Текст книги "Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР"

Автор книги: Джон Кёлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

Кнайфель и его жена наконец-то зажили свободной жизнью. Они часто путешествовали по живописному Шварцвальду и Баварским Альпам. Однако этому идиллическому спокойствию не суждено было продолжаться долго. В июле 1993 года Ирмгард скончалась от рака.

Мильке преследует уклонистов

Опыт Эрдмана, Кнехтеля и Кнайфеля был типичен для тех, кто становился узниками Штази. До 1955 года многие арестованные с формулировкой «государственный преступник» передавались советским властям и отбывали сроки в ГУЛАГе. Такое, в частности, случалось с коммунистами, которые осмеливались перечить руководству СЕПГ. Лео Бауэр, член партии с 1932 года, был арестован в 1950 году. После ареста ему два дня не давали спать, а затем его допросил сам Мильке, который в то время был заместителем министра. Он вынудил Бауэра сознаться в том, что он является «агентом империалистов». Позднее Бауэр рассказал своей жене, что Мильке избил его «как собаку» и однажды угрожал отрубить ему голову. В то время Бауэру было тридцать восемь лет.

Годы нацизма Бауэр провел в СССР. После второй мировой войны его избрали в парламент земли Гессен в американской оккупационной зоне. Он стал лидером парламентской фракции КПГ. Бауэр открыто критиковал политику тогдашнего руководителя восточно-германских коммунисте? Вальтера Ульбрихта. Власти ГДР заманили его в Берлин, предложив ему должность главного редактора государственного радио. Они надеялись, что Бауэр изменит свои взгляды. Тот, однако, продолжал высказываться против раскола Германии, противореча позиции Ульбрихта.

Пытками Бауэра заставили подписать «признание», – документ, состоявший из 180 страниц. Затем он был передан советским властям. Военный трибунал судил Бауэра за «контрреволюционную деятельность» и приговорил к смертной казни. Однако приговор не успели привести в исполнение, потому что в это же время умер Сталин. В 1955 году Бауэр освободился по амнистии и уехал в ФРГ, где вступил в социал-демократическую партию и вскоре стал советником канцлера Вилли Брандта.

В марте 1950 в ГДР так же заманили главу организации КПГ в земле Нижняя Саксония и депутата бундестага Курта Мюллера. Его пригласили в Восточный Берлин якобы на важное совещание. Затем Мюллера обвинили в том, что он является троцкистом и вражеским агентом и подвергли жестоким пыткам в присутствии Мильке. Мюллер отсидел шесть лет в полной изоляции в тюрьме особого режима «Хоэншёнхаузен». После освобождения он вернулся в Западную Германию и вступил в ряды СДПГ. Главным обвинителем Мюллера был Макс Рейман, глава КПГ в Восточной Германий, По иронии судьбы даже сын Реймана Иозеф не избежал гнева Штази. Когда вскоре после войны молодой Рейман вернулся из советского плена, отец убедил его пойти на службу в Народную полицию. В 1949 году Иозеф сбежал в Западную Германию, где попросил политического убежища у британских властей. Однако через несколько недель он при загадочных обстоятельствах исчез. Возможно, его похитили. Три года он провел в тюрьме Штази, а затем его приговорили к пятнадцати годам каторги и отправили в СССР. Судя по всему, отец даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти своего сына.

В борьбе с врагами государства Штази и советская тайная полиция не гнушались никакими методами, как физическими, так и психологическими. С 1945 года до начала 60-х не проходило недели, чтобы не похищали антикоммунистов, действовавших в Западном Берлине. Гюнтер Бух, высокопоставленный сотрудник Института по внутригерманским отношениям, который вел учет нарушений коммунистами прав человека, заявил, что весной 1995 года в берлинской полиции в стадии расследования находилось более пяти сотен подобных дел. Многие жертвы коммунистического режима исчезли без следа.

