим устремлениям ООП. «Мы уделяем большое внимание палестинскому движению сопротивления и другим революционным силам, борющимся против политики Соединенных Штатов Америки и провокаций израильских агрессоров. Вместе с Советским Союзом и социалистическими странами мы будем делать все возможное для поддержки этой борьбы», – сказал он Ийябу.

Когда с протокольными формальностями было покончено, Мильке приступил к более серьезным делам. Он заверил присутствующих в том, что министерство предоставит палестинцам в соответствии с просьбой руководства ООП две снайперские винтовки западного производства, боеприпасы к ним, а также требуемое количество ручных гранат. Будут также предоставлены специальные подводные мины для взрыва кораблей. Ийяб выразил свою благодарность, после того как Мильке сказал следующее: «Мы также окажем оперативную техническую помощь параллельно с поставкой взрывчатых веществ, а также поможем с подготовкой кадров. Надеюсь, что все это послужит усилению работы ООП в данной области». Получившим такие добросердечные напутствия террористам оставалось лишь немного подождать, когда можно будет использовать Восточный Берлин в качестве базы для планирования и осуществления силовых акций против американцев и западных немцев.

«Шакал» в Восточной Германии

Несколько дней спустя после совещания руководства госбезопасности с руководителем палестинской спецслужбы Виганд узнал от своего информатора, что человеком, въехавшим в ГДР с южнойеменским дипломатическим паспортом № 001 278, на самом деле был международный террорист Карлос. О последнем месте пребывания этого родившегося в Венесуэле убийцы, ему было известно лишь четыре года назад. В этот раз венгерская служба государственной безопасности (AVH) сообщила МГБ ГДР о том, что Карлос въехал на территорию Венгрии, и о том, что ее сотрудники вступали с ним в «контакт». Венгры сообщили также, что Карлос, чье настоящее имя Ильич Рамирес Санчес, находится под контролем – иными словами, что за ним ведется наблюдение.

Виганд вспомнил о том, что Карлос якобы осуществил с венгерской базы свое нападение на проходившую в Вене конференцию стран – участников ОПЕК, всемирной организации стран экспортеров нефти, как раз накануне рождества 1975 года. Два араба – участника конференции – и офицер австрийской полиции были убиты. Карлос и его подручные захватили одиннадцать «нефтяных» министров и потребовали самолет для вылета в Ливию, а затем в Алжир. Отпустив нескольких министров из менее значительных стран, террористы пригрозили убить заложников из Саудовской Аравии и Ирана. Обоих выкупили Австрия, Саудовская Аравия и Иран, за сумму, как утверждалось, в несколько десятков миллионов долларов, скорее всего за 50 миллионов. Предполагалось, что деньги были перечислены в один из аденских банков. После того как заложники были отпущены, террористы вылетели в некую арабскую страну, предположительно в Ливию.

Неужели Карлос организует себе базу в Восточном Берлине? Тот факт, что стартовой площадкой его действий был Южный Йемен, с которым МГБ ГДР сотрудничало самым тесным образом, могло означать, что в Берлине кто-то предоставил ему надежное пристанище.

Полковник Виганд поручил группе своих подчиненных сделать фотоснимки новоявленного «гостя» ГДР. Сопоставление этих фотографий с фотографиями, опубликованными в предыдущие годы в международной прессе, убедили его, что «южнойеменский дипломат» и есть Карлос.

Виганд связался с одним из офицеров 20-го управления, отвечавшего за безопасность партийных и государственных органов. Последний подтвердил подозрения полковника: это действительно был Карлос. Виганду сказали, что 20-е управление получило сообщение о пребывании Карлоса в ГДР непосредственно из уст Эриха Мильке, приказавшего ничего не предпринимать против «южнойеменского дипломата», а лишь «наблюдать за ним». По словам виганда, его коллеги из 20-го управления оказались в довольно необычной ситуации. Когда они начали наблюдение за своим «подопечным», то очень удивились, заметив, что Карлоса сопровождают офицеры из управления по борьбе с терроризмом, в числе которых был и подполковник Фойгт. Поэтому, с одной стороны, им необходимо было продолжать наблюдение за Карлосом, чтобы отслеживать все его контакты. А с другой стороны, им следовало его охранять с целью предотвращения возможных покушений на его жизнь.

