355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джоан Виндж » Пешка » Текст книги (страница 27)
Пешка
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:30

Текст книги "Пешка"


Автор книги: Джоан Виндж



сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

Мика поднял руки, показывая ладони, и прожестикулировал: «Ичиба приветствует».

Улыбка Правителя чуть смягчилась. «Мой привет вашей Семье», – просигналил он в ответ и шагнул с последней ступеньки в комнату. Меня заинтересовало, где он прятал балласт, позволяющий ему двигаться по-человечески. Может быть, комбинезон регулировал равновесие. Правитель не дышал: за ушами у него сидели жабры. Но верхние комнаты были заполнены воздухом, и я мог ощущать присутствие – там, наверху, – других людей – наблюдающих, охраняющих, ведущих нормальную жизнь. Правитель превратился в настоящую амфибию.

Мика рядом со мной. Правитель бросил на него внимательный взгляд:

– Ты остаешься? – Тот кивнул. – Не думаю, что нужно предупреждать тебя: ты рискуешь услышать больше, чем надо.

Мика покосился на меня.

– Иди, – сказал я; он качнул головой.

– Слишком поздно, – ответил он Правителю. Он подписался за Семью.

Правитель наблюдал за нами молча, но взгляд его изменился.

– Садитесь, – наконец сказал он. – Простите за неудобства. Безопасность.

Я поплыл к ближайшей группе скамеек, двигаясь медленно, чтобы не выглядеть еще более неуклюжим, и сел, притворяясь, как нам и предлагалось, что все было абсолютно нормальным. Мика устроился на соседней, следя за Правителем с волнением и восхищением.

Длиннопалые руки коснулись широких, свободно свисающих концов кашне, обернутого вокруг его шеи. Кашне вдруг ожило, как включенный модуль, чем оно, собственно, и являлось. Правитель был напрямую подключен к системе. В системе имелся дистанционный детектор лжи; вода давала ему богатую пищу.

– Итак, – начал он, медленно опустив руки и сцепив их перед собой в замок. – Как я понял, ты представляешь Та Мингов. – Внутри него ощущались любопытство и недоверие.

Я подвинулся на самый край сиденья:

– Не совсем. Систему Безопасности Центавра. Он поднял брови.

– И зачем они послали тебя к нам? – Правитель сделал ударения на тебя и к нам.

– Я их пешка.

Услышав это, он рассмеялся.

– Похоже на правду… – сказал он, имея в виду, что мои слова уже проверены. – Это вполне соответствует извращенной ксенофобии [11]11
  Ненависть к иностранцам.


[Закрыть]
корпоративного менталитета. Но какой же такой законный бизнес Центавра требует подобной встречи? – Он иронически ухмыльнулся.

– Я думаю, вы знаете, – сказал я.

Он расцепил руки.

– Полагаю, ты расскажешь мне, ведь я не телепат. А я – телепат. Он должен был знать, что при личной встрече спрятать от меня мысли будет трудно. Возможно, это значило, что его клиенты и сами заинтересованы в переговорах. А может, что при неблагоприятном исходе встречи меня просто легче будет убить.

– Они хотят знать, почему вы пытаетесь убить Дэрика Та Минга.

На секунду его взгляд стал рассеянным. Сперва я подумал, что это от удивления, но затем понял, что его мозг прислушивается к чему-то – к кому-то, кто находится на другом конце дистанционной связи. Все заинтересованные в этом деле лица, вероятно, следят сейчас за нами через его модуль на безопасном, гарантирующем анонимность расстоянии от меня и друг от друга.

– Скажи, почему они уверены, что вообще кто-то хочет убить Дэрика Та Минга? Я так понял, что ты спас от покушения именно леди Элнер. Разве ты не работал ее телохранителем?

Мика был прав: они знали обо мне все. Кроме одного: что знал о них я.

– Да… однако тот, кто пытался вывести из строя Дэрика, не знал одной вещи: на самом деле никто не пытался убить леди Элнер. Те покушения были лишь сюжетным звеном заговора Центавра, нацеленного на то, чтобы удержать контроль над леди и ее долей в ЦХИ. И когда Рынок направил удар на Дэрика, выдав его за покушение на Элнер, он промахнулся. Так Центавр и узнал, что мишень – не леди.

