Текст книги "Разум и чувства"

Автор книги: Джоанна Троллоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Совершенно с ней согласен, – сказал Джон. – Его поведение недопустимо. Верх неприличия! Неудивительно, что миссис Феррарс так отреагировала. Он не получит больше ни пенни. Никогда. Все мосты сожжены.

Элинор негромко спросила:

– А что сказал Эдвард ей в ответ?

– Как ни странно, почти ничего. По-моему, его молчание нечто вроде обороны. Даже когда мать пообещала – по-моему, с полным на то основанием – сделать все, чтобы помешать им в будущем, он практически не отреагировал. Просто повторил, что он обещал.

– Видимо, так оно и есть.

– О, прекрати! Чего стоит обещание, данное такойдевице!

Элинор сделала глубокий вдох.

– Миссис Джей очень хорошо относится к Люси, Джон. И к нам она тоже была очень добра.

– Знаешь, – начал закипать Джон, – Люси, конечно, приходится миссис Дженнингс дальней родственницей, и раньше с ней не было никаких проблем, но все равно это уже слишком– заставлять парня, располагающего немалыми средствами, дать слово жениться, в то время как она сама не может похвастаться ни деньгами, ни родословной. Неудивительно, что люди задаются вопросом, нужен ей он сам или его кошелек. Миссис Дженнингс не виновата, что крестница ее покойного мужа – или кто она там? – ведет себя таким недостойным образом. Она не имеет к этому отношения. Что касается матери Фанни, то она просто образчик щедрости! Это же надо – предложить ему дом с шестью спальнями в Норфолке! Да еще и ферму, относящуюся к поместью. Как только он посмел отказаться! И притом так запросто. В общем, Эдвард сам постелил себе постель, ему на ней и спать.

Марианна прижалась ухом к трубке.

– Джон, и чем все закончилось? – спросила она.

– Закончилось?

– Ну да. Чем закончилась их ссора?

– Ну, – сказал он, – Эдвард хлопнул дверью, и мы понятия не имеем, где он сейчас. Фанни сказала мне: «О, Джон, вызови такси для этих негодяек и избавься от них. Пускай даже за наш счет – делай что угодно,только пусть они исчезнут». Я так и поступил. Только подумайте, какая щедрость с ее стороны, и это с учетом обстоятельств! Где сейчас Люси, мы тоже не знаем. Насколько мне известно, они с сестрой сразу кинулись к Палмерам, но, думаю, Томми быстренько куда-нибудь их сплавил. Он-то человек разумный. А мы тут пытаемся прийти в себя. Бедняжка Фанни! Она так страдает: вы же знаете, какая она чуткая. Она даже сказала, что лучше уж пригласила бы вас, а не сестер Стил.

– Надо же…

– Ну а миссис Феррарс, не откладывая дела в долгий ящик, отправилась прямиком к адвокатам. Если она что задумала, ей лучше не мешать, так что еще до обеда ее завещание будет переписано. Она не уйдет, пока они все не исправят. Повезло же старине Роберту! Теперь доля Эдварда достанется ему. И конечно, что-то перепадет и Фанни, хоть она нисколько не заинтересована в деньгах. – Он сделал паузу, а потом сказал:

– Так миссис Дженнингс все известно?

– Да, – ответила Элинор. – Это она нам рассказала.

– И как, вы думаете, она поступит?

Элинор улыбнулась в трубку.

– О, я думаю, что она будет всячески их поддерживать, Джон. Она обожает Люси и наверняка не одобрит, что Эдварда вот так вот выкинули из семьи. Семейные ценности для нее на первом месте, ты же знаешь.

Выдержав еще одну паузу, Джон натянуто сказал:

– Фанни тоже хотела бы с вами поговорить, но она слишком расстроена.

Элинор улыбнулась еще шире.

– Передай ей от нас привет.

– Она очень страдает. Это не только оскорбительно, но еще и унизительно, когда человек, которому ты сделал столько добра, внезапно тебя предает.

Элинор подавила смешок.

– Ну конечно, конечно, Джон, – сказала она, – именно так: очень неприятно, когда близкие люди оказываются совсем не такими, какими мы их считаем, – а потом отключила телефон и обернулась к сестре.

– Ты настоящая актриса, – сквозь смех воскликнула Марианна. – Просто звезда!

