Текст книги "Сомнительные ценности"

Автор книги: Джоанна Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Посмотрев на часы, она покачала головой.

– Мне действительно некогда. Ты уверен, что доволен своим решением насчет фильма? Я не хочу, чтобы получилось, будто я против воли втянула тебя во что-то, в чем ты бы предпочел не участвовать.

– Ты ни во что меня не втягивала, – возразил он. – Я считаю, что «Катриона» – весьма многообещающая дама, как раз то, что мне нужно для поддержания репутации, поэтому я буду безумно счастлив вложить в нее несколько лишних пенни.

– Если только они действительно лишние, – подчеркнула Катриона, прекрасно понявшая его двусмысленность. – Как ты понимаешь, есть шанс, что «Катриона» провалится и не оправдает возложенных на нее надежд.

Хэмиш выразительно развел руками:

– А на что же прикажешь мне тратить деньги – на бриллиантовые браслеты? – Он засмеялся, увидев, как она состроила гримасу при этих словах. – Фильм – гораздо более привлекательная инвестиция. А кроме того, это дает мне шанс познакомиться с Джилом Манро. Может быть, он даже сыграет со мной партию в гольф!

– Эта партия может обойтись тебе довольно-таки дорого, – заметила Катриона, вставая. – Я постараюсь все устроить к четвергу и дам тебе знать. Спасибо за ленч. Он вышел очень содержательным.

– Вот это да! – удивилась Фелисити, глядя, как Катриона покидает ресторан. – Они уходят порознь. Что бы это значило?

– Меры предосторожности. В конце концов, Хэмишу Мелвиллу совершенно не нужно, чтобы у его жены появился повод самой требовать развода, – заключила Элизабет, задумчиво глядя на жидкость в своем бокале. – Думаю, он предпочитает сам управлять ситуацией.

– Так же, как и Брюс, я полагаю, – буркнула Фелисити. – Только он не такой умный.

– Вы надеетесь?! – ввернула Элизабет.

– Кэт! Итак, ты вернулась? – воскликнула Элисон, когда Катриона позвонила ей после обеда. – Рада тебя слышать. А я уж думала, что кто-то из нас двоих умер!

– Но ведь Джон сообщил тебе, что я уехала домой? – напомнила Катриона.

Несколько дней Катриона набиралась храбрости, чтобы позвонить подруге. Первый ошеломляющий приступ зависти к положению Элисон миновал, и теперь Катриона только изредка ощущала уколы этого низкого чувства.

– Да, конечно, он сказал мне. Но я полагаю, что ты и сама могла бы позвонить мне с острова. Твоя мать была тяжело больна?

Ничего удивительного, что Элисон на меня сердится, подумала Катриона.

– Нет, не очень, – уклончиво ответила она, зная, что Элисон не преминет заметить ее сдержанность.

– Все равно ты, конечно, волновалась. Я знаю по себе: мы с матерью непрерывно ругаемся, но если бы она всерьез заболела, я была бы в отчаянии.

– Но сейчас-то, надеюсь, вы не ссоритесь? Должна же она понимать, что тебе теперь вредно волноваться.

– Да, конечно. Но только теперь мать хочет, чтобы я бросила работать и целый день лежала, задрав ноги. Она не признает работающих матерей.

– Дорогая моя! – улыбнулась Катриона. – Я уверена, что моя мама вела бы себя точно так же. Я звоню, чтобы узнать, будем ли мы играть в сквош, или это тебе мать тоже запретила?

– Нет, не мать, а доктор. Он говорит, что не стоит рисковать. Так что извини. Но мы можем встретиться в клубе, чего-нибудь выпить и поболтать. Я хочу услышать все твои новости.

– Ну вот, как только у меня появился шанс обыграть тебя, ты увиливаешь, – разочарованно протянула Катриона.

Только сейчас она поняла, как сильно соскучилась по Элисон, как ей не хватало здравомыслия, практицизма и искренности подруги.

– Отлично. Завтра в шесть в клубе. Постараюсь вначале вытащить тебя на прогулку.

– Прекрасно. Это мне вполне по силам.

Изабель следила, как меняется выражение лица Андро, пока он говорит по телефону. На нем все явственнее проступало ликование.

