Текст книги "Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР"

Автор книги: Джон Кёлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 44 страниц)

Угроза в настоящем и будущем

Сегодня бывшие сотрудники Штази представляют собой серьезную проблему для внутренней безопасности Германии. Почти в одночасье потеряв все – власть, привилегии, большие пенсии – и оказавшись на положении безработных, эти люди способны на все. Нескольким бывшим офицерам Штази, которые сотрудничали с властями, угрожали смертью. Такие же угрозы получили и бывшие политзаключенные, назвавшие имена своих мучителей. Рюдигеру Кнехтелю, бывшему пограничнику, которого посадили за то, что он написал письмо на американскую армейскую радиостанцию, в котором попросил передать его любимую песню, угрожали плеснуть кислотой в лицо. Полиция взяла его под охрану. Кнехтель вместе с одним бывшим офицером Штази принял участие в теледебатах. Сотрудник Штази, желая сохранить свое инкогнито, выступал из-за занавеса. Не раскаявшись ни в чем, он резко критиковал «преследование» почтенных людей, вся вина которых заключается лишь в том, что они защищали государство. Ютту Лимбах, тогдашнего берлинского сенатора юстиции, выступавшую за принятие решительных мер к преступникам из Штази, он назвал «жалкой вошью, которую нужно беспощадно раздавить». В 1993 году Лимбах назначили членом верховного суда ФРГ.

Несмотря на то, что в ПДС уже появились различные течения, твердолобые коммунисты все еще верят в то, что социализм в их понимании в конце концов восторжествует. Они игнорируют тот факт, что численность рядов их партии, достигшая пика в 1989 году (2,1 миллиона членов), когда СЕПГ поменяла свое наименование, в 1996 году составляла 150 000 членов, регулярно платящих взносы. В разговорах с автором бывшие офицеры Штази постоянно упирали на то, что «не все, сделанное СЕПГ, было плохо», и в качестве примера приводили бесплатное образование, медицинское обслуживание и оплачиваемые отпуска. Один из них, бывший полковник Манфред Кляйнпетер, курировавший работу с американцами, шпионившими для Штази, обдал автора этой книги ледяным молчанием, когда тот сравнил такие утверждения со словами нацистов, говорившими, что не все было плохо при Гитлере, ведь в конце концов автобаны – это его заслуга.

Осенью 1991 года «неисправимые» начали копировать эсэсовцев и в другом. После второй мировой войны бывшие члены СС создали тайную организацию ОДЕССА, которая помогла многим убийцам избежать наказания. Бывшие сотрудники Штази также создали свою организацию под названием ОДОМ – организация офицеров министерства госбезорасности. Манфред Киттлаус, глава берлинского подразделения по расследованию правительственных преступлений, заявил на парламентских слушаниях в 1993 году, что бывшие коммунистические чиновники являются примером «классической формы организованной преступности». Один из его криминологов, Уве Шмидт, сказал комиссии, копающейся в прошлом ГДР, что бывшие офицеры Штази работали рука об руку с русской мафией. «Это первоочередная проблема внутренней безопасности», – подчеркнул Шмидт.

Каждый диктатор нуждается в тайной полиции

Как и в других коммунистических странах, в ГДР диктаторы не смогли бы существовать без секретной полиции. Штази была инструментом, который СЕПГ использовала, чтобы удержаться у власти. Министерство государственной безопасности было основано в соответствии с теорией Ленина «о защите революции» и стало практическим воплощением ее в жизнь Сталиным. Одним из первых декретов Ленина после переворота в октябре 1917 года был декрет о создании тайной полиции, ЧК. Тайные полицейские организации были естественным продолжением марксистско-ленинских партий. Структуры советской тайной полиции и практика контроля над обществом посредством террора были для Мильке образцами во всех отношениях. Подобно КГБ и другим коммунистическим органам безопасности Штази была «щитом и мечом» правящей политической партии, оружием, с помощью которого партия реализовывала свои притязания на абсолютную власть.

Эти притязания базировались на ленинском учении о классовой борьбе, империализме, правильном социализме и диктатуре пролетариата. В социалистической ГДР Штази не была государством внутри государства. Она находилась под жестким контролем партийной верхушки, которая бдительно следила за тем, чтобы собака не укусила своего хозяина. Идея неукоснительного послушания партии вбивалась в головы сотрудников Штази с первого дня их работы в этом ведомстве. Вот почему исполнители преступлений, поощрявшихся восточно-германским государством, защищали свои действия, ссылаясь на то, что они просто выполняли приказы.

