Текст книги "Дочь Лебедя"

Автор книги: Джоанна Бак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Он взял свой халат с кресла и надел его. Казалось, он собирался провести весь день дома, лежа на диване. Он снова снял халат и поплелся в ванную. Я слышала, как он пустил воду. Отец вдруг вышел и спросил:

– Разве ты не ходишь на работу, где тебе платят?

Я не двинулась с постели.

– Я тебя не выгоняю, но, по-моему, тебе пора идти.

Я накрылась покрывалом. Он взял трубку.

– Послушай, позвони им и скажи, что у тебя заболел отец, что ты меня навестишь, а потом придешь на работу. Мне нужно идти в магазин.

Мне ответил Андре неожиданно вежливым голосом:

– А, Флоренс, – приветствовал он меня.

– Мой отец заболел, и мне пришлось зайти к нему, – сказала я. – Семейные дела. – Вот тебе, гнусный червяк!

– Джекоб заболел? Пожалуйста, передай ему мои наилучшие пожелания. Я надеюсь, что ему станет лучше, – говорил Андре, и я подумала: вот дерьмо, эти люди хорошо понимают друг друга. Было что-то неприятное, когда я слышала, как он произносил имя моего отца. Я уверила его, что с отцом все в порядке, просто он немного отравился.

– Твоя подруга Сильви уже звонила четыре раза, – сказал Андре. – Может, тебе стоит позвонить ей. Мы начнем работу в одиннадцать.

Я попыталась дозвониться Сильви, у Марка никто не отвечал. Я нашла ее у матери.

– Слава Богу, – сказала она, услышав мой голос. – Мне нужно поговорить с тобой. Со мной случилось нечто!

Я сказала ей, что я у отца.

– Он немного отравился, ничего серьезного.

Она не стала меня расспрашивать о нем, она просто повторила:

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Я сейчас не могу, я и так уже опоздала на работу.

Разговоров с Сильвией мне хватит на целые сутки.

– Я не могу ждать, – сказала она. – Я уезжаю в понедельник. Мне нужно увидеть тебя сегодня!

Я начала взвешивать свои силы и чувствовала себя уверенной и сильной. Наверно, мне так нужно вести себя с Феликсом. Сказать «нет!» и слушать, как он будет умолять меня вернуться.

– Нет, Сильви! – сказала я, это было начало моей проверки новой уверенности. – Не сегодня! – И повесила трубку.

Мой отец вышел из ванной и открыл стенной шкаф. Я стояла позади него, когда он смотрел на свои костюмы в зеленых и коричневых тонах. Пиджаки от Хэрриса из бледно-синего твида. Он одевался как для дождливого дня в болотах Шотландии. Кроме свитеров – оранжевых, красных, ярко-желтых и лиловых.

– Как дела у Сильви? – спросил он.

– Я ее обожаю, но что-то есть в ней странное. Каждый раз, когда я ее вижу, случается что-то неприятное. Как будто она приносит мне неудачу.

– Приятная девочка, – заметил отец, беря в руки твидовый пиджак цвета овсянки. – Ее мать – просто ужас, но Сильви весьма мила!

Он так много говорил, что меня явно не слушал и не слышал. Я взяла сумку и расцеловала его.

– Придешь сегодня на ужин? – спросил отец. Я ответила, что не могу. Мне нужно было идти домой и ждать Феликса.

Я старалась не наступить на трещинки в асфальте по дороге к автобусу. Когда освободилось место, я похлопала по нему ладонью, прежде чем сесть, чтобы уничтожить ауру того, кто сидел там передо мной. Я старалась услышать внутренний голос. Мне показалось, что он сказал: «Просто делай все правильно». Но совет был таким обычным, хотя и правильным, что я поняла, что то был не голос. Это больше походило на здравый смысл. Но основная проблема заключалась в том, что значит «правильно»? У дверей студии я пять раз постучала по ручке, прежде чем отворить дверь. Андре улыбнулся мне в первый раз в жизни. «Ты все делаешь правильно», – сказала я себе.

– Ты разговаривала с Сильви? – спросил он.

– Да, да, – ответила я. Он загораживал мне дорогу, его брови были подняты, как это делал Делаборд, на лице сияла ухмылка.

