Текст книги "Разум и чувства"

Автор книги: Джоанна Троллоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Ты едешь в Лондон?

– Да, – ответила Люси. Потом сделала паузу и добавила с едва заметной, но отчетливой ноткой торжества:

– Повидаться с Эдвардом.

– Ты не спишь? – прошептала Марианна.

Элинор открыла глаза, увидела, что в спальне еще темно, и закрыла их снова.

– Нет.

– Пожалуйста, Элли!

Элинор потеснилась на кровати, сдвинувшись к стенке. Марианна скользнула к ней под одеяло и натянула его до подбородка.

– Ой! Ноги у тебя просто ледяные!

– Элли!

– Что?

– Ты поедешь со мной в Лондон?

Элинор перевернулась на спину.

– В Лондон? О чем ты говоришь?

– Сегодня, – сказала Марианна, – в Бартон-парке, пока ты была на кухне с Люси, миссис Джей оттеснила меня в угол и стала уговаривать: мол, она спит и видит, как бы перевезти нас к себе в Лондон, потому что нам тут наверняка ужасно скучно – ни развлечений, ни магазинов…

– Не глупи.

– Что тут глупого?

– Ну, – заметила Элинор, – для начала, ты терпеть не можешь миссис Джей.

– Могу.

Элинор бросила косой взгляд на сестру. Даже в полутьме ее профиль выглядел безупречно, подсвеченный электронными цифрами на табло стоявшего на тумбочке радиоприемника.

– Эм, ты же всем говорила, что она настоящая жаба. Бесцеремонная, громогласная и фамильярная.

– Ну, – невозмутимо сказала Марианна, – я, пожалуй, немного погорячилась. У нее квартира на Портман-сквер.

Элинор выждала несколько секунд, а потом спросила:

– Ты уже говорила с мамой?

– Она полностью «за».

– За то, чтобы услать тебя в Лондон, где ты сломя голову бросишься разыскивать Уиллза?

Марианна завозилась под одеялом.

– Как грубо!

– Зато точно, – отрезала Элинор. – Надо же, миссис Джей и квартира поблизости от Оксфорд-стрит в мгновение ока перестают быть вульгарными и невыносимыми и становятся единственно желанными только потому, что Портман-сквер совсем недалеко от Кингз-роуд!

Судя по тону, которым отвечала Марианна, она заранее все продумала.

– Понимаешь, ему, наверное, будет легче, если я возьму инициативу на себя. Он полностью мне доверяет, как и я ему. Иногда даже очень сильным людям вроде него требуется рука помощи.

– И ты, с твоим огромным опытом покорения мужских сердец, знаешь, как ему ее подать?

Марианна повернулась на бок, лицом к Элинор, и с горячностью воскликнула:

– Элли, я должна ехать! Здесь я просто схожу с ума; я словно в тюрьме, в плену у своей никчемности и скуки. Я должна знать, что с ним происходит!

Элинор спросила:

– А ты смотрела в Фейсбуке?

– Он там не появлялся. С тех самых пор, как уехал отсюда. И он не поменял статус в сети, по-прежнему свободен.

Элинор вздохнула.

– Эм, ты очень рискуешь!

– Риск меня не пугает. Я люблю рисковать – по крайней мере, это лучше, чем просто сидеть на месте.

– Но мама…

– Она полностью «за», – повторила Марианна. – Говорит, мне надо уехать, немного отвлечься, развеяться…

Элинор тоже повернулась лицом к сестре и мрачно сказала:

– Вместо того чтобы развеиваться, тебе стоило бы подумать о своем будущем. Станешь ли ты и дальше изучать музыку, будешь ли преподавать, поступишь ли в уни…

– Элли, я не могу!

– Нет, можешь!

По щекам Марианны покатились слезы.

– Умоляю, не заставляй меня. Пожалуйста, не надо!

– Я тебя не заставляю. Просто хочу, чтобы ты поняла, что твоя дальнейшая жизнь зависит от твоих собственных решений, а не от парня, с которым ты едва знакома!

– Не смей так говорить!

– Но это правда.

Марианна шмыгнула носом и отвернулась.

– Для тебя может быть, а для меня – нет.

Элинор опять вздохнула.

– Ладно.

– Элли! Едем со мной.

– Куда?

– В Лондон.

– Эм, я не могу поехать в Лондон. У меня же работа!

В темноте Марианна вытянула руки над головой и переплела пальцы.

