Текст книги "Мужеедка"

Автор книги: Джиджи Грэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Ты про десерт? – уточнила Грэйви.

Аарон покачал головой, и в этот самый момент Тедди с Клариссиной матерью, бодрые и радостные, как гости утреннего ток-шоу, ворвались в гостиную, вдвоем неся огромный бесформенный пудинг.

Кларисса заметила, что блузка у матери застегнута черт знает как, будто пытался одеться трехлетний ребенок.

– О боже… – выдохнула Кларисса.

– Прямо на разделочном столе, – шепнул ей на ухо Аарон.

– Но… дерево же впитывает, – пробормотала она в ответ.

Чуть погодя вернулись Пабло и Саймон, и Пабло внезапно подал голос.

– Я бы хотел сказать тост, – заявил он на превосходном английском. Затем перевел взгляд на хозяйку, что-то произнес по-испански, и та с улыбкой кивнула. Он заговорил на родном языке, голосом глубоким, удивительно успокаивающим, как колыбельная.

– В моей стране, когда двое людей очень любят друг друга, как ты, Кларисса, и ты, Аарон, им остается только одно – пожениться. Для меня большая честь оказаться здесь сегодня, с вашими чудесными друзьями и семьей, увидеть вашу любовь и преданность. Вы тронули мое сердце и душу. Я могу лишь надеяться, что когда-нибудь и мне повезет так же, как вам. Салюд!

Кларисса с Аароном улыбнулись Пабло; тот первым поднял бокал, а затем все присоединились к нему, растроганные словами, которых никто из них, кроме матери Клариссы, толком не разобрал. Кларисса посмотрела на мать, едва сдерживающую слезы радости, Перевода так и не дождались – впрочем, в нем не было нужды.

Даже Сьюзи утерла слезинку в уголке змеиного глаза.

– А, к черту! – Аарон вскочил, чуть не опрокинув стул, и поднял бокал: – За Клариссу, которая смутила, восхитила, утомила и очаровала меня больше, чем любая другая женщина на моей памяти.

– Я был первым, – пробормотал Саймон себе в стакан.

– Молчи, твое время прошло, – прошипела в ответ Кларисса и внезапно осознала: «Непьющий Саймон, кажется, надрался».

– Саймон, – шепнула Грэйви, – надо уметь проигрывать.

– Кларисса, я тебя люблю, – заявил Аарон.

Звездная Палата хором вздохнула, и этот звук был выразительнее хорала, а затем все (кроме Саймона, которому было уже ни до чего) чокнулись хрустальными бокалами (из лучшего материного набора), стараясь не пропустить никого из сидевших за столом, и наконец все разом, как изголодавшаяся армия, накинулись на пудинг.

Под конец вечеринки, которая смело могла бы войти в историю как худшая вечеринка на памяти человечества, Кларисса, улучив момент, поинтересовалась:

– Утомляю, говоришь? Я тебя утомляю?!

– Только временами, – ответил Аарон, помогая собирать со стола посуду: родители уже отправились в постель. Вместе. – Как правило, я совершенно зачарован. Знаешь, там, откуда я родом…

– Штат в форме сапога? – уточнила Кларисса.

– В форме сапога? Это страна… Италия.

– Тогда тот, что больше Аляски?

– Больше Аляски?.. Нет такого штата. – Аарон озадаченно сдвинул брови.

– Ну что ж, геология никогда не была моим любимым предметом.

Аарон засмеялся.

– Джорджия, – сказал он. – Джорджия. Там, откуда я родом, предложение обычно делает мужчина.

Кларисса рьяно терла тарелку, отчищая с фарфора несуществующее пятнышко. Ей не хватало смелости взглянуть ему в глаза. У Аарона были закатаны рукава; она отметила, какие у него крепкие предплечья с темными волосками… Предплечья Пирса Броснана… Красиво будут стареть.