– Отлично проделано, Катриона! Дорогая, это просто блестяще! И он даже не захотел никого из нас увидеть или поговорить с нами, или что-нибудь в этом роде?

Глубокая морщина перерезала лоб Изабель. Она испытывала одновременно и восторг, и разочарование. Разочарование – потому что лишалась возможности познакомиться с Хэмишем Мелвиллом, восторг – потому что он давал им миллион фунтов.

– Само собой разумеется. Ты сама позвонишь Робу или мне это сделать? О’кей, позвони сама. Не могу поверить, что тебе одной удалось все это провернуть. Ах ты моя умница! Он, наверно, и впрямь от тебя без ума. Хорошо-хорошо, я знаю, ты просто отличный финансовый советчик. Мы можем чем-нибудь тебе помочь? Отлично, мы это сделаем. Приходи сразу после работы, откупорим шампанское. Здесь будет Алекс, и мы все вместе выпьем за успех фильма. Что за глупости, почему это ты не член нашей компании?! Без тебя вообще бы не было никакого фильма! Хорошо, увидимся позже.

Положив трубку, Андро медленно повернулся к Изабель.

– Сработало! – произнес он, наблюдая, как на ее лице появляется таинственная, полная злорадства и скрытого смысла улыбка. – Сработало, Иззи!

Одним прыжком, издав пронзительный ликующий крик, похожий на воинственный клич древнего вождя клана, он перелетел через комнату и повалил Изабель на диван.

– Она раздобыла для нас деньги, – горделиво проговорил Андро. – Так что теперь ты сможешь выпустить свой фильм, а я – увидеть свою физиономию на экране. Это потрясающе!

Несколько мгновений он смотрел на Изабель сверху вниз, а затем медленно снял с нее очки и повесил их на спинку дивана.

Она устремила на него взгляд очень близоруких глаз.

– А мы с тобой порядочные сволочи, ты не находишь? – немного удивленно и не очень уверенно произнесла Изабель.

Без очков ее лицо походило на лик сумрачного ботичеллиевского ангела. Выгнувшись, она протянула Андро губы для поцелуя. Они целовались долго и нежно, как влюбленные, которые давно потерялись и вдруг вновь обрели друг друга. В каком-то смысле так оно и было.

– Теперь ты вернешь свою зубную щетку ко мне в ванную? – шепнула Изабель.

– Еще не сейчас, – ответил он, расстегивая пуговицы и запуская руки ей под блузку, – но скоро – очень скоро.

ГЛАВА 13

В здании эдинбургского аэровокзала был час пик: как раз в это время приземлялись вечерние самолеты со всех концов Европы. Катриона стояла у подножия лестницы, по которой должны были спускаться прибывшие лондонским рейсом пассажиры, среди группы других встречающих. Многие из них держали в руках плакатики с именами тех, кого они должны были встретить, но не знали в лицо. Катриона подумала, что, может быть, и ей следовало заготовить табличку с фамилией Гэлбрайт.

Элисон уверяла, что она без труда узнает его по выражению угрюмой неприступности, присущему столичным брокерам.

– Ты сто раз видела таких типов по телевизору. Все они выглядят одинаково: держат по телефону в каждом кармане, факс в автомобиле, диктофон в портфеле – вооружены техникой до зубов, так что им уже даже не нужно втыкаться в розетку.

Катриона, засмеявшись, возразила:

– Нет, по телефону было совсем непохоже, что он из таких.

Дни уже начали удлиняться, и подруги, встретившись в клубе, отправились на вечернюю прогулку вдоль Уотер-Лейт, берега которой, заросшие плакучими ивами, оборудованные пешеходными мостиками и посыпанными гравием дорожками, были специально приспособлены для променада измученных горожан.

– Как сейчас себя чувствует твоя мать? – спросила Элисон, когда, миновав скопление новостроек, они вышли на пологий берег.

– Честно говоря, она абсолютно здорова, – робко призналась Катриона. – И все время была здорова.

Элисон остро глянула на подругу.

– Зачем же было врать в банке?

Катриона пожала плечами. Желание исповедоваться Элисон заметно ослабело то ли от сознания собственной вины, то ли от присутствия третьего, вставшего между ними существа, пока что еще совсем маленького, но уже вполне заметного. С его появлением Катриона перестала чувствовать себя равной Элисон.

