Текст книги "Мужеедка"

Автор книги: Джиджи Грэйзер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Что я скажу людям?

– Журналистам?

– Звезд… моим девчонкам… что я им скажу? Они ждут результатов… я не могу их кинуть… они будут разочарованы, они ведь как дети… ты должен дать мне хоть намек, хоть что-нибудь.

– Друзей так интересует твоя сексуальная жизнь?

– Конечно. А твоих разве нет?

Аарон ненадолго задумался.

– Только бессмысленный секс. Если секс осмысленный, они сразу прячутся за пивом или за травкой. – Аарон похлопал по постели рядом с собой: – Ну-ка, иди сюда, юная леди. Наша сексуальная жизнь касается только нас двоих.

Кларисса не двинулась с места. Не столько из упрямства, сколько от недоумения.

– Осмысленный секс? Уточни.

– Пожалуйста. Я, Аарон, говорю, что позвоню тебе завтра, и звоню, еще до начала вечернего шоу по телику. Ночую у тебя, мы просыпаемся рядом и болтаем, типа: «Тебе кофе с сахаром или со сливками?» – и в понедельник уже строим планы на пятницу.

Кларисса не купилась.

– Джозеф Аарон Кингсли Мейсон, я тебе не нравлюсь.

– Кларисса, я просто не хочу спешить… А откуда ты знаешь мое полное имя?

– Из Интернета. И умоляю, оставь эти свои «не хочу спешить». У последнего парня, который «не хотел спешить», в штанах оказался кедровый орешек.

– За это не волнуйся. У меня там скорее фундук.

Кларисса наконец подсела к Аарону, и он заключил ее в объятия:

– Вот и умница.

– Ты считаешь меня толстой.

– Ничего подобного. Ты нормальная.

– Ты считаешь меня нормальной?

– А что тут плохого?

– Что плохого? Еще скажи – «очаровательно пухленькая» или «крепко сбитая»!

– Ты великолепна, всегда была великолепна, и сама это знаешь.

– Все равно я тебя ненавижу, – соврала она.

– Пойми, солнышко, я родом из Джорджии, где ценят хороших производителей.

– Ты отвратителен. Ну-ка, быстренько скажи, что никогда не занимался сексом с домашними животными.

Он ухватил ее за бедро и стиснул – не больно, но по руке от Клариссы все равно заработал.

– Если девушка слишком разборчива в еде – значит, в спальне жди проблем. Девушка, которая не любит есть, – не любит есть. Понимаешь, о чем я?

Кларисса поняла. И улыбнулась.

– Я никогда не была привередой в еде. И не в еде тоже. – Она ткнула его в бок.

– А я горжусь своими столовыми привычками, – отозвался Аарон. – Давай-ка выберем по пижаме и залезем в постель.

Он поднялся и открыл ящик комода, доверху наполненный хлопчатыми, шелковыми и кашемировыми пижамами.

Кларисса выбрала голубой кашемир.

Переодевшись, она так ловко нырнула под бок к Аарону, как будто выполняла этот ритуал уже лет пятьдесят. Не хватало только вставной челюсти в стакане на прикроватной тумбочке.

Поерзали на постели, Аарон обнял ее, и они прижались друг к другу, как две чайные ложечки. Кларисса вдруг смутилась. Прижиматься к кому-то для нее было чем-то очень интимным. Она не припомнила бы, когда мужчина по-настоящему обнимал ее. Что еще печальнее, не помнила даже, когда в последний раз тосковала по таким объятиям.

Клариссе вдруг стало до ужаса жаль себя.

– Не возражаешь, если к нам кое-кто присоединится? – спросил Аарон.

Кларисса извернулась и уставилась на него.

– Я так и знала! Я знала, что ты окажешься… – Она откатилась на край кровати.

Аарон вытащил из-под одеяла желтого акантуруса.

Кларисса покачала головой и подползла обратно. Бежали минуты.

– Дети будут с нами спать или отдельно? Как ты хочешь? – спросил Аарон.

Кларисса быстро поцеловала его.

– Эти паршивцы? Пусть ночуют в гараже.

Кажется, он не заметил, как у нее дрогнул голос.

Еще немного полежали молча; Кларисса старалась дышать с ним в такт, находя удовольствие в этом медленном, ровном ритме.

– У тебя дрогнул голос или мне послышалось? – спросил Аарон.