Аарон обнял ее и прижал к кухонному столу; Кларисса сделала вид, будто пытается вырваться.

– А там, откуда я родом, Аарон… это в юго-восточной части Беверли-Хиллз, – уточнила она, – женщина, которая ждет, пока мужчина сделает предложение, называется «одиночкой».

Аарон вдруг оказался совсем близко. Кларисса заметила, что щеки его выбриты чуть неровно, почувствовала его теплое дыхание и взгляд – прямой, уверенный, бесстрашный. И вдруг ослабела.

Но тут же взяла себя в руки.

– Аарон, теперь без шуток. Ты говорил серьезно, когда…

– Нет. Я просто напился и взревновал.

Кларисса распахнула глаза. Аарон засмеялся.

– Черт возьми, Кларисса. – Взгляд его внезапно посерьезнел, и голос – тоже. – Я тебе нравлюсь, ты мне нравишься… Не тот я парень, чтобы упускать свой шанс… да и ты не из таких девчонок. Давай решаться.

– Пробный брак? – уточнила Кларисса.

– Нет, настоящий.

И они поцеловались. И еще раз. И еще.

– Только не надо, – попросил он, когда они вынырнули на поверхность глотнуть воздуха, – ради всего святого, не прикасайся к разделочному столу.

Компания в гостиной так и не узнала, из-за чего весь этот хохот.

8. Прошедшее несовершенное

3.04 утра.

Тук.

Рыцарь на белом коне скачет по плюшевым полям. Ого! Это, похоже, Англия.

Тук, тук, тук.

Рыцарь спрыгивает с коня, откидывает капюшон плаща и взирает на прекрасную деву, очень похожую на Клариссу, с отменной укладкой и макияжем, возлежащую на ложе из розовых лепестков.

ТУК, ТУК, ТУК.

Он смотрит на нее, с любовью смотрит; затем надевает цилиндр и начинает отплясывать чечетку.

ДЗЫ-ЫНЬ.

– Черт! – завопила Кларисса, сбрасывая с лица саше с лавандой, предназначенное помогать заснуть (хотя в помощи она нуждалась редко: уберите солнце – и она проспит до полудня).

Взглянула на будильник. 3.06.

Объяснение могло быть только одно. Или, точнее, два. Первое: вежливый насильник. Второе: рекламный агент.

ДЗЫ-ЫНЬ.

Кларисса вздохнула, поднялась с постели и завернулась в кашемировый халат от Фретте – непомерно дорогое удовольствие, но вполне заслуженное.

Через гостиную она прошла к входной двери, по пути проверив в зеркале нос-волосы-зубы.

– Кларисса! – заорал кто-то снаружи.

Кларисса довольно улыбнулась. Приятно, что кому-то она настолько небезразлична, что ее имя выкрикивают во весь голос.

Она посмотрела в глазок.

Никого.

Подумала, посмотрела опять.

По-прежнему никого.

Прислушалась.

Хрип и сопение. Кто-то мастурбирует у нее на крыльце?! А убирать кому – самой? Или садовник в кои-то веки, как положено, явится во вторник? А может, это ее отца хватил удар, когда он решил слезно попрощаться с единственной дочерью?

Кларисса прикинула, не вернуться ли в постель, чтобы дождаться более приличного времени, а уж затем проверить, в чем дело.

Но любопытство пересилило.

Приоткрыв дверь (не снимая цепочки), она высунула нос в щелку. По возможности огляделась. На пороге обнаружилась груда, пахнущая европейским мужским одеколоном. Что бы там ни было, вид у груды был скорее спящий, чем угрожающий.

Кларисса ткнула пришельца носком изящной туфельки. Груда застонала, причем умудрилась застонать с акцентом.

– Саймон! – воскликнула Кларисса. – А ну поднимайся!

Саймон посмотрел на нее – обиженный, беспомощный, но все равно стильный.

– Мне дурно, – сообщил он.