2

– Что ты делаешь? – спросила Маргарет.

Они с Элинор сидели за столом в кухне Бартон-коттеджа, обе с ноутбуками. Маргарет якобы работала над проектом по биологии – о пищеварительной системе, с кучей диаграмм и анализом взаимодействия разных ферментов, – а на самом деле увлеченно переписывалась в Фейсбуке со школьной подружкой, у которой был очень классный – и совершенно неприступный – старший брат.

Элинор коротко ответила, не отрывая глаз от экрана:

– Разбираю почту.

– Можно мне посмотреть?

– Нет.

– Почему? Там что-то личное?

– Нет.

– Письма от Эда?

– Нет.

– Если это не личная почта, – сказала Маргарет, – и там нет писем от Эда, почему мне нельзя посмотреть?

Элинор со вздохом развернула ноутбук так, чтобы Маргарет могла видеть экран.

– Тут нет ничего интересного.

Маргарет перегнулась через стол, прищурившись, чтобы разобрать текст.

– Кто такая «Фэнсинэнси»?

– Нэнси Стил.

– Фу… Тупица! Зачем ей понадобилось писать тебе?

– Чтобы похвастаться.

– Да тут же целый роман!Что, все про ее пластического хирурга?

– Откуда ты о нем знаешь?

– Знаю, – ответила Маргарет, – потому что она целыми днямистрочит в Твиттере. Только и пишет: он сказал то, он сказала это, ему понравилась моя розовая сумочка… Муть,не то слово!

– Нет, – сказала Элинор, – это не про него.

Маргарет опустилась обратно на стул.

– Джонно говорит, у нее мозгов не больше, чем у блохи, – хмыкнула она.

– Он прав.

– Так вы с ней переписываетесь?

– Нет, – терпеливо ответила Элинор, – это она написала мне. Наверняка хотела лишний раз сообщить про Люси и Эда. А чтобы удостовериться, что я все правильно поняла, Люси прислала письмо тоже.

Маргарет сунула кончик ручки в рот и принялась грызть. Зажав его между зубами, она пробормотала:

– А что тут понимать?

– Что они собираются пожениться.

– Это и так известно.

Элинор снова вздохнула. Глядя на экран, а не на Маргарет, она объяснила:

– Ну, им надо, чтобы знакомые узнали все подробности. Что Люси предложила Эдварду расторгнуть помолвку, если это означает для него разрыв с семьей и лишение наследства, но он и слушать ее не захотел и сказал, что она – ангел.

– Могу поспорить, он этого не говорил.

– Не говорил, – согласилась Элинор. – Это я. От злости.

– Но почему ты злишься?

– Потому что Эдвард ведет себя так образцово. И потому что Нэнси Стил такая пустоголовая, и потому что Люси пишет мне только из расчета, что я перешлю ее электронную почту миссис Дженнингс, и Мэри, и всем остальным и они подумают: о, какая чудесная девушка эта Люси и какие чудовища эти Феррарсы.

Маргарет вытащила ручку изо рта.

– А разве они не чудовища?

– Некоторые нет.

Маргарет принялась катать ручку ладонью взад-вперед по столешнице.

– Элли…

– Что?

– Деньги правда так важны? Это принципиально, что у Эда и Люси их нет?

– Ну, – осторожно заметила Элинор, – им надо на что-то жить.

– Работы у него нет, так ведь? А она, вроде, больше любит тратить, чем зарабатывать. Шоппинг и все такое…

Элинор снова перевела взгляд на экран.

– Люси просит меня узнать, не возьмут ли Джонно или Томми Эда к себе на работу.

– Не фига себе! – воскликнула Маргарет.

– Да уж.

– А они возьмут?

– Сомневаюсь.

– Ни один из них не захочетпомочь Эду с работой?

Элинор поглядела на сестру.

– А ты сама как думаешь?

Маргарет снова сжала ручку в пальцах.

– Думаю, – ответила она, – что деньги еще скучней, чем любовь. Но не скучнее биологии.