– Что тебе нужно, Андре? – спросила я.

Он выдержал паузу.

– Ты передала привет Джекобу?

В центре площадки висела гипсовая луна, примерно метра два высотой. Она была коричневой, как шоколадный трюфель. Делаборд указывал, какие нужно смешивать краски.

– Беловатый оттенок, бледный, зелено-бежевый, почти белый, – приказывал он.

Андре стоял позади него и поддакивал.

– Да, да, – говорил он. Делаборд передал ему банку с краской.

– Быстрее!

Андре взобрался на лестницу и начал красить.

Я пробралась к телефону.

– Роза, – шептала я. – Мне просто необходимо увидеть вас. Сегодня. Когда я смогу прийти?

– Что происходит со звездами? Вы, девушки, сегодня все посходили с ума. Только что звонила Сильви Амбелик, и она будет у меня в полдень, – ответила Роза. – Это было единственное свободное время у меня. А потом целый день у меня будут клиенты. Мне просто некогда принять вас. Если бы Сильви не позвонила, тогда вы смогли бы прийти ко мне. В чем дело?

– Мне кажется, что случилось что-то страшное, но я не уверена, в чем дело.

– Вы слишком чувствительны. Я уверена, что все в порядке. Он что, не появился вчера?

– Нет.

– Тогда вы обязательно увидите его сегодня. Я смотрю на ваши карты – сегодня будут новости. Что бы ни случилось, не затевайте скандала…

Мы много работали в этот день, несмотря на проблемы с цветом луны. Приходили модели, и я наносила грим на их лица, чтобы они были лунного цвета. Делаборд и Андре развернули луну, чтобы была видна только одна, вновь покрашенная сторона. Андре вышел, чтобы принести ленч. Он так лукаво мне улыбался, что я не притронулась к бутерброду из боязни, что подавлюсь им. В четыре я сказала, что мне нужно купить кончившуюся основу для грима, зашла в кондитерскую, выпила шоколад и съела булочку. Я шла очень осторожно, выбирала правильную сторону улицы, начинала каждый шаг с левой ноги, переходила улицу только между синими и белыми машинами, никогда не проходила между двумя красными и т. д. Когда я вернулась, то увидела в студии Сильви. Чтобы стать незаметной, она прижалась к двери.

Делаборд был занят своими фотоаппаратами. Андре передвигал зонтик над лампами. Три женщины из агентства по рекламе стояли отдельно, глядя на модель под луной-трюфелем.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я Сильви. – Нас ругают, когда к нам кто-то является.

– Мне нужно было прийти, – ответила Сильви. У нее в руках была пластиковая сумка, такие обычно приносят из гастронома. Она выглядела усталой, но глаза ее сверкали, как будто она только что кончила развлекаться в постели.

– Мне так нужно поговорить с тобой.

– Не здесь. Я только что вернулась и не могу выйти снова.

– Может, поговорим там? – она показала мне по направлению к уборным.

– Нет, – ответила я. Я подумала о проявочной. В ней еще не было пленок, Андре никогда не начинал проявлять до конца рабочего дня. Кроме того, мы сегодня работали в цвете, и эти пленки шли в фотолабораторию. Я втащила ее туда и закрыла дверь.

– Я встретила кое-кого, – сказала Сильви. – Мне кажется, что это он.

–  Он?

– Мужчина, которого предсказала мне Роза. Флоренс, мне кажется, что я влюбилась. Он такой загадочный…

– В промежутках между прошлой ночью и сегодняшним утром ты кого-то встретила и влюбилась? Когда ты успела?

– Я уходила от тебя, было уже поздно. Точно не помню.

Как будто мне было интересно знать. Боже ты мой! Мое сердце выскакивало из груди. Мне нужно было знать время, чтобы она перестала быть такой счастливой.

– Ну, неважно, когда ты меня вышвырнула, я дошла до угла… Там стоял самый великолепный мужчина, которого я когда-нибудь встречала в своей жизни, – продолжала Сильви.

– Ты подцепила незнакомого мужчину?! Ты же никогда не делала этого!

– Он меня подцепил! – гордо ответила она. Она протянула пальцы к кусочку бумаги, высовывавшемуся из большого желтого пакета, стоявшего в специальной картотеке.

