Текст книги "Пешка"

Автор книги: Джоан Виндж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Дэрик лежал рядом со мной, улыбаясь, дыхание его стало тяжелым и частым, когда он поднял мою руку. Он стал обсасывать мои пальцы, один за другим, и вдруг вонзил зубы в мякоть между большим и указательным пальцами, сжимая челюсти, пока не почувствовал вкус крови.

Я вскрикнул и вскинулся, как конь; крики эхом раскатились по клубу, когда Дэрик, задохнувшись, выпустил меня, отваливаясь насосавшейся пиявкой и унося в своей голове мою боль. Он прополз вперед, плеснул обжигающе холодный напиток на мою голую кожу и рассмеялся…

Я, вырываясь из объятий, попытался сесть, но руки свинцово тянули меня вниз… рты, тела… успокаивающие, ласкающие, ворами пробирающиеся по телу… И кости мои стали резиновыми, и мозг мой снова вплыл в медленно заглатывающее меня море, беспомощно поддаваясь водовороту тел и желаний.

Что-то теплое и бесформенное шлепнулось мне на грудь. Приподняв голову, я увидел того самого червя, лежащего в луже сиропа и стекающего по моим ребрам. Хрипло дыша, я наблюдал, как он полз, извиваясь, вниз по животу, вызывая музыку смеха… Голод их похоти отнял у меня силы, их желание сжигало меня, и я кричал внутри. Шелковые жгуты мышц и плоти связывали меня, не давая подняться, когда они жадно пили сладкий сок моего вожделения и желчь моего отвращения…

– Бог мой! – Лицо Аргентайн вплыло в поле моего зрения. – Что, черт подери, вы делаете?.. – Она широко раскрытыми глазами оглядывала нас. Внезапно перед моими глазами вспыхнул, да так и застыл, кадр: змеящийся клубок тел – как его видела Аргентайн. Мощная волна ее недоверия отвращения возбуждения-ярости возбуждения недоверия возбуждения омерзения вбила эту картинку в мой мозг.

Я пытался сопротивляться, утихомирить ее бешенство, освободиться от мягкой, пружинящей вялости, которая душила, как подушка из плоти, мою волю… и не мог.

– Аргентайн, давай… – Дэрик, полураздетый, с болтающимися на нем расстегнутыми рубашкой и штанами, на коленях подполз к Аргентайн, начал вставать, цепляясь за нее, пытаясь прижаться к ней всем телом. – Иди, почувствуй настоящее…

Аргентайн ударила Дэрика кулаком в поддых, согнув его пополам. Я поморщился, увидев выглядывающего из-за нее Джиро. Аргентайн отвесила ему увесистую пощечину – мальчишка даже ослеп на мгновение.

– Ты, не пялься! Сбрызни отсюда! – Она развернулась, переступая через голову Дэрика, распихивая с дороги полуголые тела, и, нагнувшись, сняла червя с моего живота. Затем с силой швырнула его в темноту. – Это мой клуб. Я здесь выступаю. Оденьтесь и проваливайте, вы, скоты! – Она пнула еще несколько тел; боль ее шлепнулась в мое сознание, как граната в море грязи. Я застонал, когда у меня внутри все лопнуло, и перевернулся, пряча набухший член в подушках. – Ты… – Рука Аргентайн схватила мое плечо, чуть не вывихнув его, и выдернула меня в круг света. – Надень свои вонючие штаны, ты, трахальщик мозгов! Показывай свои уродские шоу где-нибудь в другом месте.

Я боролся со штанами, с мозгом, мысли текли у меня из башки, как моча у больного диареей.

– Не могу…

– Да… в дым. – Она помогла мне застегнуть штаны – я опять чуть не задохнулся, – подняла с пола рубаху и швырнула ее мне в лицо.

Я не мог сесть. Мне лишь удалось встать на четвереньки. Все, что я мог сейчас чувствовать, – была она, в моей голове не осталось места для моих собственных мыслей, выбора или решений.

– Не могу… помоги… – Я тряс головой, но лучше не становилось.

Аргентайн стояла надо мной, пристально разглядывая мою спину. Я почувствовал, что ее взгляд наткнулся на что-то, чувствовал, как все вокруг завертелось, когда Аргентайн наклонилась, чтобы снять это, как блоху, с моей шеи. Пластырь.