Правитель посмотрел на свои ноги, чтобы скрыть тот факт, что он опять нас не видит, получая ответ от своих слухачей по обратной связи. Я почувствовал, как Мика смотрел на нас с любопытством восхищением-страхом, превращающими его мозг в нейронный суп.

– Очень интересно, – сказал наконец Правитель после длительной паузы, признавая вслух, что я чертовски озадачил целую кучу рыночников.

– Кто-то, по-видимому, сделал ошибочный поворот в зальном лабиринте корпоративной игры… Но почему Центавр так уверен, что мишень – Дэрик Та Минг?

Я сделал глубокий вдох и шагнул с обрыва:

– Им сказал я.

– Черт! – прошептал Мика, так тихо, что я едва его услышал.

Подбородок Правителя дернулся вверх. Он бросил острый, напряженный взгляд на Мику, потом на меня. Внимание его опять на секунду погасло. Мика страшно напрягся – и у меня словно нерв защемило.

– Как ты узнал? – прозвучал ледяной голос Правителя.

Я вымучил из себя улыбку:

– Я – телепат. Выяснять – в этом я мастер. – Я надеялся, что блеф окажется достаточно правдоподобным, чтобы удовлетворить детектор лжи и удержать Правителя от попыток залезть поглубже, заставить меня выдать своих помощников. – Я знаю, что вы пытаетесь его убить, но не знаю почему. Командиры хотят, чтобы я это выяснил.

Мускулы его плотно сжатого рта слегка расслабились.

– А ко мне зачем?

– Так легче.

Он опять рассмеялся, выпустив из носа струйку пузырей. Смех замер.

– Ты достаточно сообразителен, чтобы понимать: ты знаешь слишком много, чтобы приходить сюда, не рискуя ничем. Но ты все равно пришел, значит, – делаю я вывод – у тебя хранятся ключи от двери, которую ты еще не показал мне. – Мика посмотрел на меня в надежде, что он прав. Я надеялся на то же самое. – Мы предлагаем обмен информацией: я скажу, почему мы хотим Дэрика Та Минга, а потом ты скажешь, что надо тебе.

Я кивнул.

Правитель накрыл своими длинными пальцами-плавниками переливающиеся концы кашне, чтобы проверять факты.

– Джентльмен Дэрик Та Минг уже несколько лет ведет с Черным рынком серьезные расчеты по наркотикам. Он и сам злоупотребляет ими, а также играет роль посредника между нами и винами, которые хотят потакать своим дурным привычкам, но не имеют его связей. Мы выдали ему кредит доверия и привилегий, и так слишком крупный для тех, кто приходит к нам из-за Черты. Джентльмен Дэрик – не обычный член Конгресса, это очевидно… Но привилегии предоставлялись в ответ на понимание того, что срок их действия кончится, если он обманет наше доверие или вмешается в наш бизнесе – в том или ином виде. То есть фактически он обещал учитывать наши интересы при голосовании по вопросам, связанным с прибылями от наркотиков…

Теперь я понял, какой еще способ открыл Дэрик, чтобы нажечь родную семью. И вдруг я увидел, где затор.

– Голосование по дерегуляции пентриптина, – сказал я.

Правитель слегка приподнял голову, волна его волос колыхнулась, коснувшись плеч, как мягкое крыло.

– Да…

– Если дерегуляция пройдет, это срежет ваши прибыли. – Я подался вперед. – А он поддерживает ее, поддерживает усилия Страйгера протолкнуть дерегуляцию. Он вынужден, поскольку это чрезвычайно важно для его семьи и он не может идти против нее. – Дэрик мог быть сумасшедшим, но не настолько. – Поэтому вы хотите его выбить. Так?

– Именно, – сказал Правитель слегка напряженным тоном. Рука его потянулась к голове, коснулась ее и опустилась.

– Но почему просто не перекрыть ему наркотики? Зачем убивать? Как пример, чтобы другим неповадно было, если кто-нибудь окажется в такой глубокой заднице?

– Ни то, ни другое. – Судя по его виду, он успокоился: я задавал вопросы, а не отвечал на них сам. – Джентльмена Дэрика считают слишком ненадежным для лица, которому можно доверять при данных обстоятельствах. Пусть мы перекроем ему доступ к наркотикам, но у него достаточно влияния, чтобы доставить нам серьезные неприятности со Службой Безопасности. Он нарушил договор, а мы не можем допустить этого. Страдает… бизнес.

