Текст книги "Сомнительные ценности"

Автор книги: Джоанна Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

Катриона сочла вопрос заслуживающим некоторого обдумывания.

– Я недостаточно сведуща, чтобы судить об этом, – в конце концов ответила она, – но мне эта картина нравится. Она написана до того, как построили паромную переправу, так что сейчас там все выглядит по-другому. Виг стал основным портом на Саус-Вист, и теперь там над всем доминирует Калмакская дамба – она протянулась отсюда вот до этого места. – Катриона показала на картине размеры дамбы. – С разных точек зрения это или пример ужасающей, губительной для пейзажа ошибки проектировщиков, или существенный элемент транспортной линии, облегчающей связь с Гебридскими островами.

Хэмиш улыбнулся и пожал плечами.

– Я не знаю эту местность так хорошо, как вы. Но в любом случае рад, что мне не придется вступать с вами в спор. Вы намерены купить эту вещь?

Катриона выглядела удивленной.

– Такая мысль даже не приходила мне в голову, – сказала она. – А сколько, по-вашему, она может стоить?

– Давайте посмотрим. – Хэмиш раскрыл каталог и быстро заскользил взглядом по строчкам. – От четырех до пяти сотен фунтов, если верить оценке Элисон Хоум-Мур, а она редко ошибается.

– Вы знаете Элисон? – снова удивилась Катриона.

– Вряд ли в Шотландии найдется хоть один коллекционер, который бы ее не знал. Общение с ней – одна из самых приятных сторон этого занятия, не так ли, Брюс?

– Что-что? – рассеянно переспросил Брюс. – Да, конечно, совершенно справедливо. Знаете что, пойду-ка я лучше поищу свою жену. В этой толпе она может сто лет высматривать меня и не увидеть. До завтра, Катриона. До свидания, Хэмиш. Скоро увидимся.

Проводив глазами исчезнувшего в толпе Брюса, Хэмиш повернулся к Катрионе.

– Мне кажется, нам пора что-нибудь выпить, – объявил он, жестом подзывая пролетающего мимо официанта. – Вы любите «Боллинджер»? – спросил Мелвилл, пока они наблюдали, как пенящаяся жидкость наполняет их бокалы. Фирма «Вентворс» гордилась тем, что поддерживает отношения с поставщиками лучших французских вин.

Катриона коротко рассмеялась.

– Если честно, я не отличу «Боллинджер» от «Джерман Брют», – призналась она. – Это большой грех?

Хэмиш улыбнулся и покачал головой.

– Было время, когда я и сам не отличал их от «Ирн Брю», – конфиденциально сообщил он. – Более того, «Ирн Брю» нравилось мне больше всякого другого. Ну что ж, за наше счастливое знакомство. – Хэмиш приподнял бокал и затем отпил из него с видом знатока.

Катриона последовала его примеру, и в этот момент заметила высокую темноволосую молодую женщину в бросающемся в глаза ярко-красном платье, которая с насмешливым видом вела беседу с каким-то краснолицым мужчиной.

– Элисон! – окликнула Катриона, повысив голос. – Иди сюда!

Раздражение на лице темноволосой женщины мгновенно сменилось радостью, и она поспешно подошла к ним.

– Катриона! Хвала небесам, наконец-то хоть одно милое лицо! Этот тип – один из тех журналистов, которым их племя обязано своей дурной репутацией. А как ты? Я боялась, что ты здесь начнешь зевать от скуки, ведь искусство – не твоя стихия.

– Я начала учиться, – рассмеялась Катриона, чмокая подругу в щеку. – С помощью одного эксперта, – с улыбкой кивнула она в сторону Хэмиша.

Обернувшись, Элисон сразу же узнала собеседника своей подруги.

– Привет, Хэмиш! – воскликнула она, обменявшись с ним поцелуем. – Надеюсь, вы сегодня в подходящем для покупок настроении. Вон в том конце чудная картина Эрдли.

– Да, я уже видел ее, – согласился Мелвилл. – Она действительно хороша, но в данном случае я сделал куда более приятную находку. Почему вы до сих пор не рассказали мне о новой очаровательной коллеге вашего мужа? – укоризненно спросил он.

В глазах молодой женщины заплясали огоньки.