– Не вздумай блевать у меня перед дверью, – предупредила Кларисса. – Что ты тут устроил, черт тебя подери? Я спала!

Она нагнулась, чтобы помочь Саймону встать, и сама чуть не упала, поскольку у ее домашних туфель были трехдюймовые каблуки. Да и любовью к физическим усилиям Кларисса никогда не отличалась.

– Мне дурно от любви, – уточнил он, не сводя с нее глаз.

Кларисса встретилась с ним взглядом и улыбнулась:

– Тогда заходи.

Несколькими пинтами горячего кофе позднее Саймон пришел в себя настолько, чтобы поддерживать разговор, не проваливаясь в сон каждые тридцать секунд.

– Извини, – сказал он, проснувшись во второй раз, – я просто… увидел тебя с этим… Ты всерьез, Кларисса?

– Саймон, мы с Аароном собираемся пожениться, – самодовольно напомнила она.

Ничто человеческое Клариссе не было чуждо.

– Опомнись. Он же носит сапоги. Ковбойские сапоги.

В устах Саймона обвинение в убийстве прозвучало бы не так сильно.

– Это поправимо. Он не совсем пропащий, Саймон. Иными словами, он – не ты.

– Он – и не ты тоже, Кларисса. Он ведь провинциальный ковбой. Тебе это не идет.

– Он старается. Пару дней назад на нем были мокасины от Хельмута Лэнга.

– Крокодиловая кожа?

– Лакированная.

Саймон печально покачал головой:

– Что с нами случилось?

И, поскольку они сидели рядом, он положил голову ей на плечо, глядя на несуществующие языки огня в ни разу не разожженном камине, где мотыльками из фольги скапливались конфетные обертки.

– Ты меня бросил, – напомнила она.

– Ты первая.

– Да, но у меня была на то причина.

– Довольно рослая и мускулистая, если меня память не подводит.

– Я была молода… – И тут же поправилась: – Моложе.

– Кстати, Аарон в курсе, сколько тебе лет? – Саймон посмотрел на нее. Точнее, попытался посмотреть: зрачки раскатывались в стороны, как шары на бильярдном столе.

Кларисса кивнула:

– Конечно.

– Аарон знает твой возраст? – заплетающимся языком повторил он, совсем как Дадли Мур в роли Артура.

Она опять кивнула.

– Аарону известно, в каком году ты родилась? – не унимался Саймон.

Она покачала головой:

– В деталях – нет. Твоя взяла. Меня с тобой никогда больше чем на три вопроса не хватало.

– Точно, – согласился Саймон. – Так что же нам делать, мисс Кларисса?

– В смысле?

– В смысле – нас.

Кларисса протянула руки, чтобы согреть их у «огня». Ей нужно было время, чтобы собрать мысли, разбежавшиеся по углам, как старые ленивые мыши.

– Саймон, никаких «нас» не существует, – наконец заявила она с фальшивой уверенностью. – Я тысячу лет тебя не видела, а потом ты вдруг объявляешься. Мало того, еще и надеешься, что я тебя ждала все то время, пока ты развлекался со своими безголосыми профурсетками. Есть хочешь? Умираю с голоду.

– Я так устал от этой жизни. Мне все опротивело, Кларисса. Я хочу… – Его мысли сошли с накатанной колеи.

– Чего ты хочешь?

– Сама знаешь.

– Я знаю только одно: Аарон меня любит и мы поженимся.

– Кларисса, мы подходим друг другу. Вот так… – И Саймон пьяным жестом попытался переплести пальцы. – Мне надо было это раньше понять… Я всегда был уверен, что ты здесь и…

– Жду тебя? – уточнила Кларисса.

– Ты никого не ждешь, Кларисса.

– Есть хочешь, спрашиваю?

Кларисса устала, а от усталости ей всегда хотелось есть. И от недосыпа хотелось есть. И вообще ей хотелось есть просто от того, что она есть.

