Текст книги "Сомнительные ценности"

Автор книги: Джоанна Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Катриона промолчала. Она слишком хорошо знакома с проблемой гарантий при инвестировании денег, и одни только добрые намерения плюс полуразрушенная ферма при скудном заработке Донни не могли служить достаточным обеспечением.

– Думаю, что ферма достанется одному богатому адвокату из Сло, – Мария продолжила волновавшую ее тему. – Привезет сюда семью летом на три недели, а остальное время дом будет стоять пустой, в то время как мы теснимся в своих комнатенках над магазином. Это несправедливо!

– Да, конечно, – согласилась Катриона, но следующие ее слова потонули в воплях Найела, настойчиво потребовавшего продолжения «галопа».

Это был второй день пребывания Катрионы на острове, и дети видели ее впервые. Накануне вечером, когда после прогулки с Джемми она зашла навестить Донни и Марию, они уже крепко спали. Во время прогулки отец дипломатично избегал разговора о причинах ее внезапного приезда, и они наслаждались беседой на свою излюбленную тему: о политике в отношении островов и о роли полуострова Троттерниш в мировом порядке.

Занимаясь стряпней, Шина время от времени поглядывала на дочерей через застекленную дверь кухни. Они раздвинули мебель, чтобы расчистить детям место для игр, и теперь сидели на ковре возле горящего камина. Шина увидела, как Катриона качает на ноге Найела, и нахмурилась. Она не сомневалась, что в свои тридцать два года ее старшая дочь не может не понимать, что рискует остаться бездетной, но не могла поверить, что Катриона удовлетворена такой перспективой.

В глубине души Шина всегда настороженно относилась к блестящей карьере Катрионы. По ее материнскому разумению, красота и материальное благополучие еще не означали счастья. Наблюдая, как Катриона играет с племянниками, Шина с беспокойством думала о том, что ее старшая дочь постоянно во вред себе подавляет заложенные в ней природой инстинкты. И хотя рассказ Катрионы о ее романе с миллионером был достаточно ироничным, кое-какие прозвучавшие в нем нотки подтверждали худшие опасения Шины. С чего бы такой добропорядочной, уравновешенной девушке с твердыми нравственными устоями, как Катриона, очертя голову бросаться на шею женатому мужчине, как не из страха, что жизнь проходит мимо? И хваленая столичная жизнь уже не казалась Шине привлекательной, если таковы исповедуемые в больших городах ценности. В сотый раз мать Катрионы про себя пламенно пожелала, чтобы ее дочь наконец встретила хорошего, доброго, свободного мужчину и устроила свою жизнь.

После ленча, провожая Марию с детьми, они заметили зеленый автомобильчик, неуверенно, но непреклонно ползущий вверх по узкой дороге. На этом участке стояли только пять домов, ферма Стюартов была последней, самой верхней, и по мере того, как машина медленно миновала четыре остальных, Катриона почувствовала, как ее сердце начинает стучать все быстрее и быстрее. В ней росла уверенность, что она знает, кто сидит за рулем.

– Мама, это мой приятель, Андро Линдсей. Андро, моя мама, Шина Стюарт.

Одним гибким и ловким движением Андро выбрался из машины.

– Добрый день, миссис Стюарт, как поживаете? Должен сказать, вы выглядите гораздо лучше, чем я мог ожидать.

Андро пожал руку Шины и лукаво улыбнулся вспыхнувшей Катрионе.

– Добрый день, – озадаченно нахмурившись, ответила Шина. Имя Андро Линдсея ничего ей не говорило. Кто он такой и какое отношение имеет к Катрионе?

– Ты звонил в банк, – с упреком произнесла Катриона. – Это они сказали тебе, где меня искать?

– Не совсем так. Они только сказали, что ты уехала к больной матери, а я сам вспомнил, как ты говорила, что твои родители живут в Виге. Ну, а здесь какой-то очень милый молодой человек в магазине сказал, как вас найти.

– Мой зять, – пояснила Катриона и неуверенно улыбнулась: – Моя мама очень быстро выздоровела. Да, мам?

