Текст книги "Мужеедка"
Автор книги: Джиджи Грэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
19. Поиски работы продолжаются…
Тони Би рыдал кровавыми слезами.
По крайней мере, так он сказал Клариссе:
– Я рыдаю кровавыми слезами.
– А что произошло?
Кларисса возвышалась над Тони Би, который в одних штанах сидел на ковре у себя в гостиной и стонал, как проститутка, кинутая клиентом.
– Ты что, газет не читаешь?
– Газет? Каких еще газет? – удивилась Кларисса. – Ах да, конечно. Я читаю эту, как ее… «213». Ну, там, где печатают фотографии знаменитостей, которые у них все похожи на обезьян.
– Господи! – взвыл он. – Ты хоть новости смотришь?
– Конечно, я смотрю новости. Например, то шоу… Там, где эта музыка… Да-да-да, дум-дум-дум…
– «Сегодня вечером»? Это вовсе не новости.
– У них есть репортеры, они рассказывают всякие истории, значит – это новости.
У Тони Би был такой вид, будто он вот-вот зарыдает или устроит истерику, но Кларисса знала, что он этого не сделает: Тони Би слишком боялся выглядеть некрасивым.
– Кларисса, как ты вообще узнаешь о том, что творится в мире? К примеру, о войнах или выборах…
– Раз в неделю встречаюсь со Звездной Палатой.
– Ты идиотка, – заявил Тони Би. – Откуда эта юбка? Божественно.
– Та-ак. Похоже, вчера кого-то продинамили в постельке. Я не в счет. Слава богу, меня это больше не интересует.
– Мои акции рухнули, детка.
– И это плохо, да? – уточнила Кларисса. – Видишь, я все-таки кое-что знаю. Но довольно о тебе и твоих проблемах. На этот раз все очень серьезно. Мне нужна работа.
Тони Би взглянул на нее и засмеялся. На заднем плане молодой йог в желтых плавках, весь лоснящийся от масла, начал обряд поклонения солнцу. Его мускулы блестели, как миллион хромированных бамперов.
– Гей? – поинтересовалась Кларисса.
– Не смотри на него, – велел Тони Би. – Ты – замужняя женщина. Мои акции упали с двухсот шестидесяти до двенадцати. – Он покосился на йога и вздохнул. Голос опустился до шепота: – Скажем так, я всерьез подумываю переехать в Долину.
– Нет! – возмутилась Кларисса. – Ты ведь оттуда родом, как ты можешь вернуться?
Жить в Долине… Что может быть ужаснее для обитателя Вестсайда?
– А зачем тебе работа? Ты вышла замуж за богатого болвана, наслаждайся жизнью, – посоветовал Тони Би, проводя ее на черно-белую кухню, отделанную тем самым парнем, который занимался отелем «Старз», когда акции были на ста двадцати пяти и продолжали расти.
– Ты разве не понимаешь? Я хочу стать кем-то значимым. Кроме того, мы разошлись, – добавила Кларисса, наливая себе «Эвиан» в хрустальный ирландский бокал (курс акций: 150 3/4).
– Ты еще более деструктивна, чем я, – заметил Тони Би.
– Поэтому ты меня так любишь. Ну же, подумай как следует. Ты всех знаешь. По крайней мере, ты знаешь людей, которые нанимают таких, как я.
– То есть тех, кто ничего не умеет? Профессиональных безработных?
– Я умею общаться. Устрой мне встречу – и больше от тебя ничего не требуется. Кого-нибудь в журналах знаешь? Я бы хотела стать внештатным корреспондентом.
– У меня есть знакомые в «Гей Интернешнл».
– Издеваешься?
– Ладно, я подумаю, что тут можно сделать.
– Я беременна, – поведала ему Кларисса. – Поэтому мне нельзя перенапрягаться. Например, печатать на машинке или отвечать на телефонные звонки.
– Так быстро залетела? – изумился он. – А говоришь, что ничего не умеешь.
– Оглох? Я сказала, что умею общаться.
Расцеловавшись с Тони Би на прощанье на террасе его особняка в испанском стиле (курс акций: 221), она помчалась прочь на своем кабриолете БМВ с опущенной крышей, преисполненная того же оптимизма, что и солнце, отважно пытающееся пробиться сквозь лос-анджелесскую дымку.
