Текст книги "Работа на стороне"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Я сделал ставку, основывающуюся на том, что я узнал об отце Дугласе. Он выглядел так, как будто стремился к хорошей цели, невзирая на все его шалости. Так что я полагался на то, что он не хотел бы смерти девушки от нелепой случайности, а только от осознанного действия – то есть если он отпустит кнопку, или я сломаю передатчик, используя магию.

Я достал свой карманный нож, открыл его зубами и, перерезав по очереди тяжелую пластиковую трубу, которая держала её привязанной, освободил Алисии одну, затем вторую руку. Неловкими от длительной неподвижности пальцами она сорвала повязку и кляп.

– Убираемся отсюда! – крикнул я и, схватив её за руку, вытащил из кресла, подальше от взрывчатки. Она, пошатываясь, прислонилась ко мне, и мы побежали к лестнице.

Когда мы достигли первого пролета, моего присутствия, очевидно, оказалось слишком много для бедного детонатора. Что-то заискрилось и затрещало внутри пластикового корпуса, веселый зеленый огонек погас, и раздался ужасный громкий звук наверху позади нас. Я успел встать между Алисией и стеной лестничной клетки, когда ударная волна настигла нас. От ее удара моя многострадальная голова впечаталась в стенку. Я пошатнулся от боли, но быстро вынырнул из нее, как утопающий выкарабкивается на поверхность, хватая ртом воздух.

– Идем, – прохрипел я Алисии. – Идем. Нам нужно идти.

Она глянула не меня пустыми, ошеломленными глазами, так что я схватил её за руку и двинулся вниз по лестнице, другой рукой положив, тяжелый передатчик в карман плаща. У нас, было, только несколько минут до того момента, как тут нельзя будет протолкнуться от полиции и пожарных. Я совсем не хотел отвечать на их вопросы насчет того, как мои отпечатки пальцев оказались на дорогом армейском передатчике и доказывать свою непричастность к взрыву.

Спускаться вниз по всем этим ступенькам было не намного легче, чем подниматься, и мои ноги явно приготовились жаловаться мне на это ближайшие несколько дней. Мы спустились вниз, и я вывел Алисию в переулок возле Монро. Я диким взглядом окинул улицу вверх и вниз. Пикап Майкла ожидал нас именно там, где договаривались, перед входом в первоначальное здание. Я положил пальцы в рот и издал пронзительный свист.

Грузовичок Майкла пулей промчался по улице и остановился перед нами. Я подтолкнул девушку вперед. Дверь распахнулась из нее появилась Молли, она схватила Алисию за руку и затащила её внутрь. Я забрался сразу за ней.

– Он улизнул с мечами, – рявкнул я. – Ты сделала это?

– Сделала, – откликнулась Молли и сразу вручила мне компас с приборной панели, с одним из её собственных золотых волос, примотанных к стрелке. Остриё указывало точно на восток, вместо севера. Кузнечик создала следящие заклятие, одно из самых удобных, которые я знаю.

– Он, наверное, двигается пешком через парк, – обратился я к Майклу. – Сделайте круг вокруг Лэйкшор, выедем впереди него.

– С тобой все в порядке, крошка? – спросил Майкл, быстро глянув на младшую дочь.

Алисия неуклюже взяла его руку и крепко сжала. Затем прислонилась к Молли и начала тихонько плакать.

– Поспешите, – прохрипел я Майклу. – Он наверняка знает, что мы могли снабдить мечи чем-то вроде жучков. Если он обнаружит волосы Молли, привязанные к одной из рукоятей, мы пропали.

– Он никуда не денется, – уверенно сказал Майкл с абсолютной верой в голосе, и вдавил в пол педаль газа, поскольку мы приближались к перекрестку с моргающим светофором, готовым загореться красным светом. Может быть, это было божественным вмешательством, или судьбой, или просто хорошим вождением, но пикап пролетел через перекресток, буквально на дюймы, разминувшись с двумя другими машинами.

Когда мы подъезжали, стрелка компаса по-прежнему показывала вглубь парка, но затем начала отклоняться в другую сторону. Я глянул вперед и увидел темную фигуру, бегущую через дорогу, которая отделяла парк от озера Мичиган.

– Там! – Воскликнул я, показывая. – Вот он!