Шина уже знала, какую отговорку придумала ее дочь, чтобы отпроситься с работы, и, хотя и не одобряла ее, все же согласилась не подходить к телефону на случай, если позвонят из банка. Однако воочию она вряд ли могла претендовать на то, чтобы казаться больной, когда весь ее цветущий вид утверждал обратное.

– За одну ночь, – с хитрой улыбкой подтвердила Шина. – Андро, вы, наверно, устали и испытываете жажду. Не хотите ли зайти и выпить чего-нибудь?

– Спасибо, – благодарно кивнул Андро. – Должен признаться, в глотке у меня пересохло, как в кузнечном горне. Чашка чаю была бы очень кстати.

Проходя в дом, Шина покосилась на красивый профиль молодого человека, который посторонился, пропуская ее вперед. Каким образом это необыкновенное создание вошло в жизнь Катрионы? Дочь никогда о нем не упоминала, а тем не менее очевидно, что они друзья. Уже одно это умолчание очень о многом сказало Шине. Никакая девушка не могла бы остаться равнодушной к такому совершенному образчику мужской красоты! Если, конечно, он сам не безразличен к женщинам, но Шина считала это маловероятным.

В кухне, поставив чайник, она обратилась к гостю:

– А вы тоже работаете у «Стьюартса», Андро?

– Нет. У меня для них чересчур длинные волосы и недостаточно крепкие зубы, – ухмыльнулся он.

– Ну, спасибо за комплимент! – возмутилась Катриона. – У нас работают не только увядшие канцелярские крысы со свинцом в заднице.

Она еще не поняла, как ей отнестись к неожиданному появлению Андро. Для нее он продолжал оставаться таинственным и притягательным, как огонь в очаге.

Шина заварила чай.

– Вы голодны, Андро? У нас есть домашний хлеб и немного ветчины. Хотите сандвич?

– Да, пожалуйста. Ветчина с деревенским хлебом – это звучит чертовски привлекательно. – Андро покружил по кухне. – Можно, я сам себе сделаю?

– Нет, Катриона приготовит все, что нужно. Она знает, где что лежит. А вы садитесь вот сюда и пока что расскажите мне, чем же вы занимаетесь, раз уж не работаете в банке. – Шина поймала себя на том, что неожиданно заговорила в легком, кокетливом тоне.

Боже, если этот молодой красавчик так действует на меня, с изумлением подумала она, так что же тогда должна испытывать Катриона?

– Теперь, когда я как следует вас рассмотрела, – продолжала Шина, я уже не могла бы принять вас за банкира.

Андро принял комплимент, изящным движением наклонив свою темную голову.

– Я – актер, – торжественно заявил он. – В данный момент безработный актер, но надеюсь, что это не надолго.

– Я видела вас по телевизору! – восторженно вскричала Шина. – Могло такое быть? В каком-то хорошем фильме – в классическом сериале. Но в каком же?

– Несколько лет назад я снялся в экранизации «Мэнсфилд-Парка», – предположил Андро. – Может быть, в нем?

– Ну конечно же! – подтвердила она. – Вы играли Эдмунда Бертрама и были умопомрачительно романтичны.

– О-о, тогда я был гораздо моложе, – заскромничал он. – Как это мило, что вы меня запомнили.

Катриона, намазывая хлеб маслом, молчала и втихомолку улыбалась, предоставив матери знакомиться с молодым человеком, которого та, вероятно, считала «умопомрачительно романтичным» и в жизни, раз уж он последовал за ее дочерью на Скай.

Шина поставила на стол чайник и чашки.

– Я люблю театр и кино, – сообщила она. – В молодости я просто не вылезала из кинотеатров, но теперь приходится обходиться телевизором.

– Какие картины вы предпочитаете? – поинтересовался Андро. – Наверно, добротные слезливые любовные истории?

– Не очень слезливые, – возразила Шина. – Я люблю фильмы, которые давали бы пищу для размышлений. – Она налила в чашку молока, долила темно-коричневой заварки из чайника и придвинула к Андро: – Надеюсь, вы, как и я, относитесь к касте ВМ.

– Вначале – молоко! – торжествующе перевел он. – Моя мать тоже так говорит. Да, благодарю вас.

