Текст книги "Дочь Лебедя"

Автор книги: Джоанна Бак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

За день до отъезда она заходит в «Самаритэн» за простынями. Стоит привезти домой хотя бы парочку настоящих льняных простыней. Даже если их испортят в китайской прачечной, по крайней мере, неделю или две она будет спать на настоящих простынях.

Она выбирает пару белых простыней, наполовину из льна, наполовину из хлопка с мелким узором по краю. Флоренс стоит в очереди, чтобы заплатить, и вдруг видит знакомое лицо.

Коренастый мужчина с бородой и темными бровями. Короткий, как будто невыросший.

– Привет, – говорит она по-французски.

Делаборд смотрит на нее.

– Я Флоренс Эллис.

Он слегка прищуривается:

– Я не узнал вас. Вы постарели. Никогда бы не подумал.

Это прозвучало для нее как удар грома. Постарела, она?

– Что вы покупаете? – спрашивает она.

– Простыни, – отвечает он. – Я не видел вас сколько, лет десять?

– Шестнадцать, – поправляет она.

– Вы уехали. Вы были больны. У вас была какая-то трагедия.

«Знает ли он?» – думает она.

– Андре тоже в Нью-Йорке, вы случайно не встречали его? – спрашивает Делаборд, протягивая кассиру кредитную карточку.

– Андре, – говорит Флоренс, – я не вспоминала о нем все эти годы.

– Он так и не стал фотографом, – говорит Делаборд, как будто это было трагедией. – Он иногда присылает мне поздравительные открытки.

– Вы все еще работаете? – спрашивает она. Она хочет сделать ему комплимент, несмотря на то, что он так прошелся по ее внешности. Но он воспринимает это как оскорбление.

– Почему бы мне не работать? Вы видели мою выставку в Гранд-пале?

– Я живу в Нью-Йорке, – снова повторяет Флоренс.

Она расплачивается; он дожидается ее, чтобы окончить разговор.

Они идут через магазин.

– Все еще живете за счет доходов с антиквариата отца? – спрашивает он.

– Нет, я замужем. Мой муж модельер, – лжет она.

Они спускаются вниз по каменным ступеням.

– Итак, вы счастливы? – говорит он. – Жизнь в Нью-Йорке хороша? – Они уже стоят на мостовой.

– Да, все в порядке, – отвечает она. – Обыкновенная.

– Вы были сумасшедшей в юности, – говорит он.

Они переходят улицу. Она несет пакет с простынями и думает о том, как носила для него тяжелый реквизит, это было ее работой.

– Можно вас пригласить на ленч? – спрашивает он.

– Я все свободное время провожу с отцом. Я приехала, чтобы повидать его.

– Как он? – спрашивает Делаборд.

– Спасибо, лучше, – отвечает она, пожимает его руку и идет дальше через мост на Левый Берег прежде, чем он успевает спросить ее, почему же она все-таки покинула Париж.

Ей звонит Сильви, просит зайти к ювелиру на Рю-де-ла-пэ и забрать браслет.

– Тебе обязательно нужно купить там что-нибудь, – говорит Сильви, забыв о том, что у Флоренс нет денег. – Алекс – друг, для своих у него невысокие цены.

Флоренс заметила, что Джекоб носит деньги в кармане в беспорядке. Она идет к ювелиру, забирает браслет и вдруг видит зажим для денег.

– Не беспокойтесь, – говорит ей Алекс, – вы можете заплатить в другой раз, когда снова будете в Париже. – Она надписывает зажим.

– Спасибо, моя дорогая, – говорит Джекоб, когда она дарит ему его. Он засовывает зажим в карман и быстро вытирает глаза.

Они возвращаются в отель после обеда. На этот раз платил он.

– Ты нашел письма Джулии? – спрашивает она. – Я хочу прочитать их.

– Еще нет. Клянусь, что видел их несколько недель тому назад, просто не представляю, куда они подевались.

– Я любила ее, – говорит она, – и ужасно по ней тосковала. Когда я вижу тебя, мне ее еще больше не хватает. Я так ее любила…

– Я тоже, – говорит Джекоб. – Для меня она была единственной женщиной в мире.