– Острый случай Синдрома Дефицита Острова, как называет это явление моя мама. Ее болезнь – лучший предлог, который я смогла выдумать.

– Обычно ты не бываешь столь легкомысленна и безответственна, Кэт. И обычно ты все-таки даешь о себе знать, а сейчас я не слышала твоего голоса больше двух недель. – В голосе Элисон звучала обида – и поделом мне, подумала Катриона. – И сегодня ты какая-то чужая. Ты сама на себя не похожа: обидчивая, раздражительная, угрюмая. Где та веселая, солнечная Кэт, которую мы все знаем и любим?

– Кошка Кэт на раскаленной крыше, – усмехнулась Катриона, стараясь увильнуть от ответа.

Ее поступки просто невозможно объяснить здравомыслящему человеку, и чем больше Катриона об этом думала, тем в менее выгодном свете представала сама перед собой. Признаваться же в своих слабостях перед такой образцовой деловой женщиной и будущей матерью, как Элисон, было по меньшей мере неприятно.

– Вот именно, – согласилась Элисон. Катриона не остановилась, и Элисон пришлось ускорить шаг, чтобы догнать ее. – Я уверена, что во всем виноват этот мерзавец Хэмиш, разве нет? Это он вынудил тебя сбежать? Он что, вывалял тебя в грязи? Ради Бога, расскажи мне! Я твой друг, Кэт. Я хочу тебе помочь.

Элисон приходилось почти бежать, потому что Катриона, опустив голову и спрятав руки в карманы, продолжала решительно и быстро шагать вперед. Потеряв терпение, Элисон схватила подругу за руку.

– Стой! Остановись на минуту, Кэт.

Катриона остановилась. Они находились в пустынном, уединенном месте на берегу, где одна из старых ив росла под немыслимым углом, опустив свои ветки в воду. Одна из горизонтальных ветвей была достаточно крепка и широка, чтобы они могли на ней поместиться.

– Давай-ка сядем и поговорим, – твердо сказала Элисон, увлекая подругу за собой. – Смотри, как здесь тихо, красиво и никого нет. Послушай, как весело журчит вода, как будто кто-то тихонько хихикает.

Катриона хмыкнула.

– Ха! Даже река надо мной смеется.

– Почему это она должна смеяться именно над тобой? – спросила Элисон, усаживаясь рядом с ней. – Что ты сделала плохого, в чем провинилась? И в чем провинилась я, раз ты не хочешь ничего мне рассказывать?

Катриона слабо пожала руку Элисон. Нет, с Элисон Хоум-Мур все в порядке, чего нельзя сказать о Катрионе Стюарт! Печально вздохнув, она покачала головой:

– Ты ни в чем не виновата, Элли. Ни в чем.

– Ладно, только не говори мне, что все это не из-за Хэмиша. Я все равно тебе не поверю. И учти, хоть я и предостерегала тебя насчет него, все равно я на твоей стороне.

Катриона шумно вздохнула.

– Но он здесь действительно ни при чем! То есть в какой-то мере это из-за него, но только потому, что я уже остыла к нему, а он нет. Так что в известном смысле я сама во всем виновата.

– Хорошо, я рада тому, что ты хотя бы пытаешься найти смысл, – одобрила Элисон. – А что заставило тебя охладеть? – Катриона сжала руки.

– Я думаю, что на самом деле это произошло из-за его сына. Понимаешь, вначале я понятия не имела, что у него есть ребенок, а потом он мне сказал.

Она могла бы добавить: «И примерно в то же самое время ты сказала мне, что беременна, и я почувствовала, как это важно иметь семью и детей». Но вместо этого Катриона продолжала:

– И это совпало с моментом, когда я начала понимать, что наши отношения ведут в никуда и что только он остается в выигрыше.

– Чертовски правильно. Умница, Кэт. Десять баллов за сообразительность. – Элисон обняла Кэт за плечи и привлекла к себе. – Джон обрадуется.

– Это, конечно, самое главное, – иронически хмыкнула Катриона. Элисон немного смутилась.

– Я понимаю, тебе это покажется смешным, но я, как идиотка, защищала тебя перед Джоном. Он вообще не мог понять, как ты позволила себе вступить в личные отношения с клиентом. Видишь ли, несмотря на внешнее легкомыслие, на самом деле Джон жутко добродетельный и ужасно щепетильно относится к таким вещам.