Ленин в своем докладе 22 октября 1918 года сказал, что «главным звеном в цепи революции является германское звено, и успех мировой революции зависит от Германии более, чем от какой-либо другой страны». Тем самым было предрешено, что Штази станет главным пособником КГБ. Разгромив в 1945 году Германию и оккупировав значительную ее часть, Советский Союз был готов на любые меры для удержания этого плацдарма. В 1947 году Сталин сказал Эдварду Карделю, тогдашнему премьер-министру Югославии, следующее: «Мы, русские, никогда не уйдем из Германии». Во имя свершения мировой революции необходимо было подавлять или искоренять, что гораздо лучше, любые проявления антикоммунистических настроений. В течение пяти лет после крушения третьего рейха в системе НКВД (и позднее МВД и МГБ) продолжали функционировать некоторые концлагеря, созданные еще нацистами; среди них были такие печально известные лагеря смерти, как Бухенвальд и Заксенхаузен. Сначала там содержались бывшие нацисты – по большей части рядовые члены НСДАП, не занимавшие никаких руководящих постов, – и военные преступники. В 1946 году после слияния социал-демократической и коммунистической партий и образования СЕПГ ситуация изменилась. В этих лагерях оказались также тысячи социал-демократов и коммунистов, выступавших против слияния.

Когда война закончилась, Эрих Мильке стал как бы главным доверенным лицом СССР в Германии. Он был верным вассалом, который упорно трудился над созданием мощной, разветвленной тайной полицейской организации, выполнявшей различные функции, в том числе и разведывательные. Подобно Жозефу Фуше, который, вечно держась в тени, помог свергнуть шесть правительств Франции в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века, в эпоху Великого террора, Мильке весьма преуспел в интригах и искусстве выживания. Хотя в интеллектуальном плане ему было далеко до Фуше, тем не менее, ловко маневрируя в атмосфере постоянных чисток и охот на ведьм, Мильке занимал пост главы госбезопасности дольше, чем все его коллеги по Восточному блоку.

Его отношения с советской тайной полицией были очень близкими, как у близнецов-братьев, и имели очень давнюю историю, когда в 1931 году он бежал из Германии в СССР после того, как убил двух берлинских полицейских. Он дружил почти со всеми советскими министрами госбезопасности. Как и Фуше, Мильке любил лично руководить тайными операциями. Его идеалом был Феликс Дзержинский, основатель советской ЧК, и Мильке сам часто называл себя чекистом.

В целом Штази была преступной организацией, основанной и руководимой монополистической партией, – сочетанием красного гестапо и мафии, где Мильке играл двойную роль Генриха Гиммлера и Дона Корлеоне. Чтобы понять динамику этой мощной организации тайной полиции, которая попирала основные права человека и достоинство личности, особенно важным представляется знакомство с жизнью ее руководителя.

Глава 2
Московский руководитель красного гестапо

Стояло позднее утро 9 августа 1931 года. Эрих Мильке и его товарищ по компартии Эрих Циммер очень спешили. Они быстро шли по улицам одного из рабочих кварталов Берлина с угрюмыми, закопченными домами. Они только что вызвались совершить убийство и почти не обращали внимания на свежие надписи на стенах и заборах, которые содержали угрозы в адрес полицейских: «За одного застреленного рабочего умрут два полицейских!!! Красный фронт отомстит!».. Именно такая миссия и была возложена на Мильке и Циммера.

В тот момент, когда эта пара переходила площадь Бюлов-плац, у входа в Карл Либкнехт-Хаус, штаб-квартиру Коммунистической партии Германии, собралось несколько десятков человек. За два дня до этого, 7 августа, молодой полицейский, только что выпущенный из полицейской школы и назначенный в подразделение по борьбе с беспорядками, застрелил молодого коммуниста, который напал на него во время уличного побоища. В кварталах Моабита, Веддинга, Пренцлауэрберга, Нойкельна и Гезундбруннена, населенных сотнями тысяч рабочих семей, насилие стало повседневной реальностью. Наконец Мильке и его товарищ добрались до цели – пивного зала «Лассант», заведения, которое любили посещать «синие воротнички» и коммунисты. Охранник, стоявший у двери, отвел их в пустую комнату и приказал ждать.