В результате постоянного наблюдения стало известно, что Карлос проводит все свое время либо в посольстве Южного Йемена, либо в отеле «Метрополь». Еще одним излюбленным местом времяпрепровождения легендарного террориста и его окружения был ночной бар «Хаус-Беролина» отеля на бывшей Сталин-аллее. Этот бар, располагавшийся на верхнем этаже здания, отличался красивым интерьером. Здесь был фонтан, окруженный искусственными пальмами, которые придавали заведению тропический колорит. В Восточном Берлине Карлоса опекало не только южнойеменское посольство, но также и сирийское, предоставившее ему автомобиль с шофером.

Когда Карлос снова прибыл в Восточный Берлин – а состоялось это летом 1983 года, – во французском культурном центре «Мэзон де Франс» на фешенебельной Курфюрстендамм в Западном Берлине прогремел взрыв. Один человек был убит, двадцать четыре человека получили ранения. Все были уверены, что за этим преступлением стоит Карлос, но лишь семь лет спустя это подтвердилось, так же как и факт участия управления по антитеррористической деятельности МГБ ГДР. Взрыв был частью секретной операции, разработанной Штази совместно с Карлосом (операция «Сепарат»).

Зимой 1982 года в столицу ГДР прибыл немецкий террорист, именовавший себя Иоганнесом Вайнрайхом и имевший сирийский дипломатический паспорт. Обычный рентгеновский досмотр багажа обнаружил 24 килограмма взрывчатки. Отвечая на вопросы встревоженных таможенников, подполковник Фойгт, ранее сопровождавший Карлоса в его поездках по Восточному Берлину, заявил, что взрывчатка предназначена ему. Вайнрайха («Стива») в течение нескольких дней подвергали допросам, а затем отпустили. Фойггу стало известно, что Вайнрайх был ближайшим подручным Карлоса. Именно поэтому Вайнрайху было позволено остаться в Восточном Берлине и поселиться в отеле «Метрополь».

Через несколько месяцев Фойпг вместе с несколькими офицерами Штази наведался в отель и обыскал вещи Вайнрайха. Они обнаружили чертеж «Мэзон де Франс» с обозначением мест закладки взрывчатых устройств. Террорист объяснил, что взрывами намеревались добиться освобождения Магдалены Кооп, члена банды Карлоса, находившейся во французской тюрьме.

Невероятно, но Фойгт не стал забирать этот рисунок с собой. Более того, он вернул владельцу также и бомбу – при условии, что он ее не будет перевозить в Западный Берлин на машине с дипломатическими номерами, чтобы гарантировать непричастность ГДР ко всему этому. Вайнрайх передал бомбу другому подручному Карлоса, палестинцу по имени Эль Сибай. Именно последний установил ее и привел в действие взрывное устройство.

Вскоре после того, как Виганд узнал о том, что Карлосу покровительствовали венгерские власти, он побывал на совещании высшего руководства контрразведывательных ведомств Венгрии, Польши и Чехословакии. На нем полковник МГБ ГДР навел справки о Карлосе. Ему удалось узнать, что Карлос побывал во всех социалистических странах, однако главной его базой оставалась Венгрия. Ни одна из восточно-европейских стран не предприняла против него никаких действий, следуя рекомендации КГБ СССР. Следовала их примеру и ГДР. В те дни Виганд еще не знал о роли КГБ в этом деле: приказы он получал от Мильке, скорее всего с ведома ЦК СЕПГ.

Виганд по-прежнему интересовался ролью русских в этом деле, особенно после того, как он получил информацию из 20-го управления, что Карлос снова появился в Восточном Берлине, где планирует новые террористические акты. Он связался с полковником КГБ Борисом Смирновым, офицером связи по линии контрразведки представительства КГБ в Карлхорсте, и попросил у него совета, что делать в отношении Карлоса. Виганд снова обнаружил, что русские «по-прежнему ведут себя подобно дельфийскому оракулу». Ответ Смирнова прозвучал туманно: он посоветовал сотрудникам Штази следовать примеру своих коллег из Восточной Европы.

При этом полковник КГБ добавил, что Карлос наносит существенный вред Западу, поэтому против него не стоит предпринимать каких-либо действий. Тогда Виганд предложил хотя бы задержать Карлоса, допросить его, на что его русский коллега сказал: «Я бы не стал делать этого… Можно вляпаться в большие неприятности».

