Текст книги "Мужеедка"
Автор книги: Джиджи Грэйзер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Черт возьми, а этот чему радуется?
– Как дела у мамы? – поинтересовался Тедди.
– Тебе ли этого не знать… вы ведь с ней, кажется, встречаетесь? – Кларисса стрельнула взглядом в Хурму, или как там звали этот недозревший фрукт.
– Ты ж свою мать знаешь – опять слишком многого от меня требует.
– А именно? Чтобы ты не вел себя как распоследний стервец?
Аарон был явно озадачен.
– Я думал, твоя мама умерла, – сказал он Клариссе.
Она пожала плечами:
– Ну, ошиблась. С кем не бывает.
– Кларисса, это гадко, – заметил Тедди.
– Тедди, vousничем не лучше.
Не совсем так. Ее отец казался очень милым, если только вы не были за ним замужем, не росли под его присмотром, ничего ему не продавали и не имели с ним никаких дел. Во всех этих случаях он вел себя по-свински.
– Я тут ни при чем, – сказал Тедди Аарону.
– Не сомневаюсь, – отозвался тот.
Тедди с Хурмой удалились; ее сногсшибательные каблучки от Джимми Чу выцокивали по навощенным полам манящую песнь сирены для мальчиков, жаждущих любви.
Вот когда Клариссе и впрямь стало тошно.
– Милый человек, – заметил Аарон. – Вы давно знакомы?
– Это мой отец…
И ее вырвало прямо Аарону на ботинки.
Одно радовало – ботинки были от Хельмута Лэнга.
Планирование свадьбы шло полным ходом; Кларисса не могла нарадоваться своим организаторским талантам. Отель заказан, платье ей обещали придержать (великое дело – связи), наряды подружек невесты претерпевали первые подправки, рестораторы обсуждали меню, соответствующее летнему сезону, вопрос с цветами тоже решился. Осталась лишь проблема с медовым месяцем.
И женихом.
Кларисса прошлась с подружками по своим записям на экстренном заседании № 323 Звездной Палаты за последние полгода. Место: дом мамы Грэйви; поддержка: мини-батончики «Милки-вэй» (энергия) и мимоза (витамин С).
Грэйви.Сексуальная привлекательность?
Кларисса.Плюс.
Дженнифер.Чувство юмора?
Кларисса.Плюс.
Грэйви.Не голубой?
Кларисса.Отнюдь.
Поло кашляет.
Кларисса.Плюс.
Грэйви.Откуда такая уверенность? Кларисса игнорирует вопрос.
Дженнифер.Хорошо водит машину?
Кларисса.Плюс. Что?!
Дженнифер.Это важно.
– Ну и чем тебе помочь? – спросила Грэйви.
– Я на втором этапе охоты…
Девочки издали коллективное «О-о».
– Нужны свежие идеи. Следующий шаг жизненно важен для всей операции.
Звездная Палата за долгие годы (со времен начальной школы) выработала множество теорий о том, как лучше отыскать, изловить (заарканить) и удержать при себе мужика, пусть даже в ту пору мужиком был десятилетний пацан, путающийся в собственных шнурках.
Итак, основной пункт повестки дня:
Брачная Теория, созданная после многократных просмотров передачи «В мире животных» (и любования внушительной мускулатурой незадачливого ассистента Джима: «А теперь взгляните, как Джим пытается высвободиться из смертельных объятий водяной анаконды»).
Задачи: 1. Определить объект/добычу. (Сделано.) 2. Определить социальные/повседневные привычки/интересы объекта/добычи. (Сделано наполовину.) 3. Пленить добычу любыми подходящими способами. (Предстоит сделать.) «Подходящие» в данном случае можно интерпретировать как «сексуальные».
– Ты не была слишком доступной?
– Нет.
– От свидания отказалась?
– М-м… нет.
Грэйви раздраженно присвистнула.
– Упоминала как бы невзначай его соперников, которые за тобой ухлестывают?
– Да.
– А кого? – полюбопытствовала Джен. Как будто это имело значение.
– Шона Пенна.
– Правда? – переспросила Джен. – Так ведь он, кажется, женат? И, говорят, счастливо.
Кларисса поняла, что заседание пробуксовывает. Неожиданно вспомнилось, как ее стошнило на новенькие туфли Аарона, – не уменьшила ли эта сцена ее шансы на супружеский рай?
