Текст книги "Тихие Клятвы (ЛП)"

Автор книги: Джилл Рамсовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Настоящее

Он забрал Санте с собой, когда уезжал из города. Часть меня надеялась, что он этого не сделает, и у меня будет шанс поговорить с Санте наедине и наконец начать процесс побега с братом. Отец никогда бы не сделал все так легко для меня. Было глупо даже думать о таком сценарии.

Вместо этого я воспользовалась двухдневным отсутствием отца, чтобы насладиться редкой передышкой от его бдительного ока. Умберто все еще был в двух шагах от меня, но это было не то же самое, что если бы сам отец дышал мне в затылок. Я смотрела фильмы, слушала музыку и мечтала о том, как сяду на яхту с Санте и буду смотреть на исчезающий вдали горизонт Нью-Йорка.

Побег был бы идеальным вариантом, но два дня в одиночестве были близки к этому.

Конец моей передышке положило сообщение от отца, в котором он просил меня не опаздывать на ужин. Я не знала, почему он счел нужным напомнить мне об этом. С тех пор как умерла мама, он настаивал на том, чтобы мы ужинали вместе каждый вечер ровно в семь. Я ни разу не опоздала.

Еще одно напоминание о его власти надо мной.

Я тяжело вздохнула и бросила телефон на кровать.

У тебя все получится, Эм. Чем послушнее ты будешь, тем больше он будет доверять тебе, и тем легче будет уехать отсюда подальше.

Два часа спустя я вышла из своей комнаты и спустилась по лестнице. Я улыбнулась Санте, когда увидела его сидящим за столом вместе с нашим отцом, который вскочил на ноги при виде меня.

– Что, черт возьми, на тебе надето? – прошипел он. – Ты выглядишь как чертова бродяга. Иди и надень что-нибудь приличное.

Как только он встал, страх пригвоздил мои ноги к земле, удерживая меня в неподвижности. Я опустила взгляд на растянутую юбку – карандаш и хлопковую блузку больших размеров, которые я надела к ужину. Вид был повседневный, но далеко не бродяга. Отца никогда не волновало, что я надену на ужин, поэтому я не знала, что на него нашло.

Когда я подняла взгляд, Санте извиняюще посмотрел на меня, но держал губы сжатыми.

– Санте, пойди проверь Умберто и убедись, что сегодня он сохраняет спокойствие. – Его голос упал до угрожающего рычания, когда он крался вокруг стола по направлению ко мне.

Я боролась с чувством предательства, наблюдая, как Санте исчезает в коридоре.

Потом остались только я и мой отец. Одни.

Я не была уверена в том, что происходит, но в моей голове зазвенели тревожные колокольчики. Холодный, липкий ужас сковал мои вены и заставил мой пульс учащенно биться.

– У меня попросили твоей руки. Важный союз.

Моей руки? В смысле… брак? О чем, черт возьми, он говорит?

Он продолжал придвигаться ближе, пока не прижал меня спиной к стене. – Ты не испортишь этого для меня. – Его рука обхватила мое горло, его большой палец грубо перемещался взад-вперед по моему горлу. – Ты согласишься на этот союз, но я хочу, чтобы ты поняла, что твой уход из этого дома не избавит тебя от моей власти. Если ты хоть словом обмолвишься о том, что, как тебе кажется, ты знаешь, не останется камня на камне, под которым ты сможешь спрятаться, и я тебя не найду. – Его рука сжалась – не настолько сильно, чтобы поставить синяк, но достаточно, чтобы моя кровь превратилась в лед при угрозе уменьшения объема воздуха.

Я держалась как можно неподвижнее, умоляя свое тело сотрудничать.

– Я буду знать, что это была ты. Тебе не нужно говорить, чтобы превратиться в крысу, – прорычал он.

Мои ноздри раздувались, а пятна усеивали край моего зрения. Я наконец сдалась и вцепилась в его запястье, не в силах побороть отчаяние.