Спору нет, он здорово рисковал со своей плюшево-игрушечной затеей. Хотелось испытать Клариссу, проверить, насколько она готова мириться с его (относительно безобидными) придурями, – и она прошла испытание блестяще. С другой стороны, он ведь не требовал от нее секса с хоботом плюшевого слона или хвостом акантуруса, а то и еще чего покруче из репертуара бзиков процветающих холостяков Лос-Анджелеса. А ведь мог бы. Мало ли он наслушался диких историй в раздевалке спортклуба от агента из актерской ассоциации с неизменной красной банданой на башке и обручальным кольцом, смахивающим на наручники, и от продюсера телесериалов со страстью к гавайским рубахам и крэку.

Что скрывать, у Аарона тоже был свой бзик. Но ничего такого, с чем не смог бы справиться опытный психоаналитик или даже психолог из «Службы доверия». Он вырос в имении Мейсонов. Друзей было мало, а родители вечно отсутствовали по причине пьянства, обоюдных измен, работы или элементарного равнодушия. Попав совсем малышом в больницу из-за своей покалеченной ступни, он получил в подарок плюшевого мишку и сохранил игрушку до самого отъезда на учебу. Понятное дело, университетские дружки-сокамерники стали бы коситься на парня, который в постели предпочитает плюшевое зверье грудастой девице, завидно одаренной в искусстве одной рукой держать пивную банку и сигарету, а другой ублажать кавалера.

Покончив с учебой, Аарон двинул прямиком в Лос-Анджелес. И чем меньше власти он имел над окружающим миром, тем обширнее становилась коллекция пушистиков. Он придумывал им имена, даты рождения, характеры. Ему нравилось, как они пахнут, и нравилось их гладить.

Ну да, он парень с чудинкой, так что ж? Собирают ведь другие холостяки автомобильные колпаки и пивные бутылки… Чем он хуже? По крайней мере, ему не грозит порезаться и заработать столбняк.

Честно говоря, Аарон мечтал увидеть Диснейленд со дня приезда в Лос-Анджелес, но пригласить было некого, а в одиночку развлекаться глупо.

И тут появилась Кларисса, готовая к любым приключениям, лишь бы без крови, грязи и дешевой обуви.

Диснейленд.

С утра Аарон узнал, что его проектом заинтересовался режиссер – зрелый, с опытом и послужным списком не из одних видеороликов, рекламы и тупых сериалов.

Режиссер сам позвонил Аарону, чтобы поговорить о сценарии, и явно жаждал немедленно приступить к работе.

Аарону захотелось отпраздновать. Неожиданно для себя он подумал о Клариссе… и поверить невозможно! Богиня Беверли-Хиллз, знаток самых крутых ресторанов, ночных клубов и журналов, заставившая Аарона сменить свой одеколон на французский, заверещала (в хорошем смысле) при упоминании о Диснейленде.

Аарон был счастлив.

Внезапно он осознал, что относится к Клариссе куда серьезнее, чем сам считал и чем должен был. Он скучал по ней дни напролет – настолько, что вид смазливого личика или аппетитной фигурки вызывал в памяти одну лишь Клариссу. Конечно, он мог переспать с ней на последнем свидании… даже собирался с ней переспать, но за равиоли с лобстером внезапно решил (к собственному удивлению), что не станет этого делать. Кларисса была для него чем-то большим… Она дарила ему вдохновение.

Благодаря ей ему захотелось остаться в Лос-Анджелесе и преуспеть. И быть может, в один прекрасный день, когда он добьется всего, чего хочет, Кларисса его полюбит, а значит – поймет и простит за то, что он сделал.

Разумеется, предварительно намылив ему шею.

7. Что-то неладно

– Детали! – тяжело дыша, выдавила Грэйви, багрово-щекастая, как пьяный Санта-Клаус. – Детали… Подробно, от начала до конца, как в «вечерних новостях»… Ну же! Сейчас помру!

– Скажет… когда… будет готова, – простонала Джен, прикрыв глаза и запрокинув голову, словно вот-вот лишится чувств.

– Эй, вы, трещотки, поднимаемся на гору! – скомандовал наждачный голос.

Кларисса таращилась перед собой. Пот стекал со лба в ноздри, вопреки законам физики, недоученным в университете.

Вот уже целых шесть минут Звездная Палата занималась у госпожи Лолы в спортклубе на Сансете. Кларисса, давшая обет никогда не садиться на вело-тренажер, уступила уговорам подружек и теперь кляла их в душе на чем свет стоит. Не прощу! Ни в жизнь.