Она пытается представить рядом с ними Джулию, которой сейчас было бы шестьдесят. В это трудно поверить – шестьдесят. Она бы располнела, ее волосы поседели бы или остались каштановыми? Флоренс почти не вспоминает Джулию в Нью-Йорке. Может быть, поэтому город кажется ей таким пустым. Париж ждет ее возвращения. Здесь, в Париже, Флоренс остро чувствует отсутствие Джулии. Она приехала сюда за советом, и Джулия подскажет ей, что делать, кроме нее никто этого не сможет.

А потом Флоренс вспоминает Розу. Может быть, навестить ее? Слишком поздно – ей нужно было раньше увидеть Розу, чтобы она предсказала ей будущее. Тогда оно, возможно, у нее было бы.

Роза была во всем права. Во всем, если не считать этого таинственного мужчину в машине с Джулией.

– Так и не выяснили, – спрашивает она, погруженная в свои мысли, – кто был в тот день в машине, когда она разбилась? – Она забыла, что это так и осталось тайной.

– С Джулией? – переспрашивает Джекоб.

– Да, когда она погибла.

– Феликс, конечно, Феликс Кулпер, – отвечает он. – Осторожно! Не упади, – говорит он. Джекоб видит, как у дочери подгибаются колени. Она хватает его за плечо.

– Ты носишь слишком высокие каблуки, – говорит он.

– Я должназнать, расскажи мне, пожалуйста.

Ее лицо становится мертвенно бледным.

– Знать что? – спрашивает Джекоб.

– О них, – отвечает она.

– О Господи, – говорит он, – это неважно, все давно уже в прошлом.

– Он был с ней? С Джулией? – Она не хочет произносить его имя. – Они жили вместе?

– Я не хочу говорить об этом… Я стараюсь все забыть. Не вспоминай об этом.

– Но я должна знать… Кем он был?

– Пожалуйста, Флоренс, перестань. Это уже неважно.

– Кто он был?

Джекоб раздраженно вздыхает.

– Ты задира, Флоренс.

– Кто был в машине с Джулией? Прошли годы, теперь ты мне все можешь рассказать.

Он глубоко вздыхает и смотрит на воду.

– Его звали Феликс Кулпер. Он был и моим другом, позже.

Друг – слово, которое покрывает массу грехов.

– Он умер, – немного помолчав, говорит Джекоб.

– Умер, – повторяет Флоренс, слова застревают у нее в горле. – Умер. Как он умер? – Сейчас самое время все узнать.

– О, я не помню. Произошел какой-то несчастный случай.

– Папа…

– Они оба мертвы. И это случилось очень давно.

Он положил руки ей на плечи и смотрит ей прямо в глаза. Она не может выдержать этого взгляда.

– Не смотри на меня, не смотри на меня так, ты же знаешь, что это я убила его.

– Знаю, знаю, дорогая, – спокойно говорит он, утешая ее. – Я знаю, не плачь. Теперь уже ничего не поделаешь, все было так давно…

Ей хочется в покой и безопасность голубой шелковой комнаты, где нет прошлого.

– Ты знаешь? – спрашивает она.

– Я знаю, что он был с Сильви. Ее мать рассказала мне об этом.

– Мне нужно домой, – говорит Флоренс.

В такси она держит руку отца, ее голова покоится на его плече. Если она все расскажет ему, он станет ее ненавидеть.

– Папа, – мягко говорит она, – я тоже его знала.

Он не слышит ее из-за шума мотора. Она глубоко дышит. Ее укачало в машине. Она все расскажет ему в номере.

Портье дает ей ключ, а Джекоб сообщает ему, что утром она улетает.

– На «Конкорде», – добавляет он.

– Ей нужно уехать из отеля в девять, – советует портье.

В номере она открывает окно, чтобы бросить последний взгляд на Пантеон с Наполеоном, повернутым к ней спиной. Джекоб садится на край кровати, положив руки на колени.

– Папа, – говорит она, поворачиваясь к нему. – Я тоже знала Феликса.

Он поднимает глаза.

– Да?

– Я знала его. – Ее сердце так неистово бьется, что она с трудом выговаривает слова. – Я тоже любила его. – Она слышит, как в ушах стучит кровь.

Она подходит к нему и опускается перед ним на колени, обнимает руками его колени. Ей хочется, чтобы он погладил ее по голове, он так и делает.

– Я никогда не была уверена… – начинает она.

– Никто не был в нем уверен, – говорит он, – в этом и было его очарование.

«Очарование… Слишком прозаично для Феликса».