Я откинулся на спинку скамьи, покачиваясь вместе с окружающей меня водой и наблюдая, как фонтан сплетает из света и извилистых нитей воздушных бусинок причудливые объемные узоры – живые, беспрестанно меняющиеся. Это напоминало мне информацию, проходящую сквозь тело обособленной реальности. Дэрик не знал, что Черный рынок покушается на его голову – Рынок так устраивало. Убить члена правления синдиката и Конгресса – это вам не блоху раздавить. Я разузнал и рассказал все Службе Безопасности Центавра, и из-за этого им стало гораздо труднее закончить начатое. Но они закончат в любом случае, чего бы это ни стоило, если я не приведу веских доказательств в пользу обратного. А если не смогу, то стану трупом раньше Дэрика.

– Твоя очередь. – Голос Правителя как бы слегка подтолкнул меня. И я не смог вспомнить, чтобы я когда-нибудь видел выражение лица более испуганное, чем его улыбка.

Я спросил себя, почему мне так трудно дышать: из-за моего костюма или из-за выражения его глаз.

– Я пришел, чтобы заключить сделку.

До этой секунды я не был уверен, какие слова вылетят из моего рта. Но, услышав их, я понял, что решение было у меня в руках еще днем, когда я вышел из офиса Элнер. И хотя я спал все это время, мой мозг собирал фрагменты в единую картинку. И теперь то, что я услышал, поставило последний кусочек мозаики на свое место. Внезапно план действий раскрылся передо мной – ясный, четкий; а мысль стала такой же отточенной, как лезвие ножа у меня под горлом. Выбора не было. Я лишь надеялся, что смогу убедить Рынок, не посвящая его во все детали, что выбора нет и у них.

Правитель все так же наблюдал за мной, ждал; тело его плавно покачивалось в медленно текущей воде.

– Итак? – сказал он.

– Центавр хочет, чтобы Дэрик жил… – Я секунду помедлил, собираясь с мыслями. Аргентайн тоже. Я сказал самому себе, что мои мысли на этот счет значения не имеют: бизнес есть бизнес, как говорил Брэди.

– К их сожалению, – пробурчал Правитель, – мы никогда не нарушаем своих обещаний.

– Но решающее голосование по дерегуляции еще не состоялось.

– Да. Но дерегуляция будет одобрена. Несмотря на наши усилия. Соджонер Страйгер влиятельнее нас. Мы не можем позволить себе сильно высовываться.

– Он же командирская марионетка. Влияние Страйгера идет от них. Но он хочет занять вакансию в Совете, кандидатом на которую – леди Элнер. И, если дерегуляция пройдет, он и должность получит. Тогда, перестав быть марионеткой, Страйгер начнет играть роль Бога во плоти.

Правитель слегка нахмурился, и взгляд его снова стал рассеянным, когда он выслушивал сообщения с того конца провода.

– Интересно. Но едва ли нас касается.

– Вы не… – у меня вдруг сорвался голос. Я сглотнул слюну и начал снова: – Ваши дороги расходятся. Страйгер хочет использовать дерегуляцию, а с ней – и власть, чтобы раздавить людей – таких, как вы и я. Сейчас легионеры вас почти не трогают. Но что, если, оказавшись в Совете, Страйгер произведет на них то же впечатление, как и на всех остальных? Даже шеф безопасности Центавра считает, что Страйгер – темная лошадка.

Правитель помрачнел.

Я нажал, почувствовав, что в нем зашевелилось сомнение:

– Думаю, что Страйгера еще можно остановить и провалить дерегуляцию. Выставить Страйгера в невыгодном свете – и он не сможет перетянуть голоса. – Тут я заметил, как в глазах Правителя вспыхнули огоньки интереса.

– Но Дэрик должен остаться в живых, иначе это не может состояться.

– Не может состояться? – спросил он. – Не «не состоится», а «не может состояться»? – Я кивнул. – А почему ты уверен, что Страйгера так просто завернуть? Особенно если ты говоришь правду и Страйгер себе не хозяин?

У меня сжались кулаки.

– Потому что он – человек.

Правитель посмотрел на свои перепончатые лапы.

– Объясни.

