Текст книги "Верь мне!"
Автор книги: Джин Реник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)
На этот раз она была права.
– Вы занимаетесь в Майями расследованием убийств?
– Нет, этим занимается криминальная полиция, – ответил он, – я служу в полиции нравов.
Он насмотрелся на трупы, когда служил в криминальной полиции, и шесть лет назад перешел в полицию нравов. Его грубоватый внешний облик помогал ему работать с жертвами и осведомителями.
– В полиции нравов Майями? Как киногерой, как его – Сонни Крокетт?
– Ну да.
– И вы разъезжаете в белом феррари?
Подобные отвратительные разговоры раздражали его – что, когда, ваши друзья, друзья ваших друзей, друзья родственников. Он считал про себя, чтобы опять не вспылить: 46, 47…
– Вернее, тестеросса.
А еще вернее, то есть на самом деле, у него был зеленый форд – седан. Следующим вопросом будет: «Сколько лет вы на службе?» Глядя поверх ее головы, Зекери заметил, как Том Райдер подхватил Элисон, вырвав ее из рук ковбоя Гарольда.
– А сколько лет вы уже на службе?
– А не выпить ли нам еще?
– Идет, – Ив легко согласилась и повела его к бару. Он заказал два рома и коку. И они уселись за стойку.
– Ну скажите все же, сколько лет вы служите в полиции?
– 16 лет. Три в Огайо, 13 в Майями, – он решил изменить тему разговора. – А что у вас с профессором?
От неожиданности Ив растерянно моргнула ресницами и с удивлением уставилась на Зекери, натянуто улыбаясь:
– Вы бы еще вспомнили прошлогодний снег. Все уже быльем поросло. И вообще не ваше дело, – она сделала хороший глоток.
– Это будет моим делом, если вы собираетесь играть ту роль, на которую рассчитываете, – несколько витиевато заметил он. Но она его хорошо поняла:
– Ни в какие игры я больше не играю. У него молодая жена в Чикаго.
– Он забыл вам об этом сказать?
– Я забыла его об этом спросить, – она передернула плечами и снова взяла стакан. – Я стараюсь не повторять своих ошибок. Давайте танцевать.
По крайней мере, она честна с ним.
– Давайте пока не будем. Я хотел бы еще немного посидеть здесь.
Ив допила свой ром и заерзала на стуле, потеряв нить разговора. Он видел, что она хочет танцевать.
– Идите, – сказал он. – Я еще посижу.
– Хорошо. Еще увидимся… – она перехватила ковбоя, направлявшегося к Элисон. А Зекери в одиночестве докончил свой ром.
5
Она уже допивала со дна стакана коктейль с полурастаявшим кусочком льда – второй за этот вечер – когда явственно почувствовала его присутствие рядом, у себя за спиной. Звучала старая баллада Фила Коллинза с доминирующей партией басовой гитары, медленно выводящей свою мелодию… Она не могла вспомнить название песни и рассеянно слушала слова.
– Потанцуем?
Горло перехватило так, что она была не в состоянии отвечать. Приняв твердое решение не робеть перед ним, она залпом допила несколько оставшихся в стакане глотков и кивнула ему в ответ. Он уверенно вел ее в этом медленном танце, и она ощущала себя в полной безопасности и комфорте, покоясь в его крепких объятиях. И все-таки страшась самое себя, она предпринимала отчаянные усилия, чтобы не концентрировать внимание на близости его сильного тела.
Слегка под кайфом, Зекери с удовольствием ощущал в своих руках хрупкое тело Элисон. В памяти сама собой возникла сцена, которую он невольно подглядел в кабине душевой комнаты. Несмотря на субтильную комплекцию, ее грудь и живот были мягки и податливы, а спина, на которой сходились его руки – прямая и напряженная. Он старался не слишком прижимать Элисон к себе, боясь ее непредсказуемой реакции, но несмотря на это, чем дальше, тем больше чувствовалось растущее напряжение ее тела, в то время как с другими партнерами – он видел это недавно своими глазами! – она танцевала свободно и раскованно.