– Молчать, лемуры! – гаркнула тренерша с мощными ляжками в черной лайкре и талией, перетянутой блестящим ярко-желтым поясом. Выглядела она прескверно.

– Вот дерьмо! – завопила в ответ Грэйви, из последних сил набирая «ускорение».

На занятие в десять утра собралось сорок человек – заслуга тренера, учеников или результат безработицы в калифорнийской сфере развлечений.

– Умоляю… не надо ее злить, – пропыхтела Дженнифер. – Ей нравится… доводить людей до слез.

– Говорят, она настоящая садо-«госпожа», но только по выходным, – сообщила Кларисса.

– Скажешь тоже, госпожа, – привычно фыркнула Грэйви. – Бухгалтерша вшивая.

– Не отставать, жвачные! – загорланила тренерша.

Впорхнула Поло – с опозданием, но жутко довольная, будто минуту назад перепихнулась в кладовке.

– Вот и ее развратное высочество! – объявила Грэйви.

Поло с улыбкой пристроила свою пластилиновую задницу за спиной у Клариссы и пшикнула одеколоном. Велотренерша (никакой ошибки: она называла себя и «велотренером», и «госпожой Лолой») ничего не сказала. Как любой человек, впервые увидевший Поло, она лишилась дара речи.

– Ну же, Кларисса… Детали, – повторила Поло недавний призыв Грэйви.

– Ничего-у не было-у, – провыла Кларисса. Бедра у нее горели огнем; из-за наклона сиденья она уже не чувствовала гениталий, как под конец фильма с Джоном Траволтой.

– Так не пойдет, – обиделась Дженнифер и добавила, поерзав на тренажере: – Мой гинеколог наверняка не одобрит.

– Секс на третьем свидании, – потребовала Грэйви. – Отвечай, что случилось с третьим свиданием?

Мужик спереди оглянулся. Грэйви, в своей обычной зрелой манере, высунула язык и изобразила несколько эффектных движений туда-сюда.

– Он голубой, Кларисса! – Восседая на тренажере, Полио даже не пыталась крутить педали. – Твой парень – чистопородный гомик. Чистопороднее некуда.

– После… – с трудом выдавила Кларисса, – после все объясню.

– У меня губы онемели! – простонала Джен. – Половые.

– Как я выгляжу, камарады? Свечусь от счастья? – спросила Грэйви. – Фред Сигал принял мою весеннюю линию. – И она продемонстрировала крохотные сережки – с цифрой 1 на одной и 2 на другой.

– Какая еще весенняя линия? – заинтересовалась Поло.

– Понятия не имею, но к весне она у меня будет. Думаю, цифр на всех хватит. Назову серию «Для Умников». Там будут всякие математические символы – «пи», равнобедренный треугольник, е = mс2…

Звездная Палата заседала в соковом баре, насыщаясь коктейлями из йогурта с люцерной, овсом и морковью, а также белковыми батончиками, то есть, поглощая вдвое больше калорий, чем израсходовали на занятиях.

– Я вас подвела, – покаялась Кларисса. – Не люблю подводить друзей.

– И вовсе ты нас не подвела, – заверила ее Джен.

– Говори за себя, – возразила Грэйви. – Лично я уверена, что он мормон. Впрочем, понятия не имею, что такое мормон… но какая разница.

– Слушай, гений, Аарон сказал… Он просто не хотел заниматься со мной бессмысленным сексом.

– Голубой. Как голубой слоненок или голубой воздушный шар, – кивнула Полио. И закашлялась.

– Голубее не бывает, – согласилась Грэйви.

– Неправда! Он привел разумные доводы против секса на третьем свидании.

– Но ты ведь не можешь выйти за него… то есть заставить его на тебе жениться раньше, чем вы переспите. Это не по-американски, даже если он член клана Рипа Тейлора [17]17
  Рип Тейлор – актер, один из первых, кто в открытую заявил о своей гомосексуальной ориентации.


[Закрыть], – заметила Грэйви. – А времени у тебя совсем немного, если хочешь успеть со свадьбой к июню.

– Хотите, пересплю с ним, а потом вам доложу? – хохотнула Поло и зашлась в очередном приступе восторженного кашля.