Тогда Виганд понял, что русские руководствуются в своей политике следующей аксиомой: если предпринять какие-либо действия против Карлоса, то можно просто сломать себе шею.

Междоусобные схватки

Восточный Берлин был не только базой для террористов, развязавших войну против Запада. Он почти два десятилетия являлся также ареной междоусобных схваток многочисленных арабских спецслужб. Сотни политически активных студентов из различных арабских государств обучались в ГДР, а также в высших учебных заведениях Западного Берлина. Кроме того, сотни инакомыслящих со временем образовали многочисленные организации, находившиеся в оппозиции к различным политическим режимам – главным образом Ирака, Ирана, Ливии, Сирии и Южного Йемена.

Полковник Виганд заметил, что в деятельности секретных служб как в зеркале отражались проблемы арабского мира: «Иногда они воевали друг с другом, иногда бывшие враги обнимались и клялись в вечной верности. Иногда они вступали в сотрудничество до какой-то степени, но в целом они продолжали с недоверием относиться друг к другу».

Оперативной группе полковника, например, как-то стало известно через одного информатора-араба, что ливийцы завербовали третьего секретаря иракского посольства, который довольно долго и вполне успешно работал на них. Иракцам в свою очередь удалось внедрить трех курдов в ливийскую агентурную сеть в Восточной Германии. Штази как правило пользовалась преимуществами таких ситуаций и сосредотачивала свое внимание на дипломатах, которые на самом деле являлись кадровыми разведчиками. Их обычно приглашали в МИД, где глава консульской службы Йохен Фогель обычно представлял сотрудников Виганда как офицеров МГБ. «Дипломатам» обычно сообщали, что их соотечественники совершили какое-либо уголовное преступление, попавшись или на контрабанде, или на валютных махинациях. Однако за этим не следовало ареста или высылки из страны, если, конечно, между арабами и немцами достигалось «джентльменское соглашение». После чего новоиспеченные агенты Штази начинали поставлять конфиденциальную информацию о политических противниках или других посольствах. После того как подобные игры продолжались один-два месяца, семена, посеянные Штази, давали всходы и игры уже превращались в тайные операции. «После этого они приходили к нам и „сталкивали“ друг друга на раскаленную сковородку – то есть ливийцы шпионили за иракцами, иракцы за ливийцами, сирийцы за ливийцами, ну и так далее», – вспоминал Виганд.

Цель нападения – курды

В конце июля 1980 года от сирийцев поступило сообщение о том, что первый секретарь иракского посольства Халид Джабер и его шофер Хай Али Махмуд готовят взрыв в Западном Берлине, который должен был произойти во время съезда курдских студентов. Махмуд был резидентом иракской разведки в Восточном Берлине. Сирийцы получили эти сведения от курда-эмигранта, проживавшего в Западном Берлине, которого иракцы завербовали для производства взрывов. Виганд воспользовался услугами другого курда, который страстно ненавидел режим Саддама Хусейна.

1 августа 1980 года в полдевятого утра сотрудники специального антитеррористического отряда западно-берлинской полиции проследили за тем, как Джабер и Махмуд проехали через КПП американской армии «Чек-пойнт Чарли». Арабы находились в сером «мерседесе» с дипломатическим номером СД 21–09. Сыщики проследовали за иракцами до района Веддинг, где «мерседес» остановился. Джабер и Махмуд вылезли из автомобиля. Шофер извлек из багажника портфель-«дипломат».

Арабы прошли небольшое расстояние до угла улицы, где передали «дипломат» третьему человеку, ожидавшему их там. Когда незнакомец ушел, иракцы снова направились к своему автомобилю.

Когда Джабер и Махмуд были готовы уже уехать, рядом с их «мерседесом» остановился автомобиль, а еще один перекрыл ему дорогу. Махмуд дал задний ход и выскочил на разделительную полосу, однако еще один автомобиль заблокировал ему путь. Джабер выскочил из машины и попытался бежать, но сыщики тут же уложили его на землю. Оставшийся за рулем Махмуд в попытке скрыться врезался в полицейский автомобиль. В этот момент один из сыщиков рывком распахнул дверцу и вытащил иракца из машины. Завязалась короткая потасовка, в результате которой из кармана куртки Махмуда вылетел заряженный пистолет марки «Вальтер РРК» с глушителем.

