Текст книги "Раскаленный добела (ЛП)"

Автор книги: Джилл Шелдон (Шелвис)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Я не из тех парней, которых ты привозишь домой, чтобы познакомить с мамой и папой.

– Я знаю.

– Я также не из тех парней, которые возвращаются на несколько секунд назад.

Она грустно улыбнулась.

– Я знаю это слишком хорошо. Все в порядке…

– Но я сделаю все, чтобы снова увидеть тебя. – Броуди усмехнулся. – И если бы кто-нибудь в моем мире услышал, как я это говорю, он бы упал от шока.

– Ты говоришь мне правду? – Нина выглядела взволнованной, и ее переполняло такое ожидание, что было почти больно смотреть на нее.

– Я говорю правду. Но, милая, я ухожу. Этим утром. В любую минуту. Я вернусь, когда смогу, но…

– Но если бы я была в Штатах, мне было бы легче.

– Ну, конечно, это было бы ... Уф, – сказал он, когда она бросилась к нему. Мужчина упал на спину на влажный берег ручья.

– Я увижу тебя снова, – усмехнулась она, когда ее волосы упали вокруг него, как занавес, закрывая их вместе от остального мира. – Скоро увидимся.

Роса просачивалась сквозь рубашку, Броуди пристально посмотрел на нее, затем притянул к себе.

– Боже, я надеюсь на это.

Его слова были прерваны голодным, талантливым ртом Нины, и девушка целовала его до тех пор, пока он не забыл о росе, пока он не закрыл глаза, а тело снова не напряглось и не заболело. Затем, слишком быстро, она встала, спокойно отряхивая одежду.

– Нина…

–Пора прощаться, – сказала она и протянула ему руку.

Правильно. Так и есть. Броуди никогда в жизни не возражал против того, чтобы попрощаться, но теперь его ноги казались свинцовой тяжестью, когда он позволил Нине тащить себя к гостинице, где Гриффин и Линди разговаривали с Розой. Том уже сидел в джипе, чтобы отвезти их к самолету.

Броуди наблюдал, как Роза заключила в объятия сначала Гриффина, а потом и Линди. Ему пришло в голову, что Гриффин выглядит гораздо лучше, чем тогда, когда Броуди впервые за год увидел его на прошлой неделе. Тогда его брат был худым, изможденным и раздражительным. Теперь он немного располнел и потерял большую часть своего опустошенного отчаяния.

Линди отвернулась от Розы и чуть не налетела на Гриффина, который положил руки ей на плечи и что-то тихо прошептал на ухо.

В ответ она подняла голову и улыбнулась ему прямо в глаза, и знала ли она это или нет – а Броди подозревал, что нет, – вся сияла.

Когда Гриффин улыбнулся в ответ, все еще обнимая ее, он тоже улыбнулся всем своим существом.

Броуди не думал, что видел Гриффина улыбающимся весь уик-энд, и он был чертовски уверен, что не видел его улыбку в предыдущие выходные, когда шантажировал его, чтобы приехать сюда в первую очередь.

Впервые с тех пор Броуди понял, что поступил правильно, и почувствовал облегчение и даже надежду.

Гриффин все еще держал Линди в своих руках. Между ними явно все было по-другому, и гораздо более... нежным.

Очевидно, он был не единственным, кому повезло. И если это было так, то Гриффин был готов уйти. Дело Броуди было сделано.

Теперь он мог уйти и никогда не оглядываться назад.

За исключением боли в сердце и женщины рядом с ним, которая вызвала это.

Глава 23

– Что ты собираешься делать, когда вернешься в Сан-Диего?

Вопрос Линди поразил Гриффина. Они летели на северо-запад уже сорок пять минут, в основном в приятной тишине. Она смотрела на него время от времени, изучая выражение его лица на мгновение, ища, что именно, он понятия не имел, но затем она улыбалась – бальзам на раны, которые он даже не осознавал, что у него были.

– Я не знаю, что буду делать, когда вернусь, – сказал он.

– Ты поедешь домой?

Она имела в виду Южную Каролину и его родителей. К друзьям, которые, как утверждал Броуди, у него еще остались. Он оглянулся на Броуди, который рухнул на сиденье позади него и заснул. Гриффин все еще не мог до конца поверить, что его ленивый, непринужденный братец довел его до пожара. Броди, которого он знал, не любил брать на себя обязательства.