– Тогда приезжай хотя бы по выходным.

– А как же мама?

– Она не станет возражать. Ей нравится, когда мы проводим время вместе.

– Ладно, может быть. Только почему ты заговорила про выходные? Как долго ты собираешься там оставаться?

– Сколько понадобится.

– Понадобится для чего?

– Для того, – голос Марианны был полон надежды, – чтобы разыскать Уиллза. И поговорить с ним.

Она повернула голову и улыбнулась.

– Тогда я буду знать, что будет с нами и с нашим будущим. А уж тогда смогу подумать и обо всех тех скучных вещах, которые тебя беспокоят.

Марианна опустила руки и коснулась пальцами щеки Элинор.

– Обещаю, – прошептала она. – Я обещаю.

2

– Глупости, – отрезала миссис Дженнингс, – наверняка у вас найдется время для чашечки кофе.

Билл Брэндон посмотрел на часы.

– Дело в том, что мне…

Миссис Дженнингс подхватила его под руку.

– Мы не виделись уже несколько недель, и тут я вдруг натыкаюсь на вас возле метро… – она сделала паузу и вопросительно взглянула на него, – на станции Бонд-стрит. Где это вы были?

Билл Брэндон вздохнул, словно вежливость вынуждала его выдать информацию, которую он предпочел бы сохранить в тайне.

– В Майлз-Энд.

– Майлз-Энд? Что могло вам понадобиться в Майлз-Энд?

– Я должен был заглянуть в госпиталь, – терпеливо объяснил он. – В отделение по лечению зависимостей.

– О, – вскричала миссис Дженнингс, словно сделав важное открытие, – вот оно что! Наверное, в связи с кем-то из ваших пациентов в Делафорде!

Лицо Билла Брэндона осталось таким же непроницаемым, хоть он и попытался изобразить на нем улыбку.

– А сейчас мне надо обратно, – сказал он, высвобождая руку.

– Куда?

– В Делафорд.

– Вы поедете туда не раньше, – твердо заявила миссис Дженнингс, – чем выпьете со мной чашечку кофе.

Она наклонилась к нему.

– Мне надо о многом вам рассказать.

Он смерил ее взглядом, словно видел в первый раз.

– Да?

Она улыбнулась и кивнула.

– Да, дорогой. Именно так. Угадайте, кто сейчас гостит в моем доме?

– Я не могу…

Она выпустила его руку и воскликнула так, будто была уверена, что теперь-то полностью завладеет его вниманием:

– Марианна!

Они расположились за столиком кафе «Доллиз» в «Селфриджес», и Билл Брэндон заказал себе черный кофе, отчего миссис Дженнингс пришла в страшное негодование.

– Прошу, попробуйте морковный торт, дорогой, – принялась упрашивать она. – Или хотя бы ореховый капучино. Ну же, Билл, вы слишком похудели, а это мужчине не на пользу, уж поверьте.

Он на мгновение прикрыл глаза.

– Черный кофе, пожалуйста.

– Но…

– Только кофе.

– Джонно заставил бы вас съесть торт.

– Но его здесь нет.

– Ладно, – сказала миссис Дженнингс, берясь за ложку, чтобы размешать свой гигантский капучино с шоколадом, – как хотите. Итак, к делу. Марианна Дэшвуд день за днем обливается слезами в моей гостевой спальне, и это меня здорово беспокоит.

Не глядя на нее, Билл негромко заметил:

– Я слышал, что она в Лондоне.

– От кого? А, наверно, от Джонно!

– Да.

– Тогда почему, – спросила Эбигейл Дженнингс, решительно откладывая в сторону ложку, – вы до сих пор не зашли проведать нас? Вы же знаете, я всегда вам рада.

– Я был занят.

– Это чем же?

Билл Брэндон бросил на нее короткий взгляд. Потом устало ответил:

– Эбигейл, мои дела вас не касаются.

– Но они были связаны с Делафордом?

– Возможно.

–  Илис вашей загадочной дочерью?

Билл отпил глоток из своей чашки.

– У меня ее нет.

– Тогда почему…

– Эбигейл, – перебил он ее, – можем мы вернуться к Марианне?

– Ага! Я так и знала, что на этот крючок вы точно попадетесь!

– Ладно, попался, – терпеливо согласился он. – И хочу знать, как у нее дела.