– Прекрати, не трогай! – приказала я. – Продолжай. Ты сошла с ума?

– Мне хотелось сделать что-то храброе, как это сделала ты. Побыть хоть немного авантюристкой. Он посмотрел на меня и улыбнулся, и я улыбнулась ему в ответ, и тогда…

– Что тогда?

– Пришло такси, и мы одновременно старались сесть в него. Ну, мне теперь так кажется, я ни в чем не уверена. Он сказал, что тоже ждал такси.

«Надеюсь, это был не Феликс», – со страхом подумала я.

– Так случилось, что ему нужно было ехать в том же направлении, что и мне. Где-то возле моей матери. И я не поехала к Марку, а поехала домой. Матери не было дома. Я сказала ему, что он может поехать со мной. В такси он был просто очарователен – рассказывал об индейцах в Южной Америке, а потом пригласил меня на ленч…

– Ты только что вернулась с ленча? – спросила я, задыхаясь. У меня гудело в ушах. Индейцы! Она покраснела и засмеялась.

– Я должна была рассказать тебе, потому что ты единственный человек в мире, кто может правильно понять меня. Я никогда не делала таких вещей. Я привела его домой и не боялась его. Мне хотелось сумасшедшего приключения, как было с тобой. Мне надоел Марк, надоел, надоел, надоел!

– Быстро скажи мне, как его зовут, – потребовала я.

–  Феликс, – ответила Сильви. – Феликс, не знаю его фамилии.

Я толкнула ее в грудь и выбежала из проявочной в туалет. Едва я закрыла дверь, как меня стошнило. После я почистила зубы, пустила холодную воду и вымыла лицо. Мне следовало выйти из туалета, сделав вид, что ничего не случилось, что у меня все в порядке.

Я медленно открыла дверь и выглянула из нее. Сильви неуверенно стояла в дверях. Все остальные все еще были заняты на площадке. Прошло совсем немного времени. Сильви увидела меня и протянула пластиковый пакет. Я подошла к ней.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Да.

– Мне здесь не нравится. Здесь так плохо пахнет.

– Я не могу выйти. Когда ты увидишь его опять?

– Я сегодня была у Розы.

– Знаю. И что?

– Роза сказала, что мне нужно быть осторожной. Я ходила с ним на ленч. О, Флоренс, он такой удивительный. Я хотела спросить тебя о…

– О чем?!

Я стала такой заторможенной. У меня был такой холодный и металлический голос. Может, это был другой Феликс. Может, была другая Флоренс. Слава Богу, что она была иной. Ее звали Элиза.

– Я пригласила его в Портофино, – ответила Сильви. – Со мной и Марком. Что ты об этом думаешь? Я понимаю, что должна пригласить тебя, но мне трудно это сделать из-за Марка, но я не могла не пригласить его. Я умру, если не увижу его целую неделю!

«Умри, – подумала я. – Просто умри!»

– Почему ты на меня так смотришь?

– Все нормально, – сказала я. – Почему бы тебе не поселиться с ним?

– Я не могу, – ответила Сильви. – Он уже живет с кем-то.

Ага!

– С женой?

– Нет, самое ужасное, Флоренс, он живет с мужчиной! С кем-то, кого зовут Андре. Я слышала, как он звонил ему утром и объяснял, почему он не вернулся домой.

– Флоренс! – Андре звал меня из студии.

– Тебе нужно идти, – сказала я. – И мне кажется безумием, что ты пригласила своего нового любовника провести Пасху с тобой и Марком.

– Я скажу Марку, что он педик. Марку на это наплевать!

– Флоренс! – снова позвал меня Андре.

Она протянула мне пластиковый пакет.

– Я принесла тебе еду, потому что все съела у тебя вчера вечером. Мне кажется, что так будет справедливо!

14

Цвели деревья, и вечерний воздух был полон пыльцы и тополиного пуха, который щекотал горло и мешал четко видеть. Я шла, и у меня под ногами качался асфальт, я никак не могла твердо поставить на него ногу – он куда-то уплывал из-под ног. Внутри меня бушевали странные приливы и отливы. Дома весенняя жара проникала через открытое окно. Я приняла ванну и зажгла свечу. Потом достала римское кольцо и надела его на палец. Я была удивлена, что оно так же хорошо чувствовало себя на моем пальце.