– Ты должна быть оригинальной, – заявила Грэйви. – Нужно выделиться из толпы.
– Он говорит, что я забавная, – вспомнила Кларисса.
– Режиссером не хочешь стать? – предложила Джен. – Сейчас все кругом режиссеры. Или пойти, например, в науку…
– Мужики забавных не любят, – сообщила Грэйви. – Если б любили, мне не нужен был бы лучший друг с тремя скоростями и адаптером.
– Не все. Аарон говорит, что любит забавных, – возразила Кларисса.
– Тогда он чокнутый, – заявила Грэйви. – Повернутый на всю голову.
– Просто будь собой, детка, – сказала Поло. – Это твоя лучшая приманка.
Кларисса посмотрела на нее.
– Черт возьми, Поло, спасибо тебе большое.
На следующее утро Кларисса с Аароном завтракали в «Пенинсуле». Аарон позвонил ей чуть свет (до десяти!) и настоял на том, чтобы вывести Клариссу в свет и искупить вчерашнее безобразие; тем не менее, не забыл упомянуть, что на всякий случай наденет старые «конверсы».
Кларисса известила Аарона, что завтрак в «Пенинсуле» является в Голливуде ритуалом столь же сакральным, как съем великосветских шлюх в той же «Пенинсуле» после семи вечера.
За одним столиком агентишка со сверкающей лысиной обхаживал нервного писателя; за другим кинопродюсер, старый и заплывший жиром, но по-прежнему с кирпичным загаром, травил грязные байки малолетке – каждое второе слово непечатное, через каждое третье поминает чью-то мать… Официанты вытанцовывали вокруг и нахваливали особые блюда в меню – в тайной надежде, что кто-нибудь поинтересуется их последним сценарием/проектом/песней.
Что же до Аарона с Клариссой, то на первый взгляд они казались образцовой парочкой влюбленных: торопились закончить друг за дружкой каждую фразу, кормили друг дружку черничными оладьями, она сдувала у него с глаза ресничку, он отодвигал ей стул. Такие свеженькие, что едва ли не сияют капельками утренней росы.
Однако в тот самый момент, когда Кларисса сдувала с глаза Аарона (карего, кстати сказать) упомянутую ресничку, она взвешивала преимущества прямого наскока на своего пребывающего в неведении жениха. Чем обманывать будущего мужа, решала она про себя, не лучше ли поговорить с ним начистоту? Аарон ведь, в конце концов, просидел с ней полночи после баскетбольного матча и все гладил по волосам, пока Кларисса исторгала из себя остатки обеда. Пищевое отравление – лучшая диета. Звездная Палата обзавидовалась явной потере веса и тут же пожелала узнать, что именно Кларисса ела в тот день.
– Где бы ты хотел провести наш медовый месяц? – спросила она, проглядывая меню, словно изголодавшийся беженец. На ближайшие пару дней у нее был карт-бланш: позволено есть все, чего душа просит.
– Владивосток сойдет, – ответил Аарон.
– Оч-чень интересно, – произнесла Кларисса так, словно ворочала языком свинцовый груз.
– А разве тебе никогда не хотелось туда, где опасно? Хоть немного в сторону от протоптанных дорог?
– Типа, к востоку от Ла-Бри? – уточнила Кларисса, подразумевая квартал Лос-Анджелеса, где полно ломбардов и магазинов военной униформы. – Аарон, мне нужно спланировать нашу поездку прямо сейчас. Есть ли какое-нибудь романтическое место, куда бы тебе хотелось?
Аарон уставился на неё.
– Ага. Дошло. Ты опять шутишь. – И засмеялся. – Меня ведь насчет тебя предупреждали. Намекали, что ты слегка… с закидонами.
– Милый, я серьезна как никогда.
Аарон растерянно наморщил лоб.
– Но… про «наш медовый месяц» – это же шутка, верно?
– Аарон, не надо все усложнять. Я задала тебе очень простой вопрос. Не хочешь – не отвечай.
– Вопрос с двойным дном.
– Почему?
– Хм. Для начала, мы не женимся.
Кларисса коснулась его лица; к щекам Аарона прилила краска.
– Ты краснеешь, – заметила она. – Как мило.
Откусила кусочек булочки, смахнула с губ крошки.
– Если верить маме, Мауи еще в моде, но я подумываю о новом отеле «Четыре сезона» на Кона…
– Кларисса, умоляю. Какая женитьба? Мы почти не знаем друг друга.