– Так себе, – ответила миссис Дженнингс. – Она совершенно несчастна. Ах, Билл, дорогой, сердце ее разбито! Я пыталась пройтись с ней по магазинам, чтобы немного ее развеселить, повела на Бонд-стрит – покажите мне хоть одну девушку на всем белом свете,которая не будет рада походу на Бонд-стрит, – и поначалу мне даже показалось, что она немножко воспрянула, но тут я поняла – кажется, мы были в «Фенвике», – что она разглядывает не сумочки и украшения, как любая нормальнаядевушка, а людей,словно Уиллз может внезапно выскочить из-за прилавка с косметикой. Находиться рядом с ней одновременно и грустно, и утомительно. Пару дней назад она заметила пропущенный вызов у себя на мобильном и сразу же бросилась звонить ему, но оказалось, что его номер заблокирован. В любом случае, это наверняка был не он, его и в Лондоне-то, скорее всего, нету…

– Он здесь, – коротко возразил Билл.

Миссис Дженнингс поставила чашку, которую только что взяла в руки, так что та негромко звякнула о блюдце.

– Да что вы! Неужели?

– Джон Уиллоби в Лондоне, – медленно повторил Билл. – Он только что заключил важную сделку. Очень важную – для него.

Миссис Дженнингс склонилась над столом, пристально глядя ему в глаза.

– Билл…

– Думаю, нет причин держать это в тайне, – сказал он. – Новость только что опубликовали в газетах.

– Только не в моейгазете.

Билл добродушно ухмыльнулся.

– Да, Эбигейл. Не в вашей. Сделки с недвижимостью интересуют вашу газету только в том случае, если они подозрительны. Здесь же, насколько мне известно, все законно, просто сделка очень крупная. Джон Уиллоби был посредником при продаже очень дорогих апартаментов в одной их этих новых башен в Найтсбридже – квартиру купил греческий миллионер, решивший вывезти часть своих евромиллионов из Афин.

Эбигейл Дженнингс откинулась на спинку стула.

– Я в шоке! Не думала, что у этого мальчишки есть хоть намек на предпринимательскую жилку. И какую он получит комиссию?

Билл рассмеялся.

– Дорогая Эбигейл, я понятия не имею.

– Тогда расскажите, что это за грек? Он занимается судостроением?

Билл пожал плечами.

– Просто грек, миссис Джей, какой-то Гандрис или Чандрис, или Нархос: я не запомнил фамилию. Мне ничего о нем не известно, кроме того, что он купил дорогущие апартаменты при посредничестве Джона Уиллоби, вынудив его тем самым задержаться в Лондоне.

Миссис Дженнингс внезапно посерьезнела.

– В Лондоне, но не с Марианной.

– И слава богу.

– Билл, дорогой, она-то считает совсем по-другому! Каков прохвост!

– Думаю, – спокойно заметил Билл, – это еще слишком мягко сказано.

– А Марианна, бедняжка, такая красавица – вот только денег у нее нет.

Билл Брэндон молча допил кофе и отодвинул чашку. Потом спросил:

– А как ее сестра? Как поживает Элинор?

– О, дорогой, она такая молодец! Прекрасно показала себя на работе – той, что вы нашли для нее. Насколько мне известно, ею все очень довольны; похоже, у нее правильное отношение к жизни – в отличие от остальных членов ее семьи. Кстати, дорогой, в эти выходные она приедет повидать сестру. Если честно, я ей признательна. Очень нелегко в одиночку пытаться развлечь Марианну. Я хочу отправить их обеих на свадьбу – старая подружка Шарлотты, Сьюзи Мартино, выходит замуж. Помните ее? Думаю, там будет весело. Масса старых знакомых. Я попросила Шарлотту договориться о приглашении. Джонно и Мэри тоже приедут из Бартона – Сьюзи училась с моими девочками в школе. Так что там будет кому присмотреть за Марианной и Элинор.

Внезапно она замолчала и пристально посмотрела на него, словно вспомнив о чем-то важном.

– Билл, дорогой…

Усилием воли он заставил себя отвлечься от мыслей, в которые был погружен.

– Я буду рад повидаться с Элинор.

– Билл, – сказала миссис Дженнингс, – Билл.У этого грека есть дочь?

