Текст книги "Сомнительные ценности"

Автор книги: Джоанна Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

– Если ему это не понравится, может мне на тебя пожаловаться, – сердито пробурчал Андро. – Следует ли понимать тебя так, что мне пора отчаливать?

– Само собой разумеется, – улыбнулась Катриона, всем своим видом показывая обратное. – Но не сразу.

Андро аккуратно переставил стакан с вином в безопасное место, и только после этого опустил ее на пол рядом с собой. Они начали целоваться, не обращая внимания на шелест разбросанных повсюду бумаг.

– Последний вопрос, прежде чем ты окончательно заставишь меня забыть обо всем на свете, – выдохнул Андро, отрываясь от ее губ.

– Да? – Катриона чувствовала, что ее возбуждение достигает вершин холмов Ская.

– Когда ты поговоришь с Хэмишем Мелвиллом?

На мгновение, но только на мгновение, Катриона спустилась с небес на землю.

– Завтра я встречаюсь с ним за ленчем. Во второй половине дня смогу ответить тебе «да» или «нет».

ГЛАВА 12

– Алло, это Роб Гэлбрайт.

Голос в телефонной трубке выговаривал гласные с легким, но отчетливым шотландским акцентом. Такой акцент, подумала Катриона, даже старый брюзга доктор Джонсон назвал бы «неагрессивным». Поскольку Андро ушел только в полночь, Катриона решилась позвонить в Лондон рано утром.

– Прошу прощения, что беспокою вас дома, мистер Гэлбрайт. Надеюсь, вы меня извините, – осторожно начала она.

– Это зависит от того, по какому делу вы звоните, – последовал сдержанный ответ. – Во всяком случае, я не собираюсь обсуждать по телефону контракт Джулии Робертс.

Шутит он, что ли, удивилась Катриона. Но в голосе ее собеседника не чувствовалось иронии, наоборот, он говорил вполне серьезно. Может быть, люди его профессии каждый день имеют дело со знаменитостями?

– Насколько мне известно, это не имеет никакого отношения к Джулии Робертс, – заверила она. – Вы ведь занимаетесь подготовкой контракта для «Пресипити Сити Продакшнз»? Речь идет о фильме «Катриона».

– Да, вы не ошиблись. – Далекий, лишенный телесной оболочки голос сразу зазвучал резче и деловитей.

– Меня зовут Катриона Стюарт. Андро Линдсей дал мне номер вашего телефона, поскольку, как вы знаете, они настойчиво изыскивают дополнительные средства для осуществления своего проекта, и, может быть, я смогу им помочь.

– У вас что, есть лишний миллион? – хмыкнул Роб Гэлбрайт.

– Лично у меня – нет, но я представляю интересы человека, у которого есть. Тем не менее вначале мне нужно точно узнать, зачем понадобились дополнительные средства.

– Разве они не показывали вам наш отчет?

– Конечно, показывали, но там сказано только, что не хватает денег на гонорары и производственные расходы. Мой клиент не заинтересуется проектом, если будет думать, что его деньги пойдут только на то, чтобы увеличить доход продюсера.

– Понятно. Кстати, продюсеры все-таки должны время от времени получать какую-то прибыль, иначе фильмы вообще перестанут выходить.

– И все-таки, что это за производственные расходы? – настаивала Катриона.

– В основном – костюмы. Стараясь не выйти за пределы десяти миллионов, они очень мало заложили денег на костюмы. А в историческом фильме костюмы являются очень важным элементом.

– Да, я в этом не сомневаюсь. Это определенно будет способствовать повышению художественного уровня. А что с гонораром?

– Дело в том, что в смету были заложены маленькие гонорары для двух главных героев в надежде на то, что их будут играть малоизвестные дебютанты, а Джил Манро и еще несколько знаменитостей вытащат фильм – примерно так же поступил Дзефирелли в «Ромео и Джульетте». Однако мы порекомендовали пригласить молодых, но уже известных и опытных британских актеров, в противном случае американская сторона может настаивать на том, чтобы главные роли исполняли их соотечественники. А я уже достаточно наслушался янки, безуспешно пытавшихся имитировать хайлэндский акцент.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Устрашающая тень Голливуда! – Катрионе стало ясно, что этот человек прекрасно разбирается в том, о чем говорит.