Сопротивление

Политические преследования и репрессии в Восточной Германии не могли не вызвать противодействия. В Западном Берлине и американской зоне появились антикоммунистические группы. Первой было так называемое «Восточное бюро» социал-демократической партии. С декабря 1945 года по март 1946-го численность СДПГ в советской оккупационной зоне увеличилась с 376 000 до почти 700 000. В восточно-германской компартии в то время было около 600 000 членов. Перед ее руководителями зримо вырисовывалась перспектива поражения на выборах, которые в советской оккупационной зоне были назначены на позднюю осень 1946 года. Желая избежать этого, вожди коммунистов решили пойти на слияние с социал-демократами. Сталин одобрил этот маневр. Руководство СДПГ согласилось поставить этот вопрос на голосование среди членов партии, однако Советская Военная Администрация запретила проведение этого опроса. Затем Советы с помощью своих немецких прихвостней начали хватать направо и налево тех членов СДПГ, которые противились слиянию. Советы также подкупили некоторых высокопоставленных функционеров СДПГ дорогими подарками и прочими способами. 22 апреля 1946 года руководство СДПГ в советской зоне, действуя без согласия рядовых членов партии, подписало соглашение о слиянии. Новая партия, попавшая под контроль коммунистов, получила название Социалистической Единой Партии Германии – СЕПГ. Все функционеры СДПГ, предавшие социал-демократические идеалы подписанием позорного соглашения, были вознаграждены высокими постами.

«Восточное бюро» СДПГ было учреждено сразу же после вышеупомянутого слияния, главным образом для оказания моральной поддержки социал-демократам, которых предали. Позднее «Бюро» начало проводить широкомасштабные пропагандистские кампании. Сотрудничество с «Восточным бюро» или даже открытая поддержка идеалов СДПГ было делом опасным. К 1950 году около четырехсот социал-демократов распрощались с жизнями. Они были либо казнены, либо умерли в советском ГУЛАГе, либо просто исчезли. Свыше пяти тысяч человек были брошены в тюрьмы. Из них двести узников имели сроки общей продолжительностью в 10 000 лет. До 1950 года все приговоры выносили советские военные трибуналы. Судебные процессы там были чистой формальностью, ибо длились не более десяти минут. Практиковалось также заочное вынесение приговоров, то есть трибуналы заседали в Советском Союзе, а приговоры высылались заключенным по почте, где бы они ни находились.

Эскалация террора привела к тому, что берлинские правозащитники и антикоммунисты, не связанные прямо с какой-либо партией, решили создать новую организацию, которая действовала бы более открыто и активно, чем «Восточное бюро» СДПГ. Эта организация получила название «Группа борьбы против бесчеловечности». Ее основателем был Райнер Гильдебрандт. Чтобы понять причины, заставившие этого человека стать одним из самых страстных поборников прав человека в послевоенной Германии, необходимо углубиться в его биографию.

Райнер Гильдебрандт родился в 1914 году. Его отец был историком искусств и антинацистом, которого в 1937 году лишили преподавательской работы в университете, после того как его фамилия появилась в «черном списке». Этому он был обязан своими публикациями и «дегенеративными» картинами своей жены. (Фрау Гильдебрандт была художницей и по национальности еврейкой). После того как глава семейства попал под надзор гетапо, Райнер и его мать оказались в серьезной опасности.

Лишь нотариально заверенные показания, представленные германским учреждениям, призванным следить за соблюдением расовой чистоты, Райнером и друзьями семьи, жившими за границей, убедили нацистов отнести мать Райнера к «полуарийцам».

Райнер Гильдебрандт хотел стать физиком и начал учиться в Берлинском университете. В свободное время он читал произведения философа Освальда Шпенглера, автора «Заката Европы», который считал нацистскую теорию арийской крови предосудительной. Философия Шпенглера, а также труды министра иностранных дел Веймарской республики Вальтера Ратенау побудили молодого Гильдебрандта искать иную точку приложения своей энергии. Он решил получить ученую степень в области общественных наук и в 1940 году стал посещать лекции Альбрехта Хаусхофера, профессора геополитики, идеализм которого произвел на него глубокое впечатление. Гильдебрандт подружился с ним и принял участие в деятельности кружка патриотов-антинацистов. Осенью 1940 года профессор сообщил ему, что находится под наблюдением гестапо, и попросил его передать письмо Иоганнесу Попицу, бывшему прусскому министру финансов. Так молодой Гильдебрандт оказался косвенно причастным к заговору, который в 1944 нашел практический выход в покушении на Гитлера.