И все же в эти выходные он вкалывал в Мексике не меньше любого из них. Очевидно, за последний год он сильно изменился.

И Гриффин тоже.

– Я не уверен, – признался он.

Линди кивнула, как будто это был вполне приемлемый ответ, хотя на самом деле это было не так. Если бы у нее была живая семья, он сомневался, что она стала бы держаться от них подальше просто из-за того, что они заставили бы ее чувствовать.

– Я хотел бы посмотреть на них, – сказал он в первый раз вслух и глубоко вздохнул. Он действительно хотел бы их увидеть.

– Держу пари, они тоже хотели бы тебя видеть.

– Но что касается постоянных корней… – Гриффин пожал плечами. – Мне нравится Сан-Диего.

– Это отличное место, и, что самое смешное, у них есть пожарная команда.

Он повернул к ней голову, и Линди улыбнулась.

– Ты слишком хорош в своем деле, чтобы просто уйти, Гриффин.

– На самом деле…Мне надоело уходить. Во всех аспектах моей жизни.

Пораженная, женщина некоторое время смотрела на него, прежде чем снова посмотреть вперед.

«Да, это значит, от тебя», – мрачно подумал он. Какого черта. Если он вернулся к своим чувствам, то мог бы встретиться со всем сразу лицом к лицу. Включая эту женщину, и то, что он чувствовал к ней, что было намного, намного сложнее, чем он когда-либо предполагал. – А когда мы вернемся, Линди?

– Нет. – Она с трудом сглотнула. – Никаких обещаний, ладно?

– Ты даже не знаешь, что я собирался сказать.

– И я собираюсь продолжать в том же духе.

Броуди зевнул громко и широко, и сел.

– Хороший сон. Что я пропустил?

– Пицца и пиво, – сказала Линди.

– Ага, чувак.

Когда Линди рассмеялась, Броуди закатил глаза.

– О, конечно, посмеивайтесь над сонным человеком, но в моих снах здесь можно достать пиво и пиццу. – Он посмотрел на брата. – Ты воспользовался моим сном?

– Что?

– Может быть, вы, ребята, вступили в клуб "Майл Хай" или что-то в этом роде.

Гриффин недоверчиво рассмеялся.

– Как раз тогда, когда я думаю, что ты повзрослел…

Броуди усмехнулся.

– Да, я знаю. Так что... ты сделал это?

Гриффин швырнул в него журнал.

– Возвращайся ко сну.

Броуди этого не сделал, но, к счастью, молчал, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем, что оставило Гриффину несколько часов почти наедине с Линди. Тихие и вдобавок задумчивые, они почти не разговаривали.

В этом не было необходимости. Время почти вышло, и они оба это знали.

Несколько часов спустя Гриффин наблюдал, как взлетно-посадочная полоса аэропорта Сан-Диего поднимается им навстречу. Гриффин взглянул на неподвижного и странно подавленного Броди.

– Что случилось? – спросил его Гриффин, когда они выруливали к своему терминалу.

Броуди только пожал плечами. Код для "Я-не-хочу-говорить-об-этом".

– Ну, это уже кое-что, – пробормотал Гриффин.

– Разве это не что-то?

– Ты не хочешь говорить о том, что тебя беспокоит, и я должен оставить все как есть.

– Совершенно верно.

– Ты никогда не оставляешь меня в покое, – сказал Гриффин. – Ты вытащил мою жалкую задницу из страны.

– Тебе это было нужно.

– И что же тебе нужно? – Спросил Гриффин.

– Ничего. – На лице Броуди отразилось искреннее страдание. – Может быть, место, где подают хорошие напитки и есть хороший пейзаж, и я не говорю о виде на пляж. – Схватив сумку, он вышел из самолета.

Гриффин покачал головой и вытащил с заднего сиденья две сумки – свою и Линди. Когда он поднял глаза, она стояла лицом к нему.

– Спасибо, – сказала она и потянулась за своей. – Мы идем через таможню.

И все же ни один из них не пошевелился. Гриффину захотелось прижать ее к себе, но понял, что не смотрит в лицо той женщины, с которой занимался любовью прошлой ночью и этим утром. Эта мягкая, теплая, любящая, смеющаяся женщина уже покинула его.