Кларисса веселье не поддержала. Они с Поло пару раз делились мужиками (хотя и не в одно время – Кларисса никогда не разделась бы в присутствии Поло… вы что, сума сойти?), и повторять этот опыт ей не хотелось.

– Он у тебя тако-ой романтичный, – вздохнула Дженнифер. – Настоящий… Рик Спрингфилд.

– Девочки! Аарон завел речь о наших детях, – объявила Кларисса.

Звездная Палата уставилась на нее. Никто не произнес ни слова. Никто даже не дышал.

– О наших детях, – как мантру, повторила Кларисса.

Девицы сидели молча, переваривая жизненно важную информацию. Грэйви очухалась первой:

– Он произнес запретное слово? – Ее голос дрожал завистливым желе.

Съели? Кларисса самодовольно ухмыльнулась.

– Дети? – переспросила Дженнифер. – О, Кларисса… ты уверена?

– То есть? По-твоему, он сказал «деньги» или «дерби», а я недослышала?

– На моей памяти мужики ни разу не выговорили это слово, – призналась Поло. – Никогда. При виде детей, играющих на улице, мужик скажет: «Гляди-ка… живые… в мяч играют». А если сестра родила, сообщит: «У моей сестрицы приплод».

– Точно! А спроси, есть ли племянник или племянница… уж лучше поинтересоваться, болеет ли герпесом, – поддержала Грэйви. – Рожу сразу кривит… как от вони из холодильника.

– Лично я считаю, что латиноамериканцы больше любят детей, – заявила Дженнифер и оглядела подруг. – Согласны?

– Латиносы? – уточнила Грэйви. – Это кто же? Рикки Мартин?

Мужчина лишь однажды при Клариссе говорил о детях, и случилось это в школе, когда подобные речи никто не принимает всерьез. «Запретное слово» произнес Саймон. Второго раза ей пришлось ждать четырнадцать лет.

– Девочки. – Грэйви ударила стаканом об стол. – Идем на свадьбу!

И все завизжали.

Однако до приветственного возгласа: «А вот и невеста!» оставалось решить еще два вопроса: 1. Сообщить об ожидающем его счастье жениху. 2. Заняться с Аароном любовью. Если Кларисса чему и научилась в жизни, так это тому, что до покупки любую машину (даже «мерседес») нужно опробовать. Кларисса была готова рискнуть своим будущим – но только не будущей сексуальной жизнью. Если у пресловутого «мерседеса» проколоты шины, пуст бензобак, проблемы с двигателем или он предпочитает мужчин у себя за рулем, Кларисса хотела знать обо всем заранее.

И, как верно подметила Грэйви, время было дорого. Оставалось меньше двух недель, чтобы заставить Аарона сделать ей предложение. На худой конец, уверить себя в том, что он его сделал. Была такая фраза, которую, кажется, использовали в киноиндустрии, – «отказ от недоверия». Аарона нужно было обжулить (пардон за выражение) как можно быстрее; на время отбросив недоверие, он женится на Клариссе, и уж тогда она сможет перевести их отношения на новую стадию.

А поскольку в отчаянные времена требуются отчаянные меры, она решила созвать семейный совет.

Первым делом Кларисса составила список мест, где можно было бы встретиться на нейтральной территории, поскольку предки опять разругались, в миллионный раз с конца шестидесятых. Жаль, Кемп-Дэвид нельзя снять на уик-энд…

Она вычеркнула «Нэйт» и «У Эла» (любимые отцовские рестораны), а также «Спаго Беверли-Хиллз» (мамин фаворит); отвергла «Санта-Моника Пиэр» (простоват) и «Хиллкрест Кантри-клуб» (чересчур эксклюзивен). Кларисса пребывала в растерянности, пока не вспомнила о теннисных кортах Беверли-Хиллз. Против такого места встречи не мог возразить никто. Кларисса ненавидела теннис, но имела слабость к коротким юбкам (только не в складочку, благодарю покорно, в нихя выгляжу бизоном в плиссе).Мать любила теннис, играла не слишком хорошо, зато восхитительно смотрелась в кепке и юбке со складками – великое достижение не только в ее возрасте, но и в любом другом. Отец теннис обожал, играл отлично, но в шортах выглядел нелепо – сплошные коленки! Таким образом, на корте родители будут чувствовать себя на равных.

С растущим нетерпением Кларисса ждала на паркинге; она уже была готова позвонить и нажаловаться Грэйви, но тут под оглушающий грохот «сальсы» на парковку въехала мамуля.