– Что же, наверно, он прав. Проблема в том, Элли, что я еще больше все усложнила. Я так и не осмелилась сказать Хэмишу, что все кончено. Соответственно он и теперь считает, что наши отношения продолжаются.

– Ох, Кэт, просто скажи ему – и все. В конце концов, ничего страшного. Ведь ты же не клялась ему в вечной любви? – встревоженно спросила Элисон.

– Нет, конечно, нет! Но он подарил мне картину и пытался подарить браслет, так что я чувствую себя виноватой перед ним… – Катриона уловила недоверчивое выражение на лице Элисон и еле слышно добавила: – Кроме того, я встретила другого…

– Боже милосердный! Дорогая, да ты не теряешь времени даром! – опешила Элисон. – Кто же он?

Катрионе стало немного легче. Ребенок уже не маячил между ними, как живой упрек.

– Его зовут Андро Линдсей. Он актер.

– Я о нем слышала?

– Вряд ли, потому что ты почти не смотришь телевизор. Он работает на телевидении и снялся в нескольких фильмах. Вообще-то он довольно известный актер.

– А ты-то сама хорошо его знаешь?

– Да, хорошо, то есть очень хорошо.

– В библейском смысле? Как это там говорится – и познал Иаков жену свою, и принесла она ему сына – так?

– Ты чертовски проницательна, Элли! – засмеялась Катриона. – Да, все так – только без сына.

– А почему же я до сих пор ничего не знала? – с оттенком обиды спросила Элисон. – Я думала, мы с тобой близкие подруги.

– Все произошло так внезапно.

Элисон с сомнением поглядела на нее.

– Гм-м. Сдается мне, у тебя это вообще всегда происходит внезапно.

– Нет, вовсе нет! Это простое совпадение. Ты же прекрасно знаешь, что вплоть до последнего времени у меня целую вечность никого не было. – От возмущения у Катрионы даже задрожал голос. – Я уже начала думать, что до конца дней обречена вести монашеский образ жизни. Впрочем, может быть, это было бы лучше.

– Неужели? – саркастически осведомилась Элисон. – А как же тогда быть с этим актером? Из объятий Хэмиша – прямиком к Андро, без передышки. Ничего себе монахиня. Что-то здесь не очень пахнет целомудрием.

– Не надо делать из меня роковую женщину?! – наполовину удивленно, наполовину рассерженно вскричала Катриона. – Честное слово, все было не так. С Хэмишем я покончила. То есть мысленно я с ним уже порвала, просто еще не успела ему об этом сказать. – Теперь, когда она уже начала, ей стало гораздо легче исповедоваться Элисон.

– И тогда ты сбежала на Скай. Так на каком этапе и откуда возник Андро?

– Я познакомилась с ним неделей раньше, когда ездила в Глендоран. Там живут его родные, он приезжал их навешать, и мы встретились в гостиничном баре и разговорились. А потом он оказался на скачках Файф-Поинт и, наконец, последовал за мной на остров. Конечно, все это несколько легкомысленно. Андро далеко не богач, и вообще ни в чем не похож на Хэмиша.

– Да? А скажи мне, – попросила Элисон, – может быть, он эдакий герой-любовник? Эдакий смазливый плут, сердцеед?

Катриона, покраснев, заулыбалась.

– Он сногсшибательно, умопомрачительно красив, – призналась она. – Похож на Хью Гранта.

– Ну и, конечно, сейчас ты от него без ума?

– Да, и боюсь, это надолго. Но все гораздо сложнее и запутаннее, – вздохнула Катриона, вдруг обрадовавшись тому, что поделилась с Элисон. Может быть, если она объяснит свою дилемму подруге, ей будет легче с ней справиться.

Элисон, поежившись, спрыгнула с ветки.

– Пойдем дальше, Кэт, я замерзла. Обсудим твои проблемы на ходу.