– Вот именно! – воскликнул он, и Катриона порадовалась, что смогла заставить его рассмеяться. – Но кто бы ни играл главные роли, ставить произношение им все равно придется, – продолжал Гэлбрайт, – а на это потребуются средства, которые в первоначальной смете вообще не были предусмотрены. Таким образом, этот миллион нужен для того, чтобы нанести последние штрихи, необходимые для того, чтобы превратить средний фильм в хороший.

– Это примерно то, что я и хотела услышать. Значит, вы не сомневаетесь в успехе?

Последовала пауза, прежде чем Роб Гэлбрайт заговорил, тщательно подбирая слова, как будто выступал в суде или на пресс-конференции.

– Всякий, кто имеет отношение к британскому кино, будет рад, если этот фильм выйдет на экраны. Кроме этого, у нас нет ни одного художественного фильма, приуроченного к юбилейной дате Стивенсона, так что у картины огромная потенциальная аудитория. Сумеет ли инвестор возместить свои расходы – это уже другой вопрос. Контракт, который мы помогаем заключить, еще не гарантирует успеха, он только, если можно так выразиться, защищает интересы тех, кто будет работать над фильмом.

Катриона понимала, что ее собеседником движет профессиональная осторожность, но он показался ей достаточно доброжелательно настроенным, чтобы она осмелилась задать ему следующий вопрос:

– Могу ли я спросить, какова, по-вашему, вероятность того, что мой клиент сможет не только вернуть свой миллион, но и получить достаточную прибыль?

– Строго говоря, вы не можете задавать такой вопрос, – Роб Гэлбрайт твердо воздерживался от каких бы то ни было обязательств. – Но американские продюсеры не стали бы вкладывать в фильм десять миллионов, если бы не были уверены в успехе. С другой стороны, они финансируют картины, бюджет которых вдвое и втрое превышает указанную сумму, так что такой мелочью, с их точки зрения, может быть, можно и рискнуть.

– То есть, «Катриона» для них – так, мелкая рыбешка?

– В общем-то да. Но это не значит, что в случае удачи она не может принести большие деньги. Посмотрите-ка, что произошло с «Четырьмя свадьбами и похоронами»!

– Ясно. Такой доход удовлетворит любого инвестора.

– А не хотите ли вы сказать мне, кто этот добрый гений? – спросил Роб.

Ему нравился ее голос, и он мысленно пытался пририсовать к нему лицо.

– Нет. Извините. Пока еще нет.

– Ну, ладно. Будем надеяться, он согласится. Я бы хотел, чтобы этот фильм сняли.

Несмотря на профессиональную сдержанность, сейчас он высказался вполне определенно, что еще больше расположило Катриону как в пользу неведомого мистера Гэлбрайта, так и в пользу проекта. Если по голосу можно судить о человеке, то Роб Гэлбрайт безусловно заслуживал доверия.

– Большое спасибо, вы мне очень помогли, – с искренней теплотой поблагодарила Катриона.

– Надеюсь, это не последняя наша беседа. Извините, в самом начале я не очень хорошо расслышал ваше имя. Как, вы сказали, оно звучит?

– Катриона Стюарт. Я работаю в одном из частных банков Эдинбурга, «Стьюартс и Компания». Наверно, вы никогда не слышали о нем?

– Нет, слышал, – уверил ее Роб, мысленно вернувшись в тот вечер, когда он водил свою мать на «Сансет бульвар».

Он знает этот банк, а теперь он даже знает, как выглядит девушка, с которой он разговаривал. Более того, если вспомнить, кто был в тот вечер ее спутником, то, пожалуй, он может назвать имя потенциального инвестора. Однако Роб ничего об этом не сказал.

– Сообщайте мне, как будут идти дела. Вы знаете, как звонить мне в офис? – Он продиктовал ей номер телефона. – Время от времени я бываю в Эдинбурге, – продолжал Роб. – Может быть, мы с вами встретимся.

– Может быть, – ответила Катриона. – До свидания.