Майкл притормозил у края дороги и я, выскочив на землю, прежде чем пикап прекратил двигаться, побежал за отцом Дугласом. Он был в хорошей форме, покрывая расстояние длинными, размашистыми шагами. В нормальном состоянии догнать его для меня не составило бы труда. Я бегал три или четыре дня в неделю, тренируясь именно для таких ситуаций, как эта. Конечно, когда я занимаюсь, я не бываю избит, вымотан, и не резвлюсь с недавно выбитым плечом. Дуглас продолжал удерживать лидерство, когда мы спустились вниз к пляжу, а я был полностью измотан. Так что я сжульничал.

Я на ходу полез в карман, достал тяжелый передатчик, и запустил в него так сильно, как только смог. Черное пластиковое устройство ударило отца Дугласа в затылок и разбилось, отправив несколько тяжелых батареек в недолгий полет.

Дуглас пошатнулся и, не сумев сохранить равновесии при той скорости, с которой он двигался, упал на песок. Я перескочил через него и схватил сумку с мечами; вот только он сделал какое-то движение ногой, похожее на прием из боевых искусств, и выбил почву у меня из-под ног. Буквально. Я тоже рухнул на землю.

Отец Дуглас дернул сумку, но я мертво в неё вцепился, мы боролись и пинали ногами друг друга – пока сумка не порвалась, не выдержав напряжения. Мечи вывалились на песок. Он схватил рукоять «Фиделаккиуса», меча – катаны, который до тех пор, пока вы не достанете его из ножен, выглядел как простая, тяжелая трость. Я подхватил «Амораккиус», и поднял вложенный в ножны меч как раз вовремя, чтобы отбить рубящий выпад отца Дугласа.

Он поднялся на колени и размахнулся снова, и все что я мог сделать, это подставить ножны с «Амораккиусом» и отразить удар. Удар за ударом обрушились на меня, и не оставалось времени, чтобы призвать мою силу, и никакой возможности, чтобы подняться на колени…

До тех пор, пока ботинок сорок шестого размера не ударил отца Дугласа в грудь, отбрасывая его назад.

Майкл стоял надо мной, держа алюминиевую биту в правой руке. Он протянул ко мне другую руку, и я вложил в неё «Амораккиус». Он взял его за середину лезвия, держа как какое-то огромное распятье, и хромая пошел к отцу Дугласу, опустив биту вниз.

Отец Дуглас уставился на Майкла широко раскрытыми глазами.

– Не приближайся, – сказал он. – Я не хочу причинять тебе боль.

– Кто сказал, что ты на это способен? – громко произнес Майкл. – Положи Меч, и я дам тебе возможность уйти.

Дуглас смотрел на него холодными серыми глазами.

– Я не могу этого сделать.

– Тогда я одолею тебя, и все равно заберу Меч. Это конец, Роарк. Ты просто пока этого не понял.

Отец Дуглас больше не растрачивал времени на разговор, он блеснул катаной в сторону Майкла.

Майкл отбил атаку мечом, словно это была палка (никакой не каламбур) нанеся удар сбоку, как кот сбивает вниз ночного мотылька. Закрутилась бейсбольная бита.

– Медленный, – проговорил он. – Слишком медленный, чтобы одолеть полуслепого калеку. Ты не знаешь главное правило того, кому доверено нести Меч.

Дуглас зарычал и снова попытался ударить Майкла. Он отбил и эту атаку с высокомерной непринужденностью, сопровождая это ударом рукояткой вложенного в ножны меча по щеке Дугласа.

– Это означает жертву, – холодно продолжил Майкл, наступая на Дугласа который отшатнулся от удара. – Это означает забыть о себе, и о своих желаниях. Это означает положиться на веру в Господа Бога Всемогущего.

Он нанес пару ударов, от которых Дуглас смог с трудом защититься – но третий, прямой колющий удар, нанесенный кончиком биты, угодил прямиком в солнечное сплетение священника. Отец Дуглас, пошатнувшись, упал на одно колено.

– Ты оставил службу, – с трудом проговорил Дуглас. – Мир заполняется тьмой все сильней. Люди взывают к нашей помощи – и ты оставил Мечи валяться без дела с этим существом, состоящим из черной магии и обмана?