Прозвенел звонок. Было еще рано, чтобы это мог быть Феликс. Я встала и пересекла пустыню, чтобы открыть дверь. Это был он.

– Привет, – сказал он, опираясь на дверную раму, его ленивая усмешка была на уровне моих глаз.

Я посмотрела на кольцо.

– Что это? – спросил он, взяв меня за руку. Я прикрыла кольцо рукой, чтобы он не видел гемму.

– Ничего. – Я повернулась к нему спиной и подошла к стенному шкафу, открыла дверцу, сняла с руки кольцо и засунула его глубоко внутрь за мои свитера.

– Я решил зайти к тебе сегодня пораньше, – сказал он, ложась на подушки. Я смотрела на его ковбойские сапоги, на длинные ноги. Он похлопал по ковру.

– Иди сюда!

Я подошла и легла рядом. Он обнял меня.

– Какой прекрасный сегодня день, – сказал он, – как ты считаешь?

Я что-то пробурчала в ответ.

– Нам нужно съездить куда-нибудь, – сказал он.

Сильви не существовало.

Он слегка сжал мое плечо.

– Что ты думаешь по этому поводу? Тебе нравится моя идея?

– Куда? – прошептала я.

– За город, где чисто и зелено. Мне так нравится природа.

Я прижалась к его сердцу, слышала, как оно стучит. Что-то опять начало происходить между нами. Я думала, что ненавижу его, ведь он предал меня. Но между нами росло и ширилось теплое солнце, толкавшее нас друг к другу. Я могла перестать дышать, воздух дышал за нас. Я положила руку ему на шею, в теплое гладкое местечко прямо за ухом. У меня опять сильно защипало глаза.

Если он остановит меня, вдруг пришла мне в голову страшная мысль, тогда он любит Сильви. Если же нет, тогда между нами все в порядке.

Он перевернулся, отпустил меня, отбросил на пол, как насекомое, и уставился в стену.

– Что ты там увидел? – спросила я.

– Ничего, – ответил Феликс. Он повернулся ко мне и поцеловал.

– Я ждала тебя вчера, – прошептала я.

– Я не мог прийти, – промолвил Феликс. Мне так и хотелось убить его.

Может, настало время сказать – я тебя люблю? Вытащить из шкафа все его презенты? Нет, только не это.

Или же сказать ему, что я тоже могу лгать, что он не знает моего настоящего имени. Я не Элиза и не скажу ему, как меня зовут!

«Не спорь с ним. Будь милой и неуловимой, очаровывай его и стань ему необходимой».

Я положила руку на его грудь и подтянулась к нему.

Меня спасет мое жаждущее тело, и не надо ни о чем больше думать…

Мне было двенадцать, и я проводила каникулы в Лондоне, и вот, что со мной случилось. Был теплый день. Я пошла купить мороженое на углу нашего дома, шла обратно и смотрела, как из-под фольги показался великолепный шоколадный край мороженого. Вдруг рядом со мной тихо притормозила машина. Водитель был с моей стороны, как ездят во Франции – слева, вместо правой стороны, как сидят английские водители. Мне кажется, именно поэтому он мне показался знакомым. Окно было открыто, и я улыбнулась ему. На нас обоих были хлопковые тенниски в полоску с короткими рукавами. Его взгляд остановился там, где начинали расти мои груди. Я даже не успела возмутиться. Мои полосочки были бледно-синими, у него полоски были поярче. Я посмотрела на его полоски, потому что он смотрел на мои. Он был смугл, с круглым лицом и жесткими, коротко остриженными волосами, в темных очках, – он улыбался мне.

Он сказал:

– Привет! – Произнес он это с акцентом, и это делало его одним из наших – не англичанином. Но он был слишком смуглым и полным, чтобы быть французом.

– Ты хочешь поехать ко мне домой и посмотреть моего петушка?

Потом все как-то сместилось. Я понимала и не понимала, что он имеет в виду. Было так просто подойти к машине, открыть дверь и…

Что же могло случиться? Именно то, о чем меня все время предупреждали. Я выдерживала паузу так долго, как только могла, чтобы самой все оценить и понять всю опасность. Если бы я пошла, то могла бы изменить всю свою жизнь, и я пыталась понять, что же будет? Что же случится, если я соглашусь, если сяду в машину, поеду с ним, чтобы узнать, что он может сделать со мной. Существовал только один способ узнать – мне нужно задержать его.