– Катриона не только коллега Джона. Она еще и моя близкая подруга – мы вместе играем в сквош. Кстати, я назначила партию на завтра вечером, в шесть тридцать. – Катриона кивком подтвердила, что помнит о приглашении. – Что касается Катрионы, Хэмиш, – продолжала Элисон, – то я не знакомила вас с ней, потому что она не из тех женщин, кому может доверять богатый и привлекательный мужчина.

– Ну, спасибо! – разыгрывая негодование, воскликнула Катриона. Ее серебристые глаза, расширившись, приняли выражение оскорбленной невинности, и только слегка кривившийся в ус мешке рот выдавал, что она тоже принимает участие в игре. – В кои-то веки я так хорошо себя вела, а ты все испортила!

Едва познакомившись, Элисон и Катриона обнаружили друг в друге общую страсть к розыгрышам и теперь частенько упражнялись в этом.

– Хэмиш все равно разоблачил бы тебя, несмотря на твой ангельский вид, – насмешливо «утешила» Элисон. – Он мастер закулисных интриг, стратег великосветских гостиных.

– Как вы сказали? Стратег гостиных? – переспросил Хэмиш, глядя на Элисон смягчившимися от изумления голубыми глазами.

– А что? Вы считаете себя стратегом не только в гостиных, но и в некоторых других комнатах? – скромно поинтересовалась Элисон. – Видишь, Кэт? С Хэмишем Мелвиллом ты не сможешь безнаказанно использовать все свои коварные кошачьи уловки!

– Я учту это, – улыбнулся Мелвилл, наконец уразумев, что его разыгрывают, и оценив остроту. – Однако даже кошки должны есть. Почему бы вам не пообедать со мной, когда кончится это мероприятие? – Он обвел рукой заполненное людьми помещение, где уровень шума постепенно возрастал пропорционально количеству выпитого шампанского.

– А как насчет миссис Мелвилл? – уточнила Элисон с лукавой улыбкой. Она тоже присоединится к нам?

– Миссис Мелвилл в Париже, – с непонятной угрюмостью ответил Хэмиш. – Ее, вероятно, сегодня кормят и поят Кристиан Лакруа или Карл Лагерфельд. Это самое меньшее, что они могут для нее сделать, учитывая те миллионы франков, которые она проматывает в их шикарных салонах.

– Как вы можете говорить «проматывает», в то время как она всегда так изумительно выглядит! – возмутилась Элисон. – Кэт, ты должна познакомиться с женой Хэмиша. Линда одевается лучше всех женщин в Эдинбурге.

При одной мысли о возможности одеваться в Париже маска невозмутимости слетела с лица Катрионы.

– Ваша жена одевается у Диора? – недоверчиво, даже с некоторым придыханием спросила она.

Хэмиш пожал плечами.

– Должен же кто-то у него одеваться, – пренебрежительно бросил он.

Элисон проигнорировала это замечание.

– Ну что ж, раз кутюрье увели у Хэмиша жену, сжалимся над ним, Катриона? Я уверена, – обратилась она к Мелвиллу, – Джон не будет возражать, если вы присоединитесь к нам за обедом – в особенности если вы намерены на аукционе побороться за Эрдли.

– Против чего не будет возражать Джон? – уточнил сипловатый голос уроженца южной Шотландии, и они увидели широкие плечи и застенчивую улыбку Джона Хоум-Мура.

– О, Джонни, тебе удалось вырваться! – радостно воскликнула Элисон, бросившись на шею мужа и запечатлев на его устах исполненный энтузиазма поцелуй. – Отлично! А я думала, что ты пойдешь прямо в ресторан.

Несмотря на облик деловитой, поглощенной работой дамы, в душе Элисон оставалась простой, непритязательной женщиной. Она усердно холила их очаровательный викторианский домик с террасами, обожала своего добродушного, застенчивого мужа и втайне страстно мечтала о ребенке, который бы увенчал их трехлетний безмятежно счастливый союз.

Немного покраснев от смущения, Джон ответил на объятие жены и с виноватой улыбкой попросил:

– Только не говорите Брюсу, но я предоставил остальным без меня обсуждать статьи закона о наследстве. Как вы знаете, я не силен в данной области.