– Нет, подожди… – Я потянулся за ухо, но пластырь сидел на своем месте. Я сел, заставляя себя сфокусироваться на Аргентайн, пока она, держа пластырь на кончике пальца, изучала его. Судорога пробежала по ее лицу. Аргентайн щелчком стряхнула цветной кружок. Доза Свободы. Отпускает тормоза и подавляет самоконтроль; любое дело кажется плевым… Ярость вытекла из нее/меня. Я не хотел, чтобы она улетучилась совсем, я хотел почувствовать свое собственное бешенство.

– Хорошо, – решительно сказала Аргентайн. – Полагаю, что мальчик в ауте. – Она нагнулась, помогая мне справиться с ногами. – Ты понимаешь, что произошло? – спросила она. – Кто-то прилепил тебе наркоту.

Я кивнул.

– Думаю, что через несколько минут ты будешь готов хорошенько пнуть чью-то задницу, – предположила Аргентайн. – Или должен быть готов.

Она отпустила меня. Дэрик уже поднялся и стоял, гримасничая, широко расставив ноги. Колено Аргентайн, дернувшись вверх, застыло в одном сантиметре от его паха.

– Нет, – сказала Аргентайн колючим от злости голосом, – слишком много удовольствия. Ты, дерьмо! Ты накачал его, разве нет? И закинул как приманку в эту гашишную оргию… – Она, словно сгребая кучу, обвела рукой раздосадованных гостей, которые ползали, обшаривая пол в поисках одежды, и, найдя ее, путались в штанинах и рукавах.

Дэрик поежился, по лицу его пробежала гримаса, как у ребенка, пойманного на жульничестве при игре в кости.

Я неуклюже – пальцы окоченели и плохо действовали – натянул рубаху. Куртки нигде не было видно. Я уставился в пол, поскольку на меня смотрело столько глаз, столько мозгов…

– Пойдем, – сказала Аргентайн. Странная кротость вновь прозвучала в ее голосе. Она взяла меня за руку, заставляя шагнуть вперед. Тут я заметил Джиро; он не удержался и все подглядел. Я не мог вытащить смысл из вспыхнувшей в его мозгу мысли, когда он взглянул на меня. Возможно, что не мог и сам, Джиро. Я опустил глаза. Аргентайн схватила его свободной рукой и повела нас обоих к выходу. – Дэрик!

Он шел за нами сквозь толпу, через танцплощадку, к дверям. Дэрик двигался медленно, но не останавливался, словно Аргентайн держала и его тоже, тащила на невидимой цепочке воли.

Когда мы вышли из клуба, мои мозги немного прочистились. Помогло и то, что теперь я был отделен от глаз и сознаний физическим барьером – стеной клуба.

Я сделал несколько больших глотков холодного ночного воздуха, пробуя на вкус дым и темноту. Флайер, который принес нас сюда, спускался сверху, нацеливаясь прямо на то место, где стоял Дэрик. Он сел на улице, разгоняя прохожих, как брошенный в болото камень разгоняет лягушек. Дверь с хлопком открылась. Я тупо смотрел на флайер, начиная дрожать под тонкой, облитой сиропом рубашкой. Пытаясь решить, что же делать дальше… решить, не дожидаясь, пока кто-нибудь скажет мне…

Аргентайн повернулась, когда Дэрик вышел на улицу и вышибала захлопнул за ним дверь. Она снова была – на этот раз с ног до головы – в коже, плотной и тяжелой, как у охранника. Я не мог удержаться от любопытства: что я почувствую, если дотронусь до нее… что увижу, если коснусь ее сознания?.. Я отчаянно пытался связать свои мысли, и сейчас это удалось. Облегчение ударило меня электрическим током, когда я понял, что начинаю обретать нечто вроде контроля над пси-центром… облегчение и недоверие. Затем, когда я повернулся к Дэрику, чувство предательства и ярость, накрывая друг друга, с шипением вырвались из меня.

Но Аргентайн меня опередила. Маска хладнокровия, которую она носила в клубе, исчезла, и бешенство исказило ее лицо.