– Я не знала, что вы держите петуха в Лондоне, – сказала я.

«Почему я не могу сделать сразу две вещи, – подумала я. – Поехать и узнать, в чем дело, и остаться на месте, в безопасности, чтобы меня никто не тронул». Пока я раздумывала, машина набрала скорость и мужчина уехал.

Так все случилось, и не случилось ничего.

Идея, что мне выбрать, мешала мне думать. Я могла верить Феликсу и могла верить Сильви. Я задержала дыхание. Может, все разрешится само собой? Что все-таки так властно толкнуло нас друг к другу? Но ничего не вышло. В комнате было слишком светло, окна открыты, а занавески не задернуты. Очертания ног и рук Феликса были такими резкими, нормальными и обычными…

Я спросила:

– Разве мы должны куда-нибудь ехать?

– Почему бы и нет? – спросил Феликс.

Действительно, не было никаких причин, чтобы не ехать. Я могла забыть, что Сильви сказала, что он поедет с ней в Портофино. Это была часть другого мира, где ничего не случалось.

Я спросила, можем ли мы поехать в Вену. Он повернулся на подушке.

– Но это же не на природу, – сказал он.

Я спросила, не голоден ли он, он сказал, что нет.

Я пыталась получить хоть что-то… Маленькая пепельница стояла рядом, но она уже не связывала нас, она выглядела такой дурацкой.

– Ты меня любишь, Феликс? – Я спросила так, словно рот мой был набит камешками.

Он повернулся ко мне:

– Да, – ответил он.

Феликс не отводил от меня глаз, и снова пришел жар. Я задернула занавески, и мы полезли по лестнице на постель. В моей голове осталось только тело, мы занимались очень агрессивной любовью. Я заснула, а когда проснулась, на будильнике было одиннадцать часов, и он уже ушел. Наступила ночь.

Я приготовила себе чай и была счастлива.

Отец позвонил мне утром.

– Сегодня такой прекрасный день, и мы собираемся провести ленч на террасе, ты не придешь к нам?

Он добавил, что придет и Алексис.

– Я не уверена, что смогу прийти, – сказала я.

– Он принесет с собой «И Чинг», – добавил отец. – Мне нужно кое-что выяснить.

К «И Чинг» обращались только в минуты большого сомнения.

– Что случилось? – спросила я.

– Ничего, ничего, – ответил отец. – Ну что, ты придешь?

Я сказала, что приду. Может, мне стоит поговорить об Андре? Но я заставлю Алексиса, чтобы он предсказал мне будущее или рассказал о настоящем, или же сказал хотя бы что-то, что можно было прочитать в этой книге. «И Чинг». Если будет нужно, я скажу, что Андре гений и мой! любовник.

Алексис сидел на террасе, высокий и трясущийся, в рубашке в клетку и с шелковым индийским шарфом на шее. Он был очень бледен. Я поцеловала его в щеку и спросила, где книга.

– Какая книга? – спросил он. Голос у него был неуверенным.

– «И Чинг», – ответила я, садясь.

– Эта книга не для маленьких девочек, но и не для старых мужчин, – заметил Мишель.

Алексис посмотрел по направлению гостиной.

– Я принес ее для Джекоба, но эта книга не для развлечения, – подчеркнул он.

– У меня кризис, и я хотела бы кое-что спросить, – сказала я.

Мишель перестал есть салат и посмотрел на меня. Отец меня не слышал.

– Я сначала займусь с Джекобом, а потом с тобой, – сказал Алексис. У него был добрый голос, он спросил:

– Как там поживает Андре?

– У него все хорошо, он работает все лучше и лучше.

– Я рад, – заметил Алексис. – Передай ему привет, когда увидишь.

Отец сказал, что уже заказал билеты в Венецию.

– Мы уезжаем во вторник, ты едешь или нет? Я сказал агенту, чтобы он забронировал тебе место, но мне нужно знать точно.

Если бы я верила Феликсу, мне не следовало бы ехать.

Если я верю Сильви, то мне лучше поехать с отцом и Мишелем.