– Спасибо за помощь с пожаром, – вежливо сказала она.

– Спасибо за помощь. – Гриффин повторил ее слова, даже согласно кивнул, чувствуя что угодно, только не согласие. – Спасибо за помощь?

– Сэм ценит то, что ты сделал, и я тоже.

– Я сделала это не ради Сэма. Господи, Линди, неужели мы действительно собираемся это сделать? Просто игнорировать все…

– Мне нужно зарегистрироваться.

И невероятно, но Линди оттолкнула его и вышла из самолета. Гриффин долго стоял там, уверенный, что они не оставят все как есть, но она не вернулась.

Наконец, Броуди это сделал. Он снова просунул голову в дверь.

– Ты идешь или как?

– Да. Наверное, так и есть. – Гриффин закинул сумки на плечо, в последний раз огляделся, покачал головой и тоже вышел из самолета.

Линди стояла на улице, просматривая папку. Гриффин замедлил шаг.

– Встретимся внутри, – сказал он Броди и шагнул к ней.

Женщина рассеянно подняла глаза.

– Что?

Он мог только смотреть на нее.

– Ты можешь честно сказать, что ждешь, что я просто уйду?

– Да.

Странно опустошенный, Гриффин оглядел организованный хаос аэропорта, пока Линди изучала свой планшет. Покачав головой, он сделал, как она хотела, и пошел прочь, но прошел всего несколько футов, прежде чем резко обернулся.

– Черт побери, я не знаю, что с тобой делать. С нами.

– Ничего не делай.

– Просто игнорировать чувства, эмоции?

Ее глаза были немного расширены, и он никогда не видел ее такой неуверенной.

– Может быть... может быть, у меня их нет.

– Это ты себе так говоришь? – спросил он. – Так вот как ты это делаешь, живешь так изолированно и сама по себе? Ты игнорируешь все, включая то, что происходит прямо здесь и сейчас?

С трудом сглотнув, она подняла подбородок и встретилась с ним взглядом.

– Ну, честно говоря, у меня никогда не было таких чувств или эмоций, как то, что происходит здесь и сейчас.

Гриффин почувствовал, как у него отвисла челюсть, и, не сказав больше ни слова, женщина развернулась на каблуках и пошла к линейщику, ожидавшему ее внимания.

Потрясенный, он стоял там, пока она уходила.

* * *

Линди как сонамбула направилась к линейщику, немного испугавшись, что только что ушла от самого лучшего, что когда-либо с ней случалось.

– Нужно топливо? – спросил линейный.

Она быстро заморгала, чтобы разглядеть сквозь слезы, заставляющие ее зрение мерцать.

– А…

– Я могу залить его для тебя.

– Да. Конечно.

– Машину нужно помыться?

Огрызаться на парня было все равно что пинать щенка, поэтому она глубоко вздохнула.

– Какого черта..”

– Нужно…

– Просто... сделай работу, хорошо? Запиши это на счет Сэма, – сказала она с мрачным удовлетворением.

Линди не ожидала, что Гриффин захочет попрощаться с ней. Глупо с ее стороны, теперь она это понимала. Он был не из тех людей, которые просто уходят от чего-то, а тем более от кого-то, кто им дорог.

И она знала, что он заботился о ней – это было в каждом поцелуе, в каждом прикосновении, в каждом взгляде, которым они обменялись, даже в последнем, который он только что подарил ей.

По ее щеке скатилась слеза. Черт побери, это была последняя, самая последняя слеза, которую она пролила. Не то, чтобы они давали друг другу какие-то обещания. Они оба пошли на это с широко открытыми глазами. Они вспыхнули мгновенно, да, но учитывая элемент опасности, с которым они столкнулись, адреналин, срочность их ситуации, не говоря уже о вынужденной близости, они были обязаны действовать на эти искры.

Но теперь все было кончено. Вернуться к реальности.

Стараясь забыть обо всем, Линди запрыгнула обратно в самолет. Она просто посидит здесь несколько минут, слепо уставившись на пульт управления, пока не возьмет себя в руки. Она сидела там и... гладила Люцифера, который сидел на ее стуле, выглядя обманчиво милым и невинным, когда умывался.