– Ты высокомерный ребенок, – прорычал Майкл. – Всемогущий непосредственно изъявил нам свою волю. Если ты человек веры, тогда ты должен принять это.

– Тебя тоже обманули! – выкрикнул Дуглас. – Как может Господь игнорировать своих людей, когда они так нуждаются в его защите?

– Нам не дано знать это! – Майкл кричал. – Разве ты не видишь, глупец? Мы только люди. Мы видим только это место и это время. Господь же знает все, что может случиться. Неужели ты желаешь сказать, что знаешь лучше Господа Бога нашего, что нужно сделать с Мечами?

Дуглас пристально смотрел на Майкла.

– Неужели ты настолько глуп, что веришь, будто Он хочет, чтобы ты отверг свою веру и навязал свои убеждения миру? Ты думаешь, Он хотел, чтобы ты убил достойного человека и похитил невинного ребенка?

Быстрым ударом биты он выбил «Фиделаккиус» из рук Дугласа и нанес пару сокрушительных ударов – один по плечу, а другой по колену. Дуглас обессиленной грудой повалился на песок.

– Посмотри на себя, – сказал Майкл суровым и безжалостным голосом. – Посмотри, что ты натворил во имя Господа. Посмотри на синяки на руках моей дочери, на кровь на лице моего друга, и затем скажи мне, кто из нас был обманут.

Снова обрушилась бита, и Дуглас без сознания раскинулся на песке.

Майкл застыл на мгновенье с поднятой над лежащим мужчиной битой, его била крупная дрожь.

– Майкл, – позвал я спокойным голосом.

– Он причинил боль моей маленькой девочке, Гарри. – Его голос переполняла сдерживаемая ярость.

– Он не собирается причинять ей боль сейчас, – негромко произнес я.

– Он причинил боль моей маленькой девочке.

– Майкл, – сказал я мягко. – Вы не можете. Если это то, что должно случиться, я сделаю это. Но не вы.

Его взгляд скользнул по мне.

– Легче, легче, – сказал я ему. – Мы все здесь сделали. Все сделали.

Он пристально смотрел на меня в течение длинного, тихого мгновенья. Затем, очень медленно, опустил биту и склонил голову, тяжело дыша. Он постоял так около минуты и, отбросив биту сел на песок, вздрогнув от боли.

Я поднялся и подобрал «Фиделаккиус», вложив его в ножны.

– Спасибо, – сказал Майкл уже спокойным голосом. Он протянул мне рукоять «Амораккиуса».

– Вы уверены? – спросил я.

Он кивнул, устало улыбаясь.

– Да.

Я взял меч и глянул на Дугласа.

– Что нам делать с этим?

Майкл молча смотрел на него несколько мгновений. На заднем фоне раздавались сирены машин скорой помощи, прибывших чтобы разобраться с последствиями взрыва на крыше.

– Мы возьмем его с собой, – решил Майкл. – Церковь пускай сама разбирается со своими.

* * *

Я сидел на балконе часовни в Св. Марии, глядя сверху на церковь подо мной и размышлял. Майкл и Фортхилл присматривали за отцом Дугласом, который еще долго не сможет передвигаться самостоятельно. Они где-то уложили его в кровать. Это было тяжело, наблюдать за Майклом, двигающимся с заметной болью, прихрамывающего по комнате помогая оказывать первую помощь Дугласу. Я бы с удовольствие оставил этого кретина где-нибудь в переулке и предоставил бы его, его судьбе.

Что возможно, только возможно, было одной из причин, по которой я никогда не собираюсь становиться Рыцарем.

Я так же свистнул из комнаты Фортхилла фляжку с виски, которая составляла мне компанию на балконе.

Вдвое больше причин, по которым я никогда не собираюсь становиться Рыцарем.

– В конце концов, – сказал я, ни к кому не обращаясь, – эти двое начали говорить на разных языках. Я подразумеваю, я понимаю все слова, и я понимаю смысл этих слов, но я не могу их соединить вместе. Ты знаешь?

Я хлебнул немного виски.

– Задумываясь над этим …. есть множество вещей, которые я не понимаю во всей этой ситуации.

– И какого рода объяснения ты хочешь? – спросил мужчина, садясь на церковную скамью рядом со мною.

Я чуть не выпрыгнул из кожи.

