Текст книги "Последние обряды (ЛП)"

Автор книги: Джон Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

  – Ей не было предъявлено обвинение?

  "Нет. Вернули одежду, принесли громадные извинения, предложили пятидесятипроцентную скидку. Ты можешь представить. Утверждала, что совершенно невинно купила эти вещи у кого-то, кто зашел с улицы. Шэрон пожала плечами. «Ну, кто скажет? Она занимается таким бизнесом».

  Резник перетасовал бумаги на своем столе. «Я действительно не понимаю, как это вписывается. Я имею в виду, с Престоном».

  "Может быть нет. Я просто подумал, если вы сочтете это целесообразным, я могу зайти поговорить.

  Резник покачал головой. «Я так не думаю. Вернитесь к съемкам. Но все равно спасибо.

  – Верно, сэр. Шэрон подумала, что она все равно может заглянуть туда как-нибудь. По дизайну. Она могла найти выгодную сделку, никогда не угадаешь, пока не посмотришь.

  Резник и Миллингтон были в старом общественном баре «Партриджа», они вдвоем смаковали крапчатую курицу на разлив.

  – Вам лучше быть начеку, – сказал Миллингтон, и в его глазах мелькнуло что-то вроде блеска.

  – Как это?

  Миллингтон кивнул на пинту в руке Резника. – Я еще угощу тебя приличным элем.

  Резник рассмеялся. – Вы имеете в виду вместо этой восточноевропейской гадости?

  – Это ты сказал, а не я.

  – Молодой Фаулз, – сказал Резник через несколько мгновений. – Как, по-вашему, он освоился?

  "Бен? Немного болтун, учитывая половину шанса. Воображает себя, может быть, чересчур много. Но сошлифуйте несколько необработанных краев, он справится».

  Резник осушил свою пинту еще на дюйм. «Кто-то, вероятно, сказал это о Марке Дивайне несколько лет назад».

  – Да, ты и я оба.

  – И мы были бы неправы.

  «Некоторые вещи вы не можете допустить; некоторые люди."

  – Видели что-нибудь о нем в последнее время? Отметка?"

  Миллингтон покачал головой. – Звонил ему несколько недель назад – ну, по правде говоря, месяц назад, а то и больше – ты же знаешь, что у него новое жилье, на вершине Сент-Энн, недалеко от тебя – во всяком случае, послушайте, как он это говорит, жизнь не могла Не будь лучше.

  «Работающий?»

  «Водительская работа; одно из этих мест с ночной доставкой. Заставил его метаться во всем. Сомневаюсь, что зарплата велика, но хоть что-то. Отвлекает его от мыслей.

  Резник задумался; были времена, когда Дивайн покидал Силу, когда он задавался вопросом, не мог ли он сделать больше; но если не принимать во внимание случайные приемы пищи, а иногда и выпивку, Дивайн ясно дал понять, что подачки – это не то, что ему нужно. Вмешательство, каким бы благонамеренным оно ни было, не поощрялось.

  «Другой?» – спросил Миллингтон, поднимая пустой стакан.

  «Лучше нет».

  – Ханна?

  Резник покачал головой.

  Кошки ждали, терпеливо или нетерпеливо, в зависимости от темперамента. В морозилке были темные бобы, готовые к измельчению, салями с перцем, сыр с плесенью, салат коса и помидоры черри в холодильнике, светлая рожь с тмином в пластиковом пакете сбоку. Также в холодильнике бутылка чешского Будвара, простоявшая целых три дня. Рядом со стереосистемой в передней комнате стоял компакт-диск с треками кларнетиста Сэнди Брауна, который Резник купил в музыкальном магазине в West End Arcade, но еще не имел возможности сыграть.

  Однажды вживую он слушал Брауна, нарочито вспыльчивого шотландца с испепеляющим языком и богатым, резким тембром на кларнете, который он звучал своими драматическими возгласами и плавными движениями вверх и вниз по регистру, как ни один другой джазовый музыкант, которого Резник когда-либо слышал. слышал. Клуб «Галерея» – вот где он был, место в Кантоне Билл Киннелл какое-то время держался обещаниями и сургучом. «Splanky», – вспомнил Резник, и, особенно, «In the Evening» – блюзовый голос Брауна, настолько грубый, что им можно было бы заточить пару ножниц.