Кларисса взяла его за подбородок и слегка сжала, как терпеливая мамаша в беседе с пятилетним несмышленышем.
– Аарон, если Гавайи тебе не по душе, так и скажи. Можно выбрать что-то поэкзотичнее, например… Бали.
Аарон откинулся на спинку стула, в шоке выпучив глаза и дергаясь как рыба в сетях.
– Если ты это всерьез, то ты чокнутая, – заявил он весомо и непререкаемо.
Кларисса посмотрела на него и улыбнулась; она как раз доела булочку.
Пока служитель подгонял «бентли» со стоянки, Аарон продолжал настаивать, что они не поженятся.
– Аарон, милый, успокойся. Не хочется тебе жениться – значит, не будем. – Кларисса забралась на пассажирское сиденье и поерзала, устраиваясь поуютнее на мягкой коже.
– Отлично.
– Ты же понимаешь, я никогда в жизни никого не стала бы женить на себе силой.
– Я и не говорил, что ты…
– Конечно, не говорил, – подтвердила Кларисса. – Я могла бы выйти замуж в любой момент.
– Знаю, – сказал Аарон.
– Я сказала Шону «нет»; точно так же могу отказать и тебе.
– В каком смысле – отказать мне?
– В том смысле, что я сомневаюсь, стоит ли нам вообще думать о браке.
– Вот и я о том же.
– Мы друг друга почти не знаем.
– Именно.
– Ты прав, – согласилась Кларисса. – Неудачная мысль. А вдруг ты скрываешь от меня что-то важное? Что, если ты голубой? Ах да, а какой у тебя размер смокинга?
– Я не голубой, – сказал Аарон. – И не ношу смокингов.
– Откуда ты знаешь?
– Откуда я знаю, что не голубой или что не ношу смокингов?
– В приглашениях сказано «вечерние туалеты», Аарон.
– В приглашениях? Я никогда… Что за дичь! Ты просто пытаешься меня запутать.
– Понимаю, ты не любишь парадную одежду, – покладисто согласилась Кларисса. – Но подумай о снимках… Стоп. Как бы не забыть. Фотограф! Мне нужен фотог…
Аарон взял ее за руку.
– Тебе нужен не только фотограф, Кларисса. Тебе нужен психиатр.
– Вон оно как? Ясно. Так тому и быть, – поджала губы Кларисса. – Мы не поженимся. И нечего надо мной издеваться.
– Я и не думал изде…
– Ты сказал, что не хочешь на мне жениться.
– Ничего подобного.
– Значит, ты хочешь на мне жениться?
– Господи. Я не готов к браку. Я здесь без году неделя!
– То есть ты хочешь на мне жениться, но пока не готов? Ну а мне это не подходит, поскольку, честно говоря, свободного времени у меня не так много.
Аарон просто сидел и смотрел на нее с открытым ртом.
– Что такое? – спросила Кларисса. – Есть проблемы?
– Знаешь, ты самая эмоционально неуравновешенная девушка, какую я когда-либо встречал.
– В любви и на войне все средства хороши. А брак – это революция!
Если он мог цитировать один фильм с Фредом Астером, почему бы ей не процитировать другой? Аарон таращился на Клариссу так, будто ее только что стошнило розами. Но все равно оставался непоколебим.
– Боюсь, ты очень скоро уяснишь, что я куда умнее, чем ты думала. Кларисса, я же не вчера на свет народился.
Кларисса лишь улыбнулась и потрепала его по руке. Наивный мальчик. Опомниться не успеет, как его поглотят зыбучие пески Клариссиной логики, единственной в своем роде. Чем упорнее он будет твердить, что они не женятся, тем сильнее Кларисса станет накручивать возможность этой женитьбы, словно выжимая воду из камня. Сперва это будут капельки вероятности – но вскоре уже наберется целая лужица. Ванна. Озеро. И наконец, океан. К чертям тогда советы Звездной Палаты.
К тому времени Аарон благополучно пойдет ко дну.
– У тебя нет аллергии на розы? А то можно заказать и шелковые цветы, они ничем не хуже настоящих, – заметила Кларисса, когда они сворачивали на Литтл-Санта-Моника.
– Кларисса!
6. Плюшево-животный магнетизм
Звездная Палата, собравшаяся в «Ниман Маркусе» на примерку платьев, аплодировала мастерству Клариссы. Кларисса и впрямь не знала себе равных в искусстве манипулировать людьми.