– Ты, ублюдок! – ее голос вибрировал, как тонкий лист железа. – Ты, мерзавец! Как ты мог притащить кусок своего дерьма в клуб? Как ты мог сотворить такое со мной? С ним, – жест в сторону Джиро, – или с ним, – она показала на меня. Джиро стоял, молчаливый, как камень. Людской водоворот огибал нас, демонстрируя культ безразличия. – Что заставило тебя делать такие омерзительные… – Она осеклась. В ее глазах задрожали слезы. – Почему я позволила тебе сделать это со мной… – Руки Аргентайн дрогнули, будто она хотела ударить Дэрика. И внутри нее, запертая за прозрачной пеленой гнева, была боль, – та боль, которая может вырасти лишь из одного чувства…

Дэрик не сопротивлялся, заполненный той же самой дергающей болью, разрешая Аргентайн погребать его под грудой его же собственной дряни, ненавидя/любя это/ее /себя…

– Прости, – наконец выговорил Дэрик, когда Аргентайн, истощив словарный запас, уже не знала, как обозвать его, и когда не стало сил, чтобы выплевывать слова. – Прости, – уткнувшись взглядом в сточную канаву, повторил Дэрик, так покорно, как будто она была Та Минг, а он – лишь ни на что не годный ошметок, человеческое отребье.

– Отправляйся домой. Возвращайся в свою стихию. – Аргентайн сделала отсылающий жест, поворачиваясь к Дэрику спиной. – Перестань насиловать мою жизнь… – У нее не осталось сил: слова прозвучали вразрез со смыслом. Аргентайн приблизила ко мне лицо. Откинув со лба волосы, она изучала меня до тех пор, пока я не поднял голову.

– Ты в порядке? – спросила Аргентайн наконец. Она беспокоилась обо мне, истекающем болью… она беспокоилась обо мне.

Я почувствовал, как у меня задергались, словно сведенные судорогой, уголки рта.

– Мозги больше не лезут из ушей… Ну, в общем да. Секс еще никогда меня не убивал. Думаю, выживу.

Аргентайн слабо улыбнулась:

– Откровенно, – сказала она. – Похоже, ты знаешь эту территорию наизусть. – Она дотронулась до моей груди, затем бессильно опустила руку. – Ты не отведешь этих потерявшихся детишек домой? Раз уж ты – единственный, кто на самом деле знает, где это. – Она кинула взгляд на Дэрика и Джиро.

Я кивнул, почувствовав, что начинаю улыбаться помимо своей воли.

Аргентайн начала поворачиваться, чтобы уйти. Но поворачивалось лишь ее тело. Мозг оставался на месте… И тут она вдруг быстро подошла, притянула меня к себе и поцеловала долгим и жадным поцелуем, вонзив ногти мне в спину. Оттолкнув меня, Аргентайн сделала несколько напряженных, быстрых шагов и снова остановилась, глядя на меня и улыбаясь. В глазах ее плясал жар.

– Теперь ты знаешь, почему я должна была вышвырнуть тебя отсюда, – она кивком показала на вход в клуб и глубоко вздохнула. – Если это помогает, вспомни при случае.

Она опустилась перед Джиро на корточки и крепко обняла его. Тот стоял прямо, как деревянный, и молчал.

– О! Малыш, – отводя взгляд, сказала Аргентайн, – иногда жизнь – самое горькое лекарство. Если тебе приходится его принимать, то все же лучше получать его из рук того, кому ты не безразличен… Ты здорово танцуешь. А сейчас – иди. – Она слегка подтолкнула Джиро к флайеру. Он залез в него, такой же оцепенело-покорный, каким был я десять минут назад.

Аргентайн прошла мимо, слегка задев меня бедром; от ее тела исходило тепло. Потом прошла мимо Дэрика, чей взгляд перескакивал с Аргентайн на меня и обратно.

– Ты сам виноват, – бросила ему Аргентайн. Глаза Дэрика следовали за ее движениями, как охотничья собака за дичью. Дверь Пургатория распахнулась, как только Аргентайн начала спускаться по ступеням, и с шумом захлопнулась за ней.