– Ага, – сказал Саймон.

– Отлично. Бургеры у Томми на Ла Синега? Хочу самый большой, пятислойный, и… не знаю… какой-нибудь молочный коктейль.

– Я не сяду за руль. Кажется, я при парковке раздолбал какой-то «фольксваген».

– Боже, мне нужно лечь. – Кларисса посмотрела на часы, которые на двенадцать минут то ли спешили, то ли опаздывали… В любом случае был уже пятый час утра.

– Я останусь?

– Саймон…

– Пожалуйста, Кларисса, не выбросишь же ты меня на улицу. Посмотри на меня.

Кларисса посмотрела. Вид у него был вполне безвредный.

– Ладно, я ложусь спать, – заявила она. – Увидимся утром. Или, скорее, днем.

– А поцелуй? – жалобно заныл он, когда она поднялась с дивана. – Маленький сладенький поцелуйчик на ночь?

– Все поцелуйчики в прошлом, – ответила Кларисса. – Ты меня потерял, а ведь я была так близко. Вот так! – Она переплела пальцы.

– Я тебе подоткну одеяльце, – пообещал он и тут же вновь отрубился.

Кларисса долго смотрела на Саймона, своего бывшего бойфренда, отключившегося на диване. И принялась его раздевать.

А как удержишься?

Сперва ботинки, Гуччи. Затем носки, черные, кашемир с шелком.

Брюки – весенняя коллекция «Прада».

Кошелек. Двести пятьдесят баксов наличными. Кларисса взяла себе двадцатку. Ну, пусть две двадцатки… В конце концов, она ведь дала ему приют на ночь.

Белье? Само собой, Кельвин Кляйн.

Кларисса разбудила Саймона чашкой кофе, которая, простояв полночи, выглядела уже далеко не так аппетитно.

– Доброе утро. – Она уселась рядом, сменила несколько различных поз и оставила выбор на самой соблазнительной – «я только что из будуара».

Саймон разлепил веки, скривившись от солнца, которого и в помине не было. Ах, какой он все же симпатяга, когда страдает.

– Кларисса?.. – начал он. – Что случилось?

У Клариссы отвисла челюсть, но она тут же вернула ее на место – спохватилась, что подобные гримасы старят кожу.

– То есть как это – что случилось?

– Что ты тут делаешь? – Он с трудом повернул голову, глянул по сторонам.

– Между прочим, это моя квартира. И подобный вопрос должна задавать тебе я. Впрочем, я так и сделала. В три часа ночи.

– О боже… – простонал Саймон. – И что я сказал? Я был такой пьяный…

Кларисса насупилась.

– Не такой уж ты был и пьяный.

– Что я сделал? – спросил он. – Мы же не…

Кларисса лишь повела бровью.

– Да?! – ахнул Саймон.

– А разве нет? – изумилась она.

– О!

– «О»? И все? – Кларисса запахнула халатик от Фретте: Саймон не заслуживал такого роскошного вида. – Ты попросил, чтобы я к тебе вернулась.

– Правда? – Он заморгал, сморщился от боли. Потер лоб.

– И я согласилась. Так что мы опять вместе. Думаю, пора известить знакомых, что скажешь?

У Саймона был озадаченный вид.

– Только не говори, что ничего не помнишь… – Она поскребла ноготками по его бедру. – Ты все время повторял, что я – самое лучшее, что у тебя было в жизни.

– Правда?

– Конечно. А теперь слушай. Скоро придет Аарон. Я хочу обо всем сообщить ему с глазу на глаз, так что давай-ка ты…

Саймон, подскочив, начал было собирать штаны, носки… и вдруг застыл.

– Нет. Я останусь. На всякий случай.

– Не стоит. Сама справлюсь.

– Кларисса, ты не так уж хорошо его знаешь. Я останусь и сам во всем разберусь… Это моя забота… А ты делай, что считаешь нужным.