Но не это привлекло ее внимание. Нет, это была женщина, сидевшая рядом с котенком. На Нине Фаррелл были джинсы, которые она стащила у Линди, и ярко-красный топ на бретельках. Ее длинные, густые волосы рассыпались по плечам, когда она широко улыбнулась.

– Ты... сбежала со мной, – удивленно сказала Линди, хотя ей не следовало этого делать.

– Уверена, что да. – Улыбка Нины стала еще шире. – Ты была так занят в Сан-Пуэбле, так беспокоился о том, чтобы попрощаться со своим пожарным, что никогда не думала об этом.

– Я не был озабочена. Я никогда не летаю озабоченной.

– Нет? Значит, вы знали, что я спрятался под мешками?

– Это против иммиграции и таможни…

– У меня есть документы. – Глаза Нины вспыхнули. – Я пройду без проблем, мое место тоже здесь.

– Дело в том, что из-за тебя у меня могли быть неприятности, Нина. Мне нужно знать, что у меня есть на этом самолете. Это мое дело – знать все, включая потенциальные проблемы.

Глаза Нины потемнели и вспыхнули гневом.

– И это все, что я для тебя представляю, потенциальная проблема? – она поднялась на ноги и вздернула подбородок. – Тогда ладно. Не беспокойся ни о чем, я убираю свое потенциальное проблемное " я " прямо с твоего пути.

– Нина…

– Мое место здесь. У тебя как у пилота не должно быть никаких проблем с моим сопровождением…

– Как пилот – а я говорю здесь от имени всей отрасли – мы не одобряем безбилетников.

Нина покачала головой.

– Почему ты на самом деле так злишься? Это моя жизнь, а не твоя.

– Я злюсь, потому что ты попросила меня взять тебя с собой, а я отказалась. Назови меня упрямой, но я ненавижу, когда люди спрашивают моего разрешения, а потом игнорируют его.

– Но почему ты сказала "нет"? – Нина посмотрела ей в глаза, которые, как знала Линди, все еще были влажными. – Слишком много привязанностей у тебя на сердце?

– Что? Не будь смешной. -И все же ее сердце подпрыгнуло от этого обвинения.

– И я полагаю, это также смешно, что ты стоишь здесь, борясь со слезами. Это из-за " проклятого’ котенка, Линди? Или этот проклятый человек, которого ты только что вышвырнула из своей жизни, потому что, Боже упаси, ты впустила кого-то, по-настоящему впустила, в свое жестокое сердце.

– Ладно, теперь ты просто выводишь меня из себя.

– Ну, конечно же. Это потому, что я тебе прямо в лицо говорю, что с тобой не так. Я удивлена, что ты не пытаешься убить меня.

– Я слишком устала, вот и все.

– Я знаю, – Нина потеряла самообладание и погладила Линди по щеке. – Ты вкалываешь до упаду. Ты, наверное, даже не представляешь, как я восхищаюсь тобой, как восхищаюсь всем, что ты делаешь для других.

– Нина…

– Я хочу преподавать, – тихо сказала она. – Я хочу учить детей в этой стране, детей, которые иначе не смогли бы полностью понять свою культуру. Я тоже хочу помочь, Линди. Не сердись больше на меня.

Побежденная, Линди села в кресло пилота.

– А я нет. Пройди таможню, черт побери. Встретимся там.

– Спасибо, – Нина подошла к ней и крепко обняла. – Ты не пожалеешь об этой особенной привязанности, обещаю.

Но она уже сделала это. Линди сожалела обо всех “привязанностях”, которые накопила, о каждой из них, потому что с каждой из них была явная возможность получить травму. Это пугало ее.

Она действительно ненавидела это.

Глава 24

Вернувшись в Сан-Диего, Гриффин поступил так же, как и в прошлом году. Он сидел на берегу. Гулял по холмам. Спал.

Но через два дня с него было достаточно, даже если Гриффин не мог точно сказать, что именно ему надоело. По крайней мере, до тех пор, пока Броуди не взглянул на него поверх тарелки с хлопьями, которые он ел уже третье утро подряд.

– Ты не понимаешь, не так ли? – брат указал на него ложкой, с которой капало молоко. – Ты никогда не был одиночкой.

– Ну и что?