Сидя за завтраком, Фелисити неожиданно заявила мужу:

– Я чувствую себя виноватой перед Катрионой.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Брюс, опуская газету.

В нынешней ситуации он не мог позволить себе пропускать слова жены мимо ушей.

– Я понимаю, что я ее оклеветала, – продолжала Фелисити, подливая себе кофе из кофейника.

Из соседней с кухней буфетной раздался грохот, и она встревоженно окликнула:

– Скажи на милость, Айона, что ты там вытворяешь?

– Всего лишь счищаю грязь со своих хоккейных ботинок! – прокричала ее дочь. – У нас сегодня игра.

– Ладно, только не измажь весь пол. Лучше займись этим во дворе, – строгим голосом посоветовала мать.

– Так как же ты ее оклеветала? – напомнил Брюс.

Фелисити понизила голос:

– Я же говорила, что подозревала ее. Мне никогда и в голову не приходило, что это может быть Линда Мелвилл. – Лицо Фелисити затуманилось: рана еще не затянулась.

Брюс нетерпеливо кашлянул.

– Мне кажется, пора тебе сделать усилие и перестать себя мучить, Флик, – осторожно предложил он, опасаясь нового скандала. – Я уже сказал, что больше это не повторится.

– Ха, – отмахнулась Фелисити, продемонстрировав тем самым, как мало веры придает она его обещаниям. – Речь не об этом. Ужасно, что я подозревала Катриону. Я должна как-то ей это компенсировать.

Брюс по мере сил старался скрыть, как его раздражает выдумка жены, которую он считал глупой женской сентиментальностью.

– Почему, ради всего святого?

– Потому что в гольф-клубе я облила ее имя грязью и теперь несу ответственность за то, что Катриона приобрела репутацию, которой она совершенно не заслуживает. И ты тоже.

– Я?! С какой стати? – искренне возмутился Брюс. – Я не клеветал на Катриону, Нечего меня припутывать!

– Ничего подобного. Если бы ты не вывалял меня в грязи, я никого бы не стала подозревать.

Брюс замолчал, понимая, что проиграл.

– Ладно, я бы на твоем месте не стал беспокоиться, – успокаивающе произнес он. – Такая девушка, как Катриона, обречена быть объектом сплетен, как бы она себя ни вела. – Брюс допил кофе.

Его жена широко раскрыла глаза:

– Почему обречена?

– Потому что красива. И не прикидывайся, будто ты не поэтому ее заподозрила. Если бы она была скромной серой мышкой, ты бы даже о ней не вспомнила. Кстати, я не склонен думать, что она вообще вне подозрений. Хэмиш определенно делал шаги в ее направлении, а девушке не так-то легко устоять перед ним, когда он достает чековую книжку.

– Хэмиш?! Неужели, Брюс? Не может быть! О Господи, нет, это дерево не по ней, Катрионе с ним не справиться!

Однако Брюс вновь не согласился с женой:

– Почему ты так думаешь? По-моему, у нее должен быть большой опыт в делах подобного рода. Я хочу сказать, всю жизнь она работает с мужчинами. Не могла же она каждый раз кричать «Караул!», когда кто-нибудь из них ей подмигивал или пытался обнять.

– Но Хэмиш – совсем другая весовая категория, ты же знаешь. Ты сам до смерти перепугался, когда он узнал про тебя с Линдой, сознайся! Ты испугался, что он пустит против тебя в ход все свое влияние, а Хэмиш вместе со своими деньгами – противник, который может устрашить кого угодно.

– Но ведь Катрионе он не противник? Теперь она управляет его счетами. Они должны вместе работать, и если она хоть что-то смыслит в своем деле, то сумеет с ним справиться, даже если для этого ей время от времени придется снимать штанишки.

– Брюс! Замолчи! – Фелисити была вне себя от ярости.

Ее взбесили не только поразительная бессердечность и демонстративный цинизм Брюса, но и его отцовская беспечность.

– Айона же совсем рядом!

Как по заказу, в ту же секунду в кухню вихрем влетела Айона.

– Ты бы не мог подвезти меня, па? – умоляюще попросила она, бросая на пол спортивную сумку и торопливо намазывая маслом тост. – Я смертельно опаздываю!