– Спасибо, что приехала, мама.

– Ненавижу твоего отца, – заявила та, ловко выскакивая из своего спортивного купе. Плиссированная юбчонка, рубашка в тон, носочки, тенниски, кепка – все ярко-оранжевого цвета и новехонькое до хруста. – Я делаю это только ради тебя.

– Вдобавок ты выглядишь просто супер, как свежий лимончик, и жаждешь покрасоваться, – резонно добавила Кларисса.

– Верно, – согласилась мать. – Так ради чего эта встреча, Кларисса?

– У меня важные новости, – ответила дочь. – А вот и Тедди.

В своем холостяцком седане на паркинг влетел Тедди, ударил по тормозам так, что те взвизгнули, выпрыгнул из машины, будто укушенный гремучей змеей, схватил ракетку с мячами и направился к ним, источая раздражающую стариковскую энергию. Ее папаша превратился в одного из тех типов, которых можно обнаружить на теннисных кортах и школьных спортплощадках по всей стране. «Я еще ого-го! – словно бы кричат эти старикашки на каждом шагу. – Я еще кое на что способен!»

– Эдвард! – поприветствовала его мать.

– Лапуля! – отозвался Тедди. Он всегда звал мать «лапулей». – Блистаешь, как всегда.

Неизвестно, о чем подумала ее мать, но на щеках у нее появился румянец.

«Брр», – пробормотала Кларисса про себя. Тедди поцеловал матери руку.

– А я как выгляжу, Тедди? – спросила у отца Кларисса.

Тедди внимательно посмотрел на нее.

– Ты не приболела, детка?

– Понятно. Огромное спасибо. – Кларисса вздохнула. – Пойдемте на корт. У нас всего сорок пять минут, чтобы решить мою судьбу.

Сначала Кларисса играла на стороне матери против отца, затем поменялась. С тем же успехом она могла бы читать «Стар», сдирать лак с ногтей или придумать иное столь же приятное и полезное занятие – ни один из родителей ни разу не подал мяч в ее сторону. Отец с матерью вообще забыли о присутствии дочери на корте. В конце концов, Кларисса уселась на лавочку, глядя, как мячик летает туда-сюда, и, дожидаясь, когда родители соизволят сделать передышку.

– Ну, ты меня и расчихвостила, лапуля, – заявил отец, приложившись к большой бутылке «Эвиан», которую затем передал матери.

– Ты мне фору даешь, Эдуардо, – улыбнулась мать и элегантно отпила из горлышка.

Кларисса закатила глаза.

– Покалякали, и будет. Можно, наконец, обсудить мое счастливое будущее?

Родители переглянулись, явно изумляясь неожиданной помехе в лице единственной дочери.

– А это не может подождать? – осведомился Тедди. – Мы почти закончили сет.

– Нет, Тедди, это не может ждать, – возразила Кларисса. – Я хочу, чтобы вы на пару устроили ужин в честь нашей помолвки с Аароном.

– О боже! – завопила мать и повисла у Клариссы на шее.

– Пирожочек! – обрадовался Тедди и тут же в приступе отцовской заботы сдвинул брови. – А ты хорошо знаешь этого парня?

– Достаточно хорошо, чтобы за него выйти. Итак, в субботу, десять человек, у мамы дома, ровно в восемь. – И Кларисса поспешила подняться с места, пока никто не начал ныть или возражать. – Не подведите… – добавила она, отряхивая юбку. – Ваши будущие внуки рассчитывают на вас.

Кларисса обняла родителей, послала им воздушные поцелуи и двинулась прочь. У нее еще было полно дел.

– Я думал, твои родители развелись, – сказал Аарон.

– Да, но они по-прежнему спят друг с другом, – ответила Кларисса и подхватила один из тысячи завернутых в ветчину дынных шариков, которыми мать усыпала серебряные блюда.

– Так по какому поводу ужин? – спросил Аарон.

Из кухни послышался какой-то шум.

– Я проверю… что там такое… – с готовностью вскочила Дженнифер и отважно устремилась на кухню.

Кларисса взглянула на Грэйви, утонувшую в кресле, с коктейлем и цветком в волосах, – зрелище столь же нелепое, сколь и действующее на нервы.

– Повод? – переспросила Грэйви.

– Ну да, повод, – повторил Аарон. – Ради чего нас созвали?

Грэйви покосилась на Клариссу.

