Текст книги "Разум и чувства"
Автор книги: Джоанна Троллоп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
– Марианна! – крикнула с лестницы Белл.
Марианна подняла голову, шмыгая носом.
– Иду!
Она положила гитару на кровать, вытащила носовой платок из коробки, стоявшей на столе, и высморкалась. Потом, скомкав платок в шарик, промокнула им глаза и подошла открыть дверь.
– Что, мам?
Белл увидела ее заплаканное лицо.
– О, дорогая…
– Все в порядке.
– Ты снова плакала. Деточка моя!
– Почему он не звонит? – простонала Марианна. – Почему не отвечает на электронную почту? И даже на СМС? Почему хотя бы не даст знать, что просто жив?
Белл сделала пару шагов вверх по лестнице.
– Он обязательно ответит, дорогая. Вот увидишь. Наверняка произошло что-то очень серьезное, и он стремится тебя уберечь.
Марианна всхлипнула.
– Прости меня. Извини, что снова начала.
– Как бы мне хотелось тебе помочь!
– Ты помогаешь, – сказала Марианна. – Ты так добра со мной! Все, все очень добры. Даже эти идиоты из Бартон-парка, которые постоянно меня дразнят. Я же понимаю, что никто из них не желает мне зла: просто они слишком глупы, чтобы понять, как бестактно поступают.
– Джонно, кстати, только что звонил.
Марианна присела на верхнюю ступеньку.
– Надо же, какой сюрприз, – слабым голосом откликнулась она.
– Как обычно, в приподнятом настроении. Не успела за Палмерами захлопнуться дверь – они уехали сегодня утром, – а он уже в ожидании новых гостей. Это вроде крестница последнего мужа миссис Дженнингс, с сестрой. Обе твоего возраста, так что Джонно приглашает нас на ужин в субботу.
– Нет, – отрезала Марианна.
Белл улыбнулась.
– Я сказала то же самое. В том смысле, что дальше так продолжаться не может. Я сказала, что мы больше не примем ни одного приглашения из Бартон-парка. Просто недопустимои дальше злоупотреблять их гостеприимством, пока мы не отплатим хотя бы за его малую долю.
– Мама, то есть ты…
– Да-да, – торжествующим тоном объявила Белл, – в субботу они все придут к нам на ланч, за исключением детей, слава тебе, Господи, в том числе обе их гостьи.
Марианна тяжело вздохнула.
– Представляю себе.
– Нет, дорогая, – возразила Белл. – Ты их не знаешь. Может, они тебе понравятся. В конце концов, их появление очень кстати: ты хоть немного отвлечешься. Их зовут Люси и Нэнси. Люси и Нэнси Стил.
После школы Маргарет собиралась поехать с ночевкой к подруге, поэтому – с нажимом напомнила она – Элинор не нужно ее забирать. Поездке предшествовали долгие переговоры по телефону и бессчетные заверения в абсолютной благонадежности принимающей стороны; в конце концов, чтобы развеять последние сомнения Белл, Элинор пришлось в свой обеденный перерыв доехать до дома, где жила подруга, и переговорить с ее матерью, дабы самолично убедиться, что сестре ничего не грозит: дом собственный, отдельный, в благополучном районе, а семья полностью заслуживает доверия. Слегка смущаясь, Элинор попыталась извиниться перед матерью подруги:
– Понимаете, мы тут совсем недавно, и Магз ходит в эту школу всего пару недель, так что…
Женщина рассмеялась и похлопала Элинор по плечу.
– Я все понимаю, дорогая. Никаких проблем.
Но даже получив подтверждение их совершенной респектабельности, Белл не успокоилась и продолжала названивать Элинор, поэтому, в очередной раз услышав сигнал телефона, та схватила трубку, не глядя на экран, и воскликнула сердитым тоном:
– Ну что еще, мам?!
– Это Джонно, – раздался в трубке голос сэра Джона.
– О боже! Извините. Мне очень жаль. Семейные дела.
– Как я тебя понимаю! Уж поверь мне. Кстати, именно поэтому я и звоню.
Элинор ощутила укол тревоги.
– То есть?
– Мне дали от ворот поворот, – сказал сэр Джон. – Твоя мать.
– В каком смысле?
– У меня тут целый выводок очаровательных барышень, а твоя мама отказалась привести вас к нам, чтобы вместе поужинать.