Последовала пауза, как будто ни один из них не знал, стоит ли продолжать разговор.

– Интересно, любите ли вы Роберта Льюиса Стивенсона? – наконец нарушил молчание Андро.

– «Остров сокровищ»? О, да. И «Похищенный» – я видела его экранизацию. Но это было уже давно.

– Я участвую в одном проекте – мы задумали снять продолжение этой вещи – «Катриона», – очень серьезно произнес Андро, отпивая чай.

Катриона возилась на другом конце кухни и не слышала преамбулы, но, уловив свое имя, подняла голову и вопросительно произнесла:

– Да?

Андро рассмеялся.

– Нет, речь не о тебе, дорогая. Я имел в виду роман Роберта Льюиса Стивенсона «Катриона». Мы собираемся снять по нему фильм.

– Это отличная книга, – горячо поддержала Шина. Зимой, когда жизнь на ферме затихала, она много читала. – Единственная настоящая любовная история у Стивенсона. Вы будете играть Дэвида Балфора?

– Боюсь, что нет, – покачал головой Андро. – Увы, теперь я уже недостаточно юн и свеж для этой роли. Ведь он фактически еще мальчик, застенчивый и робкий. Виг-Ромео и якобитская Джульетта Катриона.

– Тогда в чем же заключается твое участие? – поинтересовалась ныне здравствующая Катриона, положив перед Андро готовый сандвич и усаживаясь напротив матери.

– Я написал первый вариант сценария – тот самый, что заинтересовал американских продюсеров, но потом, конечно, они отдали его на растерзание своим сценаристам. – Андро с такой яростью впился зубами в сандвич, как будто мечтал, чтобы это была не ветчина, а кто-нибудь из голливудских воротил.

– Какой ужас! – воскликнула Шина. – Значит, в титрах не будет вашего имени?

– Только среди исполнителей. Я должен играть Алана Брека, головореза, за голову которого назначена награда.

– И много ты собираешься срезать голов? – подмигнув, спросила Катриона.

– Да уж немало. Мы немного усилили эту роль, чтобы сделать действие более захватывающим и динамичным, – с удовольствием уписывая хлеб и ветчину, промычал Андро. – Если, конечно, этот проект вообще когда-нибудь осуществится.

– А что может этому помешать? – нахмурилась Шина.

– Мы собирались приурочить премьеру к столетию со дня смерти Стивенсона. Стало быть, чтобы успеть вовремя, мы должны закончить съемки в течение этого лета.

– И что вас останавливает?

– Деньги, – лаконично объяснил Андро. – Нам не хватает миллиона фунтов.

– Миллиона! – эхом отозвалась Шина, со стуком роняя чашку на блюдце. – Силы небесные, во сколько же обойдется фильм, если вам не хватает миллиона?

– Снимать фильмы очень дорого, миссис Стюарт. Джил Манро согласился на очень скромную смету, поскольку он и сам большой поклонник Стивенсона, но даже при этом полный бюджет картины составляет одиннадцать миллионов.

– Я даже не могу себе представить такого огромного количества денег, – прошептала Шина, широко раскрыв глаза.

– Но если вы нашли десять миллионов, почему не можете раздобыть еще один? – поинтересовалась Катриона, на которую упомянутая сумма произвела куда меньшее впечатление. – Это должно быть уже относительно несложно.

– Только потому, что это выяснилось совсем недавно, и у нас может просто не хватить времени, – пожал плечами Андро.

– Вы сказали – Джил Манро? – все еще не придя в себя, с придыханием спросила Шина. – Тот самый Джил Манро?!

– Он самый, – ухмыльнулся Андро, забавляясь благоговейным трепетом, с которым ловила его слова пожилая женщина. – Если бы кто-то другой осмелился использовать его имя, он мог бы и рассердиться.

– Но ведь он же звезда – настоящая голливудская кинозвезда! – возбужденно всплеснула руками Шина. – Я даже не могу припомнить, в скольких фильмах я его видела.