– Я уверена, что Брюс только поддержит тебя, когда узнает, что ты отправился на помощь жене, – одобрительно заметила Элисон. – Хэмиш собирается присоединиться к нам за обедом.

– Чудесно. – Прошел всего лишь год с тех пор, как Джон Хоум-Мур сыграл свой последний матч за сборную Шотландии по регби, и Мелвиллу пришлось испытать всю силу бывшего фулбэка, которую тот вложил в сердечное рукопожатие. – Надеюсь, вам нравится томатный соус и спагетти? Это примерно все, что мы можем получить в том местечке, куда собрались пойти.

Хэмиш потихоньку пошевелил пальцами, желая убедиться, что они выдержали приветствие Хоум-Мура.

– Мне нравятся итальянские блюда, но при условии, что они приготовлены итальянцами, – заявил он. – Только они знают, как правильно их готовить.

– О-о, Джузеппе – настоящий итальянец, – заверил Джон. – Совершенно настоящий.

– Послушайте, раз уж Джон здесь, то я должна увести его для беседы со своим шефом, – извиняющимся тоном проговорила Элисон, беря мужа за руку. – Почему-то наш президент считает, что он центр Вселенной, но, с другой стороны, он ярый болельщик регби. Встретимся примерно через полчасика, когда толпа немного поредеет.

Глядя вслед друзьям, Катриона заметила:

– Не понимаю, как Элисон умудряется оценивать некоторые из этих работ. Многие из них кажутся мне не стоящими и гроша, а тем не менее они оцениваются тысячами фунтов. Неужели чем больше вы заплатили за картину, тем она кажется вам лучше?

Хэмиш рассмеялся, подняв руки ладонями вверх.

– Ну, тут мы затрагиваем слишком глубокие материи! Дело в том, что полотно Пикассо, принадлежащее одному мужчине, может оказаться смертельным ядом для другого.

– И для женщины? – под влиянием инстинктивного порыва феминизма уточнила Катриона.

Мелвилл покорно наклонил голову.

– Да, конечно, – или для женщины. Неужели вы так чувствительны к подобного рода вещам?

– Не очень, ну разве что совсем чуть-чуть. Мне просто нравится мысль о том, что в один прекрасный день я, независимая, самостоятельная женщина, окажусь в состоянии купить Пикассо. А кстати, у вас он уже есть?

– Да, – с оттенком спокойного удовлетворения произнес он. – Да, у меня он уже есть.

– Потрясающе! – сдавленным от восторга голосом выдохнула Катриона, но потом к ней вернулось природное контральто. – Вы купили эту картину из-за ее ценности или потому, что она вам понравилась?

Хэмиш отнесся к вопросу с таким же вниманием, с каким перед этим разглядывал Катриону. Боже правый, как она красива, эта девушка-банкир с точеной, как у фарфоровой статуэтки, гибкой фигурой и водопадом тициановских волос!

Он прикрыл глаза, чтобы немного привести в порядок свои мысли.

– Это нелегкий вопрос, и я не могу на него однозначно ответить, – наконец произнес Мелвилл. – Вы должны как-нибудь зайти и сами взглянуть на нее. Она висит у меня в офисе.

Катриона заинтересованно кивнула:

– С удовольствием, благодарю вас!

ГЛАВА 2

В ресторане было шумно и тесно. От длинного стола, протянувшегося вдоль одной стены, доносились шутки и смех. Наверно, отмечают день рождения, подумала Катриона, войдя в зал. В другом конце зала, отгороженном деревянным барьером, двое раскрасневшихся поваров под яркими лампами колдовали над дымящимися противнями и кастрюлями. В воздухе витал дразнящий запах пиццы.

Владелец ресторана «Кастелло», низкорослый, подвижный калабриец по имени Джузеппе, одетый в неимоверно яркий, расшитый люрексом жилет, сверкая золотым зубом, приветствовал Джона и Элисон – завсегдатаев этого заведения. Оживленно тараторя, он проводил их к угловому столику, где Джон отрекомендовал его Хэмишу Мелвиллу, которого итальянец приветствовал вежливо, но без горячности, зато по отношению к Катрионе ресторатор проявил преувеличенную галантность, собственноручно пододвинул девушке стул и прикрыл ее колени салфеткой. Может быть, если бы Джузеппе знал, что Хэмиш в состоянии купить всю улицу, на которой расположен ресторан, близлежащую крепость, в честь которой он назван, а также драгоценности, хранящиеся за бронированной дверью в сокровищнице замка, то он бы более равномерно распределил свое внимание между новыми гостями. Впрочем, учитывая горячую итальянскую кровь, этого нельзя утверждать наверняка. Хозяин ресторана знал, что может заслужить одобрение своих гостей-мужчин, ухаживая за их дамами.