Маргарет молча сидела в машине, на которой они с сестрой теперь возвращались по вечерам домой. Стоило ей усесться на переднем сиденье – по ее требованию Элинор останавливалась за углом, чтобы одноклассники не увидели, на какой развалюхе им приходится ездить, – как она разразилась пространной тирадой на тему несправедливости жизни и нарушенных обещаний, мол, «Астон Мартин» ей теперь и не светит. В ответ Элинор, измотанная постоянной тревогой за Марианну, мыслями о Люси Стил и молчанием Эдварда Феррарса, прикрикнула на нее, посоветовав молчать, раз уж она не может сказать ничего приятного. В ответ Маргарет фыркнула, пожала плечами, сделала свой любимый жест, означавший «мне все равно», и теперь сидела, надувшись, рядом с сестрой, в наушниках, из которых доносились едва слышные, но раздражающие унц-унц-унц.

Элинор изо всех сил старалась сосредоточиться на дороге. Марианна уже несколько дней не звонила и не присылала СМС, а когда Элинор звонила ей сама, держалась либо отстраненно и безучастно, либо, что еще хуже, начинала жаловаться и рыдать. Элинор не меньше дюжины раз выслушала историю с пропущенным звонком, равно как и целую череду предположений о причинах, по которым Уиллз до сих пор не вышел на связь, за которыми обычно следовали истерические заверения в том, что он непременно сделает это в ближайшее время. Она знала, что Марианна день за днем обходила Кингз-роуд, и хотя до сих пор ей так и не попался тот самый «Астон Мартин», припаркованный у тротуара, сестра утверждала, что вот-вот на него наткнется – и там будет сидеть Уиллз, готовый представить исчерпывающие оправдания своего исчезновения, после чего она, Марианна, вновь вознесется на вершину блаженства и будет вознаграждена за веру в него и в его ответные чувства.

– А как там миссис Джей? – спросила Элинор, отлично сознававшая, сколь непросто жить под одной крышей с Марианной, пребывающей в душевном смятении.

– Нормально, – равнодушно ответила та. – Ее ничем не проймешь. Считает, что шоколад – лекарство от любых бед. И еще вечеринки.

– Вечеринки!

– Я прихожу, – сказала Марианна, – и просто стою с бокалом в руке. А потом возвращаюсь домой. Просто удивительно, до чего пустымимогут быть люди!

Во время их последнего разговора Элинор воскликнула печально:

– О, Эм, я надеюсь, ты испытываешь хоть небольшую благодарность!

О чем тут же пожалела, потому что в ответ Марианна вскричала:

– Благодарность? Благодарность?За то, что она держит меня тут только из-за своей страсти к разным романтическим сплетням, а я являюсь для нее их неисчерпаемым источником? Думаешь, она потащила быменя в Лондон, если бы обе ее дочки не вышли замуж?

– Эм, я имела в виду, хотя бы просто из вежливости…

– Вежливости, – язвительно откликнулась Марианна, – вежливости! Ты только и думаешь, что о вежливости, о манерах, о респектабельности.Тебе не знакомы подлинные чувства – ты их не заметишь, даже если они обухом тебя стукнут по голове. Ты такая скованная, Элли, что тебе не стоит и пытатьсяпонять такого человека, как я, живущего сердцем.Ни в чем и никогда! – и с этими словами сестра бросила трубку.

Элинор написала ей СМС и попросила прощения, но Марианна молчала. С тех пор они так и не говорили; молчание между ними было таким же мучительным и тяжелым, как то, что повисло сейчас в машине.

Внезапно Маргарет, не поворачиваясь, вытащила из ушей наушники и положила их на колени. Звук из iPod стал громче, и Элинор уже готова была возмутиться и приказать сестре выключить музыку, но тут Маргарет совершенно другим, нежели в начале поездки, тоном обратилась к ней:

– Элли…

Маргарет на секунду отвернулась к окну, а потом снова уставилась на свои колени.

– Извини, – еле слышно пробормотала она.

Элинор вытянула левую руку и пожала ладонь сестры.

– Магз, за что?

– За то, что так себя вела.

– Тебе ведь и правда обещали, – добродушно заметила Элинор.

Маргарет сжала руку сестры в ответ.

– Ну, я вообще-то сама напросилась. По сути, он ничего не обещал. Так, вроде бы согласился. – Она снова вздохнула, а потом сказала:

– Неужели Уиллз просто обманщик?

Элинор еще раз пожала ее ладонь и высвободила руку.

– Ну, с Марианной он поступил очень нехорошо.

– А может, она сама раздула из мухи слона?

– Она так не думает, Магз.