– Что ж, сейчас он уже постарел и сходит со сцены, однако все же согласился сыграть лорда адвоката, того, который помогает Дэвиду Балфору. Это довольно большая характерная роль, и имя Джила Манро заставит миллионы зрителей, как говорят киношники, «прилипнуть задницами к стульям». – Андро допил чай и выпрямился. – М-м-м, это было как раз то, что нужно. Я чувствую себя другим человеком.

– А вы знаете многих знаменитостей? – с жадным интересом спросила Шина, но тут же смутилась: – Впрочем, наверно, вам уже надоело говорить о них.

– Вовсе нет, – галантно ответил Андро. – Это моя излюбленная тема. Налейте мне еще чаю, миссис Стюарт, и я с удовольствием расскажу вам все, что знаю.

– Конечно, с удовольствием, – засуетилась Шина, выполняя его просьбу, но вдруг с виноватым видом ахнула: – Господи, что же это я сижу и болтаю, ведь обещала Кристиане помочь с костюмами для школьного спектакля. Это наша школьная учительница, – пояснила она Андро. – Она живет через один дом от нас.

– О чем спектакль? – живо заинтересовался Андро.

– О событиях, которые произошли здесь, в Виге, в 1887 году. У нас здесь тоже есть своя история, причем весьма драматическая! Тогда на острове случилось наводнение, настоящее бедствие.

– Я бы очень хотел побольше узнать об этом, – сказал Андро. – Не могли бы мы попозже продолжить нашу беседу?

– Конечно, если вы никуда не торопитесь. Уверена, мой муж тоже с удовольствием послушает ваши истории. – Шина неуверенно взглянула на дочь: – Дорогая, почему бы тебе не предложить Андро переночевать у нас? Тогда мы могли бы устроить настоящую вечеринку.

– Ты согласен, Андро? – вопросительно подняла брови Катриона. – У нас есть свободная комната, а в кооперативе найдется новая зубная щетка, если ты не захватил свою.

– Разве я могу устоять? – не скрывая восторга, воскликнул Андро. – Приглашение принято, – но только если вы позволите мне сбегать купить вина. Ваш кооператив имеет лицензию на торговлю спиртным?

– Все виды лицензий, – успокоила его Катриона. – Лицензии на спиртное, лицензии на телевизоры, лицензии на вождение автомобилей, брачные лицензии – только выбирай.

– А есть ли у них лицензия на печатание денег? – спросил он. – Вот тогда бы уже не было никаких проблем!

ГЛАВА 10

В дорогих столичных ресторанах их именуют «лангустами», и порция, состоящая из трех-четырех штук с кружочками лимона и несколькими листиками салата, обходится в двузначную сумму, но здесь, на островах, местные жители называют их просто «креветками» и, усевшись вокруг кухонных столов, поедают килограммами. В тот день у отца Донни был отличный улов, так что вечером, когда Шина отварила огромную кастрюлю креветок, а Катриона с Андро, перешучиваясь, почистили их, все уселись за стол и начали смаковать их с различными соусами, приготовленными Шиной, – чесночным, томатным, лимонным и острым, из ямайского перца. Кроме этого, на стол поставили хрустящий черный хлеб, свежее масло и огромное блюдо с овощами – морковью, цветной капустой, сельдереем, огурцами и сладким перцем.

– А французы еще считают свою кухню лучшей в мире, – фыркнул Андро, с энтузиазмом расправляясь с очередной креветкой. – Я категорически утверждаю, что в жизни не ел ничего более вкусного, чем это.

Шина просияла от удовольствия, но скромно покачала головой:

– Это самая простая пища. Никакой фантазии, никаких изысканных ухищрений. Я всегда твержу Донни, что кооператив должен послать его на гастрономические курсы. Правда, Донни? – Она ласково улыбнулась зятю.

Мария упросила свекровь посидеть с детьми, благодаря чему они с мужем смогли поучаствовать в пиршестве и послушать театрально-кинематографические истории Андро.