– Я не могу ехать, у меня другие планы, – ответила я.

Мы ели вкусный салат и пили коктейли, приготовленные Алексисом. Они все ходили смотреть пьесу, которая продолжалась семь часов, и обсуждали ее, пока я немного отвлеклась. Мишель пригласил меня с собой в Лувр, чтобы посмотреть там что-то интересное, но я отказалась. Отец дал мне книгу по новому искусству, и я осталась в саду, пока он пошел в комнату с Алексисом. Я разглядывала репродукции, сплошь состоящие из завитков и ломаных линий, и ждала. Было так интересно знать, что у отца также были сомнения, и он тоже советовался с «И Чинг».

Из окна до меня доносились их голоса, но нельзя было разобрать ни слова. Когда они закончили, то позвали меня.

– Я оставляю вас вдвоем, – сказал отец и ушел.

Алексис предложил мне сесть рядом с ним на диване. Когда я уже начала садиться, он сказал:

– Нет, сядь подальше.

Между нами была большая подушка. Он перекатывал три китайские монеты на своей ладони.

– Помни, – сказал он. – Ты можешь задать только один вопрос. И ты должна быть абсолютно откровенна.

Откровенна… Как Андре? Как Феликс? Откровенна и честна?! И вдруг до меня дошло – если Алексис знал Андре, то он знал и Феликса.

– Так что у тебя за вопрос? – спросил Алексис.

– Я должна сказать его вам?

– Обычно вопрос пишут на листочке бумаги, – сказал он так, как будто объяснял что-то кому-то страшно тупому. А я и была такой.

Он пододвинул ко мне большой блокнот. Сверху было что-то написано, но это был не почерк отца, и я не могла ничего разобрать. Посреди страницы была нарисована аккуратная кучка палочек. Они были похожи на подъемник, застрявший между этажами. Я наклонилась ниже, чтобы лучше рассмотреть их. Алексис вырвал эту страницу, скомкал ее, выбросил в корзину для мусора и подал мне ручку.

– Мне нужно написать вопрос? – спросила я. Напишу: «Любит ли меня Феликс?» – и он все увидит.

– Ты можешь задать только один вопрос, – повторил Алексис.

Я подумала – они могли все давно знать. Алексис знал все. Они, наверно, смеялись надо мной, и даже мой отец.

– Глупышка, ты уронила ручку на пол. Быстро подними ее, – сказал Алексис. – Надеюсь, что на ковре не останется пятна, а то она подтекает.

– Только один вопрос? – спросила я, держа ручку в руке.

– Единственный вопрос: «Каковы мои дела сейчас и как я должна себя вести?»

– И все?

Он строго посмотрел на меня.

– Это самое главное, так как необходимо знать, что происходит с тобой.

Я послушно написала: «Каковы мои дела сейчас и как я должна себя вести?»

Алексис передал мне монетки.

– Бросай их шесть раз и сконцентрируйся, – сказал он.

Когда я бросила в первый раз, монеты свалились с туго натянутого шелка обивки и оказались на полу. Алексис вздохнул.

– Меньше энтузиазма и больше концентрации.

– Они действительно скажут мне правду? – спросила его я.

Он опять раздраженно вздохнул.

– Конечно, они все скажут, если только ты все сделаешь правильно. Давай, бросай еще раз. И бросай как следует!

– Что хотел узнать отец? – спросила я, держа монетки в руке.

– Это не твое дело, – ответил Алексис. – Бросай же, наконец!

Я бросила монеты, и он прочертил палочки в блокноте. Мой рисунок был больше похож на собор Парижской Богоматери и на мост. Он взял книгу и нашел нужную для меня страницу. Там был заголовок: «Девушка, собирающаяся замуж». Я так обрадовалась! Алексис покачал головой.

– Ты думаешь, что это означает одно, а на самом деле это совершенно другое.

– Отец хочет, чтобы я вышла замуж, – сказала ему я.

– Но это совсем не то, что говорит книга. Слушай. – И он прочитал: – Девушка, собирающаяся замуж. Все, что предпринимается, приносит несчастье, и ничто не развивается и не связано с будущим.