– А как с сексом? – спросила затем Грэйви. – О боже! Чья это задница?! – Она ткнула пальцем в свое отражение.
– Думаю, все будет потрясно, – сказала Кларисса.
– Думаешь? Что это еще за «думаешь»?
– Мы пока не добрались.
Грэйви повернулась, очень медленно, и посмотрела на Клариссу, склонив голову набок, как призер собачьей выставки.
– Дождешься медового месяца? – встряла Джен. – Как романтично!
Грэйви хмыкнула.
– Еще чего, – возмутилась Кларисса. – Просто мы знакомы-то всего две недели.
Грэйви отвернулась и вновь взглянула на свою спину в высоком зеркале.
– Узнаю этот зад. Это зад моей матери! – Она уселась на пол, утопая в облаке тафты. – Убейте меня. Немедленно.
– Привет, девочки. – На сцене появилась Сьюзи, швырнула крохотную сумочку от «Прада» в угол и сорвала платье с вешалки – оно отозвалось треском грозового разряда. Обычное явление: Сьюзи жила в окружении необъяснимых спецэффектов. – Кларисса, любовь моя, говорят, в твоем брачном договоре десять глав и библиография, это правда? – Слова сыпались у нее с языка капельками ртути.
Кларисса уставилась на Сьюзи, пытаясь мысленно растопить ее, как злую колдунью из «Изумрудного города».
– А вот и наша Злючка, – объявила Грэйви.
– Никаких договоров не будет, – отчеканила Кларисса.
– Неужели? А слухи совсем другие ходят. – Сьюзи спрыгнула с высоченных черных каблуков и мигом выскочила из коротюсенького черного платья.
– Сейчас все заключают договор, – заметила Джен. – Даже если любят друг друга по-настоящему.
– Мама родная! – воскликнула Сьюзи. – Платье поуродливее нельзя было для меня найти?
Грэйви фыркнула.
– Драгоценная моя, виновато не платье, а те кондитерские мешочки, которые у тебя сходят за сиськи.
Грэйви была права – грудь Сьюзи в самом деле напоминала пару незрелых бананов.
– Гадость, – сплюнула Сьюзи.
– Никакого договора не будет, – вновь заявила Кларисса.
– Дамы, – взревела Грэйви, поднимаясь во весь рост, – делайте ваши ставки!
– Большая сумка «Вуиттон», 1995 год, на ходу не была. Ставлю на Сьюзи, – пискнула Поло, опоздавшая из-за процедуры по впрыскиванию свиной плаценты (что-то такое для кожи… Кларисса боялась даже спрашивать).
– Погоди-ка. Что еще за «на ходу не была»? – возмутилась Грэйви. – Мы тут не машинами торгуем!
– А я ставлю прошлогодний шарф от Версаче на Клариссу, – сказала Джен.
– Шарф? – переспросила Грэйви. – Предложи уж одну босоножку от Маноло.
– Большой шарф. Почти как шаль!
– Хочешь сказать, как парео? – уточнила Поло, ни разу не кашлянув. И тут же зашлась в приступе.
– Черт возьми! А очешник поставить не желаешь?! – продолжала бунтовать Грэйви.
Клариссе была до ужаса приятна горячность, с которой старая подруга защищала ее (сомнительную) честь.
Кроткая Джен пожала плечами:
– Как скажешь… А ты что поставишь?
– Вето на твои побрякушки, Грэйви, – бросила Сьюзи, выскальзывая из платья. – Я ношу только дизайнерские вещи.
– А я как раз и думаю о дизайнере, – подтвердила Грэйви. – Имя начинается с буквы «В» и заканчивается на… – Она почесала руку.
– Ну же, Александра, расскажи всем, что я выиграю, – взмолилась Полио.
Грэйви театрально вздохнула:
– Год 1994. Рисунок – ан…
– Анималистика! – взвыла Полио.
– Черт бы тебя побрал… дай договорить! – проорала в ответ Грэйви. – Итак, анималистический дизайн. Создатель… Валентино.
«Звездочки» онемели. Они помнили это платье. Еще бы им его не помнить… Вообразите себе тончайший итальянский шелк ручной работы, в черно-белую широкую, как у зебры, полоску; невесомые складки волнами скользят с плеча к подолу в алой опушке… Клариссе однажды посчастливилось надеть это платье. Ощущение… все равно что опуститься в ванну с молоком. Прохладно, роскошно, калорийно.