– Значит, с хандрой покончено, с мрачными мыслями покончено. Не знаю, перестанешь ли ты когда-нибудь горевать, но…

– Как я могу быть таким?

Броуди вздохнул.

– Ты никогда этого не забудешь, я знаю, но серьезно, парень, пора простить.

– Кого же это?

– А ты как думаешь? Себя.

Гриффин закрыл глаза. Ему было нетрудно восстановить в памяти трагедию. Черт возьми, он вспоминал об этом почти каждую ночь в течение года.

Но не в последние две недели. Нет, те ночи были наполнены новыми воспоминаниями: Мексика и деревня самых храбрых людей, которых он когда-либо встречал. И женщина, не похожая ни на кого из тех, кого он знал раньше; женщина, о которой Гриффин не мог перестать думать, даже если бы она этого хотела. Только сегодня утром он проснулся и потянулся к ней, потому что его сны были такими реальными.

– Пора дать себе разрешение идти дальше, – сказал Броуди. – Потому что в том, что случилось, нет твоей вины, и ты это знаешь.

– Да. Логически я это знаю. Я знаю.

Броуди положил ложку и наполнил миску до краев.

– Хорошо. Потому что теперь, когда я нашел тебя, ты закончила завтракать один. Кроме того, ты покупаешь хорошие хлопья.

– Может, мне надоело, что ты лазишь в мой холодильник и спишь на моем диване?

– Что, кстати, чертовски неудобно. Как думаешь, ты сможешь достать футон?^[5]  Я бы точно лучше спал…

– Иди домой, Броуди.

– Забавно, именно это я и собирался тебе сказать.

– Что?

– Иди домой, Гриффин. Ты не можешь просто бездельничать всю оставшуюся жизнь, потому что ты понес некоторые потери. Пора двигаться дальше. Вернуться домой.

Он пристально посмотрел на брата.

 – Но я не знаю, где мой дом.

– Конечно, знаешь. Это то, что делает тебя счастливым.

Но в этом-то и была проблема. Гриффин действительно больше не знал, где это было – и, что еще хуже, у него было чувство, что это было вовсе не “где”, а “кто".

Учитывая, что он ушел от всех, кто когда-либо заботился о нем – или позволил ей уйти от него – он чувствовал себя чертовски бездомным в данный момент.

Господи, как же он устал скучать по людям. Его друг. Грэг. Его родители.

Линди. Как ни странно, он скучал по ней так сильно, что это была физическая боль, и не только от похоти. У него болело в груди, его разум пострадал. Как же ему удавалось целый год оставаться одному и молчать? И почему ему вдруг понадобилось... больше?

Может быть, потому, что вот уже пару недель она у него была. У него была цель, работа – и он был окружен людьми, о которых заботился, и которые заботились о нем в ответ.

И снова Гриффин был нужен – желанен – и он преуспел в этом, несмотря на чувство вины, которое пришло вместе с этим.

– Ты еще не понял, Гриф?

Он встал.

– Я собираюсь на пробежку.

Броуди покачал головой.

– Значит, ты все еще амбициозен. Ну, что ж, действуй. Посмотрим, сможешь ли ты убежать от чувства вины за то, что снова начали жить.

– Броуди…

– Эй, никаких оправданий, только не для меня. Просто иди.

Гриффин попытался сделать именно это. Конечно, он бежал достаточно быстро, чтобы выбиться из сил, но все остальное – воспоминания, надежды и мечты – к сожалению, как и весь прошлый год, не покидало его.

Когда Гриффин вернулся в маленький домик, который уже год называл своим, он стоял на веранде, все еще пыхтя и потея. Рюкзак Броуди одиноко лежал на столе, но его брата нигде не было видно.

Никого не было, и, разминая затекшие мышцы, Гриффин проклинал то самое одиночество, которое так долго искал.

Интересно, что сейчас делает Линди? Летает? Да, без сомнения. На этот раз в Южной Америке? Черт, она может быть где угодно, с кем угодно.

Так долго Гриффин не позволял мыслям о ком-то еще проникать в свое существование, но теперь, когда он вернулся и был так жив в течение нескольких недель, стало невозможно оставаться в коконе.

Он никогда не забудет того, что потерял, никогда. Но суровая правда оставалась – они были мертвы.

А он – нет.