Они как раз сворачивали в ворота Бартон-коттеджа. В свете фар замелькали причудливые стволы темных деревьев. Маргарет нажала кнопку, выключая iPod. Потом спросила:

– А нам обязательновстречаться с парнями?

– Кому это нам?

– Ну, нам. Девушкам.

Элинор, стараясь не рассмеяться, ответила:

– Конечно нет. Не обязательно. Но обычно мы сами хотим, разве нет?

– Но не обязательно же ради них отказываться от всего остального,как Марианна?

– Нет, – медленно произнесла Элинор, – если нам это не подходит.

Она въехала на парковку перед коттеджем. Белл, как обычно, зажгла свет во всем доме, и хотя от этого он выглядел восхитительно уютным, Элинор с тревогой подумала о счете за электричество, разбираться с которым, как обычно, предстояло ей.

Она заглушила мотор. Маргарет сгребла с колен свой iPod и наушники, подняла с пола школьный рюкзак. Кое-как она открыла перед собой дверь. И сказала еще раз:

– Извини, Элли.

– Спасибо, Магз, но тебе не за что извиняться. Серьезно.

Маргарет неуклюже вылезла из машины, волоча наушники за собой, и Элинор уже собралась последовать за ней, но тут зазвонил ее телефон. Она крикнула Маргарет в спину:

– Я сейчас, только отвечу на звонок!

На дисплее высветился незнакомый номер. Насторожившись, она поднесла трубку к уху и ответила:

– Алло?

– Это Билл Брэндон.

Сидя в салоне машины в полной темноте, Элинор с облегчением заулыбалась.

– Билл!

– Я не помешал?

– Нет, нисколько. Как вы?

– Все в порядке. Нормально. Но вот Марианна…

– О боже, – охнула Элинор, выпрямляясь на сиденье, – что случилось?

– Ничего, – сказал Билл. – В том-то все и дело.

– По-прежнему ни слова?

– Нет. Я виделся с мисс Дженнингс.

– Я скоро буду в Лондоне.

– Знаю. Поэтому я и звоню. Как вы планируете добираться?

– О, Билл, – воскликнула Элинор, – а сами вы как думаете? На автобусе «Нэшнл Экспресс» из Эксетера.

– Вы уверены?

– Конечно.

– Тогда я вас встречу. На «Виктория-стейшн».

Улыбаясь, она сказала:

– Это совсем не обязательно.

– Но я очень хочу.

– Билл, – мягко произнесла Элинор, – она по-прежнему считает, что солнце садится и встает только ради него.

– Я знаю.

– Дело тут вовсе не в его заслугах…

– Из всех мужчин на свете, – сказал Билл Брэндон, – Джон Уиллоби последний, кто достоин внимания вашей сестры.

Элинор молчала. Белл вышла на залитое ярким электрическим светом крыльцо Бартон-коттеджа и помахала рукой, подзывая дочь.

– Билл, – заговорила Элинор, – мне пора идти. Увидимся в пятницу. Я позвоню, когда буду в пути. Если вы не против, я занесу этот номер в контакты. Спасибо вам!

Она нажала отбой, бросила телефон в сумку и вылезла из машины.

– С кем ты разговаривала? – спросила Белл, стоя на крыльце. – Это случайно не Эд?

Элинор заперла дверцу машины и повернулась к матери лицом.

– Нет, – ровным голосом ответила она. – Это не он.

* * *

Марианна не стала мыть голову, собираясь на свадьбу. Она даже не посмотрела на шелковое платье цвета сливок, которое миссис Дженнингс извлекла из бывшего платяного шкафа Шарлотты и которое, с первого взгляда поняла Элинор, было самой лучшей и дорогой вещью из всех, что им когда-либо выпадала возможность надеть. Вместо этого Марианна с недовольным видом натянула старую цветастую юбку и наскоро закрутила волосы в узел на макушке, вдела в уши свои обычные серьги-кольца, и сразу же стало ясно, что она выглядит – Элинор не могла не признать – хоть и мрачно, но сногсшибательно.

– Эта девчушка может напялить хоть мусорный мешок, – заявила миссис Дженнингс, любуясь Марианной, – и все равно затмит всех остальных на празднике. С ума сойти!

В такси по дороге в церковь Марианна молча смотрела в окно, сжимая, как обычно, в руке мобильный телефон. Они заехали на Кондуит-стрит захватить Мидлтонов, но, несмотря даже на присутствие Джонно в роскошном жилете Favourbrook с золотым шитьем и черном смокинге, Марианна осталась равнодушной и к торжественности ситуации, и к приятной компании.