Элинор судорожно сглотнула.
– Вы и так к нам очень добры. Мы же были у вас буквально…
– Слушай, – перебил ее сэр Джон, – будь моя воля, вы бы ужинали у нас каждый день, честное слово. Но я не могу переубедить твою мать. А этим бедняжкам, конечно, скучно в нашей компании, хотя они, надо сказать, великолепно занимаются с детьми. Просто великолепно. Говорят, обожают малышей – и, похоже, так оно и есть. Удивительно! Так вот, слушай. Я позвонил, поскольку подумал, что раз уж твоя мать и Марианна отказались прийти, почему бы тебе не заскочить к нам по дороге домой?
Элинор зажмурила глаза.
– Это очень мило, но…
– Никаких «но»! И думать не смей!
– Джонно, – сказала Элинор, открывая глаза, – это и правда очень мило с вашей стороны, и я с удовольствием познакомилась бы с ними. Но я совершенно вымоталась. Я…
– Вот и подкрепишься, если останешься на ужин!
– Нет, – ответила Элинор чуть более резко, чем намеревалась. – Нет.
На другом конце провода повисла короткая недоуменная пауза. Потом она услышала, как сэр Джон что-то говорит своей секретарше. Но тут его голос снова прогрохотал ей в ухо:
– Тогда заезжай к нам выпить.
– Ну…
– Отлично, – заключил он. – Великолепно. Договорились. Заедешь выпить у нас по пути с работы.
Элинор вздохнула. Сэр Джон уже повесил трубку. Она медленно опустила телефон на нижнюю полку своей чертежной доски.
Тони Мазгроув посмотрел на нее поверх очков.
– Проблемы с ухажером? – спросил он.
Элинор состроила гримасу.
– Если бы!
В гостиной Бартон-парка царил полнейший хаос. Там было слишком жарко, слишком пестро и слишком шумно от кричащих детей – по крайней мере, по мнению Элинор. Две молоденькие девушки, одетые – не могла не отметить Элинор – по последней моде, сидели на полу, пытаясь схватить одного из детей, носившихся вокруг, а на диване чуть поодаль расположилась Мэри Мидлтон в нарядном кашемировом платье цвета сливок, удовлетворенно наблюдавшая за их возней.
Сэр Джон вскочил с кресла, не выпуская стакана виски из рук, чтобы поприветствовать ее.
– Добрый вечер, красотка, и добро пожаловать в наш вертеп. Джину с тоником?
– Я бы предпочла что-нибудь безалкогольное, – отозвалась Элинор.
– Ни в коем случае! – воскликнул сэр Джон. – Нет! Ты же убьешь все веселье. Выпей вина, раз уж отказалась от джина. Пойду принесу бутылочку. И не смей возражать! Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда мне перечат.
Элинор пожала плечами, уступая его напору.
– Ну хорошо.
– Вот и молодец.Так гораздо лучше. Сейчас вернусь.
Элинор окинула взглядом гостиную. Одна из девушек, сидящих на полу, с хорошеньким остреньким личиком, обрамленным тщательно завитыми локонами, поймала ее взгляд, поднялась и пошла к Элинор, протягивая руку и улыбаясь. На руке позвякивали браслеты с подвесками; ноготки сверкали безукоризненным маникюром.
– Кажется, Элинор?
– Совершенно верно.
– А я Люси. Люси Стил. – Она обернулась и посмотрела на другую девушку. – А это моя сестра Нэнси. Крестница покойного мистера Дженнингса.
Элинор кивнула.
– Мы приехали на выходные, – продолжала Люси. – Чудесный дом! Ты обязательно должна посмотреть мою спальню. Там запросто поместится всянаша квартира, честное слово! И ребятишки – до чего славные! Ни минуты на месте не усидят.
– Это уж точно.
– А хозяйка так просто великолепна, – воскликнула Люси. – Ты согласна? Я имею в виду леди Эм. Какие наряды, а фигура! Ни за что не подумаешь, что у нее четверодетей, правда? Потрясающе.
Элинор посмотрела на Мэри Мидлтон, сидевшую на диване в другом конце гостиной. Та в этот момент наблюдала, как двое ее старших сыновей пытаются повалить сестру Люси на ковер – один из них при этом изо всех сил тянул ее за волосы, – однако и не думала призывать их к порядку.