Через двадцать четыре часа Тони Би договорился о встрече. Он оставил послание для Клариссы: сперва долго ругался по поводу жуткой музыки на материном автоответчике (латиноамериканской, разумеется), а потом сообщил, что с ней готов поговорить насчет работы некий Талл Чушински («Талл – псевдоним в честь группы «Джетро Талл», – пояснил Тони Би, – а фамилия настоящая, так что следи за своим языком. Слово «чушь» там табу»). Еще он сказал, что Талл ищет человека, способного общаться, – то есть именно то, что Клариссе и требовалось.
Она позаимствовала у матери модное платье от Дианы фон Фюрстенберг в стиле семьдесят седьмого года, которое с трудом сошлось у нее на талии. Любуясь на себя в зеркало, заметила в шкафу пару босоножек от «Прада», которые звали ее по имени так громко, что впору было затыкать уши. Их она тоже позаимствовала.
Поездка по Олд-Малибу-роуд была столь же эффектна, как и одолженное платье. Кларисса опустила верх, затянула волосы в хвост и почувствовала себя Лорен Хаттон со старой рекламы «Эсте Лаудер». Вот только с ее весом (килограммов пять со вчерашнего дня прибавила, не меньше) Кларисса напоминала сразу двух Лорен Хаттон.
Слава богу, по большей части этот добавочный вес размещался в области груди, а именно туда в первую очередь станет пялиться мужчина, отзывающийся на «Талл Чушински».
На пороге большого особняка в греческом стиле Клариссу встретила вялая полуголая девица. Первым признаком того, что встреча обещает быть не совсем обычной, оказался восьмифутовый рисунок на зеркале, украшавшем стену прихожей, – толстый здоровяк в окружении почти или совсем голых нимфеток, которые, судя по встопорщенным соскам, успели здорово промерзнуть.
Принял ее, сидя в кресле, мужик в костюме Адама – и костюм этот, судя по его виду, давно следовало бы сложить и убрать в шкаф. В одной руке он держал мобильник (черную «Нокию»), а в другой – огромный вибратор, по форме и размеру пугающе схожий с бейсбольной битой.
Кларисса сложила два и два (на это у нее ушло некоторое время – от беременности в первую очередь страдают мозги) и молча вышла вон.
– Если бы я сразу сказал тебе, что он сутенер, ты бы туда и носа не сунула, – объяснил Тони Би.
– Отлично! Ничего умнее придумать не можешь? – завизжала Кларисса, выкручивая руль, чтобы не столкнуться с каким-то придурком на джипе.
– Ты хотела получить работу. Я тебе ее нашел.
– Смени замки на дверях. Смени телефонный номер и обзаведись хорошей охраной, потому что, если я еще хоть раз тебя увижу, Я ТЕБЯ УБЬЮ.
Тони Би поспешил сменить тему:
– Я устраиваю прощальную вечеринку.
– И куда ты собрался?
– Переезжаю. Гуляем в «Чептер-11». Придешь? Через пару недель, за день до их закрытия. Я лично принесу спички и бензин для зажигалок – надеюсь, кто-нибудь спалит клуб дотла.
– Договорились.
Кларисса отключила телефон и погрузилась в депрессию. Мир вокруг стремительно менялся. Тони Би больше не был богатым. Саймон больше не был просто воспоминанием. Аарон больше не был ее любящим мужем, а сама она больше не была веселой, бесшабашной двадцатилетней любительницей развлечений. Впрочем, такой она не была никогда.
Она проехала мимо супермаркета, где вовсю играла музыка, мимо «Малибу-Инн», мимо пляжа, где серферы пытались поймать несуществующую волну.
А затем набрала номер, полученный от врачихи, чтобы поговорить с доктором Кацем.
Аарон в баре «Гриля» ожидал человека, с которым условился пообедать. Попав сюда впервые, он прятал округлившиеся от шока глаза за темными очками от Диора (подарок Клариссы на четвертый день знакомства), выдавая свою нервозность тем, как суетливо перебирал кнопки мобильника («Нокия», опять же по совету Клариссы).