Я подождал, пока глаза Дэрика снова не зафиксировались на мне. Я был готов смять его физиономию в лепешку, если бы заметил в его глазах и за ними хоть что-нибудь, напоминающее смех. Но мозг Дэрика окрасился в цвет улицы, в цвет потери, беды, ярости и отчаяния. Я сел во флайер.

Спустя несколько долгих минут он забрался тоже и приказал флайеру лететь вверх, в город. Джиро втиснулся в угол, держась подальше – насколько было возможно – от нас обоих. Я изучал свои ноги, вовсе не желая наблюдать, как мы отрываемся от земли. Рука болела. Я посмотрел на ладонь. В тусклом уличном свете я смог разглядеть черное пятно подсыхающей крови – там, где зубы Дэрика прокусили мясо. Я сконцентрировался, чтобы остановить боль и не думать о том, как это пятно появилось.

Я поднял голову. Дэрик, оказывается, тоже смотрел на рану – так умирающий от голода пожирал бы глазами наполовину недоеденный кусок мяса. Только теперь он хотел не причинить боль, а, наоборот, почувствовать ее… В тот самый миг, когда Аргентайн оставила его, что-то, имеющее, вероятно, ко мне отношение, происходило в его мыслях. Но сейчас оно исчезло.

– Ты болен какой-нибудь болезнью, о которой мне следует знать?

Дэрик прикусил губу и пустыми глазами уставился в окно.

Я вздохнул, кладя голову на подголовник кресла.

– Почему она так тебя поцеловала? – спросил Джиро тихим обвиняющим голосом.

Меня, Аргентайн это и имела в виду. Меня, а не Дэрика… Я лишь тряхнул головой.

– Спроси Дэрика. – Я поднял ноющую руку, указывая на его сводного брата.

Джиро не спросил. Лишь еще глубже вжался в свой угол, стараясь избавиться от замешательства и отвращения, которые наше присутствие делало только острее. И Дэрик не ответил. Если он и ощущал что-нибудь вроде сожаления или раскаяния по поводу того, что сделал с нами, они еще не пришли ему на ум.

Я начал вытягивать щупальца к сознанию Джиро, зная, что сейчас он нуждается в помощи и что никакие слова ему не помогут. Но, начав, тут же остановился, понимая, что я не в форме. Если я попытаюсь помочь парнишке сейчас, он узнает об этом. Я провалился в свое собственное омерзение и изнеможение, оставив Джиро в покое. Внезапно я вспомнил, где мы окажемся через несколько минут. И попытался не размышлять о том, кого, в конечном счете, обвинят во всем, когда мы прибудем на место.

Глава 13

Идя за Дэриком по залам особняка, я ощущал себя как в кошмарном сне, хотелось поскорее проснуться, но я не мог. Прием Элнер еще продолжался, съежившись, правда, до размеров одной комнаты. Дэрик нырнул в первую открывшуюся в свет и шум дверь и, потеряв себя в толпе, оставил нас с Джиро позади. Я устремился за ним, не вполне понимая, облегчение или зависть побеждает во мне, когда я увидел, с какой легкостью Дэрик скользнул, улыбаясь, в свою другую кожу. Джиро переминался с ноги на ногу, не желая оставаться рядом со мной, но и чувствуя внезапно охватившую его панику при мысли о встрече с семьей… с отчимом.

– Входи, – мягко сказал я, слегка обнимая его. – Ты не сделал ничего плохого. Ты не сделал, – в сотый раз повторил я про себя.

Джиро не верил – даже больше, чем я. Он вывернулся из-под моей руки и, не оглядываясь, побежал в середину толпы. Я остался на месте, вдруг забоявшись – сильнее Джиро – входить, когда вспомнил, что случилось днем. Мне-то казалось, что это произошло миллионы лет назад. Но остальным, вероятно, так не казалось. Я разрешил мозгу прощупать толпу, ища хайперов или Элнер. Так или иначе, я чувствовал, что она должна быть еще здесь. Элнер могла быть много кем, но трусливой или малодушной она не была. Интересно, как проходила вечеринка, когда я улизнул? Была ли она такой же кошмарной, как и моя? И что произойдет, когда Элнер увидит меня снова?