«Если весело тебе, то делай так: хлоп! хлоп!» – распевали за длинным столом, хлопая в ладоши и жестами приглашая остальных посетителей присоединиться к их веселью.

– Сегодня здесь очень оживленно, – извиняющимся тоном заметила Элисон, обращаясь к Хэмишу, – но мы любим это местечко, а готовят здесь просто потрясающе. Полагаю, раньше вам не доводилось здесь бывать, иначе Джузеппе вспомнил бы об этом. Он никогда не забывает своих гостей.

– Занимательный тип, – подтвердил Хэмиш, наблюдая, как итальянец ловко лавирует между столиками, на ходу, как оркестром, дирижируя официантами. – Судя по всему, этот ресторан очень популярен, и ему наверняка пришлось здорово потрудиться, чтобы сделать его таким. Такие люди заслуживают всяческого уважения.

Катриона заметила, что голос Хэмиша обладает глубиной и звучностью, позволяющей хорошо слышать его даже в общем шуме, причем без каких бы то ни было видимых усилий со стороны его обладателя. Является ли это результатом того, что он управляет огромной финансовой империей, или, наоборот, именно своим данным он обязан достигнутыми успехами? Она смотрела, как Хэмиш рассеянно играет ножами, и обратила внимание на его ловкие сухощавые руки с массивным золотым перстнем-печаткой на левом мизинце. Если по рукам можно судить о характере, то эти принадлежали человеку с повышенным самоконтролем, целеустремленному, энергичному и уверенному в себе.

Катриона приступила к изучению меню.

– Вы уже выбрали? – спросила она Хэмиша, увидев, что тот едва скользнул взглядом по списку предлагаемых блюд.

На его лице заиграла лукавая усмешка.

– Я подумываю о спагетти «Путанеска», – понизив голос, сообщил Мелвилл, – но боюсь, что Элисон может этого не одобрить. Ведь это означает «ночная бабочка», или попросту «путана», а миссис Хоум-Мур подозревает, что я и так слишком много времени потратил на подобного рода дам. – Он хитро взглянул на молодую женщину. – Не так ли, Элисон?

– Я жду не дождусь, когда одна из них окончательно запутает вас в своих сетях, Хэмиш, – с дерзкой улыбкой парировала Элисон, не упустившая ни единого слова. – Пусть это будут хотя бы длинные спагетти «Путанеска»!

– Такой страшной судьбы, да еще преподнесенной на тарелке, мне бы хотелось избежать, – нахмурился Хэмиш. – Что вы мне посоветуете, Катриона? Я уверен, вы хорошо разбираетесь в таких вещах.

– Я плохо разбираюсь в итальянской кухне, – сделав вид, что не поняла намека, с невинным видом ответила Катриона. – Моя сильная сторона – все гэльское, шотландское, а не чеснок и томат.

– Интересно, что подаст Джузеппе, если мы закажем хлебцы по-гэльски? – вдруг засмеялась Элисон.

– Ох! – воскликнул Джон, передернувшись. – Однажды в Фрейзерборо я попробовал нечто, что они называли спагетти «Бучанезе». Никогда в жизни больше в рот не возьму этой гадости. По-моему, соус там был из требухи с овсяной мукой. Нет уж, я останусь верен своему любимому блюду – «Пенне алла Маре».

– А я закажу «Лазагне», – уверенно заявил Хэмиш. – По крайней мере, это безопасно.

– Я тоже присоединюсь к вам, – решила Катриона, расстегивая и снимая жакет. – А здесь жарко, правда?

Хэмиш привстал, чтобы помочь ей.

– И я весьма этому рад, – бросил он, пожирая взглядом вырез ее белой блузки.