Его черные глаза-бусинки еще секунду всматривались в мою душу, прежде чем он наконец отпустил меня, хотя он оставался прикованным к месту, злобно вторгаясь в мое пространство. – Его зовут Коннер Рид. Он ирландец, и он будет здесь с минуты на минуту. А теперь поднимись и надень что-нибудь презентабельное, пока ты не опозорила меня.

Я кивнула, скользнула вдоль стены и отошла от отца, а затем поспешила обратно в безопасное место своей спальни.

Черт возьми, что только что произошло?

С каждым шагом мои ноги тряслись все сильнее.

Закрыв дверь спальни, я прислонилась к ней и попыталась замедлить свое колотящееся сердце, прежде чем оно вырвется из груди. Я должна была мыслить здраво. Папа согласился выдать меня замуж за кого-то в рамках союза. Меня собирались выдать замуж.

Срань господня!

Мужчину звали Коннер Рид. Имя было смутно знакомым. Я никогда не интересовалась делами своего отца, но невозможно было игнорировать отдельные фрагменты.

Думай, Эм. Думай!

Этот Рид предложил жениться на мне в рамках союза. Он ирландец, поэтому итальянцы хотят заключить союз с ирландцами. Но почему я? Из всех других итальянок, доступных для выбора, как, черт возьми, вообще появилось мое имя?

В голове промелькнуло отчаяние в глазах отца.

Конечно, это была его заслуга. То, что его дочь оказалась в центре критически важного альянса, было для него огромной удачей, и он не задумываясь продал бы меня, как скот. И что это означало для меня? Вместо того, чтобы сбежать от мафии, я навсегда стала бы женой ирландской мафии. Не та судьба, которую я хотела, но это избавило бы меня от отца. Это было возможным решением, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Хотя, оказавшись вне дома, я не была уверена в том, что получу возможность общаться с Санте. И если этот мужчина окажется таким же плохим, как мой отец, возможно, я закончу еще хуже, чем начала.

От паники мои ладони вспотели, а сердцебиение участилось.

Я не могла понять, был ли это шанс, на который я надеялась, или полная катастрофа. Мои мысли разбегались, эмоции были в беспорядке. Соленое отчаяние оседало на ресницах, а каждый вздох становился все более поверхностным и несвязным.

Мне нужно было успокоиться.

Папа будет в ярости, если я приду на ужин вся в пятнах и с красными глазами. Я заставила свои легкие сделать долгий, глубокий вдох, а затем медленно выдохнула.

Посмотри, чему ты можешь научиться, пока тебя меняют. Постарайся не реагировать слишком остро.

Я кивнула сама себе и взяла с кровати свой телефон. Отец следил за устройством, но мне нужно было знать, во что я ввязываюсь, и был один верный способ это выяснить. Пиппа была моей кузиной и лучшей подругой. Она также была ужасной сплетницей и занудой. Я обожала ее и очень по ней скучала. Мой отец разлучил нас, и я была вынуждена разыгрывать карту скорбящей дочери, чтобы объяснить свое отсутствие. Пип отнеслась к этому с пониманием, хотя я чувствовала, что ее терпение подходит к концу.

У нее были для меня ответы, и я не думала, что отец будет беспокоиться, если я спрошу об ирландце. В прошлом он вообще не обращал на меня внимания. Сейчас его волновало только то, чтобы я держала язык за зубами о несчастном случае с матерью.

Я: Кто такой Коннер Рид?

Пиппа: Привет, случайный человек.

Я: У меня нет времени. Мне нужны подробности, сейчас же!

Пиппа: Черт, теперь ты заставила меня волноваться. Я думаю, он один из ирландских громил – управляет игорным клубом, кажется. Дай-ка я проверю. Погоди.

Я бросила телефон на кровать и порылась в шкафу.

Что я должна была надеть на встречу со своим потенциальным женихом? Хотела ли я выглядеть хорошо или отпугнуть его? Что сделает мой отец, если я выберу последнее?

По моему позвоночнику пробежал холодок и превратился в твердую арктическую массу в моем нутре.