В другом помещении два депутата рейхстага от компартии планировали убийство, исполнителями которого должны были стать Мильке и Циммер. Этими депутатами были Ганс Киппенбергер и Гейнц Нойман, а жертвой – Пауль Анлауф, сорокадвухлетний капитан полиции, возглавлявший 7-й полицейский участок, которому коммунисты дали прозвище «Свиное рыло».

Анлауф был для красных самым ненавистным полицейским во всем раздираемом раздорами Берлине. Именно на территории этого участка находилась штаб-квартира КПГ, что делало его самым опасным в городе. Капитан почти всегда сам возглавлял подразделения, разгонявшие несанкционированные митинги и шествия коммунистов.

Киппенбергер и Нойман были в ярости. Их план ликвидации Анлауфа предыдущим вечером провалился. Вальтер Ульбрихт, возглавлявший партийную организацию района Берлин-Бранденбург и подавший идею убрать Анлауфа, устроил им разнос. Ульбрихт был плотником из саксонского города Лейпцига, где в конце девятнадцатого века зародилось социалистическое движение. Вот уже несколько недель как у него чесались руки посчитаться с полицией.

«У меня, в Саксонии, мы бы уже давно разобрались с легавыми, – сказал он Киппенбергеру и Нойману неделю назад. – И здесь, в Берлине, мы больше не будем валять дурака. Скоро мы покажем полиции, где раки зимуют».

Теперь подручные Ульбрихта были исполнены решимости покончить с Анлауфом во что бы то ни стало. Депутат рейхстага Киппенбергер в первую мировую войну был пехотным офицером и имел награду за отвагу – железный крест первой степени. Выпускник факультета философии Гамбургского университета, он во главе отряда студентов-леваков участвовал в неудавшемся коммунистическом восстании, вспыхнувшем в этом северогерманском портовом городе в 1923 году. Разыскиваемый полицией, он бежал в Москву, где был завербован лично генералом Яном Карловичем Берзиным, первым начальником главного разведывательного управления генштаба Красной Армии. Пройдя подготовку в Советском Союзе, Киппенбергер позднее стал самым важным связующим звеном между советской секретной службой и КПГ и в разное время работал под кличками «Алекс», «Адам» и «Вольф». После амнистии, объявленной германским правительством участникам гамбургского восстания, Киппенбергер возвратился в Германию и обосновался в Берлине. Там он стал руководить по поручению Сталина работой тайных организаций КПГ – подразделений М, N, Z и Т. (М – военная группа, N – разведывательная, Z – подрывная деятельность, Т – терроризм).

Нойман также был не прост. Он также прошел подготовку в СССР и был близок к Сталину, с которым он в 20-е годы часто встречался и с которым поддерживал оживленную переписку. Киппенбергер и Нойман совместно возглавляли партийные отряды самообороны – Parteiselbstschutz. Это был коммунистический аналог нацистских штурмовиков-коричневорубашечников и СС, которые щеголяли в черных мундирах с серебряным черепом и скрещенными костями.

Как и их нацистские «коллеги», люди из отрядов коммунистической самоохраны были отъявленными головорезами, которые охраняли сборища и демонстрации коммунистов и специализировались на проламывании голов своим политическим соперникам в уличных схватках. Помимо нацистов их заклятыми врагами были социал-демократы и радикальные националисты. Коммунистические «штурмовики» всегда носили с собой складные металлические дубинки длиной в 7 дюймов, которые, выдвигаясь, достигали длины в 14 дюймов и были очень опасным оружием. Однако против нацистов это не всегда помогало, так как те частенько имели при себе еще и пистолеты.