– Боже мой, Хэмиш, – вмешалась Элисон, – всем известно, что вы льстец и дамский угодник. Не слушай его, Катриона. Он такой шелковый. – Потянувшись к Хэмишу, она пощупала край кремовой манжеты, торчавшей из-под рукава его пиджака. – Конечно, так я и думала. Вы всегда носите шелковые рубашки?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Хэмиш. – Шелк так удобен.

– Да, но попробуйте его отгладить, вздохнула Элисон. – Правда, я полагаю, что вы об этом не знаете.

– И ошибаетесь, – сообщил Хэмиш. – Когда мне не нравится, как выглажены мои рубашки, я беру утюг и глажу их сам.

– Спасите – это само совершенство, а не мужчина! – фыркнула Элисон, но не стала продолжать, поскольку в этот момент к столу приблизился официант, чтобы принять заказ.

Катриона с удивлением прислушивалась к этому диалогу, думая о том, что обычно спокойная и уравновешенная Элисон, должно быть, немного перевозбудилась и устала, готовя к вернисажу картины и каталоги. Наблюдая, с каким терпением миллионер переносит колючие выпады ее подруги, Катриона пришла к выводу, что он на удивление добродушен.

Приготовленные из желания угодить клиентам-шотландцам хлебцы по-гэльски в исполнении итальянских поваров издавали стойкий запах чеснока, к которому примешивался другой, более знакомый аромат.

– По-моему, это виски, – догадалась Катриона, отщипнув маленький кусочек. – Джузеппе пропитал их виски!

– И овсяная мука, – добавил Джон, заметив чешуйки овсяных хлопьев на хрустящей, блестящей от масла корочке. – Он мог бы подавать это в Бернсовские дни.

– «В тебе я славлю командира всех пудингов и пицц всех мира», – процитировал Джон «Оду шотландскому пудингу «Хаггинс» Роберта Бернса, добавив не предусмотренное великим поэтом упоминание о пицце.

– Бедняжка Робби! – возмутилась Элисон. – Ты заставил его перевернуться в могиле!

– А я думаю, что Бернсу это местечко пришлось бы по душе, – возразил Хэмиш, оглядывая переполненный ресторанный зал, где царило оживление и веселье. – Подозреваю, что это чем-то похоже на трактиры того времени.

– Только тогда песни были более непристойными, а помещение и посуда – куда более грязными, засмеялась Катриона.

За длинным столом, где веселилась большая компания, становилось все более шумно. Мимо со стопкой грязных тарелок в руках как раз проходил Джузеппе.

– Если весело тебе, то делай так! – во все горло распевала девушка, которая, судя по всему, и была виновницей торжества.

Вскочив, она захлопала в ладоши, показывая, что обращается к нагруженному тарелками ресторатору. Джузеппе был не из тех, кто мог устоять против подобного вызова со стороны хорошенькой женщины, поэтому в следующее мгновение, широко ухмыльнувшись, он остановился, с преувеличенно смиренным видом возвел глаза к потолку и… зааплодировал.

Тарелки с грохотом обрушились на пол. В ресторане на секунду воцарилась мертвая тишина, которая тут же сменилась общим взрывом веселья. Именинница истерически хохотала, в изумлении всплескивая руками и восклицая:

– Никогда не думала, что вы выкинете такой фокус! Джузеппе, вы сошли с ума!

Позднее, когда им подали еду, Хэмиш еще раз удивил Катриону.

– Что заставило вас покинуть Скай? – неожиданно спросил он.

Катриона никак не ожидала подобного вопроса. Ее вилка замерла в воздухе на полпути ко рту. Рядом с ними Джон и Элисон, сблизив головы, вполголоса оживленно обсуждали, стоит ли им разбивать цветник позади дома.

– Мне предложили перевод с повышением, – объяснила девушка, опуская вилку. – Из Портри в Пэйсли.

– Наверно, вам было тяжело уезжать оттуда?

Катриона смотрела на Хэмиша, поражаясь его проницательности.

– Да, со временем я это почувствовала. Но вы должны знать, как это бывает. Разве вам не приходилось покидать родные места, что-то оставлять, куда-то перебираться?