Я определенно не хотела узнать ответ на этот вопрос. Все сексуальное было исключено. Я уже выглядела напыщенной; я не хотела выглядеть еще более дешево, чем уже чувствовала себя. Ограниченная в возможностях, я выбрала лесное зеленое платье-футляр, которое граничило с профессиональным, затем освежила прическу и сделала макияж как раз вовремя, когда зазвонил телефон.

Пиппа: Помнишь, недавно в Восточном Гарлеме нашли заживо сожженного мужчину?

Я: Да?

Пиппа: Ходили слухи, что за этим стоит Рид. Мне показалось, что я запомнила имя. Какого черта ты спрашиваешь?

О, черт.

Дикторы назвали это убийство самым жутким за последние десятилетия. Никто так и не был обвинен в преступлении, но об этом говорили по телевидению несколько недель. Я все еще переживала смерть собственной матери и не обратила особого внимания на случившееся. Теперь я жалею, что не обратила.

Я: Он может стать моим женихом.

Я знала, что она будет неистово требовать подробностей, но у меня не было времени. Вдалеке уже звенел дверной звонок.

Пора посмотреть, что приготовила мне судьба.

Я сделала еще один глубокий вдох и заставила себя отбросить прогорклый букет тошноты, распустившийся в моем желудке. Стук моих каблуков по деревянному полу возвестил о моем приближении. Когда я завернула за угол, все трое мужчин стояли. Мой отец. Мой брат. И мужчина из кафе двумя днями ранее.

Мои легкие сжались, застыв от шока, а ноги не хотели сдвинуться ни на дюйм.

Внезапно кусочки головоломки начали вставать на свои места.

Вот как он узнал, кто я. Почему он не задавался вопросом о моем молчании, и почему Умберто был в ярости, увидев его. Этот человек был смертельным соперником. Прекрасное чудовище, которое должно было стать моим мужем.

Отец начал произносить вступительные слова, подстегивая меня, но в ушах слишком громко звенело, чтобы разобрать его слова. Я механически прошла к креслу рядом с Коннером, и он помог мне сесть, прежде чем сесть сам. Я смотрела прямо перед собой, не в силах встретиться с его глазами. Эти завораживающие кобальтовые глаза, которые привлекли меня, как только я вошла в комнату.

Это был человек, за которого я собиралась выйти замуж.

Человек, который несколькими быстрыми ударами превратил Умберто в кровавое месиво. Человек, чья доминирующая личность оставалась со мной еще долго после того, как он покинул помещение, и который прямо признался, что он не был порядочным человеком.

Какая прекрасная катастрофа.

Он. Моя жизнь. Наш предстоящий брак.

Я не могла думать ни о чем из этого. К счастью, мой мозг, похоже, не мог функционировать рядом с ним. Его присутствие заполняло комнату, давило на стены и вытесняло воздух, затрудняя дыхание.

Никогда еще я не была так рада, что от меня не ждут никаких слов.

– Приятно познакомиться с тобой, Ноэми. Могу я предложить тебе немного вина? – Коннер спросил холодно, как будто это был его дом, а я – гостья. Я представляла, что он чувствует себя как дома везде, где ему вздумается, потому что он так считает. Его присутствие было настолько властным, что я не была уверена, что ураганные ветры осмелятся вздыбить хоть один волос на его голове, опасаясь его гнева.

Я кивнула.

Мой взгляд зацепился за черные чернила на тыльной стороне его левой руки. Я не заметила этого в кофейне. Роза. Она тянулась вверх под манжеты его дорогого костюма, и я не могла не задаться вопросом, какая часть тела под ним была отмечена подобным образом.

Я отпила глоток вина, внезапно почувствовав жажду.

Коннер и мой отец начали непринужденную беседу, оставив меня наедине со своими мыслями. То, что меня было трудно вовлечь в разговор, было вполне объяснимо, особенно если учесть, что такие мужчины все равно редко вовлекали женщин в свои дела.

Я задавалась вопросом: если этот мужчина знал, что я не разговариваю, почему он выбрал именно меня? Или в этом и был весь смысл? Ему нравилась идея молчаливой жены. Неужели я собиралась попасть в руки человека, еще более деспотичного, чем мой отец? Что будет, если после свадьбы он узнает, что я могу говорить? Неужели мне придется молчать вечно, чтобы обезопасить себя?