Аарон взирал на голливудскую элиту – на мужчин и женщин, которые одним взмахом волшебной палочки могли превратить в богов обычных клерков и дальнобойщиков. Продюсер, взявший подряд три «Оскара», режиссер, которому под силу было снять эпическую драму и альтернативное кино в один год, агенты – их было очень много, и все в униформе, как пилоты морской авиации, – способные создавать и уничтожать репутации, убивать и принимать роды…
Именно Кларисса ввела его в мир «Гриля». Аарон выбивал пальцами на столешнице номер Клариссы, который приходил к нему на память с такой же легкостью, как пианисту – детская песенка.
Аарон пригласил на ланч одного из крупных агентов (молодой парень, безграничные амбиции, клиенты из самой высокой поросли нового урожая), но думал сейчас лишь о том, как ему расплатиться за салат.
Наконец появился агент. Очки в роговой оправе одновременно скрывали и подчеркивали его принадлежность к кинобизнесу. Интересно, он их носит по необходимости или чтобы покрасоваться?.. Агент пожал Аарону руку, одновременно окидывая цепким взглядом кожаные зеленые кабинки и за десять секунд успевая заметить, кто здесь, кого здесь нет и кого ждут. Затем он обернулся к Аарону и чуть заметным кивком пригласил следовать за собой.
Начинался проход – главное испытание.
Первая кабинка.
– Аарон Мейсон, вы о нем слышали… – Агент представил его кинопродюсеру с торчащими во все стороны лохмами и огромным числом хитов в послужном списке.
– О да, – отозвался продюсер. – Вы ведь женились на этой крошке, как ее там? Она просто супер.
Вторая кабинка (столпотворение при появлении Арнольда Шварценеггера, он редкий гость в последнее время, но недавно прошла премьера его фильма; на сей раз волосы ему покрасили почти пристойно…).
– Муж Клариссы, да? – обратился к Аарону глава телесети. – Боже, она прелесть!
Третья кабинка.
– Я слышал, она беременна.
Средний столик.
– Привет ей от меня.
Аарон улыбался, жал руки и подавлял желание выложить им всю правду; это было бы все равно что привести на обед незваного гостя.
Наконец они уселись. Агент сделал заказ, не заглядывая в меню («Как обычно…»). Что бы это ни было, официант, похоже, все понял, тогда как Аарон проглядывал столбцы, вновь гадая, сумеет ли оплатить счет.
– Это вы женились на Клариссе? – нагнулся к нему официант. – Передайте, что мы по ней скучаем.
Аарон сделал заказ, мечтая лишь об одном: чтобы хоть кто-нибудь в Голливуде напивался сразу после полудня и он смог бы последовать его примеру.
Агент протянул официанту кредитку «Американ экспресс».
– Ненавижу ждать счет, – пояснил он.
Аарон добавил гамбургер к заказанному салату и вычеркнул оплату счета из списка своих проблем.
«Одна долой, – подумал он, улыбаясь агенту. – Осталось еще тысяча сто восемьдесят…»
– Нет. Моя работа, – твердила Кларисса матери, которая каждым вздохом, каждой паузой, каждым жестом и каждым своим воплем настаивала, чтобы дочь позвонила и помирилась с Аароном, – это найти себе чертову работу.
Вот уже две недели Кларисса сидела у матери на диване и по утрам обзванивала знакомых, чтобы раздобыть неуловимую должность внештатного корреспондента, одновременно избегая звонков Аарона. К телефону бежала ее мать и жаловалась на свою неблагодарную, loco en la cabeza,дочь. К концу второй недели Клариссе было уже все равно, попадет она в журнал «Американское рыболовство» или в еженедельник «Большие сиськи». Для нее мнение официанта Ларри было истиной в последней инстанции, и она не собиралась сворачивать с избранного пути.
Вот только жить с матерью оказалось совсем не таким вечным праздником, как воображала себе Кларисса (ха-ха!). С каждым днем они все быстрее начинали действовать друг другу на нервы, и в настоящий момент их рекордом было 5,3 секунды без скандала. А поводов было сколько угодно. К примеру, Кларисса опять съела все, что нашла в холодильнике, в шкафу, под диваном, в бардачке материнской машины, а сама не принесла в дом ни единой луковички или бутылки тоника.
В свою очередь Кларисса спешила напомнить, что у нее нет возможности ходить за продуктами, поскольку поиски работы отнимают все свободное время. У нее нет денег на покупку продуктов, даже если бы она нашла время. И наконец, она не знает, где находится продуктовый магазин, и умеет покупать только одежду и обувь.