– Не могу… Я и сам не знаю все точно. Но Центавр связывается со Страйгером через Дэрика. И Дэрику придется сыграть свою роль, иначе это не может сработать.

– За этим стоит Центавр? – Правитель поднял на меня глаза. – Почему? Ведь, если дерегуляция проходит, они получают внушительные прибыли?

– Если Дэрик умирает, они теряют много больше: кресло в Конгрессе может перейти к другой корпорации. Плюс Та Минг – член правления. Джентльмен Харон предпочтет живого сына увеличенным прибылям.

Интересно, что предпочел бы Харон, узнай он, кто есть Дэрик на самом деле.

Правитель молчал, глядя на фонтан, но не замечая его. Выражение его лица постоянно менялось, пока мозг выслушивал с десяток информантов.

– Нет… – наконец произнес он, поворачиваясь ко мне. – Если не сможешь привести более конкретных доказательств того, что еще рано опускать Дэрика Та Минга в Молчание.

Я намертво вцепился в край скамьи, стараясь не показать ему свое отчаяние. Раскрой я ему все, он, вероятно, сочтет меня сумасшедшим. И я не уверен, что он ошибется. Но я знал – чуял все это время, что знаю: Центавру Дэрика не выкупить, Рынок не снимет его со своего крючка. И Дэрику не спастись, даже если он превратится в тень.

Но если Рынок оставит Дэрику жизнь, то сможет получить желаемое – да и я тоже: Страйгера. Если бы только у меня хватило духу провернуть это…

– Послушайте, – сказал я, – вы не можете подождать исхода голосования? В конце концов, что для вас стоит пауза в несколько дней? Если он соглашается, играет свою партию и дерегуляция не проходит, он погашает свой долг и, может быть, вам не придется убивать… Сейчас вам стало труднее убрать его незаметно. И если он умрет до голосования, то ни один черт в мире не остановит дерегуляцию, и тогда вас ждут потери. Что против этого значат несколько дней?

Правитель стоял покачиваясь, как морская водоросль, и сквозь его глаза на меня смотрело еще множество глаз.

– А если дерегуляция пройдет?.. – медленно проговорил он.

– Тогда вы можете… угомонить Дэрика. – Я встал, контролируя каждое свое движение, потому что не мог позволить себе выглядеть глупо.

– Мы подождем, – сказал он. – Будь уверен. Передай ему мои слова. – Поколебавшись, он добавил: – Более того, под нажимом обстоятельств мы, может, будем вынуждены позаботиться о здоровье Соджонера Страйгера…

У меня в ушах зашумела кровь. Но я сказал только два слова:

– Тогда договорились. – Слова прозвучали утвердительно, потому что сомнений у меня не было. Все голоса, жужжащие требованиями в его нейронных схемах, наконец сказали одно и то же. Я проплыл немного вперед, вытянул одетую в резину руку. Правитель хлопнул по ней своей лапой: странное скользящее прикосновение, точно встретились два крыла.

– Решено.

Мика подплыл сзади. Правитель посмотрел на него и просигналил:

– «Мой привет Ичибе. Передай, что он заполучил хорошего парня. Я уважаю преданность другу». Мика кивнул, не решаясь улыбнуться.

– Я рад, что ты пришел, – сказал мне Правитель. – Полезная встреча. Я рад также, что мы сошлись в чем-то. Надеюсь, все пройдет благополучно. В противном случае заинтересованным лицам грозят серьезные неприятности… – Он опустил глаза, потом снова посмотрел на меня: – Если пройдет, может быть, ты рассмотришь предложение сделать для меня кое-какую работу… когда-нибудь.

Если я выживу.

– Я подумаю, – ответил я.

Он улыбнулся:

– Тогда надеюсь обоих вас увидеть. Доброй ночи, джентльмены. – Он повернулся и медленно стал подниматься по лестнице.

Когда он исчез в потолке, створы шлюза, описывая полукружия, поползли в стороны.

Барахтаясь, мы поплыли через ворота шлюза к выходу. Когда лодка взяла курс на город, Мика, оглядываясь назад, вздохнул с облегчением или, может быть, с сожалением.

– Выдержки у тебя куда больше, чем здравого смысла, брат, – сказал Мика. – Но ты запустил-таки машину.

– Да.

– По твоему виду не скажешь, что ты рад.