Донни Макдональд, по прозвищу «Щетинка», младший из трех сыновей, был милым розовощеким молодым человеком с приятными манерами, который, в отличие от своего отца и братьев, никогда не выходил в море, а предпочел более скромную карьеру продавца. Женившись на Марии, он ни на минуту не переставал радоваться своему счастью. Еще подростком он начал упорно преследовать эту легкомысленную ветреницу, и в конце концов завоевал ее то ли благодаря своей преданности и настойчивости, то ли потому, что они зашли слишком далеко, обнимаясь на сеновале, и она забеременела. К несчастью, тот ребенок умер, но заключенный столь поспешно брак оказался счастливым для обоих супругов. Несмотря на то что Донни никогда не хватал звезд с неба, Шина очень любила своего верного, степенного, невозмутимого и нечестолюбивого зятя, хотя иногда дразнила его за те самые качества, которые относила к числу его достоинств.

– Да, это правда, – подтвердил Донни. – Но большинство членов правления не отличат пармскую ветчину от вареного сердца, и никогда в рот не возьмут незнакомой пищи. Впрочем, с этим вином у меня получилось неплохо. – Он приподнял стакан и втянул аромат прозрачной желтовато-зеленой жидкости. – Я не в силах запомнить, как это называется, но вкус приятный.

– «Ньерстейнер», – любезно подсказал Андро. – Для меня было приятным сюрпризом обнаружить его среди ваших запасов, Донни. Там, откуда я родом, можно почитать за счастье, если в местной лавке найдется бутылка «Бристоль-Крем».

Донни выглядел польщенным.

– Во всяком случае, под креветки оно идет просто отлично, – слегка порозовев, заметил он.

– А откуда вы, Андро? – робко спросила Мария, которую внешность и манеры молодого актера, а также его умение вести беседу повергли в состояние трепетного благоговения.

– О-о, это крошечное местечко неподалеку от Форт-Вильяма, – неопределенно ответил Андро. – Вряд ли вам интересно услышать о нем.

– Нет-нет, мы хотим послушать ваши рассказы о Джиле Манро и других знаменитостях, с которыми вы вместе играли. Приходилось вам встречаться с Кеннетом Брано? Это мой любимец! Прошлой зимой я специально ездила в Портри, чтобы посмотреть его в «Генрихе V». Он выглядит совсем как Джемми до того, как с ним случилось несчастье!

Джемми прикрыл салфеткой изуродованную половину своего лица и продекламировал: «Еще раз в бой! Вперед! В пролом, в атаку! Еще раз, наши верные друзья! Еще вперед – или завалим стену телами наших мертвых англичан!» Мне всегда нравилась эта цитата – особенно упоминание о мертвых англичанах. – Он ухмыльнулся. – Это во мне говорит кельтская кровь.

Андро удовлетворенно рассмеялся и повернулся к Шине:

– Я понимаю, что вы подразумеваете, говоря, что они похожи.

Шина с любовью посмотрела на мужа.

– Несколько лет и несколько шрамов – вот и вся разница, – мягко произнесла она.

– Ну-ну, не смущай меня, – улыбнулся Джемми. – Мне-то, во всяком случае, больше нравится Эмма Томпсон, чем Кеннет Брано.

– Ну, она сейчас завоевывает славу на телеэкране, – заметил Андро. – Я слышал о ней множество историй.

И Андро начал рассказывать их, одну за другой, оплетая своих слушателей словами, как искусно сотканной паутиной. Катриона, вслед за своими родителями, почувствовала, как и ее постепенно захватывает и окутывает его колдовское очарование. Электричество было выключено, горели только свечи, создавая интимный полумрак, и четко вылепленное лицо Андро поочередно выражало все тончайшие нюансы характеров и чувств, пока он рассказывал свои истории: смешные и печальные, добрые и скандальные, иногда откровенно пикантные, но все пронизанные притягательной силой сцены и экрана – мира, так хорошо знакомого ему и такого бесконечно далекого для всех остальных.