Тем временем для полного кайфа мать начала подготовку к ежегодной благотворительной ярмарке «Юных Ангелов». Там выступали бывшие королевы красоты, престарелые звезды мыльных опер, по-прежнему носившие прически в стиле шестидесятых и украшенные бисером бейсболки, а также дамочки типа Клариссиной мамули, не обладавшие особыми талантами к танцам и пению, но готовые собирать деньги для детей-инвалидов. В этом году тема была «Лестница к звездам», и девочки, как они себя называли, выбрали соответствующую песню «Лед Зеппелин» для танцевально-чечеточного номера.
Из вечера в вечер мать напяливала чулки, чечеточные туфли, цилиндр и присоединялась к точно таким же чучелам-подружкам; вместе они визжали и хихикали по-стариковски, пересказывали друг другу старушечьи сплетни и репетировали музыкальный номер, выстукивая каблуками по полу, пока кто-нибудь не падал от изнеможения, или от перебора с таблетками, или со сломанным бедром. Кларисса взирала на них в благоговейном омерзении, поедая все, что перестало дышать и шевелиться минимум сутки назад, и молясь в душе, чтобы Создатель прибрал ее прежде, чем в супермаркете ей будут предлагать пенсионную скидку.
Особенно раздражало, когда кто-нибудь из этих старух принимался расточать хвалы давно покойному супругу.
Клариссе казалась невыносимой мысль о какой-либо личной жизни у людей после сорока: это противно всем законам природы.
– В таком случае, почему бы тебе не переехать? – спросил Тедди.
Его выпустили под залог в пятьдесят тысяч долларов, потому что он никого не убил, не изнасиловал и не собирался бежать из-под стражи. Воскресным утром они с Клариссой завтракали в «Нэйт и Ол», как самые обычные отец и дочь. О да, как самые обычные отец и дочь, вот только отцу к Рождеству предстояло вернуться за решетку, а дочь была беременна и разошлась с мужем, с которым не прожила и трех минут.
– Некуда. Благодарю за совет, – отрезала Кларисса.
– Я понимаю твой гнев. Я чувствую твой гнев, – произнес Тедди. – Но я не считаю себя ответственным за твой гнев.
– Какой еще чуши ты начитался?
– Понятия не имею, о чем ты говоришь. – Он одним глотком опрокинул свой кофе.
– Ты опять читал эти дурацкие книжки по психологии, – уточнила Кларисса.
– Я всегда говорил, что если из этих книжек почерпнешь хоть каплю ума, то заплатил за них не напрасно.
– Надо же. А я всегда говорила, что если человека тянет на такие книжки, то он – просто жалкая пародия на отца.
Тедди, поглощенный перемигиваниями с официанткой, пропустил этот комментарий мимо ушей. Ему, наконец, принесли ветчину, яйца и жареный лук. На сроке в десять недель Клариссу стало мутить от некоторых запахов: рыбы, яиц, лука и ближайших членов семьи.
Согнувшись над столом, зажав в руке вилку, как шпагу, Тедди вгрызся в еду. Он напомнил Клариссе гориллу – старую, усталую, голодную обезьяну, пожирающую связку бананов. Похоже, ее отец хорошо усвоил застольные тюремные привычки.
– Что-то не так? – Тедди с трудом оторвался от тарелки. К нижней губе у него прилип кусочек яичницы.
– С чего начать? – спросила она.
– Я тебе говорил, что Аарон меня навещал? – Тедди, наконец, слизнул яйцо, даже не подумав воспользоваться салфеткой.
Кларисса подавилась бы, если бы ела в этот момент.
– Нет, не говорил. И что?
– Ничего. Просто зашел проведать, узнать, как дела.
– Да что он о себе возомнил?
– Он приехал раньше тебя.
– Только потому, что чувствует себя виноватым. Мне же упрекнуть себя не в чем.
– Он виноват? В чем? – Тедди был потрясен.
– Не могу тебе передать, что он сказал.
– Насчет ребенка? Это пустяки. Вспомни наши беседы с твоей матерью.
– Беседы? Скажи лучше, скандалы, – возразила Кларисса. – Так он тебе все рассказал?
– Да. По-моему, он просто молодец.
– Ты на его стороне.