Они продолжили путь вдоль берега. Здесь, в извилине реки, когда-то размещалась старинная деревушка Дейн. До того как сюда пришли пар и электричество, ее жители использовали для своих промыслов воду: река в этом месте образовывала в лощине естественную плотину, с гребня которой стремительно низвергался поток воды. Здесь работали мельники, пекари, кожевенники, красильщики, и каждый день отсюда в обнесенный стенами древний Эдинбург тянулись возы с хлебом, выделанными кожами и одеждой, чтобы обеспечить его растущее население. В наши дни Доил, ставший частью столицы, превратился в излюбленное пристанище богемы: художников, артистов, студентов.

– Мне кажется, первым делом ты должна открыть Хэмишу горькую правду – и чем скорее, тем лучше. – По тону Элисон никак нельзя было сказать, что она считает эту правду чересчур горькой.

Катриона покачала головой:

– Вот тут и начинаются сложности, – с горечью произнесла она и начала рассказывать Элисон о «Пресипити Сити Продакшнз», о фильме и о согласии Хэмиша дать недостающие деньги.

– Веселые делишки! – воскликнула Элисон, когда Катриона закончила свою повесть. – А ты не размениваешься на мелочи, Кэт, не так ли? Уж если ты рискуешь увязнуть по уши, так не меньше, чем за миллион фунтов! Красиво, ничего не скажешь!

– Надеюсь, я все-таки не увязну, – твердо возразила Катриона. – Мне осталось пережить эту дурацкую завтрашнюю встречу, а потом я смогу откровенно поговорить с Хэмишем. Но если я сделаю это до того, как будет улажено дело с фильмом, он откажется в нем участвовать. Между тем фильм здесь совершенно ни при чем, и я уверена, что это отличный проект.

– Все равно все это как-то нехорошо, Кэт, – возразила Элисон. – Зачем вообще тебе понадобилось влезать в это дело с финансированием фильма? Ты могла просто познакомить Хэмиша с Андро, а там уж пусть сами разбираются.

– Но дело в том, что Хэмиш с первого взгляда, когда они встретились на скачках, буквально возненавидел Андро. И произошло это из-за меня. А теперь я хочу помочь Андро – что же в этом плохого? Но в то же время я искренне убеждена, что для Хэмиша это идеальный способ помещения капитала, а ведь я теперь его банковский управляющий. Конечно, с какой стороны ни глянь, я по уши увязла, и получается, что я веду двойную игру.

Они вышли на вымощенную булыжником дорожку и начали подниматься по ней к главной дороге.

– Ты слишком много взвалила на свои плечи, – сказала немного запыхавшаяся Элисон. – А что, если этот фильм лопнет, как мыльный пузырь?

– Я предупредила Хэмиша о такой возможности. Он сознательно идет на риск. Единственное, о чем он не знает, – это о связи Андро с фильмом и со мной. Но об этом я собираюсь сказать ему в пятницу.

Элисон долго не сводила с подруги тяжелого взгляда.

– Не хотела бы я в этот момент оказаться на твоем месте, моя девочка. Это все равно что дразнить тигра.

В серебристо-серых глазах Катрионы появилось тревожное выражение.

– А что же еще мне оставалось делать? Последний срок получения денег на фильм – конец этой недели, столько надежд и судеб поставлено на карту, а Хэмиш их единственный шанс на спасение! Разве я могла поступить иначе?

– Ох, не знаю, Кэт. Боюсь, что если произойдет какой-то сбой, на карту будет поставлена твоя собственная карьера. Джона бы хватил удар, если бы он узнал, что ты вытворяешь.

– Поэтому, умоляю тебя, Элли, на сей раз ничего ему не говори, – настойчиво попросила Катриона. – По крайней мере, до следующей недели.

– Ладно, ладно. Надеюсь, этот парень, Андро, способен хотя бы оценить, что ты для него сделала? А что это за тип, что явится из Лондона подписывать контракт?

– Его зовут Роб Гэлбрайт. Я никогда не видела его, только разговаривала по телефону. Он – юрисконсульт «Комплишн Бонд», фирмы, которая занимается кинобизнесом. Андро так и называет его – наш Комплишн Бонд.

– Господи помилуй! Только не говори мне, что это обозначает! – Элисон вдруг расхохоталась и, надув щеки, пробасила: – Меня зовут Бонд – не Джеймс Бонд, а Комплишн Бонд.

Катриона радостно рассмеялась.