Мое сердце пустилось в олимпийский бег, голова закружилась.

Коннер говорил с моим отцом, но я могла слышать только гипнотические полутона его глубокого голоса, потому что в ушах у меня звенело. Затем твердая рука медленно сжала мое подпрыгивающее колено, заставив мое тело замереть. Мой отец не мог видеть, что происходит под столом, и Коннер продолжал говорить, как будто грубая кожа его ладони не держала меня в плену, но каждая фибра моего существа была сосредоточена на месте соприкосновения наших тел.

Медленно, очень медленно, его большой палец провел взад-вперед по моему колену.

Он… успокаивал меня? Не совсем. С его стороны этот жест больше походил на приказ успокоиться – несколько авторитарный жест, но, тем не менее, он сработал.

Мой пульс вернулся к нормальному ритму, устранив угрозу остановки сердца. Наконец, я сделала длинный, ровный вдох, наполняя легкие столь необходимым кислородом.

Затем так же неожиданно, как и появилась, его рука исчезла – как будто такое общение было нормальным между нами. Как будто я не встретила этого человека всего десять минут назад. У меня возникло ощущение, что время и пространство ничего не значат для Коннера Рида. Он устанавливал правила в своем мире, а остальные должны были подстраиваться под них.

Коннер был таким же внушительным, как и мой отец, может быть, даже более внушительным. Что это означало для меня? Жизнь в ужасе и боли? Я не была в этом уверена. По какой-то необъяснимой причине его доминирование не вызывало во мне такого же страха, как отцовское. Может быть, я просто безнадежный романтик, в чем он меня обвинял, и его красота ослепила меня?

Неопределенность моего состояния пугала меня, но что касается Коннера, то я не была уверена в своих чувствах. Он оказал на меня глубокое влияние – этого я не могла отрицать. Настолько сильно, что было трудно точно определить, что я к нему чувствую.

Но он был моим женихом, так что я должна была выяснить это в ближайшее время.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Рядом с отцом она вела себя иначе, чем в кафе. Или она просто вела себя по-другому теперь, когда узнала, кто я? Невозможно сказать, но перемены в ней были очевидны.

Неделю назад она была смелее, даже в своем молчании. Когда я впервые встретил ее, я ожидал увидеть оболочку девушки, хрупкую и скорбящую. Ноэми не была даже отдаленно сломлена. Я даже не был уверен, как ее вообще посчитали травмированной. Мне хватило одного короткого общения, чтобы понять, что потеря, которую она понесла, не будет проблемой.

Более того, я почувствовал мгновенное желание узнать о ней больше. Мое любопытство было настолько велико, что это пугало меня. После нашего короткого общения жажда большего грызла меня изнутри. Это было так тревожно, что я потерял самообладание с этим ее засранцем телохранителем. Мне не следовало бить его, но я был так на взводе, что набросился на него. Он был доволен тем, что вцепился мне в лицо.

После этого я немного волновался, что мои действия могут заставить ее отца отозвать свое согласие, но этого не произошло. Я позвонил Джимми, как только вернулся в машину, и сказал ему, чтобы он продолжал действовать. К концу дня он подтвердил, что сделка состоялась.

С этого момента я думал, какой будет ее реакция, когда она узнает мою личность. Я знал, что она будет удивлена, но не ожидал, что она будет так потрясена. Был ли это шок от того, что она снова увидела меня, или присутствие ее отца вызвало напряжение?

Учитывая гребаных итальянцев и их склонность чрезмерно опекать своих дочерей, проблемы с отцом не должны были стать шоком. Черт, возможно, именно по этой причине она согласилась на брак. Шанс вырваться из-под его влияния.

Мне нравилась идея ее молчания, но видеть ее скованной и неустроенной меня раздражало. Я надеялся, что она вернется к своему задорному характеру, когда мы снова останемся наедине. Я не должен был. Весь смысл ее выбора заключался в том, чтобы свести к минимуму разрушение моей жизни. Это и ее красота. Я бы солгал, если бы сказал, что ее потрясающая внешность не сыграла никакой роли в моем выборе. Когда она вошла в столовую в этом платье, обтягивающем ее изящные изгибы, что-то глубоко внутри меня проснулось. Что-то первобытное и грубое.