Они все мечтали его носить.
Они все мечтали, чтобы им было куда его носить.
– Эй! Чую сговор! Ты знаешь что-то такое, чего мы не знаем? – накинулась Сьюзи на Грэйви. Затем повернулась к Клариссе: – Ты беременна?
Кларисса промолчала с самым загадочным видом. Она была удивлена и польщена безоговорочной верой в нее Грэйви; осталось лишь не подвести подругу.
– Я выиграю! – заявила Поло. – Грэйви, платье будет моим! Оно принадлежало мне с того самого дня, когда я чуть не украла его у тебя из шкафа.
– Ладно. – Сьюзи взяла себя в руки. – По крайней мере, согласно разделу четвертому второй поправки к конституции Звездной Палаты, Саймон Инглэнд отныне абсолютно свободен. Думаю, я им займусь.
Кларисса улыбнулась, стирая свои очень дорогостоящие зубы в очень дорогостоящую пыль.
– Благословляю, – сказала она.
Надраивая и без того чистые полы из «испанской мозаики» в ванной (уговорила отца сделать ей такой подарок на день рождения и с тех пор, что ни день, на нем поскальзывалась), Кларисса предавалась мечтам о наиболее подходящей смерти для изменщицы Сьюзи, змеи подколодной, втершейся в доверие Звездной Палаты. Глянув на ванну, подумала об утоплении. Затем решила, что водная смерть для предательницы слишком милосердна. Хотелось бы чего-нибудь более эффектного.
Взяв лист бумаги, Кларисса уселась на холодный пол и набросала варианты:
1. Пожар. Сжечь дом Сьюзи. Спички. Канистра с бензином. Придется поднимать тяжести.
2. Автомобильная авария. Перерезать тормозной шланг в машине Сьюзи. Себе на заметку: выяснить, что такое тормозной шланг.
3. Повешение. Убедить Сьюзи накинуть петлю себе на шею, перебросить свободный конец через балку, затем спрыгнуть со стула. Где взять балку?
Кларисса вздохнула. Вдохновение, этот капризный, насмешливый призрак, бежал от нее.
Встав с пола, она пошла в спальню, но сперва изорвала в клочья и выбросила в мусор памятку «Как убить Сьюзи». Если она что-то и вынесла из многократного просмотра «Клуба миллиардеров» (клуб безграмотных идиотов!), так это «уничтожь любую бумажку со словом «убийство»».
Затем она зажгла три свечки с ароматом пачулей (ее ароматерапевт утверждал, что этот запах бодрит и успокаивает), расставила их вокруг себя, уселась по-турецки, положила руки на колени, закрыла глаза. И стала ждать. Ждать.
Кларисса обратилась к медитации по настоянию матери, заядлой курильщицы и маньячки аэробики, даже записалась на курсы специально для женщин, которым некуда девать время и деньги, – почему бы и не потратить их на «духовность»? На первом занятии ей преподали мантру (сразу же позабытую) и молитву для чтения в начале и в конце медитации (так и не выученную). Учитель, «духовный наставник», с лицом, похожим на перезрелый помидор, и энтузиазмом дрессированного тюленя, был разочарован ее успехами: Кларисса проспала все три занятия напролет.
Не сложилось у Клариссы с духовностью – как и со всем прочим, что требовало продолжительных усилий.
Однако изредка Кларисса все же испытывала потребность в путешествии за железную стену застарелых обид – юношеского гнева, детских разочарований, младенческих огорчений – к самым глубинам души, где не было никакого обмана, никаких предвзятых суждений, никаких масок.
Попасть туда было непросто.
Вместо ответов перед ней вырастал лес вопросов, расцветал на благодатной почве ее бессознательного разума, тянулся к ней жадными лапами-ветвями. Духовный наставник учил, что ей следует не обращать внимания на этот «умственный треп», а позволить мантре заглушить все помехи… Не вышло. Кларисса открыла глаза. Вопросы победили. «Когда, черт побери, придумают надежное средство для удаления волос раз и навсегда?» А еще: «Почему у мужиков не бывает целлюлита?»И наконец: «Неужели она, Кларисса Алъперт, до сих пор влюблена в Саймона Инглэнда?»