В ванной, располагавшейся непосредственно над кухней, она могла слышать голоса дочерей, хотя понять, что они говорят, было невозможно, – Белл Дэшвуд лежала в теплой воде, с питательной маской на лице. Мэри Мидлтон решила, что ей надо срочно поменять косметику, поэтому значительная часть содержимого шкафчиков в их ванной перекочевала в большущую косметичку, которая отправилась в Бартон-коттедж: среди прочих наполовину использованных баночек дорогущих кремов и лосьонов там была и маска, на этикетке которой говорилось, что после ее использования разглаживаются морщины и кожа становится похожей на персик. Маргарет идея с персиком отнюдь не воодушевила.

– Они же волосатые! Кто захочет ходить с волосатым лицом?

Белл не хотела стать волосатой. Но недавно она обнаружила, что ей не очень-то нравится, когда ее воспринимают только как мать троих дочерей. Ей бы хотелось что-то собой представлять и вне зависимости от них; хотелось, чтобы люди изумлялись, узнав, сколько ее дочерям лет, чтобы ей ставили в заслугу то, что она сумела сохранить, а не жалели за то, чего лишилась. Лежа в ванне и ощущая, как ее кожа стягивается под высыхающим слоем маски, Белл размышляла о том, что, хотя Генри был и всегда будет единственной любовью в ее жизни, сердце – это все равно мышца, которая нуждается в тренировке.

Как-то раз она попыталась намекнуть на свои переживания в телефонном разговоре с Эбигейл Дженнингс. Белл начала издалека: поблагодарила ее за доброту к Марианне и за гостеприимство, которым та пользовалась так долго, а потом аккуратно подвела к тому, что, возможно, была бы не против испытать это гостеприимство и на себе.

– Конечно, здесь чудесно, – говорила Белл, глядя в окно, где дождь отвесными струями падал на мощеную площадку с сушилкой для белья. – Очень красиво. Джонно к нам так добр, и Мэри тоже. Все просто замечательно. Но все же, тут такая глушь…Вы же понимаете.

Эбигейл, определенно наслаждавшаяся совсем другими видами из своего лондонского окна, предпочла не заметить намека.

– Не тревожьтесь, моя дорогая. Я вовсе не забыла про Маргарет. Она следующая в очереди, обещаю. Шарлотта уговорила Марианну поехать с ней в их загородный дом, вместе с малышом, и ко мне она, боюсь, уже не вернется, так что я останусь тут совсем одна.

Белл покрутила в пальцах провод телефона.

– Я только хотела узнать, Эбигейл, нельзя ли мне…

–  Вам,дорогая? Но зачем вам Лондон, когда вы живете в таком прекрасном месте? Отправьте Маргарет ко мне на каникулы – чтобы у ваших дочек не было повода завидовать друг другу.

Белл набрала в легкие побольше воздуха.

– Эбигейл, – сказала она, – вы были к нам очень добры и очень гостеприимны. Но мои дочери – это моидочери. Они не книги в библиотеке, которые можно брать и возвращать по собственной прихоти. Вот так!

И она повесила трубку. Эбигейл не перезвонила. Прошло уже три дня, подсчитывала Белл, лежа в остывающей воде, и до сих пор полное молчание. Попытки переговорить с Марианной – Элинор сказала, что ей уже лучше, но она до сих пор сильно страдает, – также не принесли никаких плодов, а теперь и старшая дочь ускользает от нее, отказываясь, как раньше, выступать в роли парламентера.

– Тебе придется самой разобраться с этим, мама. Я больше ничем не могу тебе помочь с Марианной. И я не стану налаживать отношения с Джоном и Фанни. Я не собираюсь и дальше брать на себя все неприятные вещи, которыми ты не желаешь озаботиться. У меня есть работа, которая помогает нам оплачивать бо́льшую часть счетов, я отвожу и привожу Маргарет из школы, и это все, что я на данный момент готова делать для семьи. Не более того.Тебе ясно?

Белл протянула руку за махровой салфеткой, смочила ее в воде и принялась смывать маску с лица. Облегчение, которое она испытала, не поддавалось описанию; Белл подумала, что своим благотворным эффектом косметические процедуры во многом обязаны той радости, которую испытываешь, когда они, наконец, заканчиваются. Она вылезла из ванны и, стоя на коврике, на который с ее ног стекала вода, сняла с вешалки полотенце. В какой хаос превратилась их жизнь – или она была такой с тех самых пор, как умер Генри? Безденежье, предательство Джона и Фанни, этот коттедж, за который они должны быть благодарны, Уиллоби, Эд – Эд! Белл плотно завернулась в полотенце, как в саронг. Может, дело в Эдварде? Что, если именно из-за него Элинор стала такой несговорчивой? Может, ее расстроила новость про него и Люси Стил, хоть она и клянется, что это не так?