– Я вырос в Мотеруэлле, – ответил Хэмиш, – среди сталелитейных заводов, так что мне не было трудно уезжать оттуда.

– Но вы когда-нибудь возвращались в те места? Чтобы повидаться с родными?

Хэмиш покачал головой.

– Там никого не осталось. Родители умерли, братья и сестры разъехались. Кстати, один из них недавно появлялся… с протянутой рукой. – Его лицо омрачилось, гнев и сожаление обозначились на нем.

– А вы протягиваете руку помощи? – мягко спросила Катриона.

– Как правило, да, – Хэмиш не пожелал вдаваться в подробности. – Скай – гораздо более интересное место. Его не так легко забыть.

– Конечно, но, с другой стороны, и остров не забывает вас, – нахмурилась Катриона. – Он не отпускает, зовет к себе. Иногда кажется, что лучше бы этого не было.

– Почему? Те, чьи корни берут начало в простых сельских общинах, как правило, обладают чувством собственного достоинства и верными понятиями о добре и зле.

– Это так. – Катриона вновь подивилась тому, как хорошо понимает ее этот человек. – Но порой эта ноша нелегка.

– Расскажите мне о вашей семье, – попросил Хэмиш, подавшись к ней и, казалось, совершенно забыв о еде.

Катриона, не подозревавшая о том, что Мелвиллом могут двигать какие-то скрытые побуждения, была польщена его вниманием.

– Мой отец работает мастером в порту. Когда-то он был моряком торгового флота, но произошел несчастный случай – лопнувший трос ударил его по голове. Это случилось, когда я была совсем маленькой. В результате отец потерял глаз и получил тяжелую травму черепа, но выжил, и, как мне кажется, это несчастье не ожесточило и не озлобило его. Это удивительный человек! – Катриона не скрывала своего восхищения отцом, ее глаза сияли любовью и гордостью.

Ее горячность произвела впечатление на Хэмиша. Девушка казалась такой искренней, бесхитростной, неспособной на обман.

– А ваша мать? – настойчиво продолжал расспрашивать он.

– О, она тоже удивительная. Она не уроженка Ская – выросла в Клайде. Там они с отцом и познакомились, когда его судно стояло в тамошнем доке. Мама говорит, что это была любовь с первого взгляда. На Скай мы переехали только после несчастья с отцом. Вначале маме было очень трудно, но теперь она почти играючи управляется с хозяйством – водит трактор, заготавливает сено, ухаживает за овцами.

– Как же вы стали банкиром? Какой-то совершенно необычайный прыжок.

– С фермы в банк, хотите вы сказать? – пожала плечами Катриона. – Многие так думают. Просто когда я кончила школу, открылась вакансия в банке в Портри. Как-то само собой получилось, что я туда поступила. Потом я поняла, что мне нравится эта работа. – Она замолчала, опасаясь, что уже наскучила собеседнику, и склонилась над тарелкой.

Повинуясь внезапному импульсу, Хэмиш дотронулся до ее сверкающих волос, пригладил выбившийся локон, но когда Катриона удивленно взглянула на него, тотчас же отдернул руку.

– Извините. Я просто думал о том, откуда мог взяться такой необыкновенный цвет. Кельтская кровь, полагаю?

Она покачала головой и улыбнулась:

– А вы уверены, что это не краска? Нет, конечно. В семье моего отца все ярко-рыжие, а мать – блондинка. У меня же получилось что-то среднее.

– Удивительный цвет, – подтвердил Хэмиш. – Напоминает летний закат. Иногда я плаваю вдоль западного побережья, закаты там потрясающие. Впрочем, вы, разумеется, знаете это лучше меня.

– Да, знаю, только до сих пор не предполагала, что сама выгляжу как один из них, – засмеялась Катриона.

– Может быть, только я это увидел, – тихо произнес он.

– О чем это вы там говорите? – вмешалась Элисон, покончив с вопросом о цветнике. – Какие коварные замыслы ты вынашиваешь, Кэт? Хэмиш, не спускайте с нее глаз!

– С удовольствием! – тут же откликнулся Хэмиш.