Мои глаза безостановочно следовали за мыслями, всасывая происходящее. Колышущаяся масса тел ошеломила меня своей нормальностью. Правда, я встретил несколько экзотических особей с перьями вместо волос или с коленкоровой кожей, но все это могло быть гримом, костюмами, нарочитость которых резала глаз. Никто не походил на мертвеца с вывороченными наружу кишками. Но я мог бы сойти за человека… мог бы находиться здесь, безболезненно – в буквальном смысле, весело проводить время, проживать самый лучший вечер в своей глупой жизни… Мне следовало быть здесь…

Я спросил себя, что я должен был всем говорить, если вообще должен говорить что-либо… Вероятно, надо врать. Я оперся о стену, уходя в безопасную тень, подальше от глаз, вдруг почувствовав, что слишком устал, чтобы двигаться. Меня окружала элита – этого мира и еще дюжин других – самые богатые, самые влиятельные и самые удачливые. Им не нужно было выставлять свою пробу напоказ, вынуждая мир щуриться, когда он смотрел на них, не нужно было заставлять замечать себя, заставлять признавать свое существование. Единственная их проблема заключалась в том, чтобы убедить друг друга, что они все еще люди, хотя их головы наполовину были забиты бионикой… и души – наполовину мертвы.

Или не наполовину, а полностью. Мой мозг споткнулся, ударившись о чью-то голову, пустую, как яичная скорлупа. Сфокусировавшись, я стал наблюдать за ним: абсолютно незнакомый мне человек вполне нормального вида бродил в толпе с напитком в руке. Двигался он, как и остальные гости, по тому же бесцельному круговому маршруту, выдавая запрограммированные реакции и шаблонные ответы, когда это было необходимо, кружа, точно коршун… Зачем? Я протолкнулся глубже, в пустоту, где должен был находиться мозг. Осторожничать нужды не было: он не мог чувствовать меня. Орган оказался девственным и неосязаемым – сморщенная серая емкость из плоти, в которой должна была храниться таинственная магическая сила, делающая его чувствующим бытием. Но я обнаружил лишь кусок мяса. Что-то было внутри него, что поддерживало его жизненные характеристики, позволяло реагировать… Зомби. Да, это он. Не что иное, как мертвая биомякоть имитировала его мозг.

Мой желудок перевернулся. Элнер. Где она, черт побери?! Я вдруг понял, что Элнер здесь, что он ждал, пока толпа немного рассосется, ждал удобного момента. И я нашел Элнер – она стояла в дальнем конце комнаты, разговаривая о том, что ее абсолютно не волновало, с типом, которого она не знала. Она сложила руки на груди, ее грубоватые, с выпирающими костяшками, пальцы вцепились в локти; лишь эта маленькая деталь выдавала состояние Элнер, а так вы бы ни за что не подумали, что выдержать этот прием для Элнер – все равно, что выстоять ночь босыми ногами на битом стекле – удовольствие примерно одинаковое.

Я углубился в комнату, держа мозг Элнер под прицелом, пока расчищал себе дорогу. Это походило на прощупывание ночной толпы в Старом городе… Какой-то сладко свербящий зуд, наполовину схороненный в мозгу, сигнализировал мне о том, что я могу ослепить половину присутствующих и они даже не узнают, что случилось…

Вдруг две пары рук сжали мне локти. Мужчина и женщина, мне незнакомые, с вкрадчивым взглядом и вежливыми безупречными лицами улыбались мне.

– Какая радость – видеть вас… Как хорошо, что вы смогли прийти…

Нажим внезапно усилился, и, если бы я не перестал выворачиваться, кости треснули бы. Я перестал. Я смотрел на них, ощупывая себя… Легионеры. Чувство вины влепило мне звонкую пощечину. Но затем я понял, что это охрана Элнер, которой она наказала следить за мной. Они знали, что я знаю, кто они такие, и что я услышу скрытое за бессмысленными словами сообщение.

– Послушайте, – начал я, – мне нужно рассказать…

– …Взгляни на его руку, Адсон. Бедный мальчик, что бы ты там ни сотворил со своей рукой, идем, сердце мое, мы вылечим ее… (Не устраивай сцен, ты, маленький ублюдок, следуй за нами – и все…). – Они развернули меня и повели к дверям.