Белл подошла к запотевшему зеркалу и провела по нему ладонью, очистив небольшой кружок. Потом наклонилась и всмотрелась в свое лицо. Ее кожа и правда стала похожа на персик? Или она просто… красная?

Билл Брэндон дожидался Элинор в кафе в Эксетере. Он позвонил этим утром, сказав, что будет в городе весь день и хотел бы пригласить ее на ланч.

– Я обычно не хожу на ланч.

– Но вам же надо что-то есть!

– Я приношу что-нибудь с собой. В контейнере, из дома.

– Звучит безрадостно.

– Так и есть.

– Тогда позвольте угостить вас каким-нибудь необычным сандвичем, какого вы дома никогда не сделаете.

– Спасибо, – ощутив внезапную признательность, пожалуй, даже благодарность, сказала Элинор. – Я… я с удовольствием приду.

И вот теперь они сидели за столом, в центре которого красовалось блюдо с сандвичами.

– Раки, творожный сыр и руккола. Копченый лосось. Цыпленок с зеленью – все на зерновом хлебе. Ну а теперь давайте-ка. Ешьте.

– Спасибо. Правда, спасибо, – искренне поблагодарила Элинор.

Билл сел напротив нее.

– Я заказал еще два капучино, для вас с шоколадом. Да.Я ненавижу капучино, но я знаю, что если сам не выпью его, то вы тоже не будете.

– Я что, стала совсем невыносимой?

Он улыбнулся, протягивая ей блюдо с сандвичами.

– Знаете, каждый из нас иногда оказывается на пределе.

– Но я всегда считала, что, даже будучи на пределе, нельзя срываться на других людях. А совсем недавно взяла и нагрубила маме.

Билл взял с блюда сандвич и покрутил его в руках.

– Ваша мама, конечно, славная женщина, но она вас эксплуатирует.

– Нет, она…

– Да, – перебил ее Билл и надкусил сандвич. – Ешьте, – повторил он, а потом добавил, прожевывая и ухмыляясь:

– Представляю, что подумала бы миссис Дженнингс, если бы увидела нас вдвоем, обедающих в кафе!

Элинор проглотила кусочек и, слегка насторожившись, спросила:

– Почему вообще она должна что-то думать?

– Потому что она вбила в свою сумасбродную голову, что я в вас влюблен, но не осмеливаюсь за вами приударить.

Элинор перестала жевать.

– Но… – произнесла было она и смолкла на полуслове.

Билл улыбнулся и сказал:

– Я считаю вас чудесным человеком.

Она улыбнулась ему в ответ.

– И я вас тоже.

– Но вы не…

– Нет. Нет.

Он опять протянул ей блюдо. Потом сказал:

– Вам не приходило в голову, что мы с вами из тех, кто влюбляется, понимая, что не может рассчитывать на взаимность?

Элинор отвела глаза.

– Не знаю.

– Элинор?

– Что?

– Эд Феррарс… И Люси. Что вы чувствуете на самом деле?

Элинор посмотрела ему в лицо.

– Я в порядке.

– Вы говорите искренне? Это правда?

– Билл, – сказала Элинор, – можете поверить, я не собираюсь тратить силы на напрасные терзания. Даже не зная подробностей того, что произошло, я прекрасно понимаю, как Эдвард оказался в такой ситуации. Причина в семье – в его семье. И в его матери. Они все жуткие снобы, эта семейка, а он ненавидит снобизм. Он защищает Люси; поступает пускай старомодно, зато достойно.

– Но ведь он приговаривает себя…

Элинор склонилась над столом.

– Билл, я уверена, что он предпочтет жить хоть и не особенно счастливо, зато в согласии с собой, а не думать только о деньгах, как остальные члены его семьи, и действовать себе наперекор. Я знаю, такой образ мыслей сейчас не в почете, но он все равно останется при своем.

Официантка, обогнув барную стойку, подошла к их столику и поставила на него две больших белых чашки с капучино.

– Пожалуйста, – равнодушно произнесла она.

Билл подождал, пока она отойдет, а потом спросил:

– А как же вы?