Ее глаза были зеленого цвета, как мох, и они еще больше сияли на фоне зеленой ткани ее платья. Ее каштановые волосы были прямыми и густыми, спадающими чуть ниже плеч, а ее знойные губы были чертовски влажной мечтой.

Если бы у меня под крышей жила такая дочь, я бы тоже держал ее под замком.

Моя рука лежала на ее колене не более двадцати секунд, но я все равно чувствовал шелковистую текстуру ее кожи на своих пальцах весь ужин. Дважды мне приходилось хвататься за салфетку, чтобы удержать свои пальцы от желания вернуться к ней.

Чувствовать, как она нежится под моими прикосновениями, было бы куда приятнее, чем бездумная болтовня с ее отцом. Этот мудак ни разу не втянул ее в разговор, хотя, похоже, он не испытывал тех же трудностей, когда втягивал в него своего сына. Как будто мне было не все равно, что ребенок учится в выпускном классе школы. Этот человек был полным придурком, если думал, что я буду рядом с ним. Но это было не первое мое родео. Сидя за его столом, я должен был следовать его примеру. Если он не обратился к ней, то и я тоже.

По крайней мере, таков был мой план.

К концу нашей трапезы стало ясно, что Фаусто не намерен вовлекать свою дочь в наш разговор. Ну и хрен с ним. Я не собирался покидать его дом, не поговорив с Ноэми. Она собиралась стать моей женой, ради всего святого. Я хотел, чтобы она была тихой, а не невидимой.

– Это была честь для меня, Фаусто. У тебя прекрасный дом, а твой повар феноменален.

Мужчина опустил подбородок и с размахом взмахнул рукой. – Скоро мы станем семьей. Я всегда рад видеть тебя за своим столом.

– Спасибо. Я бы остался и дольше, но, боюсь, у меня есть дела, требующие моего участия. Прежде чем я уйду, не мог бы я поговорить наедине с Ноэми? – Я не сводил глаз с Фаусто, интересуясь его реакцией.

– Конечно. – Он тонко улыбнулся. – Мы с Санте оставим вас наедине. – Его глаза на мгновение метнулись к дочери, после чего он последовал за сыном из комнаты. Это было предупреждение? Неужели он думал, что я собираюсь трахнуть ее на его обеденном столе? Сумасшедшие гребаные итальянцы.

Я отодвинул свой стул под углом так, чтобы оказаться лицом к лицу с Ноэми.

Наконец-то мы были одни.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мое сердце билось так же быстро и трепетно, как крылья бабочки.

Коннер смотрел на меня. Изучающе. Выжидающе. Мне нужно было отодвинуть стул и встретить его взгляд, как нормальному, разумному человеку, но мое тело не поддавалось. Я не знала, чего хочет от меня этот человек, и мне было страшно это узнать.

– Ты не должна быть романтиком, если согласилась на это. – Его замечание задело нервы, пробившись сквозь мое туманное состояние шока.

Я взяла блокнот, который оставался нетронутым на протяжении всего ужина, и нацарапала свой ответ. Иногда я пользовалась телефоном, чтобы набирать сообщения, но предпочитала блокнот. То же самое было, когда я читала книги. Мне нравилось чувствовать бумагу под пальцами, а не устройство.

Оттолкнув стул, я протянула свое сообщение и наконец встретилась с ним взглядом.

Мне не говорили о договоренности до твоего приезда.

Его стоическая маска на секунду дрогнула. – Это правда? И все же ты просидела весь ужин без жалоб. – Два бассейна бурной лазури изучали меня с таким вниманием, что я съежилась на своем месте.

Перевернув страницу, я снова принялась писать.

Какой у меня был выбор?