Это был пожилой мужчина. У него была темная кожа и серебристо-белые волосы, и он был одет в синий рабочий комбинезон, такой часто можно увидеть на уборщиках. Надпись на бейджике гласила «Джейк».

– Вы, – выдохнул я. – Вы – архангел. Вы – Уриил.

Он пожал плечами. Жест нес признание, так или иначе.

– Что вы здесь делаете? – Я, возможно, говорил немного невнятно. Я был избит, да и половина фляжки уже куда-то исчезла.

– Возможно – я галлюцинация, порожденная травмой головы и алкоголем, – улыбнулся он.

– А, ну хорошо. – Я внимательно всмотрелся в него и предложил ему фляжку. – Хотите глоток?

– Очень мило, – сказал он и, сделав большой глоток, протянул фляжку мне обратно. – Я обычно так не делаю, но если у тебя есть вопросы, задавай их.

– Ладно, – кивнул я. – Почему ваши ребята позволили, чтобы Майкл так пострадал?

– Мы не позволяли этому случиться, – ответил Джейк спокойно. – Он хотел рисковать, сражаясь с врагом. Враг выбрал и куда направить оружие и когда спустить курок. Он пережил это испытание.

– Итак, говоря другими словами, Бог ничего не сделал, чтобы помочь.

Джейк улыбнулся.

– Не сказал бы. Но ты должен понять, сынок. Бог не выбирает, какие хорошие вещи случатся с тобой, или какие плохие вещи случатся с тобой. Он весь в том, чтобы ты сам делал выбор – испытывал дар свободы воли. Бог хочет, чтобы у тебя были хорошие вещи и хорошая жизнь, но он не может просто завернуть их в упаковку и подарить тебе. Ты выбираешь, какие действия поведут тебя по жизни.

– Свобода воли, ха?

– Да. Например, твоя свобода воли на том острове.

Я глянул на него и хлебнул еще немного виски.

– Ты заметил, что Валькирия смотрела на Майкла. Ты подумал, что он был в опасности. Так что, несмотря на то, что была твоя очередь, ты отравил его в вертолет, вместо себя.

– Никакое хорошее дело не остается безнаказзанным, – сказал я, возможно чуть увеличив количество «з» в последнем слове. – Именно тогда он и пострадал.

Джейк пожал плечами.

– Но если бы ты так не сделал, ты бы умер в тех постромках, и он бы умер на острове.

Я смог только изумленно сказать:

– Что?

Джейк поднял руку.

– Я не буду надоедать тебе деталями, но будет достаточно сказать, что твой выбор в тот момент изменил все.

– Но вы потеряли Рыцаря, – нахмурился я. – Воина.

Джейк улыбнулся.

– Неужели?

– Он с трудом может ходить без палочки. Конечно, он управился с Дугласом, но это большая разница по сравнению со схваткой с Динарианцем.

– Ах, – Джейк пару раз кивнул. – Ты имеешь в виду воина в буквальном смысле.

– А что есть другой вид воина? – спросил я.

– Важный вид.

Я снова нахмурился.

– Гарри, – вздохнул Джейк, – У конфликта между светом и тьмой так много уровней, что ты буквально не сможешь понять их все. Не сейчас, во всяком случае. Иногда это буквально поля сражений. Иногда это бывает туманным и метафорическим.

– Но Майкл и я, очень буквальные парни, – возразил я.

Джейк почти смеялся.

– Неужели? Ты думаешь, мы впутали тебя в эту ситуацию только потому, что нам надо было, чтобы ты кого-то избил?

– Нуу. В целом говоря. Да. – Я взмахнул фляжкой. – В значительной степени все, что мы сделали, это избили парня, у которого были хорошие намеренья и который, дойдя до отчаянья, пытался что-то сделать.

Джейк покачал головой.

– Настоящая война происходила, когда ты этого не видел.

– Ну да?

– Кортни, – Джейк махнул рукой. – Маленькая девочка, которую почти сбила машина.

– Что относительно неё?

– Ты спас ей жизнь, – серьезно сказал он. – Более того, ты отметил синяк на её щеке – который она получила от своего жестокого отца. Твоё присутствие придало силы, и ответственности ее матери, что привело к осознанию того факта, что с её дочерью плохо обращаются. Она съехала от мужа на следующее утро. – Он развел руками. – В тот момент, ты спас детскую жизнь, уберег её мать от алкогольной зависимости, которую вызвала бы эта потеря, и разорвал замкнутый круг жестокого отношения в семье, которому уже более трех сотен лет.

– Я… хм.

– Электрик Чак, – продолжил Джейк. – Он был выпивший, потому что повздорил с женой. Спустя два месяца от того дня, их четырехлетней дочери диагностируют рак, и потребуется трансплантация костного мозга. Ей отец – единственный подходящий донор. Ты спас его жизнь тем, что ты сделал – и жизнь его дочери, тоже. И борьба этой семьи перед лицом трудностей объединит их и сделает сильнее и счастливее, чем когда-либо до этого.

Я фыркнул.

– Это выглядит ужасно похожим на предназначение, как для меня. Но если бы эти люди выбрали что-то другое?

– Это сложная проблема, – согласился Джейк. – Но думай о направлении будущего, как о, эээ, текущей воде. Если ты хорошо знаешь рельеф, то сможешь предсказать, куда она потечет. Теперь, кто-то всегда может прийти сам и выкопать канаву, и изменить направление воды – но откровенно, ты будешь изумлен, как редко люди действительно желают сделать выбор и изменить жизнь.

Я хмыкнул.

– Как насчет игрока второй базы, Кэли? Ей я тоже спас жизнь?

– Нет. Но ты поддержал девушку в тот момент, когда это было для неё необходимо, а у неё не было никого, с кем бы она могла об этом поговорить. Всего несколькими добрыми словами. У нее есть хороший шанс стать отличным социальным работником в своей среде. Пятью минутами доброты ты показал ей, как помочь тысячам остальных. – Он развел руками. – И это только насчет прошедшего дня. Отчаянье и боль были отведены, потеря и трагедия предотвращены. И ты думаешь, что ты не несешь копье света, Воин?

– Гм.

– И последнее, но не по значимости. Давай не будем забывать Майкла, – продолжил он. – Он хороший человек, но когда дело касается его детей, он может быть абсолютно иррациональным. Он был на волоске от потери контроля над собой, когда стоял над Дугласом на пляже. Твои слова, твоё присутствие, твоя воля помогли ему выбрать милосердие вместо мести.

Я растерянно смотрел на него.

– Но… я не специально делал то или иное.

Он улыбнулся.

– Но ты выбрал действия, которые привели к этому. Никто не заставлял тебя делать это. И для этих людей, которых ты спас, опасность была такой же реальной, как любое создание ночи. – Он повернулся посмотреть на церковь под нами и сжал губы. – У людей гораздо больше силы, чем они используют, если только они хотят использовать её. Майкл может уже и не рубит демонов с помощью меча, Гарри. Но не думаю даже на секунду, что он перестал сражаться за добро. Просто с твоей точки зрения сложнее увидеть результаты.

Я выпил еще виски, размышляя над его словами.

– Он гораздо счастливее теперь, – сказал я. – Его семья тоже.

– Забавно, как создание хорошего выбора приводит к этому.

– Как насчет отца Дугласа? – спросил я. – Что произойдет?

– По большей части, – пожал плечами Джейк, – это послужит уроком для него. Надеюсь, он сможет осознать ошибки и изменить жизнь к лучшему.

Я медленно кивнул.

– Давай поговорим о моем счёте.

Брови Джейка удивленно приподнялись.

– Что?

– Мой счёт, – сказал я, отчетливо выговаривая слова. – Вы втянули меня в этот бардак. Вы можете заплатить мне, как и любой другой клиент. Куда мне выслать счёт?

– Ты… ты пытаешься выставить счет Господу Богу Всемогущему? – воскликнул Джейк, с недоверием в голосе.

– Адски… хм, нет, черт возьми. Я выставляю счёт вам.

– Это не совсем так, как мы работаем.

– Это если вы хотите работать со мной, – сказал я ему, зевая. – Раскошеливайтесь. Иначе в следующий раз, возможно, я буду просто стоять и ничего не делать, когда вам понадобится моя помощь.

Лицо Джейка расплылось в широкой, очаровательной усмешке и смех наполнил его голос.

– Нет, не будешь, – сказал он, и исчез.

Я сердито смотрел на то место, где он был секунду назад.