Линди не могла быть заменой, но, видит Бог, он не искал ее – не искал ничего, и все же он нашел... что-то невероятно хорошее и невероятно особенное.

Из рюкзака Броуди на столе зазвонил сотовый телефон, тот самый, который он вернул брату в ночь их возвращения. Зная, что это, скорее всего, звонят его родители, Гриффин отвернулся. Он все еще не мог говорить с ними, он не знал, что сказать, или как сказать…

Телефон зазвонил во второй раз. Гриффин видел, как его мать постукивает ногой, как она делала, когда ждала. Для такой теплой, любящей женщины у нее почти не было терпения, и уж точно не было его для мобильного телефона.

Вот почему Гриффин знал, что они действительно понятия не имеют, куда он поехал, иначе они были бы здесь, прямо здесь, требуя, запугивая, уговаривая его.

Третий звонок пронзительно зазвонил. Его мама сейчас прикусывала нижнюю губу, ее глаза были полны беспокойства.

Дерьмо. Один быстрый взгляд на дисплей заставил его сердце забиться быстрее. Он был прав, это была некая миссис Филлис Мур, необыкновенная мать.

Гриффин уставился на свой большой палец, лежащий на кнопке ответа, удивляясь, почему все причины, по которым он так долго избегал ее, теперь казались такими глупыми.

Зазвонил четвертый звонок, но его большой палец оборвал его. Глубоко вздохнув, он заговорил:

– Привет.

Короткое потрясенное молчание. Потом дрожащий голос матери:

– Гриффин? О,Боже, Гриффин, это ты?

Казалось, с его груди свалилась огромная тяжесть.

– Да, – его голос был хриплым, когда она разрыдалась. – Это я, мам.

* * *

Броуди болтался без дела. У него это хорошо получалось. По правде говоря, он сделал своим хобби то, что старался сделать жизнь как можно более легкой, но в последние два дня, казалось, ничто не давалось легко.

Ему было скучно в собственной компании и, что еще хуже, он испытывал отвращение к самому себе и к своему отсутствию направления. Сидя на берегу океана, он смотрел на волны, волны били его по ногам. Туманное утро было наполнено длинными, низкими облаками, скользящими над водой, и холодом в воздухе. Океан бился о песок в унисон с головной болью, назревавшей в его голове.

Головная боль. Вот к чему он пришел, Броуди действительно был достаточно напряжен, чтобы получить головную боль.

Пожилая пара прошла мимо него, держась за руки, их золотистый ретривер нетерпеливо бежал впереди них с палкой в зубах. Они, наверное, были вместе всегда, как его родители, помогали друг другу на этом пути, упорно трудились ради того, что у них было, лелеяли это и любили.

Броуди никогда не лелеял ни одной души, кроме своей собственной.

Солнце выглянуло из-за облака, освещая океан, песок, все вокруг него. Боже, здесь было так красиво. Гриффин действительно нашел место, достойное статуса дома, чтобы тусоваться в течение всего года, предположительно делая это на свои сбережения.

Броуди не мог этого сделать. Вместо своих собственных с трудом заработанных сбережений он промотал трастовый фонд своей богатой семьи, когда был вполне способен сделать свой собственный путь.

Впервые в жизни ему стало стыдно за себя, за то, что он сидел на своем дипломе, позволяя ему пропасть даром, когда были другие, такие как Нина, которые сделали бы все, чтобы оказаться на его месте.

Он мечтал об этом прошлой ночью, мечтал о Нине, ее надеждах и мечтах, и проснулся на диване, в доме Гриффина, где у него был собственный душ, вся горячая вода, которую он мог иметь, вся горячая вода, которую он мог когда-либо хотеть, где он мог пить воду прямо из-под крана, если бы захотел.

И все же ему хотелось оказаться в Мексике, с Ниной.

В своем сне он стоял в бурлящем потоке, где-то в одиночестве в медном каньоне, окруженный древними скальными образованиями и достаточно дикой, открытой дикой природой, чтобы он мог идти вечно, не видя ни одной живой души, если бы захотел.

Но он не выбирал. Даже во сне Броуди обращался к женщине, одной женщине, с темными, тающими карими глазами и улыбкой, которая могла осветить его сердце.

Нина.