– Не рад. – Я закрыл глаза.

– Потому что и ты теперь в списке, если дерегуляция пройдет? – Мика сказал это как бы вскользь, но сам подумал о том, что, если случится худшее, он ничем, ничем не сможет мне помочь.

Я скорчил гримасу.

– Что об этом волноваться? У меня есть другие, срочные дела.

Мика неодобрительно покачал головой и снова оглянулся на замкнутый мир Правителя, исчезающий, как воспоминание, за нашими спинами.

– Ты все устроил? Он сказал, что хочет увидеть нас еще раз, – сказал он мечтательным тоном, широко и самодовольно ухмыляясь.

– Да, я польщен. – Я открыл один глаз, чтобы посмотреть на Мики. – И вообще, я очень тронут: уж он так рад был… что ему не пришлось, поднявшись по лестнице, пропускать через воду в той комнате электрический ток.

Глава 28

Добравшись до Пургатория, я встретил швейцара Аргентайн, возвращающегося на день домой. Он/а прожестикулировал/а фразу, которая могла означать и добрый день и пошел ты на… Мне показалось маловероятным, что какое-либо из пожеланий исполнится.

Я углубился в нутро клуба, подхватив по дороге со стола целую горсть объедков. Голодным я не был, да и объедки на вкус напоминали требуху, но я все равно ел, поскольку не мог вспомнить, когда в последний раз питался или хотя бы чувствовал голод. Аргентайн и ее симб еще отдыхали – гроздь тел в глубине пустой сцены в пустой комнате. Я шел через танцплощадку, сопровождаемый редкими обрывками музыки, которые вспыхивали и гасли снова, вливаясь в чью-то мелодию.

Я вскарабкался на сцену, смутившись, когда музыканты заметили меня и шесть голов разом повернулись в мою сторону. Клуб был закрыт; они не ожидали, что кто-то придет к ним сейчас, когда они опускались на землю, выходили из штопора мистерии. Двое из них лежали, лишь наполовину стянув с себя костюмы, в полуголом виде, но вовсе не поэтому они чувствовали себя обнаженными. А потому, что их застали на границе симба и реальности: уже не единое бытие, но еще и не обособленные индивидуумы.

Я остановился.

– Простите. Приду позже, – сказал я и пошел было к выходу.

– Подожди минуту, – окликнула Аргентайн.

Я слышал, как она поднимается, идет через сцену; потом почувствовал, как ее рука схватила мою, чтобы развернуть меня.

В ее глазах еще плавал сон, но слепящий луч желания узнать вспорол туман в ее голове, и Аргентайн сказала:

– Куда ты ходил со своим другом с Рынка?

Я взглянул на ее руку, держащую меня за запястье.

– Ходил добывать для Дэрика отсрочку казни.

Пальцы Аргентайн сжались, потом разжались, и рука упала.

– Добыл? – выдохнула она, боясь произнести слово.

– Да. На пока.

– Что это значит? – По лицу Аргентайн пробежала тень.

– Это значит, что если Дэрик Та Минг поможет мне подставить Страйгера, тогда, возможно, Черный рынок забудет о своем желании его убить. Они хотят этого, потому что Дэрик помогает Страйгеру добиваться отмены вето. Если они теряют на этом, то потеряет и он.

Аргентайн слабо качнула головой, снова впадая в оцепенение.

– Рынок охотится за Страйгером?

– Нет. Я.

– Ты?.. – Она ошарашенно уставилась на меня, издав горлом странный звук, не совсем похожий на смех.

– Да.

– Не могу об этом сейчас, – махнула рукой Аргентайн. – Сюрреализм какой-то… – Она повернулась, чтобы уйти.

– Аргентайн, подожди, – сказал я. – Мне нужна твоя помощь.

Наконец я заставил себя попросить о том, о чем раньше попросить был не в состоянии.

– Помоги мне добиться этого.

– Я? – обернулась Аргентайн. Ощущение нереальности происходящего усиливалось в ней с каждой минутой. – Как?

– Симб. Ты говорила, что научишь меня работать с ним.

– Да просто шутки ради. Я и не думала вмешиваться с симбом в политику. Боже мой! Ты сказал, что мне ты не хочешь неприятностей.

– Спасти Дэрика?..

Аргентайн замолчала, вдруг отводя взгляд.