– Как, по-твоему, с твоей сестрой все нормально? – обеспокоенно поинтересовалась Элинор.
Люси бросила беглый взгляд через плечо.
– О, Нэнси в полном порядке. Она способна сама позаботиться о себе.
Тут Нэнси издала негромкий, но отчетливый крик боли и схватилась за голову руками. Мэри без особой поспешности привстала с дивана и ласково пожурила детей:
– Мальчики, будьте осторожнее!
– Ну-ка кыш! – взревел сэр Джон, как раз возвратившийся в гостиную; в одной руке он нес для Элинор бокал вина размером с небольшое ведерко. – Оставьте бедняжку в покое, сейчас же!
– Джонно, – неодобрительно покосилась на него жена, – они просто играют, благослови их Господь!
Нэнси Стил кое-как поднялась на ноги и оправила костюм. Потом храбро улыбнулась, продемонстрировав длинные, неестественно белые зубы.
– Все ок, – выдохнула она. – Я в порядке. Детишки в порядке. Без проблем.
– Нэнси, – сказал сэр Джон, – познакомься с Элинор. Элинор живет…
– Ой, – перебила его Нэнси, подходя к Элинор и протягивая ей руку с длинными акриловыми ногтями, – я же слышала про тебя!Правда ведь, Люс? Ты жила в Норленде, да? Мы все-все знаем про Норленд.
Элинор коротко пожала протянутую руку, стремясь как можно скорее освободиться от нее.
– О!
Нэнси многозначительно посмотрела на сэра Джона. Потом сказала, кивая:
– Да-да! И знаем про мистера Ф. Чесслово!
– Нэнси! – одернула ее сестра.
Элинор упорно не отрывала глаз от бокала.
– Нам все известно! – повторила Нэнси. Она поправила свои идеально уложенные волосы, которые, стоило ей убрать руку, тут же вернулись в прежнее положение. – Мы в курсе, что твоя сестра закрутила роман с настоящим красавчиком, ну а ты следующая. Сюрприз! – Она ловко ткнула сэра Джона локтем в бок. – Мы даже знакомыс мистером Ф! Да, Люс?
Люси отвернулась в сторону и принялась теребить браслеты у себя на руке.
– Разве что немного…
– Люс! Прекрасно знаем! Через дядю Питера.
Внезапно гостиную огласил возмущенный детский рев. Все как по команде обернулись: Мэри Мидлтон держала на руках трехлетнюю Анну-Марию, брыкавшуюся изо всех сил, и взволнованно восклицала:
– Прости, прости, дорогая, глупая мама, неосторожная мама с ее ужасной брошкой уколола малютку Анну, извини, птичка моя, извини, котенок!
Сэр Джон пробился вперед.
– Что случилось?
– Она уколола ручку о мою брошь! Свою крошечную ручку!
Сэр Джон схватил дочь за руку, которой она молотила по воздуху, и попытался ее осмотреть.
– Я ничего не вижу.
– Вот же! – вскричала Мэри. – Вот тут!
Анна-Мария вырвала руку из отцовской ладони, запрокинула голову и с новой силой разразилась отчаянным ревом.
– Эти малыши просто лапочки, – сказала Нэнси Стил.
– Очаровашки, – эхом откликнулась Люси, хотя и не слишком уверенно.
Элинор поглядела на обеих сестер. Потом сделала шаг назад и поставила нетронутый бокал с вином на ближайшую ровную поверхность.
– Думаю, мне лучше уйти, – сказала она. – Не прощаясь. Желаю приятного вечера.
Ей удалось изобразить на лице улыбку.
– Скоро увидимся.
В конце субботнего ланча в Бартон-коттедже, на протяжении которого Марианна не проронила ни слова, глядя в окно поверх голов гостей, Люси Стил последовала за Элинор на кухню.
– Я помогу тебе сварить кофе.
Элинор не без труда сгрузила кучу тарелок из-под пудинга на заставленный посудой стол.
– Не стоит.
– Нет-нет, позволь мне. Только погляди, сколько всего надо перемыть!
– Я привыкла.
Люси и ухом не повела. Она отвернула кран и пустила в раковину горячую воду. Потом, доверительным тоном, сказала:
– Мне очень неловко за Нэнси. Эти постоянные разговоры об ухажерах… Боюсь, они занимают все ее мысли. А тот парень в Эксетере, Брайан Роуз, о котором она все время упоминала, он, видишь ли, хм… в общем, она, конечно, моя сестра, но это уж чересчур. Мне так неудобно! Где у вас перчатки?