Я не знала, о чем думала, будучи такой честной. Если бы он сказал моему отцу, что я оспариваю помолвку, у меня было бы столько проблем. Мне нужно было быть более осторожной, но он, казалось, притягивал мою дерзкую сторону. Сделал меня безрассудной и эмоциональной.

Коннер пожал плечами, обратив мое внимание на то, как хорошо сидит костюм на его широких плечах. Он был атлетически сложен и высок. Когда он впервые помог мне сесть в кресло, он возвышался надо мной на целый фут. При росте пять футов два дюйма это не было необычным для меня, но каким-то образом его пугающее присутствие еще больше подчеркивало его рост.

– А если бы я сказал, что у тебя есть выбор прямо сейчас? Ты можешь сказать слово, и я все отменю. – Его ответ ошеломил меня. Я не ожидала, что он даст мне выход, но я не была уверена, насколько искренним он был. Его слова говорили об одном, а вспышка гнева в его глазах – о другом. Для человека, который обычно излучал спокойствие, я почувствовала, что он был взбешен.

Почему его предложение отказаться так расстроило его? И почему моей первой реакцией было возразить? Хотела ли я выйти замуж за этого человека? Я не могла знать ответа на этот вопрос. Я не знала его достаточно хорошо, чтобы составить мнение, кроме того, что он преступник. Человек, выкованный в тех же условиях, что и мой отец. Я не хотела этого для себя, но это может быть побег от отца, о котором я молилась.

Я была так чертовски растеряна. Я не знала, что думать, и не думала. Я поверила своему чутью и медленно покачала головой из стороны в сторону.

– Нет? Ты хочешь сказать, что готова пройти через это?

Я кивнула, мой взгляд был непоколебим.

Я не была уверена, знает ли он об этом, но все его тело немного расслабилось. Он был доволен. Мое сердце исполнило забавный танец от осознания этого.

– Тогда я предлагаю вот что. Никто из нас не ожидал, что окажется в таком положении, но нет причин, по которым мы не можем извлечь из этого выгоду. Что – то вроде профессионального соглашения. Наши семьи получат свой союз. У тебя будет статус и безопасность, при этом вмешательство в мою жизнь будет минимальным.

Профессиональное соглашение? Что это вообще значит? Как бы я отнеслась к браку только по названию? Ожидал ли он секса? Детей? Насколько профессиональным будет этот брак?

Должно быть, он увидел настороженность в моих глазах, потому что его собственные потемнели. – Я не собираюсь трахать тебя против твоей воли, Ноэми. Мне не нужно принуждать женщину к сексу, когда многие другие дают его свободно.

Я вздрогнула от его замечания. Он не говорил грубо, но реальность того, что он предложил, была настолько отталкивающей, что я не смогла сдержать свою внутреннюю реакцию. Я ненавидела идею брака без любви. Муж, который спит со всеми, кроме меня. Даст ли мне такую же свободу? Может быть, если бы мы жили отдельно и у меня были бы свои собственные отношения, это было бы не так трудно терпеть.

Я заглянула в его глаза и попыталась угадать его ответ на мой следующий вопрос, прежде чем нерешительно взяла в руки блокнот.

Что, если я хочу завести любовника?

Я знала, как устроена эта мафия, будь то ирландская или итальянская. Они не любили делиться, и уж точно не хотели позволять своим женщинам блудить, но если я собираюсь терпеть позор от изменяющего мужа, я должна хотя бы немного развлечься сама.

На его челюсти заиграли мускулы. – Я полагаю, что все должно быть по-честному, но… – Он наклонился вперед так близко, что я почувствовала его запах – дорогого одеколона, вина и мужественности, настолько сильной, что ощутила ее между ног. – А ты не думала о том, что он тебе может и не понадобиться?

Я едва могла дышать, когда он был так близко. И в то же время мне хотелось уткнуться лицом в его грудь и вдыхать, пока голова не поплывет от его запаха.

Чертовы гормоны. Я внутренне встряхнулась и сосредоточилась на том, что он сказал.