– Все было так, как вы ожидали? – спросил он, немного помолчав.
Она, наконец, взглянула на него, в ее орехового цвета глазах читалось замешательство и недоумение, она явно не понимала, что он имеет в виду. Затем Элисон отвела глаза в сторону, напряженная, как тетива натянутого лука. Это и было ответом ему.
– Я имею в виду, когда вы приехали сюда… – он пытался разговорить ее. – Страна, люди…
– Я не ожидала встретить такую нищету, – ответила она тихо. – Я, конечно, слышала, что здесь живут бедно, но… – она замолчала.
Музыка заиграла громче, и он почувствовал, как ослабло ее напряжение, и она, ощущая, что Зекери несколько сбивается с ритма, мягко и незаметно исправила его оплошность.
– Вы определенно умеете выставить своего партнера в лучшем свете, чем он того заслуживает, – признался Зекери искренне.
После долгой-долгой паузы он услышал тихое «Благодарю вас».
Он не выпустил ее из своих объятий, пока не зазвучала следующая мелодия. Она не возражала, но ее сопротивление рукам и телу Зекери стало упорнее.
Эмоции захлестнули Элисон, и она уже не могла размышлять здраво под расслабляющим действием рома и тесной близости его тела. И все-таки что-то в ее подсознании сопротивлялось этому комфорту, ее начинали пугать контакт с агрессивным мужским началом и собственная покорность, неспособность оттолкнуть, повернуться и уйти. Ей отчаянно хотелось забыться навсегда в этих сладких объятиях, но все побеждающее чувство страха, глубоко пустившее корни в ее душе, стало разрастаться и брать верх. Она не могла освободиться от этого чувства и, потеряв всякую надежду, сдалась. Мелодия закончилась, началась другая, а Элисон уже не владела собой, она путала шаги, тело ее все больше каменело, в горле застрял ком.
– Вы не выносите только меня или всех копов поголовно? – спросил Зекери с большим вызовом, чем намеревался, предчувствуя по поведению партнерши свое полное поражение.
Она остановилась посреди танца и попыталась освободиться из его рук. Он ослабил свои объятья и, воспользовавшись этим, Элисон быстро вырвалась.
– Копов всех поголовно, – услышала она как бы со стороны свой собственный голос. Она не на шутку разнервничалась, прекрасное настроение этого вечера безвозвратно исчезло. Элисон была близка к панике, она застыла на месте, не в силах взглянуть в его сторону. И не в силах куда-нибудь убежать. Куда?
И тут, как из-под земли, перед ними возникла Ив, держа в каждой руке по полному стакану и протягивая один из них Зекери.
– Очень кстати, – произнес он, принимая стакан.
Элисон прошла через бар и вышла на веранду. Она уселась на низкий пластмассовый стул, отчаянно пытаясь нащупать точку опоры в себе, чтобы вернуть тот бодрый жизнерадостный настрой, который улетучился в одно мгновение от общения с этим Человеком. «В первый раз за все это время ты позволила себе испытать симпатию к мужчине и сразу же неудача, – внушал ей внутренний голос. – Но что же поделаешь, после всего, тобой пережитого, любой мужчина будет вызывать в тебе противоречивые чувства притяжения и отталкивания сразу. Твоя душа глубоко уязвлена, и рана еще не зажила, но твое тело не всегда подвластно душе и разуму. Поэтому ничего удивительного, если тебя физически тянет к этому мужчине, несмотря на всю опасность, исходящую от него…»
Она и не ожидала, что у нее сразу же все в новой жизни пойдет, как по маслу. Но от этого было сейчас не менее больно. И она сидела на неудобном шатком стуле, еле сдерживая слезы, липкая испарина выступила на коже. Из кафе доносились заключительные аккорды мелодии, звучало соло саксофона и голос певца, певшего о прощальном свистке покидающего город поезда… Проклятье, все на свете причиняло ей боль! Она тоже хотела бы уехать, скрыться от всего этого. О Боже, и это только первый день. А впереди еще целых десять. Как она выдержит их?