– Повод…

– Ради бога, Аарон, разве нельзя устроить ужин безо всякого повода? – вывернулась Кларисса. – Грэйви, умоляю, вытащи этот цветок.

– Тебе нравится мой цветок, Аарон? – спросила Грэйви.

– Очень мило… празднично…

– И цветочно, – подсказала Грэйви.

– Празднично было пять минут назад, а теперь убого, – возразила Кларисса, под пятью минутами имея в виду прошлогоднюю моду. В тот момент, когда она закинула в рот очередной шарик с ветчиной, гадая, какой смысл смешивать мясо с фруктами, и прозвенел звонок. Послав Аарону улыбку, Кларисса поспешила к двери. На пороге возникли Злыдня Сьюзи с… Саймоном.

– Дорогая моя! – воскликнула Сьюзи.

Кларисса ухватила ее и затолкала в кладовку рядом с входной дверью.

Озадаченный Саймон невольно вскинул руку; на большом пальце у него красовалось кольцо.

– Сейчас вернусь, – пообещала Кларисса. – Классные ботинки.

Саймон опустил взгляд на свои ноги, а Кларисса захлопнула дверь.

– Черт возьми, что на тебя нашло? – прошипела Сьюзи, когда Кларисса втиснулась в кладовку и зажгла свет. Здесь по-прежнему висели зимние куртки и отцовские пальто, словно в ожидании хозяина; Клариссе даже захотелось обшарить карманы.

– Как ты посмела притащить Саймона на мое обручение?! Это объявление войны! У нас есть правила.

– Сама сказала, что можно привести друга, – шипела Сьюзи. – Саймон – мой друг. Ну-ка, выпусти меня немедленно.

– Саймон – не друг. Саймон – глава из учебника истории Клариссы Реджины Альперт… Точнее, целых три главы.

– Аарону с Саймоном все равно пришлось бы встретиться. Не понимаю, с чего ты завелась? Разве что до сих пор по нему сохнешь… – Сьюзи улыбнулась с видом довольного боа-констриктора. – А если по нему сохнешь, так нечего выскакивать за другого.

– Ладно, – уступила Кларисса. – Рассажу их по разные стороны стола. – Она потянула на себя дверь.

– Кларисса! – окликнула Сьюзи. – Саймон классно целуется, правда? Лучше всех на свете!

Кларисса любезно ответила на улыбку Злыдни и выскользнула из кладовки.

А потом захлопнула дверь и заперла ее снаружи.

– Детки! Выпивка у всех есть? – Один глаз у Тедди полностью заплыл; так называемые волосы (в конце концов, он ведь за них заплатил!) с левой стороны стояли торчком. Он выглядел дряхлым солдатом разгромленной армии.

– У меня пусто. – Кларисса вбежала следом за отцом, на ходу поправляя юбку от Дольче и Габбана.

Вопли Сьюзи, хоть и слабые, все же были слышны. Подлетев к стереосистеме, Кларисса погромче врубила мамулиных кубинцев и затрясла головой, как автомобильная собачка на приборной доске. Грэйви вопросительно подняла свежевыщипанные брови, но Кларисса сделала вид, что ничего не заметила.

– Кто… – начала Грэйви.

– Соседи, – отрезала Кларисса.

– Позвольте мне вам помочь, мистер Альперт. – Аарон поднялся с места.

– Нет-нет, – Тедди положил руку ему на плечо, – у тебя все впереди. Наухаживаешься еще за много лет, – добавил он, имея в виду свою дочь.

Аарон взглянул на Клариссу, и та сморщила нос. Аарон прищурился, от чего стал казаться чуточку близоруким и еще более симпатичным.

– К тому же не стоит тебе там появляться, сынок, – продолжил Тедди, качая головой. – Пожелайте мне удачи, – бросил он через плечо, вздохнул поглубже и двинулся обратно на кухню.

– А кто звонил? – спросил Аарон.

Кларисса словно оглохла.

– Расскажи Грэйви о своем проекте мюзикла, Аарон. По-моему, это будет нечто. Как ты думаешь, его стоит выпустить летом или лучше под Рождество?

– Кларисса, кто звонил в дверь? – повторил Аарон.

– В какую дверь? – удивилась Кларисса.

Аарон погрозил ей пальцем:

– Ты прекрасно знаешь.

Вновь раздался звонок. Господи, Саймона-то она оставила на крыльце!