  Браун умер в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, слишком много лет не дожив до пятидесяти.

  Резник проигрывал компакт-диск, пока ел бутерброд, допивал пиво, гладил уши самой маленькой кошке, и фотография, которую он видел в доме Лоррейн Джейкобс, непрошено всплывала в его памяти. С чем молодой Престон смотрит на свою сестру? Гордость? Восхищение? Любовь?

  Когда Резник, наконец, поднялся наверх, он заснул, прежде чем не забыл поставить будильник. В данном случае это не имело значения.

  Четырнадцать

  Пять сорок пять. В своем сне Резник закован в пару старомодных колодок перед полным составом полиции и ему приказано объяснить, как именно он реорганизует полицию в городе после тысячелетия. Пот скользит по его спине.

  Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать голос Анила Хана, теперь члена отдела по расследованию крупных преступлений Хелен Сиддонс. «Этот сбежавший пленник, – говорил Хан, – только что кое-что пришло, я подумал, что вас это может заинтересовать».

  "Что? Наблюдение?

  – Не то чтобы определенно. Инцидент в Филд-Хед; небольшая деревня, по-видимому, к северу от A50. Судя по карте, за Чарнвудским лесом. Как бы то ни было, на мужчину напали, когда он ехал задним ходом через ворота, и машину угнали. Мужчину связали проволокой, заклеили рот и глаза скотчем и бросили в собственном сарае. Ему потребовалась большая часть двух дней, чтобы освободиться.

  «Повредить?»

  «По-видимому, не так уж и плохо. Я думаю, больше встряхнуло. Голодный. Обезвоженный».

  Резник уже был на ногах, моргая, чтобы полностью проснуться. – Что еще было взято?

  «Кроме машины? Шестьдесят фунтов или около того, все наличные, которые были у него с собой. Ключи, конечно. У него нет кредитной карты. О, и похоже, кто бы это ни был, он сам себе с кухни набрался.

  – И вы думаете, что это мог быть Престон?

  «Правильный район, сэр. Должна быть возможность.

  Резник пытался не обращать внимания на одну из кошек, толкавшую его головой. – Как давно об этом сообщили?

  – Три часа утра, Лестер. Возможно, кто-то медлительный, складывает два и два. Пришел к нам по ошибке. Я подумал, что должен позвонить тебе.

  "Хорошо. Спасибо, Анил. Я доберусь туда».

  – Там пара офицеров из местной резидентуры. Я сказал им, что вы, возможно, уже в пути.

  «Правильно, спасибо. О, а машина, вы числили ее пропавшей?

  «Приоритет. Тойота-универсал, восемь лет, темно-бордовый.

  "Хорошо. И Анил, еще одна услуга. Подождите час или около того, затем позвоните Грэму Миллингтону домой. Расскажи ему, что случилось, и попроси его подержать форт, пока я не вернусь.

  Резник еще раз поблагодарил его и повесил трубку. Перед тем, как сунуть голову под душ, он позвонил Карлу Винсенту и был слегка брошен, когда именно напарник Винсента первым ответил на звонок. «Вставай и сияй», – сказал Резник, когда на линию вышел сам Винсент. «Может быть, в этом нет ничего, но может быть, просто Престон показал себя. Чарнвудский лес. Рядом с вашим старым пятном, не так ли? Ты можешь забрать меня по дороге».

  Констебль Кенни Ротуэлл был бледнолицым, рыжеволосым, с косым галстуком и расстегнутыми двумя верхними пуговицами форменной рубашки. Он сделал неудачную попытку застегнуть их, когда подошли Резник и Винсент.

  «Какова ситуация?» – спросил Резник, представившись.

  – Жертва там, сэр. Винскейл. Гарри, я думаю. С ним констебль Клайв».

  – Разве он не должен быть в больнице?

  – Он говорит, что нет, сэр.

  Дом был небольшой, скорее всего, это был старый коттедж батрака, когда-то белые оштукатуренные стены, теперь окрашенные в различные оттенки серого; маленькие квадратные окна с ржавыми металлическими рамами. Сзади был большой огород, сбоку – поменьше, а за ним курятник, нуждающийся в ремонте, и низкий сарай с покатой крышей. Красновато-коричневые куры носились наполовину пьяные, с надеждой клюя твердую землю.