В 1943 году Райнера Гильдебрандта призвали в вермахт. В течение года он служил переводчиком, пока его без предъявления обвинения не арестовало гестапо. В июне 1944 года он был освобожден и направлен служить охранником в концлагерь, где содержались польские военнопленные. После покушения на жизнь Гитлера его вызвали на допрос. Его друга и наставника Хаусхофера казнили в апреле 1945 года. Бывшего министра Попица, которому Гильдебрандт доставил то письмо в 1940 году, повесили на мясном крюке в октябре 1944 года в берлинской тюрьме «Плетцензее». Когда стало ясно, что война близится к концу, Гильдебрандт, опасаясь, что эсэсовцы расстреляют военнопленных, передал группе польских офицеров пистолет.

После войны Гильдебрандт вернулся в Берлин, где написал ряд работ по антинацистскому сопротивлению и книгу-хронику жизни Хаусхофера. Уже тогда, когда он боролся против фашизма, Гильдебрандт начал сознавать, что появляется новая, не менее грозная опасность: на шее восточно-германского населения все туже затягивается удавка очередной диктатуры. В июне 1948 года, после того как Советы в попытке изгнать англо-американцев, блокировали Западный Берлин и началась холодная война, Гильдебрандт изменил направление главного удара. Выдвинув лозунг «Молчание – это самоубийство», он начал призывать граждан высказываться против нарушения коммунистами прав человека. Он организовывал митинги в Западной Германии и приглашал выступать на них пленных, которых освободили летом 1948 года. Вместе с небольшой группой студентов Берлинского университета он опрашивал возвращающихся пленных об условиях содержания в лагерях и тюрьмах. В специальную картотеку заносились фамилии узников, продолжавших томиться в заключении у коммунистов, а также обстоятельства их ареста. Организаторские и ораторские таланты Гильдебрандта начали приносить результаты. Вскоре он убедил американские оккупационные власти разрешить ему выступать на радиостанции «РИАС», находившейся в Западном Берлине и вещавшей на немецком языке. Это была самая популярная радиостанция в советской зоне, потому что она передавала в основном джазовую музыку. В первом послании Гильдебрандта говорилось: «Соотечественники, живущие в советской зоне! Мы хотим помочь вам. С этого времени мы будем каждую неделю говорить вам по радио правду об условиях жизни под игом коммунистической диктатуры. Мы призываем вас присоединиться к нам в пролитии света на советское рабство. Молчание – это самоубийство». Результат не заставил себя ждать. Гневные письма потоком хлынули на радио РИАС, и администрации пришлось увеличить штат отдела писем радиослушателей.

Рвение и идеализм Гильдебрандта были заразительны. Вскоре студенческая ассоциация Свободного университета Западного Берлина, молодежная организация Христианско-Демократического Союза и социал-демократическая партия созвали массовый митинг. Гильдебрандт откликнулся мгновенно. Митинг под новым лозунгом «Бездействие – это убийство» состоялся 17 октября 1948 года в «Титания-Паласте», крупнейшем кинотеатре города, рассчитанном на пятьсот посадочных мест.

В напряженной тишине собравшиеся слушали выступления бывших заключенных советских концентрационных лагерей и юноши, который бежал с уранового рудника. Они узнали, что условия в лагерях, где ранее нацисты содержали своих узников, были теперь хуже, чем до 1945 года. В концлагере Заксенхаузен заболевание туберкулезом достигло масштабов эпидемии. Помимо этого, от голода и плохого питания там каждый день умирало от шестидесяти до восьмидесяти узников. В 1948 году в лагере было около 6400 заключенных, около 1000 из них позднее были депортированы в исправительно-трудовые лагеря в самом Советском Союзе.