Он продолжил чтение:

– Девушка, которую взяли в семью, но не как старшую жену, должна вести себя очень осторожно и сдержанно. Она не должна стараться заменить хозяйку дома, так как это вызывает беспорядок и ведет к разрыву отношений.

Он сделал паузу. Мне раньше никогда не нравился Алексис, но сейчас мне показалось, что он самый мудрый и добрый человек на свете.

После паузы он продолжил чтение.

– Отношения, базирующиеся на личной приязни, в конце концов, зависят только от такта и сдержанности.

– Мне следует быть тактичной и сдержанной? – спросила я Алексиса.

– Пока еще неизвестно, – сказал он, придвигая поближе книгу, и поднял указательный палец вверх.

– Главный человек понимает происходящее в свете вечности и конца.

– Какого конца?

– Это значит, что тебе твердо следует знать что ты хочешь, – сказал Алексис и продолжал читать.

– Шесть на третьем месте.

– Чего шесть?

– То, что ты бросала, шесть. Не обращай внимания, просто слушай меня. Девушка, собирающаяся замуж, – рабыня! Она выходит замуж как любовница, конкубинка.

Я взяла сигарету из серебряной коробочки на столе. Я не могла понять ни слова, но мне не хотелось, чтобы Алексис знал, что я не поняла ни слова и поэтому я пробормотала, зажигая сигарету:

– У-гу!

– Вот разъяснение, – заметил Алексис, и прочитал:

– «Это показывает положение человека, который жаждет радостей, которых он не может достичь обычным путем и поэтому попадает в ситуацию, которая совершенно не соответствует его чувству собственного достоинства». К этому уже нельзя добавить ни предупреждение, ни какое-то иное суждение. Здесь описана ситуация, из которой можно извлечь некоторый урок.

– Какой урок?.. – спросила его я как можно небрежнее.

Алексис осторожно положил книгу на кофейный столик рядом с головой Будды. Он мягко коснулся его щеки.

– Я забыл, – ответил он и снова взял в руки книгу, перелистал ее до заложенной страницы, и просмотрел другое предсказание. Он прочитал его, ничего не объяснив мне, а потом сказал:

– Не шествуй по тропинкам, которые не соответствуют установленному порядку.

Он снова закрыл книгу и поднялся с места.

– Но что все это значит? – спросила я.

– Время, все зависит от времени, – ответил Алексис. – Где Джекоб?

Я тоже встала.

– Алексис, – сказала я, – вы не можете уйти просто так, не объяснив мне ничего. Я не понимаю, что все это значит. Вы просто все читали из книги.

– Твой отец понимает, когда я гадаю для него, и я тоже только читаю ему из книги. Невозможно объяснить, что все это значит. Вся китайская мудрость содержится в этой книге, и нельзя думать, что все там будет разжевано.

– Но это же означает что-то, я просто не уверена, что именно, вот и все. Пожалуйста, Алексис, хотя бы немного объясните мне.

Я схватила его за рукав рубашки, умоляла его.

– Ну, Боже ты мой! – сказал он, отрывая мои пальцы от рукава. – Ты, наверное, связалась с мужчиной, к которому ты даже не должна была близко походить. И что бы там ни было, ты находишься в неприятном положении. Если бы я был на твоем месте, то сразу бы постарался избавиться от него, пока не завяз еще глубже. Но мне действительно не хочется говорить о любви. Это не для меня. Все! Так где же Джекоб?

Алексис пошел в комнату отца. Я залезла с ногами на диван, взяла книгу со стола и начала пробовать разрешить мою проблему – выбраться из нее. Как будто Феликс был просто местом, колодцем, дырой, откуда можно было вылезть. Место… Возможно, мне следовало поехать в другую страну. Я могла думать только о Вене. Но там все связано с Феликсом. Меня поразили слова о радостях, которых было невозможно достигнуть обычным путем. Я могла представить радости, а желания знала наизусть. Но каковы были эти радости в книге?

В моем мозгу пробегали какие-то странные идеи и образы, но ни один из них не привлекал меня. Я полагала, что самое простое – это замужество. Но кто же желал этих радостей, я или Феликс? Я открыла книгу, полистав ее, нашла нужную страницу и прочла:

«Не полностью соответствует чувству собственного достоинства».