– Если тебе нужен симб, они готовы согласиться. – Аргентайн пошла в глубь сцены, к музыкантам, о чем-то тихо с ними поговорила, стоя внутри пестрого облака музыкальных фрагментов. Я ждал, стараясь прочистить гудящий мозг настолько, чтобы объяснить все, когда понадобится.

Спустя минуту Аргентайн вернулась.

– Сперва они хотят узнать все. И я тоже.

– Я так и думал.

– Тогда пойдем.

Мы отправились за кулисы и, пройдя коридор, вошли в комнату, по виду жилую. Разномастная мебель, выглядевшая так, словно ее притащили с улицы, выстроилась мягким заграждением вдоль звуконепроницаемых стен. Стены были увешаны голографическими барельефами их любимых артистов. Старые музыкальные инструменты, которые никогда не предназначались на роль органов-трансплантантов, валялись, разбросанные по мебели, как детские игрушки. Уют, покой, реальность – полная противоположность передней части клуба.

Музыканты симба расположились передо мной – сидя, стоя, развалившись на грязном ковре… но поддерживая между собой физический контакт: пальцы гладили волосы, руки держались за щиколотки; тела лежали друг на друге, полусвисали из объятий. Пока они наблюдали за мной, глаза их прояснялись. Я мог чувствовать, что они все еще переключают реактивные центры в своих головах, выходя из почти автоматически запускаемых режимов усиленного кибернетикой творческого процесса. Я никогда не чувствовал ничего подобного: у большинства людей усилены логические и общие функции мозга, а не творческие.

– Как рука? – спросил Аспен.

Я посмотрел на ладонь:

– Действует.

Аргентайн устроилась на подушке рядом с Кироку, волынщицей, наблюдая за мной медными недоверчивыми глазами.

– Хорошо, – сказала она, – колись, малыш.

Я опустил глаза, чувствуя на себе пристальные взгляды, оценивающие мой спектакль.

– Думаю, все вы знаете, что я работал на Центавр, охранял леди Элнер. Полагаю также, что все вы видели Соджонера Страйгера. Сейчас я собираюсь рассказать вам, что знаю о нем я.

И я рассказал им, что за существо живет внутри этой идеальной раковины, о его отношении к псионам, о том, чего он хочет от дерегуляции пентриптина и что сделает, если получит кресло в Совете. Как командиры, которые поставили на Страйгера, в случае выигрыша получат нечто неожиданное.

– Вы, конечно, уже знаете кое-что о леди Элнер. Она тоже претендует на вакансию в Совете. Она достойна ее. Но леди не имеет поддержки – такой, как у Страйгера, и Страйгер сделал все возможное, чтобы она проиграла. Он даже меня использовал. Леди грозит проигрыш, а Страйгер собирается выиграть, и в случае его успеха целая Федерация изменит свое отношение к выродкам в худшую сторону… Я – выродок и принял это близко к сердцу. Но, может быть, вам все равно, это не ваша проблема…

– Эй, смотри, никто не говорил так, – вполголоса сказал Миднайт.

– Но как ты собираешься остановить Страйгера, раз леди Элнер не может? – спросил Аспен. – Ты думаешь совершить политическое убийство?

– Он считает, что мы достаточно плохо себя ведем, чтобы убить Страйгера, – вставил кто-то из музыкантов. Раздался смех вперемешку со звуками синтезаторов.

Я подождал, когда смешки прекратятся, и сказал:

– Еще кое-что о Страйгере. – Тут я посмотрел на Аргентайн. Ее напряженный взгляд застыл на моем лице. – Он не только ненавидит выродков. Ему нравится причинять им боль… Вы помните девочку, которую привел сюда Дэрик?

– Это сделал Страйгер? – недоверчиво спросил Аспен.

– Она была выр… псионом? – эхом перекрывая Аспена, спросила Кироку.

Я кивнул:

– Дэрик – связной Центавра в делах со Страйгером. Он также личный сводник Страйгера – поставляет ему жертвы.

– Вот дерьмо… – пробурчал кто-то.

– …извращенец?

– Дэрик. Надо думать…

– И что мы можем сделать? – спросила Рэйа, тоже волынщица.

– Я и подвожу к этому так быстро, как могу! – Я потер щеку, пытаясь успокоить зуд, расползающийся под кожей, словно мурашки.