– Ох, Элли, ты просто прелесть! Сама не знаю, почему я до сих пор тебе обо всем этом не рассказала! – Они перешли через дорогу и поднялись на мост. – Бр-р-р! Я совсем продрогла. Как ты думаешь, сможем мы сейчас поймать такси?

Стоя в аэропорту, Катриона с улыбкой вспоминала эту беседу на берегу реки. Благодаря ей она не только отчасти вновь обрела уверенность в себе, но поняла, что горячо привязана к Элисон, вне зависимости от того, беременна та или нет. Катриона по-прежнему немножко завидовала подруге, но отчужденность исчезла. Донесшийся из динамика голос диктора заставил Катриону очнуться.

– Мисс Катриона Стюарт, пожалуйста, подойдите к справочному бюро. Мисс Катриона Стюарт, вас ждут около справочного бюро.

Катриона с ужасом подняла глаза на табло: так и есть, самолет из Лондона приземлился десять минут назад. Она настолько погрузилась в свои мысли, что ничего не видела и не слышала, и Роб Гэлбрайт, должно быть, прошел мимо нее.

Гэлбрайт ждал ее посреди центрального зала, у его ног стоял маленький черный чемоданчик. Высокий, широкоплечий, с прямой, как у военного, спиной, он был одет вполне по-штатски и притом весьма консервативно: безупречный пепельно-серый костюм в едва заметную полоску, кремовая рубашка и аккуратный, выдержанный в красно-синих тонах галстук. Его волосы цвета спелого ячменя, густые и волнистые, на концах были немного светлее, как будто уже успели выгореть на солнце. Лицо, однако, было не загорелым, а бледным и чисто выбритым, серо-голубые глаза, окруженные густыми темными ресницами, смотрели приветливо и дружелюбно. Бескомпромиссно прямой нос доминировал бы над всеми чертами, если бы его не уравновешивали крепкий квадратный подбородок и рот, в уголках которого таилась улыбка. Он казался тем, кем и был на самом деле – твердо стоящим на ногах, уверенным в себе профессионалом, получившим отличное образование и пользующимся услугами лучших портных и парикмахеров. Если бы мысли Катрионы не блуждали Бог знает где, когда он проходил мимо, она, конечно, легко бы его узнала.

Роб смотрел, как она почти бежит к нему через зал. Полы светлого плаща распахнулись, открывая длинные, обтянутые черными колготками ноги, короткую бежевую юбку из верблюжьей шерсти и черный свитерок-тунику. Огненные волосы Катрионы растрепались, пока она шла от автостоянки к зданию аэропорта, в огромных, широко распахнутых глазах застыло виноватое выражение, губы раскрыты в извиняющейся улыбке. Она выглядела такой обворожительно-взволнованной, что у него на миг замерло сердце.

– Мне ужасно стыдно, что я вас прозевала, – извинилась Катриона, пожимая ему руку. – Я стояла у самого выхода.

– Я заметил вас, – Роб улыбнулся в ответ, – но вы казались такой неприступной, что я никак не мог предположить, будто вы встречаете такую скромную персону, как я.

Катриона виновато улыбнулась:

– Неужели? Ради Бога, извините меня. Обычно я бываю не столь рассеянна, просто в последнее время на меня столько навалилось… Ну, ладно, мы все-таки встретились, так что теперь все в порядке. Это была хорошая мысль.

– Какая? – поинтересовался Роб, поднимая свой чемоданчик.

– Обратиться в справочное бюро. Моя машина на стоянке. Это совсем недалеко отсюда. Как вы долетели? – Катриона чувствовала, что слишком много болтает, но почему-то не могла остановиться.

Он шагал рядом, вежливо наклонив голову, чтобы лучше слышать, о чем она говорит.

– Нормально, спасибо. Обычная толчея, а в остальном прекрасно.

Они подождали, пока перед ними распахнется автоматическая дверь, и вышли на дорожку, ведущую к автостоянке. Катриона посмотрела на часы:

– У нас еще масса времени. Встреча состоится не раньше восьми, а чтобы добраться до города, достаточно двадцати минут.

– А может быть немного дольше, ведь сегодня четверг.

– Да, конечно, вечерняя распродажа, магазины открыты допоздна. Откуда вы знаете?