На следующее утро он вылез из постели и поднял телефонную трубку. Набрал номер "Хоуп Интернэшнл" и разбудил Сэма Логана, человека настолько преданного своему делу, что он, казалось, не понимал, что не должен спать со своим рабочим телефоном прямо у головы.

– Сэм, мне нужен номер тома Фаррелла в Сан-Пуэбле.

– А что, ты что-то забыл? – голос Сэма звучал немного хрипло, и в трубке Броди услышал тихое бормотание женщины.

Он поморщился, надеясь, что не поймал парня на месте преступления.

– Да, вроде того.

– Почему бы мне не попросить одного из моих пилотов захватить его для вас в следующий раз, когда они будут там?

– Потому что, честно говоря, это не вещь, которую я забыл, а человек. Точнее, женщина.

– Дочь Тома, – сказал Сэм. – Нина.

– Как ты догадался?

–Послушай, я не собираюсь ввязываться в это дело ни за какие коврижки. Но вот номер телефона.

Броуди записал его, гадая, что, черт возьми, Сэм имел в виду, а затем набрал номер гостиницы "Рио-Виста" так быстро, как только мог.

Ответил Том.

– Нина?

– Нет, но я ищу, чтобы поговорить с ней. Это Броуди Мур. Брат Гриффина…

– Я знаю, кто ты такой, черт возьми, – прорычал Том.

– А где Нина?

Последовало долгое молчание.

– Судя по вопросу, она не с вами. Я не могу решить, хорошо это или плохо.

У Броуди екнуло сердце.

– Зачем ей быть со мной? Ты хочешь сказать, что она…

– Ушла, – решительно ответил Том. – И так произошло когда улетел самолет Линди.

Броуди опустился на стул, и задумался. Она сказала ему, что хочет уехать в Штаты, но он не принял ее всерьез.

– Она уже звонила?

– Она оставила мне записку, в которой просила не волноваться. Чертова записка.

Чувство вины захлестнуло Броуди. Если бы он только…

– Ты слушаешь внимательно, парень?

Он не слушал всю жизнь.

– Теперь да.

– Хорошо, потому что я только что решил, что буду рассчитывать на твою помощь в ее поисках. Ты наполнил ее голову мыслями обо всем, что она могла бы сделать там, и теперь ты собираешься исправить это.

Нет, он не наполнил ее голову надеждами и мечтами, они уже были у нее самой. Броуди просто наслаждался ею, предполагая, что она никогда по-настоящему не будет действовать в соответствии с этими мечтами, потому что многие ли люди действительно делали это?

Он должен был знать, что Нина отличается от большинства; что она сказала то, что имела в виду, и теперь девушка нашла способ заставить их произойти.

Броуди закрыл глаза, мучаясь от этого. Он не воспринимал ее достаточно серьезно, и в результате она обратилась за помощью к кому-то другому. Линди?

Может быть, а может, и нет. Гордость текла по телу Нины, как кровь. Она могла думать, что сможет сделать это сама, а это означало, что она была там, искала место, чтобы остаться, способ заработать на жизнь, все в одиночку.

С ней может случиться все, что угодно.

– Я все исправлю, – поспешно пообещал Броуди.

– Посмотрим, что ты можешь.

Глава 25

Сэм звонил Линди каждый день после ее возвращения из Сан-Пуэблы, желая, чтобы она полетела с ним, но она отказалась, сославшись на усталость.

На самом деле у нее были две занозы в заднице – кошка и Нина. Она не могла просто бросить их обоих и летать целыми днями.

Но она хотела этого. И это утро, было утром третьего дня. У нее был рейс на Байю, и она собиралась лететь. Она приняла душ, затем встала перед шкафом с полотенцем, обернутым вокруг нее, жалея, что не стирала белье с тех пор, как вернулась.

Нина предложила, но Линди не нуждалась в стороже. И Нина, как выяснилось, тоже. Она потратила все свое время, изучая варианты поступления в колледж и подыскивая работу, будучи на удивление самодостаточной.

– Мяу.

Линди взглянула на кота, сидящего на ее босых мокрых ногах.

– Чего ты хочешь?

Люцифер упал и перекатился на спину, обнажив живот.

– Да, да, – но она вздохнула и наклонилась, чтобы почесать кота. – А как сегодня ходит мертвая Китти?

– Мяу.

