Текст книги "Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР"

Автор книги: Джон Кёлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)

Новое убийство

Предупрежденные неким двойным агентом об усилившейся деятельности американской разведки, ливийцы установили постоянную слежку за живущими в Западном Берлине арабами, которые не имели отношения к группам террористов. Этих арабов подозревали в сотрудничестве с американскими властями не только ливийцы, но также и сотрудники МГБ ГДР.

В числе подозреваемых был Мохаммед Ашур, бывший дипломат, сотрудник ливийского посольства в Бонне. Он разочаровался в политике Каддафи и, отказавшись возвращаться в Ливию, перебрался в Западный Берлин. Ашур еще раньше установил «неофициальные контакты» с 22-м антитеррористическим управлением МГБ ГДР, возглавляемым полковником Харри Далем. Через несколько дней после взрыва в «Ла Белль» Ашур стал чуть ли не ежедневно бывать в Восточном Берлине. За ним вели наблюдение агенты Виганда, обнаружившие, что бывший дипломат старается установить контакты с несколькими арабами, в том числе и с сотрудниками ливийского посольства.

Утром 2 мая 1986 года тело Мохаммеда Ашура с огнестрельным ранением головы было обнаружено в Трептов-парке, близ мемориала героям второй мировой войны и берега реки Шпрее, протекающей через Восточный Берлин. Как было установлено позднее, Ашур был убит за день до этого.

Убийство вызвало серьезную тревогу в штаб-квартире МГБ. Памятуя о прежних связях Ашура с управлением по антитеррористической деятельности, власти почувствовали, что убит ливиец именно из-за его связей и в качестве недвусмысленного предупреждения министерству госбезопасности – держаться подальше от ливийцев. Только что начатое дело об убийстве немедленно забрали у криминально-следственного управления Народной полиции ГДР. За расследование взялась следственная группа МГБ – так называемая «специальная комиссия», являвшаяся частью 9-го управления. Ее руководителем был генерал-майор Р. Фиштер, подчинявшийся напрямую Эриху Мильке. Эта комиссия была создана для расследования таких преступлений и; происшествий, как аварии, пожары и тому подобное, когда возникало подозрение на «угрозу безопасности государства». Следственная группа, возглавлявшаяся полковником Эвальдом Пика, имела d своем составе лучших криминалистов и судебно-медицинских экспертов, набранных из рядов Народной полиции ГДР и оснащенных первоклассными техническими средствами, намного превышавшими по качеству обычные для восточно-германской полиции средства.

Офицеры этой группы, с которыми Виганду пришлось тесно сотрудничать, пришли к заключению, что убийство совершили Мусбах Абулгасем Этер, один из террористов, осуществивших взрыв в дискотеке «Ла Белль», и Юсеф Эль Салех, агент ливийской секретной службы. Министерству госбезопасности ГДР удалось установить, что Эль Салех въехал на территорию ГДР за несколько дней до случившегося специально для убийства Ашура.

Чуть позже один агент-двойник сообщил Виганду, что убийство было «заказано» секретной службой из Триполи. Оно явилось наказанием за то, что Ашур «стал агентом ЦРУ», и демонстрацией того, что «США бессильны перед Ливией».

В заключительном рапорте по делу об убийстве Ашура (кодовое название «Операция „Люкс“») говорилось о том, что операцией руководил Кешлаф. Он заманил Ашура в Восточный Берлин под предлогом встречи с сотрудниками ливийского посольства. Был обнаружен автомобиль, в котором убили Ашура. На заднем сиденье были найдены следы его крови. Были также идентифицированы отпечатки пальцев – они принадлежали Этеру и Эль Салеху. Оружием убийства послужил автоматический пистолет «беретта» калибра 7,65 миллиметра. Кроме того, была проведена баллистическая экспертиза, установившая, что оружие идентично оружию, которым ливийское посольство официально снабдило Кешлафа. Идентифицировать оружие было достаточно просто – производился пробный отстрел любой единицы стрелкового оружия, официально ввозимого на территорию ГДР, и гильзы с пулями помещались в специальное хранилище МГБ.

Вскоре после убийства Ашура один из подчиненных Виганда тайком проник в жилище Кешлафа и осмотрел хранившееся там оружие. Из него явно совсем недавно стреляли.