Элисон бросила на него острый взгляд, затем подозрительно всмотрелась в Катриону. Ее подруга определенно выглядела куда менее спокойной и собранной, чем обычно: серые глаза расширились, щеки порозовели. В голове у Элисон зазвенели предупреждающие колокольчики. Она была знакома с Катрионой всего несколько недель, но уже успела к ней привязаться. Они обнаружили у себя много общего: чувство юмора, честолюбие, схожие интересы, но у них еще не было достаточно времени, чтобы как следует присмотреться друг к другу, узнать сильные и слабые стороны друг друга. Тем не менее у Элисон возникло стойкое подозрение, что, несмотря на их частые шутки по поводу кокетливой и склонной к флирту натуры Катрионы, в области отношений с противоположным полом ее подруга оставалась, если можно так выразиться, на уровне выпускницы первой ступени провинциальной школы – легко увлекающейся, легко обманывающейся, ранимой и уязвимой. Хэмиш же, напротив, давно заслужил докторскую степень во всем, что касалось любовных интриг, сумев при этом избежать каких-либо сердечных травм. Его чувства, как и его бизнес, должны были всегда оставаться под контролем и приносить прибыль.

Элисон, прикусив губу, погрузилась в размышления. Она не была уверена, нужно ли ей вмешиваться, но, похоже, Хэмиш повел энергичную наступательную кампанию и уже добился некоторого успеха, задев какую-то чувствительную струну…

Эта ночь была не самой подходящей для теракта – слишком ярко светила луна, да и небо было достаточно ясным, но новоявленные террористы делали только первые шаги на этом поприще. До сих пор организация «Шотландия для шотландцев», или ШДШ, как они себя называли, ограничивалась словами. Они рассылали грубые, грязные, написанные корявым языком анонимные письма людям, носившим английские фамилии или говорившим с английским акцентом, но имевшим отвагу или безрассудство поселиться в сельских районах Шотландии или открыть там свое дело. Здесь, в маленьком, лежащем среди холмов Саус-Морар селении Лэгган, в последнее время с помощью английской финансовой компании начавшей быстро превращаться из сонной деревушки в модный курорт, активисты ШДШ впервые готовились перейти от слов к делу.

Две безмолвные фигуры с лицами, скрытыми под вязаными масками да к тому же вымазанными черным гримом, бесшумно скользили по скалистому склону среди зарослей дрока. Еле заметная тропинка вела вниз, туда, где у подножия холма в узкой долине стояли полдюжины белых, только что выстроенных, но еще не заселенных домиков. Луна выплыла из-за облака, и злоумышленники застыли, ожидая, пока она скроется, чтобы затем кубарем скатиться на покрытую травой лужайку к окружавшему домики свежевыкрашенному забору.

– Чертова луна, – с ярко выраженным хайлэндским акцентом пробормотал один из них. – Надо было нам подождать до завтра.

– Нет уж, дружище, – возразил второй, более высокий и стройный и говоривший гораздо лучше. – Завтра мне надо быть далеко отсюда. Все будет о’кей. Пошли! Просто смотри на это как на охоту. – Включив фонарь, он начал расстегивать молнию на черной нейлоновой сумке, стоявшей у его ног.

Террорист извлек из сумки прямоугольный металлический ящик, в котором стояли шесть контейнеров, издающих сильный запах бензина. В свете фонаря блеснули белые зубы высокого.

– Ты рисуй, а я буду поджигать.

На втором черном лице заиграла ответная ухмылка.

– Ладно. Тебе повезло, что нет ветра. Дай мне десять минут, а потом начинай.

Кивнув, низенький перемахнул через забор, и вскоре оттуда донеслось прерывистое шипение, похожее на звук горящего полена.

Когда настало условленное время, человек с фонарем извлек из ящика один из контейнеров. Это был знаменитый «коктейль Молотова» с тряпичным фитилем. Террорист поджег фитиль и швырнул контейнер в окно ближайшего домика. Грохот разбитого стекла и громкое «ш-ш-ш» разгорающегося пламени взорвали ночную тишину. Поджигатель подхватил сумку и вдоль забора побежал к следующему домику, где проделал то же самое. Процедура повторилась возле каждого из шести домиков, после чего террорист скрылся в зарослях елей, где его уже поджидал сообщник.

– Жаль, что они недолго будут гореть, – раздраженно бросил поджигатель. – Я ожидал большего.