Ее сердце стучало уже не так сильно, успокаиваясь понемногу, приходя в норму. Элисон вдруг заметила смуглое личико, жующее резинку и разглядывающее ее. Она всмотрелась внимательно: карие детские глазки.
– Эй, умница! – позвала она маленькую девочку. – Сколько тебе лет?
Девочка молча, помедлив немного, показала четыре пухлых пальчика.
– Четыре… Тебе четыре года?
Девочка неуверенно кивнула.
– Ты проглотила язык?
Девочка не поняла ее. Элисон взяла малышку на руки и усадила к себе на колени.
– Это чувство знакомо мне. Я тоже проглотила язык. «Проглотить язык» – это значит от робости не хотеть говорить. Ты робеешь, да?
Девочка опять кивнула.
– И я, деточка, я тоже робею.
В это время в зале кафе Том Райдер объявил, что все должны возвращаться в отель, потому что пора отпускать лодочников по домам. Проголодавшаяся компания высыпала на веранду, чтобы посмотреть, где стоят их фургоны. Зекери появился в обнимку с Ив. Девочка, которая назвалась Меллой, сидя на коленях Элисон, показала на него пальчиком и рассказала, что этот дядя дал ей жевательную резинку.
Элисон мельком взглянула на него. Тут пришел Тонио и позвал сестренку. Дети завернули за угол кафе и скрылись из виду.
На обратном пути к отелю Пляжного Кита, в лодке, Элисон намеренно села позади Зекери и Ив. Она заметила, что Ив пытается завоевать его симпатию своим заботливым отношением к ней, Элисон. Ив постоянно оборачивалась, интересуясь, как она себя чувствует; протянула ей свою теплую накидку и одновременно прижималась к Зекери, нежась под его рукой и согреваясь его теплом.
Не желая играть в эти детские игры, Элисон приняла накидку, бросив короткое «спасибо», и не выказывая своих подлинных эмоций. Ее укачивало в лодке и страшно тошнило от выпитых на голодный желудок коктейлей. Когда они прибыли на место, ей не сразу удалось выбраться из лодки на твердую почву.
Элисон съела обед и, избегая взглядов Зекери, поспешила на веранду. Том Райдер проводил ее и устроил на софе.
– Расчеты подтвердились, – произнес Том, – мы действительно нашли стелу с высеченными на камне знаками, и это доказывает, что комплекс, по всей вероятности, не подвергался разграблению, – продолжал он, едва сдерживая распиравшую его радость по этому поводу. – Если бы на месте были профессионалы с бензопилой и настоящим, серьезным снаряжением, стела вряд ли бы уцелела. – Он протянул Элисон листок бумаги с карандашными зарисовками знаков, обнаруженных сегодня на стеле. – Мы вернули камень на прежнее место, поэтому можно не опасаться, что местные что-нибудь заметят.
Ковбой принес Элисон кружку теплого пива, и она осушила ее, испытывая сильную жажду после пересоленного обеда.
– В этой стране царит такая бедность, что вполне понятно, люди здесь воруют все, что попадется им под руку, – заметила Элисон.
Ив, которая в это время поднялась на веранду, слышала ее последнюю фразу.
– Но это же преступление. Они продают за гроши свои исторические ценности, и те теряются где-то на аукционах, деньги от которых идут на меховые манто богатых леди.
Подчеркнув слова «богатых леди», Ив явно бросила камень в огород Элисон.
– А разве музеи не приобретают эти исторические памятники у перекупщиков? – смущенно вступила в разговор Мэдлайн.
– Цены слишком высокие, и потом изначально теряется важная научная информация, которая нужна музеям: неизвестно где и когда сделаны были находки, а без этого памятники мертвы для науки. Когда мы обнаруживаем что-либо на раскопках, мы непременно составляем научный паспорт с указанием всего контекста: место, время, результаты химического анализа, фотофиксация, – Ив присела на ручку кресла Зекери и с жаром продолжала защищать свое дело. – Представьте себе, что местные жители нашли погребение. Будет ли их волновать историческая или научная ценность находки? Нет, их будут интересовать только деньги…
Элисон уже хотела вмешаться и сказать, что и для археологов раскопки являются средством упрочить свою репутацию, построить карьеру, завоевать авторитет, а в конечном итоге получить деньги. Но она сдержалась. Она не хотела обострять отношения. Просто это ее личное мнение. И не стоит идти на конфронтацию с ассистенткой профессора Райдера.
Зекери наблюдал, как Элисон подавила в себе желание вступить в спор, уклонившись от столкновения мнений, которое могло перерасти в ссору. «Солнечное дерьмо», – вспомнил он. – «Индейцы будут делать то, что они делают, грабители то, что обычно делают грабители, а Том Райдер и его экспедиция будут продолжать рыться в земле. Это именно та ситуация, когда в выигрыше оказывается тот, кто урвет первым. И размахивание руками по этому поводу ничего не изменит.»
– У нас есть все основания надеяться, что мы найдем погребальную камеру, – профессор был явно в ударе, – в такой камере часто помещались жертвоприношения, иногда глубоко в земле, зарытые в центре камеры. Подвергнув эти остатки химическому анализу, мы сможем датировать все погребение.
Элисон унеслась мыслями вдаль, не слушая речи профессора. Зекери и Ив вместе сидели за обедом и здесь на веранде сидят рядышком, напротив нее. Ив устроилась на ручке его кресла, и они выглядят как влюбленная парочка. Элисон испытывала досаду. И тут же, почувствовав взгляд Зекери на себе, перестала смотреть в их сторону.
Ив соскользнула со своего насеста и уселась у ног Зекери. Скрестив, она вытянула свои стройные загорелые ноги вперед, а голову склонила к Неву на колени.
Ну и хорошо. Может быть, это пойдёт ей на пользу, и она, Элисон, перестанет думать о Зекери. Стояла безветренная погода, и Элисон чувствовала, как в этой духоте ее футболка становится влажной от пота. А в памяти все время звучал припев какой-то знакомой песенки. У нее кружилась голова.
Через полчаса Ив и Зекери удалились с веранды.
С ходу отклонив приглашение Тома Райдера прогуляться и полюбоваться ночной жизнью здешнего края, Элисон поднялась в свою комнату и скинула влажную футболку. Роясь в своих вещах в поисках какой-нибудь легкой одежды, она внезапно натолкнулась на подарок Джейка и сразу же почувствовала свою вину и раскаянье: она совсем забыла о нем! Она осторожно развернула шуршащую бирюзовую фольгу в предвкушении чего-то особенного. Джейк был известен своим утонченным вкусом и испорченными нравами.
И вот она развернула короткую пляжную блузку из мерцающего переливами зеленого шелка, отделанную искусственными изумрудами и лентами бирюзового цвета, с закрытой спинкой и чересчур смелым вырезом спереди. Рискованно глубоким вырезом.
– Ну и негодяй же ты, Джейк Олстон, – прошептала она, зарывшись лицом в мягкую ткань, она вдруг затосковала по своему другу. Как не хватало ей сейчас Джейка! Этого безнравственного испорченного типа… Она прочитала записку: «Привет, любимая! Я скучаю по тебе. С любовью, Джейк.»
Может быть, она когда-нибудь и наденет это, но сейчас лучше отложить блузку в сторону. Вырез действительно чересчур вызывающий. Появиться в таком наряде где-нибудь на дорогом пляже, еще куда ни шло, но здесь, в этой дыре, среди едва знакомых людей..? К тому же ее безобразный рубец на плече останется в этой блузке совершенно неприкрытым. И Джейк наверняка знал это, он предусмотрел это, маленький бессовестный злодей. Он послал блузку намеренно, чтобы напомнить, зачем она приехала сюда. Потребовал от нее, таким образом, еще раз не зажиматься и не прятаться от людей.
Записка пахла его одеколоном, и это создавало иллюзию, что Джейк где-то здесь, рядом. Она постаралась представить себе, что он делает сейчас, но неотвязный мотив песенки, преследовавший ее на веранде, опять зазвучал в мозгу, рассеивая мысли о Джейке. Сна никак не могла припомнить, откуда взялась эта мелодия…
Стараясь соединить разрозненные музыкальные фрагменты, Элисон бесконечно повторяла их про себя, мучаясь от неспособности восстановить в памяти всю мелодию и вспомнить, где и когда она могла ее слышать. О сне не могло быть и речи. Она решила пойти проветриться. Это было сумасшествием. Она же выбилась из сил – всего четыре часа сна накануне ночью, физическая работа днем, да еще целых два коктейля, выпитых в кафе!
А музыка опять неотступно преследовала ее. Неизвестно откуда взявшаяся мелодия… Элисон резко встала и начала собираться…
Она сама себе удивлялась: обычно она спала много, пряталась в сон от мучительных мыслей и громоздящихся проблем с тех пор, как вышла из больницы. И вдруг теперь сон бежит от нее. Она вообще не может спать. А эта мелодия… Элисон неожиданно вспомнила: это же песня, под звуки которой она танцевала с Зекери Кроссом в кафе «У Лайзы»!
– Я не буду больше огорчаться из-за Зекери Кросса, – бормотала она себе под нос, натягивая на стройные бедра желтые шорты. – Независимо от того, увивается он или нет за Ив Келси…
Она засунула ноги в просторные сандалии и, наконец, надела тонкую блузку, подаренную Джейком, наслаждаясь мягким прикосновением складок шелка к коже. Может быть, прогуляться до деревни?
Но тут она еще раз критически взглянула на себя: глубокий вырез открывал овалы ее груди, и Элисон пронзило чувство, что ее нагота в этом наряде как бы выставлена на всеобщий показ. Но внезапно другая мысль поразила ее: а как же работа фотомоделью, тот бизнес, которым она занималась на протяжении многих лет? Фотографы, рекламные агенты, другие люди – женщины и мужчины, случайно присутствующие на съемке, разглядывающие ее с головы до пят? Но здесь она не делает бизнес, здесь – другое дело, здесь ее декольте неуместно, оно – «вызывающе соблазнительно». Ранящие душу слова, вспомнившиеся ей вдруг, остановили ее у самых дверей.
Побежденная ими, теряя остатки решимости, она торопливо перевернула блузку задом наперед, скользя нежным шелком по липкой от пота коже; теперь ворот закрытой спинки подходил под самое горло. «В конце концов, я честно могу сказать Джейку, что носила его подарок», – оправдывалась она. Сверху Элисон надела просторную батистовую рубаху с длинными рукавами, которую Джейк списал из своего гардероба. Ее безобразный шрам был надежно упрятан от людских взоров.
Она быстро миновала вестибюль и бесшумно спустилась по черной лестнице на залитый лунным светом пляж. Легкий бриз ласкал ее лицо и играл прядками волос, ветерок свободно проникал под тонкую, надетую навыпуск рубашку. Она закатала рукава и подошла к кромке воды, с облегчением вдыхая ночную прохладу.
Она увидела их в тени огромного дерева. Ив стояла на цыпочках, обвив руками его шею, тесно, всем телом припав к нему. Зекери обнимал ее за талию. Руки, которые всего несколько часов назад держали в объятиях ее собственное тело, пробуждая в ней столько надежды и желаний!
Слившись в глубоком поцелуе, они были слишком увлечены, чтобы обратить на нее внимание. Слезы сами собой потекли по щекам Элисон. Она быстро повернулась и поспешила прочь, ничего не видя вокруг. Ее охватило отчаянное страстное желание – вот так же, естественно и невинно, целоваться с кем-нибудь, не испытывая при этом непреодолимого панического ужаса. Неужели так уже никогда не будет в ее жизни? Это так несправедливо! Но кто же во всем виноват, кроме нее самой? О, Господи, она так хотела вернуться в свою безмятежную прежнюю жизнь!
Она прислонилась к стволу пальмы и осторожно сняла сандалии, чтобы те не выдали ее присутствия, хрустя и поскрипывая по песку. Держа сандалии в руках, отведя глаза в сторону, чтобы не видеть больше эту парочку под деревом, Элисон быстро вернулась в отель.
Она не стала подыматься по черной лестнице, а пересекла все здание и оказалась, наконец, в своей комнате, страдая от неожиданно начавшихся тошноты и головокружения. Знакомый жар, предвестник надвигающегося припадка, горячо разлился по всему телу. Надо было спешить. Элисон стремительно нацепила сандалии и шатаясь выбралась во двор, разглядев в лунном свете покрашенный белой краской забор. Она ухватилась за деревянный штакетник обеими руками, чувствуя, что сейчас упадет. Желудок жгло изнутри огнем, и Элисон уже не могла терпеть эту боль. Она скрючилась, наклонившись всем телом вперед и уцепившись обеими руками за планки забора.
– Отойди от забора и подыми волосы с лица, – услышала она спокойный повелительный голос и почувствовала, как чья-то рука заботливо поддерживает ее. Она подняла волосы со лба и тут на песке рядом с собой увидела костлявые лодыжки и кроссовки «Рибок», надетые на босу ногу. Он! Он пытался стянуть с нее верхнюю рубашку, чтобы облегчить ее страдания.
– Сними это!
– Нет! – хотя Элисон была в полном замешательстве, мозг четко сработал: ни за что на свете нельзя снимать рубашку. Он может все увидеть!
Словно в тумане, она чувствовала, как он заталкивает концы рубашки в шорты. О, Боже, что он делает! Ее выворачивало наизнанку: пиво и половина ужина – уже растекались по песку. Колени мелко дрожали. Он ослабил пояс на ее шортах, расстегнув его. Ее продолжало рвать.
– Валяй дальше, не пытайся остановить рвоту! – распорядился он в то время, как ее желудок уже изверг остатки ужина, и очередь дошла до выпитых перед ужином коктейлей.
Как будто я могу остановить рвоту, – горько думала она, презирая свой немощный жалкий организм. Наконец опустевший желудок конвульсивно сжался в последних судорогах и ее безмолвный плач перешёл в рыдания, она полностью утратила контроль над собою, разбитая, уничтоженная…
Он снова вытащил концы ее рубашки, заткнутые за пояс, и расстегнул, прежде чем она успела воспротивиться его действиям, две верхние пуговицы на шортах. А затем усадил ее на пень спиленной пальмы и исчез. А Элисон душили судорожные беззвучные рыдания.
Постепенно ее рыдания стихали. Нос и горло саднили и болели от напряжения, отвратительный едкий привкус чувствовался во рту. Зекери вернулся с полотенцем и спокойно стоял рядом, пока она вытирала глаза и прочищала нос. Минутой спустя он протянул ей кружку холодной воды.
– Прополощи рот вот этим. Но не пей, или тебя опять вывернет наизнанку. Полоскание уничтожит привкус желудочного сока. Старое семейное средство, рецепт Кроссов. Верь мне!
Она сделала, как он велел. В кружке была кока-кола, и после нескольких полосканий привкус исчез.
Подобрав сандалии, он повел Элисон к воде и заставил войти по колено в тихо плещущие волны.
– Со мной уже все в порядке, – Элисон была в сильном замешательстве, она вообще не любила выказывать перед людьми свои слабости и болезни, а перед ним и подавно. – Прошу прощения…
В горле першило, ее голос пресекся. Совершенно без сил, она ощущала в голове полную пустоту. Он заботился о ней… Как Джейк… нет, не как Джейк… Ее мозг отказывался работать, мысли путались.
– Все в порядке, Чикаго. Просто сегодня был очень трудный день, – он окунул сандалии в воду, чтобы помыть их. Затем опустил, раскатав, рукава ее рубашки и сполоснул прохладной морской водой ноги и руки Элисон, поливая пригоршнями воду на ее запястья.
– Стой смирно.
Огромные заплаканные глаза этой женщины напоминали ему глаза Стеффи той ночью, когда он сообщил ей, что они с мамой больше не будут жить вместе.
– Ты не вернешься домой? – боль в ее глазах перевернула ему всю душу. Выражение ее маленького пухленького личика было совсем не детским. – Никогда?
Слезы навернулись на глаза, сердце защемило, и он не смог сразу ответить, ему не хватало воздуха.
– Это из-за меня? Я что-то сделала не так, папа?
Он проклял весь мир и всех женщин разом, кроме своей жалкой маленькой дочери, и поклялся любить ее, и заботиться, и уговаривать, пока она не поймет и не поверит ему, но слезы чуть не сломили его волю, чуть не заставили его снова ползти на брюхе к ногам Сью, чтобы опять попытаться восстановить их бестолковый безнадежный брак. Он бы сделал это, если бы не твердая уверенность, что его слабость нанесет вред судьбе ребенка.
– Зекери? – голос Ив пропел его имя из темноты. – Ты здесь?
Элисон покачнулась, и он поддержал ее за талию, ощутив ладонью мягкую гладкую полоску кожи между поясом шорт и короткой пляжной блузкой из зелёного шелка. Она дрожала от усталости, а Ив в это время стояла у последней ступеньки лестницы, держа в руках одеяло.
– С тобой действительно все в порядке? – спросил он. Его заботливость была искренней. Зекери обнял ее, заметив, что она вязнет в песке.
– Зекери, ты где? – голос Ив настойчиво звал его. Он не отвечал, занятый Элисон.
– Мне надо прилечь, теперь уже все в порядке. Спасибо.
Он протянул ей сандалии и убрал руку с талии.
Тихо всхлипывая, Элисон прошла мимо Ив, не глядя в ее сторону, и направилась к отелю… Расстроенный Зекери провожал ее взглядом. Он понял, что с этой женщиной творится что-то неладное, ее глухие горькие рыдания – вовсе не следствие неожиданного недомогания, они имеют другие, более глубокие причины. Сегодня на веранде она была так бледна. Поджидая Ив в тени резервуара с питьевой водой, Зекери все не упускал из виду одинокую фигуру Элисон, осторожно бредущую вдоль пляжа. Ее походка выдавала внутреннее смятение, так мог идти только глубоко несчастный, сломленный жизнью человек.
– Что она делала здесь? – допытывалась подошедшая Ив. – Почему ты не отвечал?
– Похоже, она вышла на прогулку.
– Я так долго отсутствовала, правда? Мне надо было переделать массу дел.
Рассеянно он взял из ее рук протянутое одеяло и почувствовал крепкий запах духов, исходящий от всего ее тела. Поглощенный мыслями о дочери и новым: поворотом событий, связанных с Элисон, Зекери вдруг осознал ненужность всей этой истории с молоденькой девушкой и свое ребяческое легкомыслие по отношению к ней. Конечно, его самолюбие было чертовски польщено тем, что она нашла его, сорокалетнего мужчину, достаточно привлекательным и устроила настоящую охоту за ним. Но с другой стороны, выбор-то был небогат: Джордж с его вечной суетой и ковбой Гарольд со своими фантазиями. Зачем ему вообще связываться со смазливой, себе на уме девицей из Иллинойса?
Ведь он вовсе не собирался продолжать с ней такого рода отношения. Да, целуется неутомимая мисс из университета, заброшенная судьбой в Центральную Америку, классно! А что дальше? Он завернул Ив в одеяло.
– В самом деле это здорово придумано – побарахтаться на песке, – сказал он. – Но я, к сожалению, не смогу составить тебе компанию, может быть, в другой раз?
После того, как предпринятые Ив попытки мягко и нежно уговорить его остаться не увенчались успехом, он на прощанье – чтобы несколько залечить раны, нанесенные ее самолюбию – поцеловал девушку и, облегченно вздохнув, отправился спать. Укладываясь в постель и чувствуя себя совершенно вымотанным за этот день, Зекери опять на минуту припомнил Элисон. Да, она не выдерживает уровень своего класса. Впрочем, кто его выдерживает?.. И в первый раз за долгое время Зекери сразу же провалился в глубокий сон без сновидений.