– В эту самую дверь, Кларисса, – пояснил Аарон, вставая. – Я открою. А ты приглядывай за родителями. Учуешь кровь или серу – набирай 911.

Даже здесь было слышно, как предки орут друг на друга. Мать Клариссы что-то вопила по-испански, и самого ограниченного словарного запаса хватило бы, чтобы понять: это вовсе не «добрый вечер» или «хочешь немного сметаны к лососю?».

Кларисса осела в кресле мешком с камнями. Ничего не поделаешь, Аарона не остановить. Грэйви уселась рядом, и Кларисса, опрокинув в себя остатки Ааронова коктейля, принялась вылавливать кусочки ананаса.

– Кларисса, что там стряслось?

– Сьюзи притащила Саймона, – пояснила та, берясь за зубочистку.

– И… где же они?

– Сьюзи в кладовке. Саймон сейчас заявится сюда с Аароном. Моя жизнь разваливается на части, а я даже недостаточно пьяна, чтобы не обращать на это внимания.

– Классная получается вечеринка.

– Спасибо.

– Твой отец здорово смешивает коктейли.

В комнату вошел Аарон:

– Кларисса, принимай гостей.

Зажмурившись, Кларисса обернулась, а когда решилась открыть глаза, обнаружила перед собой Дженнифер, а рядом с ней – латиноса с густыми усами, ослепительно белыми зубами и в гигантской белой ковбойской шляпе. У него был достойно-грубоватый вид работника физического труда.

– Это Пабло, – представила спутника Дженнифер. – Я тебе о нем рассказывала.

– Привет. – Кларисса поднялась с места. Помнится, за последние два года Дженнифер ни разу не упоминала о мужчинах в своей жизни. Ни о каком Пабло в том числе.

Пабло снял шляпу и поклонился.

Кубинцы на магнитофоне наконец допели. Сьюзи, похоже, обрела второе дыхание и вопила в полную глотку. Где-то в глубине дома, не иначе как на кухне, вдребезги разлетелось стекло.

– Все в порядке? – поинтересовалась Дженнифер.

Ответом ей послужил грохот бьющейся посуды.

– Ого! Судя по звуку, дорогой был сервизик, – заметила Грэйви.

В дверь опять позвонили.

– Не желаете ли дынный шарик, мистер Пабло? – предложила Кларисса, подхватывая серебряное блюдо.

Саймон вернулся на поле боя под мощный артиллерийский залп – из дюжины чайных роз.

– Саймон! – Кларисса подпрыгнула так, словно ее в зад толкала орава зайцев-«энерджайзеров».

Аарон поднялся с дивана, держась на подобающем мужчине расстоянии.

Саймон расцеловал Клариссу в обе щеки.

– Пришлось две мили бежать до цветочного магазина… ведь твоя мама так любит розы.

– Привет, Саймон. – Грэйви подняла бокал и заметила, ни к кому в особенности не обращаясь: – Классно мы празднуем помолвку.

«Черт бы побрал эту Грэйви, – подумала Кларисса. – Вечно напьется и распускает язык».

Саймон взглянул на Клариссу:

– Помолвка? Сьюзи мне не говорила… – Он заозирался в поисках своей спутницы.

Кларисса поспешно затараторила:

– Ты, конечно, помнишь Грэйви, Саймон… (Как будто это все объясняло.) И, кажется, уже знаком с Аароном.

Саймон повернулся к почти-жениху. Оба с вызовом смерили друг друга взглядами. Саймон склонил голову набок.

– Разве?

– Разве, – подтвердил Аарон, растянув губы в ледяном подобии улыбки. – На вечеринке, – добавил он бесстрастным голосом диктора, читающего прогноз погоды.

– С массой народу приходится встречаться. Всех не упомнишь, – небрежно объяснил Саймон. – Тем не менее – очень приятно… – Он смотрел на собеседника как на нечто несущественное, вроде оброненного медяка.

– Аарон. Аарон Мейсон.

– Ах да.

Рукопожатие длилось не меньше минуты, пока Кларисса, зазевавшись, не подпалила себе платье от зажигалки Грэйви. Этот трюк прекрасно срабатывал и в прошлом, причем без ожогов второй-третьей степени. Аарон набросил на нее пиджак и отважно принялся охлопывать горящее платье голыми руками, а Саймон выплеснул стакан воды, которая полностью загубила ее прическу, но, к счастью, освежила голову.

А потом настало время закусок.

