355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Кёлер » Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР » Текст книги (страница 18)
Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:21

Текст книги "Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР"


Автор книги: Джон Кёлер


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 44 страниц)

Процесс

Курон предстал перед верховным земельным судом в Дюссельдорфе 8 января 1992 года. Ему было предъявлено обвинение в государственной измене, повлекшей за собой серьезные последствия, что грозило ему пожизненным заключением. Председателем суда был Клаус Вагнер, очень опытный юрист, через руки которого прошло больше сотни дел о шпионаже. Отвечая на вопросы судьи Вагнера и старшего федерального прокурора Эккехарда Шульца, Курон подробно описывал, как он сдавал агентов-двойников, которых сам же вербовал. Суд услышал, как Курон и один из его двойников ездили в Аргентину. Там они рыскали по кладбищам в поисках данных умерших немецких эмигрантов, чтобы в дальнейшем воспользоваться их именами для создания новых легенд. Курон, однако, не обмолвился о том, что с такой же целью он ездил в Мексику вместе с заместителем начальника отдела контрразведки главного управления «А» Карлом Гроссманом.

В суд для дачи свидетельских показаний были вызваны бывшие курьеры предателя полковник Гюнтер Нельс и майор Штефан Энгельман. Оба они были весьма словоохотливы. В то же время им также были предъявлены обвинения в шпионаже и они, возможно, надеялись, что эта помощь зачтется им на будущем процессе. Войдя в зал суда, Нельс подошел к своему бывшему агенту, пожал ему руку и сказал: «В вашем теперешнем положении я ничем не могу вам помочь».

Показания Курона не оставили сомнений в том, что главным мотивом, побудившим его совершить измену, была алчность. Выяснилось, что всего за годы сотрудничества со Штази он получил 680 000 марок, или 422 360 долларов по курсу 1990 года. Помимо этого, Штази купила ему бунгало для отдыха в Испании. 7 февраля 1992 года Курон был приговорен к 12 годам тюремного заключения. Объявляя приговор, судья сказал, что из-за Курона деятельность контрразведки БФФ была почти парализована. Деньги и собственность Курона подлежали конфискации. Курон заявил, что все деньги он потратил, причем по большей части на образование своих сыновей. Существует, однако, подозрение, что почти весь капитал Курона хранится на секретном счете в швейцарском банке.

Без раскаяния

Ведущие репортеры немецкого журнала «Дер Шпигель» в декабре 1993 года взяли у Тидге интервью в Москве. Тидге сказал, что вполне доволен своей жизнью пенсионера и что время от времени он оказывает правовые услуги русским фирмам, осваивающим германский рынок. В своем предательстве он винит свое начальство, которое не помогало ему, когда он оказался в жесточайших тисках нужды. Тидге сказал, что единственным выходом тогда явился побег в ГДР. «Мне не хватало мужества совершить самоубийство». По его мнению, виноваты были и сотрудники службы безопасности, которые проявили халатность при проведении обязательных проверок всех сотрудников БФФ. Такие проверки должны были проводиться раз в пять лет. Он проработал шестнадцать лет, но его досье в отделе собственной безопасности покрылось пылью, пролежав все время без движения. На вопрос репортера «Шпигеля», считает ли он себя предателем, Тидге вызывающе ответил: «Конечно, я – предатель». Срок давности по его делу истекает в 2005 году, после чего Тидге рассчитывает получить пенсию от германского правительства, 800–900 марок в месяц. Он будет разочарован. Федеральные служащие, признанные виновными в совершении преступлений и избегнувшие судебного преследования, не имеют права на получение государственных пенсий. Вместо этого им платят пособия из фонда социального страхования, ровно столько, сколько нужно, чтобы они не умерли от голода.

Согласно германскому законодательству заключенный может подать просьбу об условно-досрочном освобождении после отбытия половины срока. Курон так и сделал, однако суд не удовлетворил его просьбу. Тем не менее его все же перевели в тюрьму с менее строгим режимом. По выходным ему позволено навещать свою жену. Курона особенно удручает то, что ему приходится якшаться с убийцами и грабителями.