– Саймон, – перебила Кларисса, – повторяю, я справлюсь. – Она подняла с пола и вручила ему ботинки. – Позвоню, когда все будет кончено, идет?

– Я подожду снаружи в машине. Если что – свистни, и я тут как тут.

– Нет! Довольно, Саймон. Я просто пошутила насчет вчерашнего. Ничего не было.

– Кларисса, – Саймон коснулся ее лица, – мы оба знаем, что все было. Я вспомнил. А почему бы нам не… – Широким жестом он указал на спальню.

– Знаешь что, – внезапно объявила Кларисса, – я совсем забыла: мне нужно к врачу. Срочно.

– С тобой все в порядке?

– Да, но… мама… Маме плохо! – Кларисса начала подталкивать Саймона к дверям.

– Что-то с сердцем? – забеспокоился Саймон.

– Да, именно. Похоже, оно усыхает.

Саймон кивнул, поглощая дезинформацию.

– Кларисса, мне кажется, на сей раз у нас все получится.

Кларисса заглянула ему в глаза:

– Ты говоришь это не только потому, что у меня появился кто-то другой?

Саймон улыбнулся:

– Кларисса, я теперь повзрослел и знаю, чего хочу. Кларисса тоже улыбнулась, вытолкала его за дверь и осталась на пороге чесать в затылке.

– Повзрослел? – буркнула Грэйви. – Да он сущий Питер Пэн, только без чулочков.

– Слушай, а он меня не переиграл? – спросила Кларисса. – Это возможно?

Девушки выбирали в «Тиффани» обручальное кольцо. Грэйви, страдая от похмелья и обычного после пьяной вечеринки приступа самоуничижения, с радостью нацепила бы темные очки по всему телу.

– Вот что я тебе скажу, Кларисса. Саймон не просто очаровашка – он идол для поколения от девятнадцати до двадцати четырех, но он никогда не повзрослеет.

– Мне вон то нравится, а тебе? – ткнула пальчиком Кларисса.

– За сто двенадцать тысяч?

– Думаешь, дорого?

Грэйви подняла руки. На левой красовался бриллиант в 2,5 карата с изумрудной огранкой. На правой – с круглой огранкой в 1,75 карата, окруженный бриллиантовой крошкой.

– Который? – спросила Грэйви. – Который из двух тебе больше нравится?

– Не знаю, честное слово, не знаю… Да и откуда мне знать?

Грэйви опустила холеные ладони на плечи Клариссе.

– Камни, дорогая. Я говорю о бриллиантах.

Чуть позже в тот же день, в розовой, тускло освещенной комнате с видом на лужайку, где вскорости их должны были обвенчать, Кларисса с Аароном общались с похожей на тумбочку устроительницей свадеб. Аарон, твердо вознамерившийся не выглядеть лохом на собственной свадьбе, завалил устроительницу вопросами: «Сколько гостей мы должны пригласить?»; «А можно заказать бургеры вместо лосося?»; «Обязательно свадебный марш или подойдет «Вольная птица» группы «Линирд Скиннирд»?»

Устроительница ни разу не моргнула, не вздохнула, и улыбка ее не утратила теплоты. Более того, она всякий раз перефразировала вопросы Аарона и отфутболивала их Клариссе, которая бережно вела своего суженого по пути разумного планирования торжества, в конце которого их ожидала свадьба, богатая, светская и роскошная. То есть как раз из тех, что наводили на него ужас.

Потом они вернулись домой к Аарону и, держась за руки, по винтовой лестнице поднялись в спальню. Кларисса времени даром не теряла и мысленно перекрашивала все стены и примеряла цветовые сочетания и «темы» комнат. Аарон развернул Клариссу лицом к себе и начал раздевать. Медленно.

Очень медленно.

– Ого, сколько пуговиц, – протянул он.