– Скорее колдовство, – шепчет она.

– Всякий, кто был знаком с ним, считал его чародеем.

– Ах, папа, мне так жаль, – говорит она и плачет, сидя у его ног.

Он вдруг начинает смеяться. Она смотрит на него.

– Ты хочешь, чтобы я простил тебя за то, что ты любила Феликса? – Его глаза широко открыты, он смотрит на нее невидящим взглядом, по его щекам текут слезы. – Но что от тебя зависит? Ты же одна из нас, – говорит он.

– Но такое не должно было случиться, это так несправедливо, – говорит она. Она закрывает глаза, и перед ней пляшет длинная вереница ухмыляющихся любовников Феликса, мужчин и женщин.

– Ты случайно не помнишь Фреда Гарднера? Он говорил, что Феликс обычная проститутка. Может быть, и так.

Так вот о ком они говорили в ту ночь!

– Но я не должна была…

– Почему? – Он опять засмеялся. – Выбора не было. Рядом с ним ни у кого не было свободного выбора. Вот это и есть неодолимое искушение…

Она плачет на коленях отца, а потом он поднимает ее на руки, как ребенка, и относит на кровать, укладывает ее под одеяло, не раздевая. Она хватает его за плечи.

– Папа, ты веришь в искупление? Есть ли способ избавиться от греха? Я устала, я не могу этого больше вынести.

– Ш-ш-ш, – успокаивает он ее, натягивая на нее одеяло.

– Ты прощаешь меня? – спрашивает она. Только бы он простил ее за то, что она любила Феликса!..

– Это от меня не зависит, – говорит он мягко. – Это не твоя вина. Ты просто не смогла устоять, ты не совершила ничего плохого. Никто из нас не устоял…

Ее подушка намокла от слез.

– Прости меня, прости меня… – бормочет она. Если он простит ее, она исцелится, даже если он не будет знать всей правды.

– Вот увидишь, у меня будут антикварные магазины по всей Америке. Обо мне будут писать в художественных журналах. Я поднимусь на ноги скорее, чем ты предполагаешь. – Она открывает глаза. – Все будет так, как раньше…

Раньше… До того, как Феликс был с Джекобом? До того, как с Джулией? До того, как он был с Флоренс, которая любила его так сильно, что убила его, пожелав ему смерти…

11

Сверхзвуковой самолет доставил ее в Нью-Йорк. Он действительно приземлился на два часа раньше, чем взлетел. Богатые и удачливые могут даже время повернуть вспять, когда путешествуют, но только на два часа. Это похоже на исполнение желания из волшебной сказки: получаешь больше, чем просишь, но меньше, чем хотелось бы.

Ее хватает только на то, чтобы пить. Она пьет, пытаясь привести в порядок мысли.

Неодолимое искушение. Они все сдались. Он был к ней ближе, чем она думала. Возможно, с Джулией он провел больше времени, чем с ней. Неодолимое искушение! И что они получили? Джулия погибла, жизнь Джекоба разрушена, а она, Флоренс, пожелала ему смерти и с тех пор не живет, а лишь существует. Только Сильви осталась цела и невредима.

Ей тридцать шесть. Она хочет вернуть себе все потерянные годы, пока еще не поздно. В ней закипает ярость, справедливое негодование. Она не может до бесконечности просить прощения у мертвых. Все грешат, а она уже заплатила достаточно.

Такси везет ее домой. Воздух свеж. Здесь нет мертвецов, которые чинят препятствия, они испарились. Америка нова, а Нью-Йорк – это жизнь, и Флоренс наверстает упущенное время, Дебора не умна, но она была права. Еще есть время.

Она оставляет тяжелые коробки с каталогами около входной двери и проходит в кабинет Бена, рассматривает рисунок на его столе. Флоренс видит магнолии и листья папоротника на листах ватмана и понимает то, чего она не могла понять на протяжении десяти лет, – Бен был для нее лишь способом не расставаться с Джулией, которая когда-то также сидела за столом и рисовала цветы.

Затем она распахивает дверь в спальню. Она видит Бена, он спит на ее стороне, около двери; она обходит кровать и, прежде чем понять, что это Кейти, видит темные женские волосы на подушке и чувствует запах женщины. «Как глупо, – думает она, – как глупо заниматься этим здесь», – но она благодарна этой глупости. Ей пришлось бы иначе все объяснять, а теперь она может уйти без всяких объяснений.

Безукоризненный грех – это подарок. Теперь это не будет ее виной. Спасибо, Бен.

Она пугается, что они могут проснуться, она осторожно достает из сумочки запонки и аккуратно кладет на маленький столик. Кейти слегка вздрагивает, и Флоренс так быстро, как только может, на цыпочках выходит из спальни. Она достает из сумки флакон с одеколоном и оставляет его на кухонном столе, маленький кусочек его прошлого в подарок. Коробки с каталогами, будущее Джекоба, она оставляет на полу. Затем она тихо закрывает за собой дверь.

Оказавшись на улице, она ловит свободное такси и называет адрес отеля Сильви. Не имеет никакого значения, с кем та сейчас в постели, это более важно. Это самое важное, что она может сделать. И скорость ей поможет. Она уже помогла ей. Вперед.

Когда работает воля, получается все. Появляется коридорный, чтобы отнести ее чемодан.

Сильви в махровом халате открывает дверь, ее сбивает с толку энергия, исходящая от Флоренс, которая входит, сопровождаемая коридорным, располагается в кресле и начинает говорить: благодаря возможности слетать в Париж, благодаря голубой шелковой комнате, благодаря мужчине, которого она встретила в самолете, – все изменилось.

– Мужчина? – удивляется Сильви.

Флоренс, не отвечая на вопрос, говорит о своем отце, с ним все в порядке, а вот и браслет – она лезет в свою сумочку и достает коробочку, обтянутую бледно-голубой кожей, и пока Сильви открывает ее, благодарности продолжают сыпаться на ее голову. В них уже есть что-то угрожающее. Флоренс продолжает говорить, несмотря на то что Сильви спокойна, а когда она медленно отвечает на плохом английском, Флоренс перебивает ее:

– Говори по-французски, Сильви, по-французски.

– Я рада, что ты хорошо провела время, – говорит Сильви. – Это поездка пошла тебе на пользу. Тебе было необходимо развеяться. А когда ты его опять увидишь? Мужчину? – спрашивает она.

– Не знаю, но это непременно случится. Ну а теперь о том, что случилось после того, как я приехала…

– Но ты же только что вышла из самолета.

– Да, но я уже побывала дома и застала Бена в постели с женщиной, так что мне пришлось уйти. – Сильви слышится триумф в голосе Флоренс – это унижение она восприняла как награду.

– Ты ушла, потому что встретила другого? – уточняет Сильви.

Флоренс с раздражением смотрит на нее.

– Конечно же нет. Он мне незнаком, а с незнакомыми людьми следует быть осторожной в общественных местах.

– «Конкорд» – не общественное место, это, скорее, частный клуб, – говорит Сильви.

– Пойми, я должна была уйти. Должна! – Флоренс откидывается в кресле на пару секунд, потом опять наклоняется вперед.

– Я за все тебе благодарна, – опять повторяет она.

Сильви хочет, чтобы она остановилась.

– Может быть, тебе стоит подумать. Не обязательно считать это концом. Устрой сцену. Пойди домой и выкинь какой-нибудь номер.

– Разве ты не понимаешь? Я не хочу возвращаться домой. Я не могу.

Сильви хочет в ней видеть женщину, которая уличила своего мужа в измене, женщину в слезах, но она видит женщину, которая столь счастлива, что, кажется, будто у нее выросли крылья.

– Ты должна мне помочь. Ты уже так много сделала для меня, – говорит Флоренс. Она показывает Сильви запястье, на котором бронзовые часы. – Посмотри, ты мне вернула мое время, – говорит она.

Сильви встает и говорит, что ей нужно принести из спальни записную книжку, она постарается найти кого-нибудь, у кого есть свободная квартира.

– Потому что, хотя я и рада тебя видеть, я не могу…

– Я понимаю, Бруно, – соглашается Флоренс.

– Нет, – отвечает Сильви, она не просто дама, она мать, она несет ответственность. – Клаудиа приезжает через два дня, мне придется заботиться о ней. Не беспокойся, я что-нибудь найду для тебя, – и она идет в спальню. – Но ты тоже подумай. Есть ведь люди, которым ты доверяешь…

Флоренс поворачивается к телефону на маленьком столике и набирает номер Деборы – она все поймет.

– Париж очарователен, – провозглашает она.

– Не сомневаюсь. Когда ты вернулась?

– Только что. Послушай, мне нужно место, где я могла бы пожить. Недолго. Ты не знаешь, может быть, где-нибудь есть пустая квартира?

Дебора присвистнула.

– Сколько можешь заплатить?

– Ничего, – отвечает Флоренс. – У меня нет денег. Ты же знаешь, у меня шестьсот долларов в месяц.

– В этом городе… – говорит Дебора, одновременно думая о том, чего она достигла в своем возрасте: стабильный доход, квартира, машина, ссуда… все это она заработала за двадцать лет. А эта сидит без денег, хочет найти квартиру за бесплатно, потому что у нее капризы, глупая надежда встретить идеального мужчину. Она не понимает своего счастья, эта Флоренс, ей никогда не приходилось ни за что бороться…

– Ты уходишь от Бена? – спрашивает Дебора.

– Я должна так поступить, чтобы выжить. Я хочу изменить свою жизнь. – Она не сказала о том, что застала Бена в постели с Кейти. Дебора ее знает. Может быть, она знает и об их связи?.. Но ведь Дебора сама советовала ей уйти, перед тем как Флоренс улетела в Париж.

– Я подумаю, – говорит Дебора. – Куда я могу тебе позвонить?

Флоренс сообщает ей номер и имя Сильви.

– Если ты у Сильви и она богата, почему же она тебе не поможет? – Дебора уверена, что у некоторых чересчур легкая жизнь; она никогда не видела Сильви, но достаточно наслышана о ней от Бена и самой Флоренс. Она уже пришла к выводу, что в этой дамочке нет ничего хорошего.

– Я не могу все время рассчитывать на Сильви, она уже для меня и так много сделала…

– Ну, может быть, сделает еще больше, – говорит Дебора и обещает ей позвонить.

Сильви выходит из спальни с записной книжкой.

– У меня есть идея, – говорит она. – Миссис Рассел.

– Чудесно, – отвечает Флоренс, хотя она и понятия не имеет, кто такая миссис Рассел.

– Ее здесь нет уже несколько месяцев, и думаю, что не будет еще несколько недель. У нее дом на Шестьдесят третьей улице. Она предлагала его мне, хотела, чтобы кто-нибудь пожил там, она ужасно боится воров. Дом, правда, очень большой. Ты не испугаешься?

Сейчас Флоренс не боится ничего. Давайте дом с ворами!

Сильви звонит миссис Рассел. Флоренс в гостиной, прикуривает сигарету. Ей хочется чего-то, но не еды и не сигарет. Шампанского. Ей хочется позвонить и заказать бутылку, но ей неудобно просить Сильви. Холодные желтые пузырьки – это именно то, что способно сейчас удержать ее на плаву.

Она все делает правильно. Ведь правда? Она слушает внутренний голос. Может быть, он ей что-нибудь скажет. Она думает, что сможет что-нибудь услышать, но нет, голос молчит. Все прошло, прошлое ушло. Вперед!

Возвращается Сильви.

– Все нормально, ты можешь отправляться туда сегодня же. Горничная будет тебя ждать. Вот адрес. – Она протягивает Флоренс листок бумаги. – Может быть, тебе сходить к моему медиуму? Она подскажет тебе, что будет.

– Нет! – Флоренс поворачивается к Сильви. – Нет, спасибо. Я не хочу больше ничего такого.

Сильви всплескивает руками.

– Я просто хочу тебе помочь. Чтобы ты была уверена в том, что делаешь.

– Я уверена, – говорит Флоренс. – Я знаю… – Она берет свою сумку, чмокает на прощание Сильви в щеку и выходит из номера.

Сильви смотрит на дверь, которая закрывается за ней и думает; ну до чего же она взбалмошная и нервная, эта Флоренс…

Шестьдесят третья улица. Лучшая часть города. К двери дома ведет лестница, с обеих сторон которой – искусно подстриженные деревья. Маленькая женщина в белой униформе открывает ей дверь и проводит ее в комнату на третьем этаже.

– Миссис Рассел не любит, когда пользуются ее комнатой, – говорит женщина, показывает ей ванную, розовые полотенца, розовое мыло и большой черный телефон. Флоренс спрашивает номер телефона.

– Миссис Рассел не любит, когда дают ее номер.

У Флоренс в кармане двадцать долларов, которые она обменяла этим утром в аэропорту. Ей не хочется тратить десять долларов на то, чтобы узнать номер телефона, но в то же время ей ведь придется здесь жить какое-то время, так что лучше наладить отношения. Она дает женщине десять долларов и мягко спрашивает, как ее зовут.

– Кармен, – отвечает женщина, пристально разглядывая десятидолларовый банкнот.

– Это половина денег, которые у меня есть, возьми их и иди.

– Я не беру денег, – говорит Кармен. – Вы будете есть?

– Нет, – отвечает Флоренс, – я хочу узнать номер телефона.

– Я не дам, – говорит Кармен.

Она оставляет Флоренс в комнате с большой розовой кроватью.

Флоренс распаковывает те немногие вещи, которые у нее при себе, достает пепельницу из «Ритца», авторучки и губки для ванной, которые приносили в номер каждое утро как подарки. Эти маленькие вещи из «Ритца» сделают эту комнату более надежной, и «своей».

Она садится на кровать, вытянув ноги. Ей следует позвонить Бену и все объяснить, нужно занять где-то денег на жизнь, нужно… Она откидывается на подушку, чтобы немного подумать с закрытыми глазами и, если верить бронзовым часам, просыпается часа через четыре.

Она спускает ноги с кровати, встает и идет в ванную комнату. Затем спускается на первый этаж этого мрачного незнакомого дома. Судя по размерам и обстановке холла, она делает вывод, что миссис Рассел богата, средних лет, республиканка – по всем стенам развешаны фотографии Эйзенхауэра, Никсона и Рейгана. В столовой четырнадцать стульев. В центре обеденного стола – пара глиняных дерущихся петухов, венгерская керамика с ручной росписью: явно подарок. «Расписные петухи – это не то, что передают по наследству», – думает Флоренс. Джекоб сразу же сделал бы вывод, что ее незнакомая хозяйка – парвеню. В комнате полутьма, где-то должен быть выключатель, но она никак не может его найти. И везде, в каждом окне – гигантские кремовые пластмассовые кондиционеры, в два раза больше тех, которые у нее дома. Шторы в цветочек, бархатные шторы, шторы в полоску.

Наверху она пытается открыть дверь в спальню миссис Рассел. Она закрыта.

Наступает вечер; дни в Нью-Йорке короче, чем в Париже. Она свободна, спокойна, в безопасности и не имеет понятия, чем ей заняться вечером.

Она проспала четыре часа и проголодалась. Флоренс спускается вниз на кухню, где Кармен чистит столовое серебро. Она делает непроизвольное движение, желая прикрыть его тряпкой, когда видит Флоренс.

– В холодильнике есть еда? – спрашивает Флоренс.

– Я приготовлю, – говорит Кармен, – прежде чем уйду.

– Вы уйдете? – спрашивает Флоренс.

– Я ухожу домой.

– А когда вы вернетесь? – Она чувствует как за ее спиной до огромных размеров вырастает дом, открытый и незащищенный. Ей хочется, чтобы в доме кто-то был на случай если влезут воры.

– Я вернусь завтра утром в восемь.

– Вы хотите сказать, что ночью я останусь совсем одна? – спрашивает Флоренс.

– Да, – отвечает Кармен. – Так что вам приготовить?

Она защищает холодильник своим телом. Флоренс думает о том, что бы там могло быть.

– Миссис Рассел давно уехала? – спрашивает она.

– Два месяца назад, она уезжает и приезжает.

– А что в холодильнике?

– Много еды. Что вы хотите?

Флоренс пытается сообразить, что может храниться два-три месяца.

– А вы не возражаете, если я сама загляну в холодильник?

Против своей воли, со вздохом, Кармен открывает дверцу холодильника. И Флоренс видит, что это морозильник, набитый белыми коробочками с надписями: «Куры», «Рыба», «Мясо». В углу она видит «Мясо по-мексикански».

– Вот это, – говорит она, доставая холодную белую коробочку.

– Я разогрею в микроволновой печи, – говорит Кармен, – Когда вы будете есть?

– Прямо сейчас, пожалуйста, – отвечает Флоренс.

Кармен приносит Флоренс «Мясо по-мексикански» на серебряной тарелке, которая стоит на серебряном же подносе в самую маленькую из трех гостиных, красную. Флоренс включила телевизор, чтобы посмотреть новости.

– Сегодня днем…

Кармен внезапно выпрямляется и подходит к телефону.

– Это вас, – угрюмо говорит она.

– Но как вы узнали, что звонит телефон?

– Зажегся свет. Миссис Рассел глухая; когда звонит телефон, то зажигается свет.

Это Сильви, которая хочет узнать, свободна ли Флоренс. Прежде чем она соображает, что та имеет в виду, Сильви добавляет:

– Пообедаем вместе.

– Возможно, – отвечает Флоренс.

– Это не ответ. Поедешь со мной и Тьерри.

Флоренс соглашается.

– Сильви, а кто эта миссис Рассел? – спрашивает Флоренс.

– Я расскажу тебе во время обеда.

Флоренс отказывается от «мяса по-мексикански» и относит поднос на кухню. Там стоит Кармен, раскладывает почту по стопам и перевязывает тесьмой.

– Я скоро ухожу, – говорит Кармен.

Флоренс боится оставаться в доме одна, но не подает виду. У нее есть крыша над головой. Она должна помнить об этом, быть благодарной и спокойной.

– Я покажу вам, где ключ, – говорит Кармен и ведет ее к входной двери. Там четыре ключа и две двери. Флоренс сразу и не заметила. Кармен ей подробно объясняет, в какой последовательности закрывать и открывать двери. Тут она замечает маленькую белую коробочку сигнализации.

– А как включить вот это? – спрашивает она.

– Она сломана. Мы не пользуемся, – отвечает Кармен и отдает Флоренс связку ключей с серебряным брелком на цепочке.

– Сколько нужно времени, чтобы открыть все замки? – спрашивает Флоренс.

– Не более пяти минут, – отвечает Кармен.

Когда Кармен уходит, Флоренс поднимается наверх, чтобы принять ванну. Она поднимается и чувствует, как с каждым шагом из нее уходит энергия. Она пускает воду в розовую ванну. Уже раздетая, она опускает ногу в воду и чувствует, что вода чуть теплая…

Направляясь в отель к Сильви, она на цыпочках спускается с лестницы, чтобы не нарушить идеально-неестественный порядок в доме миссис Рассел. Уже вставив ключ в замочную скважину, она вдруг замечает, что мигает лампочка на телефоне в дальнем углу гостиной. Она мчится через гостиную, чтобы успеть снять трубку.

– Да? – Она даже задохнулась.

– Могу я поговорить с миссис Эллис? – Мужской голос невыносимо громкий.

– Ее здесь нет. – Она никогда не думала о себе, как о миссис Эллис.

Она находит на аппарате нужную кнопку, и голос становится тише.

– Могу я оставить ей сообщение?

В мозгах у Флоренс что-то медленно срабатывает.

– Простите, вы сказали Рассел или Эллис? – спрашивает она.

– Миссис Эллис. – Голос вежливый, добрый, предупредительный…

– Пол?

– Флоренс?

– Откуда у тебя этот номер?

Она стоит в темноте, потому что забыла спросить Кармен, где выключатели, но, Господи, как же он нашел ее. Здесь, в этом чужом доме.

– Я позвонил вам домой, и сварливый мужчина посоветовал мне позвонить Сильви Амбелик в отель, что я и сделал, а она уже сообщила мне… Что вы делаете?

Но она ведь не может сказать ему, что ушла из дома. Если она это сделает, он испугается и исчезнет, он не спасет ее, если поймет, как сильно он ей нужен.

– Что я делаю? – повторяет она, чтобы выяснить, что он имеет в виду.

– Сейчас.

– Сейчас я сижу в темном доме на Шестьдесят третьей улице.

– Ну, тогда включите свет.

– Если бы я могла, но я никак не могу найти выключатель.

– Знаете, – говорит он – вы отличаетесь исключительной наивностью, которую я нахожу очень привлекательной. А вы пробовали найти выключатель на лампах?

– На?..

– На лампах обычно бывает выключатель, на маленькой цепочке или на шнурке.

Она и впрямь находит цепочку на лампе рядом с телефоном, и гостиная озаряется светом.

– О да, – говорит она.

– Теперь лучше?

– Да, спасибо.

– Ну а теперь, когда я помог вам развеять мрак, не согласитесь ли вы со мной пообедать?

– У меня… я должна встретиться с Сильви.

– С Сильви – женщиной из отеля. Может быть, мы выпьем потом?

– Да, – соглашается она, – с удовольствием.

– Где вас найти?

Она понятия не имеет. Они договариваются, что встретятся в полночь в холле отеля, где живет Сильви.

– У нас это становится традицией, – замечает он. – Давайте ее придерживаться.

Вечер, на который пригласила ее Сильви, в музее Метрополитэн. Их отвозит туда машина, к удовольствию Флоренс, обитая голубым бархатом. В конце концов, Флоренс живет жизнью, которую, как она думает, заслуживает. На ней ее лучшее и единственное вечернее «посольское» платье. Она надеется, что посол будет там, ей хочется неожиданной встречи. «О, привет, как поживаете?» – небрежно бросит она. Но посла там нет. Загорелые мужчины и напудренные женщины похожи на тех, которых она видела на обеде неделю назад, до ее отъезда в Париж.

– Идем, идем, – говорит Сильви, горя нетерпением протащить Флоренс сквозь толпу. Эскадроны молодых людей в черных смокингах стоят вдоль стены с черными лакированными подносами.

– Куда мы идем? – спрашивает Флоренс.

– Я ищу Бруно, он должен быть где-то здесь, – говорит Сильви.

– Что за вечер? – спрашивает Флоренс.

– Благотворительный, а я в комитете, – поясняет Сильви. Они пробились через толпу и сейчас в зале, где накрыты столы.

– Но здесь же все расписано, – говорит Флоренс, – для меня нет места.

– Есть, – отвечает Сильви, которая тащит ее дальше. – Вот мой стол. Посмотри. – Она указывает ей на карточку с надписью: «Мисс X.».

– Это я? – спрашивает Флоренс.

– Да, да, нам нужна была еще одна дама. Ну, теперь ты знаешь, где наш стол, и я могу тебя покинуть. Иди, пообщайся с людьми. Мы сядем за стол, когда ударит гонг.

Мисс X. Раньше она просто была никому неизвестна, а теперь она мисс X. Неплохой псевдоним для искусительницы.

– А какой повод? – спросила она, но Сильви зажгла сигарету и, нервно поправляя волосы, оглянулась на дверь.

– Я просто не знаю, что и думать. Он сказал, что мы встретимся здесь.

– А Тьерри за нашим столом? – спрашивает Флоренс.

– Нет, да я не помню, куда я посадила его, – отвечает Сильви.

– А кто все эти люди? – спрашивает она у Сильви, указывая на карточки по обе стороны от ее собственной: мистер Франклин и мистер Эспозито.

– Увидишь, – говорит Сильви. – Ты все хочешь знать заранее. – Она положила сигарету в пепельницу и пошла к двери. Флоренс последовала за ней, улыбаясь всем, кому улыбалась Сильви, стараясь выглядеть обворожительной.

Сильви представляет ее:

– Флоренс только что вернулась из Парижа. – И Флоренс, чувствуя вкус к шикарной жизни, говорит о том, что погода в Париже была хорошей, хотя и не такой, как в Нью-Йорке, на этот раз в городе действительно чудесная весна.

– Как насчет того, чтобы выпить, – бормочет она Сильви, поскольку поиски Бруно привели их в большой ярко освещенный холл при входе.

Официанты в черном расставлены везде: молодые люди с красивыми чертами лица, гладко выбритые, со светлыми глазами и коротко подстриженные. Седой мужчина в очках и веснушчатым носом обнимает Сильви.

– Посмотрите на мальчиков, правда, они великолепны?!

Флоренс присматривается: все официанты одинакового роста, тонкие, гибкие, ухоженные, гомосексуальные…

– Слава Богу, я вижу одного с шампанским, – восклицает Сильви.

Официант подходит с подносом. Сильви берет бокал, и Флоренс протягивает руку за бокалом с холодным шампанским, но когда она берет его с подноса, что-то привлекает ее внимание. Это лицо официанта, который держит поднос. Она делает глоток. Пока официант обслуживает еще кого-то рядом с ней, она отмечает хорошо подстриженные светлые волосы, слегка запавшие щеки, которые подчеркивают скулы, привлекательное лицо человека тридцати пяти, тридцати шести лет. Красивый гомосексуал ее возраста с острым носом, лишь рот портит картину, рот, который сморщился от надменности, замкнутости и презрения. Ей явно знакомо это лицо. Он встретился с ней глазами и отвел их, хитрые и насмешливые…