«Это же настоящее отребье, подонки. Для таких людей, как мы, должны быть специальные тюрьмы!». Он не чувствовал за собой никакой вины, не испытывал никакого раскаяния, в отличие от своей жены Агнес, которой он рассказал обо всем с самого начала. Она хотя бы делает вид, что сожалеет об этом. «Я не представляла себе, какой размах приняла его деятельность. Я думала, то, что делает он, справедливо. Сегодня я думаю – ах, если бы я только сильнее возражала ему!».

«Кроты» в военной контрразведке ФРГ

После того как была снесена Берлинская стена, некоторые сотрудники Штази очень быстро переориентировались и стали держать нос по ветру. Им стало ясно, что дни коммунистического режима сочтены. И тогда они заключили сделки в фаустовском духе с той самой западногерманской разведкой, в которой они когда-то видели порождение дьявола. После этого как горох посыпались разоблачения глубоко законспирированных агентов Штази, занимавших самые высокие посты.

Увы, один из первых и самых опасных разоблаченных шпионов был мертв уже три года. Полковник Иоахим Краузе, служивший в МАД, западногерманской военной контрразведке, шпионил для Штази в течение восемнадцати лет. Он не ограничивался только тем, что сдавал агентов МАД в руки оперативников контрразведки Штази. Он раздобыл для Штази и схемы пусковых площадок тактических ядерных ракет «Посейдон» в Западной Германии. Наличие координат этих баз позволило Советам произвести перенацеливание своих ракет, обеспечив точность попадания в радиусе не более 100 метров от цели.

Бывший лейтенант вермахта Краузе поступил на службу в бронетанковые силы западногерманского бундесвера в 1956 году, До этого он прозябал, перепробовав с десяток малопрестижных и плохо оплачиваемых профессий. К тому времени ему исполнилось тридцать лет и он был уже женат. Два года спустя Краузе, получивший чин капитана, был направлен на учебу в школу МАД в Бад-Эмсе. Затем он служил следователем контрразведки в Киле, портовом городе на балтийском побережье. Те, кто служил с ним, вспоминали о нем как о приветливом, но сдержанном офицере, который, однако, умел как следует расслабиться на вечеринках в кругу сослуживцев. По своим убеждениям он, скорее всего, был близок к социал-демократам. Возможно, он даже состоял в рядах СДПГ. Его жена также была женщиной радушной и дружелюбной, однако не очень красивой, а главное, ей не хватало светского лоска. По мнению сослуживцев, недостатки жены глубоко задевали Краузе. Начальство ценило его профессионализм, и со временем он стал пользоваться определенным авторитетом, не в последнюю очередь благодаря своим оперативным успехам. И все же Краузе явно почувствовал себя уязвленным, когда более молодые офицеры начали обходить его по службе, а его самого так и не приняли в академию генерального штаба.

Служа в Киле, Краузе принимал участие в многочисленных операциях на границе с ГДР и поэтому прекрасно знал, как несут службу пограничники и с той, и с другой стороны. В феврале 1968 года полковник появился на границе и помахал письмом восточно-германскому пограничному патрулю. В том месте не были установлены противопехотные мины, потому что через это «окно» Штази переправляла своих агентов на Запал. восточно-германский пограничник подошел к заграждению из колючей проволоки и взял у Краузе письмо, в котором тот предлагал свои услуги Штази и указывал даты и места возможных встреч. Заподозрив подвох, Штази не сразу ответила на это предложение. После некоторых колебаний Краузе все же вызвали в Восточный Берлин, где он встретился с полковником Клаусом Боте из первого управления, который ведал военными и пограничными вопросами. Боте сообщил о результатах встречи Эриху Мильке, а тот затем приказал, чтобы этим делом лично занялся заместитель начальника второго управления, генерал-майор Гюнтер Кратч. Кратч пригласил Краузе на роскошную дачу Штази на балтийском острове Умманц, где и были оговорены все детали будущего сотрудничества.

После той первой встречи Кратч и Краузе встречались обычно три-четыре раза в год в замке Вирхензее, который являлся учебно-тренировочным центром чилийских и палестинских террористов, и в различных европейских городах: Хельсинки, Праге, Вене и Будапеште. Помимо компенсации дорожных расходов после каждой встречи Краузе выдавали 5000 западных марок. Краузе передавал шифровки в Восточный Берлин непосредственно генералу Кратчу по специальному телефону, который стоял у Кратча в сейфе. Номера часто менялись. В целом Краузе применял ту же технологию, что и Курон и многие другие.