Пока Мильке и Циммер прохлаждались, Киппенбергер, который на совещаниях по выработке стратегических решений любил именовать себя начальником генерального штаба, по-военному четко инструктировал две группы ротфронтовцев по четыре бойца в каждой. Полевым командиром был назначен Михаэль Клаузе, тридцатишестилетний безработный, герой первой мировой войны, имевший немало наград за храбрость. Привратником на входе в штаб-квартиру компартии был сорокасемилетний Фридрих Бреде, ветеран многих кровавых уличных стычек. В 1920 году он потерял ногу, когда взрывное устройство, которое он испытывал, сработало преждевременно. Киппенбергер сказал ротфронтовцам, что Мильке и Циммер выбраны в качестве исполнителей, поскольку они прекрасно зарекомендовали себя как бойцы отрядов зельбстшютца (самообороны). Двадцатитрехлетний Мильке вступил в немецкий комсомол, когда ему было 14 лет, в 1927 году принят в партию. Мильке был протеже Киппенбергера, потому что относился к военному обучению, которым занимался последний, с энтузиазмом прусского юнкера. Ветераны первой мировой войны учили молодежь обращаться с пистолетами, винтовками, пулеметами и ручными гранатами. Это подпольное обучение велось в малонаселенной сельской местности провинции Бранденбург, окружавшей Берлин. Мильке также порадовал Киппенбергера своими исключительными успехами на занятиях по конспирации и шпионажу, которые вели товарищи, получившие подготовку в школе ГРУ в Москве.

Отпустив ротфронтовцев, Киппенбергер пришел к Мильке и Циммеру. К последним присоединился еще один человек, Макс Тунерт, которому другой товарищ, Макс Матерн, только что вручил пистолет марки «люгер», сказав при этом: «Дело затевается серьезное… Это „Свиное рыло“ надолго запомнит нас». Повернувшись к Мильке и Циммеру, Киппенбергер спросил:

– Вы точно готовы застрелить «Свиное рыло»?

Циммер кивнул, но сказал, что не знает, как выглядит Анлауф.

«Тунерт вам его покажет», – сказал Киппенбергер.

Мильке, никогда не отличавшийся особой разговорчивостью, но склонный к внезапным вспышкам ярости, напрягся.

«Естественно», – сказал он громко, словно этот вопрос оскорбил его, и добавил, что хорошо знает Анлауфа по предыдущим налетам полиции на штаб-квартиру КПГ. Мильке весь исходил самоуверенностью. Несмотря на невысокий рост, примерно пять футов и пять дюймов, он был хорошо сложен, спортивен, с привлекательной внешностью. Под курткой, за брючным ремнем, у него был засунут девятимиллиметровый «люгер» со стволом длиной в 8 дюймов. В годы войны этими пистолетами вооружали немецких артиллеристов. Клаузе передал этот пистолет Мильке еще раньше. Клаузе выполнял роль поставщика оружия для отрядов зельбстшютца. У Циммера был автоматический пистолет Дрейзе, 32-го калибра, состоявший на вооружении полиции до того, как она перешла на «люгеры», отличавшиеся более крупным калибром.

«Этим вечером вы отправитесь в „Бронштюбль“, – приказал Киппенбергер, имея в виду берлинскую пивную, которая находилась рядом с полицейским участком. – Со второго этажа вам будет хорошо видна вся Бюлов-платц. Помните, что „Свиное рыло“ никогда не бывает один. С ним всегда „Гусар“. („Гусаром“ коммунисты прозвали старшего сержанта Макса Виллига.) Как только заметите „Свиное рыло“ и „Гусара“, приступайте к делу». Затем член парламента объяснил, что обе группы, из четырех человек каждая, будут обеспечивать прикрытие. «После нападения они отвлекут внимание на себя, чтобы вы смогли унести ноги. Маршрут отхода вам известен. А сейчас отправляйтесь по домам и ждите дальнейших распоряжений». В этот момент Тунерт посмотрел в окно.

«А вот и „Свиное рыло“», – сказал он.

Циммер подошел к окну и увидел Анлауфа, который не спеша шел через площадь в направлении штаб-квартиры КПГ. Как обычно, за кряжистым капитаном с гитлеровскими усиками следовал сержант Виллиг. На обоих красовались полицейские цилиндрической формы кивера с плоским верхом и серебряной полицейской кокардой спереди. Только что минуло одиннадцать часов утра. Вот уже несколько недель в Берлине стояла жаркая, сухая погода, но в то утро похолодало и слегка накрапывал дождь. У входа в избирательный участок сновали коммунистические агитаторы, которые выкрикивали лозунги, рассчитанные на бюргеров, приходивших принять участие в плебисците по вопросу о роспуске прусского парламента.