Кларисса прокляла свою новую шелковую блузку цвета слоновой кости. Эх, была не была… Со вздохом она рванула блузку за ворот и сдернула с себя.

– Мило, – прокомментировал Аарон, оценивая ее щедрое телосложение.

– Надеюсь, ты этого стоишь, – отозвалась Кларисса.

Он улыбнулся, стянул с нее кружевной лифчик и стал пристраивать себе на нос; она со смехом отняла его у Аарона и зашвырнула через всю комнату.

Тогда Аарон повалил ее на постель, задрал юбку и, подсунув под круглую попку обе руки, прижал к себе…

– О черт, – выдохнула Кларисса.

Несколько часов они наслаждались любовью, прикосновениями к обнаженной коже, пожатиями рук и смелыми взглядами, забыв о голоде и жажде. Когда Джей Лено [19]19
  Ведущий вечернего телешоу на NBC.


[Закрыть]представил своего последнего гостя, Кларисса в изнеможении откинулась на спину, разбросав в стороны руки и ноги и упиваясь мыслью: ей все же удалось ухватить этот вечно ускользающий Секс по Любви. Она повернула голову к Аарону, лежавшему рядом, полюбовалась горбинкой его носа и изгибом губ и спросила:

– Сколько комнат?

Он не открыл глаза.

– Восемнадцать. А что?

– Нам осталось еще семнадцать.

Аарон улыбнулся.

9. Встречайте невесту!

Номер отеля «Бель-Эйр» был битком набит бутылками шампанского и корзинами с фруктами. Утром, в день свадьбы, едва Кларисса надела платье от Веры Вонг, в дверь постучали. Мать Клариссы полетела открывать. Жаль, не потеряла по пути свою уродскую шляпу – розовое атласное чудовище, усыпанное бисером и похожее на гигантскую коробку конфет.

Вернулась мать с видом чихуахуа на подиуме, а следом появился какой-то мужик.

– Кларииисса… – Судя по тому, что у матери внезапно усилился акцент и голос звучал еще громче обычного – громче, чем подобает даже боливийской еврейке, – Кларисса сразу смекнула, что новости скверные.

– В чем дело? – Кларисса развернулась к мужику, которого немедленно окрестила «бухгалтером». Суперделовой, на носу очки в белой оправе, в одной руке – дипломат, в другой – пачка бумаг.

– Меня зовут Кейт Слокум, – представился он. – Я семейный поверенный Мейсонов.

Он попытался пожать Клариссе руку, но она отмахнулась резким движением, будто отгоняя муху.

– Полагаю, вы знаете, зачем я здесь, – невозмутимо произнес Слокум. Не иначе как привык, что от него отмахиваются.

Кларисса отступила на шаг и протянула свеже-окольцованную руку, в которую мать тут же сунула бокал с шампанским.

– Так, значит, Аарон прислал своего семейного поверенного? – Кларисса улыбнулась. – Начинаем игру.

Она осушила бокал и жестом велела налить себе еще.

– Его семья хочет, чтобы вы подписали кое-какие бумаги. – Кейт поставил дипломат.

Кларисса принюхалась и сморщила нос, словно где-то поблизости сдохла крыса.

– Я ничего подписывать не буду. – Сняв перчатку, она в очередной раз протянула матери бокал. Та молча повиновалась.

– Думаю, вы убедитесь, что тут все по справедливости.

Кларисса стянула вторую перчатку.

– Похоже, у вас плохо не только со зрением, но и со слухом. Повторяю: ничего не буду подписывать. – Она сбросила туфли от Джимми Чу – кожа, обтянутая шелком, заостренный носок, трехдюймовые каблуки. И вручила их поверенному.