  «Кто бы это ни был, – сказал Резник, – он вошел в дом?»

  – Похоже, сэр, да. Не хватает еды и…”

  – Значит, его очистили от отпечатков?

  – Еще нет, сэр, нет. Scene of Crime все еще в пути». Ротвелл ухитрился выглядеть виновным в опоздании от их имени.

  – Нет опасности, что кто-нибудь забегает туда и запачкает все своими липкими руками?

  "Нет, сэр. Мэри… Констебль Клайв позаботится об этом.

  Резник посмотрел мимо Ротуэлла на сарай, где с зимы была свалена небольшая куча бревен. Ранний утренний воздух был определенно благоухающим, обещая еще один теплый день. – Вот где он был привязан?

  – Там сзади, сэр, в амбаре, да. Ничего не тронуто».

  "Хорошо. Карл, почему бы вам с констеблем не пойти посмотреть? Я поговорю с… Уинскейлом, ты так сказал?

  Ротуэлл подтвердил, что это так, и Резник прошел мимо него к коттеджу.

  Потолки были низкими, и хотя Резник успешно преодолел первую балку, на следующей он не справился. Стоя в маленькой гостиной в форменной юбке и блузке, констебль Мэри Клайв поморщилась от его имени.

  Гарри Уинскейл сидел за квадратным столом с раздвижными ножками, опустив голову, темные волосы падали ему на глаза, держа в руках кружку чая; на нем была старая коричневая куртка поверх зеленой рубашки, воротник был поднят с одной стороны. Резник оценил его возраст от пятидесяти до шестидесяти лет.

  – Чай в чайнике, – сказала Мэри Клайв. – Я мог бы освежить его.

  «Спасибо.»

  До сих пор Уинскейл едва поднимал голову. Резник отодвинул стул от ближней стороны стола и сел. Когда мужчина, наконец, взглянул на него, Резник поинтересовался, как он себя чувствует, а затем попросил его рассказать о том, что произошло, своими словами, не торопясь.

  Уинскейл медленно глотнул чай. «Было десять, десять тридцать, я возвращался из паба. Заехал туда, куда я всегда втыкаю мотор, рядом с домом. Баггер бьет меня, не знаю чем, но сомневаюсь, что кулаком. „Прежде чем я смог удержать равновесие, он схватил меня и несколько раз ударил меня головой о крышу машины“. За его ухом была корка, ребристая, кровь спуталась в волосах. – Я помню, как он затащил меня в сарай, может быть, потом еще раз ударил, не знаю. А потом темно, как в дерьме, как будто я в чертовой яме, и я связан, как рождественское жаркое, какой-то кусок старой ткани засунут мне в рот и заклеен скотчем». Его глаза встретились с глазами Резника. – Больше я ничего не могу сказать.

  «Человек, как он выглядел?»

  – Он был большим педерастом, вот что я вам скажу. А затем, когда за плечом Резника появился констебль, «Прошу прощения».

  – Высокий, – спросил Резник. – Тяжело-что?

  Уинскейл некоторое время изучал Резника. «Высокий, как вы, я бы сказал; во всяком случае достаточно близко. Не такой жирный. Мэри Клайв, стоявшая позади Резника, подавила смешок. – Это как врезаться в стену из антрацита, скажу я вам.

  – Как насчет его лица?

  «Понятия не имею. Не совсем. Не забывайте, что быстро стемнело. „Кроме того, все произошло так быстро“.

  «Если бы я показал вам фотографию…»

  – Тратить время.

  «А голос? Он говорил?

  «Немного, да. Тяжело, знаете ли. Как будто он привык отдавать приказы. Армия, может быть, что-то в этом роде.

  – Какой-нибудь акцент?

  Уинскейл задумался. «Ничего сильного. Не то что выскочил. Если бы вы сказали, что он местный, я бы не удивился. Имейте в виду, ближе к Йоркширу, чем здесь. Шеффилд, скажем.

  – И больше ничего о нем вы не помните?

  – Разве этого недостаточно? Винскейл раскинул руки на столе. – Мне кажется, ты уже примерно понял, кто этот ублюдок.