– Разве не везде по четвергам творится одно и то же? К тому же я часто бываю в Эдинбурге. Собственно говоря, здесь живут мои родители.

– Вот как? Значит, вы сможете у них остановиться?

Они дошли до машины, и Катриона вытащила ключи. Роб открыл багажник, спрятал туда свой чемоданчик и уселся рядом с ней.

– Нет, не сегодня, – ответил он. – Я заказал себе номер в «Георге». Это короткий деловой визит, и я не смогу уделить им достаточно времени. Тем более, что через неделю, на Пасху, я все равно собираюсь приехать.

– Хорошо, тогда я сначала отвезу вас в «Георг», чтобы вы там устроились. Это недалеко от того места, где состоится встреча.

Катриона выехала со стоянки. Стояли серебристые апрельские сумерки. После прошедшего дождя шоссе было мокрым, а в воздухе висело облако водяной пыли, так что Катрионе пришлось включить «дворники». Их медленное, уютное шуршание задавало ритм беседы и придавало ей плавную размеренность.

– Вы так и не сказали, где это будет, но позвольте, я попытаюсь угадать. – Роб повернулся к ней. – Как насчет офиса с пентхаузом на Клин-Стрит?

Колеса «гольфа» слегка вильнули, выдавая удивление Катрионы.

– Вы угадали. С первого раза. Вам уже приходилось там бывать?

– Да, один раз, – кивнул он. – Я был членом попечительского совета и ходил туда на прием. Хэмиш Мелвилл, правильно?

Катриона коротко рассмеялась.

– Совершенно верно. Десять из десяти за догадливость.

Роб усмехнулся, но не стал открывать источники своей осведомленности.

– Блестящий ум? А каким образом вы связаны с Хэмишем Мелвиллом?

Катриона предпочла бы, чтобы он употребил какой-нибудь другой оборот.

– Я его банковский управляющий.

– Ах да, вы мне говорили. «Стьюартс и Компания».

– Вы хорошо знаете наш банк?

– Не очень, больше понаслышке. Дело в том, что мой отец его президент.

– Что?? – На сей раз «гольф» вильнул как следует. Выровняв автомобиль, Катриона обеспокоенно взглянула в зеркальце. К счастью, идущая за ними машина держалась на достаточном расстоянии. – Прошу прощения, если я вас испугала, просто вы меня немного ошарашили. Я никогда родового имени лорда Невиса. У нас всегда говорят только «лорд Невис», а на бланках напечатано «Виконт Невис, РЧ».

– Растрачивающий Часы, – усмехнулся Роб.

– Я считала, что это означает Рыцарь ордена Чертополоха, ведь это большая честь, не так ли?

– Да, разумеется. Это такая семейная шутка. Имеется в виду, что он растрачивает часы – то есть убивает время в ожидании, пока унаследует титул, – ну, вы же знаете.

– Тогда он будет графом Лохабером?

– Это называется просто Лохабер – глава клана Гэлбрайтов. Мы пытаемся удивить мир таинственными и непонятными именами аристократии. Все мы – Гэлбрайты, но при этом мой отец – Невис, а дед Лохабер. В сущности, все очень просто, если знаешь, что к чему.

– Я знакома с вашим дедом, – призналась Катриона. – Я была у него в мастерской в Глендоране.

– В самом деле? – Роб казался польщенным. – Полагаю, вы ему понравились. Он всегда знал толк в хорошеньких личиках.

Катриона нахмурилась.

– По-моему, его больше интересовала моя биография, а не мое лицо. Он сказал, что я не должна была покидать Скай и обязана подумать о потомстве и о том, как вернуть долг своей земле. Он дал, точнее, одолжил мне часы, которые сам смастерил из рябины. Предполагается, что они обладают магической силой. Я должна возвратить их, когда осознаю, как быстротечно время.

В ответ на ее рассказ раздался взрыв смеха.

– Прошу прощения, – задыхаясь, проговорил Роб, – но, ей-Богу, он все же ужасно забавный старикан. Он наговорил вам все это при первой же встрече?

– Это и многое другое. У него очень четкие взгляды насчет долга, и верности, и всего такого, да?

– Да. Старик – совершенно реликтовое существо, и в своем роде неподражаем. Правда, он, по крайней мере, осуществляет на практике проповедуемые им принципы.