Кивнув в ее сторону, Мэри Мидлтон многозначительно поглядела на Элинор. Та в ответ покачала головой. Не поворачиваясь, Марианна громко сказала:

– Я не больна.И не глухая.

Сэр Джон посмотрел на Элинор и подмигнул.

– Не девушка, а просто фейерверк, вам не кажется?

В церкви в Челси Марианна не дала себе труда хотя бы оглядеться по сторонам. Обеим сестрам Дэшвуд пришлось тесниться на одной скамье с Мидлтонами и Палмерами, в том числе Шарлоттой в гигантской шляпе, из-под которой ее почти не было видно; Элинор бросилось в глаза, что они с Марианной единственные из всех женщин явились с непокрытой головой. Священник показался ей напыщенным и старомодным, а вся церемония – гротескной; за ней последовала новая поездка в такси, через зимние сумерки, в Кавалерийский клуб, где толпа гостей увлекла их за собой по парадной лестнице на площадку второго этажа – там стоял впечатляющих размеров кубок, оказавшийся, как гласила надпись на латунной табличке, главным призом в соревнованиях охотников за кабанами – и дальше, в шумный зал, полный людей с бокалами шампанского в руках, которые обменивались поцелуями, старательно придерживая шляпы за поля.

– Господи боже, – в смятении охнула Элинор, обращаясь к сестре.

Тут из толпы перед ними вынырнул Томми Палмер.

– Вы тоже здесь? – крикнул он поверх голов других гостей.

Они молча уставились на него.

– Рад вас видеть! – прокричал Томми и приветственно поднял вверх руку с бокалом. – Думал, вы застряли у себя в Девоне!

– Нет, мы…

Он снова поднял бокал.

– Надо же… О! – вскрикнул он, исчезая в толпе.

Марианна посмотрела ему вслед. Потом перевела взгляд на шампанское, которое держала в руках.

– Может, нам стоит напиться? – безразличным тоном спросила она.

Через ее плечо Элинор поглядела вслед Томми Палмеру – в том месте, где он должен был находиться, на расстоянии не больше десяти шагов от них, стоял кто-то очень знакомый; кто-то, кого она не заметила в церкви; кто-то, обнимавший за плечи высокую эффектную девушку с крашеными светлыми волосами, уложенными в изысканную прическу. И как только она поняла, кто все-таки перед ней, Уиллз повернул голову и в упор посмотрел на нее, а потом на Марианну, и развернулся обратно, продолжая разговаривать с девушкой, которую обнимал.

Сердце чуть не выскочило у нее из груди; Элинор рывком повернулась к Марианне, молясь про себя, чтобы сестра не заметила его. И ей сразу стало ясно, что уже слишком поздно. Марианна, просияв от радости и облегчения, сунула свой бокал в руки сестре и бросилась вперед сквозь толпу, громко выкрикивая его имя, словно не ожидала никакой другой реакции, кроме такой же ответной радости.

Вот только Уиллз вовсе не был рад. Она добралась до него в считаные секунды, расталкивая локтями застывших в изумлении гостей, и, не обратив ни малейшего внимания на девушку, стоявшую бок о бок с ним, обхватила Уиллза обеими руками за шею, подняв к нему сияющее лицо, целиком и полностью уверенная, что и он счастлив ее видеть.

– Уиллз, – повторяла она, – о Уиллз, наконец-то, наконец-то, я знала,что мы найдем друг друга!

Он стоял, не шевелясь, с каменным лицом, и молча смотрел на Марианну. Белокурая спутница попыталась высвободиться из его объятий, но он снова притянул ее к себе. Потом едва заметно наклонился к Марианне и прошипел ей на ухо:

–  Отпустименя.

Все окружающие охнули – звук был такой громкий, что заглушил крики Марианны. Элинор, потрясенная, смотрела, как Марианна продолжает цепляться за Уиллза, еще крепче обвивая его шею руками, пытаясь что-то ему сказать. Мужчина, стоявший возле них, предупреждающим жестом положил руку ей на плечо, и Элинор, передав бокалы вовремя появившемуся рядом официанту, кинулась через толпу к сестре, торопясь вмешаться прежде, чем чужие люди оторвут ее силой.

Она схватила Марианну за руку и попыталась отцепить ее от Уиллза.

– Эм, пожалуйста!