Катриона чувствовала, что расположение, которое она всегда испытывала к актеру, усилилось и превратилось в тайное влечение, которое крепло еще больше оттого, что она видела, насколько им очарованы ее родители. Хэмиш казался чужим и далеким, ее роман с ним – досадным, ошибочным эпизодом, который она с удовольствием похоронила бы в прошлом, если бы мысль о нем постоянно не маячила на задворках ее сознания. Скоро ей придется встретиться с Хэмишем и расставить точки над «i» в их отношениях. Это не та проблема, решение которой можно позволить себе отложить на неопределенный срок. Однако это потом, а сейчас рядом Андро – обаятельный, располагающий к себе и при том неженатый…

В эту ночь, лежа в своей узкой кровати, она ощущала его присутствие в доме. Желая ей доброй ночи, он лишь слегка коснулся ее ладони, но нежное прикосновение его пальцев и волнующий, пронизывающий взгляд темно-карих глаз подействовали на нее, как нажатие на спусковой крючок. Несмотря на разделявшую их стену, каждый нерв в ее теле трепетал от сознания его близости. Он притягивал и манил ее, как сияющий в темноте маяк.

– Расскажи мне об этом постигшем Виг бедствии, – попросил Андро, когда они на следующее утро шли по узкой дороге, вьющейся между светло-коричневыми полями и темным скалистым берегом. Весенний день сиял золотом и сапфирами, чистое синее небо отражалось в спокойной воде залива, солнце лило лучи на пожелтевшую зимнюю траву. – О котором в школе ставят спектакль.

– Я сделаю еще лучше, – сказала Катриона. – Я покажу тебе место, где все это происходило. Это вон там. – Она показала направление. – В устье реки стоял большой дом, окруженная парком усадьба, где хозяин, богатый землевладелец, принимал друзей и устраивал охоту.

– Полагаю, это не вызывало восторга у местных фермеров, – предположил Андро.

– Нет, конечно. Лендлорда звали майор Фрейзер, он скупил большую часть земель Троттернишского полуострова и немедленно согнал с земли сотни фермеров, намереваясь разводить здесь овец и устроить охотничий заповедник. Начались митинги протеста, которые он назвал бунтом, фермеры перестали вносить арендную плату, а их за это причисляли к безнадежным должникам.

– Мне кажется, я догадываюсь, на чьей ты стороне, – улыбнулся Андро.

– Один из моих предков был брошен в тюрьму за участие в демонстрациях! – с жаром воскликнула Катриона.

– Ну, так как же насчет наводнения? – напомнил ей Андро, останавливаясь, чтобы полюбоваться стекающими между скал прозрачными струями. – Ты назвала это рекой, но, по-моему, это не более чем ручей. Едва ли такой мог вызвать наводнение!

– И тем не менее это так. Тогда здесь произошел настоящий потоп. На острове иногда бывают ужасные многодневные ливни, но тот был из ряда вон выходящим даже для Ская. За один день выпало 140 миллиметров осадков! Это было тринадцатого октября, в пятницу.

– Зловещая дата, – со смаком прокомментировал Андро. – Я слышу колокола судьбы! В дело вступили роковые силы!

– На самом деле это была сила многих тонн воды, которые стекали по склонам холмов и наполняли ущелье. – Она показала на крутой обрыв, различимый сквозь ряд сикомор. – Когда наконец оно переполнилось, естественную дамбу прорвало, и вниз устремились потоки воды, камней и громадных валунов. Основной удар пришелся прямо на усадьбу.

– Где, я надеюсь, как раз в это время презренный лендлорд принимал своих мерзких друзей, – с восторгом прокричал захваченный рассказом Андро.

– История об этом умалчивает, – продолжала Катриона. – Но настоящее светопреставление началось позже, когда вода размыла кладбище, и по реке поплыли вымытые из могил гробы. Легенда гласит, что полуразложившийся труп одного из выселенных арендаторов был обнаружен в рабочем кабинете майора Фрейзера.

– Какая чудесная легенда! – с воодушевлением заявил Андро. – Представляю, с каким удовольствием дети участвуют в спектакле! – Он взглянул в просвет между деревьями, но там не оказалось никаких следов старинного здания. – А что случилось с домом?

– Он был разрушен, и фермеры растащили камни, чтобы использовать их для восстановления своих домов. Майор Фрейзер бежал, как будто дьявол наступал ему на пятки, и вскоре умер где-то в Лондоне.

– Какая поучительная история, – восхитился Андро. – Вполне стоит голливудских фильмов ужасов. «Ночной кошмар Вига»! Кстати, куда мы направляемся?