В начале 70-х Кратч был повышен в звании до генерал-лейтенанта и стал начальником второго управления. После этого дополнительным куратором Краузе стал заместитель Кратча, генерал-майор Вольфганг Лозе. К тому времени жена Краузе умерла от рака. Он совершенно перестал ухаживать за ее могилой и почти сразу же женился во второй раз. Этот факт весьма показателен.

После присвоения звания подполковника Краузе был назначен начальником отдела военной контрразведки в Гамбурге. Таким образом, через него теперь осуществлялась координация действий всех филиалов западногерманских разведывательных организаций в этом городе и связь с местной резидентурой ЦРУ. Он имел доступ к важнейшей информации. Он мог также добывать информацию об академии генерального штаба и о военном университете, которые были расположены в Гамбурге.

После того как Краузе был повышен в звании до полковника и назначен начальником штаба МАД, Лозе стал его главным куратором. Тем временем контрразведка превратилась в гнездо интриг и скандалов. Эта тенденция проявилась особенно ярко после того, как начальником военной контрразведки стал бригадный генерал Пауль Альберт Шерер, член СДПГ. На этот пост претендовал капитан первого ранга западногерманских ВМС Конрад Кох. Однако у Коха был не тот партбилет. Он состоял в Христианско-Демократическом Союзе, который находился в ту пору в оппозиции. По сравнению с Кохом, асом разведки, имевшим большой опыт, генерал Шерер был дилетантом. Чтобы избавиться от соперника, Шерер перевел Коха в Киль. Шестилетнее пребывание Шерера в должности начальника контрразведки ознаменовалось многочисленными скандалами. Он незаконно приказал вести наблюдение за пилотами ВВС. Без санкции суда он установил подслушивающее устройство в спальне секретарши министра обороны Георга Лебера. Ради увеселения своих коллег Шерер устраивал прослушивание записей страстных альковных сцен, главными действующими лицами которых были некая женщина и женатый министр обороны.

Капитан первого ранга Кох искал утешения в объятиях своей секретарши, «рыжеволосой красотки с пышным бюстом и глазами, которые, казалось, раздевали мужчину донага». Во время уик-эндов она отправлялась с Кохом на прогулку в его служебном мерседесе, причем расходы на эти поездки Кох относил на казенный счет. Когда об этом узнал начальник Коха в Бонне, он приказал провести независимое расследование. Дознавателем был назначен полковник из министерства обороны. Кох назвал обвинения против себя злобной клеветой и обратил инкриминирующие факты в ряд недоразумений. Эта тактика оказалась успешной. По отношению к капитану первого ранга не только не было принято никаких мер, но вскоре он был переведен назад в Бонн и назначен заместителем начальника военной контрразведки.

Эти инциденты были манной небесной для предателя Краузе, чьи хозяева из Штази постоянно охотились за компроматом на чиновников, который можно было использовать для вербовки. Бывшие работники западногерманской разведки до сих пор не могут понять, почему министерство обороны не провело чистку в рядах МАД. Ведь все указывало на то, что в ней оказался предатель. Операции контрразведки против Штази были малоэффективны. Осенью 1978 года, когда октябрьский праздник в Мюнхене был в полном разгаре, 66-я группа военной разведки армии США организовала трехдневную конференцию с участием представителей германской военной контрразведки и земельного ведомства по охране конституции Северного Рейна-Вестфалии. Американские военные разведчики подробно рассказали о своих секретных планах на случай войны. Все выступления стенографировались, и каждый присутствующий мог получить копии стенограмм. Американцы знали, что Краузе не говорит по-английски, и потому все документы были переведены на немецкий язык и снабжены схемами и фотографиями.