Стало быть, книга подсказывает мне, что я унижаю себя…

Чем больше я читала, тем меньше смысла, казалось мне, содержали слова. Каждое слово делилось на два направления, в конце оно могло стать плохим или хорошим. У меня закружилась голова, и я положила книгу и пошла искать отца.

Они все еще были в спальне. Отец – на постели с кучей каталогов, и Алексис в кресле, которое он придвинул к постели. Его ноги лежали на покрывале. Большие ступни в оранжевых носках казались цветами странного и страшного растения. Алексис что-то говорил и сильно жестикулировал. Отец тоже что-то произносил, но когда я вошла, они оба сразу замолчали.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросил отец, прищурившись, как бы стараясь получше рассмотреть меня.

– Нормально, – ответила я и подошла к нему поближе. Каталоги посыпались на пол. Я формально поблагодарила Алексиса. Казалось странным быть благодарной тому, кто мне не нравится, к тому же я не была уверена, за что же его следует благодарить.

– Дорогая, – сказал отец, одной рукой отстраняя от себя каталоги, разбросанные по постели. – Ты написала адвокату – мистеру Леону?

– Пока нет, – ответила я.

Мне подумалось, что он будет меня ругать.

Нет, проскочило. Он взял лист бумаги и держал ручку наготове. Я увидела, как блестело золото на колпачке ручки. «Это ручка Алексиса», – подумала я. Почему отец так неосторожно держит ее. Она же может запачкать ему простыню.

– Вот, – сказал он, помахивая листом бумаги, как бы показывая, насколько все просто и неважно. – Вот здесь!

Алексис встал и уступил мне свое место в кресле. Я отрицательно покачала головой, но Алексис показал, что мне нужно сесть, и вышел из комнаты.

– Подпиши, и тебе не придется ни о чем беспокоиться. Ты так невнимательна к подобным делам. Тебе больше ни о чем не придется беспокоиться, – повторил отец. – Просто подпиши, и все.

Я взяла ручку. У него слегка тряслись руки. Он пододвинул ко мне толстый каталог «Коллекции за год в Сотби». Он подложил его под лист бумаги.

– Где? – спросила я.

Его палец уперся в линию в самом низу страницы.

Я подписалась «Флоренс Эллис». Сам факт написания моего имени знаменовал победу над Феликсом. «Вот так-то! – подумала я. – А ты этого никогда не узнаешь!»

– Хорошо, – сказал отец и забрал у меня подписанный лист бумаги.

– Все?

– Теперь тебе не о чем беспокоиться, – заметил он, надевая колпачок на ручку.

– Ладно, – сказала я. – Мне нужно идти.

– Куда? – небрежно спросил он.

– Пойду за покупками.

Он спросил, есть ли у меня деньги. Я ответила: «Да, есть», – и поцеловала его. В спальню вошел Алексис. Я не собиралась за покупками, а просто хотела уйти от них.

Я провела последние два месяца, без конца пылесося свою комнату и делая ее красивой для Феликса. Теперь все стало таким неопределенным. Он любил ее, но сказал, что любит меня. У меня не было больше стимула украшать мою комнату, даже показалось, что будет лучше, если она зарастет пылью, чтобы он хоть что-то понял обо мне. Я не хотела больше стараться быть совершенством в его глазах.

Я ждала его вечером, но он не пришел и даже не позвонил. На следующий день Люк и Нэнси пригласили меня на ленч в ее квартиру. Она находилась на маленькой улочке, позади «Комеди Франсэз». Ее гостиная была темной, с крашеными стенами, где купидоны скрещивали стрелы над дверьми. Панельная стена отделяла спальню от гостиной. Окна выходили на фонтан, который высоко в небо взметал огромную пенистую струю. Возле него сидели на складных стульчиках художники, делавшие зарисовки, проходили женщины с прогулочными колясками. Если смотреть с высоты третьего этажа, то все выглядело как игрушечная деревня – песочек и кругом арки. Мне так хотелось, чтобы Феликс тоже увидел это. Я ела ленч, не чувствуя, что жую…

Потом наступил вечер воскресенья, и я снова ждала Феликса. И он опять не пришел, потом был понедельник. День, когда Сильви и Марк отбывали в Портофино без меня, но с Феликсом. По мере того как проходили часы и он не звонил, его слова, что любит меня, разлетались в пух и прах.