– Скряга, – пробурчал я.

Но я был абсолютно уверен, что он прав.

 
_{Перевод: Е. Глушкин, И. Гвоздева}
 

09 Проклятия

_{«Проклятия» – рассказ из цикла «Досье Дрездена, впервые опубликованный в антологии «Naked City: Tales of Urban Fantasy» под редакцией Эллен Датлоу в июле 2011 года. Хронологически расположен между книгами «Маленькое одолжение» и «Продажная шкура».}

Уже более 60 лет проклятие, которое висит над стадионом Ригли, не позволяет местной команде попасть в высшую лигу бейсбола. Но проклятие подобной силы надо всё время обновлять и поддерживать, а значит, за этим кто-то стоит. И поисками этого кого-то займётся Гарри Дрезден.

Большинство моих дел довольно обыденные. Кто-то теряет часть ювелирных изделий, имеющих большую сентиментальную ценность, или кто-то приходит ко мне, потому что они только что переехали в новый дом, и он оказался немного чаще посещаем привидениями, чем указал продавец.

Единственный профессиональный чародей в Чикаго не сидит сложа руки, – но дела обычно не приносят больших денег, в любом случае.

Так что, когда человек в двухтысячедолларовом костюме открывает дверь в мой офис и заходит внутрь, я обращаю на это внимание. Я не имею в виду, что убрал ноги с письменного стола или ещё что-нибудь такое. Но я обратил внимание.

Он осмотрел мой офис сверху донизу и нахмурился, как бы не одобряя того, что увидел. затем он посмотрел на меня и сказал:

– Извините, это офис…

– Дольче, – сказал я.

Он моргнул.

– Простите?

– Ваш костюм, – сказал я. – Дольче-Габана. Шёлк. Просто классный. Вы должны были подумать о пальто, сейчас холодает. В газете написано, что скоро пойдет дождь.

Некоторое время он пристально меня изучал. Он был мужчиной, оставившим лучшие годы позади. Его волосы были выкрашены в слишком тёмный цвет, а костюм, вероятно, прятал несколько лишних фунтов.

– Вы должно быть, Гарри Дрезден.

Я наклонил голову в его сторону.

– Агент или адвокат?

– И то и другое, – сказал он, ещё раз оглядев мой офис.

– Я представляю профессиональную корпорацию развлечений, которая желает пока остаться неизвестной. Меня зовут Донован. Мои источники проинформировали меня о том, что вы тот человек, который мог бы нам помочь.

Мой офис не представляет собой ничего особенного. Он угловой, с окнами на двух стенах, но обставлен функционально, а не стильно – потертые деревянные конторки, пара удобных стульев, старый металлический шкаф, подержанный деревянный стол, и кофейник, который достаточно стар, чтобы принадлежать неандертальцам. Я полагал, Донован был обеспокоен тем, что не защитил свой костюм от сомнительных элементов, и сопротивлялся иррациональному импульсу пролить на него половину чашки остывшего кофе.

– Это зависит от многого.

– От чего?

– Что вам нужно, и можете ли вы позволить себе меня.

Донован смерил меня строгим взглядом. Я сверлил его в ответ лучшим из своих.

– Вы намерены вымогать у меня гонорар, мистер Дрезден?

– Каждый пенни в пределах разумного, – сказал я ему.

Он уставился на меня.

– Вы… вы требуете аванс?

– Экономит время, – сказал я.

– Что заставляет вас думать, что я стерплю такое?

– Люди не приходят ко мне, пока не дойдут до полного отчаяния, мистер Донован, – сказал я, – особенно богатые люди, и вряд ли когда-нибудь представители любых корпораций. Кроме того, вы приезжаете сюда, весь такой интригующий и скрытный, не желая выдавать, кто ваш работодатель. Что означает, что в дополнение к тому, что вы от меня хотите, вы хотите также и моё благоразумие.

– Так ваш повышенный гонорар – это вежливая форма шантажа?

– Стоимость ведения бизнеса. Если вы хотите что-нибудь скрыть от жены, вы делаете мою работу более трудной. Если вы требуете больше, чем мой обычный клиент, то следует ожидать, что вам придется заплатить большую цену.

Он сощурил на меня глаза.

– Сколько вы собираетесь содрать с меня?

Я пожал плечами.