Граф Харденберг, начальник дюссельдорфского управления БФФ, прочитал лекцию о разработанной им методике проведения контрразведывательных операций. За этой лекцией последовала дискуссия, в ходе которой участники свободно обменивались мнениями. Детальный разбор операций, проведенных контрразведчиками под руководством Харденберга, записывался на пленку. Несколько месяцев спустя в Восточном Берлине были арестованы три агента графа. Их приговорили к нескольким годам тюрьмы. Харденберг подозревал, что утечка информации произошла по вине военных контрразведчиков, и это дело было сдано в архив. Когда этих агентов выкупили в 1985 году из восточно-германских тюрем и они вернулись на Запад, их подробно обо всем допросили, однако они не смогли объяснить, что явилось причиной их провала.

В апреле 1985 года Краузе по состоянию здоровья ушел в отставку, однако продолжил работу на Штази. Он частенько навещал региональные отделы контрразведки и беседовал с коллегами на профессиональные темы, а те, желая получить от него дельный совет, посвящали его в дела текущих операций. Его встречи с восточно-германскими кураторами продолжались до 1987 года, когда он в последний раз встретился с генерал-майором Лозе в Зальцбурге. Год спустя Краузе умер от рака в возрасте 60 лет. Его похороны почтили своим присутствием высокопоставленные сотрудники различных спецслужб, включая главу боннской резидентуры ЦРУ.

Прошло всего два месяца после похорон, и сын Краузе, Вольфганг, был сильно озадачен, получив бандероль, в которой оказались 5000 западных марок и аудиокассета. Поставив кассету, он, к своему изумлению, услышал голос отца, который сказал, что эти деньги, а также квартира, купленная для Вольфганга в Тюбингене, являются его наследством. Отец также призвал его к сотрудничеству с восточно-германской секретной службой. Сын не знал о предательстве отца. Он передал содержимое бандероли другу семьи, Герхарду Бодену, бывшему заместителю начальника федеральной уголовной полиции, который стал главой контрразведки БФФ. Известие о том, кому в действительности служил Краузе, вызвало шок в администрации канцлера, министерства обороны и внутренних дел и в генеральной прокуратуре. «Было тут же решено не делать этот скандал достоянием гласности», – вспоминал позднее один сотрудник западногерманских спецслужб. – С того времени официальные лица руководствуются правилом «Не прикасаться – взорвется!». Несмотря на То, что слухи о высокопоставленном «кроте» ходили по столице ФРГ, лишь после краха восточно-германского режима и обнаружения соответствующих дел в архиве Штази факт измены Краузе стал достоянием широкой гласности. Анализ пленки показал, что послание Краузе своему сыну было искусно смонтировано из других записей голоса Краузе. Его хозяева решили поиздеваться над западными немцами, нарочно разоблачив покойного шпиона. Они рассчитывали также создать атмосферу страха и взаимной подозрительности среди военных контрразведчиков.

Случай с Краузе был не единственным примером успешного проникновения Штази в структуру органов военной контрразведки ФРГ. В марте 1995 года шестидесяти восьмилетняя Гизела Гирен была признана виновной и приговорена к восьми годам заключения. Ее младшая сестра, сорокавосьмилетняя Дагмар Здренка отделалась четырьмя с половиной годами. Гирен и ее муж Гюнтер, умерший в 1,989 году, организовали шпионскую сеть в Ганновере по заданию генерала Кратча еще в 1964 году. Воспользовавшись поддельным удостоверением сотрудника ЦРУ, изготовленным умельцами из Штази, Гюнтер Гирен завербовал свою невестку Дагмар и приказал ей устроиться на работу в правительственное учреждение. 1 июля 1968 года Дагмар начала работать в канцелярии ганноверского отдела военной контрразведки. Подобно полковнику Краузе она стала ценным агентом для коммунистов. Сама же она все это время думала, что работает на американцев. Сначала она трудилась простой машинисткой, но затем ее усердие было замечено и она стала регистратором всех секретных материалов. Ей удалось снять фотокопии с бессчисленного количества секретных и совершенно секретных документов, причем последние касались ядерного оружия. Она также выдала дислокацию объектов «Посейдон» в Северной Германии – авиационных частей, способных применять ядерное оружие, – и площадок для запуска ракет «Ланс» и «Найк». Сестра Дагмар, Гизела, доставляла эти материалы куратору, подполковнику Курту Ульбриху. Ввиду особой важности этой шпионской сети за ее работой внимательно следили генерал Кратч и его заместитель генерал Лозе. Федеральные прокуроры квалифицировали это предательство как «шпионаж высшего значения». В эту сеть входила и Уте Барт, двадцатидвухлетняя секретарша отдела контрразведки в Нижней Саксонии. Ее приговорили к двум годам условно и штрафу в 30 000 западных марок. Сабину Гирен завербовала шпионка-мать, когда Сабине было двадцать лет и она работала машинисткой в военном суде. Сабина получила пятнадцать месяцев условно и была оштрафована на 20 000 марок.