– Кларисса, я ни на чьей стороне, – возразил Тедди. – Но ты должна признать, что этот парень – просто сокровище. Настоящее сокровище.
Кларисса захлебнулась желчью. Настоящее сокровище?
– Папа, ты не знаешь его так хорошо, как я!
Отец перестал есть. Перестал – потому что еда закончилась. Бывшие заключенные всегда едят очень быстро.
– Кларисса. – Он тронул ее за подбородок. Руки у него были все такие же мягкие и ухоженные. Ничего-ничего, поглядим на них, когда тебя заставят работать в тюрьме. — Ты думаешь, откуда у меня взялись деньги на адвоката?
– Папа, что за ерунда? У тебя есть деньги.
– Мои счета заморожены. Все до единого. У меня оставалось только пятьсот долларов, о которых я тебе говорил.
– А мама? В конце концов, она до сих пор гладит тебе рубашки.
– Нет, твою мать я просить не мог. Я и так принес ей слишком много огорчений. Кроме того, у нее тоже нет денег.
Кларисса внимательно посмотрела на отца. Это имя ей произносить не хотелось.
– Аарон?
– Аарон.
– Ты попросил у Аарона денег на адвоката? – Никогда еще Кларисса не чувствовала такого унижения.
– Нет, он сам пришел на судебное заседание и увидел моего бесплатного адвоката – этот парень и ложкой в рот бы себе не попал. Никаких отказов Аарон слушать не стал. Конечно, я все ему верну, как только выйду. Ты будешь доедать? – Он указал на ее яичный багель с сыром.
Кларисса покачала головой. Только что она была голодна как волк, но теперь чувствовала, что не может проглотить ни крошки.
– Зачем он это сделал? – воскликнула она, сама не зная, на кого больше злится – на Аарона за его чертово благородство или на отца за то, что его пришлось спасать.
– Он сокровище, я же тебе говорил. – Отец засунул разом полбагеля в рот и залил его кофе. Клариссе вспомнилось давнее посещение зоопарка Сан-Диего: «Приходите посмотреть на больших обезьян!»
– Не говори ему, что я тебе рассказал, детка, он взял с меня слово.
– И мы все знаем, как ты держишь обещания.
– Я признаю твой гнев, я чувствую твой гнев, но я не принимаю на себя ответственность за твой гнев, – отчеканил Тедди, прежде чем запихнуть в рот остатки багеля.
20. Зрелище
Аарон позвонил Джен из своего так называемого офиса – на самом деле это был просто уголок в кабинете продюсера. Ему так и не удалось поговорить с Клариссой (но он узнал много нового о детских годах ее матери в Южной Америке). И даже понимая, что его следующий ход здорово отдает Отчаянием с большой буквы «О», он все же был готов рискнуть. В конце концов, он и правда был в отчаянии.
Аарон пригласил Джен на ланч в студийный ресторан, где вечно толпились клерки и статисты, девочки и мальчики, вертевшие головами, как ветряные мельницы, всякий раз, когда мимо проходил кто-то в наряде от Веры Вонг или Хьюго Босс, но там они не задержались, а быстро проследовали в уютный VIP-зал, где и еда, и вода, и даже воздух казались лучшего качества.
«Вот уж точно отчаяние в чистом виде», – усмехнулся про себя Аарон.
– Я сейчас увлекаюсь ароматерапией, – сообщила Джен. – Тебе бы не помешало немного ванили. Ты, похоже, очень напряжен. – Она положила руку ему на плечо, а точнее, куда-то ближе к уху, и нажала, чтобы подчеркнуть правоту своих слов.
– Почему она не хочет со мной разговаривать? Чем она занимается?
Аарон понимал, что не стоит торопить события, но не мог терять время зря. Он ткнул вилкой в свою рыбу-меч, но та оказалась непроницаема для серебряных столовых приборов. Отодвинув тарелку, он собрался зажечь сигарету… что, конечно, было запрещено. Поэтому он просто насупился.
– Кларисса страдает, – объявила Джен. – Она ведь живая.
– Она страдает? – переспросил Аарон. – Забавно, очень забавно. Это я должен страдать, она ведь использовала меня.
– Кларисса Альперт – мой самый старый и близкий друг на свете, и пусть она лгунья и обманщица, но она никого не использует. Возьми свои слова обратно, – велела Джен.