Что он имел в виду? Что я могу быть одной из его многочисленных шлюх? Что я могу использовать его, чтобы утолить свой зуд и не чувствовать себя опустошенной, когда он уходит к другим женщинам? Меня оскорбил этот намек. Я хотела быть с мужчиной, который хочет меня, а не просто использует для секса. Но если бы я была замужем за Коннером, разве это было бы возможно? Какой благородный, любящий мужчина будет поддерживать отношения с замужней женщиной? И как я могла с чистой совестью вступать в отношения с мужчиной, помимо физических, когда я знала, что связана с другим?

Вся ситуация казалась невозможной. Разочарование переросло в раздражение.

Я сидела на своем месте и писала.

Сомневаюсь.

Его веки опустились до половины мачты. – В чем ты сомневаешься? В том, что ты хочешь секса или в том, что я могу удовлетворить твои потребности? Потому что я буду рад доказать, что ты ошибаешься в обоих случаях.

Я почувствовала, как его взгляд скользит по моей груди и вниз по телу, словно физическое прикосновение. Это заставило меня почувствовать себя уязвимой. Как будто этот мужчина мог получить от меня все, что захочет, и оставить от меня лишь оболочку женщины. Я должна была быть сильной. Я не могла позволить ему думать, что я слабая и податливая. Мой отец уже контролировал все аспекты моей жизни. Я не хотела создавать такой же прецедент со своим будущим мужем.

Секс с женой? Как я могу отказаться от такого романтического предложения?

Его глаза сверкнули, затем потемнели. – Ты спросила о любовнике. Я полагал, что мы говорим о сексе, Ноэми, а не о любви.

Это слово на его губах, сопровождаемое моим именем, пронеслось по моим венам. Этот мужчина был воплощением греха. Искушение и опасность так переплелись, что их невозможно было разделить. Что бы значило быть связанной с таким мужчиной, как он? Разбитое сердце. Безумие.

А если бы я отказалась? Как отреагирует мой отец?

Страх, не похожий ни на один из тех, что я знала, крепко сжимал мое горло.

Я могла бы закончить жизнь с разбитым сердцем, но, по крайней мере, с Коннером я была бы жива. Насколько я могла судить, лучше всего было бы выйти за него замуж, но держать свое сердце под надежным замком. Тогда я буду свободна от отца и смогу работать над спасением Санте.

Я уняла дрожь в руке и написала.

Я согласна на брак, но больше ничего от меня не требуй.

И снова напряжение в комнате ожило.

– В твоей жизни есть другой мужчина? – спросил Коннер с угрожающим спокойствием.

Я не была уверена, почему он спрашивает. Он ясно дал понять, что мы не должны ожидать верности друг от друга.

Я покачала головой.

Его грудь расширилась, когда он медленно откинулся назад, наконец – то дав мне возможность дышать. – Тогда мы договорились. – Он встал, протягивая свою руку для пожатия моей.

Не желая быть невежливой, когда я только что приняла его предложение, я вложила свою руку в его, сдерживая вздох от электрического разряда, который пронзил мои нервные окончания от руки до живота. Как только я поднялась на ноги, я отпрянула от его прикосновений. Его было слишком много. Слишком поглощающим и дезориентирующим.

Уголком глаза я уловила ухмылку.

Придурок. Он знал, как он влияет на меня и, вероятно, на всех остальных теплокровных женщин на планете. Хуже того, он использовал это, чтобы манипулировать. Чтобы использовать власть над своими незадачливыми жертвами. Но не надо мной. Я отказываюсь. Я не хочу быть в его руках, чтобы со мной играли, а потом игнорировали.

Я рванула вперед, ведя за собой в гостиную, где стояли отец и Санте, разговаривая друг с другом.

– Я полагаю, что все в порядке, – объявил Коннер сзади меня.

– Замечательно, – промурлыкал отец. – Завтра мы сможем приступить к обсуждению деталей.

Коннер протянул руку, и они крепко пожали друг другу, словно заключая сделку по продаже скота. Это было все. Мои надежды и мечты значили не больше, чем способность скота к размножению. Это было ужасно, но когда отец закрыл за Коннером дверь, и я снова оказалась под убийственным взглядом отца, я поняла, что брак – мой единственный выход.