– Слава богу, – хрипло воскликнул тот, задушенный ее объятиями. – Хоть один человек в здравом уме! Прошу, Элли, убери ее от меня.

– Марианна, – громко сказала Элинор прямо в ухо сестре, – отпусти его. Убери руки. Отпусти!

– Надо вызвать врача, – вмешалась блондинка. У нее был низкий голос с экзотическим акцентом. – Эта девушка не в себе. Она сумасшедшая.

– Ты не отвечал на мои звонки, – рыдала Марианна. – Не писал! Я много недель ничего, ничего не знала о тебе!

Элинор снова попыталась оторвать ее, теперь уже обеими руками.

– Сейчас же отпусти его!

– Прошу, – повторил Уиллз, – убери ее от меня.

– Пошлите за врачом, – настаивала блондинка. – Это безумие.

Внезапно рядом с ними вновь оказался Томми Палмер; обе руки у него были свободны. Он похлопал Элинор по плечу:

– Позвольте-ка мне.

– Но…

– Нет, – твердо сказал он. – Не надо. Предоставьте это мне.

Элинор отпустила сестру. Томми Палмер взял Марианну за руки и мягко, но непреклонно снял их с шеи Уиллза. Потом, по-прежнему удерживая запястья Марианны, развернул ее и повел через толпу из зала, на лестничную площадку, где были расставлены мягкие кресла. Элинор, испуганная и ошеломленная, последовала за ними.

– Ну вот, – сказал Томми, помогая Марианне сесть. Она всхлипывала и дрожала всем телом, растрепанные волосы рассыпались по плечам и лезли в лицо. – Я пойду принесу воды.

– Приведите его, – вскричала Марианна. – Приведите его ко мне, заставьте его прийти и объяснить, что происходит…

Элинор с признательностью посмотрела на Томми. Она присела в ближайшее к Марианне кресло и взяла сестру за руку.

– Мы не можем этого сделать, Эм. Не можем заставить его прийти.

– Почему он так со мной? Почему? Зачем он делал вид, что мы незнакомы?

– Не знаю, малышка. Мне известно не больше, чем тебе.

Марианна отвела ее руку и закрыла ладонями лицо, раскачиваясь взад-вперед. Дыхание ее стало прерывистым. Элинор склонилась к сестре:

– Эм, где твой ингалятор?

Марианна не ответила, продолжая раскачиваться и рыдать. Элинор беспомощно погладила ее по спине, и тут, подняв глаза, увидела Уиллза с блондинкой: взявшись за руки, они быстрым шагом пересекли лестничную площадку, а потом чуть ли не бегом бросились вниз по лестнице – он тащил ее за собой так, что она едва поспевала на своих высоченных каблуках. Элинор повернулась к сестре и торопливо сказала:

– Он уехал.

Марианна подняла голову.

– Что? – охрипшим голосом переспросила она.

– Уиллз уехал. Только что. Вместе с… – Элинор умолкла на полуслове.

Марианна во все глаза смотрела на сестру.

–  Ктоона такая?

– Эм, я не знаю…

– Он обнималее! Ктоона такая?

– Держите, – сказал Томми Палмер, вернувшийся из зала со стаканом воды. – Выпейте это, а я пока поищу для вас такси.

– Спасибо, – поблагодарила его Элинор.

Марианна вскочила на ноги и бросилась к лестнице. Но Томми ее опередил: молниеносным движением он преградил Марианне путь и встал на ступенях, раскинув в стороны руки, чтобы не дать ей ускользнуть.

Марианна окинула его испепеляющим взглядом.

–  Кто, – вновь раздался ее крик, – она такая?

* * *

Позже этим вечером, когда доктор отправился домой, сказав, что необходимости везти Марианну в больницу уже нет, Элинор потихоньку прокралась на кухню миссис Дженнингс выпить чаю. Доктор тщательно осмотрел Марианну и дал ей снотворное, так что теперь, впервые после душераздирающей сцены на свадьбе, у Элинор появилась возможность немного прийти в себя и собраться с мыслями.