Портфель-дипломат был отправлен в лабораторию для просвечивания рентгеновскими лучами. Оказалось, что на нем установлен цифровой код на отметке «ноль». Если бы на нем набрали любую другую цифру, через 44 минуты раздался бы взрыв. Специалисты разобрали взрывное устройство и установили, что в нем содержится 575 граммов пентсритритолтетранитрата (PETN). По мнению экспертов, это вещество обладает огромной разрушительной силой и используется для начинки морских мин, торпед, зенитных снарядов.

Тем временем курд, которого, как выяснилось, звали Хуссейн Саид, сообщил западноберлинской полиции о том, что 28 июля он встретил иракцев в Восточном Берлине, Джабер, первый секретарь посольства, вручил ему 500 немецких марок (220 долларов) и передал «привет от президента Саддама Хусейна». Ему надлежало отнести портфель с «хлопушками» в молодежное общежитие, в комнату, где обычно собираются курдские студенты, чтобы «немного попугать их».

Был выдан ордер на арест Джабера и Махмуда. Они обвинялись в покушении на жизнь 35 человек – именно столько студентов могло находиться в конференц-зале общежития в то время, когда должен был прогреметь взрыв. Однако суд так и не состоялся: иракское правительство сообщило о том, что жизнь двух западногерманских инженеров, удерживаемых в Ираке в качестве заложников, находится в опасности. Министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер, член Свободной Демократической партии, уже состоял в коалиционном правительстве, возглавлявшемся партией социал-демократов под началом Гельмута Шмидта. Геншер высказался за немедленную депортацию иракских террористов. Однако Западный Берлин все еще находился под юрисдикцией союзных держав, предусматривавшей суровое наказание за незаконное хранение оружия и взрывчатых веществ. Поскольку иракцы были арестованы во французском секторе, французы вполне могли потребовать наказания террористов, однако не сделали этого.

В то время западногерманское правительство не имело власти над Западным Берлином, но тогдашний мэр, социалист Дитрих Штоббе, проявил твердость духа и настоял на суде над иракцами.

Однако в конечном итоге Штоббе все-таки уступил сильному политическому давлению и согласился на экстрадицию иракцев, сказав, что боннское правительство попросило об этом «на основании важных причин государственной безопасности и соображений высокой политики». Кроме этого, мэр сказал о том, что «сыграло определенную роль и совершенствование сотрудничества в деле борьбы против международного терроризма». В благодарность за освобождение своих дипломатов иракское правительство заявило, что в будущем оно «не будет оказывать никакого содействия каким-либо террористическим актам или любой другой преступной деятельности в Берлине». Оно также пообещало самое тесное сотрудничество в антитеррористической деятельности и обязалось отказывать в пристанище на иракской территории всем немецким террористам. И под конец иракское правительство заявило ФРГ, что дипломаты не будут возвращены на свои прежние посты в Восточном Берлине.

17 сентября 1980 года Джабер и Махмуд вылетели во Франкфурт, где сели на борт самолета, следовавшего прямо в Багдад. Власти Западного Берлина испытали огромное удивление, когда имена двух террористов снова появились в восточно-германском дипломатическом списке, выпущенном 1 ноября 1980 года. Махмуд, глава резидентуры иракской разведки, получил также работу в АДН – официальном информационном агентстве ГДР. В очередной раз восточно-германское руководство взяло потенциальных убийц и террористов под свое покровительство.

Взрыв в общежитии курдских студентов все-таки состоялся бы, если бы не яростное соперничество среди проживающих в Берлине арабских «дипломатов». Насколько было известно полковнику Виганду, все декларации об арабском единстве были не чем иным, как избитыми фразами. «Они дрались друг с другом как бойцовые псы».

В качестве доказательства Виганд рассказывал: «Когда в 1986 году в газетах появились сообщения об обстановке на фабрике, изготавливавшей смертоносные газы в Рабте (Ливия), сведения об этом, вы не поверите, мы получили из иракского посольства. Мне кажется, что иракцы решили обнародовать эту информацию для того, чтобы американцы предприняли меры против Ливии и уничтожили бы Каддафи, который ни от кого не скрывал своих амбиций сделаться единственным лидером арабского мира. Таким образом, я считаю, что Саддам уже в то время осуществлял недвусмысленную стратегию, имевшую целью лидерство в арабском мире. И еще одно – никакая другая секретная служба из числа тех, что действовали на территории ГДР, не вела себя так бесчеловечно и с таким презрением к человеческой жизни, как иракская».