Она пожала плечами.

– Итак, он извращенец. Почему бы просто не рассказать об этом всем?

– Все не так просто. Сдвинуть с места Конгресс нелегко. Я хочу показать им, что значит… Хочу заставить весь этот долбаный Конгресс почувствовать себя жертвами, все остальное ничего не изменит… – Я сжал кулаки и разжал щупальца, открывая мозг.

Музыканты задергались, нестройный хор их бесконтрольных ругательств пропел что-то в какофоническом ключе. Они трясли руками, потирали головы и, наконец, взялись друг за друга чуть крепче.

– Черт! – сказала Аргентайн, переводя дух. – Ну хорошо, ты можешь сделать всем больно. При чем тут мой симб? Мы не нужны тебе, раз ты способен одной мыслью проутюжить весь Конгресс.

– Нет. Так не пойдет. Если я приду туда и заставлю их блевать, они поджарят меня, и все это только докажет, что Страйгер не ошибался насчет псионов. Однажды он уже попытался использовать меня против леди. И я не собираюсь предоставлять ему вторую такую возможность. Мне понадобится запись, доказательство того, что он делает… Как это на самом деле чувствуется. – Я оглянулся на Аргентайн. – Ты сказала, что можешь подавать ощущения в симб, верно? Могу я записать их и вставить в свое шоу?..

Аргентайн резко подалась вперед и вся сжалась, не слушая меня.

– О Боже… Что ты хочешь?.. Ты имеешь в виду, что ты хочешь от Дэрика, чтобы он разрешил Страйгеру его пытать?

– Дэрик?.. – переспросил я и почувствовал, как застыла Аргентайн, поняв, что проговорилась. – Дэрик не псион, – с легким замешательством произнес я. Из голов музыкантов вытекало любопытство. Аргентайн забилась обратно в подушки. (И если тебе все еще не наплевать на него, ты должна найти способ заставить себя поверить в это.) Аргентайн хрипло выдохнула, потерла висок и посмотрела на меня с благодарностью, но и с дымкой обиды во взгляде.

– Конечно нет… – пробормотала она. – Тогда ты хочешь, чтобы мы записали, как Страйгер избивает до потери сознания другого выродка, да?

– Да. Точно так.

– Господи! Ты настоящий вип. Разве нет? Теперь ты намереваешься подобрать на улице какого-нибудь несчастного ублюдка, который будет настолько жалостлив, что разрешит такому чудовищу, как Страйгер, сотворить с ним…

– Нет. – Мое лицо запылало. – Я уже добыл своего несчастного ублюдка.

Аргентайн осеклась.

– Кто?

– Я.

Она смотрела на меня вопросительно, как будто ожидая, что я засмеюсь и что это просто идиотская шутка.

– О Господи! – наконец выговорила она. – Ты не шутишь.

– А ты считала, что я использую кого-то, чтобы выжать Страйгера? Я не Дэрик, – сказал я, садясь на диван и вытирая потные ладони о штаны. Внезапное всеобщее молчание, как какой-нибудь зверь, тяжело прыгнуло мне на спину.

– Ты сказал… что тебе в этом деле нужен Дэрик. Зачем? – спросила Аргентайн.

– Он должен меня подставить. Страйгер – не идиот. Не могу же я просто прийти к нему и сказать: «Будьте добры, измочальте меня до полусмерти». Все должно выглядеть естественно. Однако если Дэрик предложит Страйгеру добыть меня как жертву, он поверит.

– Но ты работаешь на Та Мингов, на Центавр, – ты спас им жизнь, – запротестовала Аргентайн. Ее мозг все еще бился и метался, как подстреленная птица.

– Уже не работаю. Так думает Страйгер. Дэрик, вероятно, уже рассказал ему, как Харон от меня избавился. Я дегенерат, я совратил леди Ласуль. Я вонючий выродок-насильник – что касается меня и Та Мингов. – Объясняя все это, я слушал себя как какого-нибудь незнакомца, рассказывающего о ком-то еще. – Друзей у меня нет… Никто не защитит… – Моя рука неожиданно и резко поднялась ко рту. Я с усилием опустил ее, заставил себя перестать считать сверкающие камни на расшитой созвездиями тунике Аргентайн. – Страйгер меня люто ненавидит, – продолжал незнакомец с ледяным спокойствием, – так же, как и я его. Все отлично.