После этого офицеры из отдела по расследованию убийств и контрразведки взяли дело в свои руки и в соответствии с уголовным кодексом ГДР арестовали Этера, предъявив ему обвинение в убийстве. Однако прежде чем отправить ливийца в тюрьму, Виганд и его коллеги получили от Мильке приказ освободить убийцу. За Этером сохранился его дипломатический статус, и в 1986 году он несколько раз совершил поездки в ливийскую столицу. В январе 1987 года он снова отправился в Триполи и был задержан там ливийскими властями, в то время как велось следствие о его деятельности, несовместимой со статусом дипломата. Контролеры из трех ливийских спецслужб вылетели в Берлин. После того как они обнаружили, что контрразведчиками ГДР ведутся оперативные мероприятия против ливийского посольства, Этера реабилитировали. Но тем не менее из Ливии его больше никогда не выпустили.

Несмотря на ошеломляющие свидетельства против Этера, руководство ГДР не пожелало поступиться своими принципами и заблокировало арест убийц Ашура и отказалось от суда над ними. Убийство Ашура, подобно взрыву в «Ла Белль», для Хонеккера, Кренца, Аксена и Мильке было «вынужденным злом». «Интересы государства» и политика «добрых братских отношений с врагами своего заклятого врага – Соединенных Штатов» – были для них главнее всего. Эль Салеху, прибывшему в Восточный Берлин специально с целью убийства, удалось вернуться в Триполи спустя всего лишь девятнадцать дней после трагедии.

Ливийские террористы залегли на дно до самого конца 1986 года. Виганд и полковник Штухли продолжали вести за ними постоянное наблюдение, теперь уже окончательно убедившись в том, что ливийцам известно о ведущейся за ними слежке.

Новая угроза

9 апреля от наблюдателей в аэропорту «Шёнефельд» Виганду стало известно, что в ГДР по дипломатической низе вернулся Мусбах Этер. Его сопровождал еще один ливиец – Садех Абусревиль. Их обоих встретили «дипломаты» из ливийского посольства и по отдельности расселили в различных квартирах. Абусревиля отвезли и дом к 26-летней немке по имени Сильвия Пфеннигчаус. Согласно сводкам МГБ ГДР, это место являлось резидентурой ливийской спецслужбы.

Виганд почувствовал, что могут возникнуть неприятности, и сообщил Штухли о приезде Этера. Он также показал ему фотоснимки, тайно сделанные в аэропорту. Взглянув на них, Штухли хлопнул себя ладонью по лбу и простонал: «О господи, эта свинья Этер вернулся». Показав на фотографию Абусревиля, он добавил, что никогда не видел его, но поскольку он сопровождает Этера, то «должно быть это – самая отъявленная каналья».

Виганд согласился с ним, и оба полковника сами решили взять Абусревиля «в разработку» – не привлекая никого из подчиненных, под свое собственное круглосуточное наблюдение. Было также решено тайно проникнуть в жилище ливийца и обыскать его вещи.

На следующий день после прибытия нового ливийского «дипломата» в Восточный Берлин, когда тот выехал из дома на машине с дипломатическими номерами, за рулем которой сидел Этер, Виганд проник в его квартиру. Он пренебрег дополнительными мерами безопасности и не стал выставлять «часового». Подобрав ключи, Виганд вошел в жилище ливийца. На виду на кухонном столике лежал открытый чемоданчик из кожзаменителя. Он был набит документами исключительно на арабском языке. Виганд обнаружил также два рисунка, в одном из которых он признал чертеж западноберлинского аэропорта «Темпльхоф», в другом – расположение билетных касс авиалиний «Пан Америкен» и «Бритиш Эйруэйз» в здании находящегося в Западном Берлине небоскреба «Европа-Центрум». Виганд понял, что перед ним планы будущих террористических актов, и быстро перефотографировал их.

Вернувшись в штаб-квартиру МГБ, Виганд сказал переводчикам, что ему срочно нужен общий поверхностный перевод принесенных им документов. Получив перевод, полковник понял, что его догадки оказались верны. На 25 ноября были запланированы взрывы – одновременно – в билетных кассах обоих авиалиний, за день до американского праздника – Дня Благодарения.

Абусревиль находился в баре «Паласт-отеля» на Либкнехтштрассе, в центре города, километрах в пяти от штаб-квартиры МГБ ГДР, Похоже, что ливиец ожидал кого-то.