– Давайте выясним. Чего именно вы от меня хотите?

Он встал и повернулся к выходу. Он остановился перед дверью, читая слова «ГАРРИ ДРЕЗДЕН, ЧАРОДЕЙ» на матовом стекле задом наперёд, и взглянул на меня через плечо.

– Я предполагаю, что вы слышали множество историй о проклятиях в местном фольклоре.

– Конечно, – сказал я.

– Я полагаю, вы ожидаете, что я верю в их существование. – Я пожал плечами. – Они существуют или не существуют независимо от того, верите ли вы в них, мистер Донован. – Я сделал паузу. – Ладно. Кроме тех, которые не существуют, кроме как в чужих мыслях. Они реальны только потому, что кто-то в них верит. Но, этот вид больше относится не к паранормальному, а к психологии. У меня нет лицензии психолога.

Он скривился и кивнул.

– В таком случае…

Я почувствовал, что слегка заблуждался, поскольку сообразил, о чём мы говорим.

– Проклятие местной индустрии развлечений, – сказал я. – Типа спортивной команды.

Он и виду не подал, как хороший игрок в покер.

– Вы говорите о Проклятии козла, – сказал я.

Донован выгнул брови, снова повернулся ко мне лицом, и почти незаметно кивнул.

– Что вы об этом знаете?

Я выдохнул и запустил пальцы в волосы на затылке.

– Э-э, в 1945 году или около того, владельцу таверны, некоему Сианису, было предложено покинуть игру Мировой Серии  [46] 46
  Мировая Серия (World Series) – ежегодный чемпионат США по бейсболу


[Закрыть] на стадионе Ригли.

Кажется, его любимый козел попал под дождь, и от него плохо пахло. Некоторые болельщики жаловались. Оскорблённый отсутствием у них дружеских порывов, Сианис наложил проклятие на стадион, заявив, что никогда больше игра ежегодного чемпионата не будет проходить на нём. Ну, на самом деле он сказал что-то вроде: «Эти Кабс [47] 47
  «Чикаго Кабз» (Chicago Cubs) – профессиональный бейсбольный клуб из США, выступающий в Главной лиге бейсбола


[Закрыть] больше никогда не выиграют», но Мировая Серия – общая интерпретация.

– И? – спросил Донован.

– И я думаю, что если бы меня выгнали с игры Серии, которую я с нетерпением ждал, я мог бы сделать то же самое.

– У вас есть козёл?

– У меня есть лось, – сказал я.

Примерно секунду он удивлённо моргал, ничего не понимая, и решил проигнорировать.

– Если вы в курсе, то вы должны знать, что многие люди верят, что проклятие сработало.

– Когда там проводились Серии, болельщики Кабс заполняли стадион до отказа, но после 1945-го команда села в лужу, – признал я. – Неважно, как сильно они стараются, стоит их игре наладиться, как сразу что-нибудь идет не так в самый неподходящий момент. – Я сделал паузу. – Я могу попробовать.

– Вы что, фанат?

– Больше родственная душа.

Он снова оглядел мой офис и слегка улыбнулся.

– Но вы следите за командой.

– Я хожу на игры, когда могу.

– В таком случае, – сказал Донован, – вы должны знать, что в этом году команда хорошо играет.

– И Кабс хотят нанять вашего покорного слугу, чтобы предотвратить проклятие, прежде чем опять случится какая-нибудь фигня.

Донован покачал головой.

– Я никогда не говорил, что организация Кабс была вовлечена.

– Занятная история, особенно, если они всё-таки замешаны.

Донован строго нахмурился.

– Сан-Таймс бы напечатала это на первой странице. «КАБС НАНЯЛИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ЧАРОДЕЯ, ЧТОБЫ СНЯТЬ ПРОКЛЯТИЕ», может быть. Рик Моррисси здорово повеселился бы над такой историей.

– Мои клиенты, – твердо сказал Донован, – уполномочили меня вознаградить ваши услуги по этому вопросу, если это можно сделать быстро и с максимальной осмотрительностью.

Я убрал ноги со стола.

– Мистер Донован, – сказал я, – никто так не осмотрителен, как я.

* * *

Через два часа после того, как я начал свои подсчеты, я положил карандаш на лабораторный стол и потянулся, разминая спину.