– Брачный контракт в наши дни – обычное явление, – продолжал твердить он. – Уверяю вас, в этом нет ничего…

Кларисса стащила чулки – блестящие, от Кельвина Кляйна, с усиленным носком – и аккуратно положила их поверх туфель. Кейт Слокум, выпускник Филадельфийского университета, обладатель диплома Йельской школы права, утратил способность рассуждать здраво. Сам Сократ ничего не смог бы противопоставить Клариссе Реджине Альперт.

– Прошу вас, мне нужна подпись… – взмолился он.

И, как паук, поймавший муху, Кларисса поняла, что дело сделано; она уловила в нем слабину. Такое ей доводилось видеть не раз, с тех пор как она начала встречаться с мужчинами. «Прошу тебя, пойдем со мной». «Прошу тебя, только не говори моей жене». «Прошу тебя, не ломай мне жизнь».

– Будь любезна, мама, проводи этого… крючкотвора вон отсюда, – попросила Кларисса и повернулась спиной. – Но сначала расстегни молнию.

– Кларисса…

– Мама, молнию!

– Обойдешься, – заявила мать.

– А вы, крючкотвор? – поинтересовалась Кларисса, поворачиваясь спиной к остолбеневшему юристу.

– Дубина упрямая! – заорала мать.

– Мисс Альперт, мой клиент всего лишь пытается защитить семейные интересы. Вы должны это понимать. – Слокум переминался с ноги на ногу; в голосе зазвучали визгливые нотки.

Кларисса сама расстегнула молнию.

– О! – Мать Клариссы рухнула на диван, прикрывая лицо.

В лифчике «Ла Перла» и трусиках-стрингах, Кларисса развернулась лицом к поверенному Кейту Слокуму и повторила очевидное:

– Кларисса Реджина Альперт не подписывает брачных контрактов. – После чего расстегнула лифчик и протянула ему.

– Очень жаль это слышать, – простонал он, прижав бюстгальтер к груди.

– Это идет вразрез с моими принципами.

Адвокат застыл как вкопанный; похоже, он никуда не торопился.

– Я уважаю ваше… мнение.

– Мамочка! – взмолилась мать, обращаясь к розовому потолку. – Забери меня отсюда!

– Мамочка, – эхом отозвалась Кларисса, – угомонись, сделай милость. А вы… – бросила она Слокуму, – передайте Аарону, что я его люблю. – И подтолкнула ошарашенного адвоката к выходу. В руках у него по-прежнему были туфли, чулки и бюстгальтер.

– Хотите, как-нибудь пообедаем вместе? – предложил Слокум.

– Нет, – отрезала Кларисса. – Ах да, передайте Аарону… я его любила. Любила,ясно? В прошедшем времени. Это очень важно.

Затем она выхватила свои шмотки и окончательно выперла адвоката за дверь. Мать Клариссы посмотрела на нее и покачала головой.

– Что такое? Надеюсь, ты трясешь своей головкой-горошиной от разочарования в нем?

– Ты голая! – завопила мать.

Кларисса медленно, чтобы не расплескать шампанское в бокале, направилась в ванную, где натянула халат и сразу почувствовала себя лучше.

– И откуда в тебе столько дури? Все подписывают брачный договор! – Мать так резко вскочила с дивана, что шляпа, наконец, слетела у нее с головы.

Кларисса подхватила головной убор с пола, машинально отряхнула и швырнула в окно.

Мать с такой прытью метнулась через комнату, будто из окна выпал ребенок.

– Моя шляпа! – заверещала она. – Двести долларов, моя шляпа!

Кларисса уселась и взяла журнал.

– Мама, ну почему ты совсем в меня не веришь?

– Я всем расскажу. – Мать стряхнула с платья воображаемую соринку, втянула несуществующий живот и застыла уменьшенной женской копией Фиделя Кастро.

– Кому и о чем?

– Свадьбы не будет, – дрожащим голосом объявила мать и поправила волосы.

– Будет, мамочка, будет, – заверила Кларисса и, подойдя к матери, обняла ее за плечи. – Сядь, – велела она. – Выпей еще коктейль.