Пламя уже угасало, превращаясь в мерцающие алые точки внутри каждого из строений. В долине опять наступила тишина, которую теперь нарушал только пронзительный крик потревоженных сов.

– Наверно, мало бензина, – разочарованно вздохнул второй. – И дома еще пустые – нечему гореть внутри. Зато посмотри-ка на мою работу – все как надо.

На белых стенах теперь ярко виднелись хорошо различимые черные надписи. АНГЛИЧАНЕ, было написано на первом домике. УБИРАЙТЕСЬ, гласила надпись на втором. ПРОЧЬ, добавлял третий. Послание дублировалось на второй тройке обожженных и варварски изуродованных зданий: АНГЛИЧАНЕ, УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ. АНГЛИЧАНЕ, УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ.

Для того чтобы ни у кого не возникло сомнений относительно авторов террористического акта, злоумышленники, быстро орудуя баллончиком с краской, оставили на заборе свою визитную карточку, несколько раз написав ШДШ.

На следующее утро, едва Катриона приступила к работе, раздался телефонный звонок.

– Привет, Кэт. Ну как, благополучно добралась вчера домой? – Это была Элисон.

Катриона в это время занималась ежедневной рутиной – проверяла депозиты, вылавливая урожай неправильно оформленных переводов.

– Да, прекрасно. А я думала, ты уже стоишь на сцене с молоточком аукциониста.

Голос Элисон был наполнен кипучей энергией.

– Так и будет через несколько минут. Сегодня ожидается хорошая распродажа – зал уже переполнен. Я только хотела убедиться, что у тебя все в порядке. Бесстыдник Хэмиш иногда бывает назойлив. Я опасалась, не приставал ли он к тебе вчера ночью.

Катриона засмеялась.

– Ищешь материал для сплетен, Элли? – уколола она. – Но тебе не повезло. Он остался неуязвим для моих чар.

Вчера после обеда они с Хэмишем вместе уехали от ресторана на такси, предоставив Джону и Элисон, жившим в противоположной стороне, ловить другое. Перед тем, как высадить Катриону у порога ее дома, Хэмиш вполне по-дружески чмокнул ее в щеку, оставив у девушки легкий привкус разочарования и вместе с тем смутное ощущение вины. Вины – потому что более глубокая и честная сторона ее натуры осуждала другую, необузданную и фривольную, за то, что та находила Хэмиша привлекательным. Во всяком случае, сказала себе Катриона, если бы он повел себя более решительно, она шарахнулась бы от него, как ошпаренная, разве нет?

– Прекрасно. – В далеком голосе Элисон прозвучало облегчение. – Значит, ты в хорошей форме и готова вечером со мной сразиться?

– О, я и забыла, что мы назначили партию в сквош. Ну вот, меня ждет еще одно поражение. – Катриона только начинала учиться игре, и ей было еще очень далеко до Элисон.

– Напитки за счет победителя! Не забудь – в шесть тридцать. Пока!

– Пока. – Катриона положила трубку и подпрыгнула, потому что телефон тотчас же пронзительно зазвонил снова.

На сей раз это была Джиллиан из приемной.

– Тебе тут прислали цветы, – сообщила она голосом, в котором так и сквозило любопытство. – Невероятно красивые. Послать Ронни, чтобы принес их?

Ронни, веселый немолодой хайлэндец, был швейцаром. Сидя за конторкой в роскошной униформе, он приветствовал всех входящих широкой улыбкой. Всех – кроме тех, кого не знал в лицо. Тем он вежливо, но решительно преграждал путь и нажимал спрятанную кнопку, открывавшую вход в холл, только после тщательного осмотра.

– Как здорово! – Катриона почувствовала, как ее сердце забилось немного быстрее. – Не надо беспокоить Ронни, пусть держит палец на своей кнопке. Я пришлю Мойру.

Мойра Кэмпбелл, двадцатилетняя очаровательная, задорная, умелая и энергичная девушка, была секретарем Катрионы. Она вернулась из холла, едва не шатаясь под тяжестью своей ароматной ноши – блистательного изобилия оранжерейных лилий и роз.

– Кто-то ограбил ботанический сад, – предположила она. – Вскрыть письмо?

Среди стеблей белел небольшой конверт.