Она впилась в тост, издавая при этом звуки, напоминающие шлепанье ног по усыпанной гравием дорожке. Фелисити чуть не застонала. К четырнадцати годам ее дочь до сих пор не научилась жевать с закрытым ртом!

Брюс поднялся и сложил газету.

– Подвезу, если ты сейчас же выйдешь. Иначе я сам опоздаю. Пока, Флик. Не забудь, что сегодня вечером я заседаю в спортивном комитете. Если ты так волнуешься по поводу Катрионы, почему бы тебе не пригласить ее на ленч или еще куда-нибудь?

– Сегодня не могу, я уже договорилась о ленче с Элизабет. До свидания, дорогая. Желаю удачи.

Последнее относилось к Айоне и сопровождалось поцелуем. Брюс не удостоился подобной чести – он еще не заслужил прощения. По крайней мере, подумала Фелисити, услыхав, как захлопнулась входная дверь, я точно знаю, что заседание спортивного комитета – не выдумка, потому что одна из моих приятельниц по гольф-клубу тоже там будет.

В разгар лета ресторан «Корт-Ярд» был одним из немногих заведений в Эдинбурге, где столики устанавливали под открытым небом, среди живописно цветущих фуксий, в вымощенном булыжником дворике, от которого ресторан и получил свое название. Но сейчас, в начале апреля, было еще слишком холодно, и Катриона, пройдя под каменной аркой, пересекла пустынный дворик и начала подниматься по лестнице, ведущей в длинную опоясывающую двор галерею, где за одним из украшенных цветами столиков уже восседал Хэмиш Мелвилл.

Делая вид, что изучает меню, он украдкой наблюдал за ее приближением, размышляя о том, как чертовски соблазнительно она выглядит в удлиненном приталенном жакете цвета морской волны, коротенькой синей юбке и черных чулках, со своей пламенеющей, свободно разметанной по плечам гривой, от которой невозможно отвести глаза. Невзирая на высокие каблуки, Катриона не шла, а плавно скользила, гордо подняв голову и не обращая внимания на предательски неровные булыжники под ногами. Хэмиша пронзила такая острая волна желания, что у него задрожали руки.

– Ты выглядишь сногсшибательно, как и всегда, – сказал он, вставая, чтобы приветствовать ее официальным рукопожатием и более интимным поцелуем в щеку.

Этот поцелуй не остался незамеченным Фелисити Финли и Элизабет Николсон, которые сидели за другим столиком дальше по галерее. Сблизив головы над тарелками, они оживленно чесали языками.

Катриона чувствовала себя отнюдь не блестяще. Она почти не спала, потому что после того, как Андро наконец ушел, унося с собой документы и свои грандиозные надежды, она долго ворочалась в постели, размышляя, правильно ли поступит, если будет рекомендовать Хэмишу участвовать в проекте «Пресипити Сити Продакшнз». Совесть говорила Катрионе, что тогда она будет повинна в двойном предательстве. Во-первых, она сделает инвестиционное предложение до того, как даст Хэмишу понять, что отныне их отношения становятся строго деловыми, и, во-вторых, она скроет от него связь Андро с проектом, а главное, с ней самой. Но Катрионе удалось убедить себя в том, что это только вопрос времени. Если Хэмиш заинтересуется фильмом, то она расставит точки над «i» в личных отношениях с ним, как только будет подписано инвестиционное соглашение. В конце концов просто неразумно ставить под угрозу создание хорошего фильма только потому, что у какой-то Катрионы Стюарт незаконченный роман с его потенциальным спасителем! Если бы теперь, после ознакомления с документами и разговора с Робом Гэлбрайтом, она не была твердо уверена в жизнеспособности фильма и в том, что в него стоит вкладывать деньги, то никогда не решилась бы на то, что сейчас собиралась сделать. И тем не менее Катриона не была до конца убеждена в том, что сумеет это выдержать.

Хэмиш сегодня вновь был властным и обаятельным, таким, как при первой их встрече, и совсем не напоминал того жалкого пьяного субъекта, которого она оставила в лошадином фургоне на скачках.