По словам Виганда, он никогда не забудет виденных им тел мертвых курдов со следами жестоких пыток.

«Даже ливийцы себя так не вели… Это было просто чудовищно».

Иракский «беспредел»

Летом 1981 года разразился скандал с иракскими «дипломатами», похитившими среди белого дня иракского диссидента прямо на Александер-платц, в самом сердце Берлина.

«Они схватили его за ноги и за волосы и потащили к машине с номерами иракского посольства. Но прежде, чем им удалось запихнуть этого несчастного в багажник автомобиля, в дело вмешались несколько прохожих, помешавших происходящему».

Полицейский рапорт не достиг еще стен МГБ, когда в МИДе ГДР появился иракский посол с протестом по поводу «провокации сил империализма» против его людей на Александер-платц.

Начиная с 1981 года контрразведывательная оперативная группа полковника Виганда осуществила целый ряд операций под кодовым названием «Ориент» (Восток). Это была попытка защитить иракских студентов-диссидентов, главным образом из числа членов иракской компартии, от нападений секретной службы Саддама Хусейна. Виганд рассказывал автору этих строк следующее: «Некоторым каким-то чудом удалось спастись от эскадронов смерти, выпрыгивая из окон общежития с высоты нескольких этажей. Других нам приходилось прятать на тайных квартирах нашего министерства, чтобы спасти их от иракских убийц».

Иракское правительство направило ноту протеста по поводу действий Штази послу ГДР в Багдаде и предоставило фотографии восточно-германских агентов, занимавшихся наружным наблюдением. Кроме того, иракцы обвинили МГБ ГДР в планировании убийства членов партии БААС, проживающих на территории ГДР. Хотя Хонеккер, руководитель СЕПГ и правительства ГДР, и глава МГБ Мильке были в курсе всех террористических актов и убийств, совершавшихся иракской секретной службой на территории ГДР, жалоба иракского правительства была тем не менее принята во внимание.

Виганд и его подчиненные получили нагоняй и приказ не совать нос в дела иракцев.

Проживавшие в ГДР иракцы, особенно студенты, находились под постоянным наблюдением иракской разведки. МГБ ГДР обратило внимание, что некоторые студенты не возвращаются из Ирака, отправившись туда на время каникул, и не сообщают в свои учебные заведения о том, что больше не вернутся в них. Они попросту исчезали. Виганд пришел к выводу, что иракское правительство убивает всех тех, кто теряет его доверие.

«Похоже, что они действовали в соответствии с принципом, заключавшимся в том, что лучше убить невиновного, чем упустить диссидента».

Жестокость иракцев не ускользнула и от взора 20-го управления МГБ ГДР, возглавлявшегося генерал-майором Паулем Кинбергом. В число задач этого управления входил надзор за церквями и подавление политической оппозиции. Райнер Эппельман, лютеранский священник, создавший подпольную группу, оппозиционно настроенную к правящему режиму, представлял собой особый интерес для 20-го управления.

Вместо того чтобы арестовать Эннельмана и избежать возможных антиправительственных действий, надзиратели за делами церкви прибегли к довольно подлому плану. В 1988 году они отправили в иракское посольство в Восточном Берлине открытку, в которой Эппельман назывался врагом ислама, ненавидевшим и проклинавшим эту религию.

Однажды вечером после церковной службы Эппельмана навестил первый секретарь иракского посольства Халаби, который заявил, что слышал о политической деятельности пастора и просто хотел познакомиться с ним. Во время этой встречи Халаби задал пастору множество вопросов, касающихся религии и его отношения к исламу. Под конец он показал Эппельману злополучную открытку. «Мне кажется, что кто-то вас сильно не любит и хочет от вас избавиться, – сказал иракский дипломат. – Когда мы получили это, у нас возникли определенные сомнения и я счел необходимым познакомиться с вами, прежде чем переслать эту открытку в Багдад, потому что если бы мы сделали это, то вас включили бы в список лиц, подлежащих ликвидации».

Эппельман, сам того не зная, был близок к смерти. Теперь он понял, что открытку отправило 20-е управление МГБ.