Любовь с Саймоном всплыла в памяти. Кларисса вспомнила первый миг первого дня их знакомства. Он только-только прибыл из Лондона, только-только пришел в школу, только-только (извините за повтор) прикоснулся к культуре Беверли-Хиллз. Услышав акцент, Кларисса с подружками нарекли его Инглэндом, и фамилия его была забыта всеми, в том числе и самим Саймоном. Уже тогда Саймон одевался совершенно бесстрашно. Не в том смысле, что он был на гребне волны, нет. Саймон ходил в школу в костюмах. Классных костюмах – кашемировых, доставшихся ему от деда и отца, международного эксперта-юриста, и подогнанных по его узкобедрому, стройному телу. Были у него и собственные костюмы – в тонкую полоску, от Хьюго Босс, и серебристо-голубой от Армани, – купленные на подработки диджея. Но сразил Клариссу наповал и заставил потребоватьсвидания белый льняной костюм с пестрой рубашкой – прямо с Эбби-роуд, Лондон, год выпуска 1972, не позже.
Случалось, Саймон являлся даже в шелковом аскотском галстуке и с тросточкой: у него была целая коллекция старинных тросточек.
По особым случаям он надевал пелерину.
Кларисса издала горький вздох.
Сможет ли она когда-нибудь полюбить Аарона, будущего отца своих детей, как Саймона? Она не любила так сильно никого на свете, с того самого дня, как он сказал ей «прощай»… с того дня, когда она окончательно уверилась в давнем своем подозрении – что она, Кларисса, Королева Обозримого Мира, недостойна быть любимой.
Психотерапевт Маноло утверждала, что корни всех ее проблем кроются в отношениях с отцом.
– Пф-ф, – отреагировала тогда Кларисса.
– Послушай, – предупредила Маноло, – ты обречена на бессмысленные, мимолетные связи, пока не примиришься со своим отцом.
– Примириться? То есть мне нужно будет общаться с мистером Страшилой?
Кларисса любила отца больше всех, включая и мать, вплоть до своего двенадцатилетия, когда впервые вывела для себя Жизненные Правила.
Она их тут же и записала.
«Жизненные правила, – писала Кларисса, – составленные Клариссой Альперт, в возрасте 12 лет (то есть сегодня)».
Отец забыл о ее дне рождения и вместо празднования отправился с любовницей кататься на яхте. Он забыл, что еще женат на Клариссиной матери. Он также забыл, что яхта принадлежит банку.
«Не показывай своих чувств».
Она слышала, как мать орала на отца по телефону, а потом швырнула трубку. Подружки Клариссы тоже все слышали. Одна из них затем усадила Клариссу и выложила очевидное: ее отец обманщик.
«Ни от кого ничего не жди».
Весь остаток дня мать провела с прорезанной на лице улыбкой. Не подслушай Кларисса телефонный разговор – в жизни не догадалась бы, как она несчастна.
«Никому не дай разбить тебе сердце».
В тот же день, когда гости ушли, а именинный торт был торжественно выброшен, чтобы Кларисса не вздумала доедать остатки (она все равно залезла в мусорное ведро, как только мать заснула), они с матерью отправились по магазинам.
Мать потратила восемь тысяч долларов, которых у нее не было, на платиновый с бриллиантами браслет от Тиффани, а Клариссе купила ее первые в жизни бриллиантовые серьги-гвоздики по полкарата. На ценнике, помнится, значилась сумма в полторы тысячи или около того.
«Хватай все, что можешь».
Тогда-то Кларисса и научилась улавливать все нюансы поведения женщин вокруг нее. Замужние и разведенные, домохозяйки и карьеристки, они ежедневно решали основную проблему: как выжить, сохранив гордость. И если требовалось купить браслет за восемь тысяч долларов, чтобы доказать самой себе и окружающим, что ты не пустое место, – значит, так тому и быть.
Кларисса заметила, что продавцы всегда обращаются к матери «миссис Альперт», будь то в соседнем магазине или за много миль от дома, – и она точно знала цену, которую мать готова заплатить за этот титул.
Родители помирились через пару дней, после скандала, истерики и еще одной подаренной безделушки, но к тому времени Кларисса уже усвоила урок. И к тринадцати годам превратилась во вполне созревшую, полноценную роковую женщину.
«Достань их прежде, чем они достанут тебя».