Аарон посмотрел… прямо в огромные карие глаза, готовые в любой момент наполниться слезами.
Как тут не взять свои слова обратно?
– Беру свои слова обратно, – уступил он.
– Она сейчас очень занята. Кларисса ищет работу.
– Работу? – опешил Аарон. – Джен, ты сознаешь, что только что произнесла слова «Кларисса» и «работа» в одной фразе?
– Аарон!
– Извини, извини. Я, конечно, очень одинок, но не ожесточился. Итак, она ищет работу.
– Должность внештатного корреспондента в журнале. – Джен подчеркнула последнее слово.
Аарон задумчиво кивнул, просчитывая разговор на два шага вперед и пытаясь припомнить, нет ли среди его знакомых человека, который мог бы чем-то помочь.
– Так ты меня не спросишь?.. – поинтересовалась Джен.
– Не спрошу о чем?
– О ребенке. Я думала, ты ради этого хотел со мной встретиться. Ты даже не спросишь меня, как ребенок?
Аарон покраснел.
– Я бы спросил, но она мне сказала, что ребенок от Саймона.
Джен уставилась на него. Ее глаза еще больше расширились – если только это вообще было возможно.
– Что за чушь. Самая несусветная чушь. – Она даже отложила ложку.
– Это были ее собственные слова… Она мне так сказала.
– Невозможно. Все равно что заявить… ну, не знаю… что на Марсе есть жизнь или что-то в этом роде.
– На Марсе есть жизнь.
Джен выпучила глаза.
– Послушай, – начал Аарон, – я думал, что она вообще не может забеременеть. Точка. Поэтому теперь я готов поверить во все, что угодно.
– Аарон, отец ребенка – это ты. На сто десять процентов.
– Ты так говоришь, потому что…
– У Звездной Палаты нет секретов, когда дело касается мужчин, – пояснила Джен. – Если бы Кларисса переспала с Саймоном, это было бы во всех выпусках последних известий. Главная новость дня, понимаешь?
– Ты уверена?
– Я не просто уверена, – подчеркнула Джен. – Я права.
Вечеринка у Тони Би состоялась в самый подходящий момент. Кларисса была уже на третьем месяце, и они с матерью могли оставаться в одной комнате без драки и скандала не дольше чем 2,7 секунды. Кларисса отчаянно нуждалась в развлечении, которое бы не затронуло ее кошелек и чувство гордости. И с тем и с другим у нее в последнее время были проблемы.
Она оглядела себя в зеркале у матери в спальне, пока та дома у какой-то подружки примеряла наряд для «Юных Ангелов». Кларисса решила, что выглядит даже очень хорошо в легком летнем цветастом платье на тонких бретельках. Объемисто, но хорошо. Грудь у нее разрослась до чудовищных размеров и требовала лифчика на «косточках» (в нем у Клариссы был такой вид, будто она живьем проглотила… Злыдню), а руки смахивали на голеньких младенцев.
Она вытащила из шкафа кашемировый кардиган и набросила его на плечи, чтобы скрыть руки от осуждающих взглядов сообщества Геев Западного Мира. Потом сбросила туфли на шпильках (не то чтобы сбросила – она попыталась их сбросить и чуть не плюхнулась на задницу) и надела босоножки (спасибо, мамочка!), до сих пор обитавшие в обувной коробке, с неснятым ценником.
Кларисса похлопала себя по животу, который, к счастью, не поспевал в росте за грудью, и улыбнулась. Для будущей матери-одиночки, живущей на пособие, она выглядела просто роскошно.
Звездная Палата собралась у Тони Би в полном составе. Джен и Грэйви приехали вместе (Джен, как всегда, за рулем). Поло объявилась в одиночку, похожая на восхитительную, диковинную птицу в саронге, с платком, повязанным на груди. Кларисса была рада увидеть даже Сьюзи, у которой, похоже, осталось еще меньше подкожного жира и человечности.
– Милочка! – заверещала Сьюзи при виде Клариссы и обняла ее паучьими лапками, ощупывая Клариссину спину. – Выглядишь просто потрясающе… Какой у тебя срок? Пять или шесть месяцев?
– Три, – отрезала Кларисса таким ледяным тоном, что почти увидела облачко, вылетающее изо рта. Она надвинулась на Сьюзи и прищурилась, вглядываясь той в лицо. – О боже! Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке?