Вдруг я заметил Ласуль. Она меня – тоже: передо мной вспыхнула картинка: как я выгляжу со стороны: без куртки, мятая, застегнутая не на ту пуговицу рубаха вытащена из штанов…

Я открыл рот:

– Где…

Узел, который они сотворили из моих локтей, так быстро и туго затянулся, что мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не заорать.

– (Доставьте меня к Брэди, или весь зал услышит это, солдафоны!)

Хватка ослабла, словно я обжег их, превратившись в раскаленный кусок металла.

– Мне необходимо встретиться с ним, – сказал я легионерам, понизив голос, поскольку к нам приближалась Ласуль. – Это важно. О леди Элнер.

Ласуль обыскивала взглядом толпу, тревожно хмурясь, но искала она не меня.

– Кот, вы не видели Джиро? Я потеряла его, когда…

– Мы доставим тебя к Брэди, – проворчал мужчина скрипучим голосом, опять подталкивая меня вперед. – Двигай.

– Джиро в порядке, – бросил я через плечо. – Объясню позже. – Я не представлял, как, когда и что же, черт возьми, я собираюсь ей объяснять.

Брэди ждал нас в сумрачном холле сразу за дверями.

– Брэди, у меня есть…

– Что на этот раз? – Рот его расползся в обычной сардонической улыбке. – Сначала хотел сбежать ты, а теперь уже им пришлось оттаскивать тебя от леди?

Двое легионеров ЦХИ, стражами стоящих у меня по бокам, смотрели на Брэди, как на змею.

– Леди Элнер приказала не пускать его к ней сегодня вечером, – решительно вставила женщина.

– Мне никто не говорил. – Брэди в упор смотрел на легионеров, но вдруг – было незаметно, чтобы зрачки Брэди двигались, – оказалось, что он смотрит на меня. – Кто сделал это с твоей рукой?

– Сам себя укусил во время еды. Заткнитесь и слушайте, черт бы вас побрал. В зале есть чужак. С дохлыми мозгами…

Смех Брэди прогремел по залу раскатистым эхом.

– Почти все в комнате – твердолобые. Едва ли это секрет.

– Буквально! Вот дьявол! Он – пустышка, им кто-то управляет. Внутри у него никого нет. – Я нервно провел рукой по волосам. – Думаю, может он следит за леди.

Брэди непроизвольно мотнул головой, словно готовый прямо с порога отвергнуть эту идею. Но потом сказал:

– Покажи мне его.

Охрана Элнер закостенела на месте, как будто решившись остановить нас своими собственными телами.

– Он не войдет. У нас приказ…

– Он работает на меня, – сказал Брэди, – а вы – нет. Это моя система, и покрывает она в равной степени всех, кто ходит по этой земле. – За спиной Брэди, в темной нише, неожиданно возникли еще два легионера в форме Центавра. – И вас – тоже.

Узел из моих локтей развязался. Легионеры даже не пошевелились, когда я повернулся. Я не стал ждать, когда Брэди наступит мне на пятки, и быстро пошел к залу. Остановившись в дверях, просвечивая толпу, я нашел Элнер. Она разговаривала с Дэриком и Ласуль. Я поменял курс, вовсе не желая знать, что Дэрик им плетет, и пытаясь не ослаблять концентрации.

– Там, – показал я. Твердолобый медленно продвигался наискосок через комнату к Элнер, улыбаясь. Скорлупа вместо головы. Мозг мой сжался от страха.

– Уберите его отсюда. Он несет беду…

Брэди пристально наблюдал за незнакомцем. И только Бог знает, что происходило в спрятанных за его глазами системах.

– Обыкновенный, законный гость. Ни внутри, ни снаружи его тела нет ничего, что могло бы причинить кому-либо вред. Ничего явного или скрытого. Он пьет что-то вполне безобидное. – Брэди взглянул на меня: – Ты, должно быть, перебрал вина. Ради Бога, заправь рубашку. – Он стал поворачиваться, чтобы уйти.

– Брэди! – Я схватил его за руку.

Он вырвал ее.

– Никогда не делай этого, – пробурчал он, разглаживая рукав. Потом ушел.

Я выругался и вернулся в комнату, следуя за Элнер.

Дэрик засек меня и слегка подтолкнул Элнер под локоть. Она не заметила его улыбки, оборачиваясь и выискивая глазами в толпе мое лицо. Ласуль тоже подняла глаза. Я почувствовал, что Элнер, увидев, что я продираюсь к ней, стала мысленно дозваниваться до своей охраны и еще больше нахмурилась, когда они не появились.

– Леди… – произнес я задыхаясь и приблизившись к Элнер настолько, чтобы не нужно было орать. – Пожалуйста, мадам… – Я не позаботился установить контакта, зная, как она отреагирует. Я заметил, что тот ходячий овощ остановился за несколько метров от Элнер и улыбнулся мне своей пустой улыбкой. Он взглянул на Элнер и неловко глотнул из стакана.

Сейчас Элнер вызывала Джордан, поняв, что легионеры не идут. Нечто среднее между разочарованием и паникой начало пружиной наматываться внутри нее. Она мельком оглядела мою покрытую пятнами сиропа одежду, ненавидя самый вид мой.

– Мез Кот, – невозмутимым холодным голосом отчеканила она, – что вы здесь делаете?

– Мадам, я думаю, что вы в опасности. Объяснять нет времени. Пожалуйста, не могли бы вы пойти со мной? – Я потянулся к ее руке.

– И где моя охрана? – Элнер стала тверже камня и вцепилась пальцами себе в бока. – Что вы здесь делаете?

– Вероятно, хочет рассказать вам про вечер в Пургатории. – Дэрик злобно покосился на меня. – Я вот только что говорил им, как здорово ты ведешь игру.

Кровь бросилась мне в лицо.

– Заткнись, ты, подонок!

Теперь уже хмурилась и Ласуль. Головы стали поворачиваться в нашу сторону. По залу прокатился шепоток.

– Леди, я вам объясню все что хотите, если вы сейчас же пойдете со мной. – Я схватил ее за руку, изо всех сил таща за собой. – Ничего страшного, клянусь…

Я заметил приближающуюся Джордан. Она прошла мимо твердолобого, отпихнув его с дороги. Он чуть не расплескал коктейль. Допив его большим решительным глотком, этот растительный организм впился в нас взглядом. Коктейль. Заметив, что мы уходим, он пододвинулся к нам… Коктейль.

– (Ложись! О, дьявол!)

Я с силой толкнул Элнер, вбив ее в Дэрика и Ласуль, швыряя их всех на пол. Они упали плашмя; я повалился сверху, в сплетение острых локтей и коленей, в тот миг, когда незнакомец взорвался.

Взрывная волна ударила в барабанные перепонки. Еще несколько тел рухнули мне на спину, выбив воздух из моих легких. Так я лежал довольно долго, пытаясь дышать, пытаясь понять, свою или чужую боль я чувствую, моими ли были стоны и вопли, и влага, тонкой струйкой стекающая в глаз, – не моя ли кровь? Все происходило точно при замедленной съемке: звуки, движения, ощущения – как будто приливная волна, ударив, утащила меня в океан, и я тонул…

Кто-то стаскивал с меня тела. Кто-то и меня вытаскивал из этой кучи, приняв за труп. Заморгав, я открыл глаза. Пространство было заполнено форменными куртками, эмблемами Центавра, кровью. Чья-то рука скользнула по моему плечу. Оторванная рука. Я видел, как она упала на пол в красную лужу. Видел Ласуль, услышал, как она не переставая кричала; Дэрика, молчаливого и оцепеневшего, Элнер – ее глаза были закрыты… Мою голову распирало от шока, боли и ужаса, и я не мог вместить все это.

Внезапно передо мной возник, загораживая реальность, Брэди. Он приподнял мою голову за подбородок.

– Ты можешь меня слышать?

– Нет, – еле выговорил я, проводя пальцами по уху. Я тоже готов был закричать, когда попытался найти в себе силы, чтобы заблокировать мозг, отрезать этот страшный шум…

Брэди наклонился ниже:

– Черт побери, парень! Как ты узнал?..

Я выругался, качнув головой.

– Говорил вам. Я говорил вам… – только и смог я выдавить. И только этот ответ и заслужил Брэди.