Текст книги "Тихие воды (ЛП)"

Автор книги: Джон Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

  – Уже сталкивался с ним? Муж?"

  Резник покачал головой. «До сих пор он всегда отрицал, что видел ее или слышал о ней после той субботы, когда она исчезла. Я бы хотел, чтобы его ударило чем-нибудь еще, помимо обвинения Сперджена, которое, как сейчас обстоят дела, у нас нет возможности доказать. У нас есть только его слова, она ездила к Петерсону из Грэнтэма.

  – Она куда-то ушла.

  "Согласованный. Мы уже опросили соседей на предмет того, не видели ли они ее на неделе, но ничего не вышло. Теперь, однако, у нас есть хорошая идея, если бы она приехала сюда, каким поездом это было бы. Я бы хотел, чтобы со всеми дежурными на вокзале в этот день и вечером поговорили, показали фотографии, с таксистами то же. Обычные пассажиры тоже.

  – Это серьезная операция, Чарли.

  – Я думал, это серьезное дело.

  «И у нас есть кое-кто через несколько часов после предъявления обвинения».

  «Хорошо, – признал Резник, – но даже если он несет ответственность за остальных, за всех или за некоторых, он не обязан этого делать».

  Хелен Сиддонс бросила на него взгляд, смешанный с презрением и отвращением. «Я не думал, что это ты, несмотря ни на что, крутишь педали в собственном углу».

  «Какие доказательства говорят о том, что Джейн Петерсон была убита тем же человеком, что и остальные?»

  «Помимо идентичного МО?»

  «Голый, не домогавшийся, брошенный в воду, что еще?»

  «Что еще?» недоверчивый.

  – Хелен, это все косвенно, в лучшем случае надуманно. Если есть что-то, о чем вы мне не рассказали, у вас нет ничего, что связывало бы Джейн Петерсон напрямую с вашим подозреваемым, ни вещественных доказательств, ни ДНК.

  – О, а что у тебя есть, Чарли, кроме подборки любовной лжи?

  «Тогда одолжи мне несколько тел, санкционируй сверхурочные».

  «Я не могу».

  «Хелен…»

  Ее мобильный телефон ожил, и она нащупала его из сумки. – Верно, – сказала она, выслушав. – Хорошо, я буду там. У нее была улыбка, которая бросила бы вызов Чеширскому Коту. – Он признался, что разговаривал с ней, Мирандой, угощал ее выпивкой, брал с собой на прогулку вдоль канала. Он у нас, Чарли. Он поднимет руки за это во время ужина.

  Резник последовал за ней через комнату. – Если вы правы, у вас будут офицеры, время в их руках. Двадцать четыре часа, это все, о чем я прошу.

  Она остановилась у лестницы. «Поговорите с отделом поддержки. Если они могут пощадить несколько тел, это справедливо. Но, как ты сказал, двадцать четыре часа, и это твой удел.

  Резник возвращался к тому месту, где на стойке стоял недопитый напиток, когда передумал.

  Джеки Феррис была одета в расстегнутую джинсовую рубашку, облегающую белую футболку под ней, синие джинсы; в сравнительной жаре в машине она сбросила туфли. Рядом с ней Карл Винсент был элегантен и крут в модном костюме каменного цвета и белой рубашке без воротника.

  – Ты всегда так одеваешься? спросила она. – Это не приносит вам никакого огорчения?

  – Что ты имеешь в виду?

  «Привлечь внимание? Привлекать неправильное внимание?

  – Помимо того, что он черный и странный?

  Джеки Феррис откинулась на спинку сиденья. «Здесь, на утонченном Юге, мы называем это геем».

  – Угу, это то, что я слышал.

  Она колебалась всего мгновение, прежде чем спросить: «Ты ушел?»

  «Да.»

  «Длинная?»

  Карл покачал головой. «Год, более или менее».

  – Как дела?

  Он смотрел в окно машины на медленный поток людей, выходящих из метро, ​​автоматически проверяя каждое лицо. «Знаешь, как и многие вещи, хуже, прежде чем станет лучше».

  Джеки кивнула и снова задумалась о сигарете.

  «А ты?» – сказал Карл, сохраняя легкость, не глядя прямо на нее. Она была детективом-инспектором, как бы там ни было.