– Все ли со мной в порядке? Ну конечно, со мной все в порядке, – зачастила Сьюзи, поднимая брови настолько высоко, насколько позволяли последние инъекции ботокса. У нее еще не прошел «синдром цементной головы».
– А вот и Грэйви!.. – Кларисса заглянула Сьюзи через плечо.
– Что? Что такое ты узнала? – проныла Сьюзи.
– Насчет чего?
– Почему со мной может быть не все в порядке?
– Да нипочему, просто у тебя… усталый вид.
Сьюзи машинально поднесла руки к лицу и со стоном принялась ощупывать тридцатидвухлетние мешки под глазами.
Грэйви, в замшевом плаще до пола, с торчащими во все стороны кудрями, подплыла ближе и обхватила Клариссу за талию.
– Супер! Восемь баллов из десяти возможных по шкале оскорблений.
– Это не оскорбление, а дружеская забота. Я просто сказала, что у нее усталый вид. – Кларисса с улыбкой отхлебнула свой «беременный» коктейль: содовую с клюквенным соком.
– Смертоубийственно. Все знают, что фраза «У тебя усталый вид» переводится как «Ты чудовищно постарела». Тянешь на «Трое – это слишком»… – На жаргоне Звездной Палаты это означало, что кто-то достаточно стар для того, чтобы зваться звездой популярного сериала семидесятых.
– Ну и как вечеринка? Веселая? – спросила Кларисса. – Сама я оценить не могу, поскольку не пью спиртного. – Сухой закон выводил ее из себя. Все прежде интересные люди странным образом тускнели при взгляде на них на трезвую голову.
– Как человеку пьющему, позволь мне сказать тебе правду: если эту вечеринку улучшить в миллион раз, ее можно было бы назвать полным отстоем, – заверила Грэйви. – Тони Би утратил чутье вместе со своим домом: все приятные парни – голубые; все женщины – модели «Вог»; вся еда – сплошные закуски; все напитки – безбожно разбавлены и все наркотики – легальны. Я готова принести себя в жертву, лишь бы бомба разорвалась посреди зала.
– Еще рано. – Кларисса зевнула. Последние дни она зевала постоянно. – Народ только начинает подтягиваться.
Подошла Джен со стаканом «Перье», а за ней – Поло, преследуемая по пятам толпой поклонников – сплошь голубыми или по крайней мере голубоватыми. Они выкрикивали что-то вроде «Дитя любви Одри Хепберн и Сидни Пуатье!» и «Кто твой пластический хирург?».
– Это что еще такое? Вечеринка завсегдатаев «Кранча»? – поинтересовалась Поло, имея в виду популярный гей-спортклуб.
– Как твой насморк? – заботливо спросила Грэйви.
Поло почесала переносицу.
– Полный порядок. Я выпила пару лошадиных таблеток. Они убили в моем теле все бактерии, но наградили ночными кошмарами.
– Расскажи Клариссе про того парня.
– Того самого?
– Ага. – Грэйви рассмеялась, фыркнула и расплескала коктейль, но даже не заметила.
– Что смешного? – оживилась Джен и заранее захихикала.
– Я сломала парню член, – ответила Поло.
– Ни фига себе, – выдохнула Кларисса. – А ну-ка, в деталях!
– Расскажи, расскажи, расскажи, – закивала Грэйви.
– Ладно. Так вот, трахаюсь я с парнем…
– Третье свидание? – перебила Кларисса.
– Первое. Так вот, поза «девочка сверху»…
– Слишком много чести, – отметила Кларисса.
– …и вдруг он начинает орать.
– А она решила, что это от удовольствия, – не выдержав, влезла Грэйви.
– Потому что я мастер своего дела, – с гордостью заявила Поло.
– Спроси кого хочешь. – Грэйви огляделась по сторонам. – Ну правда, кого хочешь.
– Спрячь коготки, Грэйви, – фыркнула Кларисса.
– Оставь ее, нашу Грэйви опять зависть заела. Зависть, зависть, зависть… – И Поло продолжила: – В общем, я решила, что он вопит от удовольствия. А почему нет? Я ж обрушилась на него как ураган, вся потная, сиськи скачут вверх-вниз… А он орет как припадочный и скидывает меня. Гляжу – а у него член изогнулся и смотрит набок.