Это безумие, – Аргентайн поднялась и пошла в другой конец комнаты. Вдруг, резко обернувшись, она спросила: – Что, если он убьет тебя?

– Я тоже не дурак. Обеспечу себе защиту. Я не собираюсь доводить дело до серьезного. Того, что мне нужно, вполне хватит, чтобы хорошенько врезать этим выскочкам из Конгресса по яйцам. Сомневаюсь, чтобы они вообще когда-либо чувствовали настоящую боль. Выбить из них дерьмо не составит особого труда. Это я смогу выдержать. – Мои губы онемели. Я вскочил на ноги: кромешная тьма внутри меня не давала покоя, заставляя двигаться. – Вы выручите меня или нет?

Все молчали. Никто не сказал «нет». Но они не знали, куда смотреть, поскольку никто не хотел смотреть сейчас на меня.

– Что мы должны делать? – спросила Аргентайн после долгой паузы.

– Научить меня, как использовать симб, чтобы сделать запись. Разрешить воспользоваться вашим оборудованием на один вечер. Это все.

– Тебе потребуется гнездо подключения, переходник.

– Знаю.

Я не мог использовать для входа трюк Мертвого Глаза там, где требовалась запись.

– Аспен, – махнула рукой Аргентайн. Аспен кивнул и отправился за своим медицинским снаряжением.

– Знаешь, это может не сработать, – Аргентайн повернулась ко мне. – Когда я сказала… – ну, о том, чтобы заставлять людей проживать… Никто никогда этого не делал.

Часть ее мозга боялась, что затея не сработает, а другая боялась, что сработает.

Я промолчал, поскольку боялся еще больше Аргентайн. Мои пальцы беспокойно ощупывали потрескавшуюся обивку дивана; наткнулись на что-то твердое: прямоугольный, с закругленными углами, брусок ржавого металла с рядом квадратных дыр на ребре, напоминающий зубастую ухмыляющуюся пасть. Я стал вертеть железку в руках.

– Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, как работает симб? – немного раздраженно спросила Аргентайн.

– Нет.

Она, прислонилась к Кироку, как к спинке кресла.

– Мы все тяжело усилены. Если не ошибаюсь, тебе это не нужно, поскольку ты можешь подключаться к нашим головам напрямую. Симб работает так: у каждого музыканта свой репертуар – новые песни, импровизации – словом, все, что они могут выжать из своей системы. Репертуары друг друга не повторяют. Каждый играет свои ритмические фигуры – уникальные, ну ты знаешь, автономные. Но через схему симба они сплавляются в единое целое – в общий узор. Усиление позволяет нам импровизировать – достаточно быстро и гибко, чтобы отслеживать мелодию и, если получается хорошо, поддерживать ее течение и гармонию. – Кироку с улыбкой взглянула на Аргентайн и поцеловала ей руку. – Иногда мы играем так, чтобы слова и музыка каждой отдельной песни ложились в одну и ту же тему: сплетаемся друг с другом, как нити в ткани. – Для наглядности Аргентайн сцепила пальцы. – Иногда кто-то берет отдельную тему, и мы позволяем ей вырваться, взорваться. – Она взмахнула руками. – Но все это идет от одного сердца и вернуться обратно должно в тот же центр, слиться к концу воедино. Это как космос, понимаешь? Расширение и сужение универсума, центробежные и центростремительные силы, движение миров и солнц… – Руки Аргентайн начали описывать в воздухе круги. Сама Аргентайн мысленно унеслась куда-то далеко, забывая, с кем она говорит; не задаваясь вопросом, почему, когда она готовится объяснить самые свои глубины, объяснения с языка не идут – их просто нет. Музыканты заслушались ее словами, потерялись – каждый в своих замкнутых образах чувства внезапного прозрения.

– Как соитие, – пробормотал я.

– Что? – возвращаясь в реальность, спросила Аргентайн.

– Ничего, – я опустил голову, вертя в пальцах железку.

– Ты имеешь в виду секс? – спросила Кироку в глупо хихикнула.

Я, не поднимая глаз, качнул головой.

– Псионы могут это делать. Не часто. Это значит – открывать свой мозг другому полностью, пока не станешь как бы одной личностью в двух телах…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю