Текст книги "Верь мне!"

Автор книги: Джин Реник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Как бы то ни было, но что касается приключений, этот пункт твоей программы выполнен с лихвой, – он иронически улыбнулся. – Будем надеяться, что мы разыщем где-нибудь почту и пошлем открытку.

Когда они вышли на дорогу, Зекери показал ей ясно различимые следы ног на мягкой почве и осколки разбитого стекла.

– Их, по крайней мере, двое, а, может быть, и больше, в зависимости от того, сколько их осталось сидеть в седане. Двое, во всяком случае, разбили боковое стекло, чтобы открыть дверцу.

Кто-то, кроме того, ходил по дороге, высматривая отпечатки следов. Элисон ничего не заметила, и Зекери не стал обращать ее внимание на это обстоятельство. Насколько он мог судить, машина уехала в том же направлении, в котором двигались и они – к деревне. Может быть, посещение деревни – не самая удачная идея…

Она повернулась к нему.

– Ты думаешь, все это было спланировано заранее?

– Черт, я не знаю, – у него мурашки забегали по коже, а ее голос выдавал новый приступ страха, граничившего с паникой. Но это выглядит именно так. Ладно, пойдем…

Они направились в сторону деревни. Прошло полчаса, и оба молча шагали по усиливающейся жаре.

«Приключение» – это было еще мягко сказано.

– Мы знаем, что деревня, которую искала Луизита, была где-то здесь, – он рассуждал больше для самого себя, чем для нее. – Мы должны были бы уже встретить хоть кого-то…

Разглядывая окрестности, Зекери, наконец, повернулся к Элисон. Он колебался, собираясь принять новое решение.

– Я не знаю, как это далеко, но нам следовало бы вернуться на главную магистраль. Там все-таки хоть какое-то движение.

– Но вчера мы ехали больше часа по этому шоссе до поворота, и нам не встретилась ни одна машина. Остается только деревня, – уверенно сказала Элисон. – Я думаю, это единственный выход.

Он хотел бы надеяться, что она окажется права. Солнце стояло почти в зените. Об утренней прохладе оставалось только вспоминать, а кроме соломенной шляпы Элисон, у них не было никакой защиты от металлических раскаленных лучей южного солнца. Через несколько минут они подошли к купе деревьев, растущих на краю обрыва у мостика через неширокую речку. Мост был ветхим, из старых бревен, перекинутых на другой берег. Зекери помог Элисон спуститься к воде, и она погрузила в чистый холодный поток руки по запястья.

– Как ты думаешь, долго нам еще идти? – спросила она, с трудом дыша влажным горячим воздухом.

– Может быть, час, а может полтора.

Она завязала волосы в тяжелый узел и убрала под шляпу. Она сделала это привычным движением, как это делали все длинноволосые женщины в течение многих веков, очень женственно, с врожденным изяществом, без эффектации и работы на зрителя, со спокойным мудрым достоинством. С убранными под шляпу волосами она выглядела лет на девятнадцать. Зекери, задумчиво наблюдавший за ней, наконец вышел из оцепенения.

– Мы можем обойтись без фляжки.

Черпая воду горстями, он жадно пил, затем сполоснул лицо и окатил всю голову. Она последовала его примеру, напилась воды и, пробежав влажными пальцами по лицу, смочила тыльную сторону шеи.

– Дай мне твою косынку.

Он окунул кусочек материи в реку, хорошо выжал, а потом завязал влажную косынку вокруг шеи Элисон.

Она сразу же почувствовала приятную прохладу и ей стало намного легче.

– Как хорошо, – сказала она с благодарностью, прикрыв от удовольствия глаза на минуту. – Спасибо!

Разглядывая ее лицо – даже сейчас, без макияжа! – Зекери понял, почему Элисон имела такой успех в качестве фотомодели. Какой снимок он мог бы сделать сейчас! И внезапно его пронзило острое желание узнать, как целуется фотомодель. Он быстро подавил в себе эту сумасбродную мысль и выпил еще холодной воды. Они и без того находились в сложном положении, нет уж, спасибо, не надо ему непредсказуемых реакций…

– Скажи, что забыла дорогая фотомодель в джунглях Белиза? – спросил он. Да так резко, что она вздрогнула от неожиданности. – Я имею в виду насекомых и вообще… удобства. Такие люди, как ты, не выбирают подобного рода места для отдыха…

Она взглянула на него с любопытством. Так вот что он думает о ней! И в то же время интерес Зекери к ее личной жизни беспокоил Элисон. Его небритый подбородок и верхняя губа темнели, делая выражение лица еще упрямей и непреклонней.

– А где, ты думаешь, отдыхают «такие люди, как я»? – она оперлась на скалистый устой моста, пытаясь оставаться в прохладной тени.

– Ну, я представляю тебя на яхте у берегов Греции, – вторгаясь в столь рискованную и взрывоопасную область, Зекери говорил с предельной осторожностью, – может быть, до этого пара недель в Париже, на Французской Ривьере. У тебя стрижка, сделанная парнем с мировым именем, одежда от настоящего кутюрье, дорогое шампанское. Я представляю тебя, одним словом, в таком месте, где можно не беспокоиться сломать длинный ноготь…

Его сценарий был ей хорошо знаком. Так она жила в течение многих лет. Ее друзья продолжали именно так жить. Джейк, к примеру. Правда, он отошел от подобного образа жизни, чтобы помочь ей во время и после судебного процесса. Лет в 25 она была по-настоящему увлечена таким стилем. Но подобная жизнь оказалась точно так же пуста, как пусто и пошло звучало ее описание в устах Зекери.

Ну хорошо, она спросила, и он честно ответил. Она, в свою очередь, будет тоже честна.

– Я была в местах, о которых ты говоришь. Туда надо ездить с кем-то, кого… – она чуть не сказала «кого любишь». Элисон изменила русло своей мысли, стараясь говорить искренне, но осторожно. – Туда многие из нашего круга до сих пор ездят. Но я не… живу больше той жизнью, которой долгое время жила. Я приехала сюда, чтобы подумать. Чтобы сделать что-то полезное своими руками, – она не хотела продолжать эту тему и, подхватив свою ношу, спокойно улыбнулась и взглянула на свои неухоженные ногти. – А почему ты здесь?

Незамужем и у нее даже никого нет? Сосредоточившись на этой новости, он не ожидал встречного вопроса. Но решил быть откровенным, как и она.

– Пять недель назад умер мой брат. Я тяжело переживал его смерть. И мой лейтенант решил, что я окажу услугу всему отделу, если возьму отпуск на несколько дней.

Он увидел, как – при упоминании о полицейском отделении и лейтенанте – тело ее непроизвольно напряглось. Он замолчал, давая понять, что заметил ее реакцию. Но так как она явно не намеревалась вступать с ним в объяснения по этому поводу, Зекери продолжал:

– Я хотел найти такое место, где бы у меня не было времени и возможности думать.

Он помог ей подняться по крутому склону, и они снова отправились в путь по проезжей дороге. У нее никого нет. Это слишком хорошая новость, чтобы быть правдой. А почему ее все время бросает в холод, когда кто-то упоминает полицию?

Дорога была узкая, в одну колею, прямая, ведущая с востока на запад. Зекери отметил про себя: небо без единого облачка. День не предвещал сегодня спасительной прохлады. Они шли, храня молчание.

Пройдя немного, они увидели след от машины – хорошо различимый, сворачивавший с дороги налево, две параллельные грязные борозды, примявшие густую траву. Значит, машина прошла совсем недавно. Но когда? Они не слышали звука мотора. Может быть, это фермер выехал на свое поле? Или какая-нибудь машина сворачивала здесь в сторону главной магистрали – тогда след ее давно уже простыл. Зекери не мог заключить по колее, сколько машин прошло: одна или две. Не вспугнуть бы свою удачу! С таким редким движением на этом проселке им давно пора было бы выйти на главную дорогу, чтобы попытать там свое счастье. Это было бы вернее. Но размышляя так, Зекери ничего не сказал вслух.

Элисон шла погруженная в свои мысли. В первый раз ее внутренний голос не досаждал ей, но от этого было не легче. Этот человек с самого начала их поездки был честен с ней, вел себя достойно в нынешней опасной ситуации. И, оказывается, у него было оправдание, была своя трагическая история… Она сошла с дороги, прячась от беспощадного солнца в тени небольшого дерева, собираясь передохнуть.

– Поверь, я так сочувствую твоей потере, смерти брата.

Ухо полицейского, как детектор лжи, уловило только искренность и сердечность ее слов. Зекери тоже вступил в желанную тень густой кроны.

– Спасибо!

– Я потеряла мать, – начала Элисон. – Она умерла от инфаркта два года назад.

Элисон так хотелось довериться хоть кому-то!

– Я знаю, какую боль испытываешь, когда теряешь близкого человека… Я очень тяжело переживала, у меня был нервный срыв. В общем, ее похоронили без меня, – она сделала паузу, собираясь с силами, уже готовая рассказать ему, почему ее не было на похоронах матери, а потом – о судебном процессе и о предыстории процесса, и о причинах ее страха…

Зекери терпеливо слушал. Так вот, значит, что положило конец ее карьере. Нервный срыв. Он, однако, сильно подозревал, что дело с ней обстояло куда серьезней. Но на этот раз он не испытывал радости по поводу своей проницательности. Потеряв всякий контроль над собой, он внезапно услышал собственный, странно застывший, какой-то металлический голос:

– Во время последнего свидания с братом я назвал его сукиным сыном.

Ни одна живая душа не знала об этом. Зачем он исповедовался ей сейчас? Внезапно Зекери пришел в ярость, он злился на самого себя. Она вздрогнула, видя его неистовство. Но он больше не мог сдерживаться, какая-то сила заставляла его на этой идиотской дороге, в этой идиотской ситуации сказать ей все, вывернуть душу наизнанку перед этой фотомоделью Галле, которая больше вовсе не фотомодель, потому что, видите ли, у нее случился нервный срыв после смерти матери.

– Мы ругались по-черному. Он хотел бросить колледж, а я убивался на работе только, чтобы заработать деньги ему на учебу. Я хотел сделать из него человека, ты понимаешь? И я назвал его сукиным сыном и дураком, я захлопнул дверь перед его носом и ушел! Я бродил несколько часов по городу, а потом пошел в кино. Проклятое кино!

Элисон понимала, что ей лучше молчать. Вся сжавшись, она чувствовала: у него в семье произошло что-то страшное.

– В конце концов, я как-то смирился с мыслью, что его жизнь – это его жизнь. И он волен распоряжаться ею по своему усмотрению, – сердце Зекери жгло огнем, но он должен был раз и навсегда высказаться, произнести все вслух, может быть, это освободит его от неотступных мыслей и мучительных воспоминаний. – И тогда я снова пошел к нему сказать, что я согласен… Из всей семьи на свете остались лишь мы двое, поэтому пусть делает, что хочет, я не буду мешать. – Злость закипала у него в груди. – Я пришел к Джерри на квартиру, и хозяйка, услышав, как я колочу в дверь, сказала мне, что в квартире уже несколько часов гремит стереомузыка и спросила, не коп ли я? Конечно, я коп!

Вся сцена встала перед его глазами так живо, как будто это случилось только вчера.

– Короче, я вышиб дверь. Лана лежала на постели. У нее в руках все еще была… игла, то есть шприц. Черт бы побрал эту бабу!

Он не говорил громче, но напряжение в его голосе было бешеным. Холодок пробежал по спине Элисон, она не хотела слушать конец этой жуткой истории, но боялась прервать его.

– Он был в ванной комнате. Она дала это ему, и он сделал это в ванной комнате, – Зекери отвернулся от Элисон, его взгляд заволокло от сильной внутренней боли. – У него было распухшее черное лицо от сильного прилива крови, а глаза оставались открытыми и рот приоткрыт, словно он стонал. Он лежал лицом вниз на полу в ванной…

Зекери устал, прислонился к стволу дерева и прикрыл глаза.

– Я даже не понял сразу, что это он…

Он снова прикрыл глаза, и жуткая картина предстала перед ним.

– Я – коп из полиции нравов. Я каждый день имею дело с наркоманами, – продолжал он тусклым голосом, – и я вовремя не раскусил, что мой брат сидит на игле…

Он замолчал. Все сказано, и Зекери был выжат, как лимон. После долгого молчания его дыхание стало более ровным, и он улыбнулся ей невеселой улыбкой.

– Прости, что я все это рассказал. Поверь, я не хотел огорчать тебя…

Он поискал пачку с сигаретами, но вспомнил ее отвращение к табачному дыму и решил выпить глоток воды из фляги.

– Видишь, я, как и ты, тоже не выдержал испытания.

Она попыталась найти нужные слова, зная по своему опыту, что здесь словами не поможешь.

– Он знает, что ты не хотел его смерти, – сказала Элисон, наконец. – И если бы ты мог спасти брата, ты спас бы его, так ведь?

Зекери взглянул в ясные ореховые глаза, боясь огорчить ее своим непреодолимым желанием – выпить глоток спиртного, чтобы успокоиться.

Он собирался уже что-то по этому поводу сказать, как вдруг рядом прогремел выстрел, звук которого сразу же подхватило эхо. Где-то слева и совсем близко, – определил Зекери.

Моментально превратившись в копа, он увлек Элисон за собой к небольшим зарослям деревьев.

– Этот выстрел означает, что рядом с нами находятся люди, и мы, следовательно, можем надеяться уехать отсюда с их помощью. Это вполне возможно, – он подумал секунду и погасил надежду в ее глазах. – Люди с оружием. Затаись и следуй осторожно за мной. Мы идем на разведку. И чего нам надо обязательно избегать, так это пули в лоб.

Она нервно кивнула, соглашаясь с ним, и он бесшумно нырнул в густой кустарник, прокладывая ей путь. Через несколько минут они оказались на опушке – у небольшой поляны. Зеленая стена джунглей расступилась внезапно – и он, не рассчитав, уже почти ступил на открытое место.

На поляне два человека, вооруженные пистолетами, допрашивали с пристрастием старика-крестьянина. Один из них заломил руку несчастного за худую узкую спину, а другой бил его по лицу сильными хлесткими ударами и задавал вопросы на испанском языке.

– Я не знаю, сеньор, – отвечал тот тоже по-испански. – Ничего не знаю.

Подстреленная коза лежала перед ним, подрагивая ногами в агонии, выставив вверх свое светло-бежевое брюхо. Пропавший джип стоял у крытой пальмовыми листьями хижины в центре поляны.

Элисон ясно слышала голоса, и она в достаточной степени знала испанский язык, чтобы понять, в чем дело. Эти люди убили козу старика, угрожая и предупреждая его… Элисон подползла к Зекери поближе, чтобы шепотом перевести ему эту информацию, но он знаком приказал ей молчать. Он и без того все понял.

Люди явно были разозлены до предела и уже теряли терпение. Ситуация была хуже некуда. Старика, похоже, убьют у них на глазах. И Зекери ничего не сможет сделать без проклятого оружия.

Элисон сняла шляпу и выглянула из-за спины Зекери на поляну. Сердце ее бешено заколотилось, когда она услышала, как эти люди добиваются от старика информации об «американской женщине». Она видела, как второй мужчина отвел дуло пистолета от живота старика и подстрелил еще одну козу. Несчастное животное свалилось, как подкошенное, дрыгая в воздухе задними ногами. Две другие перепуганные козы рвались со своей привязи и дико прыгали на месте под направленным на них дулом пистолета. Цыплята тревожно верещали, то замолкая, то опять издавая истошный писк, бросаясь всей стайкой из стороны в сторону. В ужасе Элисон не смогла подавить рвавшийся из нее крик – и тут же упала навзничь в кусты.

Бандиты сейчас же обернулись на посторонний звук, и Зекери среагировал слишком поздно.

– Дерьмо!

Его заметили. Но, может быть, только его? Он отступил за деревья и, встряхнув за плечи, поставил Элисон на ноги.

– За мной, быстро!

Он бросился к дороге, чувствуя, что она не отстает. Позади слышались злые голоса. Они быстро пробирались сквозь чащу. Зекери услышал, как взревел мотор джипа, когда они уже выбежали на дорогу. Элисон не могла долго выдержать его скорости. И оба они не могли соревноваться в скорости с машиной. Это было безнадежно.

Он стремительно столкнул ее с насыпи в маленькую лощинку, прикрытую пышным кустом. Молниеносно оглядевшись вокруг, он не нашел больше подходящего места, где можно было бы спрятаться. Зекери приказал Элисон сидеть не высовываясь.

– Не высовывайся, ты хорошо поняла? – повторил он.

Но она была в панике, совершенно невменяема. Он залепил ей пощечину, чтобы привести в чувства и сказал еще раз:

– Не шевелись! Я скоро вернусь.

Он сбросил рюкзак и, взяв ее лицо в свои руки, заставил поглядеть ему в глаза.

– Не выходи отсюда. Или я не смогу тебя потом найти. Слышишь?

Ей удалось сосредоточиться, и она кивнула в знак понимания. Он подполз к дороге и услышал, как джип буксует на разъезженной грязи проселка. Перебежав на другую сторону дороги, он пустился по ней во весь дух, прислушиваясь к звукам мотора, доносившимся сзади. Все еще прибуксовывая, джип появился из-за поворота и, наконец, оказавшись на дороге, подняв облако пыли и разбрасывая щебень из-под колес, помчался вслед за Зекери.

Зекери бежал, как сорвавшийся с цепи, еще несколько ярдов и – в последнее мгновение – чувствуя, что его догоняют, прыгнул ногами вперед на противоположную сторону дороги и скатился вниз, под насыпь. Джип проскочил мимо, затормозил, разворачиваясь, и, проехав еще какое-то расстояние боком, остановился, перегородив дорогу. Зекери поднялся и побежал параллельно дороге, под насыпью. Когда мотор заглох, он остановился и заставил себя не шевелиться, затаив дыхание, хотя его сердце бешено колотилось в груди, а легкие просили воздуха.

Люди вышли из машины и прислушались. Они ждали. Не слыша ни звука, один из них осторожно спустился в кювет. Зекери двинулся с шумом, быстро сделав еще несколько шагов вниз по косогору, хватая воздух ртом. Кровь стучала у него в висках. На дне оврага, у подножия крутого склона, он нашел заросшую тропу и побежал по ней к небольшому топкому лугу, тянувшемуся вдоль быстрой речки. Он старался не наступать на мягкую почву поймы, чтобы не оставить следов. Быстро прыгнув в стремительный поток, он вынырнул у другого берега и скрылся в высоких – с человеческий рост – зарослях коноплянника. Зекери проскользнул в самую глубь и там затаился, свернувшись в три погибели. Он ждал.

Прошло две минуты. Тишина. Зекери начал нервничать. В какую такую историю они все-таки влипли? Прошла еще одна минута. Он всматривался в зеленую стену вокруг. Итак, старик выращивал запрещенную культуру. Ну и что? Вся эта возня явно не из-за травки. Эти люди – опасные бандиты, они стреляли домашних коз старика, преследуя свои цели. Конечно, эти парни – не гиганты мысли, а простая сволочь, но, в конце концов, у них пушка. С этим надо считаться. Они ищут женщину из Штатов. Должно быть, Луизиту. Зекери молил Господа, чтобы они не нашли ее. И их тоже.

11

В который уже раз он пожалел о своем пистолете, что было, впрочем, бесполезным занятием. Да, силы слишком не равны. Минута ползла за минутой… Через двадцать минут сильно затекла нога, и икру начало сводить судорогой. Он пошевелил ногой и слегка вытянул ее, чтобы облегчить давление. Сорок лет – это слишком солидный возраст для подобного рода приключений. Соленый пот струился по его спине и затылку. Он сидел на самом солнцепеке. Цветочная пыльца, прилипшая к его потному телу, покалывала и раздражала кожу. Ни в коем случае он не двинется с места, если, конечно, не будет обнаружен. Но у них мало шансов обнаружить его, если он будет сидеть смирно, абсолютно тихо, слившись с землей и воздухом.

Он надеялся, что увел их от Элисон своими зигзагами и прыжками. Колеса джипа уничтожили следы человеческих ног у места, где пряталась Элисон. А что если они уже нашли ее?.. Все может быть. Его мысли начали метаться в поисках выхода из предполагаемой ситуации, и он чувствовал, что теряет контроль над собой… Зекери припомнил кое-какие приемы, которым его научила военная служба, и сосредоточил все свое внимание на жуке, решительно ползущем вверх по стеблю прямо перед его глазами. Ничего больше не существовало на свете, кроме этого жука и звуков леса, где миллионы биллионов муравьев, блошек и мошек суетились, направляясь по своим делам, а шелестящие листья тянулись вверх – к живительному свету. Зекери старался уловить чужеродные звуки, посторонние этому вечному лесному миру.

Жук был размером с ноготь большого пальца, его радужная спинка отливала золотым и темно-зеленым цветом; маленькие цепкие передние лапки влекли крепкое тельце вверх по стеблю. Неспешно и деловито. Дыхание Зекери выровнялось, внимание обострилось. Двадцать минут переросли в час.

Солнце стояло прямо над головой, было неимоверно жарко. В воздухе – ни дуновения ветерка. Жук теперь мерно раскачивался на зеленом листочке. Зекери старался не думать о мучавшей его жажде. И об Элисон.

Наконец, он услышал, как заработал мотор джипа. Он весь обратился в слух, пытаясь понять, отъезжает машина или нет. Зекери сдержал свое страстное желание встать и расправить затекшие члены. Он заставил себя снова слушать и ждать. В тихом застывшем воздухе не слышно было посторонних звуков. Жук расправил свои жесткие крылья и полетел в сторону реки.

Наверняка у нее хватит ума оставаться там, где он ей велел. Если повезет, они не выследят ее и не найдут. Но нельзя думать о ней сейчас. Надо ждать. Древняя стратегия войны. Ждать. Ждать еще какое-то время.

Через несколько минут машина вернулась, подъехав с другой стороны, затем набрала скорость и умчалась. Наконец, Зекери тихо пробрался по своему старому маршруту назад к дороге. Ситуация начинала действовать ему на нервы. Слишком похоже на Лаос – эти негодяи будут приканчивать людей каждый день, если это им понадобится.

Выходя уже на дорогу, Зекери услышал звук приближающейся машины. Встревоженный, он вжался в маленькую канавку под насыпью. Господи, неужели он, как дурак, попадется именно сейчас! Машина замедлила ход и остановилась в двухстах футах от него, почти рядом с тем местом, где пряталась Элисон. Это был все тот же джип. У Зекери защемило сердце. Он ничего не сможет сделать, если они обнаружат ее.

Он увидел ботинки и брюки человека, садившегося в машину. Человек вышел на дорогу из кустов с его, Зекери, стороны, а не со стороны укрытия Элисон! Значит, уловка сработала. Джип, подняв облако пыли, умчался, разбрызгивая гравий из-под колес.

Теперь, наконец, он мог подумать об Элисон. Господи, она, наверное, еле жива от страха. Внимательно оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, Зекери перебежал дорогу и начал искать ту лощину, где пряталась Элисон. Но события разворачивались так стремительно, что теперь он не мог припомнить те кусты. Все они выглядели чертовски одинаково. Он боялся окликнуть ее, нельзя рисковать, ведь бандиты совсем рядом – у хижины старика. Злясь на себя и свое бессилье как-то выпутаться из всей этой переделки, Зекери чуть было не прошел мимо лощины.

Когда он решил немного расслабиться в тени близрастущего дерева, он вдруг увидел Элисон. Она смотрела в упор на него глазами, широко распахнутыми от страха, не двигаясь, напряженная и застывшая, как лань в минуту опасности. В руках у нее блестел армейский складной нож с острым лезвием. Гордость за нее переполнила его сердце: вот молодчина! Но подойдя ближе, Зекери понял, что она совершенно невменяема и находится в шоке.

– Ты здорово вела себя, Чикаго! – горячо убеждал он ее. – Чертовски здорово!

Она чуть держалась на ногах, ее нервы были на пределе, руки дрожали.

– Я не знаю, кто эти негодяи, детка, но они – серьезные ребята, это я тебе скажу честно. – Он осторожно вынул нож из ее судорожно сжатых пальцев и наклонился, чтобы помассировать икры ее ног.

– Я бы пришел за тобою раньше, да один из этих подонков сторожил меня больше часа, – Зекери был рад, что все это время Элисон находилась в тени, а не на открытом солнцепеке.

Возбужденный пережитой опасностью, испытывая потребность что-то делать, двигаться, Зекери попытался массировать и ее плечи, но она вдруг отпрянула, сильно толкнув его в грудь. Он не стал обижаться на ее раздражительность. Зекери достал фляжку и помог ей напиться, заметив, что она мучается от жажды, но терпеливо ждет, пока он первым напьется. Похоже было на то, что она действительно на протяжении всего этого времени не шелохнулась – только, по-видимому, достала я раскрыла нож. Зекери был поражен такой выдержкой.

– Ты можешь идти?

Она кивнула, и он с облегчением вздохнул. Он был еще и не в таких переплетах, правда, с тех пор прошло много лет.

Надежда выпутаться, спастись никогда не покидала его. Он захватил рюкзак и направился к реке, под мостом он с наслаждением снял рубашку и смыл колкую пыльцу с тела.

– Сейчас уже третий час дня, а мы до сих пор не знаем, сколько еще идти до деревни. И что со стариком. С ним могло произойти за это время все, что угодно, – Зекери нервно расхаживал по берегу – несколько шагов туда и назад – и рассуждал. – Я настаиваю на том, чтобы вернуться в пещеру. Если по дороге мы встретим какую-нибудь машину, мы, я думаю, договоримся с водителем. А если нет, мы заночуем на месте, оно вполне безопасно, а утром отправимся в путь.

Элисон била нервная дрожь, и она только кивнула в знак согласия.

Путь назад к пещере под палящим солнцем занял почти час. Невозможность раздобыть машину вконец подорвала их силы, и они буквально валились с ног от жары, повышенной влажности, физического и нервного истощения.

В прохладном полумраке пещеры Элисон упала, как подкошенная, и сразу затихла. Она не проронила ни слова с тех пор, как он влепил ей пощечину – там, в лощине… Зекери надеялся, что с ней в ближайшее время не случится второго нервного припадка.

Он швырнул рюкзак на землю и с облегчением ощутил прохладу и тень высоких сводов. Зекери взглянул на Элисон краем взгляда и вдруг увидел, что она сидя раскачивается из стороны в сторону, и тут же услышал напряженный шепот, разорвавший тишину гулкой пещеры.

– Прости, что я закричала, – она явно терзалась, переживая опять и опять прошедшие события. – Ничего бы этого не случилось, если бы я не закричала. – Казалось, она приходила в себя. – Они не заметили бы нас. Прости, – повторила Элисон.

Зекери растерялся. Конечно, она права.

– Может быть, ты спасла жизнь старика, – постарался он утешить ее. – Кто знает. Рано или поздно, покончив с козами, они добрались бы до него.

Она взглянула на Зекери и замерла, опершись спиной о валун, как бы обдумывая его слова. Долгая тишина, потом тихое: – Спасибо.

– По крайней мере, теперь мы знаем, кто они, и знаем наверняка – они не остановятся перед кровью, – продолжал он. – Отныне мы должны быть сверхосторожны.

Каким-то чудом, но угли еще теплились, и он навалил на кострище сухих тонких веток, и скоро уже маленькие язычки пламени забегали по ним. А она тем временем достала растворимый суп. По очереди они помешивали в котелке над огнем, пока вода закипала.

– Мы не можем оставаться здесь бесконечно, к тому же глупо и небезопасно разгуливать по окрестностям без всякого плана, – Зекери с шумом втягивал в себя горячий суп. – Я не разглядел, к сожалению, этих говнюков. Прямые черные волосы может иметь кто угодно. Мы должны выследить машину.

В течение целых пяти часов, пока они находились в непосредственной близости дороги, им попался на глаза только один местный житель – тот несчастный старик. Зекери взглянул на часы: почти три. Если он поспешит, он доберется до хижины старого крестьянина и успеет вернуться до темноты.

– Я пойду навещу старика. Мне показалось, он не имеет ничего общего с теми подонками. Но нельзя быть уверенным в этом до конца. Может быть, это была любовная ссора, – он невесело усмехнулся.

Она взглянула на него и встала. Он собирается оставить ее здесь одну.

– Я думаю, нам не следует разлучаться, – сказала она тихо.

– Лучше, если ты останешься в пещере и немного отдохнешь. У твоего организма нет резервов, на твоем теле ни грамма жира, как и положено фотомодели. Если ты свалишься по дороге, я должен буду тащить тебя на себе.

Элисон ясно видела, что он все-таки сердится на нее за то, что она испортила все дело, закричав там, на поляне. Именно поэтому он не хотел брать ее с собой. Зекери постарался рассеять ее подозрения.

– Ты молодец, Чикаго, и все такое прочее… Но я управлюсь без тебя намного быстрее. Если старик там, я попрошу его отвести меня в ближайшую деревню и раздобуду машину для нас.

Плюс она будет в безопасности все это время, пока он сам не найдет средства вернуться им обоим домой.

– Если я вернусь в сумерках, не вздумай встретить меня булыжником или чем-нибудь в этом роде.

Его усилия пошутить были вознаграждены слабой улыбкой.

Он подбросил дров в огонь и развел хороший костер. Пещера хранила прохладу, удивительную посреди послеполуденной жары. Но они оба знали, что скоро тело начнет неприятно зябнуть. Зекери опять предупредил ее:

– Оставайся внутри. Если ты выйдешь – тебя могут заметить с вершины противоположного гребня каньона. Оттуда сверху ты – как на ладони.

– Я постараюсь быть осторожной, – она протянула ему фонарик. – Он понадобится тебе, когда стемнеет.

Зекери не стал говорить ей, что фонарик – прекрасная мишень для стрельбы в темноте.

– Не надо, оставь себе. Я слегка присвистнул, что вернусь в сумерках. Я вернусь не позже шести.

Она не знала, верить ему или нет.

– Ты должна принять на веру, что я вернусь. И надеюсь, что с ужином.

Он встряхнул фляжку, проверяя наличие воды. Фляжка была полной.

– Как насчет жареного козленка сегодня вечером? – пошутил он на прощанье.

Она нахмурилась и передернула плечами, вспомнив кровавую сцену на поляне и падающую замертво козу. И все-таки она была очень голодна. Соленый суп только разбудил аппетит.

– Я могла бы, кажется, съесть сейчас не то что козленка, но и его шкуру.

– Тогда все, что ты должна делать – это отдыхать, пока я не вернусь.

Она не просилась больше идти с ним. Когда он уже собрался уходить, ему показалось, что он переборщил: довольно сурово говорил с ней, убеждая остаться. Нехорошо вышло. Почему с женщинами всегда так сложно? Даже с женщинами, которые умеют владеть собой. Внезапно для самого себя он быстро обнял ее и поцеловал в щеку. И сразу же вышел из пещеры. Ему было неприятно вспоминать, что он по-настоящему сердился на нее недавно. Это чувство вины мешало ему сосредоточиться на предстоящем деле.

Элисон удивилась его поцелую, спрашивая себя, как это понимать. Она не знала, что и думать. Последние два часа довели ее до ручки. Прячась в своем укрытии от людей в джипе, она всеми силами старалась держать себя в руках. Когда она, теряя над собой контроль, достала нож, ее сознание отключилось. Она была в шоке. И пришла в себя только, когда он дал ей выпить глоток воды.

Она следила, как Зекери быстро спускается вниз по берегу реки. Что если с ним что-нибудь случится, и он не вернется? Может быть, их обоих хотят убить по какой-то неведомой причине? Если их убьют и закопают тела здесь в джунглях, то никто никогда… От ужаса мурашки забегали у нее по спине, и она задрожала в ознобе так, что кожа на руках покрылась пупырышками. Она энергично растерла ее ладонями и забралась в самую глубь пещеры.