Гильдебрандт сказал в своем выступлении, что на основании показаний свидетелей можно сделать вывод, что вся восточная зона походит на «концлагерь, в котором хорошо живут лишь надзиратели и те, кто распределяет продовольствие». Он заявил, что сталинизм – это третий и последний ультиматум, брошенный западному миру, который должен объединиться, чтобы отстоять основные общечеловеческие ценности. Гильдебрандт объявил о намерении создать «Группу борьбы против бесчеловечности». Шесть месяцев спустя союзный контрольный совет по Германии, из которого к этому времени вышли Советы, разрешил деятельность «Группы борьбы» как политической организации.

Контрнаступление коммунистов

До этого момента Советы и восточно-германские коммунисты в своих контрмерах ограничивались главным образом пропагандистскими кампаниями. Теперь же они создали специальное подразделение Штази для борьбы с «Группой борьбы против бесчеловечности» и ее эмиссарами в Восточной Германии. Возглавил это подразделение Отто Книэ, ветеран компартии, который прошел подготовку в системе НКВД в СССР, куда он бежал после прихода нацистов к власти. Во время войны он выполнял спецзадания в партизанских отрядах, действовавших в тылу немецких войск. О нем отзывались как об «абсолютно идеологизированном» человеке, который временами вел себя так, «словно в голове у него не все было в пррядке». Тем не менее он был профессионалом в полном смысле этого слова. Первым делом Книэ решил завербовать людей, которые могли бы проникнуть во внутренние структуры «Группы борьбы». Это направление оказалось чрезвычайно результативным.

«Группа борьбы» Гильдебрандта насчитывала около восьмидесяти штатных сотрудников, среди которых был и тридцатилетний Эрнст Тиллих, теолог-антифашист, который провел в тюрьмах и концлагерях три года. После войны Тиллих вступил в социал-демократическую партию и стал активно работать в различных благотворительных организациях. Он также часто выступал со статьями, затрагивавшими проблемы церкви и общества. Откровенный антикоммунизм стал основой его сближения с кружком Гильдебрандта, куда входили идеалисты, разделявшие его взгляды. Затем он стал членом «Группы борьбы».

Сначала офис «Группы борьбы» размещался в одноквартирном доме рядом с резиденцией британского коменданта Берлина, которая охранялась круглосуточно нарядом британской военной полиции. Это обеспечивало защиту и для офиса «Группы». С самого начала туда потек поток посетителей, составлявший ежедневно от 100 до 150 бывших заключенных и родственников лиц, пропавших без вести, в отношении которых имелись основания предполагать, что они были арестованы в советской зоне. К июню 1949 года «Группа» зарегистрировала 12 000 случаев исчезновения людей и свыше 8500 арестов.

В то время как сотрудники офиса занимались канцелярской работой, Гильдебрандт направил почти всю свою энергию на организацию подпольных групп по всей Восточной Германии. Их члены сообщали об арестах, производимых тайной полицией, и распространяли листовки, рассказывавшие о масштабах репрессий и призывавшие население к сопротивлению. За «железный занавес» запускались десятки тысяч наполненных водородом воздушных шаров, к которым подвешивались контейнеры с листовками. Они были снабжены устройствами, которые через определенное время взрывались и разбрасывали листовки.

Успех «Группы борьбы» не прошел мимо внимания контрразведки американской армии, которая увидела в этой организации идеальный инструмент осуществления своих операций на востоке. Зондаж, проведенный полковником Северином Уоллахом, начальником берлинского отделения Си-Ай-Си, не достиг поставленной цели. Гильдебрандт отверг его, потому что не хотел, чтобы на «Группу борьбы» наклеили ярлык шпионской организации. Однако в конце концов расходы группы, которые вначале покрывались частными пожертвованиями, достигли таких размеров, что Гильдебрандт вынужден был принять предложение полковника о сотрудничестве.

«Нам нужны были деньги, и у американцев они имелись, – заметил позднее Гильдебрандт. – Я поразмыслил и пришел к выводу, что мы и американцы находимся по одну сторону баррикад. Однако я дал полковнику Уоллаху ясно понять, что являюсь приверженцем философии Махатмы Ганди и не потерплю никаких актов насилия. Он заверил меня, что будет руководствоваться моими пожеланиями».

По мере того как волонтеры группы Гильдебрандта усиливали пропагандистскую деятельность, подразделение полковника Книэ также трудилось денно и нощно, прилагая все усилия для подавления сопротивления. К лету 1949 года в их руки попали несколько лиц, сочувствовавших «Группе борьбы» и распространявших пропагандистскую литературу. Нормой в этих случаях были двадцать пять лет тюрьмы за шпионаж или антисоветскую деятельность.

Секретные службы как СССР, так и Восточной Германии получили от своих политических хозяев указания резко активизировать свою деятельность. Гильдебрандт был занесен Штази в список самых опасных преступников. Любому, кто доставил бы его в руки Штази, была обещана награда в 15 000 восточных марок. На Западе неконвертируемые восточные марки были бесполезными бумажками, но в Восточном Берлине это была приличная сумма. В июне 1949 года западноберлинские полицейские, охранявшие главу «Группы борьбы», заметили автомашину с номерными знаками советской зоны, часами стоявшую близ резиденции Гильдебрандта. Полицейские допросили четырех мужчин, пассажиров этой машины, но были вынуждены отпустить их. Скорее всего, эти люди собирались похитить Гильдебрандта, но прямых улик против них не было.

Месяц спустя, 23 июля, несколько соседей Гильдебрандта обратили внимание на подозрительный автомобиль, который почти четыре часа находился в этом районе, периодически переезжая с одного места на другое. Помимо водителя в машине находилось еще четверо мужчин. Поставили в известность полицию. При обыске машины под сиденьем был обнаружен автоматический пистолет системы «маузер». Пятеро мужчин, все немцы, проживавшие в советском секторе Берлина, были арестованы и преданы суду за попытку похищения. Четверо получили по два года тюрьмы. Водитель был оправдан, так как ему удалось доказать, что о преступном замысле ему ничего не было известно. В течение следующего года Штази получила от Советов не менее трех приказов похитить руководителя «Группы борьбы». Все эти попытки провалились, так как американским контрразведчикам удалось завербовать сотрудника Штази, участвовавшего в планировании операций.

Потерпев неудачу с похищениями, Штази решила пойти с другой карты. Ее агенты в «Группе борьбы» сообщили, что у американцев возникли претензии к Гильдебрандту в связи с плохо поставленным бухгалтерским учетом и одно время они даже подозревали его в хищениях денег. Была проведена ревизия, которая не подтвердила этих подозрений. Речь шла не о растрате, а о недостатках бухгалтерского учета.

К середине 1950 года положение Гильдебрандта пошатнулось. Под влиянием его заместителя Тиллиха, который склонялся в сторону более радикальных решений, «Группа борьбы» начала терять свой ненасильственный характер. Безобидные акты вроде метания снарядов с вонючей смесью в залы, где проводились собрания коммунистов, уступили место более серьезным мероприятиям. Тиллих приказал провести ряд диверсий. При помощи самодельных взрывных устройств в нескольких местах были взорваны железнодорожные пути и поврежден мост через канал в Восточной Германии. Не желая компрометировать свои идеалы, Гильдебрандт решил уйти с поста главы «Группы борьбы против бесчеловечности». К тому времени финансирование и руководство «Группы» находилось в руках вновь созданного отдела политической координации, который отвечал за проведение нелегальных операций. Хотя этот отдел был укомплектован сотрудниками ЦРУ, он первоначально не находился в прямом подчинении у директора ЦРУ. Первый начальник ОПК Фрэнк Уизнер подчинялся комитету, состоявшему из чиновников государственного департамента и министерства обороны.