– Ты прав.

– Конечно, я прав, – сказал Боб Череп. – Я всегда прав.

Я окинул высохший, отбеленный человеческий череп, стоящий на полке среди стопок романов в мягкой обложке, сверлящим взглядом.

– В некотором смысле прав, – поспешно поправился он.

Слова были примирительными, но в глазницах черепа весело танцевали мерцающие огоньки.

Моя лаборатория находится в подвале моей полуподвальной квартиры. Там темно, прохладно и сыро, по существу это бетонный бункер, в который я спускаюсь при помощи складной лестницы. Это небольшое помещение, заставленное мебелью. Множество полок стонут под тяжестью книг, свитков, документов, алхимических инструментов и сосудов, наполненных всякой магической всячиной.

Ещё там есть вделанный в пол серебряный магический круг и масштабная модель города Чикаго на длинном столе, занимающем середину комнаты. Единственная полка, которая ещё не забита до отказа – та, на которой стоит Боб, и даже она иногда становится немного переполненной. Боб – мой более или менее верный, не очень надежный помощник, дух разума, который живет в специально зачарованном черепе. Может, я и чародей, но знания Боба по части магии заставляют меня выглядеть подмастерьем.

– Ты уверен, что ничего не упустил? – спросил я.

– Ничего определенного, босс, – сказал череп философски. – Но ты сделал уравнение. Ты знаешь силу, требующуюся для заклинания, продолжающего работать до сих пор.

Я мрачно хмыкнул. Циклы времени в мире ослабляют непрерывную магию, а средней силы чары не продержатся дольше нескольких дней. Для проклятия, действующего с 1945 года, оно должно было бы начаться со злобных чар, достаточно мощных, чтобы пробурить отверстие через кору планеты. Учитывая отсутствие лавы в этом районе, получается, что чем бы ни было Проклятие козла, я могу быть уверен, что это не было простой магической работой.

– Легко никогда не бывает, – пожаловался я.

– А чего ты ожидал, босс? – сказал Боб.

– Да… вариант одного заклятия не пройдет, – проворчал я.

– Да, – сказал Боб.

– Что означает, либо проклятие подпитывается чем-то, что восстанавливает его энергию, либо кто-то обновляет эту штуку постоянно.

– Что насчет семейки этого парня, Сианиса? – сказал Боб. – Возможно, они каждые несколько дней накладывают свежий сглаз или что-нибудь ещё.

Я покачал головой.

– Я послал запрос в Эдинбург. Стражи проверили их ещё несколько лет тому назад, когда всё это началось, и они не практики. Кроме того, они фанаты Кабс.

– Стражи проверили грека, но не проклятие? – с любопытством спросил Боб.

– В 1945 году Белый Совет сделал всё, что мог, пытаясь смягчить негативную ауру от всех этих артефактов, собранных нацистами, – сказал я. – Как только они установили, что ни одна жизнь не была в опасности, они действительно не волновались, если куча парней играет в игру с проклятием.

– Так каков твой следующий шаг?

Я задумчиво постучал пальцем по подбородку.

– Пойдём, взглянем на стадион.

* * *

Я засунул Боба в авоську, в которой иногда перевожу его и, по его настоянию, повесил её возле заднего зеркала моей машины, потрепанного старого Фольксвагена-Жука. Он висел, раскачиваясь взад и вперёд, а иногда и вращаясь то в одну, то в другую сторону, когда что-то привлекало его взгляд.

– Только посмотри на эти ножки! – сказал Боб. – Нет, ты только глянь на неё! Эй, фьють, ночью может быть холодновато!

– Вот по этой причине мы и не выходим чаще, Боб, – вздохнул я. Я должен был хорошо подумать, прежде чем проехать через район клубов на пути к Ригли.

– Мне нравятся брючки у девчонок в этом столетии, – сказал Боб. – Типа, взгляни на эти джинсы. Чуток потяни – и сползут.

Меня это не проняло.

Я припарковал машину в нескольких кварталах от стадиона, сунул Боба в карман черного кожаного плаща, и вошел. Кабс играли на выезде, а Ригли был закрыт. Это было хорошее время, чтобы простучать всё внутри, но так как Донован был явно готов отрицать и отвергать все знания, я не собираюсь просто стучать в двери и бродить везде.