Виганд сложил фотокопии документов и рисунков в портфель и отправился в «Паласт-отель». Когда он вошел в вестибюль, то увидел сидевшего лицом ко входу полковника Штухли. Подсев к нему, Виганд вынул из портфеля фотокопии документов и сказал своему коллеге: «Тут все. Благодаря типичной арабской небрежности я без труда вычислил его подчиненных. Абусревиль – не единственный агент секретной службы, он также и участник будущих террористических актов». Взглянув на рисунки, Штухли коротко произнес: «Начали». Виганд отправился в бар, а его коллега остался в дверях, намеренно приняв типично «полицейское» выражение лица, и поправил наплечную кобуру с «макаровым» так, чтобы араб видел ее. Виганд приблизился к столику Абусревиля. Разыгрывая роль грубияна-полицейского, он потряс перед лицом араба фотокопиями документов. Перепуганный ливиец с расширившимися от удивления глазами глядя на документы, стал медленно подниматься с кресла. Виганд рывком усадил его на место. «Мои документы!» – воскликнул Абусревиль на ломаном немецком, беспокойно оглядываясь на стоявшего в дверях Штухли со скрещенными на груди руками и торчащей из-за пазухи кобурой пистолета и зловеще смотревшего на него. Виганд сказл арабу, что ему известно, кому принадлежат эти документы, но попросил его не беспокоиться, потому по это только копии, а оригиналы находятся на прежнем месте. После этого полковник показал ему свое удостоверение личности. «Я – кадровый офицер министерства госбезопасности и хочу вам кое-что сообщить как коллега коллеге. Нам все известно о ваших планах, какое-то время мы просто наблюдали за вами и держать язык за зубами. На этот раз все будет по-другому», затем Виганд решил сблефовать и сказал: «Сегодня утром мы сообщили западногерманской полиции обо всем и передали все ваши фотографии».

Он показал ливийцу несколько фотоснимков, начав с тех, которые были тайно сделаны в момент прибытия араба в ГДР, а затем серию других, снятых позднее, чтобы показать, что каждый его шаг находился под неустанным надзором восточно-германской контрразведки.

Затем Виганд сказал Абусревилю, что он «больше никогда не вернется в Ливию», если посмеет осуществить свои планы, и посоветовал ему побыстрее убираться из ГДР и больше не возвращаться в эту страну. «Пока вы еще находитесь здесь, постарайтесь не совершать неправильных поступков… Мы очень раздражительны». Прежде чем ливиец успел что-либо ответить ему, Виганд повернулся к нему спиной и стремительно мы шел из бара.

Находясь в Берлине, ни один из арабов не переехал через Берлинскую стену на Запад. Ливийцы практически не покидали своих роскошных квартир. 20 мая Виганд и Штухли проследили за тем, как Абусревиль и Мусбах Абулгасем доехали до «Шёнефельда», где сели в самолет, отправившийся в Триполи. Когда авиалайнер ливийской авиакомпании поднялся в воздух, Виганда охватил смех. Полковник Штухли поинтересовался, чем вызвано веселье его коллеги. «Да все просто – я попросил сделать мне новые копии с документов Абусревиля и отправил их в Триполи вместе с запиской, в которой я передал привет от МГБ ГДР».

Два месяца спустя, 1 июля, в Восточный Берлин прибыл Абдукарим Эль Садек, приближенный полковника Каддафи, куратор ливийской разведки.

Информаторы Виганда из числа персонала ливийского посольства сообщили, что Эль Садек проверяя резидентуры разведслужбы, свившей гнезда в посоль стве, и занимался расследованием обвинений, выдвинутых против «дипломатов» Кешлафа, Храиди, Этера я Абусревиля. Вышеназванный инспектор вернулся в Три поли 31 июля. В отчете Эль Садека, который сотрудники Штази получили через своих агентов в Триполи говорилось, что ливийское посольство в Восточной Германии «полностью контролируется сотрудникам МГБ ГДР, которые затрудняют осуществление разведдеятельности». Таким образом, тайные операции в Восточной Германии «оказались полностью скомпрометированы».

Оперативные игры, которыми «дирижировали») Виганд и Штухли, похоже, произвели желаемый эффект также и на главу ливийской разведки Юниса Белкассима. Эти игры (именно так называл их Виганш включали в себя предоставление двойным агентам свидетельств внедрения в ливийское посольство агентов западных разведок и министерства госбезопасности ГДР. Виганд также собрал некоторое количество видеозаписей и магнитофонных пленок, которые он отослал Белкассиму в качестве доказательства того, что ливийцы нарушают моральные предписания Корана. Почти все они принимали участие в сексуальных оргиях, появлялись в состоянии опьянения в общественных местах принимали наркотики, а также совершали такие преступления, как контрабанда и валютные спекуляции.

От своих агентов Виганд узнал, что Эль Садек порекомендовал ливийскому руководству прекратит использование ЛНБ в качестве прикрытия для шпионской и террористической деятельности. В 1988 году это и было сделано. Офицеры контрразведки ГДР заподозрили, что после этого ливийцы стали использовать исключительно нелегалов – законспирированных агентов без дипломатического прикрытия.

Последний рапорт, касающийся «Операции „Люкс“, оставляет очень мало сомнения в том, что именно игры» Виганда предотвратили взрывы в билетных кассах авиалиний «Пан Америкен» и «Бритиш Эйруэйз». Кроме того, они, вероятнее всего, помешали осуществлению и других террористических актов, в том числе и убийства трех противников режима Каддафи и налета на западно-берлинскую синагогу с целью взятия заложников. Запланированные террористами нападения на школьный автобус, ресторан для автомобилистов, бензозаправку и здание шпрингеровского газетного концерна так и не были осуществлены.

Летом 1990 года в Восточной Германии все еще находились ливийские террористы, в числе которых пыл и Мусбах Этер, вернувшийся в ГДР в качестве корреспондента ливийского информационного агентства Джана. Выписанные в Западном Берлине ордера на арест не получили никакого хода. К этому времени министерство государственной безопасности было уже распущено. Михаэль Дистель, министр МВД последнего восточно-германского правительства, ответственный за отправление правосудия, намеренно отказался передать дело о взрыве в дискотеке «Ла Белль» и других террористических актах в прокуратуру Западного Берлина. Когда же оно все-таки попало в руки западно-берлинской полиции, террористы уже скрылись. Кроме того, все документы, на которых стояло имя и подпись Эриха Хонеккера, бесследно исчезли из этого досье.

В середине августа 1990 года западно-берлинской полицией был задержан Али Мансур, выискивавший какой-нибудь из западно-берлинских ресторанчиков в качестве объекта террористического акта, однако был выпущен за недостатком доказательств. Расстроенный арестом Мансура, произошедшим летом 1990 года, Этер поспешил вернуться в Триполи.

В январе 1991 года западно-берлинским полицейским повезло. Из Ливии в Западный Берлин вернулся владелец дискотеки «Даун Таун» Фаур Дахер. Дахера арестовали по обвинению в неназванном сексуальном преступлении, однако прямых свидетельств его причастности ко взрыву в дискотеке «Ла Белль» не было.

Дело о взрыве в «Ла Белль» раскрыто

Прокурор Берлина был полон решимости наказать виновников взрыва в дискотеке «Ла Белль». В 1994 году дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Сыщики, работавшие с западными немцами, нашли Ясера Храиди в Ливане, где тот отбывал полуторагодичное тюремное заключение за какое-то незначительное преступление. Просьба об экстрадиции была удовлетворена в мае 1995 года, и Храиди снова оказался в Западном Берлине. Этера также арестовали по его возвращении в Западный Берлин. Храиди и Этер упорно отрицали свою какую-либо причастность к взрыву в дискотеке «Ла Белль». Следователь отдал приказ о взятии Храиди под арест, однако счел, что свидетельства против Этера были недостаточны. Последний был отпущен на свободу и немедленно покинул Германию. Хотя в распоряжении судебных органов и имелись документы, заведенные министром госбезопасности ГДР по делу о взрыве, которые в 1990 году были положены под сукно, как и те документы, которые в 1989 году захватил с собой бежавший на запад Виганд, они все так же продолжали копаться в архивах Штази. В 1996 году была обнаружена некая разорванная папка с документами. После того как ее содержимое аккуратным образом привели в порядок, прокурор смог добиться ордера на арест и закрытия дела.

В октябре 1996 года берлинские сыщики арестовали Али Хаана и его жену Верену. В тот же день греческая полиция арестовала сестру Верены, которую звали Андреа Хойслер. Это произошло в курортном городе Фессалоники. В январе 1997 года Хойслер выслали в Германию. Впоследствии обвинения в убийстве были выдвинуты против Храиди, Али Хаана и его жены Верены. Хойслер и Этера обвинили в соучастии в преступлении, однако последнему удалось скрыться. Полиция обнаружила Этера в Риме, где 26 августа 1997 года и арестовала его силами специальной антитеррористической группы и быстро выслала в Берлин.

Ошеломляющие свидетельства против всех четырех террористов подтвердили ту информацию, которую десять лет назад предоставил полковник Виганд, хотя Виганд и не знал о том, какую роль в деле сыграли обе женщины и Али Хаана, информатор Штази, носивший кодовое имя «Альба».