Скандал в Кавалерийском клубе оказался лишь началом. За ним последовала мучительная поездка в такси, назад в квартиру миссис Дженнингс, во время которой Марианна то кашляла и задыхалась, то возобновляла свои гневные тирады. Дальше раздался на редкость несвоевременный и бестактный, хоть и непреднамеренно, телефонный звонок: Белл интересовалась, повстречались ли они с Уиллзом на свадьбе – «Миссис Джей была уверена, что он придет!» – после чего у Марианны начался развернутый астматический приступ, чуть было не уложивший ее на больничную койку. Слава богу, миссис Дженнингс с ее даром сохранять спокойствие в чрезвычайных ситуациях быстро дозвонилась до своего врача, мирно выбиравшего вместе с женой на Тоттенхем-Корт-роуд новый диван – все-таки это был вечер субботы! – и спустя каких-то полчаса он уже осматривал Марианну. Доктор решительно захлопнул за собой дверь в гостевую спальню, велев миссис Дженнингс и Элинор подождать в другом месте.

– Мир и покой, вот что нам нужно. Спасибо за понимание!

Обе они принялись в беспокойстве ходить из угла в угол по загроможденной мебелью гостиной.

– Ты моя бедняжка, – посочувствовала Эбигейл Элинор. – Вечно все ложится на твои плечи. Вот она, цена здравомыслия.

Элинор остановилась у окна и принялась крутить в пальцах деревянный наконечник шнурка от жалюзи.

– Главное, чтобы с ней все было в порядке.

От напряжения голос ее звенел.

– Все будет хорошо, дорогая. Гордон очень опытный. Он практикует уже больше сорока лет, насколько я помню. В общем, очень долго. Он повидал сотни таких приступов.

Эбигейл посмотрела на повернутую к ней спину Элинор.

– Я так надеялась, что это неправда. Убеждала себя, что стоит ему вновь ее увидеть, на него нахлынут прежние чувства, как тогда, в Девоне. Думала, он поймет, что настоящую любовь ничем не заменить, и неважно, сколько у тебя долгов.

Элинор развернулась к миссис Дженнингс лицом.

– О чем вы говорите? – резко спросила она.

Миссис Дженнингс развела руками. Она примостилась на подлокотнике одного из своих роскошных диванов, словно не могла найти места, чтобы устроиться с удобством.

– Уиллз…

– Что Уиллз?

– Он теперь с той девушкой. Гречанкой.

Элинор отошла от окна.

– Высокой блондинкой? – не стараясь говорить тише, спросила она.

– Крашеной, – ответила Эбигейл Дженнингс, глядя в пол. – Она богата как Крез. Аглая Гальянос. На греческом «Аглая» – блестящая… или прекрасная… что-то в этом роде. Ее семья из Кефалонии. Занимается судостроением.

Элинор выкрикнула:

– Мне все равно, откуда они.

Эбигейл вздрогнула.

– Тише, дорогая. Я не виновата, что он предпочел деньги.

– Что?

– Он выступал посредником при продаже апартаментов. Их покупал ее отец. Уиллз познакомился с ней, когда папаша решился-таки на покупку. Ходят слухи, что он выложил за них больше сотни миллионов. Можешь себе представить?

Элинор присела на диван рядом с миссис Дженнингс.

– Вы хотите сказать, что Уиллз бросил Марианну ради дочери богатого грека, с которой едва знаком?

Миссис Дженнингс тяжело вздохнула.

– Да, дорогая.

– Я не могув это поверить.

Миссис Дженнингс посмотрела на нее.

– Это жизнь, деточка. Таковы мужчины.

– Но не все!

– Ну, мужчины вроде Джона Уиллоби, с большими запросами.

– Но ему же достанется состояние Джейн Смит! И Алленем!

– Вот тут я сомневаюсь, дорогуша.

– Но как же…

– Он ее сильно разозлил. Я не знаю всех деталей, но Мэри утверждает, что она рвет и мечет, а ведь всегда была такой снисходительной, особенно к этому мальчишке.

Элинор со вздохом сказала:

– Бедная, бедная Марианна.

– Знаю, дорогая.

– Я готова его убить.

– Не ты одна, дорогая.

– Он ее обманул…

– Боюсь, это типичная ситуация.

Элинор внезапно поднялась с дивана.

– Надо сообщить маме.

– Это может подождать до утра, дорогая.

– Нет, я должна…

– Не стоит, – твердо возразила Эбигейл. – Сообщишь утром, когда все немного уляжется. Не надо спешить.

На мгновение Элинор прикрыла глаза. Потом сказала:

– Я читала ее СМС. Все, что она написала ему. У меня чуть сердце не разорвалось. Она ни разу в нем не усомнилась, никогда… – всхлипнув, она замолчала на полуслове.