Родители невесты грызлись до конца вечера. На мелодичном языке своей родины она осыпала его ругательствами (по словам Пабло, самым печатным из них было «обрезанный сын кастрированного петуха»), а он, в свою очередь, обзывал ее «чокнутой боливийкой» и «долбанутой идиоткой». Кларисса не обращала на предков никакого внимания, если только не нужно было долить выпивки или подложить добавки, полностью сосредоточившись на том, чтобы не дать Аарону и Саймону обменяться лишней информацией или парой тумаков.

Аарон ловко лавировал от темы к теме. С заинтересованным видом он выслушал Грэйви – выпив лишнего, та, как всегда, пустилась в рассуждения о преимуществах платины перед белым золотом. Потом на запинающемся школьном испанском сумел обсудить с Пабло достоинства и недостатки многолетних и однолетних растений, даже ухитрился успокоить Сьюзи после приключения в кладовке, предложив ей виски, сигарету и сочувствие. Сьюзи так растрогалась, что почти выпала из амплуа злыдни, но все же не удержалась от попытки поведать всем окружающим подробности истории Саймона и Клариссы. Кларисса пяток раз ущипнула ее под столом, после чего ткнула вилкой в ногу (попала в кость, разумеется), чтобы прервать поток красноречия.

Пока Сьюзи приводила себя в порядок при помощи дезинфицирующих средств и пластыря, Саймон услаждал слух компании байками о музыкальной индустрии и показал себя весьма искусным рассказчиком. Уж не брал ли он уроки актерского мастерства? – подумалось Клариссе. Будь то история про Мадонну и поездку на автобусе по Майорке или про Минни Драйвер [18]18
  Голливудская модель и кинозвезда.


[Закрыть], подпевавшую местной белой группе регги, – всякий раз ему требовалось вскакивать с места и размахивать руками, копируя чужие голоса и жесты. Как часто происходит в таких случаях, он ухитрялся одновременно быть забавным и занудливым.

И все же выглядел он классно.

Дженнифер и Пабло сидели рядом, и Пабло вставал всякий раз, когда Дженнифер выходила из-за стола, и отодвигал для нее стул, и выслушивал рассказы про Самых Уродских Тварей На Свете (мопсов Джен), хотя его английский наверняка сводился к сигналам дорожного движения.

В общем и целом ужин прошел успешно. К десяти часам гости настолько увлеклись разговором, что никто даже не заметил, что фейерверк на кухне закончился и теперь оттуда доносились лишь периодические возгласы и шепот, а десерт, знаменитый карамельный пудинг, который Кларисса терпеть не могла, но мать все же приготовила, на столе так и не появился.

Кларисса уже хотела пойти взглянуть, что там с предками, как вдруг Аарон предложил:

– Я сам. Заодно отнесу тарелку. – И поцеловал ее в щеку.

Грэйви посмотрела на Клариссу, которая посмотрела на Дженнифер, которая посмотрела на Поло, которая посмотрела бы на Сьюзи, но вместо этого чихнула.

– Твоя мама не держит кошек? – спросила Поло.

Саймон вышел из-за стола, чтобы выкурить сигару – коричневую, импортную, на вкус такую же мерзкую, как и на запах.

Дженнифер жестом велела Пабло присоединиться к нему. Пабло кивнул и улыбнулся, блеснув белоснежными зубами.

Девушки остались наедине.

Сьюзи вздохнула почти искренне.

– Аарон – не настоящий, – заявила Грэйви. – Он – точная механическая копия человеческого существа.

– Он – совершенство, – заявила Дженнифер. – По крайней мере, для тебя.

– С этим парнем что-то не так, – заявила Сьюзи.

– Ты имеешь в виду то, что он в меня влюблен? – осведомилась Кларисса.

– Для начала, – подтвердила Сьюзи.

– Счет? – поинтересовалась Кларисса.

– Два к одному, – вынесла вердикт Грэйви. – Розы Саймона, конечно, очень мило, но Аарон заслуживает золотой медали.

Тут в комнату вернулся Аарон, по-прежнему с тарелкой в руке. Лицо посерело, глаза затуманились; у него был вид человека, столкнувшегося с призраком.

– В чем дело, Аарон? Отравился? Тошнит? – спросила Кларисса.

– Не ходи туда, – велел он, падая на место.

Кларисса приподнялась – он удержал ее за руку.

– Я серьезно, Кларисса. Тебе не нужно этого видеть.