Элинор посмотрела на чашку с кофе. Потом сказала не очень убедительно:

– Эдвард никогда ничего мне не обещал. И он имеет право поступать так, как считает нужным. На его месте я сделала бы то же самое. От себя все равно не убежишь: лучше попробовать стать таким человеком, с которым ты сможешь уживаться.

– Вы должны быть искренни со мной, – мягко обратился к ней Билл. – Скажите, вы не будете против, если я решу ему помочь?

Элинор вздернула голову.

– Помочь?

– У меня образовалась вакансия в Делафорде. Работа административная, но больше с людьми, чем по хозяйственной или финансовой части. Мы посмотрели нескольких человек со специальным образованием, но все сильны скорее в теории, а нам нужен практик. Пациенты в Делафорде не всегда ведут себя так, как написано в книгах, поэтому мы ищем человека, который не будет рассчитывать ни на упорядоченность в работе, ни на чудеса. Кого-то, кто сумеет влиться в коллектив. Как вы считаете, такое предложение может его заинтересовать?

Элинор почувствовала, как против воли заливается краской. Она протянула руку и сжала ладонь Билла в своей.

– То, что я знаю о его семье, звучит весьма печально, – продолжал Билл, – а то, что вы рассказали о его личных качествах, мне очень импонирует. Я с удовольствием помогу ему, хотя мы почти не знакомы. Да, чуть не забыл, жилье мы тоже предоставляем. Квартиру. Ничего особенного. Но если вы против, я ни в коем случае не стану…

Элинор слегка встряхнула руку Билла и с горячностью воскликнула:

– Это просто… просто фантастика!

– Но вы…

– Я буду рада, – решительно ответила она. – Очень.Честное слово.

– Это правда?

Элинор откинулась на спинку стула и улыбнулась. Потом сказала:

– Знаете, Билл, я всегда считала, что можно привыкнуть к чему угодно, главное точно знать, к чемутебе придется привыкать. Если я буду знать, что ждет Эдварда впереди, то смогу планировать и собственное будущее.

Он засмеялся.

– Хотел бы я, чтобы миссис Джей оказалась права. Насчет вас и меня.

– Но это не так.

Билл вздохнул.

– Мне не помешает поучиться у вас здравому смыслу. Жаль, что я такой старый и безнадежный романтик.

Элинор взяла с блюдца чашку с капучино.

– Это мне надо быть хоть немного романтичней.

– О, перестаньте. Вы не согласитесь кое-что сделать для меня?

– Ну конечно.

– Тогда попросите Эда мне позвонить.

Элинор снова посмотрела ему в лицо.

– Вы можете сделать это напрямую, – сказала она.

– Элинор, я его почти не знаю. Конечно, я слышало нем, благодаря вам в том числе, и почти уверен, что он именно тот, кто нужен в Делафорде, но я не могу просто взять и позвонить ему. Это может показаться странным.

Элинор опустила глаза на свой кофе.

– Я пошлю Эдварду СМС. С вашим номером телефона. И попрошу его связаться с вами.

– А миссис Джей?

– Что миссис Джей?

– Вы сообщите ей, что, хоть я и не собираюсь на вас жениться, я сделал другое предложение, весьма небезынтересное для ее крестницы?

Элинор ответила ему широкой улыбкой.

– Да, – сказала она. – Конечно. С удовольствием.

– Это Эдвард, – сказал Эдвард Феррарс. Элинор, сидевшая в оранжевой машине и дожидавшаяся, пока Маргарет выйдет из школы, прижала трубку к уху и выпрямила спину.

– Привет, – ровным голосом ответила она.

– Я получил твое сообщение.

– Да.

– Там сказано… сказано, я должен позвонить Биллу Брэндону?

Элинор постаралась изобразить оживление.

– Да-да. Он просил передать тебе его номер. Ему надо с тобой поговорить.

Эдвард недоверчиво спросил:

– А ты… ты не знаешь, о чем?

Она сделала паузу. Потом сказала:

– Да.

– Элинор? – донесся до нее голос из трубки. – Элинор, ты можешь мне сказать?

На мгновение она прикрыла глаза. Потом снова распахнула их и заставила себя улыбнуться, чтобы в ее тоне слышалась теплота.

– Хочет предложить тебе работу.