– Но, похоже, ему не удалось убедить семью последовать его примеру.

Роб слегка пожал плечами.

– Вы имеете в виду, что мы оторвались от корней? Может быть, со стороны это так и выглядит, во всяком случае, в отношении отца это так и есть, но что касается меня, дед еще не потерял надежду.

– Как, вы хотите сказать, что не собираетесь навсегда оставаться в Лондоне?

– О Господи, конечно же, нет! Я не могу там оставаться. – Катриона улыбнулась.

– Судя по вашему виду, этого не скажешь. Если мне позволено будет сделать такое замечание, то вы выглядите вполне приспособившимся к городской и даже столичной жизни.

– Вот как? Ну что же, внешность порой обманчива. Хотите, я скажу, какое впечатление вы произвели на меня?

– Пытаетесь отплатить мне той же монетой? Но ведь вы меня совсем не знаете. – Увидев, как он выразительно приподнял бровь, Катриона нашла в себе мужество сдаться: – Ладно. Я сама на это напросилась. Валяйте.

– Вы очень нервничаете перед сегодняшней встречей.

Роб взглянул на нее, но она смотрела прямо перед собой, на дорогу.

«Дворники» скребли по высохшему стеклу, и Катриона автоматически их выключила. Она не знала, как реагировать на его слова.

– Вовсе нет, – наконец возразила она, но без всякой убежденности. – Это всего лишь формальность.

Роб кивнул.

– Возможно, однако по каким-то причинам она вас очень беспокоит, и мне кажется, поскольку я иду с вами, то имею право спросить, почему.

Роб пока что сознательно умалчивал о том, что видел их с Хэмишем в Лондоне, и поэтому подозревает, что их связывают не только деловые отношения. Интересно, скажет ли она об этом сама?

Катриона свернула с главной дороги налево, чтобы объехать центр. Теперь они ехали среди высоких, импозантных домов. В некоторых окнах горел свет, окна же многочисленных контор и офисов оставались пустыми и мертвыми.

– Мое волнение вполне объяснимо, – осторожно сказала Катриона. – До сих пор я никогда не занималась подобными проектами, вот и все. Вы, может быть, привыкли к огромным бюджетам художественных фильмов, но для меня, как и для мистера Мелвилла, это в новинку. Так что я всего лишь хочу, чтобы все прошло гладко.

Они остановились на перекрестке. Прямо перед ними возвышалась молчаливая громада кафедрального собора Св. Марии. Простит ли ей Господь очередную полуправду?

– Я понимаю, – ровно отозвался Роб.

– Вы все-таки должны насладиться видом из моего офиса, Катриона, – напомнил Хэмиш после того, как церемония представления закончилась и они втроем уселись вокруг стола.

Голубая Коломбина Пикассо взирала на посетителей своими черными всезнающими глазами. Катриона избегала на нее смотреть. В этой просторной, наполненной воздухом комнате, которую она впервые видела при полном освещении, девушка чувствовала себя крайне неуютно. Даже толстый ковер на полу, казалось, дразнил ее, напоминая о том безумном вечере, когда они с Хэмишем впервые принадлежали друг другу. Кабинет был обставлен сверхсовременной мебелью, изобилующей стеклом, хромом и светлой, цвета шампанского, кожей. Видимое отсутствие электронной техники казалось странным, но Катриона догадалась, что за несколькими светлыми деревянными панелями скрываются все последние новинки электроники, какие только могут понадобиться современному предпринимателю.

– Отсюда открывается очень эффектный вид, – объяснил гостю Хэмиш, – прямо на Файф.

– Как бы он ни был хорош, вряд ли он может соперничать с этим, – вежливо откликнулся Роб, показывая на висящую на стене картину.

– Моя Коломбина, – удовлетворенно кивнул Хэмиш. – Не правда ли, она несравненна? Должен признаться, я получаю от нее колоссальное наслаждение. – Несмотря на все усилия, Катриона почувствовала, что краснеет. – Но вы уже видели ее раньше, я не ошибся? – На какую-то долю секунды Катриона решила, что Хэмиш обращается к ней, и испуганно взглянула на него, но он по-прежнему смотрел на Роба. – Я редко забываю лица, не могу только припомнить, при каких обстоятельствах…