Оставив позади место катастрофы, они начали подниматься по дороге, которая вилась вдоль берега, петляя между холмами.

– Я хочу взглянуть на разрушенную ферму, которую мечтают купить Мария и Донни, – объяснила Катриона. – Она находится над ущельем Конана, в маленькой закрытой долине. На карте она значится как Шедер, но мы называем ее Долина Фей.

– Почему? Там водятся маленькие человечки?

– Это не очень населенное место, но его считанные обитатели ничуть не меньше ростом, чем остальные жители острова. – Катриона отбросила с шеи повлажневшие от пота волосы. Начавшее припекать солнце светило прямо в спины. – Ф-фу! С трудом верится, что еще даже не наступил апрель. Нам повезло с погодой. Здесь очень редко дует восточный ветер, но он всегда означает, что небо будет ясным.

– Надеюсь, ты не забыла захватить какого-нибудь питья? – спросил Андро, поправляя лямки маленького рюкзака с провизией, которой их снабдила Шина.

– Там несколько банок пива и бутылка воды. Если хочешь, можешь глотнуть прямо сейчас, – ответила Катриона, стягивая жакет и обвязывая его вокруг талии. Блузки и свитера вполне достаточно, чтобы не замерзнуть на узкой, защищенной от ветра дороге.

На холмах по обе стороны дороги в изобилии начали распускаться дикие цветы. Желтые, белые, голубые и фиолетовые пятна просвечивали сквозь густые ветви боярышника. Возле первой обитаемой фермы путников встретила стая гогочущих гусей. Дом был добротный, ухоженный, с выбеленными стенами и крытой железом крышей. Группка высоких лиственниц, ветви которых уже по-весеннему ярко зазеленели, защищала его от ветра. Гуси, судя по всему, были настроены вполне доброжелательно.

– Это напоминает мне одну из картин Джеймса Гатсри, – мечтательно протянул Андро.

– А кто это – Джеймс Гатсри? – спросила Катриона.

– Один из группы художников, которые называли себя «Парни из Глазго». Изображая деревенские пейзажи, они не стеснялись рисовать все, как есть – пыль, грязь, навоз. Брезгливые викторианские критики презрительно именовали это направление «искусство подворья», но теперь картины «Парней» оцениваются пятизначными суммами. Не могу вспомнить, где я видел эту картину? Может быть, на вернисаже у «Вентворс»?

– Ты часто бываешь на аукционах «Вентворс»?

– На вернисажах, а не на аукционах. Я не могу позволить себе покупать то, что мне нравится.

Они продолжали медленно идти вперед.

– У меня есть подруга, которая работает у «Вентворс», – вдруг сказала Катриона. – Сейчас она ждет ребенка.

Андро удивленно взглянул на нее, но ничего не сказал, и несколько минут оба хранили молчание.

– Сама не знаю, почему я тебе об этом сказала, – в конце концов с удивлением произнесла Катриона.

– Может быть потому, что это для тебя важно? – предположил Андро. – Вы с ней очень близки?

– Да, очень. И если честно, то знаю, почему об этом заговорила. Потому что завидую ей. Это ужасно, да?

– Зависть движет людьми так же, как и честолюбие. Именно ревность и зависть к брату заставили меня стать актером. Я должен был совершить что-то дикое и неожиданное – такое, на что он был не способен. А ты завидуешь Марии из-за того, что у нее есть дети?

– Нет, – ответила Катриона и тут же нахмурилась, обдумывая, почему она так сказала. – Я не завидовала Марии, потому что считала: у нее есть дети, но зато у меня есть моя карьера, – медленно произнесла она. – Но у этой моей подруги тоже блестящая карьера.

– И теперь ты хочешь, чтобы у тебя, как и у нее, было и то и другое?

Катриона искоса взглянула на него, но лицо Андро было в тени, и она не смогла прочесть его мысли.

– В этой долине, должно быть, таится воспоминание о каких-то горьких и страшных событиях, – сказала она, резко меняя тему. – По вечерам здесь иногда слышатся чьи-то рыдания.

– Феи?