Как уже неоднократно бывало, КПГ и НСДАП в предвыборной кампании объединили силы, дабы противостоять доминировавшей в те дни СДПГ. В какой-то момент этой кампании главный нацистский пропагандист Йозеф Геббельс и агитатор КПГ Вальтер Ульбрихт выступали с одной трибуны. И нацисты, и коммунисты выступали за роспуск парламента, надеясь на то, что на новых выборах им удастся значительно потеснить правящую СДПГ, заклятого врага всех радикалов. Этим фактом и объясняется напряженность атмосферы в то воскресенье. «Ну вот и все, – сказал Киппенбергер. – Не ввязывайтесь ни в какие потасовки, – напутствовал он своих бандитов. – Затаитесь до шести часов, а затем отправляйтесь в „Бронштюбль“ и смотрите в оба. Второго провала я не потерплю».

В восемь часов вечера все еще моросил дождь. Берлинское радио передавало арии из итальянских опер в исполнении Йозефа Шмидта. В «Адлоне» – самом шикарном отеле Берлина, находящемся на Унтерден-Линден, близ Бранденбургских ворот, – в безмятежном Спокойствии обедал Джордж Бернард Шоу, который утром прибыл из Москвы. В те дни Берлин представлял из себя нечто невообразимое. В роскошных отелях приглашенные к обеду появлялись в черных галстуках, даже во фраках. В районе Курфюрстендамм мерцали светящимися зазывными рекламами кинотеатры и варьете. Берлин казался самым беззаботным городом мира. Вся атмосфера могла бы показаться декорацией театрального фарса. Бюлов-платц находилась всего лишь в паре километров от сцен беспечного веселья. С наступлением темноты на площади появилась толпа из нескольких сотен человек, размахивавших красными флагами с серпом и молотом и выкрикивавших угрозы и оскорбления в адрес небольшого отряда полиции. Это действо смахивало на выступление матадоров, пытающихся разъярить быков, в роли которых выступали полицейские с резиновыми дубинками. На этот раз здесь не было коричневорубашечников с их злобными лозунгами в адрес коммунистов. Теперь и те и другие выступали против общего врага. Улицу неожиданно огласил бешеный рев. Это была реакция толпы на пронзительный вой полицейских сирен, возвещавший о прибытии специальных подразделений по разгону демонстраций. В открытых кузовах грузовиков сидело по дюжине полицейских в серо-голубых мундирах, которые на ходу начали опускать ремешки киверов на подбородки. Вооруженные винтовками системы «маузер», они бросились на усмирение толпы. Вскоре после восьми часов Мильке заметил капитана Анлауфа и его сержанта, которые приближались к площади. Вместе с ними шел еще один капитан полиции, Франц Ленк, из отдела безопасности труда. Поскольку берлинская полиция была приведена в состояние повышенной боевой готовности, Ленка в тот вечер направили для усиления в 7-й участок.

Мильке и Циммер бррсились вниз и затаились в дверной нише в ожидании трио полицейских. Затем они пристроились им в хвост. Полицейские медленно шли по направлению к кинотеатру «Вавилон» на углу Бюловплатц и улицы кайзера Вильгельма. В «Вавилоне» в тот вечер шли кассовые фильмы с участием Греты Гарбо и Рамона Наварро. Когда полицейские поравнялись с кинотеатром, кто-то крикнул: «Свиное рыло!». Анлауф обернулся. В этот момент Мильке и Циммер почти в упор выстрелили в него. Две пули попали в капитана Анлауфа, одна угодила в грудь Ленку. Сержант Виллиг, раненный в левую руку и живот, упал на колени, однако нашел в себе силы вытащить из кобуры свой «люгер» и выпустить по убийцам, прошмыгнувшим мимо него в кинотеатр, целую обойму. Ни одна пуля не задела преступников. Ленк дотащился до входа в кинотеатр, где вскоре и скончался. Виллиг затем подполз к Анлауфу, лежавшему на брусчатке мостовой. Раненный в шею капитан взглянул на Виллига и с трудом выдавил из себя последние слова: «До свидания… прощай…». Затем он стащил со своей головы кивер и затих навсегда. За три недели до этого у Анлауфа от почечной болезни умерла жена, оставив на его руках трех дочерей. Теперь девочки стали круглыми сиротами. Капитан Ленк был женат, но детей не имел.