  Резник отодвинул стул от стола. Что бы Мэри Клайв ни делала с чаем, он по-прежнему казался вареным, тушеным и слегка сладковатым, но в этот утренний час все было желанным. – Твоя машина, – сказал он Винскейлу, – если ты прав, и мы думаем, что это именно то, о ком мы думаем, ее выбросят, и, скорее всего, не будет никакого вреда. Нам нужно будет проверить его, если и когда это произойдет, но вы получите его обратно в целости и сохранности.

  Уинскейл усмехнулся. – Лучшее, что может случиться, насколько я понимаю, это ублюдок обвивается где-нибудь вокруг дерева, списывается. Страховка может купить мне какой-нибудь фургон с полным приводом».

  «Не считайте своих цыплят, – сказал Резник.

  «Христос!» Уинскейл рассмеялся. – Только не говори мне, что жукер их тоже забрал.

  «Кажется, он достаточно хорошо выходит из этого, – заметил Резник, – раздумывая».

  Они стояли перед входной дверью коттеджа, небо вокруг них светлело, туман все еще ждал, чтобы рассеяться над землей.

  «Говорила мне, что однажды он застрял под землей, – сказала Мэри Клайв, – работая в забое. Какая-то обваловка, видимо. За шестьдесят два часа до того, как кто-нибудь проберется через туннель, достаточно широкий, чтобы вытащить их наружу. Это был бы пикник по сравнению с этим.

  Резник окинул взглядом тесные ряды овощей, картофеля, капусты, изогнутые ветки стручковой фасоли, помидоры под теплицей, неряшливую стайку кур. Он заметил табличку внутри, готовую отправиться в путь: « Свежие фермерские продукты, яйца свободного выгула». – Осмелюсь сказать, что купил это на свои резервные деньги. Используйте его с большей пользой, чем некоторые».

  «Его жена ушла от него после забастовки. Вскоре он купил это место. Как раз хватит на одного, по крайней мере, так он говорит.

  Резник улыбнулся. Это была некрасивая молодая женщина лет тридцати с небольшим, коренастая; у нее была готовая улыбка и вдвое больше уверенности в себе, чем у ее коллеги.

  «Кажется, вы неплохо с ним поладили», – сказал Резник, кивнув в сторону коттеджа. «История жизни, почти».

  «Рад, что с кем-то можно поговорить после того, через что он прошел».

  «Посмотрите, если вы не можете уговорить его обратиться в аварию и скорую помощь, проверьте эту рану. Вызовите скорую помощь; а еще лучше отвезите его сами. По крайней мере, ему нужно сделать рентген.

  Она улыбнулась в ответ глазами. «Я посмотрю что я могу сделать.» Контакты, подумал Резник, окрашены в синий цвет.

  Карл Винсент стоял неподалеку и разговаривал с Ротвеллом. Он оборвал то, что говорил, и подошел к Резнику. – Что вы думаете, сэр? Наш человек или нет?»

  – Вполне может быть.

  «Но зачем делать свой ход, когда он это делает? Почему бы не подождать, пока он не окажется дальше по шоссе, ближе к Лондону?

  Резник думал об этом. «Не так далеко от аэропорта Ист-Мидлендс. Может быть, ему больше нравятся его шансы выбраться из страны оттуда, чем попасть во все эти дополнительные меры безопасности в Гатвике или Хитроу.

  – Паспорт все-таки нужен.

  «Не так уж и сложно, – сказал Резник. «Даже внутри. Пара тысяч, это была последняя цена, которую я слышал. Дайте вам паспорт, настолько хорошо составленный, что вам будет трудно заметить разницу. Он криво улыбнулся. «Нет необходимости останавливаться на достигнутом. Номер национального страхования, кредитный счет, изобрести себе новую жизнь за правильные деньги. Высшее образование, если вам это нравится.

  – И вы думаете, что Престон смог бы прибрать к рукам такие деньги?

  «Я думаю, что он мог бы. Судя по тому немногому, что я знаю, он может быть осторожным, держать немного при себе».

  – Тогда ему понадобится помощь. Кто-то снаружи, которому он мог доверять.

  «Без сомнений.» Резник шаркнул по земле носком ботинка, посмотрел на часы. «Больше мы здесь ничего не можем сделать. И нет смысла торчать здесь, пока Сцена Преступления не вывалится из постели. Это все равно, что ждать, пока закипит чайник. Если они что-нибудь придумают, они скоро свяжутся. Нам лучше заняться ближе к дому. Он ухмыльнулся. „Двигайтесь сейчас, у нас должно быть время, чтобы позавтракать по дороге“.