– Нет, души тех фермеров, которых согнали с родной земли. – Она показала на усеянное камнями поле. – Посмотри, вот там когда-то стоял дом. Землевладелец вышвырнул оттуда людей, велел снести крышу и позволил овцам бродить между стен. Не уверена, что я согласилась бы здесь жить. Наверно, там полно привидений.

– Да, здесь чувствуется какая-то таинственность, – согласился Андро.

Дорога круто повернула, и им предстало необычное зрелище: ровные ряды покатых невысоких холмиков, голые склоны которых были истоптаны стадами овец. Даже при ярком солнечном свете в них было что-то пугающее, особенно на фоне нескольких полуразрушенных фермерских домиков, беспорядочно разбросанных вокруг грязноватого маленького озера.

– Как интересно! Какие странные холмы! – воскликнул Андро. – Я никогда не видел ничего подобного.

– Когда-то здесь жили люди, – с горечью произнесла Катриона. – Деревня была полна смеха и детских голосов, каждый из этих холмиков имел свое имя. Повсюду бродили куры, гуси, коровы, а вовсе не эти противные овцы. Озеро было живым и чистым, на нем обитали дикие утки и шотландские куропатки. Наверно, здесь была грязь, вонь и антисанитария, но здесь била ключом жизнь, здесь рождались и умирали люди. Как на той картине, о которой ты говорил. – Она подошла к одному из заброшенных домов. – По-моему, это и есть тот самый, который облюбовали Донни с Марией.

– Не знаю, что из этого может выйти, – с сомнением произнес Андро, вслед за Катрионой пробираясь внутрь развалин, которые когда-то были двухкомнатным домом. – Тут почти ничего не сохранилось.

Земляной пол порос травой, одна стена сохранилась в более или менее пристойном виде, но остальные заросли мхом и лишайником. Вплотную к стенам подступали разросшиеся деревья, просовывавшие в окна и двери покрытые полураспустившимися почками ветви.

– Какие странные деревья, – заметил Андро, растирая почку пальцами. – Ты не знаешь, что это?

– Это орешник. Когда я была маленькой, осенью мы всей семьей приходили сюда собирать орехи. Наверно, бывшие владельцы дома специально их разводили, чтобы как-то дополнить и разнообразить свое скудное меню.

– Кстати, о еде, – сказал Андро, сбрасывая с плеч рюкзак на ровный плоский камень, – мой желудок уже настойчиво о себе напоминает. Не подойдет ли это место для нашего пикника?

– Именно это я и имела в виду, – улыбнулась Катриона, выбирая наиболее сухое место на земляном полу. – Думаю, лучше всего здесь, в углу. Если хорошо укрыться от ветра, то на солнышке совсем тепло. – Она прислонилась к стене. – Отлично. Здесь нас не видно с дороги, хотя, впрочем, это неважно – наверно, мы первые, кто пришел сюда впервые за несколько недель. Где-то в рюкзаке должна быть подстилка.

Андро начал вытаскивать из рюкзака вещи, в том числе синюю подстилку из непромокаемой плотной ткани.

– Точно такую же я получил в награду, когда кончил школу, – заметил он, разворачивая ее.

– А я-то думала, ты получил золотую медаль, – фыркнула Катриона, берясь за второй конец подстилки, чтобы помочь ему.

Они уселись рядышком. С Андро Катрионе было так легко, как никогда не было с Хэмишем. Она чувствовала себя счастливой и расслабленной. Никакого чувства вины или непонятной благодарности, только теплое солнце, вкусные еда и питье. Катриона дернула за кольцо и протянула Андро открытую банку с пивом:

– Оно чересчур теплое, но все-таки жидкое.

Андро залпом выпил большую часть.

– Ф-фу! Немножко притушил огонь, – сказал он, отдуваясь. – Если не ошибаюсь, я видел там пирог с бараниной? Пироги с бараниной – это моя слабость.

Катриона достала из пластмассовой коробки пироги, дала один ему и взяла себе второй. Они одновременно вонзили зубы в корочку и, улыбаясь друг другу, начали жевать.

– А у тебя нос в масле, – некоторое время спустя, с наслаждением глотая последний кусок, заметил Андро.