На содержание шпионской сети Гиренов Штази в общей сложности истратила 360 000 западных марок. Кроме этого, госбезопасность ГДР регулярно переводила деньги на счет Гиренов в восточно-берлинском банке, которыми они могли бы воспользоваться после ухода на пенсию. К тому времени когда рухнул коммунистический режим, на этом счету было 140 000 западных марок. Куратор Гиренов сказал, что он снял эти деньги и передал курьеру, который должен был доставить их Гиренам. След этих денег так и не удалось обнаружить.

Агенты Штази в БНД

Западногерманская федеральная разведывательная служба – БНД – ужесточила требования к сотрудникам еще в 50-е годы после того, как был разоблачен ряд «кротов», работавших в КГБ. Однако проверки персонала были не слишком тщательными, а главное управление «А» Штази тем временем предпринимало титанические усилия с целью внедрения своих агентов в центр БНД в Пуллахе, близ Мюнхена. Детектор лжи – полезный, хотя и небезупречный инструмент для обнаружения шпионов – был с презрением отвергнут как «ненадежная американская игрушка». Однако других приборов для определения правдивости показаний практически не было. Поэтому, за исключением разоблачений, которые делали время от времени перебежчики, самые опасные «кроты» были вытащены на поверхность лишь после краха ГДР.

Поздним летом 1990 года перебежчик из Штази сообщил, что одна сотрудница БНД с 1971 года работала на пятое отделение девятого отдела главного управления «А», ведавшее внешней контрразведкой. По словам перебежчика, это была женщина лет сорока, с докторской степенью, мать-одиночка, имевшая на попечении ребенка-инвалида. После длительного и скрупулезного расследования выяснилось, что этой шпионкой была Габриэла Гаст. Гаст пришла в разведслужбу в 1973 году через два года после окончания аспирантуры Ахенского университета со степенью доктора политологии. В этот момент она была в отпуске и наслаждалась красотой Швейцарских Альп.

Личный телефон Гаст был поставлен на прослушивание. По возвращении домой она оказалась под «колпаком». 29 сентября ей позвонил мужчина, который не назвал себя, но попросил ее о встрече, не указав места. Следующим утром она выехала на автобан и направилась в Австрию. Властям нужно было срочно принимать меры, потому что оказавшись в Австрии Гаст была бы недосягаема: австрийское правительство не выдавало лиц, обвиненных в нарушениях закона с политическим оттенком. Обычно на таможенных постах не требовали у проезжающих удостоверения личности. На этот раз, однако, когда Гаст остановилась на западно-германском посту на австрийской границе, ее попросили это сделать. Когда она предъявила свой паспорт, ее тут же арестовали.

Началом карьеры Гаст в качестве восточно-германской шпионки стал ее визит в восточно-германский город Карл-Маркс-Штадт (вновь переименованный в Хемниц после объединения Германии), состоявшийся в 1968 году. Она работала над диссертацией на тему «Политическая роль женщины в ГДР», и ее научный руководитель предложил ей поехать в Восточную Германию, чтобы на месте исследовать этот вопрос. В Хемнице она дискутировала с профсоюзными активистами и женщинами-депутатами Народной Палаты. После одной из таких встреч к ней подошел человек, который проявил интерес к ее работе. Он представился как Карл-Гейнц Шмидт («зовите меня „Карлишек“») и пригласил ее в поездку по другим городам. Он был тактичен, очарователен, общителен, хорошо танцевал. Габриэла, привлекательная стройная брюнетка, была им покорена, и вскоре они оказались в одной постели. Ей было двадцать пять лет, а ему тридцать три. Он, разумеется, не сказал Габриэле, что является глубоко законспирированным агентом Штази и что его настоящее имя – Карл-Гейнц Шнайдер.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю