Текст книги "Пешка"

Автор книги: Джоан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)

Глава 26

– Итак, – сказал Мика, кладя на стол металлические локти. Мы сидели в клубе. Только-только наступил полдень. Мика пришел в клуб мрачнее тучи, всполошив вышибал. Я не спросил его, что он делал прошлой ночью, а просто рассказал ему – столько, сколько ему нужно было знать, – как провел ночь я.

– Говоришь, Мертвый Глаз объявил Дэрика Та Минга номером первым? И что леди Элнер даже не внесена в список? – Голова Мики качалась из стороны в сторону, точно на пружине. – Это настоящий укус в задницу. – Он фыркнул.

– Да. В мою задницу. – Я наблюдал, как пальцы моей здоровой руки неторопливо – один за другим – стучат по столу, и считал удары какой-то резервной зоной мозга. Я сжал пальцы в кулак, а кулак зажал между коленями. – Центавр не вытащит из меня зубы до тех пор, пока я не расскажу, кто хочет прихлопнуть Дэрика и почему. У меня есть для тебя кое-какая информация по счетам. Сможешь сделать из нее гербарий?

– Вероятно. Дай список. Посмотрим, что вылезет. Я передал ему список. Мне было очень трудно припомнить все номера, хотя я и знал, что они должны были отпечататься в моем мозгу, как раскаленное клеймо.

– Что с тобой? – помрачнев еще больше, спросил Мика, засовывая сканер обратно в дупло защитного костюма. – Ты выглядишь куском собачьего дерьма.

– Ты бы тоже так выглядел после двух часов сна, – сказал я слегка раздраженно. Мое тело проснулось по внутреннему звонку, раздавшемуся, когда настало время идти на работу к Элнер. Память не допустит чтобы я спал.

– Твоя любовь все ночи напролет не дает тебе спать? Ты б лучше сказал ей…

– Уже нет.

– Охо-хо… – сказал Мика и облегченно кивнул. – Я решил было, что это из-за наркотиков, – пояснил он, увидев, что я нахмурился. – Что случилось? Она послала тебя, когда твои пять минут закончились?

На этот раз в утренних новостях о прошедшем вечере даже не упомянули. Та Минги замяли скандал. Интересно, что они сказали Элнер?

В глазах Мики плясали огоньки нескрываемого любопытства. Я отвел взгляд.

– Ее муж просек.

Мика хохотнул.

– И позаботился?..

За его спиной возникла, возвратившись откуда-то в клуб, Аргентайн и избавила меня от необходимости думать об ответе. Она вырядилась так, словно хотела, чтобы на нее смотрел целый мир.

– Тебе смешно, что люди по-настоящему заботятся друг о друге? – спросила она в затылок Мики. Слова попадали на него, как булыжники, а ее взгляд, промчавшись мимо Мики, уперся в меня. Мика вздрогнул, узнав ее голос, и, повернувшись, посмотрел на нее снизу вверх.

– Ты вогнал мою охрану в нервный тик, – объяснила она и вопросительно посмотрела на меня.

– Это мой старый друг, – сказал я и познакомил их. Большие пальцы их правых рук скрестились: Аргентайн и Мика поздоровались.

Аргентайн заметила в ноздре Мики кольцо и снова: вопросительно взглянула на меня. Правой рукой – большим и указательным пальцами – она показала «очко»; просунув в него средний палец левой, она спрашивала удивленно и с любопытством: «Как близко вы знакомы?»

– Не настолько, – качнул головой Мика, теребя кольцо. – Я твой фанат. Если когда-нибудь тебе потребуется охрана, просто дай мне знать.

– Я учту, – улыбнулась Аргентайн и обратилась ко мне: – Рада видеть тебя в компании хороших людей.

– Да, – согласился я, глядя на Мику. – Ты сделаешь это для меня?

Он, бросив взгляд на Аргентайн, поднял бровь. Я кивнул. Он сказал:

– Если я достану ответ, что будет дальше? Ты скормишь его Центавру?

Я почувствовал, как у Мики подскочило давление. Подобное информационное стукачество не вписывалось в его моральный кодекс в гораздо большей степени, чем в правила Брэди. Он торжественно присягнул мне на верность, но тут неожиданно пошел на попятный.

Я задумался. Чего же я хочу на самом деле? Труп Дэрика? Нет. Сделать из Брэди счастливчика? Тоже нет.

– Я еще не выбрался. И мне нужно просто понять для себя, что происходит.

Мика дернул плечом. По мощному панцирю его защиты пробежали световые блики.

– Посмотрю, что могу сделать. – Он встал и, изрядно смутившись, выпалил в адрес Аргентайн целый поток галантных, изящных комплиментов. Я страшно удивился. Аргентайн тоже. Мика развернулся и торжественно удалился.

– «Старый друг»? – спросила Аргентайн, глядя ему вслед.

– Мы вместе добывали руду на Синдере.

Я почувствовал, как Аргентайн вспомнила про шрамы.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Ммм… Лет двадцать. А тебе?

Аргентайн рассмеялась и не ответила. Ей было двадцать восемь.

– О чем вы говорили?

– О Дэрике.

Лицо ее окаменело, когда она поняла вдруг, что судьба Дэрика – в руках таких людей, как Мика… Как я.

– Он сам виноват, – повторил я уже, кажется, в сотый раз.

– Что ты собираешься делать? – спросила Аргентайн; взгляд ее стал тяжелым.

– Это зависит… от многого, – сказал я, потому что сам не знал ответа. Или, может, потому, что не хотел знать. В моей голове завертелись сомнения, ошибки, воспоминания. Поток бесконтрольных образов нахлынул на меня, как наркотическое похмелье.

– Например? – Пальцы Аргентайн дрогнули.

Мне стоило большого труда посмотреть ей в лицо.

– Например, от того, что я решу насчет себя самого… – Я взъерошил волосы, потер мочку уха, где на месте изумрудной серьги теперь была рваная дырка, и почувствовал, как что-то взорвало мою память, в мозгу вдруг зазиял пролом, и все ухнуло туда…

– Мне нужно поговорить с Элнер. – Я встал и вышел из клуба. И только пройдя порядочное расстояние, я вспомнил, что даже не попрощался.

По крайней мере, мои рабочие каналы все еще функционировали. Всю дорогу к Федеральному комплексу и внутри него я шел как запрограммированный. Мне казалось, что я ослеп – на все свои четыре глаза – обычные и внутренние.

Из затмения меня вывел чей-то окрик. Я только потому остановился и задрал вверх голову, что уже не мог идти дальше, поскольку налетел на чье-то тело, перегородившее мне дорогу.

Тело Страйгера. Я уперся в него взглядом и на мгновение мне показалось, что это я сам каким-то образом вызвал его из темных глубин своих мыслей, как вызывают духов умерших.

– Что вы здесь делаете? – задал я дурацкий вопрос. Окруженный живым щитом из тел своих идолопоклонников, он как раз выходил из офиса леди Элнер.

– Я собирался спросить вас о том же самом. – Страйгер удивился даже больше, чем я. – Мне только? что сказали, что вы уже не работаете у леди Элнер… что вас и на планете-то нет. – Страйгер вытаращил глаза на меня – стоящего прямо перед его носом, такого реального, что он мог вытянуть руку и дотронуться… По безупречному лицу расползалась багровая краска – Страйгера словно пламенем объяло.

– Думаю, вы ослышались.

Тут меня стало охватывать восхищение – им, его видом… Я заставил себя остановиться. Возбуждение ползло вверх по моему позвоночнику, как мурашки.

– Они сказали: «по семейным обстоятельствам». – Глаза Страйгера оглядели меня так, словно жили своей собственной жизнью, изучили каждую черточку лица, казенную одежду, браслет на запястье. Из Страйгера наружу просочились любопытство и подозрение. Он уже не мог ждать Дэрика, чтобы спросить у него. – Признаюсь, я удивился, услышав такое. Ведь я знаю, что у тебя нет семьи.

Смысл его слов дошел до меня только через секунду. И вдруг мой мозг заполнило воспоминание о девочке, которую Страйгер избил. Вот кто ему нужен: бездомные, больные. Никто не заступится. Никто не будет тебя ждать, обшаривать улицы, звать по имени… И неожиданно я очутился за полгалактики отсюда, вполовину моложе, и некому было помочь мне, и не было ни единого воспоминания…

– Вы ослышались, – повторил я и решительно шагнул вперед, вынуждая Страйгера отступить. Я отпихнул локтем парочку истинно верующих, возмутившихся было полным отсутствием у меня благоговения перед их богом.

Я решительно, большими шагами – как будто все еще работал здесь – направился в офис Элнер и даже не оглянулся, почувствовав, как сноп его ярости беспомощно ударил мне в спину.

– Кусок дерьма, – сказал я вслух, чтобы удержаться и не послать это прямо ему в мозг.

Люди, с которыми я проработал столько недель, увидев меня, уже не знали, что и подумать. Но ведь они всегда на меня так смотрели. Я заметил в комнате новое лицо. Раньше я этого человека не встречал.

– Мне нужно увидеться с ней, – сказал я Гезе.

Как только я произнес эти слова, охранный экран, перекрывающий проход во внутренний офис Элнер дематериализовался. Элнер уже ждала меня.

– Вы здесь? – прозвучало полувопросом-полутребованием, и она махнула, чтобы я заходил.

Когда мы остались наедине, Элнер сказала:

– Теперь объясните: вас не было целое утро. Мне поступило несколько сообщений… Одно от Брэди: он сказал, что я могу больше не беспокоиться за свою жизнь. Второе от Харона: в нем говорилось, что вы больше не мой помощник, что вы покинули Землю.

– Семейные обстоятельства? – поинтересовался я. Элнер кивнула, стоя у стола и сцепив руки в замок.

– Он не сказал, чьей семьи?

На ее лице появилось выражение беспокойства.

– На мои запросы никто не ответил. Что случилось?

Я уткнулся взглядом в пол, поддерживая больную руку.

– Харон… Ласуль уехала. Он ее выслал. Он узнал. – Я поднял голову. Лицо Элнер стало белым как полотно. Она отвернулась, чтобы не смотреть на меня. – Талиту тоже.

– Джиро… – забормотала она. – Я видела его сегодня утром. Он не заговорил со мной. Я решила, что это из-за того, что вы…

– Это из-за меня, – прервал я Элнер. – Харон держит его здесь лишь для того, чтобы мучить Ласуль.

Элнер прикрыла ладонью глаза, словно хотела отгородиться от дневного света, и стала перебирать в уме, что она сделала или, возможно, сказала не так…

Я не мог ответить ей. Мой взгляд бегал по периметру оконной рамы за спиной Элнер. Круг за кругом, круг за кругом… Я сжал зубы и остановил эту карусель.

Элнер тяжело опустилась в кресло.

– О Кот… ну почему?!

На это я тоже не мог ответить.

Элнер снова подняла голову. Я почувствовал, как ее глаза скользят по моему лицу, не узнавая его. Потом ее взгляд стал более осмысленным – она если и не вернулась к действительности, то по крайней мере поняла, почему я не могу ответить.

– Что вы здесь делаете? – наконец спросила она. Я не понял, имела ли она в виду ее офис или планету. Она и сама не поняла.

– Брэди не отпустит меня до тех пор, пока не получит все, что ему нужно. Я хотел встретиться с вами, просто чтобы объяснить…

– Нечего объяснять, – прервала меня Элнер. Она не хотела обсуждать эту тему. Не хотела думать о страданиях Ласуль, Джиро или моих. Или своих. Ласуль и ее дети были единственной радостью в ее жизни. Единственной заботой ее как женщины.

– Элнер, – сказал я. – То есть леди… Насчет первого сообщения, от Брэди. Это правда. Вы в безопасности. – Я все объяснил Элнер как мог. – Покушения нацелены на голову Дэрика. Брэди проследит, чтобы он не приближался к вам. Вам теперь не о чем беспокоиться.

Я мучительно хотел в это верить, хотел чувствовать, что верит и Элнер.

На какое-то мгновение она поверила.

Я поймал головокружительное ощущение ее облегчения, когда свинцовое бремя скрытых страхов свалилось с нее, когда удивление и благодарность заполнили Элнер. Все в порядке… – эхом отозвался ее мозг.

Но сумрак уже сгущался опять. Она в безопасности, живая… но для чего ей жить? Элнер перевела взгляд на голограммы, стоящие на ее столе: с таким же успехом здесь могли стоять и пустые рамки.

– Проклятье! Даже не думайте об этом!

Элнер резко развернулась в кресле.

– Что?

– То, о чем вы сейчас подумали.

Элнер вздохнула и отвела взгляд, на этот раз – виновато.

– Чего хочет Страйгер? – переменил я тему, поскольку нужно было отвлечь Элнер от ее мыслей.

– Не знаю… Он сказал, что случайно проходил мимо.

– Он никогда ничего не делает случайно.

– Я знаю, – покорно согласилась Элнер. Она пожалела, что я не присутствовал при их разговоре и не мог сказать ей, зачем он приходил. – Увидев, что вас нет, он спросил о вас. – Мне стало интересно, не рассказал ли ему что-нибудь Дэрик. – Возможно, он приходил, просто чтобы позлорадствовать, – добавила она.

Горькая досада, охватившая вас внезапно, поразила и меня и Элнер. Ее большие, в морщинах, руки, дрогнув, опять сцепились в замок. Элнер и сама не знала когда, но она начала мне верить.

– Вы и вправду считаете, что он выиграет?

Элнер неопределенно пожала плечами.

– Те командиры, которым нужна дерегуляция или Страйгер, не собираются менять свою точку зрения. И найдется еще много других, которые без колебаний присоединятся к ним и провалят нас просто потому, что кроме собственных интересов их ничто не беспокоит. – Элнер сидела и смотрела на фальшивый облик мира в фальшивое окно. – У них нет доступных мне нервных окончаний; я не в силах дотянуться до них и заставить отреагировать, заставить почувствовать, что это важно…

– Так однажды сказала и Джули…

– Что?

– Что если б только она могла заставить людей сочувствовать то, что чувствует она, когда люди бьют друг друга… может быть, они не мучили бы друг друга так сильно. Члены Конгресса живы, и, значит, у них должны быть нервные окончания. Острие гвоздя едва видно, и кончик пальца не намного больше, но вы сможете заставить какого-нибудь сукиного сына подскочить, если он достаточно острый. Вы верите в это, иначе бы не сидели здесь.

Элнер кивнула и слабо улыбнулась:

– Но в наши дни трудно найти хороший острый (гвоздь. И это одна из причин, почему я не лезу из кожи вон, чтобы занять кресло в Совете: настоящее равноправие может существовать только между человеческими созданиями одного и того же уровня… Я устала от бесплодных попыток.

Мрачные картины будущего, которые я возвратил Элнер, поплыли у нее перед глазами, медленно затягивая мой образ, как тучи – луну… Борьба против смертельных последствий дерегуляции, жизнь, контролируемая Та Мингами, стерильная и пустая…

– Думаю, мы с вами больше не увидимся, – сказала Элнер так, словно только что потеряла последнего друга.

– Но я еще здесь, – возразил я, внезапно почувствовав себя не таким опустошенным: Элнер-то было еще хуже. – Я еще могу быть вашим помощником. Я остановился в клубе Аргентайн…

Элнер медленно покачала головой, отводя глаза:

– Харон… прислал мне другого помощника. У вас теперь другие обязанности. Вы работаете на Центавр.

Как будто мне нужно было напоминать…

– Нет, я…

– Кот, – мягко, но решительно сказала Элнер, желая меня остановить. – Я больше не являюсь вашей обязанностью. – Она увидела черные круги у меня под глазами, напряженное и изможденное лицо – лицо безысходности. – Пожалуйста… сделайте то, что вы должны сделать для Брэди, и уходите, пока Центавр не разрушил вашу жизнь. – Элнер накрыла ладонью мою руку. – (И пока вы не разрушили чью-нибудь еще.) – Она пыталась не думать так, не хотела думать, не могла справиться с собой… надеялась, что я не услышу.

Я уставился в пол и в затянувшемся молчании смотрел в мозг Элнер, на свой собственный образ – темный и туманный. Я был не в силах попрощаться с Элнер и уйти вот так.

– Леди, – сказал я, накрыл раневой ладонью ладонь Элнер, лежавшую на моей руке, и сжимал ее до тех пор, пока нам обоим не стало больно. Я отпустил Элнер, чувствуя ее удивление. – Вы еще не проиграли голосование, и Страйгер еще не выиграл должность в Совете. Вы знаете, что не сдадитесь, пока все это не кончится. Знаете, что не могу сдаться и я. Где-то должен быть рычаг, которым можно воздействовать на Страйгера. Чего бы это ни стоило… – Я положил ладонь на сердце. Я дал обет.

Элнер хоть и качнула головой, но на лицо ее потихоньку возвращался румянец, а в мысли – краски.

– Вы уже знаете, как это трудно… но, да – вы, конечно, правы. Еще не закончилось. – Она принужденно улыбнулась, и я понял, что ее упорство расставит все точки над i. – Есть старая поговорка: «Что должно быть сделано, то может быть сделано». Я придержу свое отчаяние на черный день; пока не уверюсь, что он – черный.

Улыбка ее становилась все теплее, пока не стала той улыбкой, какую помнил я.

(Чего бы это ни стоило), – подумал я, в последний раз посмотрев сквозь нее в ее мысли. Я вышел из внутреннего офиса не попрощавшись и молча пошел через внешний офис, даже не взглянув на незнакомца – ее нового помощника.

Пока я преодолевал пространства комплекса Конгресса, дымка тепла ее улыбки внутри меня рассеялась, и я почувствовал себя еще более потерянным. Я не клялся ей торжественно, что мы непременно справимся со Страйгером: кому нужны ложные утешения? Но мои слова чересчур ее обнадежили. Интересно, сколько пройдет времени, пока Элнер поймет это? Может, не поймет никогда. Но, даже если уже поняла, я все равно знал, что Элнер будет держаться. Она знает, что ей важно. Я не хотел, чтобы Страйгер потерял все: я не боролся за какую-то там высшую истину или справедливость благополучие вонючей Человеческой Расы. Но хотел срезать его, поскольку знал, что Страйгер выбивал дерьмо из бездомных и потерянных, о которых никто не станет беспокоиться. И еще потому, что, когда Страйгер смотрел мне в глаза, он хотел сделать то же самое и со мной.

Всем было наплевать. Элнер права. Если я скажу им, что сотворил Страйгер и кто он на самом деле, они мне ни за что не поверят. А если и поверят, если я и обращусь в «Независимые», введу это в Сеть, толку все равно не будет. Исход голосования не изменится. Мои извивающиеся щупальца вытянулись, чувствуя проходящих сквозь меня незнакомцев, исследуя, измеряя их мысли. Прохожие только выглядели, как человеческие индивидуумы, а по сути были лишь инструментами, которых командиры и иже с ними использовали для нажатия нужных кнопок. Я спрятал сжатые кулаки в карманы куртки и не замечал, что делаю, пока боль в руке не заставила меня выругаться.

Двое только что разминувшихся со мной прохожих выругались тоже и затрясли руками; потом испуганно и в замешательстве переглянулись. Я понял, что, забывшись, я спроецировал свою боль на них. Я двинулся дальше, поспешно собирая мозги в кучу, а прохожие, бормоча что-то, пошли в другую сторону.

Я стоял на платформе ближайшей транзитной остановки и смотрел на здание, из которого только что вышел. Взгляд скользил вверх по скошенному фасаду, который, пройдя сквозь следующий городской уровень, терялся в солнечном свете. Я размышлял о том, чего же будет стоить заставить подскочить всех самодовольных ублюдков в Конгрессе. Может быть, когда дело коснется их свободы или боли, то они семь раз подумают, прежде чем допустить такое…

Я опустил голову и крепко стиснул раненую ладонь. На этот раз никто из окружающих не подпрыгнул. Я вернул контроль. «Если бы только они могли чувствовать, что чувствую я…» – снова прозвучал в мозгу голос Джули. И внезапно, точно из-под земли, выскочил ответ – такой очевидный, что я уже не мог, как ни старался, отделаться от него.

Транзит остановился у платформы. Люди, отпихивая меня с дороги, загрузились, и поезд отошел от остановки, а я так и остался стоять на платформе, точно меня пыльным мешком по голове ударили. Вот способ добраться до Страйгера. Способ заставить Конгресс почувствовать, что значит быть жертвой Страйгера. Я могу заставить их прожить это… Но сначала нужно прожить самому.

Глава 27

– Ты выглядишь как дерьмо, – поприветствовала меня Аргентайн, когда я вернулся в клуб. Музыка и образы заполонили воздух вокруг нее и потом снова угасли: музыканты симба репетировали.

– Ты есть то, что ты ешь, – пробурчал я, и тут мне уже стало любопытно: неужели только из-за вежливости Элнер не расценила мой вид так же.

Аргентайн дала музыкантам отмашку на перерыв и слезла со сцены.

– Что, плохо? – спросила она, подойдя ко мне. – Твой визит к леди?

– Не совсем так.

У меня была куча времени, чтобы все обдумать. Но прежде чем я успел ответить хоть слово, на браслете загудела кнопка связи. Я включил прием и услышал голос Мики. Я поднес браслет к самому уху и отодвинулся от внезапной тревоги Аргентайн.

– Что ты узнал? – вполголоса спросил я. – Выяснил, кто хочет убить Та Минга?

– Все.

– Что?!

– Почти все так считают. – Мика помедлил, пытаясь сообразить, как намекнуть пояснее. – То, что ты достал здесь, идет вразрез с интересами…

– Господи!.. Наркотики?! – выдохнул я наиболее вероятное предположение. Хотя мне было не представить, как Дэрик умудрился залезть так глубоко, чтобы стать кандидатом номер один в покойники, и насколько велика возможность его победы в этой гонке.

– Ты сказал, что Та Минг – косяк?

– Да. – Я услышал, как Мика ухмыльнулся. До этого момента я считал, что наркотики – последняя из Дэриковых проблем. Теперь я уже не был так уверен. Но было одно, что я знал наверняка: Дэрик нужен мне живым, чтобы достать Страйгера. А если весь Черный рынок ополчился на него, то долго Дэрику не прожить.

– Вот черт… Можешь свести меня с тем, кто контролирует все это? Есть ли кто-нибудь, кто может сказать стоп и вперед?

На связи зависло молчание.

– Ты хочешь вести переговоры?

Я потер щеку, мне сильно захотелось вонзить ногти в кожу.

– Да.

Опять молчание.

Мне не пришлось читать Мику, чтобы узнать его мысли: он боялся, что мы оба плохо кончим.

– Ты получил от Центавра полномочия на подобные штуки? – наконец произнес Мика.

– Да. – Я не был уверен, что ответил правду. – Это важно. Я бы не попросил из-за ерунды.

– Посмотрю, что смогу сделать. – И связь прервалась.

Моя рука безвольно упала вниз, и я повернулся к Аргентайн. Она стояла на том же самом месте и с тем же хмурым выражением на лице.

– Все будет в порядке, – соврал я и увидел, как ее тревога стихает, превращаясь в неуверенность. – Мне нужно… нужно задать тебе несколько вопросов о контурной схеме вашего симба. – Кроме жизни Дэрика, мне надо было удостовериться и еще кое в чем, перед тем как я пойму, выйдет ли подставить Страйгера выбранным мною способом.

Аргентайн была удивлена и сбита с толку.

– Не сейчас. Хорошо, мы работаем над ней. Потом я покажу тебе все что хочешь. Почему бы тебе не поспать?

Аргентайн слегка подтолкнула меня локтем, точно я был роботом. Я почувствовал, как внутри нее начали сгущаться беспокойство и нетерпение; почувствовал, что моя решительность и способность соображать уплывают от меня.

– Можешь снова воспользоваться моей кроватью.

– Снова? – спросил я.

Аргентайн насмешливо хмыкнула.

– Ты пользовался ею прошлой ночью.

Я понял, что абсолютно ничего не помню о том, где я спал и как встал; помнил только, что встал очень рано.

– А ты тоже в ней была?

– Какая самоуверенность! – Улыбка Аргентайн стала чуть шире. – Нет, дружок, любовь моя, я не овладела тобой, пока ты спал.

– Очень мило с вашей стороны, – сказал я и потащился к лестнице. В этот раз я не помнил даже, как добрался до кровати. Мои сны были заполнены странной музыкой и незнакомцами с голодными глазами.

Проснулся я только потому, что кто-то тряс меня как грушу. Я подскочил на постели, мокрый от пота, и, открыв глаза, услышал собственный хриплый вздох облегчения. Надо мной в темноте комнаты стоял Мика.

– Кот, – в двадцатый или тридцатый раз позвал он.

– Да, – сонно пробормотал я, когда он меня отпустил. Потом, всхрапнув, я опять упал в подушки.

– Ты всегда так спишь? – полюбопытствовал Мика. Как будто я был в коме.

Я протер глаза.

– Нет. А что?

– Да просто интересно, как тебе так долго удавалось выживать. – Он бросил мне на живот кожаную куртку. – Пойдем.

Он не обеспокоился сообщить, куда мы направляемся, предоставляя мне догадываться самому. Мы вышли с черного хода, о существовании которого я раньше и не подозревал. Я обрадовался, что мне не пришлось лицезреть перед своим носом стену плоти – там, где симб вспузыривал ночь своей песней света.

Мы углублялись в Пропасть, и по дороге Мика рассказывал. Он выполнил мою просьбу, нашел некоторые связи, доступ к тем, кто мог ответить на мои вопросы. О предполагаемых ответах Мика знал не больше моего. Изредка бросая короткие фразы, он вел меня сквозь мрачно-зеленые улицы на запах моря.

Когда мы добрались до Шлюзов, его солдаты уже ждали нас на причале. Я остановился, мое нутро заледенело. Мика беспокойно кружил вокруг меня.

– Что они здесь делают? – спросил я.

Удивление, а потом и болезненное раздражение жалом пронзили мозг Мики, когда он понял смысл слов и выражения моего лица.

– Прости… – сказал я, прежде чем он успел спросить, не подумал ли я на самом деле, что он решил меня подставить.

Тело его дернулось, изобразив что-то вроде пожатия плечами, но слишком уж возмущенно. Он поднял руку, молча показывая мне ладонь с полоской зажившего шрама.

Я склонил голову:

– Прости.

Мика кивнул в сторону своей команды:

– Они здесь только для того, чтобы доказать Правителю, что я не пою сольную партию – так же, как и ты.

Мику поддерживает его Семья. Вот как он договорился о встрече.

– Однако дальше им нельзя. Мы выйдем одни. – Он повернулся к Шлюзам.

Я подумал о биллионах тонн воды, едва сдерживаемых прозрачной стеной свода… О том, что значит очутиться не с той стороны стены. Стараясь казаться хладнокровным, я кивнул. Уставившись на то, что выглядело как тусклые огни, мерцающие в глубине подводной ночи, я вспомнил свой прошлый приход сюда. Вероятно, для того, с кем мы пришли встретиться, это служило своего рода охраной.

Когда мы подошли к краю причала, один из солдат – такое же защитное сооружение, как и вышибалы в Пургатории, – протянул нам пару водолазных костюмов.

– Я не умею плавать, – сказал я.

Мика хохотнул.

– Я тоже. Не трясись. Здесь все схвачено. Одна дорога. – Но последних слов Мика не сказал. Я не спросил, как мы будем возвращаться, потому что, раз Мика так рискует из-за меня, то лучшее, что я могу сделать, – это держать рот закрытым. Сегодня на Мике не было панциря, но он снял с себя целый ворох различных пушек, перед тем как надеть костюм. Я наблюдал за его переодеванием и повторял за ним. Когда я опустил забрало шлема, впереди открылся один из небольших шлюзов, молчаливо приглашая нас войти. Мика с помощью пальцев перебросился со своими ребятами беззвучными фразами, и мы вступили в шлюз.

Затвор шлюза скользнул на свое место, и холодная вода, пенясь, с ревом ринулась в окружающее нас гулкое пространство, заливая меня сначала по шею, а потом и по макушку – так быстро, что я еле успел вздохнуть. Течи не было: ни ледяного холода, ни влаги в костюм не просочилось. Я выдохнул, вдохнул снова и поплыл в пространстве, словно в невесомости. Жабры костюма начали качать из воды кислород. Через ткань костюма кожа ощущала прохладу и успокаивающее течение водного потока. Рыбки серебряными молниями метались у моего лица.

– В порядке? – прожестикулировал Мика.

Я кивнул:

– Когда ты начинаешь жизнь со дна, утонуть уже просто негде.

Я понял, что Мика слышит меня, поскольку он усмехнулся в ответ.

У выходного затвора нас ждала небольшая подводная лодка-паром. В ней никого не было. У меня возникло ощущение, что она перевозит только в один конец. Когда мы забрались в нее, дверь задраилась, оставляя нас плавать внутри, и лодка заскользила в темноту.

Я пристегнул себя к креслу; Мика же предпочел болтаться в воде, беспрестанно наталкиваясь на потолок и стены.