– Должен сказать, Эдинбург стал гораздо скучнее, когда ты уехала на остров, но теперь, когда нам предстоит вместе работать, он заблистал вдвойне!

– Я буду всячески стараться в соответствии с политикой «Стьюартса» обеспечить вам весь спектр финансовых услуг по высшему классу, – серьезно пообещала Катриона. – Думаю, на меньшее ты не согласишься.

– Совершенно справедливо, – с улыбкой подтвердил Хэмиш. – Однако это не значит, что мы не можем оставаться друзьями. Надеюсь, мы и останемся ими – очень близкими друзьями.

Катриона без малейших угрызений совести вернула ему улыбку и приступила прямо к делу.

– Я только бегло успела просмотреть твои счета, но уже могу сделать кое-какие заключения, если только тебе захочется их услышать.

– Но не прямо же сейчас! Может быть, вначале сделаем заказ? – предложил он. – Я знаю, что здесь есть хорошая рыба, хотя и не по-дуврски… – Хэмиш весело подмигнул, намекая на их первый ужин наедине и все, что за ним последовало.

Катриона уловила негромкий тревожный сигнал, но заглушила его энергичными рассуждениями об устрицах, мидиях и способах их приготовления. В этом ресторане их готовили по особому рецепту: с томатами, базиликом и красным вином.

– А потом, когда ты их уже съешь, так вкусно доесть соус, обмакивая туда кусочки поджаренного хлеба, – с энтузиазмом расписывала она.

Хэмиш, не сводивший с нее восхищенного взгляда, удивленно покачал головой:

– Ты так увлеченно говоришь о еде, но я знаю, что в лучшем случае съешь не больше двух устриц и обмакнешь в соус от силы два-три кусочка хлеба. Впрочем, такова, наверно, цена, которую нужно платить, чтобы иметь такую фигуру, как у тебя.

– Я ем тоннами, – возразила Катриона. – Посмотрел бы ты, как в воскресенье я уплетала мамины яблочные клецки!

Он рассмеялся.

– Не знаю про клецки, но я уже заметил, что ты заказываешь много, а съедаешь очень мало. К счастью, одно из преимуществ обладания деньгами состоит в том, что можно не думать об остатках и отходах.

– Что ж, если я и не съем все, что ты закажешь, по крайней мере, можешь не сомневаться, что я сделаю все возможное, чтобы сохранить и приумножить твои деньги.

– Я в этом не сомневаюсь, – кивнул Хэмиш и вдруг совершенно неожиданно добавил: – Видимо, я должен перед тобой извиниться.

– За что? – удивилась Катриона.

– За то, что сунул тебе в карман этот браслет. Мне так хотелось, чтобы он остался у тебя, поэтому я прибегнул к этой увертке, хотя, наверно, мне следовало быть смелее и действовать открыто.

– Результат бы остался тем же, – заверила Катриона. – Я не могла принять его. Надеюсь, ты меня понимаешь, – извиняющимся тоном добавила она.

– Нет, совершенно не понимаю, – откровенно ответил он. – Признаться, я не вижу причин, почему бы тебе не принять от меня несколько подарков. В конце концов я могу позволить себе такое удовольствие, и, кроме того, так я чувствую себя менее виноватым в том, что не могу бывать с тобой так часто, как мне бы этого хотелось.

Беседа развивалась совсем не так, как хотелось Катрионе. Она предпочла бы избежать любых намеков на их романтические взаимоотношения, по крайней мере до тех пор, пока не получит от Хэмиша согласие на встречу с Изабель Карлайсл.

– Картина и так была достаточно щедрым подарком, – твердо заявила она. – Она мне очень нравится, но я буду вынуждена вернуть ее, если ты будешь продолжать осыпать меня бриллиантами. Честное слово, я имела в виду именно то, что написала – я очень тебе благодарна, но – спасибо, нет.

– По-моему, они ссорятся, – заметила Элизабет, обращаясь к Фелисити. – И не похоже, чтобы они были заняты обсуждением деловых вопросов.

– Значит, вы считаете, что Брюс был прав? – ужаснулась Фелисити. – Неужели она и вправду закрутила с ним?