Пять минут спустя Аарон оказался у дверей. В смокинге он выглядел так восхитительно, что Кларисса едва не расплакалась, но вовремя вспомнила о потраченных на макияж пяти сотнях.

– Миссис Альперт… – Он приложился губами к щеке матери.

– Она! – Мать ткнула пальцем в Клариссу. – Она выбросила мою шляпу. И это моя дочь!

– Мама, это не шляпа, а сущее безобразие. Ей надо было полетать.

– Я куплю вам другую шляпу, – пообещал Аарон. – Но вы и без нее выглядите великолепно.

– Моя прическа, – заныла мать.

– Восхитительна, – поклялся Аарон.

Клариссе показалось, что ее старушка зарделась.

– Так, а теперь с тобой… Послушай, с какой стати ты расхаживаешь голышом перед нашим семейным поверенным?

– Он грубиян.

– Бог мой! Страшно вообразить, на что ты пошла бы, окажись он вежлив. – Аарон обернулся к будущей теще:

– Вы нас простите, миссис Альперт?

– Мама, – поправила та.

Кларисса так закатила глаза, что самой стало больно.

– Мама, – подчинился Аарон.

– Слушайся его, – велела мать, ткнув в дочь пальцем. И вышла.

Эту походку Кларисса хорошо знала – мать старалась вышагивать павой, но смахивала скорее на куропатку.

Аарон в упор посмотрел на невесту.

– Ну?

– Ну?

– Не подпишешь?

– Нет.

Аарон сел. Он вдруг заметно постарел и стал выглядеть… лет эдак на тридцать.

– Кларисса, иди сюда. – Он протянул руку.

– Нет.

– Иди сюда.

Она села рядом.

– Закрой глаза, – попросил он.

– Зачем?

– Потому что я так хочу.

Она закрыла.

– А теперь представь кое-что и скажи правду: что ты чувствуешь?

– Ладно, – согласилась она, хотя все это выглядело очень странно. Похоже на ее неудачные попытки медитации.

– Итак, мы с тобой недавно поженились, – начал Аарон. – И у нас совсем нет денег. Мы только начинаем жить.

Кларисса улыбнулась.

– Представь себе это как следует. Ладно?

Она кивнула и перестала улыбаться.

– Я вожу… «тойоту», а ты – «мазду» или «форд».

– «Эксплорер»?

– Бэу.

– Последняя модель?

– Середина девяностых.

– CD-плеер?

– Кларисса! – Аарон помолчал. – Мы ужинаем в ресторанах всего пару раз в месяц… В самых дешевых. В кино бываем еще реже… скажем, раз в месяц. Мы вырезаем из газет купоны на скидки, сами заливаем бензин в баки, с трудом оплачиваем счета, еле сводим концы с концами. Мы гуляем в парках, ходим по музеям. Стараемся экономить. О магазинах забыли. Мечтаем завести детей, когда сможем себе это позволить. Кларисса глубоко вздохнула.

– А теперь вопрос – ты меня еще любишь?

Кларисса не спешила открывать глаза.

– А ты все такой же милый? – спросила она, наконец.

Аарон взял ее за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза.

– Кларисса, я должен это знать. Не будь я богат, ты бы любила меня?

Она посмотрела на мужчину, сидевшего рядом, и еще раз вздохнула, глубоко-глубоко. А затем поцеловала его. Ответ был в этом поцелуе.

Двадцать минут спустя Кларисса шла по проходу церкви к алтарю. Без всяких брачных контрактов.

Правда, она чуть не оступилась при виде Саймона (костюм от Иссеи Мияки, осень 89-го, галстук от Армани, на коленях – шляпа-котелок (рискованно!), ботинки из крокодиловой кожи). Он сидел слева, в третьем ряду, сразу за тетушкой Марджи, той, что вечно мучается почками.

Кларисса забыла о нем секунду спустя.