– Правитель? – наконец сказал я, припоминая имя, которое он назвал там, на причале.

– Правитель – что-то вроде прижимного клапана; понимаешь, что я имею в виду? Он улаживает дела, когда на Рынке случаются затруднительные положения. Он говорит от имени всех, если они в этом нуждаются.

Я кивнул. В некотором отдалении я мог различить с полдюжины огоньков, которые, как мне показалось, я и видел с причала. И сколько же еще их было там, и почему они обособились? Я бросил взгляд на Мику. Он в них видел игорные притоны для ограниченного круга лиц, привилегированные бордели, частные поместья. Я оглянулся назад и увидел Пропасть, вспыхивающую во мраке, как изумруд. Снаружи она выглядит лучше. Я снова посмотрел вперед. Мы приближались к одному из огней. Я уже начинал различать его настоящую форму: светящаяся сфера парила над морским дном, плавно и однообразно покачиваясь на подводных волнах. Глубоко вздохнув, я снова удивился, что не тону.

– Ты встречался когда-нибудь с Правителем?

– Нет еще. Я устроил это свидание через посреднические каналы. Ичиба тоже тобой заинтересовался.

Ичиба возглавлял его Семью.

– Они знают обо мне? Ну что я – псион?

– Вообще-то, Правитель знает о тебе все. Он тоже получает утренние новости.

Лодка ткнулась носом в нижнюю часть окутанного зеленой мутью шара, выросшего вдруг в огромный, и была всосана внутрь, в раструб – в самое сердце частных владений Правителя. Прозрачные массивные внутренние створы, моргнув зеленым, поползли в стороны, но шлюз за ними осушен не был. Пустая, обычного вида сине-зеленая комната, которую я видел за шлюзом, была полна воды. В глубине комнаты в потолке исчезала спираль винтовой лестницы.

– Ты уверен в своих действиях? – спросил Мика.

– Чертовски подходящее время задавать такие вопросы, – пробурчал я, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Внезапно я очень остро осознал, что выдвинул сам себя в представители одной из самых крупных корпораций галактики и от ее лица пришел на встречу с тем, кто может сказать стоп или вперед от имени «преисподней» целой планеты, а может быть, даже и всей Солнечной системы. И никого, кроме себя, я не мог в этом винить. Но через секунду меня затопил темный прилив возбуждения, вливая в кровь силу, уверенность и решимость, – как будто меня оседлало само бесстрашие… Я потянулся дрожащей рукой к уху, но, наткнувшись на мембраны, не смог дотронуться до наркотика.

Мы неуклюже ввалились из шлюза в комнату. Вероятно, со стороны мы тоже выглядели медведями. Барахтаясь, мы поплыли в центр комнаты, к бьющему прямо в потолок воздушному фонтану. Мебель была расставлена по маленьким и уютным одинаковым беседкам в форме раковин, стоявшим на бело-голубом изразцовом полу вокруг фонтана – столба воздушных пузырей, напоминавшего скульптурное изваяние. Мебель была сделана из пластика, но вы бы сказали, что она вырезана из прозрачного льда. Я взглянул на датчики внутри своего шлема: вода в этом доме была теплой, как кровь.

Когда мы остановились и стали ждать хозяина, я почувствовал, что в глубине комнаты кто-то молча спускается по лестнице. Я задрал голову и наблюдал, как он спускается, медля на каждой ступеньке, двигаясь так естественно, точно комната была заполнена не водой, а воздухом.

– Добрый вечер, – сказал Правитель. Ни единого пузыря не вылетело из его улыбающегося рта. Но каким-то образом я услышал, что он сказал. И только через минуту до меня дошло, что он использует кастаньеты, чьи щелчки мой костюм регистрировал и преобразовывал в звуки обычной речи. Осторожность не топорщилась на нем иглами, но сквозила в его взгляде. Я почувствовал внезапную жаркую волну любопытства Мики, когда Правитель кинул взгляд в его сторону. Правитель не был молод, но выглядел молодым, и мускулы его длинного тела перекатывались под обтягивающим комбинезоном, как у атлета. Длинные волосы колыхались вокруг его головы, точно водоросли; их темно-коричневый цвет подходил и к коже, и к глазам. Он был босым. Пальцы и на руках, и на ногах соединялись между собой тонкими перепонками и напоминали плавники.