– Перчатки?
– Чтобы мыть посуду. Резиновые перчатки. Ну, ты знаешь.
Элинор покачала головой.
– Извини. Мы моем посуду без перчаток. Голыми руками.
Люси принялась сворачивать волосы в импровизированный узел на затылке.
– Не страшно. О чем это я? Ах да, бедняжка Нэнси. К сожалению, она только и думает, что о парнях и о сумках.
– Сумках?
– Ну да. Сумочках, – сказала Люси. Она взяла бутылку с жидкостью для мытья посуды и щедро плеснула из нее в раковину, полную воды. Потом, делая вид, что поглощена своим занятием, принялась взбивать мыльную пену, как будто мимоходом заметив:
– А ты знакома с миссис Ф?
Элинор, счищавшая с тарелок остатки еды, остолбенела.
– С кем?
– С миссис Феррарс. Матерью Эда.
– Нет, – отрезала Элинор. – И очень этому рада. Она же монстр в материнском обличье.
Люси немного помолчала, а потом сказала, отворачиваясь от раковины:
– Очень жаль. Я думала, вы знакомы. Надеялась… что ты сможешь дать мне совет.
Элинор поставила тарелку на стол.
– Извини, – сказала она, – но я не понимаю…
Люси поглядела вниз, на свои мокрые руки. Казалось, ей надо принять какое-то решение. Потом она подняла глаза и в упор взглянула на Элинор.
– Ты умеешь хранить секреты?
– Конечно, но стоит ли…
Люси подняла вверх одну руку.
– Я знаю, что могу тебе доверять, – торжественно провозгласила она. – В тот самый миг, когда ты вошла в гостиную Бартон-парка, я поняла, что ты человек надежный.
– Спасибо, – ответила Элинор, берясь за следующую тарелку, – только я никак не возьму в толк, какой совет тебе нужен и при чем тут миссис Феррарс.
– О, покани при чем, – сказала Люси. – Покани при чем. Но вскоре все может измениться. Очень, очень скоро.
Она застенчиво улыбнулась собственным мыслям с таким видом, будто выдает какой-то страшный секрет. Элинор отставила тарелки, обошла вокруг стола и встала напротив нее.
– Ты что, встречаешься с братом Эдварда? Ты это пытаешься мне сказать? Вы встречаетесь с Робертом, а он никак не решится рассказать о вас матери?
Люси поглядела в лицо Элинор – широко распахнутыми простодушными глазами. На ее лице сияла улыбка.
– О, – мягко произнесла она, – не с Робертом. Он законченный тупица. Я говорю об Эдварде. – Она сделала секундную паузу и добавила:
– МоемЭдварде.
Элинор застыла на месте. Ей казалось, что все вокруг замерло, даже ее дыхание. Тем не менее, несмотря на шок, она заметила, что Люси пристально за ней наблюдает. Невероятным усилием воли она заставила себя заговорить:
– Надо же…
– Я знаю, – подхватила Люси, – так здорово! Но мне ужасно тяжело держать это в тайне. С тобой все в порядке?
Элинор кивнула. Она ощутила, как по ее телу пробегает дрожь: казалось, будто организм проверяет, способен ли он работать дальше или нет.
– Эд хотел, чтобы я сама тебе рассказала, – продолжала Люси. – Он очень высокого мнения о тебе и твоей семьей. Ты ему как сестра.
– Эд хотел, чтобы ты рассказала мне…
– Ну, я уверена, что он хотел бы,чтобы я тебе рассказала. Ты же знаешь, как трудно ему выражать свои чувства – иногда он меня прямо-таки с ума этим сводит! Но самое главное, что мы… – она многозначительно умолкла.
Элинор, которой хватало сил только на то, чтобы заставлять себя дышать и пытаться не выдать своих переживаний, замерла в ожидании.
– В общем, – сказала Люси, – он мой.
Она отвела глаза, словно мысленно говорила с кем-то, находившимся далеко отсюда.
– Мы с ним, можно сказать, помолвлены. По крайней мере, вот что у меня есть.
Она запустила руку за ворот блузки и вытащила оттуда цепочку, крепко сжимая ее в кулаке, чтобы показать, что собирается поделиться чем-то тайным и сугубо личным.
– Надо же, – снова произнесла Элинор. Собственный голос доносился до нее словно издалека. – Я не знала даже, что вы знакомы, не говоря уже про…
– О да, – кивнула Люси, шагнув поближе к ней. – Да.Мой дядюшка Питер руководит подготовительными курсами в Плимуте. Эд там учился. Он тебе не рассказывал? А мы с Нэнси выросли в Плимуте. Постоянно крутились у дяди Питера. Питера Пратта. Он Эду как отец.
Элинор постепенно приходила в себя.
– Но Эд никогда не говорил, что…
– Само собой! Он же такой застенчивый. К тому же, мать у него настоящая ведьма, поэтому нам пришлось все хранить в секрете, буквально от всех.Но не так давно мы с ним встретились на вечеринке у общих друзей, и я сразу все поняла. В тот самый момент, как его увидела. Я знала, всегда знала! Мы словно и не разлучались. Бедняжка, в тот вечер он такнапился! Прямо-таки вдрызг. Думаю, это от радости, что мы встретились снова. Я благодарю Бога, Элинор, что в тот вечер смоглаприсмотреть за ним – он был в ужасном состоянии.
Она сделала паузу и одарила Элинор шаловливой улыбкой.
– На следующий день мы с ним пошли по магазинам. – Она разжала кулак и показала Элинор цепочку. На ней было кольцо, гладкая серебряная полоса с небольшим зеленым камнем.
– Мы купили их, – сказала Люси, – для нас обоих. Он сначала не хотел покупать себе кольцо – знаешь, обычные мужские предрассудки, мол, это будет слишком по-девчачьи, но я его уговорила. А теперь он пишет мне СМС постоянно. Хочешь посмотреть? Целые сотни. Правда, я не смогу дать тебе их прочитать, но ты же не обидишься? Я сказала, что как только мне исполнится двадцать один – в ту же самую минуту! не могу дождаться! – мы всем-всем расскажем. Если честно, Элли – можно мне называть тебя Элли? – это станет для меня громадным облегчением. Я ненавижу секреты, просто ненавижу! Я жутко подавлена тем, что приходится все хранить в тайне, да еще беспокоюсь, что Нэнси нас выдаст: она такая болтушка и готова всю подноготную выложить первому встречному, а ведь ей одной про нас известно. Бог мой, как только мне вытерпеть!
Элинор посмотрела на нее и спросила с напускным равнодушием:
– Только зачем такая таинственность? Почему вам просто не пожениться?
Люси тяжко вздохнула, взяла первое оказавшееся под рукой чайное полотенце и поднесла его к глазам, словно промокая навернувшиеся вдруг слезы.
– Эд говорит, что сейчас не время. Он не может жениться, пока не определится в жизни. Не хочет обрекать меня на нищету.
– А ты не работаешь?
Люси задрала подбородок.
– Я терапевт.
– Что-что?
– Рефлексотерапевт. Делаю точечный массаж.
– А-а…
– К сожалению, моего заработка недостаточно, чтобы прожить на него вдвоем. При мысли об этом у меня просто сердце разрывается!
Элинор выпрямила спину.
– Не сомневаюсь.
– Я просто подумала, – снова заговорила Люси преувеличенно звонким голоском, – что если ты знакома с его матерью, то сможешь помочь мне ее переубедить. Видишь ли, мы оба так переживаем! Эдвард не показался тебе подавленным, когда приезжал повидаться с вами? Он ведь приехал прямо от меня. Нам так тяжело было с ним проститься! Просто кошмар! Нам необходимо что-то предпринять. Необходимо!Ты согласна?
Кухонная дверь распахнулась: на пороге стояла Маргарет с огромным блюдом из-под их фирменного яблочного пирога.
– Что тут происходит?
– Ничего, – ответила Элинор.
Люси заговорщицки улыбнулась ей в ответ и шагнула к Маргарет, чтобы освободить ее от громоздкой ноши.
– Твоя чудесная сестра, – сказала она, – помогает мне распутать кое-какой сложный узел в моей жизни. Только и всего.
Вытаращившись на нее, Маргарет выпустила из рук блюдо. Потом пожала плечами.
– Мне все равно, – буркнула она.
Часть вторая
1
В эту ночь Элинор так и не смогла заснуть. Она слушала, как бьют часы на бартонской церкви, напоминая о безвозвратно уходящем времени; наконец, в пять утра, она вылезла из кровати, набросила старый отцовский кардиган, надела шерстяные носки и на цыпочках спустилась в кухню.
Там царила тишина, нарушаемая разве что мерным гудением холодильника, и было хоть и не особенно тепло, но все же теплее, чем в остальных комнатах. Элинор зажгла лампу над столом, потом включила чайник; достала кружку и коробку с чаем в пакетиках, а в холодильнике отыскала блюдо с остатками запеченной картошки – почему-то ей показалось, что именно картошка ее утешит и придаст сил.
Уже наступило воскресенье; остальные члены семьи должны были проснуться только через несколько часов. Элинор заварила себе чаю и устроилась с ним и холодной картошкой за кухонным столом, поставив ноги в шерстяных носках на перекладину стула и пониже натянув рукава кардигана, превратив их в подобие варежек. Рукава закрывали кисти рук, но не пальцы, на одном из которых было надето серебряное кольцо, подаренное ей Эдвардом в Норленде. Накануне, после разговора с Люси, она вытащила его из шкатулки с ключами и скрепками для бумаг и надела на палец.
Правда, не сразу. Поначалу Элинор чувствовала себя униженной и раздавленной. Стоило ей, наконец, оказаться в одиночестве у себя в комнате, она бросилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и разрыдалась от обиды за то, что позволила Эдварду сделать из себя дуру, в то время как он оказался классическим обманщиком и подлецом, не заслуживающим доверия. Однако когда первый приступ отчаяния и жалости к себе прошел и к ней вернулась способность размышлять здраво, Элинор попыталась оценить ситуацию более спокойно и, пожалуй, сказала она сама себе, переворачиваясь на спину и устремляя взгляд в потолок, более справедливо. Нельзя забывать, что ему было всего шестнадцать, его выгнали из школы и с позором услали на курсы в Плимут, где он должен был подготовиться к экзаменам и постараться получить аттестат. Тут-то на сцене и появилась Люси – уже весьма хитрая, несмотря на свои четырнадцать лет, – которая очень, очень ему сочувствовала и которая со временем превратилась в целеустремленную шестнадцатилетнюю особу, отлично представляющую себе масштабы состояния, сколоченного его отцом. Скорее всего, у них был секс – надо постараться не думать об этом, – за которым последовало обещание верности и общего будущего, на котором Люси, как поняла Элинор, пару часов проведя в ее обществе, наверняка особенно настаивала.
Она выбралась из постели и подошла к комоду, где выстроились в ряд индийские лаковые шкатулки. Эдвард, говорила она себе, копаясь среди скрепок в поисках кольца, по натуре не был ни обманщиком, ни манипулятором. Он был добросердечный, привязчивый, мягкий и мечтал о семье. Отверженный родными, он повел себя как многие подростки в подобной ситуации, искренне привязавшись к тем, кто проявил к нему доброту, – в данном случае это оказались Стилы и Пратты в Плимуте. Люси была частью семьи, только и всего. Теперь, вспоминая, каким угрюмым казался Эдвард в свой последний приезд, она была склонна расценивать его состояние как результат бесцеремонного давления со стороны Люси и страха перед матерью.
Она отыскала кольцо и надела его на безымянный палец правой руки – он сам выбрал этот палец, когда дарил ей его. Эдвард, как она теперь понимала, находился в безвыходном положении, с какой стороны ни посмотри. Со всех сторон он был окружен женщинами, требующими от него того, что он никак не мог им дать.
Вот почему я, думала Элинор, сидя за кухонным столом с кружкой чая в руках, оказалась для него «хорошим парнем», тем, кого он выбрал по собственной воле, только из-за того, что я… и правда ему приглянулась. Но он ничего не может изменить, потому что не знает, как быть с Люси, не говоря уже о матери. И хотя я отнюдь не в восторге от того, что Эдвард не может дать отпор ни одной из них, я верю в то, что он не лицемер и не стремился специально меня обмануть. И мне от этого гораздо легче, потому что, когда я думаю о нем, у меня сжимается сердце от желания ему помочь, я хочу, чтобы он нашел свой путь, свое предназначение и снова начал улыбаться.
Дверь кухни распахнулась. На пороге стояла Белл, закутанная в одеяло, словно в гигантскую шаль. Заспанная, она отчаянно моргала глазами.
– Я заглянула в твою комнату, Элли, но тебя там не было.
– Нет, мам. Я сижу здесь.
– Вижу, – сказала Белл. Потом поглядела на тарелку, стоящую на столе. – И ешь картошку.
– Совсем немножко.
Белл подошла поближе и вгляделась в лицо дочери.
– Дорогая, с тобой все в порядке? Может, ты хочешь о чем-то со мной поговорить?
Элинор осталась сидеть, как сидела, изобразив на лице широкую беззаботную улыбку.
– Нет, мама. Спасибо. – Она поставила кружку на стол. – У меня все в порядке. Правда. Налить тебе тоже чаю?
– У меня ужасно доброе сердце, – сказала Люси Стил, разглядывая громоздившуюся на кухонном столе Бартон-парка кучу разноцветных пластмассовых обломков. – Я обещала починить этот конструктор. Анна-Мария так плакала, когда ее отец на него наступил, что я просто не могла удержаться и сказала ее матери, что непременноего починю, поэтому…
Она сделала паузу. Элинор молчала. С их совместного ланча в Бартон-коттедже прошла неделя, и все это время Элинор неоднократно заново разочаровывалась в Эдварде, потом оправдывала его, потом грешила на Люси, заставляла себя не думать о ней, зарекалась ему звонить, писала СМС и сразу же их стирала – снова и снова, по одному и тому же бесконечному, изматывающему кругу. В конце концов, Элинор решила еще раз переговорить с Люси и постараться вызнать какие-нибудь подробности, чтобы – при хорошем раскладе – развеять хотя бы самые мрачные свои опасения, либо – при плохом – знать, во что она умудрилась ввязаться.
Вот почему Элинор сейчас стояла в образцовой кухне Бартон-парка, созерцая обломки замка принцессы Полли Покет, принадлежавшего Анне-Марии Мидлтон, которая ни разу с ним не играла; тем не менее, стоило сэру Джону, ее рассеянному и неуклюжему отцу, случайно наступить на замок и раздавить его ногой, тот стал для Анны-Марии самой драгоценной вещью на свете, без которой она не мыслила своего существования.
– Не представляю, что тут можно сделать, – сказала Мэри Мидлтон, собирая с пола обломки. – Бедненькая моя крошка! Замок ей так нравился. Даже не знаю, как ей сказать, что его уже не починишь.
Люси присела возле нее на корточки, старательно изображая такую же озабоченность.
– Наверняка что-то еще можно сделать. Уверена, я его починю. Я справлялась с поломками и похуже. К тому же, Элинор здесь. Она мне поможет.
– И Марианна, – напомнила Мэри Мидлтон, высыпая пригоршню разноцветных обломков Люси в ладони.
Марианна, которая согласилась поехать в Бартон-парк только при условии, что это будет исключительно визит вежливости, всего лишь на чашечку чая, немедленно воспротивилась:
– Я собиралась почитать, – безапелляционно заявила она.
– Читать! – воскликнула Мэри. – Читать? Средь бела дня? – Она поднялась на ноги.
Марианна окинула взглядом развалины пластмассового замка и сделала шаг в сторону двери.
– Нет уж, – сказала она, – я не собираюсь тратить время, копаясь в каком-то мусоре.
Мэри негромко охнула. Потом укоряюще поглядела на Элинор, словно поведение Марианны бросало тень на всю их семью.
– Твоя сестра…
– Она не особенно ладит с мелкой работой, – поспешно ответила та. – У нее недостаточно ловкие руки.
Мэри проводила Марианну ледяным взглядом в спину.
– Но им хватает ловкости, чтобы играть на гитаре.
Элинор сказала:
– Я помогу Люси.
– О, правда?
Мэри повернулась и наградила их обеих очаровательной улыбкой.
– Как мило с вашей стороны! Ко мне с минуты на минуту должны заглянуть знакомые поиграть в бридж. Не могу же я их бросить!
Теперь, стоя над столом, Люси посетовала:
– Понимаешь, я забываю обо всем, когда дело касается таких милых крошек. Они просто веревки из меня вьют.
Элинор выбирала из кучи осколки одного цвета.
– Я не против тебе помочь.
– Правда? А я-то всю неделю – надо же, мы здесь уже целую неделю! – думала, что расстроила тебя.
Элинор спокойно посмотрела Люси в лицо.
– Расстроила? Тем, что рассказала свой секрет?
– Ну, – сказала Люси, опять сворачивая волосы в узел, – в общем-то, да. Такойсекрет.
Элинор взяла в руки два обломка пластмассы перламутрового зеленого цвета и попыталась соединить их между собой.
– Думаю, тебе надо было облегчить душу.
– Облегчить душу?
– Поделиться с кем-нибудь. Рассказать, что ты помолвлена с парнем, который шагу не может ступить, не посоветовавшись со своей мамашей. Слушай, это вообще можно починить?
Люси осторожно переспросила:
– Что ты имеешь в виду?
– Мидлтоны могут позволить себе хоть тысячу новых замков для Полли Покет.
– Нет, я…
– А-а, – сказала Элинор, откладывая зеленые куски пластмассы. – Я хотела сказать, что вы, должно быть, без ума друг от друга, раз поддерживали связь все это время, но до сих пор не поставили его мать в известность и вообще не сделали никаких решительных шагов.
Повисла короткая пауза. Люси вытащила из упаковки новенький тюбик клея и принялась с преувеличенным вниманием отвинчивать колпачок.
– Я не могу просить его от всего отказаться ради меня, – с напускной чопорностью заявила она. – Это не в моих правилах. Мать вполне способна лишить его наследства, и тогда получится, что Фанни и Роберт получат громадные суммы, а он останется ни с чем – по моей вине.
Элинор взяла со стола розовую башенку и покрутила ее в руках.
– А разве деньги бывают только в виде наследства? Почему бы вам самим не заработать, тебе и ему?
Люси вздохнула.
– Думаю, ты и сама знаешь. Эдвард, конечно, лапочка, и я его обожаю, но он такой непрактичный! До сих пор не может решить, чем будет заниматься в жизни. Просто ужас!
Элинор молча смотрела, как Люси выбирает из кучи пластмассовые обломки и склеивает их в миниатюрный мостик.
Делая вид, что полностью поглощена своим занятием, та заговорила снова:
– По крайней мере я знаю, что у него нет других девушек. Эд не такой. Он однолюб. Появись у него другая, я бы сразу почувствовала. Я ведь ужасно ревнива и никому не даю второго шанса – да-да, никому! Я знаю, что он полностью от меня зависит. Вот почему я не могу его подвести, не могу его бросить и покончить со всем этим, хотя и боюсь того, что может случиться, если его мать про нас узнает.
– Может, – предположила Элинор, подумав, что могла бы сказать в такой ситуации Маргарет, – она скоро умрет?
Люси тоненько ойкнула, а потом хихикнула.
– На это я не рассчитываю. Ей только-только перевалило за шестьдесят.
Элинор продолжала вертеть в руках башенку, словно размышляя, как ее починить.
Люси заметила:
– Я ведь даже не знакома с Фанни.
– А я – с Робертом.
Та улыбнулась.
– Да он полный идиот. Нет, конечно, с ним весело, но он такой недалекий: одни вечеринки да сплетни на уме. Совсем не похож на Эда.
Стараясь сохранять спокойствие, Элинор спросила:
– Почему бы вам просто не расторгнуть помолвку?
Люси отложила тюбик с клеем.
– Ты мне это советуешь? – едва ли не с угрозой сказала она.
– Нет, – ответила Элинор.
– Точно?
– Какая разница? Ты же не обязана следовать моим советам, если они тебе не подходят.
– Тогда зачем, – продолжала Люси, – об этом говорить?
– Ты спрашивала мое мнение. Объективное. В прошлые выходные.
– И это, значит, оно и есть?
– Да.
– Пожалуй, – сказала Люси, – ты и правда объективна. У тебя ведь нет никакой личной заинтересованности, да? Конечно, откуда ей взяться.
Элинор пожала плечами.
– Именно так.
Люси склонилась над столом. Кольцо на цепочке выскользнуло из-за ворота блузки, и она легонько дотронулась до него рукой.
Элинор посмотрела на собственный палец без кольца. По какому наитию сегодня утром она сняла его и положила обратно в лаковую шкатулку со скрепками? Люси улыбнулась, разглядывая цепочку с кольцом.
– Думаю, я смогу заставить миссис Феррарс изменить свое мнение, – сказала она. – Вот увидишь. Когда буду в Лондоне.