Тем временем агенты Отто Книэ сумели проникнуть в «Группу борьбы» и сотни активистов этой организации были арестованы. Последовала серия показательных процессов в советской зоне. 3 октября 1951 года восемнадцать человек – учеников средней школы, их родителей и несколько учителей – были приговорены к тюремному заключению общим сроком 124 года. Учеников обвинили в изготовлении антикоммунистических листовок, а учителей и родителей в том, что они не сумели их остановить. Младшему из учеников было шестнадцать лет.

Тиллих и его американские покровители знали об утечке информации, касающейся планов «Группы борьбы», однако продолжали засылать своих агентов в советскую зону для саботажа и пропагандистских операций. Показательные процессы шли один за другим. К 1951 году двум агентам «Группы» в окружной тюрьме в Дрездене отрубили головы той же гильотиной, которая использовалась нацистами. Десятки людей были приговорены к пожизненному тюремному заключению, Гильдебрандт был возмущен тем, что несмотря на массовые провалы руководство «Группы» не прекратило операции. Всю вину за это он возложил целиком на ЦРУ. Во время моей беседы с ним, состоявшейся в 1992 году, он внезапно взорвался яростным криком: «Хотел бы я посмотреть бывшему директору ЦРУ прямо в глаза и сказать, что один из его сотрудников был преступником! Людей убивали, сотни отправились в страшные тюрьмы на долгие годы. Тот человек знал об этом и все равно продолжал посылать их. Он был свиньей!».

Человеком, который вызвал такую ненависть Гильдебрандта, был Генри Гекшер, сотрудник берлинской резидентуры ЦРУ, отвечавший за координацию действий группы Гильдебрандта и своего ведомства. Гекшер, которому тогда было около сорока лет, родился в Гамбурге и до 1934 года изучал право в Берлинском университете, после чего эмигрировал в Соединенные Штаты. С 1950 по 1954 годы он служил в Берлине. Позднее он выполнял задания в Лаосе и Чили. Уйдя в отставку, он короткое время работал советником Джорджа Буша, когда тот вел предвыборную кампанию.

Не подлежит сомнению, что Гекшер знал, что агенты «Группы борьбы» пачками попадают в руки Штази, и даже недалекий человек догадался бы, что здесь пахнет изменой. Действительно ли он проявил преступную халатность, как утверждал Гильдебрандт? Был ли он психопатом, или человеком, преследовавшим цель сделать карьеру любой ценой, или же и тем и другим? Джордж Бейли, бывший берлинский корреспондент «Репортер мэгэзин», и сотрудники радио «Свободная Европа» так ответили на этот вопрос: «Гекшер был ходячим посмешищем, развратником и редким тупицей, соединив в себе все эти качества вместе. Он хвастался своими вашингтонскими связями, опасный в силу своей неуравновешенности; идиот, чванившийся своим положением. Гекшер был негодяем и наглым сукиным сыном. Когда он работал в Турции, Иране и Ираке, курды, с которыми он поддерживал контакт, дали ему прозвище „Тысяча и одна ночь“».

Питер Зихель, глава берлинской резидентуры ЦРУ и шеф Гекшера, сказал, что ему было совершенно непонятно, как Гекшер, сам пострадавший от нацистов, мог «действовать их методами – он просто псих».

Западногерманских политиков, выступающих за сближение с Востоком, все больше тревожили операции «Группы борьбы», отражением которых являлся барабанный бой пропаганды в центральной партийной газете ГДР «Нойес Дойчланд». В одном газетном интервью мэр Западного Берлина Вилли Брандт, позднее ставший канцлером, назвал «Группу борьбы» навозной кучей. Министр по внутригерманским делам Эрнст Леммер уподобил эту организацию «свиному хлеву». Это давление, вкупе с расследованием, которое провел сенат Западного Берлина, привело к тому, что 11 марта 1959 года «Группа» была распущена. Глава берлинской резидентуры ЦРУ был прекрасно обо всем информирован, но приструнить Гекшера не мог, поскольку ОПК действовал независимо. Кроме того, как указывал Бейли, у Гекшера были очень влиятельные друзья.