От изумления Эдвард не сразу нашелся, что ответить.

– Хочет предложить мнеработу? – недоуменно пробормотал он наконец.

– Да. В Делафорде.

Эдвард с чувством произнес:

– Я буду счастлив работать в Делафорде!

– Да, – сказала Элинор. – Знаю.

– Но я… у меня же нет образования.

– Думаю, для него важно не образование, а человеческие качества.

– Ну надо же, – выдохнул Эдвард. Голос у него дрожал. – С ума сойти! А он не сказал…

– Позвони ему. И сам все узнай.

– Элли?

Она прикрыла ладонью рот. Боже, он назвал ее «Элли»!

– Элли, – снова сказал Эд, – а Билл… обсуждал это с тобой?

Она отняла руку ото рта.

– Да.

– Он спрашивал твоего мнения… соглашусь ли я?

– Да.

– И он знал, как и ты, что у меня нет работы и у Люси тоже, правда?

– Да.

– И ты… ты не стала вставлять нам палки в колеса? Согласилась передать мне его телефон?

– Ну конечно.

– Господи боже мой! – воскликнул он. Казалось, Эдвард едва держит себя в руках. – Ох, Элли!

Маргарет выскочила из ворот школы и побежала к машине, клонясь на один бок под тяжестью рюкзака.

– Ты поступил бы точно так же, – сказала Элинор. – Не тяни. Скорей позвони ему.

– Он так добр! Удивительно. И ты… ты тоже.

– Эдвард, благодарить надо его.

– Элли…

– Мне пора. Маргарет уже здесь, я забираю ее из школы.

– Магз? – переспросил он чуть ли не с тоской.

Дверца машины распахнулась.

– Пока, – сказала Элинор, – и удачи.

Она нажала на кнопку, давая отбой.

Маргарет рухнула на пассажирское сиденье.

– Ненавижу эту развалюху.

– Знаю.

– С кем ты сейчас разговаривала?

Элинор наклонилась, чтобы убрать телефон в сумку, стоявшую у ног сестры.

– С человеком, которого не увижу до тех пор, пока он не женится, – ответила она. – И я не собираюсьэто обсуждать, ясно?

Маргарет пристегнула ремень и выразительно пожала плечами.

– Мне все равно.

– Итак, – сказала Белл, складывая руки на груди, – что происходит?

Элинор продолжала возиться с чайником, стоя к матери спиной.

– Только не говори, что ничего, – добавила та.

– Я и не собиралась.

– Эби звонит и говорит, что Билл просто чудо и Люси ужасно счастлива; Джон звонит и говорит, что Фанни слишком расстроена, чтобы чему-нибудь радоваться, а предложение Билла, по их мнению, довольно странное, если не сказать больше; Джонно звонит и говорит, что Мэри видела Роберта Феррарса за романтическим ужином с той самой Мортон, на которой должен жениться Эд, а потом приезжаешь ты,невозмутимая, как статуя, и ничего не собираешься мне рассказать!

Элинор достала из буфета чашки.

– Я собираюсь, – с нажимом произнесла она. – Прямо сейчас. Но мне надо налить себе чаю.

–  Я саматебе налью, – сказала Белл. – А ты говори. Кстати, где Магз?

– Поднялась к себе в спальню.

– У нее все в порядке?

– Она получила пятерку с минусом за работу по биологии.

– Но это же прекрасно!

– Мам…

– Садись. И рассказывай. Обычный чай или травяной?

Элинор присела за кухонный стол.

– Билл предложил Эдварду работу в Делафорде, – сказала она.

С раскрытым от изумления ртом Белл отвернулась от чайника и уставилась на дочь.

– Дорогая! Не может быть! Как замечательно! Или нет?..

– Я думаю, действительно замечательно. Похоже, это именно та работа, в которой он мог бы себя проявить. Помогать людям…

– А мисс Люси?

– Ну, – усмехнулась Элинор, – помощь ближнему вряд ли входит в число ее приоритетов, ты согласна? Но она наверняка оценит и поместье, и Билла с его знакомствами, и прочие блага…

Белл налила кипяток в кружку Элинор.

– А как же ты, дорогая?

– Я ничего не имею против, мама. Я уже говорила, что со мной все в порядке, и не собираюсь дальше развивать эту тему.