  Винсент улыбнулся в ответ, подумав, что это за служба на автомагистралях или «Маленький повар» на А49? Два ранних закуски, хрустящий и хорошо прожаренный бекон, кофе, коричневые тосты.

  Пятнадцать

  До города оставалось еще шесть миль, когда на мобильный Резника пришло сообщение: как можно скорее встретиться с Шэрон Гарнетт в медицинском центре Королевы. Резник с каждым днем ​​все больше чувствовал себя больничным консультантом.

  Винсент высадил его у главного входа. Шэрон ждала прямо у дверей, вокруг ее глаз появились усталые мешки. – Становится привычкой, – сказала она.

  Резник кивнул. «Заполните меня».

  Они пошли по центральному коридору.

  – Лесная база отдыха, – сказала Шэрон, – раннее утро. Джейсон Джонсон приехал туда со своей девушкой Шиной Снейп. Сестра Джейсона, Дайан, вместе с ними. Они были там какое-то время, когда этот огненно-красный кабриолет «Порше» подъехал и припарковался неподалеку. Только один человек внутри». Шарон взял удар. «Никто иной, как Энтони Дрю Валентайн. Не просто сутенер Премьер-лиги, но, если верить слухам, крупный торговец наркотиками в этом приходе.

  Резник ускорил шаг. «Что случилось?»

  Шарон улыбнулась. «Подробности пока остаются под вопросом. Но конечный результат таков: Джонсон в реанимации с пулевым ранением в шею, а Валентайн в отдельной палате этажом ниже с ножевым ранением в паху.

  «Оружие?»

  «Нож было достаточно легко найти; один из медработников вынул его из ноги Валентайна. Никаких следов пистолета. Сейчас там будет поисковая группа.

  Они пошли к лифтам. «Джейсон был в критическом списке с тех пор, как его привезли, – сказала Шэрон. „Они оценивают его шансы как шестьдесят сорок. Он потерял много крови, но я не знаю, только ли это. Может быть, есть какая-то инфекция. Они уклончивы, ничего не говорят“.

  – Есть возможность поговорить с ним?

  Шэрон покачала головой. «Они вызовут меня, если будет похоже, что он сплачивается».

  – А Валентин?

  Шэрон рассмеялась и закатила глаза. "Жирный ублюдок! Я знаю его с тех пор, как работал в пороках. Из тех, кто намочит тебе ботинки и скажет, что идет дождь.

  «Что он рассказал о том, как пустил пулю в шею Джейсона Джонсона?»

  Шэрон рассмеялась. «По его словам, он приехал туда в поисках тишины и покоя. Я думаю, что на самом деле он использовал фразу „ночная медитация“. Она снова едко рассмеялась. «Говорить о том, что небольшое образование – опасная вещь. Специально для такого негра, как Дрю Валентайн.

  Резник пристально посмотрел на нее; он знал, что если бы он сам употребил это слово, Шэрон в лучшем случае сообщила бы о нем, в худшем – получила бы удар, а затем донесла бы на него.

  «Итак, согласно этой конкретной истории, – продолжила она, – он отдыхает под звездами, Джейсон и эти две девушки затевают черт знает что в комфорте своей Сьерры, а затем внезапно появляется этот другой парень…»

  – Другой парень?

  "Точно. Другой парень появляется из-за деревьев – тебе понравится, так будет лучше – бежит к машине Джейсона и стучит в окно. Раздается крик, прежде чем Джейсон скатывается вниз по окну и бах! Незнакомец вытаскивает пистолет и стреляет в Джейсона с близкого расстояния».

  – У Валентина есть какие-нибудь предположения относительно того, к чему все это было?

  Шэрон покачала головой. «Он все еще выясняет это. Что он действительно говорит, как только он слышит выстрел, он выпрыгивает из машины, стрелок убегает, а затем, с гуманным характером, Валентин спешит к нему, чтобы узнать, может ли он чем-нибудь помочь. Может быть, он работал в Скорой помощи Святого Иоанна, когда был ребенком в Медоуз. За свои хлопоты он получает ножевое ранение в ногу. Я сказал ему, Дрю, что это все, что ты получил за то, что пришел на помощь как добропорядочный гражданин.

  – А Джейсон в данный момент не в том положении, чтобы изложить свою версию?

  «Ни слова.»

  – Как насчет девушек?

  «Пока ничего не сказал. Может ночь в камерах развяжет им языки. В машине были наркотики, и Диана уже получила одно обвинение в хранении. Возможно, мы сможем придержать это над ней, заключить какую-нибудь сделку.

  Лифт опустел, и Резник с Шэрон вошли внутрь.

  – Диана, – сказала Шэрон. – Ты знаешь, что Джейсон выгнал ее на улицу, когда ей было четырнадцать?

  – Его родная сестра?

  «Я спросил его об этом однажды, когда поймал его за сутенерство. Начинает напевать мне „Семейное дело“ – вы это знаете?

  Резник покачал головой.

  «Слай и семейный камень. Во всяком случае, он говорит мне, что он делает – гордится этим, верно? – помогая своей младшей сестре преуспеть в мире. А потом он говорит: „Кроме того, она единственная из моих шлюх, которая никогда не держится от меня ни на грош“.

  – Думаешь, Шина тоже работала на улице?

  "Я не знаю. Но, насколько мне известно, нет».

  Резник постоял какое-то время, обхватив голову руками и потирая пальцами глаза. – Он и Валентин, отличная пара.

  «Да, истинное соприкосновение умов».

  – А в историю Валентайна ты веришь?

  «Если бы это было написано на каменных скрижалях, – сказала Шарон, – переданных с небес с пением хора, я бы не поверил».

  Дрю Валентайн находилась в отдельной комнате, а за дверью сидел офицер в форме. Валентайн опирался на четыре или пять подушек в желтой рубашке Теда Бейкера, расстегнутой до уровня простыней, его волосы были собраны в хвост. Он листал страницы модного журнала, слушая музыку на своем плеере.

  Он ухмыльнулся Шэрон, как только она вошла, предпочитая игнорировать Резника столько, сколько мог. Маленький бриллиант в форме звезды сиял из его левого уха, отражая свет сверху.

  – Привет, сестра, – позвал Валентин, перекрывая рвущие уши звуки, – как дела?

  Шэрон наклонилась, не обращая внимания на руку, протянутую ладонью к ней, и выдернула разъем для наушников из машины.

  "Привет! Это Пуччини, девочка. Ла Боме. Вы не можете этого сделать».

  «Я привела кое-кого, чтобы познакомиться с тобой, Дрю», – сказала Шэрон, потянувшись к стулу. – Детектив-инспектор Резник, мой босс. И не называй меня «девочкой».

  – Чарли, да. Он быстро оценил Резника. – Слышал о тебе, мужик. Видел твою фотографию в газете.

  Резник сел с противоположной стороны кровати. – Так что дает? – сказал Валентин. «Я имею в виду, что я не вижу ни винограда, ничего».

  – Как насчет того, чтобы рассказать нам, что произошло, – сказал Резник, – в Лесу? Ты и Джейсон?

  – О, чувак, я уже сказал ей это дерьмо.

  «Твое слово, не мое». Резник наклонился ближе. – А теперь правду, хорошо?

  – Я устал, – сказал Валентин. – Я не должен отвечать ни на какие вопросы. Ты посоветуйся с моим доктором, может, это не то, что он говорит. Без стресса, без хлопот. Мне нужно отдохнуть».

  «Всему свое время.»

  «Чувак, это домогательство, другого слова для этого нет». Он откинулся на подушки. «Ребята, всегда одно и то же. Таскать то же старое дерьмо».

  – А я полагаю, что нет, – сказала Шэрон.

  – Эй, девочка…

  – Я предупреждал тебя, чтобы ты не называл меня «девочкой».

  Валентин медленно провел кончиком языка по нижней губе.

  «Вы могли бы избавить себя от множества неприятностей, – сказал Резник, – если бы вы придумали историю, которая соответствует фактам».

  Но Валентайн полез под подушки за своим мобильным телефоном. – Или я могу назвать свое дело, и он будет здесь через пятнадцать. И ты знаешь, каким будет его совет: негр, застегни губу».

  «Вы забываете, – сказал Резник, – что бы Джейсон ни говорил, когда приходит в себя…»

  – Если он придет в себя.

  «Есть еще два свидетеля…»

  «Шлюхи».

  «Два свидетеля, которые все видели…»

  – Из своих грустных голов и, кроме того, они ничего тебе не скажут.

  – Всегда есть пистолет, Дрю, – сказала Шэрон. «Интересно, если он окажется с твоими отпечатками».

  Лицо Валентина расплылось в самой широкой улыбке. – Этот пистолет, да… интересно, если он вообще найдется.

  Резник внезапно наклонился ближе, его лицо оказалось в нескольких дюймах от меня. «Я хочу, чтобы вы подумали об этом: так или иначе мы узнаем, что же произошло на самом деле. Так что проще? Если мы сначала услышим это от вас, или вам придется пинать и кричать, как только мы получим все факты? Может быть, вам следует спросить об этом в своем брифе. О, и на вашем месте я бы молился, чтобы Джейсон выжил, иначе вы можете обнаружить, что вам грозит обвинение в убийстве.

  Он поднялся на ноги, и Шэрон последовала его примеру. – Пуччини, а? Шэрон усмехнулась, свешивая с руки провода гарнитуры Валентайна. «Тупак слишком силен для тебя в эти дни, Дрю? Большой плохой человек, кончающий на „Your Tiny Hand is Frozen“».

  Как только он вернулся из больницы, Резник просунул голову в дверь камеры, где Шина Снейп ждала интервью.

  У него были веские причины хорошо знать семью Снейпов. Мать, Норма, изо всех сил пытавшаяся воспитать троих детей более или менее самостоятельно, уже потеряла двух сыновей: младший, Ники, был найден повешенным в своей комнате, когда находился на попечении местных властей; Шейн, старший, отбывал пожизненный срок за убийство. Что оставило Шину, а после смерти Ники Шина совсем разгулялась.

  Когда он вошел в комнату, она упрямо сидела на полу у дальней стены, прижав колени к груди, с бледной кожей в пятнах и спутанными волосами, в платье «Док Мартенс», с которого были сняты шнурки, и коротком оранжевом платье.

  «Ты в порядке?» – спросил Резник.

  Нет ответа.

  – Шина, ты в порядке? – снова спросил он.

  "Что вы думаете? Или чертову заботу?

  «Могу ли я что-нибудь сделать? Твоя мама, она знает, что ты здесь?

  – Только если она смотрела в свой хрустальный шар.

  – Хочешь, я ей скажу?

  Шина замотала головой, как разъяренная кошка. – Наслаждайся этим, а?

  «Нет.»

  Но Шина уже снова отвела взгляд, уставившись в пол. – Делай, что тебе, черт возьми, нравится.

  Резник ушел и через несколько минут вернулся с одеялом, которое он положил на спинку единственного стула, где оно и осталось нетронутым. Офицер в форме снова запер дверь и покачал головой. «Хочет, чтобы ей промыли рот. Неблагодарная маленькая корова».

  – У нее есть, – внезапно разозлившись, сказал Резник, ткнув пальцем в грудь мужчины, – очень немногое, за что можно быть благодарным. Что-то, что вам стоит запомнить.

  Было около полудня, и Резник ел бутерброд на бегу, когда пришел факс от группы по расследованию места преступления, которая отправилась в Филд-Хед. Были отпечатки, в основном частичные, но один четкий указательный палец ударил по дверце холодильника, и он, без сомнения, совпадал с отпечатком Майкла Престона.

  Два часа спустя, когда Резник собирался покинуть свой офис для дважды откладываемой встречи с Джеком Скелтоном, ему позвонили с центральной станции; сотрудники службы безопасности в международном аэропорту Бирмингема обнаружили темно-бордовую Toyota с сильно проржавевшим кузовом и отсутствующим задним фонарем, по-видимому, брошенную на краткосрочной автостоянке.

  Шестнадцать

  Резник постучал в дверь кабинета Скелтона и вошел.

  Хелен Сиддонс стояла с каменным лицом перед столом суперинтенданта. На ней был иссиня-черный костюм с глубокими лацканами, черная шелковая рубашка и туфли на определенном каблуке. Ее темно-каштановые волосы были убраны с лица и стянуты большой заколкой.

  – Судя по всему, у тебя пара дней напряженная, Чарли.

  «Достаточно занят».

  Резник понял, что рот Сиддонса был ярко-красного цвета варенья из чернослива.

  – Хелен объясняла свои тревоги… – начал Скелтон.