Раздался звонок. Кларисса восстала из модифицированной (то есть, не сидя, а лежа) позы лотоса и ринулась к телефону. Хватая трубку, она вдруг осознала две вещи: а) она бежала (очень странно: Кларисса ненавидела любые физические нагрузки и никогда не бросалась к телефону бегом) и б) у нее мокрые щеки. Кларисса плакала.
Она догадалась, что это Аарон, прежде, чем услышала его голос.
– Я кое-что понял, – сказал он ей.
– Что ты не можешь без меня жить.
– Что я никогда не был в Диснейленде.
Кларисса улыбнулась:
– Сегодня?
– Я внизу, – ответил он.
Она завопила, как должна была вопить на свой день рождения в двенадцать лет, как визжишь от счастья на Рождество при виде подарков, как верещишь на вершине «американских горок», прежде чем нырнуть вниз.
Она даже не переоделась.
Сегодня для Клариссы все было как в первый раз.
Кларисса с Аароном ступили в Диснейленд с пятью сотнями в кармане, а покинули его, нагруженные дюжиной плюшевых игрушек (Аарон дал имя каждой из них), предварительно расставшись с теми, которых он раздал встречным ребятишкам, невзирая на Клариссины запреты. (Она опасалась, что дети, эти сопливые крохоборы, сочтут «крысолова» с игрушками потенциальной угрозой. Люди никогда ничего не раздают забесплатно, Аарон. По крайней мере, белые.)
Но Аарон лишь печально покачал головой, словно услышал нечто до ужаса огорчительное, типа «журнал «Эль Декор» разорился», «Брэд Питт обрился наголо» или «эпиляция зоны бикини ведет к раку матки».
Плюшевые фетиши Аарона множились стремительно, всплывая на поверхность, как обломки кораблекрушения. Первым приобретением стал маленький Пятачок из магазинчика на диснеевской «Мэйн-стрит, США». Его увидела Кларисса и сказала, что в детстве у нее был точно такой же. Аарон отпросился «в туалет», а сам купил поросенка и презентовал Клариссе с таким видом, будто дарит ей бриллиант в три плюшевых карата.
Пятачок Клариссе понравился.
Ей нравились все купленные плюшевые зверьки, вплоть до пятого. Потом разонравились, но поздно – Аарон на них уже подсел.
– Ты только посмотри, какие у него глаза, – говорил он, протягивая чудовищного енота.
– Он такой мягкий, – умилялся, поглаживая тигра.
– Хочешь к мамочке? – спрашивал у слоненка.
– А о чем думает Пятачок? – поинтересовался Аарон, когда они вышли из третьей лавки с двумя пакетами, битком набитыми зверушками, которые пялились на них глазами-бусинами, – так смотрят дети на родителей в надежде, что ссоры удастся избежать.
С каждой новой покупкой Кларисса все больше мрачнела.
– Пятачок думает, что мистер Аарон рехнулся на фиг.
– Не может быть… Пятачок так грязно не ругается.
– Ладно, – произнес Пятачок устами здорово обеспокоенной блондинки. – Мистер Аарон, как пишется слово «фетиш»?
– Решила, что я занимаюсь сексом с плюшевым зверьем?
Народ уже начал коситься на них.
– Говори рыбой, – потребовала Кларисса.
– Желтым акантурусом или иглобрюхом?
– Вот этой.
Аарон вытащил из садка рыбу – гигантского неоново-желтого акантуруса.
– Это будет трудновато. У мистера Акантуруса нет голосовых связок, – заметил Аарон. – Хотя он не любит упоминать об этом.
Кларисса успела скрыть ухмылку.
– Плевать, – заявил Пятачок. – Напряги силенки. Думаешь, мне легко? Я ведь тебя почти не знаю, а тут ты берешь и скупаешь все плюшевые игрушки в лавке.
– Я их почти все раздам, – возразил мистер Желтый Акантурус.
– Только не меня! – хором завопили игрушки.
– Мистер Желтый Акантурус. Вы, похоже, со странностями? – без тени шутки спросил Пятачок.
– Пойми, Пятачок, – ответил на это мистер Желтый Акантурус. – Когда я был маленьким, у меня не было… Я был совсем другим. У меня не было ног, и я не мог ходить в школу. Я был одинокой желтой рыбкой, у меня не было братьев и сестер. Родители уплывали каждый день…
Кларисса смотрела на Аарона понимающим взором.
– У меня было трое друзей: Mo, Лари и Марк Аврелий.