  Она достала и зажгла сигарету, низко опустив окно. «Была женщина, с которой я жил, ну, более или менее. Она была певицей, одной из тех маленьких инди-групп. Работала ли сессия время от времени. Но именно такую ​​жизнь она вела».

  – Должно быть, она была молода.

  "Она была. Она сказала, что не может больше видеться со мной, если я живу этой тайной жизнью. Вот как она называла это, эта тайная жизнь. Так что в следующий раз, когда я пошел выпить с ребятами из отряда, я взял ее с собой».

  – Как они отреагировали?

  – Ты имеешь в виду, кроме тех, кто хотел ее трахнуть? О, они были в порядке. Люди иногда смущают вас, натуралы, тем, что вы гораздо менее предвзяты, чем вы ожидаете. В основном они были в порядке. Шесть недель спустя она все равно меня бросила. Думаю, она пришла домой пораньше и застукала меня за прослушиванием Дорис Дэй».

  «Мне жаль.»

  Джеки Феррис пожала плечами. «Как сказал Оскар Уайльд, никогда не отдавайте свое сердце ребенку или фее? Я сделал и то, и другое».

  Но Карл больше не слушал. Он смотрел, как Грабинский приближается по противоположной стороне улицы и начинает переходить теперь к ним. Джеки снова втянула ноги в туфли и повернула ключ в замке зажигания.

  Как только Грабянски сел на заднее сиденье, она тронулась с места, осторожно пробираясь сквозь поток машин, поворачивая на запад, на улицу Виктория.

  «Как мы сделали?» – спросила она через плечо.

  «Если вы не возражаете против небольшого несварения желудка и слишком большого количества Рикки Нельсона, я думаю, все прошло хорошо». И, достав кассету из кармана, он передал ее в ожидающую руку Карла Винсента.

  Резник бросил четыре или пять камней в квартиру Дивайна, прежде чем окно неловко распахнулось, и голова Дивайна высунулась наружу. Он уже собирался поделиться своими мыслями с кем бы то ни было, но затем усмехнулся, когда понял, кто это был.

  «Эй, босс! Как дела?"

  «Приходите, чтобы увидеть вас».

  – Подожди, я спущусь.

  – Ты трезв?

  – Да, я только что выпил.

  – Съел?

  – Не так, чтобы ты заметил.

  "Хорошо. Я угощу тебя карри. Есть небольшая работа, неофициальная, я мог бы вам помочь.

  Дивайн сияла, как будто кто-то вернул солнце.

  Сорок шесть

  Шесть тридцать утра Завтрак в кафеé рядом с кольцевой развязкой Дюнкерка. Резник, Линн Келлог и Анил Хан, три члена Группы поддержки, Стив Нил, Вики Талбот и Бен Парчман, а также усталый Кевин Нейлор уговорили выделить выходной день на благое дело. Марк Дивайн, осторожный на грани остальных, осторожный особенно с Линн, но, тем не менее, довольный тем, что он был там, сидел, с удовольствием поглощая свой бутерброд с яйцом и беконом, не в силах скрыть ухмылку, которая продолжала скользить по его лицу.

  Резник знал достаточно, чтобы позволить им закончить трапезу, заказать еще чай или кофе, закурить; его брифинг был четким и по существу.

  – Одно дело, босс, – сказал Бен Парчман. – Мы делаем это для того, чтобы Петерсон не мог повернуться и сказать, что в ту среду его жены здесь не было, что он ее не видел? Или потому, что мы не обязательно верим рассказу бойфренда о том, что она пришла сюда?

  – Оба, – сказал Резник. «И то, и другое».

  Двумя наиболее вероятными поездами, на которых прибыла Джейн Петерсон, были пять сорок семь и шесть пятьдесят два. Когда Стив Нил говорил с охранником о последнем, мужчина подумал, что Джейн могла быть в его поезде, но он никоим образом не был достаточно уверен, чтобы точно идентифицировать. Косоглазый чиновник, собиравший билеты на сорок седьмой, бросил быстрый взгляд на фотографию и покачал головой. «Нет, утка, алюс помнишь не хорошеньких». Он постучал средним пальцем по виску. «Держи их подпиленными, типа, что-нибудь против холодных ночей».