– Пока что ничего нельзя утверждать с уверенностью, – откликнулась Элизабет. – Хотя, должна признаться, когда я познакомилась с ней у вас на вечеринке, она не произвела на меня впечатления женщины, которая пойдет в любовницы, пусть даже к миллионеру. В ней чувствуются совесть и честь. Вспомните только, с каким участием она отнеслась к нашему благотворительному проекту!

Фелисити с сомнением покачала головой.

– Но вспомните, как я подозревала ее в связи с Брюсом. Он говорит, что такая красавица, как Катриона, гораздо чаще сталкивается с соблазнами, чем все остальные, поэтому когда-то она может и не устоять.

– Я не понимаю этой логики, – усмехнулась Элизабет. – Женщина заводит любовника, чтобы поддержать свое самолюбие, чтобы чувствовать себя желанной. Катриона не нуждается в подобных подтверждениях своей привлекательности.

– Откуда мы знаем? Может быть, под маской красоты и уравновешенности в ней скрывается неуверенная в себе, закомплексованная натура?

– Что ж, я постараюсь это выяснить, – заявила Элизабет. – Я хочу привлечь ее к участию в нашем благотворительном комитете. Пусть поработает над теми интересными идеями, которые выдвинула во время нашей беседы. Во время совместной работы над такими проектами всегда узнаешь о людях массу интересного.

– Интересно, согласится ли она? – засомневалась Фелисити. – Хотя я тоже считаю, что ей нужно проявлять больше социальной активности. Она не должна ограничивать круг своего общения только банком.

– Особенно если ей приходится иметь дело с такими коварными субъектами, как этот! – Элизабет ткнула пальцем в направлении Хэмиша, на лице которого сейчас появилось выражение деловитой заинтересованности.

Катриона согласилась на предложение Хэмиша покончить с темой подарков и перешла к делу:

– Я хочу предложить тебе, Хэмиш, рассмотреть инвестиционный проект. Ты как-то говорил, что заинтересован в расширении своих вложений в области искусства. Через клиентов банка, – только одна маленькая «белая» ложь! – мне стало известно о том, что одна шотландская кинокомпания безуспешно пытается изыскать дополнительные средства для съемок совместного с американцами фильма.

Катриона замолчала, потому что в этот момент к столику приблизился официант с подносом. После того, как вино было разлито по бокалам, он, рассыпавшись в обычных цветистых выражениях, удалился, и Катриона, взяв в руку вилку и поглядев на Хэмиша поверх большого керамического блюда с устрицами, поинтересовалась:

– Я могу продолжать?

Он кивнул:

– Почему бы и нет? Кстати, насколько шотландская эта фирма?

– Полностью шотландская. Только финансирование идет из Америки – ты же знаешь, что в Великобритании трудно найти деньги на производство фильмов.

– Да, и это одна из причин, по каким я готов принять участие в финансировании одного из них, – согласился Мелвилл. – Рассказывай дальше.

– Компания названа «Пресипити Сити Продакшнз» в честь того, как Роберт Льюис Стивенсон называл старый Эдинбург – «Отвесный город». Фильм также приурочен к юбилейной дате Стивенсона.

К некоторому удивлению Катрионы, оказалось, что Хэмишу хорошо известно о предстоящем событии, в том числе и о том, что пока что не снимается ни один посвященный юбилею фильм. По тому, как он поглощал устрицы, не обращая внимания на их вкус, но при этом ловил каждое ее слово, Катриона поняла, что попала в точку. Проявленный Мелвиллом искренний интерес побудил ее высказать свою собственную убежденность в успехе фильма, а также подробнейшим образом изложить все, что она знала о сценарии, съемочной группе, исполнителях и финансовой стороне дела.

– Им не хватает миллиона фунтов стерлингов, – закончила она.

– И только? – переспросил Хэмиш. – Всего лишь миллиона!

Катриона коротко рассмеялась.

– Я понимаю, для индивидуального инвестора это крупная сумма, но, уверяю тебя, я не стала бы рекомендовать тебе этот проект, если бы не считала, что он вполне жизнеспособен, а кроме того, очень подходит для поддержания сложившейся у тебя репутации. Его появление наверняка на целый год обеспечит тебе очень высокий рейтинг в общественном мнении. Почему бы тебе для начала хотя бы не встретиться с одним из продюсеров?