– Аврелий? — переспросил Пятачок. – Не произноси таких страшных слов.
– Это были панда, пудель и медвежонок. И хотя я был желтым акантурусом, они все равно любили меня.
Кларисса взяла Аарона за руку, и вся компания двинулась на площадь Нового Орлеана, к «Пиратам Карибского моря», любимому аттракциону мистера Желтого Акантуруса.
Что до Пятачка, то он так боялся пиратов, что даже не рискнул открыть глаза.
– Желтый… кто? – переспросила Грэйви.
Кларисса устроила конференцсвязь с самыми близкими из подруг.
– Значит, он любит плюшевые игрушки? Просто любит, да? – уточнила Джен.
– Скорее уж «остро любит», – съязвила Грэйви.
– Вердикт? – Клариссе было не до пустой болтовни.
– Очаровательно, – решила Джен.
– Как самая образованная из твоих подруг, могу сказать тебе, что он двинутый, – объявила Грэйви. – Но это лечится.
– И на том спасибо, – вздохнула Кларисса.
– Только убедись сперва, что он не все деньги швыряет на эту фигню, – напоследок посоветовала Грэйви.
Повесив трубку, Кларисса вновь погрузилась в ванну. Прогулка по Диснейленду с целой тонной «братьев но плюшу», как их называл Аарон, основательно подорвала ее силы, – а вечером ей опять предстояло свидание с Аароном во французском ресторане на Беверли-драйв.
Роковое третье свидание. Нужно быть в форме.
– То есть как это – не хочешь?! – Кларисса едва не сорвалась на крик. – Сегодня наше третье свидание… Трахаться на третий раз – это святое.
Аарон оставался несгибаем; Кларисса чувствовала, что сходит с ума.
– Я не верю в «третий раз», – сказал он.
– Но это же… вроде как всемирный закон.
– Кларисса, как мне тебе объяснить? Я хотел с тобой переспать с первой же встречи. Опрокинуть тебя на стол там же, в «Плюще», прямо на картошку фри.
Кларисса улыбнулась. Ход «попой-под-нос» сработал.
– И позже хотел, когда ты закатила ради меня эту-вечеринку, а меня вроде как не пригласила.
Прежде чем Кларисса успела возразить, Аарон накрыл ей рот ладонью.
– Правда-правда.
Кларисса дернула головой и насупилась.
– Но сразу не получилось, – продолжил Аарон. – Мы тянули столько… часов – и я вдруг понял, что, как ни странно, стал к тебе неравнодушен. – Он посмотрел на нее. – Поэтому и не хочу сейчас секса. Ожидание – половина удовольствия.
Кларисса встала с кровати, где они так удобно расположились, и принялась расхаживать по комнате.
Второй этап операции «Вечер Секса» начался прямо в дверях, сразу по окончании этапа первого – tres романтического ужина в «Валентино». После долгих раздумий Кларисса выбрала местом действия этот ресторан из-за освещения и великолепного выбора вин. Ей стоило нечеловеческих усилий отказаться от первоклассного тирамису на десерт – сегодня она хотела быть в бойцовской форме. Показать себя в спальне истинным Мухаммедом Али.
Они вошли в темный особняк, Аарон закрыл дверь, шагнул к ней сзади и обнял ее за талию. А затем начал целовать шею, скользя губами к ключице.
Кларисса попыталась развернуться к нему лицом, но он не позволил, прижимаясь сзади всем, что… там было.
А было там немало.
– Ты так сладко пахнешь… – прошептал он ей на ухо. – Господи Иисусе, до чего же ты сладко пахнешь…
У Клариссы слабели коленки. Аарон оказался мастером поцелуев в шею. И нежных слов. И поглаживаний. Стереоощущения, да и только.
Чего еще желать девушке?
Дрожащей от вожделения рукой она указала вверх, прикидывая, как туда добраться – ноги-то подкашивались. Аарон поднял ее и отнес на руках по винтовой лестнице, прямо в долбаную нирвану.
Близился третий этап всей операции.
Но не тут-то было.
Пару минут спустя Кларисса с отпавшей челюстью сидела на постели Аарона. Голова кружилась, во рту пересохло, в глазах потемнело. Она не могла поверить собственным ушам… Все ведь шло так хорошо – он целовался просто превосходно, не слишком мокро, не слишком сухо, а в какой-то момент даже с открытыми глазами, что у мужиков и вовсе редкость.