Али Хаана познакомился с Вереной Хампель в столице ГДР в 1974 году. В те годы сам он проживал в Западном Берлине. В следующем году молодые люди обратились с заявлением о регистрации их брака и просьбой о выдаче выездной визы, намереваясь уехать в Ливан. В тот самый момент в дело вмешалось министерство госбезопасности ГДР. В разрешении на брак было отказано, а на Верену оказали сильное давление – от нее потребовали порвать отношения с арабом. В январе 1981 года Верена забеременела. Восемь месяцев спустя МГБ приказало отказать Али Хаана в праве въезда в Восточный Берлин. Вскоре состоялась конспиративная встреча Хаана с неким сотрудником МГБ, на которой араб согласился стать секретным сотрудником Штази. Верена также согласилась стать информатором госбезопасности и получила кодовое имя «Петра Мюллер». В результате этого было получено разрешение на брак и Верене разрешили переехать в Западный Берлин, что она и сделала в начале 1982 года. Позднее Али Хаана и его жена-немка выполняли некоторые незначительные шпионские задания вроде проверки указанных адресов и подбора людей для потенциальной вербовки.

В 1984 году Али Хаана открыл свой собственный ресторанчик, однако через три месяца прогорел и влез в большие долги. Возникли и семейные проблемы, впрочем, не слишком серьезные – супруги продолжали жить под одной крышей. Вплоть до 1985 года постоянной работы у Верены не было. Она оставила шпионскую деятельность и жила на выплаты социального обеспечения, а также зарабатывала на жизнь проституцией.

К этому времени выплаченные ей министерством госбезопасности деньги составили сумму в 14 тысяч немецких марок (примерно 4500 долларов). Али Хаана тем временем прилежно исполнял деятельность информатора и носил имя «Альба», контактируя со многими арабами и особенно часто с Ясером Храиди. Когда Кешлаф и Храиди получили от ливийской разведки задание подобрать места для вероятных террористических актов, Храиди привлек к этому Али Хаана. Они подобрали шесть таких мест и 30 марта во время совещания в ливийском посольстве в Восточном Берлине отобрали три из них. В конечном итоге Кешлаф, Эламин и еще два ливийских агента-оперативника остановили свой выбор на дискотеке «Ла Белль».

3 апреля прилетевший из Ливии специалист-взрывотехник Масуд Абуагела занялся изготовлением бомбы, в то время как Храиди отправился в Западный Берлин, чтобы убедить Али Хаана и его жену пронести бомбу в дискотеку. Верена ответила согласием, и Храиди вручил ей в качестве аванса за предстоящую работу 6 тысяч немецких марок (2500 долларов). Ее муж получил соответственно 9 тысяч марок (3750 долларов).

Вечером 4 апреля Андреа поддалась на уговоры своей сестры Верены отправиться на дискотеку. Сестры проживали на одной квартире и были в курсе планов заговорщиков. В «Ла Белль» они приехали еще до наступления полуночи. Бомбу, лежавшую в матерчатой сумке, принесла Верена. Женщины сели в углу неподалеку от стойки бара. Андреа прикрыла собой Верену, пока та устанавливала согласно инструкциям Хаана часовой механизм бомбы. Верена заказала маленькую бутылочку шампанского. Энцо Диннунно, владелец дискотеки, велел бармену Стиву Ричардсу подать им коктейль под названием «Киви Уандер». Управляющий Ральф Зеефельд поболтал с обеими женщинами, затем потанцевал с Андреа. После часа ночи дискотека стала наполняться американскими военнослужащими. В 1.35 женщины ушли с дискотеки и, взяв такси, поехали к себе домой. Они вряд ли слышали взрыв, прогрохотавший через пять минут. Свидетели вспоминали, что он оыл не очень громким, каким-то приглушенным.

Позднее Верену Хаана и ее сестру Андреа опознали как тех самых женщин, сидевших как раз на том месте, где произошел взрыв. Мусбах Этер признался в том, что участвовал в подготовке взрыва, но категорически отрицал обвинение в убийстве Ашура в мае 1985 года.

Со стороны обвинения не было ничего сказано о ом, признали ли обе женщины свою вину в организации взрыва. Однако на основании деталей, содержащихся в обвинительном акте, вполне можно предположить, что все-таки сознались в содеянном. Суд над пятью преступниками был запланирован на весну 1997 года, однако вскоре был отложен по причине смерти главного свидетеля.

Поскольку отправление правосудия в Германии происходит крайне медленно, то, как сказал автору этих строк один чиновник, суд может еще тянуться около четырех лет.