  Линн, Анил и Вики расположились за раздвижными дверями в задней части оживленного зала бронирования, рядом с лестницей, ведущей на платформу Грэнтэма. Многие пассажиры будут постоянными пассажирами, уезжающими утром и возвращающимися после работы на одном из этих двух поездов. Трое офицеров разговаривали с проходившими мимо людьми, раздавали наспех распечатанные листовки, задерживая всех, кто признавался в совершении соответствующей поездки, и просили их посмотреть на фотографию Джейн Петерсон. По прошествии большей части часа они зарегистрировали три возможных варианта и один вполне определенный для более раннего поезда и пару возможных для последнего. Но это были пассажиры, чье расписание было сокращено до мелочей, и они скорее спешили, отводя глаза, чем останавливались.

  Когда первая утренняя суета более или менее закончилась, Хан и Вики Талбот сами сели на поезд, идущий на восток; они расспрашивали сотрудников на станции Грэнтхем, сбрасывали листовки для распространения там.

  Кевин Нейлор и Бен Парчман разделили между собой черные кэбы, предоставив Дивайн возможность разобраться с флибустьерами, водителями фирм мини-кэбов, которым не было разрешено курсировать по найму в вестибюле станции. Однако фактом было то, что если один из них подъезжал, чтобы высадить пассажира, и там ждала плата за проезд, но не было черных кэбов, что ж, дело есть дело. Также было известно, что в часы пик они слонялись возле станции, надеясь привлечь внимание потенциальных клиентов, для которых обычная очередь была слишком медленной и слишком длинной.

  К середине утра Нейлор и Парчман поговорили примерно с пятьюдесятью водителями и каждый раз ничего не говорили.

  В первый раз, когда Резник заговорил с Гиллом Мэннерсом, который вместе с мужем держал цветочный киоск в вестибюле станции, фотография Джейн ничего не значила, но позже, когда Резник проходил мимо после разговора с начальником станции, она позвала его. и попросил посмотреть еще раз.

  – Я видел ее, знаю, видел, просто не могу сопоставить с тем, что ты сказал. Времена и все такое.

  «Ее фотография была бы в „ Пост“ . По телевизору. Ты не думаешь, что помнишь это оттуда?

  Она покачала головой. – Вы, мистер Резник, я видел вас в местных новостях пару раз. А эту, нет, я ее видел, я знаю, но где и когда? Она где-то застряла в моей бедной голове, но я не могу ее вытряхнуть».

  Резник дал ей одну из своих визиток. – Ты дашь мне знать, если вспомнишь? Это может быть важно».

  "'Курс. Я поговорю со своим Гарри, когда он приедет, посмотрим, не сможет ли он что-нибудь придумать. Виселица слишком хороша для него, мистер Резник, кто бы это ни сделал.

  Кивнув уклончиво, он поспешил к У. Х. Смиту. Не исключено, что Джейн зашла купить газету, салфетки или что-то в этом роде, или что кто-то из ассистентов мог заметить ее проходящую мимо.

  Было уже за полдень, прежде чем что-то определенное сломалось. Кевин Нейлор только что перешел улицу от стоянки такси к югу от Слэб-сквер и позвонил Дебби из-за входа в «Белл». Дебби звучала удивительно весело и напомнила ему, что он должен выполнить небольшое поручение в аптеке по дороге домой.

  Нейлору что-то приглянулось из ближайшей тачки, и он угостился парой бананов, один сейчас, другой на потом. В любом случае, водителей это рассмешило, начиная от «Окей, сопляк, порадуйте меня» и заканчивая неизбежным «Это банан в кармане, офицер, или вы пришли просто арестовать меня?»

  Он бросил кожуру в ближайший богато украшенный, выкрашенный черной краской мусорный бак и с фотографией в руке продолжил работу вдоль очереди. Вторым был молодой азиат, который едва казался достаточно взрослым, чтобы управлять такси без сопровождающего. Нейлор даже хотел проверить свои права, но эта мысль исчезла в тот момент, когда водитель дважды постучал пальцем по лицу Джейн Петерсон и сказал с сильным местным акцентом: «Да, она была у меня в такси не так давно». . Запомни ее, да. Подобрал ее, да, на вокзале и отвез по адресу в парке. Эти новые места рядом с Дерби-роуд. Квартиры что ли? Дома? Я не знаю. Но вы понимаете, что я имею в виду, верно?

  – Ты уверен, что это была она? – спросил Нейлор.

  «Да, она была… я не знаю… она была чем-то взволнована, верно? Мертвая нервная. Рассыпала деньги по всему салону такси, когда собиралась заплатить мне. Я подпрыгнул и помог ей, типа, поднять его». Он посмотрел на Нейлора с открытым лицом.

  Чувствуя, как начинает подскакивать адреналин, но, тем не менее, сохраняя все это красиво и просто, Нейлор отметил имя и адрес водителя, а затем спросил его, не вдаваясь в подробности, о других вещах, которые ему нужно было знать. да. Дата и время проверены, адрес тоже.

  «Вот, – сказал водитель, – это важно, да? Все эти вещи, которые вы спрашиваете. Бьюсь об заклад, должна быть какая-то награда, верно? Или, может быть, я попаду в одну из этих программ на телевидении, да? Настоящее преступление."

  Но Нейлор больше не слушал.

  Только Резник, Линн и Нейлор в офисе на канатной дороге: близко к старым временам.

  – Как ты думаешь, Кевин, он правильно указал свои данные? – сказал Резник.

  – Похоже, у меня не было никаких сомнений, сэр.

  – А это значит, – сказала Линн, – что она успела на более поздний поезд, шесть пятьдесят два. И, по словам охранника, с которым разговаривал Стив, он прибыл вовремя. Максимум две-три минуты, чтобы добраться до стоянки такси; с учетом пробок, что, еще десять минут до парка? Пятнадцать вершин. Она была бы дома к четверти седьмого.

  «Быстро примите ванну, переоденьтесь, заварите чай и успокойтесь у жителей Ист-Энда », – усмехнулся Нейлор.

  «Наверное, Кевин, – сказал Резник, – у нее на уме были более насущные дела».

  Секретарша в приемной Алекса Петерсона наполовину встала со своего места в знак протеста, когда узнала Резника и прикусила язык. Линн стояла рядом с ним, Нейлор у двери.

  «Этот пациент, – сказал Резник, – сколько еще он протянет?» Взволнованная, она перевела взгляд со своего стола на часы за головой Резника, а затем снова на свой стол. Зазвонил телефон, и она позволила ему зазвонить. – Не знаю, это должно было закончиться, позвольте, в четверть второго. Но его следующая встреча еще впереди, а мистер Петерсон обещал еще кое-кого попробовать и приспособиться. Мне очень жаль, но я действительно не думаю, что у него будет время поговорить с вами до самого конца дня.

  Резник наклонился к ней через стол. «Объясните этим людям, что возникла чрезвычайная ситуация. Принести извинения. Не суетись».

  «Ну, я не знаю, я действительно не понимаю, как я могу».

  "Сделай это. И не беспокойтесь об этом мистеру Петерсону, мы сделаем это сами.

  – О, но ты не можешь…

  Медсестра-мусульманка протягивала пациенту металлическую чашу на конце трубки, в которую он мог сплюнуть; Петерсон делал пометки мелким точным почерком в карте мужчины. Когда в дверях появился Резник, дантист немного помедлил, прежде чем закончить начатое.

  После смерти жены он больше, чем когда-либо, использовал свою работу как средство контроля; не только над окружающими, с которыми он регулярно соприкасался, но и над собой, над своими эмоциями. Он вежливо принял соболезнования от коллег, и они не пытались вторгнуться; письма от семьи Джейн, которые он читал холодной формальной рукой. Траур нужно было сдерживать как можно дольше, разрешать только наедине, да и то небольшими дозами, вроде стакана крепкого виски, выпитого в одиночестве и поздно, только он сам и луна. Горе пугало его: оно грозило погубить его.

  – Если вы отдадите это на прием, мистер Перри, – сказал Петерсон. – Назначьте еще одну встречу, ну, на две недели. Мы увидим, как это это успокаивается «.

  Линн отошла в сторону в дверях, чтобы позволить ему пройти.

  – Говинда, – сказал Петерсон, – дайте нам минутку, ладно?

  С легкой неуверенностью медсестра вышла из комнаты. Пахло мятой и обезболивающим; отчетливый, но слабый фоновый гул.

  – Инспектор… – начал Петерсон, протягивая руку. Когда Резник не сделал попытки принять его, он сделал шаг назад, положив одну руку на изголовье стула. – Почему-то мне не кажется, что вы пришли просто сообщить мне новости.

  «Произошло развитие, – сказал Резник.

  – Вы произвели арест?

  – Пока нет, – сказал Резник. Пауза перед тем, как он заговорил, заставила Петерсона понять, что он имеет в виду.

  «Мы бы хотели, чтобы вы пошли с нами и ответили на несколько вопросов, – сказал Резник.

  «В настоящее время?»

  «В настоящее время.»

  Петерсон методично застегнул колпачок ручки и закрепил его в нагрудном кармане пиджака. – Это просто просьба или меня арестуют?

  – Как хотите, – категорически сказал Резник. «Всё, что нужно».

  Петерсон уставился на него, затем медленно покачал головой; сняв пиджак, он надел вместо него темно-синий блейзер. Снаружи, на тротуаре, как раз перед тем, как сесть на заднее сиденье ожидающей машины, Петерсон повернулся к Резнику и тихо сказал: «Что это, чистая злоба? Или у вас просто закончились другие идеи?

  Они посадили его в той же комнате, что и раньше, и заставили ждать. В поисках Хелен Сиддонс Резник нашла ее в отделении отделения, где она отрывала полоску бумаги от группы офицеров, чья проверка биографических данных показалась ей менее чем усердной. Детали истории Алоизиуса Джеймса начали выглядеть особенно изношенными, и, ободренный своим поверенным, Джеймс оказался менее сговорчивым подозреваемым, чем они предполагали.

  Резник подождала, пока воздух немного прояснится, а затем быстро рассказала ей об открытиях дня. – Он у тебя сейчас? – спросил Сиддонс, нахмурившись.

  Резник кивнул.

  – Нравится ему за это, не так ли? Иметь все вместе. Превзойдя свою жену. Этот гнев выходит из-под контроля».

  «Возможно.»

  – Если ты прав… – Она покачала головой. – Господи, Чарли, не зря же тебя называют Золотым чудищем.

  Не успел Резник закрыть дверь, как Алекс Петерсон вскочил со своего места. Если то, что он оставил его висеть, имело целью заставить его нервничать, сломить его сопротивление, то это не сработало; то, что оно сделало, успокоило его ум, успокоило его нервы.

  «Я думал, что это срочно; Я думал, что это то, что не может ждать. Вы тащите меня сюда посреди дня, мешаете лечить пациентов, и за что? Так что я могу сидеть здесь полчаса с чашкой заварного чая и, предположительно, с кем-нибудь за дверью, чтобы убедиться, что я не убегу».

  – Вы вольны, – сказал Резник, – уйти, когда пожелаете. Выдвинув стул, он сел, Линн слева от него. – Вы были достаточно любезны, чтобы согласиться ответить на наши вопросы, помочь с нашими расследованиями. Вы не арестованы».

  По выражению глаз Петерсона было ясно, что он обдумывал, что делать: пойти и посмотреть, что произошло, форсировать дело и ввязаться в фарраго неуклюжих чиновников, адвокатов и даже наручников, насколько он знал; или остаться и довести дело до конца, обсудить, защитить. Как бы то ни было, именно последнее привлекало. Он снова сел и даже улыбнулся. «Чем я могу помочь?» он сказал.

  Они показали ему все, начиная с того момента, как Джейн вышла из дверей в то субботнее утро, взволнованная и напуганная, отправляясь на Бродвей, до ночи, неделю спустя, когда ее тело подняли из канала. Шаг за шагом. Джейн ни разу не связывалась с ним ни по письмам, ни по телефону; они не встречались, она не звонила. Последним, что он сказал ей, было замечание, брошенное через плечо из-за стола для завтрака, за которым он сидел и читал международный раздел «Таймс »: «До свидания. Надеюсь, все пройдет хорошо».

  – Вы уверены? – сказал Резник.

  "О Боже. Которого? Разве мы не можем покончить с этим?» Петерсону было скучно. Это были не дебаты, это было скучное перечисление очевидных вещей, квадратные колышки в квадратные дырки.

  – Что вы не видели свою жену с той субботы до ее смерти?

  "Да. Сколько еще раз?» Он смотрел на них, и они смотрели в ответ. «Хорошо, извините…» Петерсон уже встал на ноги, пальцы машинально застегивали блейзер, «но это явный абсурд».

  – Как насчет среды? Линн сказала, говоря в первый раз.

  «Среда?» Он остановился, повернув голову, почти у самой двери.

  – В среду вечером около четверти седьмого?

  «Что насчет этого?»

  – Тогда она пришла к тебе, помнишь? Твоя жена. Это было, когда такси высадило ее у твоей двери.

  Петерсон рассмеялся, или, по крайней мере, начал.

  – Она поймала шесть пятьдесят два из Грэнтэма, потом такси со станции.

  «Грэнтем? Что бы она делала в Грэнтэме?

  «Она была там с человеком по имени Питер Сперджен, – сказал Резник. – Человек, которого она оставила от тебя, чтобы жить с ним.

  Медленно, с головокружением, Петерсон прошел и снова сел.

  «Ты его знаешь?» – спросил Резник. Муха, толстая и ленивая, порхала над верхней половиной окна, и он попытался выбросить ее из головы.

  – Нет, я его не знаю .

  – Ты знаешь, кто он?

  «Джейн встречалась с ним в Кембридже. Это было больше десяти лет назад. Пятнадцать."

  – Ты не знал, что она видела его с тех пор?

  «Это нелепо».

  «Это?»

  Петерсон начал было что-то говорить, но потом остановился. – снова спросил его Резник.

  "Нет. Нет, я не знал.

  – Она когда-нибудь говорила о нем?

  "Нет, не совсем. То есть несколько раз, возможно, мимоходом. Может быть, раз или два, поздно ночью, знаете, эти слегка пьяные разговоры, когда люди начинают вспоминать. Как это было тогда, идиллическое лето, протекающее по Кэму».

  – Идиллия?

  Петерсон пожал плечами. «Она, очевидно, так думала в то время».

  «Она была влюблена в него».

  "Видимо. Хотя бог знает почему. Даже когда она пыталась нарисовать этот его героический портрет, ученый и романтичный, он казался довольно жалким. Не тот человек, который когда-либо действительно собирался что-то делать со своей жизнью».

  «Это имеет значение?» – спросила Линн.

  «Не для меня.»

  – Но что вы о нем думаете?

  – Я этого не сделал. Почему я должен? Он не имел для меня никакого отношения».

  – Значит, если бы ваша жена, если бы Джейн захотела связаться с ним, я не знаю, звонить время от времени, узнать, как у него дела, вы бы не возражали?

  – Нет, – практически усмехнулся Петерсон. «Почему я должен?»

  «Интересно, почему же тогда, – сказала Линн, – когда она снова связалась с ним после того, как его бизнес потерпел крах, она не дала вам знать? Если только она не испугалась твоей реакции.

  «Джейн никогда не пугала меня. У нее не было никаких оснований «.

  – Даже когда ты злился?

  «Нет.»

  «Значит, в те разы, когда ты ее бил, – сказала Линн, – ты просто бил ее ради забавы?»

  Петерсон сжал кулак, а затем, осознавая, что делает, медленно расслабил пальцы.

  «Если бы вы знали, что Джейн поддерживает какие-то отношения с Питером Спердженом, – сказал Резник, – будет достаточно справедливо сказать, что вы бы точно не одобрили это?»

  "Одобренный? Конечно нет, Сперджен или кто-то еще. Она была моей женой, ты можешь это понять.

  – Да, – сказал Резник, немного наклонившись к нему и понизив голос. «Абсолютно. Конечно я могу. Насколько я могу понять, когда она, наконец, удосужилась сказать вам не просто о том, что она видела его все это время, но и о том, что она уезжает с ним, что ж, этого было бы достаточно, чтобы испытать чей-то нрав. Любой мужской. Я вижу.»

  Петерсон рассмеялся и покачал головой. – Вот как ты это делаешь? он спросил. «Чарли Резник, детектив-инспектор, ловец воров и убийц, так это работает? Подтолкните меня достаточно, а затем, когда вы достаточно меня поддержите, откупорьте сострадание. О, да, да, конечно, я понимаю. И они сидят здесь, бедные невинные ублюдки, кормятся из ваших рук. Ну извините, потому что даже если бы я хотел помочь, покаяться, излить свои грехи, боюсь, я не могу. Если Джейн сбегала со своим возлюбленным детства или что она о нем думала, я абсолютно ничего об этом не знал, пока несколько минут назад ты мне не сказал. И если она пришла в дом в ту среду, если это действительно произошло, что ж, уверяю вас, она не стучала в дверь, не звонила в звонок, не пользовалась ключом. Я был весь вечер с немного раньше шести, так же, как я каждый вечер на этой неделе, больной с беспокойством о том, что случилось с ней, где она могла бы быть.

  – А если вы всерьез думаете, что если бы она пришла ко мне и рассказала мне эту сказку о себе и Питере Сперджене, то моя реакция была бы настолько неконтролируемой, что я лишил бы ее жизни в припадке ревности, то, инспектор, вы вы так же далеки от понимания меня, как и вы когда-либо будете.

  Резник и Линн молчали в ожидании.

  – Если вы намереваетесь обвинить меня в убийстве моей жены, то вперед, но позвольте мне предупредить вас, что я буду преследовать вас по самому крупному иску о неправомерном аресте, с которым когда-либо сталкивалась эта полиция. И какой бы образ действий вы ни намеревались предпринять, я считаю, что имею право позвонить моему адвокату, и именно это я хочу сделать сейчас.

  Петерсон крепко схватился за стол и снова сел; как только он смог, он убрал руки из виду, надеясь, что никто не увидит, как они начинают трястись.

  Сорок семь

  Один простой вопрос и ответ, повторяемый с небольшими вариациями снова и снова.

  Нейлор: После того, как вы высадили ее, вы действительно видели, как она вошла в дом?

  Водитель: Я видел, как она подошла к двери, да, вот эти ступеньки, знаешь, ведут наверх. И, как я уже сказал, она была в каком-то состоянии. Но потом, когда я увидел ее на ступеньке, я подумал, типа, с ней все будет хорошо, и уехал. На самом деле, что бы вы сказали, я никогда не видел, чтобы она заходила внутрь, нет. Ни за что.

  Поверенный Петерсон, Максвелл Clifford Клиффорд, Тейлор, и Браун, даже не потрудился говорить с Резником направлять; его первый звонок был главным констебль назначаемого, который направил его в Малахию, который принял большое удовольствие в жевании своего DCI, попадая в проходном выстреле в том, что она не много удачи с ней другими подозреваемым либо и, возможно, она следует рассмотреть возможность бросать все в воздух и начинает снова. Его тон дал понять, что чай леди была такая вещь, которую он имел в виду.

  Алекс Петерсон снова вышел на тротуар канатной дороги менее чем через три часа после того, как его ввели, отказавшись от вежливого предложения подвезти домой на полицейской машине в пользу быстрой прогулки по Парк-Террас и Ньюкасл-драйв, а затем домой. .

  «Ну, что ж», – злорадно улыбнулась Хелен Сиддонс, сложив ладонь в направлении яиц Резника. – Не такой уж и золотой в конце концов.

  Резник был любезен с Ханной, когда она звонила, и хотя он чувствовал, что его голос звучал холодно, вежливость была лучшим, что он мог сделать. Он чувствовал себя плоским, как вода в ржавой раковине, плоским и несвежим. Ревнивый муж, жестокий мужчина, отвергнутая любовь: все было так просто. Возможно, все же было.

  Когда он пришел домой, Диззи не встречал его, прихорашиваясь на боковой стене. Внутри дома безошибочно пахло кошачьей мочой; кто-то говорил ему что-то, и ему лучше слушать быстро. Кофе он хорошо смолол и сделал крепким, первое, что он сделал после того, как накормил Пеппер и Бад, сделав паузу, чтобы дать младшему немного ласки, в которой он, казалось, нуждался. Майлза и Диззи пока не было видно.

  В гостиной со своим кофе, обнаружив лишь несколько печальных ломтики салями на заднем почти пустой холодильник, он одернул старый альбом Monk игры соло фортепиано измельченного, диссонирующий, концы отказываясь быть связаны. «Настроение Монка.» Он подходит ему идеально.

  Сгорбившись в кресле, он почти не заметил, как зазвонил телефон.

  Это была Линн, простая и обычная. – Есть женщина, которая говорит, что разговаривала с вами сегодня утром? На вокзале». Гилл Мэннерс, подумал Резник. – Во всяком случае, она говорит, что ее помнят.

  «Что именно?»

  – Она не сказала.

  – Ладно, где она сейчас?

  «Все еще на вокзале. Она сказала, что до половины восьмого.

  – Хорошо, я пойду.

  – Это, наверное, важно? – спросила Линн.

  Резник колебался. «Я не знаю.»

  В тот момент, когда он снова положил трубку, по-прежнему держа трубку, раздался новый звонок.

  «Я забыл,» сказал Линн, «под названием Mark. Он может иметь что-то, но он не уверен. Он сказал, что он будет на рынке вооружений; до закрытия я не удивлюсь «.

  – Хорошо, – сказал Резник. – Поднимите его, привезите на станцию. Я встречу тебя там. Как только сможешь».

  Он ушел, оставив свой кофе недопитым, пластинка все еще играла.

  Муж Гилла Мэннерса был щетинистым, подтянутым мужчиной с сильными запястьями и маленькими, почти тонкими руками. Рядом с ним Джилл выглядела женственно, по-матерински, ярко-желтый фартук развевался на просторной груди.

  – Гарри напомнил мне, мистер Резник, когда вернулся после обеда. Где я видел ту женщину, о которой вы спрашивали. Джейн, это? Да, Джейн. Во всяком случае, это было не здесь, на станции. Нет, совсем нет. Рынок, вот где он был. Оптовый рынок, знаете ли. Ну, мы там каждое утро приходят пять, Гарри и меня «.

  Как раз тогда, когда Резник ожидал большего, она остановилась. – И там ты ее видел? он спросил.

  "Как я сказал. На следующее утро после того, как вы спрашивали, в четверг.

  «И это было около пяти?»

  «Я просто припарковался. Так что, да, десять минут в любом случае. Она стояла у этой машины, универсал, темно-синяя, черная. Не дальше, чем, о, вот к тем дверям.

  Двадцать ярдов, подумал Резник, не больше двадцати пяти. Когда он оглянулся, то увидел, что Линн направляется к ним, а Дивайн стоит у входа. – Она была одна? – спросил Резник.

  "Нет. С этим парнем. Лысый. Высокий. «Конечно, я не знаю Что бы происходило, не точно, но они бы были с какой-то строки, вы могли бы сказать. Слезы»все, пару из них. Есть сами перерабатывают в нужное состояние. Как только они увидели, что я выйти из фургона, он сказал ей что-то, и они вернулись в машину. Посмотрел на меня, хотя, она сделала, прежде чем она сделала. Страшная, она выглядела. Мертвый несчастными. Но это была она, та на картинке, я клянусь «.

  – А мужчина?

  «Сорок, сорок пять».

  Линн достала из сумки копию «Полароида».

  – Да, – воскликнул Джилл. "Это он. Вон тот парень.

  – А машина была универсалом «Воксхолл»? – спросил Резник.

  «Поместье, да. Что касается Vauxhall, Гарри скажет вам, что я не отличаю одну марку от другой. Формы, которые я могу сделать, это имена, с которыми у меня плохо».

  – То, что они говорили обо мне, – сказал Гарри, – до того, как ты заполучил меня.

  Его жена рассмеялась и нанесла имитационный удар ему по голове, Гарри подпрыгивал и уходил с дороги, как легчайший вес, которым он когда-то был.

  Резник поблагодарил их обоих и поспешил с Линн туда, где ждала Дивайн.

  «То, что есть у Марка, – сказала она, – может подойти».

  Дивайн одарил Резник нервной полуулыбкой. – Водители мини-такси, я продолжал задавать вопросы даже после того, как Кев нашел того парня, который подобрал ее на станции. Никакой реальной причины, я просто чувствовал себя хорошо, я полагаю. Как будто я снова вернулся к работе. Делать что-то. Во всяком случае, этот парень, с которым я разговаривал, Касл Карс, он считает, что видел женщину, возможно, это была она, Петерсон, прямо там, где те ворота, в конце Норт-роуд, знаете ли, у входа в парк на Дерби-роуд. Шатаясь, говорит он, почти на дорогу. Подумал, что она могла ехать прямо перед ним, поэтому ударил по тормозам. Таким он видел ее лицо».