  – Я говорил Джеку, что все происходящее – кровавый фарс. Кучка ковбоев, стреляющих друг в друга для стрельбы по мишеням, и где, черт возьми, отряд?

  «Хелен предлагает…»

  «При поддержке Джека я отправляю служебную записку главному констеблю, в которой самым решительным образом предлагаю ему создать специальную оперативную группу для борьбы со стрельбой, связанной с наркотиками».

  – Если это то… – начал Резник.

  – Ой, да ладно, Чарли, что еще они за чертовщина? И если мы не предпримем что-то сейчас, мы станем такими же, как Манчестер или Бристоль, и даже хуже».

  Резник переглянулся со Скелтоном, и ни один из них ничего не сказал. Сиддонс достала из сумочки сигарету и прикурила от серебряной зажигалки. «То, что я хочу видеть, pro-tem, пока мы ждем, пока будет определен круг полномочий этой оперативной группы, – это своего рода неформальная договоренность. Отдел по тяжким преступлениям, отдел по борьбе с наркотиками, вы сами – объединяйте знания, действуйте сообща, где это возможно. Она выпустила дым через нос. „Задушить этих ублюдков в зародыше“. Она медленно переводила взгляд с одного мужчины на другого.

  «Хелен бы…»

  «Мой отряд мог бы выступать в роли связного…»

  – Ты хочешь, чтобы расследование проходило через тебя? – сказал Резник.

  Сиддонс наклонила голову назад. «Кто-то должен координировать свои действия, иначе мы все помочим на ветер». Она почти улыбнулась. «У нас есть технологии».

  – Вы говорили об этом с Норманом Манном? – спросил Резник.

  «Еще нет.»

  – Думаешь, он упадет?

  Сиддонс взглянула на стол Скелтона, и Скелтон достал из ящика стола пепельницу и пододвинул ее к ней. «В последнее время у его отряда были такие успехи, что он должен принимать помощь от Брауни и быть благодарным за это». Она потушила длинный конец сигареты и закинула лямку сумки повыше на плечо. «Спасибо, Джек. Чарли. Я буду на связи."

  Сиддонс вышел из комнаты, Скелтон откинул спинку стула так, что он встал на задние ножки, и на мгновение крепко прижал обе руки к щекам.

  – Ты не думаешь, что она откусывает больше, чем может прожевать? – сказал Резник.

  Скелтон качнулся вперед. – Ее специальность, Чарли. Выплюнь их позже.

  Резник пододвинул стул и рассказал суперинтенданту о развитии событий. Несмотря на, казалось бы, тщательные поиски, в Лесу не было найдено ни одного оружия. Диана Джонсон и Шина Снейп по-прежнему отказывались что-либо говорить.

  – Эта проклятая семейка, Чарли. Такие женщины... как ее зовут?

  – Норма, – тихо сказал Резник.

  «Норма. Ходячий аргумент в пользу кровавой стерилизации».

  Резник напрягся, чтобы возразить, но знал, что в этом мало смысла: лекция от начальника о пороках неполных семей, о том, что ему меньше всего нужно.

  Скелтон поднялся на ноги и повернулся к окну, глядя сквозь верхушки деревьев на теннисные корты в верхней долине парка. Резник задумался, закончилась ли сессия, но нет. – А как насчет Престона? – сказал Скелтон, оборачиваясь. «Эта машина в аэропорту Бирмингема. Думаешь, он где-нибудь загорает, на каком-нибудь пляже в Испании?

  «Указывает туда».

  – Хочешь знать, что я думаю, Чарли? И я видел его, помнишь, Престон. Слишком много времени проводил с ним. Скелтон устроился на одном углу своего стола и наклонился вперед, его лицо было достаточно близко, чтобы Резник уловил смесь мяты и табака в его дыхании. «Он из тех, кто следит за собой, уверен в себе; думает, что ты никогда не сможешь добраться до него, только не здесь. Скелтон быстро постукивал пальцами по груди. «Не внутри. Деньги от тех грабежей, я сомневаюсь, что он пропустил бы их через своего старика. Думаю, он бы что-нибудь где-нибудь припрятал, даже вложил. Когда он рухнул, у него был бы кто-то снаружи, охраняющий его, присматривающий. Паспорт, билеты, дорожные деньги – вот что он использовал для всего этого.