– Но наверняка тебе очень грустно! Мы все надеялись…

– Мама!

Белл поставила кружку на стол перед Элинор. Потом сказала:

– Теперь я понимаю, почему Джон вдруг позвонил.

– О чем ты?

– Билл предложил Эду работу. Это полностью объясняет его звонок. А я-то гадала, с чего ему вздумалось звонить – он никогда не разговаривал со мной по телефону, – и никак не могла сообразить, о чем он толкует: Фанни то, Фанни се, Фанни так обижена, Фанни предали, ее мать такая замечательная, и они обе с таким мужеством восприняли новость об Эдварде, и нам тоже необходимо знать, как это было, хотя в дальнейшем и не стоит упоминать об этом, потому что им не хотелось бы ничего слышать… И знаешь что еще?

– Нет, – сказала Элинор и подула на свой чай.

– Знаешь, что сказал Джон? Что он осмелился мне сказать?

– Меня, – ответила Элинор, – уже ничем не удивишь.

– Он сказал, – возвысила голос Белл, – что Фанни настолько возмущена недостойным поведением барышень Стил, что, будь выбор за ней, она предпочла бы, чтобы Эдвард выбрал тебя! Ты можешь поверить? Он сказал, что сейчас, конечно, уже поздно, но, если бы время можно было повернуть вспять, Фанни предпочла бы видеть тебясвоей невесткой. Я просто не поверила своим ушам! Я сказала: «Джон, и ты еще осмеливаешьсяговорить мне такие вещи после того, как вы с Фанни так отвратительно вели себя с Элинор и со мной?» Но ты же знаешь, какой он: сделал вид, что ничего не слышит, и снова принялся восторгаться своей Фанни, а потом заявил, что ее единственное утешение теперь – Роберт, который находит эту ситуацию донельзя забавной и очень смешно изображает, как Эдвард пытается управляться с психами в лечебнице у Билла, так что она не может удержаться от хохота. Да уж, смешнее некуда!

Элинор отпила чай.

– Он просто идиот.

– Джон говорит, ты понравилась ему.

– Возможно.

– Еще он сказал, что, по мнению Роберта, Эду ничего не светит в Делафорде, потому что он все равно не справится. Люси же Роберт назвал обыкновенной дурой.

– Мама, меня это совершенно не интересует.

Белл опустилась на стул рядом с дочерью.

– Фанни пригласила нас в Норленд!

Элинор развернулась и изумленно вытаращилась на нее.

– Быть не может!

– Сомневаюсь, что это искренне. Пожалуй, я описала бы ее приглашение как очень неуверенное. Но она все же это произнесла! По собственной воле! Боже, ну и денек!

Элинор задумчиво заметила:

– Думаю, Люси немедленно примется обхаживать Билла Брэндона.

– Он слишком умен, чтобы питать иллюзии на ее счет. Билл ей не поддастся. Дорогая…

– Что?

– Как ты считаешь… по-твоему, он еще не охладел к Марианне?

– Нет, – коротко ответила Элинор.

– Ну конечно, – закивала Белл. – Я всегда питала к нему теплые чувства.

– Правда?

– Точно так же, как не могла избавиться от подозрений по поводу Уиллза. Внешность у него божественная, не спорю, но есть что-то в его глазах, что меня всегда настораживало. Я ведь не раз это говорила, помнишь?

– Мам, – сказала Элинор, – говоря о Марианне…

– Мне бы хотелось, чтобы она обратила внимание на кого-то вроде Билла. Надежного, настоящего мужчину, как он.

– Мам, – повторила Элинор, – она уезжаетиз Лондона.

– Что?

– Марианна больше не будет жить у миссис Дженнингс. Шарлотта убедила ее погостить у них в загородном доме. Где-то в окрестностях Бата. Или Бристоля, неважно. Это своего рода… промежуточный пункт. Перед возвращением домой.

Белл, внезапно посерьезнев, посмотрела на дочь.

– Элли, это значит, ей лучше?

– Надеюсь.

– Бедная малышка Марианна.

Элинор поставила кружку и накрыла руку матери своей.

– Она очень изменилась, мама. Стала другой.

– Правда?

Элинор склонилась к матери и поцеловала ее в щеку.

– Она по-прежнему поступает по-своему. Но твоя дочь очень старается повзрослеть. Скоро сама увидишь.