– Неужто совсем лежит? – усомнилась Кларисса.
– Вот так. – И Грэйви, достав губную помаду, изобразила знак на текстурной штукатурке Тони Би (курс акций: 128).
«Звездочки» расхохотались.
– Я сломала ему член!
– А вот я никогда никому пенис не ломала, – грустно протянула Джен.
– А что смешнее – головка или корень? – поинтересовалась Грэйви.
– Но ведь он же был сломан не по-настоящему? – спросила Кларисса. – Парень сможет опять им пользоваться?
– Только не с Поло.
– Никому не говорите, иначе конец моей половой жизни.
– Полио, – заметила Кларисса, – ты рассказала нам. Мы твои лучшие подруги на всем белом свете. Но поделиться со Звездной Палатой – все равно что сообщить свою новость по CNN в вечернем развлекательном ток-шоу.
– И на обложке «Пипл», – добавила Джен.
– Слушайте, но ведь это не навсегда. Доктор сказал, случилось нечто вроде спазма.
– Спазм члена. Членоспазм.
– Блин.
Погрузившись на несколько мгновений в задумчивость, девочки опять расхохотались.
Кларисса с улыбкой обернулась на Тони Би, который встречал гостей на пороге. На нем был белый костюм и темно-синяя шелковая рубашка с широченным отложным воротником. Волосы он выкрасил в платиново-серебристый цвет – и стал похож на огромный пломбир. Что касается женщины, с которой он сейчас здоровался, то это был форменный Сердечный Приступ, то есть такая девушка, от которой у всех прочих женщин начинает трепыхаться сердце и появляется желание сбежать и спрятаться под кроватью в окружении модных журналов и видеокассет с Джулией Роберте (или ее злой двойняшкой – Сандрой Баллок). Даже с расстояния двадцати футов Кларисса видела, что у этой женщины кожа от рождения лишена пор. Она прощупала гостью своим личным радаром и подключила Ментальную Сетку:
• рост – метр семьдесят. Стоп, у нее же туфли без каблуков! Поправка в измерениях: метр семьдесят четыре;
• медового цвета волосы, густые, тяжелые, естественно волнистые. Никаких сеченых концов. Стрижка классическая;
• кожа, не тронутая стихиями (боязнь открытого пространства или Украина?);
• губы полные, но без следов инъекций коллагена, силикона или готтекса (материал, из которого изготавливают обтягивающие купальники для таких научных аномалий, как Эль Макферсон);
• ровные зубы, но не чересчур выбеленные, как у всех этих противных красоток с дневного телевидения;
• длинная изящная шея.
Кларисса невольно расправила плечи и подтянулась. Грэйви, осекшись на полуслове, заботливо осведомилась: «Судороги?»
Поехали дальше:
• грудь отсутствует. Слава тебе господи!
• грудь отсутствует, потому что красотка весит… 53 килограмма, и, похоже, вес естественный, а не «диетический». Хорошие руки, крепкие мышцы, зубы не посерели от постоянной искусственно вызванной рвоты, смех громкий, заразительный. Ни один человек, сидящий на диете, так не смеется.
Сетка была обработана в считанные секунды, после чего Кларисса обратилась к подругам, которые даже не заметили, что она успела отвлечься:
– На горизонте Сердечный Приступ. Направление – на три часа. – Кларисса включила кодовую предупреждающую систему.
– Ох, твою мать, – выдохнула Грэйви. Кларисса поморщилась с досадой – уж слишком долго та пялилась на новенькую. Увы, Грэйви явно недоставало шпионских навыков агента КГБ.
Поло пожала плечами. Поло и сама была чистопородным Сердечным Приступом и, кроме того, обладала бонусом: она вечно нуждалась в починке. А мужчины, как известно, от этого без ума, и каждый мечтал о ней заботиться.
Джен побелела в тон пиджаку Тони Би. Кларисса глянула на нее, затем опять на девицу.
– Ох-х, – прохрипела Грэйви.
Рядом с Сердечным Приступом стоял не кто иной, как…
– Чертов ублюдок! – выдохнула Кларисса.
– Негодяй, – поддакнула Поло.
– Должно быть какое-то объяснение, – пискнула Джен. – Я уверена!