– Он шотландец?

– Она шотландка. Ее зовут Изабель Карлайсл.

– Хорошенькая?

– Какое это имеет значение?! – Катриона была одновременно и удивлена, и возмущена.

– Клянусь, когда ты сердишься, из твоих волос сыпятся искры! – засмеялся Хэмиш. – Вот что значит иметь такие огненно-красные волосы!

– Мои волосы не красные! Рубины – вот те красные, и розы. Но не волосы.

– Так как же ты назовешь их цвет? – продолжал дразнить ее Хэмиш, дотрагиваясь до одной из обрамлявших ее лицо прядей.

– Ты стараешься увильнуть от ответа, – упрекнула Катриона, откидывая назад голову. – Согласен ты с ней встретиться?

С того места, где они сидели, Элизабет гораздо лучше, чем Фелисити, было видно, что происходит за столиком Катрионы и Хэмиша.

– Он гладит ее волосы! – страшным шепотом сообщила она подруге. – Наверно, он не стал бы этого делать, если бы они обсуждали банковский баланс.

– Да уж, конечно, – скривившись, согласилась Фелисити. – Определенно, ему нельзя доверять, а она ведет себя совсем не умно.

– Собираетесь дать ей небольшой материнский совет? – предположила Элизабет.

– Почему это – материнский? – вознегодовала Фелисити. – Скорее уж сестринский.

– Я скажу, чтобы она тебе позвонила? – продолжала настаивать Катриона за другим столиком, не давая Хэмишу отвлечься от темы фильма. – Или мы сейчас назначим время?

Хэмиш покачал головой.

– Я не хочу с ней встречаться, – вдруг заявил он. – Ты преподнесла мне это дело, ты явно хорошо все изучила, ты веришь в успех, ты мой банковский управляющий. Достаточно, я принимаю твой совет.

Катриона застыла, опешив не столько от его неожиданного согласия (да и согласился ли он на самом деле?), сколько от того, что в этот момент под столом его нога прижалась к ее ноге и начала коварно ползти вверх, подбираясь к бедру. Хэмиш со знанием дела демонстрировал, что для опытного человека и стол не препятствие для весьма интимных прикосновений…

– Ты уверен? – спросила Катриона, желая удостовериться, что правильно поняла его слова, потому что в смысле его движений под столом сомнений не было.

Опустив руку под скатерть, она попыталась отпихнуть его ногу, прошипев:

– Что ты делаешь, Хэмиш? Пожалуйста, перестань! Кто-нибудь увидит!

– Ерунда! – ухмыльнулся он, возвращаясь к прерванному занятию. – Когда-то ты обозвала меня нахалом – надо же мне поддерживать репутацию. Никто ничего не заметит, если ты не будешь дергаться. А что касается твоего вопроса, то да, я уверен.

В эту минуту официант подкатил столик с десертом, и Катриона вынуждена была сидеть «не дергаясь» и дожидаться, пока Хэмиш, преднамеренно затягивая время, не выберет между шоколадным суфле и фруктовым тортом, в то время как его нога самым беззастенчивым образом вторгалась в то место, куда, как она считала, он никак не мог забраться.

– Думаю, все же остановимся на фруктовом торте, как ты считаешь? – наконец спросил он, откидываясь на спинку кресла как бы для того, чтобы расслабиться, а на самом деле, чтобы ему удобнее было продолжать свою дерзкую забаву.

Катриона осознавала, что у Хэмиша есть все основания полагать, будто такое его поведение вызовет у нее исключительно положительные эмоции. Он ничего не знал о том, что она к нему охладела, о ее намерении покончить с их любовными отношениями, а главное, о том, что в ее жизни появился Андро. Разумеется, если бы он узнал об этом, то не могло бы быть и речи о его участии в финансировании фильма. Катриона внутренне металась, раздираясь между природной честностью и стремлением привлечь Хэмиша к проекту, который она искренне считала прекрасным способом вложения денег. Конечно, не последнюю роль играло и то, что Катрионе хотелось угодить Андро. Однако она тешила себя мыслью, что не это желание является главной движущей силой ее поступков, поскольку их отношения с Андро завязались совсем недавно и пока что их еще нельзя было назвать твердыми и прочными, как гранит. Катриона сама себе напоминала акробата, балансирующего над пропастью на проволоке и одновременно жонглирующего шарами. Если ей удастся дойти до конца и при этом не потерять ни одного шара, то никто и никогда уже не сможет назвать ее наивной и неопытной!