Вскочив на ноги, Линди бросила полотенце и натянула лифчик и трусики.

– Проблема в том, что ты всегда голоден. И вообще, скажи мне вот что. Как может одинокая женщина иметь два лишних рта, чтобы прокормить?

– Я же говорила тебе, – сказала Нина, входя в единственную маленькую спальню дома Линди, выглядя, как всегда, идеально собранной в накрахмаленном ярком мексиканском сарафане и модных сандалиях. – У меня есть свои деньги. Во всяком случае, немного. – Девушка остановилась перед окном спальни, через которое был виден океан, и подняла стопку бумаг. – И у меня есть заявление в колледж. Скоро я получу диплом преподавателя, большое тебе спасибо.

В ближайшей к кровати куче вещей Линди нашла пару брюк, но чистой блузки ей найти не удалось. Повернувшись по кругу, она осмотрела комнату.

– Должно же быть что-то... ага. – Она направилась к куче одежды на стуле у окна. – На получение диплома колледжа у тебя уйдут годы.

– Да, возможно, но пока у меня есть предложение по работе в центре для пожилых людей. – Ответила Нина.

– Заниматься чем, уборкой? Нет.

Нина выглядела царственно, когда подняла бровь.

– Нет?

– Этого недостаточно, по крайней мере для тебя. Ты убирала в Мексике, ты могла бы с таким же успехом остаться… – она замолчала, когда зазвонил телефон на ночном столике. – Я почти готова, Сэм, – пообещала она вместо приветствия. – Я просто…

– Это Гриффин.

Как будто Линди уже не заметила низкий, хриплый, невыносимо знакомый голос по внезапному скачку пульса и ослабевшим коленям.

– О.

– Нам нужно поговорить.

Она тихо рассмеялась.

– По моему опыту, разговоры, начинающиеся с этих четырех слов, никогда не заканчиваются хорошо.

– Что плохо, так это то, как мы все оставили.

Линди упала на кровать, потому что ее трясло. Женщина дрожала.

– По-моему, мы оставили все как есть.

– Потому что тебе нравится прятать голову в песок. Это не работает для меня.

– Что? – пробормотала она. – Я не прячу голову в песок.

– Да, ты знаешь, – сказала Нина услужливо, приподняв плечо, когда Линди впилась в нее взглядом.

– Я хочу тебя видеть, – сказал Гриффин тем же самым голосом, каким он говорил на пожаре, когда его естественные инстинкты лидера сработали, и он контролировал всех и все вокруг.

Жаль, что он не контролирует ее. Нина смотрела на женщину, уперев руки в бока, и Линди закрыла глаза.

– Сейчас неподходящее время для обсуждения этого вопроса.

Нина вздохнула.

– Сдавайся, Гриффин, – крикнула она.

Линди повернулась к ней спиной.

– Действительно плохое время.

Гриффин на мгновение замолчал. Без сомнения, перебирал варианты. Составлял план.

– Тогда скажи мне, когда, – наконец, произнес он.

И когда же? Когда она могла смотреть на него, не желая растаять в бесформенную лужу. Когда она могла сказать себе, что это была просто похоть, и поверить в это.

– Позже.

– Линди…

– Мне надо идти, Гриффин.

– Пожалуйста, подожди.

От неожиданного "пожалуйста" женщина заколебалась.

– Слушай, – тихо сказал он. – Я тебя пугаю. Я знаю…

– Меня ничто не пугает.

– Остановись. Хватит играть в Супергерл. Да, ты чертовски сильная и круче всех, кого я знаю, но когда дело доходит до нас с тобой, ты начинаешь бояться.

– Как и должно быть. Тебя интересует не только секс, помнишь? И все же ты не хочешь большего.

– Кто сказал?

– Говорит женщина, которая знает, что ты все еще не готов ко всему этому.

Гриффин замолчал на секунду.

– Я сейчас же приеду.

– Ты не можешь. Мне нужно вылетать. Пока, Гриффин. – С необъяснимо колотящимся сердцем Линди отключилась, затем долго смотрела на телефон, задаваясь вопросом, что, черт возьми, она должна была делать со всеми этими эмоциями, драмой и ожиданием, проносящимися через нее.

Почему он звонил?

Почему его голос звучит так свирепо и невыносимо сексуально?