Катриона с облегчением почувствовала, как нога Хэмиша скользнула прочь. Он наклонился над тарелкой с десертом. Однако его слова отнюдь не принесли Катрионе облегчения:

– Я готов заняться с тобой любовью прямо здесь, сейчас, возле этого столика, – прошептал он, пожирая ее глазами. – Ты хоть понимаешь, что прошло уже больше двух недель, как мы были в Лондоне? Я понимаю, ты не виновата, что твоя мать заболела, но как насчет того, чтобы куда-нибудь рвануть в эту пятницу? Линда сейчас не в том положении, чтобы позволить себе задавать лишние вопросы. Мы можем слетать в Париж, как и собирались.

– Ох, не знаю, Хэмиш, – запинаясь, проговорила Катриона. – Меня не было на работе столько времени, я просто не смогу в пятницу рано уйти. За время моего отсутствия накопилось дикое количество работы, и мне нужно срочно нагонять упущенное.

– Ну хорошо, давай тогда выберемся куда-нибудь здесь, в Шотландии, – не отступал Хэмиш. – Есть масса укромных уголков и уютных отелей на расстоянии не более часа езды от Эдинбурга, которые просто ждут не дождутся, чтобы мы ими воспользовались. Я выберу какой-нибудь и сделаю тебе сюрприз.

Катриона закусила губу. Ей не хотелось лгать ни на йоту сверх необходимого, и, кроме того, она должна была заставить Хэмиша сосредоточиться на инвестировании фильма.

– Если хочешь, – неопределенно ответила она. – Мы могли бы таким образом отметить заключение сделки.

– Как? Разве это должно быть так скоро? – удивился Хэмиш.

– О да, Хэмиш, – твердо заявила Катриона. – В этом-то все и дело. Лондонский юрист, который занимается делами «Пресипити Сити Продакшнз» и которого они называют своим брокером, говорит, что деньги должны поступить до конца финансового года, иначе придется пересматривать всю смету. Именно он настаивает на дополнительном миллионе фунтов.

– В таком случае, мне следует встретиться скорее с лондонским брокером, а не с дамой-продюсером, – заметил Хэмиш.

– Пожалуйста, я уверена, что это можно устроить.

– Хорошо, подготовь контракт и денежный трансферт и организуй встречу в четверг вечером в моем офисе. Тогда в пятницу нам будет что праздновать.

Хэмиш ухмыльнулся и снова пустил в ход ногу, заставив Катриону залиться краской и вскочить из-за стола.

– Я… я сейчас вернусь, – смущенно пробормотала она и ретировалась в дамскую комнату, чтобы дать себе время успокоиться и немного подумать.

– Посмотрите, как она покраснела! – изнемогая от любопытства, ахнула Элизабет. – Может быть, он только что сделал ей гнусное предложение?

– Во всяком случае, похоже на то, – встревоженно пробормотала Фелисити. – Брюс говорит, что она должна сделать все, чтобы Хэмиш Мелвилл был доволен и счастлив, даже если для этого ей придется снять трусики.

– Что?.. – Элизабет с подозрением покосилась на подругу. – А ведь он изрядный сукин сын, ваш Брюс, вам так не кажется?

– Ну, он ведь не говорил об этом Катрионе, а только мне, – растерянно оправдывалась Фелисити. – И вообще, скорее всего, он шутил.

– А вот в этом я не уверена, – проворчала себе под нос Элизабет, поднося к губам кофейную чашку.

Вернувшись, Катриона села боком к столу, не пряча ноги под скатерть.

– Кофе? – спросил Хэмиш, бросив на нее понимающий взгляд.